Текст книги "Морские волки. Навстречу шторму (сборник)"

Если бы в те дни какой-нибудь наблюдатель смог внимательно следить за движением пароходов на южном море и, отмечая на карте курсы, каждый час записывал их место нахождения, то наверняка его внимание привлекло бы поведение одного парохода. Вместо того чтобы все время идти одним курсом, направляясь в определенный порт, этот пароход по крайней мере трижды в день менял свой курс, а ночью, когда не стоял на месте, менял его каждый час. Один раз в сутки, в определенное время, всегда останавливался на одном и том же месте.

Создавалось впечатление, что плывет какая-то научная экспедиция, и, обнаружив в море новое течение, замкнутое на коротком расстоянии, начинает его изучать. Но если бы наш наблюдатель оказался рядом с этим пароходом, то в течение суток не заметил бы никаких признаков, которые указывали бы на гидрологические, гидрохимические, гидробиологические, наконец, метеорологические наблюдения на пароходе. Однако, если бы наш наблюдатель был радистом и слушал радиограммы, передаваемые с того парохода в течение суток, то, вероятно, обратил бы внимание на многочисленные сообщения о состоянии погоды. Эти сообщения передавались, очевидно, по специальному коду метеорологической службы. Только они почти все время не соответствовали действительности. Правда, пароход, возможно, был передаточным пунктом, потому что передавал метеосводки с других морей и океанов практически одну за другой.

На черном борту парохода белыми буквами было написано его название «Кайман». В каюте капитана в маленьком сейфе лежали судовые документы. Хранились они в многочисленных папках. В каждой из них документы свидетельствовали о разном. Согласно одним «Кайман» шел с юга на север, согласно другим – с востока на запад, а третьи и четвертые указывали на совершенно противоположные направления. И хотя этих папок с противоречивыми документами было много, разнобой в них не волновал ни капитана, ни его старшего помощника.

Поведение старшего помощника тоже могло бы удивить человека, которому известны обязанности службы на пароходе. На «Каймане» он совсем не нес штурманскую вахту и вообще редко поднимался на капитанский мостик. Зато большую часть времени его можно было увидеть в радиорубке. Капитан обращался с ним исключительно вежливо, временами даже заискивающе, а тот не всегда отвечал капитану тем же. Если бы кто-то из команды «Колумба», за исключением Стаха Очерета, на минутку оказался на этом пароходе, знакомом им по предыдущей поездке в Лузаны, то в старшем помощнике он бы сразу узнал моряка с перевязанным глазом, которого встречал в кавказском ресторане, хотя тот теперь был без повязки.

Да, это был он, морской агент той же службы, что и Анч, а пароход «Кайман» – плавучей базой пиратской подводной лодки. Радиостанция «Каймана» служила для связи между подводной лодкой и сушей, и поэтому основная деятельность этого помощника капитана проходила там.

Последней ночью он не выходил из радиорубки. В течение двадцати четырех часов лодка не давала о себе знать. В последней радиограмме ее командир сообщал о торпедировании «Антопулоса». Радиостанция «Каймана» продолжала регулярно передавать лодке необходимые сведения и указания, полученные с суши.

В конце вчерашнего дня получили запрос от секретной службы. Она беспокоилась по поводу долговременного пребывания пиратской лодки поблизости советских берегов. Давались последние инструкции – выкрасть профессора Ананьева и возвращаться домой. Эти инструкции агент шифровал в метеосводках, и радист уже трижды передавал их в условленное время. Но пока никакого ответа с лодки не поступило.

Тем временем радиостанция «Каймана» перехватила известие о спасении команды «Антопулоса». Немного позже радист подслушал разговор других станции о гибели греческого парохода. Выходило так, словно моряки затопленного парохода почти уверены, что причиной взрыва была торпеда, выпущенная неизвестно кем. Это усложняло положение пиратов и могло представлять опасность для подводной лодки и, вероятно, для «Каймана».

Где скрывается подводная лодка, почему она не отвечает на подаваемые ей сигналы – беспокоился помощник капитана «Каймана». Из новостей, полученных благодаря разным наблюдениям, он знал, что в это время в районе Лебединого острова находятся один военный корабль и один гражданский самолет, но это не представляло угрозы для первоклассной подводной лодки-разведчика с квалифицированным командиром и таким энергичным и опытным агентом, как Анч. Согласно всем расчетам с лодкой ничего не могло случиться. Но радиостанция лодки почему-то молчала. В особенности это стало беспокоить командование «Каймана», когда трижды прошли условленные для радиосвязи часы.

