Текст книги "Морские волки. Навстречу шторму (сборник)"

Открытие острова Лисянского и его описание. – Мель Крузенштерна – Марианские острова. – Тайфун. – Рейд в Макао. – Прибытие кораблей «Нева» и «