Ночью «Кайман» всегда находился в одном и том же месте. Капитан парохода-базы и командир подводной лодки заранее определили это место для своих встреч. Он было на значительном расстоянии от постоянных путей пассажирских и торговых пароходов, а также вне районов, куда наведываются рыбаки. Там уже была одна кратковременная встреча для передачи подводной лодке баллонов со сжатым кислородом. Условились, что на рассвете и утром, примерно час после восхода солнца, «Кайман» будет патрулировать там, на всякий случай – поломки радиостанции или аварии с лодкой.

Всю шквальную ночь «Кайман» крейсировал около этого места, не отдаляясь больше чем на две-три мили. Двигался он самым маленьким ходом и, при необходимости, мог за одну минуту «повредить» свои машины и начать «ремонт» на плаву. Вахтенный получил приказ крайне внимательно следить за огнями в темноте. Однако в течение всего этого плавания на одном месте никто нигде не заметил ни одного огонька, ни одного силуэта корабля или хотя бы маленькой лодочки. Никакими новостями не мог похвастаться и дежурный радист.

Наступало утро, многочисленные бинокли вкруговую обращались к горизонту, но все так же безрезультатно. Теперь старший помощник вовсе не покидал капитанского мостика. Рядом с ним стоял капитан и каждые десять минут тихо докладывал ему, что пока ничего не обнаружено.

За горизонтом показалось солнце, стало быстро подниматься, до окончания условленной крейсировки оставались минуты. Согласно расписанию предыдущих дней «Кайман» должен был закончить ремонт «поврежденных» машин и отбыть в свой круговой рейс по ежедневному маршруту. Прошел час. Капитан вопросительно посмотрел на своего старшего помощника.

– Продолжим предутреннюю крейсировку, – сказал агент. – Только увеличьте длину нашего пути и дайте приказ усилить наблюдения.

Это была последняя попытка поиска лодки в открытом море. Можно было бы отправиться в направлении Лебединого острова, держа курс на место, откуда в последний раз лодка давала о себе знать. Но агент на это не решался.

«Кайман» продолжал крутиться вокруг условленного места. Вскоре с борта «Каймана» в воздухе на горизонте заметили точку. Над морем появился самолет.

На рассвете вахтенный на «Буревестнике» обратил внимание на лодку поблизости от эсминца. Лодка направлялась к кораблю.

– Эй, на эсминце!

Голос звучал хрипло, надтреснуто. Было слышно, что зовет уже немолодой человек.

– Эй, на эсминце! – снова повторили с лодки.

– Кто такой? – спросил вахтенный.

– Рыбаки! Разрешите подойти!

– Подходите!

Лодка пошла смелее, и когда приблизилась к «Буревестнику», вахтенный при свете притрапового огня рассмотрел двух людей: одного – старого деда, а второго, который греб, – средних лет.

– По какому делу? – спросил вахтенный начальник.

– Нам командира, товарища Трофимова! – ответил старик.

– Спит командир. Приезжайте часа через два, как взойдет солнце.

– Ждать нельзя – новости важные: пираты захватили в море шхуну «Колумб».

– Поднять старика на палубу! – распорядился вахтенный начальник.

Когда дед оказался на палубе, моряки признали Махтея, знаменитого моряка и кока. Махтей еще ничего не успел произнести, как послышался приказ из дверей командирской каюты:

– Деда к командиру!

И Махтея повели в каюту.

Дед не хотел садиться и, вытянувшись, докладывал:

– На маяке мы подобрали девочку, выплывшую из моря. Это та, которую называют Ясей Найденой. Девчонка была без сознания. Немного пришла в себя и говорит: догоняйте «Колумб», потому что шхуну захватили пираты. Поубивали, сучьи дети, наших рыбаков, но оставили в живых моего внука Марка и моториста Левка, так что, мы думаем, вы на «Буревестнике» их в два счета догоните и перевешаете сукиных сыновей на реях…

Сообщение деда командиру эсминца было понятнее, чем самому Махтею, так как командиру была известна часть событий, которые произошли перед захватом «Колумба». Однако для него оставалось непонятным, откуда на «Колумбе» взялись Марко и Яся и как пираты с затонувшей подводной лодки могли захватить шхуну. Он приказал немедленно привезти девочку на корабль.

– Да, товарищ командир, – дед вытянулся, – есть к вам такая просьба, чтобы разрешить мне и моей дочке, то есть матери моего внука Марка, сопровождать вас в погоне за теми выродками. Хоть это, то есть присутствие на военном корабле посторонних, особенно женщин, и против правил, но известно, что исключения всегда и везде могут случиться. Другая просьба – это: вира якоря и полным ходом за пиратами.

– Хорошо, дедушка. А где ваша дочка?

– На берегу, возле девчушки.

– Сейчас дадим сигнал, чтобы шлюпка взяла и ее тоже.

Трофимов согласился на просьбу деда, хоть и не был уверен, что сразу отыщет «Колумб». Если допустить, что подводная лодка не затонула, пираты могли давно потопить шхуну. Если ее захватили вчера под вечер, то за это время она отошла по меньшей мере миль на пятьдесят от берега в секторе стоградусной дуги. Это крайне осложняло поиски. Об этом размышлял командир «Буревестника», ожидая шлюпку с Ясей.

Вскоре шлюпка стояла под бортом, и по трапу медленно поднимались Яся и Валентина Махтеевна – мать Марка.

В предрассветной мгле эсминец покинул Соколиную бухту и взял курс на юг. Восход солнца застал его уже далеко от острова. Когда солнце взошло, эсминец остановился. С его палубы спустили «Разведчика рыбы». На крутой волне взлетать было сложно, но Бариль мастерски поднял самолет и полетел над морем – искать маленькую шхуну с одной мачтой.

Эсминец снизил скорость хода.

После разговора с Ясей капитан-лейтенант убедился, что два пирата спаслись после гибели подводной лодки. Во время нападения на шхуну и своего побега девочка не видела поблизости подводной лодки пиратов, но в одном из напавших узнала командира той лодки. Во время опасности командир до последней минуты не покидает свой корабль. Значит, подводная лодка погибла, но кто-то из ее экипажа спасся. Трофимов жалел, что его сообщение о гибели лодки послужило причиной отмены приказа о выходе в море других эсминцев и вылете гидросамолетов. Если бы они сейчас были в этом районе, то быстро разыскали бы «Колумб». Теперь приходилось ограничиваться помощью «Разведчика рыбы».

И все же командир распорядился, чтобы радист запросил в эфире, не видел ли кто шхуну «Колумб», потому что ее мог случайно встретить какой-нибудь пароход и пройти мимо нее, ничего не подозревая. Радист выполнил это распоряжение, но ему никто не ответил.

Стоя на командном мостике и глядя в бинокль, Трофимов думал о возможных последствиях поимки хоть одного из пиратов. Для какой-то страны это закончилось бы очень крупным скандалом, хотя, возможно, ее дипломаты уговорят держать этот случай в тайне. Размышления командира перебили комиссар и старший механик.

– Осип Григорьевич, – сказал командир, указывая на Абдулаева, – уверяет, что мы могли бы протаранить подводную лодку.

Старший механик с хитринкой посматривал куда-то в небо.

– Понимаю, к чему он клонит, – помолчав, сказал Трофимов, не отрываясь от бинокля. – Хочет сказать, что это можно было бы сделать, если бы я тогда дал ему разрешение увеличить по его проекту скорость на три мили.

– Да, Семен Иванович, я уверен, – тихо произнес старший механик.

– А я вам сказал: разрешу после консультации со старшим инженером дивизиона. Понятно?

– Слушаюсь, товарищ командир!

Механик недовольно скривился, а потом прищурился, поглядывая на комиссара.

Комиссар молча улыбался. Механик уже сагитировал его для поддержки. Последний же ответ командира свидетельствовал, что он со старшим инженером все-таки поговорит. Если тот даже будет возражать против эксперимента, то Трофимов станет его отстаивать. А упрямый командир всегда добивался своего. Механик мог быть вполне удовлетворен.

Абдулаев спустился с командирского мостика и подошел к пассажирам «Буревестника» – Махтею, его дочке и Ясе. Все трое стояли на полубаке возле зенитных пушек. По распоряжению командира им выдали бинокли, и теперь они, напрягая зрение, пытались рассмотреть море как можно дальше. Дед стоял, широко расставив ноги и стараясь удержать моряцкую выправку, отчего выглядел с биноклем как какой-нибудь капитан.

– Здравствуйте, дедушка! – поздоровался с ним старший механик.

Дед опустил бинокль, посмотрел на механика и, казалось, пытался вспомнить, кто перед ним стоит. Обладая многолетним опытом, сразу понял, что это какой-то командир, имеющий отношение к машине, но выражение лица и глаз ничем не напоминало деду многочисленных морских офицеров, которых ему довелось увидеть за всю свою жизнь. Не было в них того равнодушия, пренебрежения и жестокости, к которым привык Махтей.

– Здравствуйте! – Дед пожал протянутую руку. – А кто вы, товарищ командир, будете? Не по машинной ли части?

– Угадали, дедушка. Я – старший механик.

– А-а! Вот и хорошо! Что-то мне кажется, что с вашей машиной не все гладко.

– Почему?

– Для такого красавца идем не шибко быстро. Из бухты бодрей выходили.

Вероятно, этот вопрос волновал не только деда, потому что и женщина, и девочка тут же повернулись к механику, словно спрашивали о том же.

– Далеко шхуна уйти не могла, – объяснил механик. – Где-то по этой линии мы должны ее найти. Ждем возвращения самолета. Главное сейчас зависит от него. Отыщет, даст знать, и тогда мы двинемся полным ходом. А ходить мы можем быстрее всех… Лишь бы только капитан разрешил.

– Пожалуйста. Очень прошу, и они просят, – дед показал на своих спутниц: – Иф ю плиз[248]248
  Если разрешите (англ.).


[Закрыть], – похвастался он своим знанием английского языка.

– Би шур[249]249
  Будьте покойны! (англ.)


[Закрыть], – ответил механик, подмигнув, – пусть только «Разведчик рыбы» появится.

Бинокли снова обратились к горизонту, но теперь они искали самолет в воздухе. Однако и в воздухе, как и на воде, никто не замечал ни крапинок, ни точек, ни пятнышек, способных внушить хоть какую-то надежду.

С того времени как вылетели Бариль и Петимко, прошло больше часа. Согласно уговору летчики должны были вернуться, даже если ничего не нашли. Кто-то из моряков уже начал беспокоиться, припоминая такой же случай позавчера. Может, с самолетом снова что-то случилось? Однако командир был совершенно спокоен. Комиссар понимал его. Самолет мог заметить что-то интересное в последнюю минуту и задержаться на четверть часа, на двадцать минут. Обстрела же «Колумба» они не боялись. Револьверами «Разведчика рыбы» пиратам не сбить.

А «Разведчик рыбы» задержался вот по каким причинам: поднявшись в воздух, Бариль повел машину на восток и, держась на высоте пятисот метров, отошел от «Буревестника» на такое расстояние, откуда корабль в бинокль казался черной точкой. С корабля маленький самолет был совсем незаметен.

Пилот начал чертить в этом радиусе круг, держа за центр черную точку – «Буревестник». Перед глазами летчиков разворачивалась пустынная морская панорама. Почти замкнули круг, ничего не обнаружив. Тогда Бариль набрал семьсот метров. Он мог бы набрать и тысячу, увеличив свой круг обзора до ста десяти километров по радиусу, но практического значения это не имело, потому что на значительном расстоянии «Колумб» все равно бы не увидели. Бросьте иголку на расстоянии ста шагов от себя и попробуйте увидеть ее. Хотя вы видите на несколько километров вокруг, но иголку ваш взгляд пропустит, даже если вы встанете на цыпочки. Семьсот метров увеличили общий кругозор, но на практике они значили столько же, сколько и вставание на цыпочки в случае с иглой. Но какой-то корабль, больший, чем шхуна, в противоположной стороне от «Буревестника» привлек внимание Петимко. Несомненно, это шел пароход. Штурмана удивляло, почему он идет именно здесь. Зная, что в этом районе морские пути не проходят, Петимко заинтересовался курсом этого парохода. Он толкнул рукой пилота, а потом прокричал в переговорную трубку:

– Обрати внимание на тот пароход. – И показал рукой направление.

Хотя командиром самолета был Бариль, но в полете он старательно и без пререканий выполнял указания штурмана относительно направления. Указать, куда вести самолет, было исключительно в компетенции штурмана. Как вести – это было дело пилота.

«Разведчик рыбы» пошел в указанном Петимко направлении на высоте трехсот метров. Ни пилот, ни штурман не видели на корме парохода флага и не смогли определить его национальность. Зато Петимко с помощью бинокля удалось прочитать название парохода: «Кайман». Одновременно он проследил курс парохода и убедился, что тот не идет ни из какого-то порта и ни в какой порт, а просто пересекает море наугад. Самолет промчался над пароходом, пролетел еще с милю и повернул назад, теперь разыскивая уже эсминец. Приближался конец первого часа полета.

– Как пароход называется? – прокричал в переговорную трубку Бариль.

– «Кайман», – ответил ему штурман. Пилот не разобрал и еще дважды спрашивал с тем же результатом. В конце концов, выключив мотор и, планируя, под свист пропеллера и похлопывания газа, все-таки разобрал. Тогда включил мотор, поднялся высоко вверх, снова выключил и окликнул Петимко:

– Помнишь, что Марко рассказывал? Это же пароход со шпионом!

«Разведчик рыбы» летел к эсминцу. Петимко несколько минут раздумывал. Вспоминал, как юнга рассказывал о шпионе с перевязанным глазом и о «Каймане». Этот пароход снова появился в их море. Поведение «Каймана» было подозрительным. «Не там ли сейчас пираты?» По мнению штурмана, пароход шел очень-очень медленным ходом, можно было допустить, что он кого-то ждал. Если «Колумб» еще существует, то должен находиться где-то поблизости.

Штурман пересказал свои предположения пилоту по переговорной трубке. Бариль только кивнул головой и ответил:

– Искать будем. Давай курс!

Как раньше они кружили вокруг «Буревестника», так сейчас повели себя с «Кайманом». На пароходе их, скорее всего, еще не видели, но Петимко не сводил с него глаз. Их ожидания оправдались – они почти в упор налетели на шхуну с поломанной мачтой, которая шла под мотором. Это был «Колумб». И убедились в этом не только потому, что прочитали на борту название, но и потому, что узнали Марка. Парень стоял возле руля и смотрел на них, хотя ни разу не шевельнулся. Возле него стоял человек и, вероятно, что-то приказывал, потому что юнга сразу опустил голову. Еще летчики рассмотрели двух человек рядом с мотором. Из них только один следил за самолетом. Остерегаясь выстрелов из револьвера, Бариль не опускался ниже полутораста метров и ограничился только одним полетом над шхуной. Нужно было спешить к кораблю. Это необходимо было сделать как можно быстрее, потому что штурман, проверив курс шхуны, мог сказать абсолютно точно: «Колумб» идет к «Кайману». Расстояние же от шхуны до парохода в пять раз короче, чем расстояние от «Буревестника», и оно сократится еще, пока самолет найдет эсминец и сообщит о своих наблюдениях.

Все это время на корабле все больше волновались за судьбу самолета. Прошло полтора часа. На командном мостике оставались абсолютно спокойными только командир, комиссар и вахтенный начальник. Но и они в последние минуты молчали. Полтора часа – это уже не нравилось ни командиру, ни комиссару.

Прошел час тридцать пять минут. Самолета на горизонте никто не видел. Командир смотрел в бинокль и тихо позвал вахтенного штурмана.

– Запишите в журнале, – сказал он, – кто первый заметит самолет, я отмечу это завтра в приказе.

В эту минуту с палубы прозвучал хриплый, надтреснутый голос деда Махтея:

– Вот он летит!

– Где, где? – спросило несколько голосов. Все припали к биноклям.

– Зюйд-ост-тен-ост! – прогудел дед.

– Молодец, старик.

Теперь почти все заметили в воздухе точку, которая быстро приближалась и росла. Вскоре услышали гул самолета.

«Разведчик рыбы» пролетел низко над кораблем, едва не зацепив поплавками мачты. Из кабины, махая руками, высунулся Петимко, что-то показывая. Поначалу его никто не понял. Командир эсминца уже приготовился дать приказ остановить машину, но самолет пролетел дальше и за сотню метров по курсу судна бросил вымпел. Тоненькая металлическая трубка с поплавком и флажком погрузилась в воду и тут же всплыла.

– Боцман, выловите вымпел! – скомандовал вахтенный.

Боцман бросил за борт сетку-ловушку, ловко поймал вымпел и вытащил на палубу. Вымпел отнесли командиру. Вахтенный начальник открутил крышку трубки и вытащил записку.

«Нашли “Колумб” в сто тридцать восьмом квадрате. Курс зюйд-ост 35° 35˝. По курсу в сто семнадцатом квадрате подозрительно ведет себя пароход “Кайман”. Считаем, ждет “Колумба”. На шхуне заметили четверых. Один – Марко Завирюха. Чтобы не задерживать корабль, бросаем вымпел. Идем следить за “Колумбом”. Петимко».

– Штурман! Курс на «Колумб», рассчитывайте, что скорость шхуны пять миль в час, – распорядился командир. Потом обернулся к комиссару: – Вы понимаете, если не догоним «Колумб», они перейдут на «Кайман» и мы не сможем их взять. Они в нейтральных водах… Эх… Да… Подойдите к пассажирам и подготовьте их: скажите, что летчики видели Марка. Но скажите не сразу, а то мать будет очень волноваться.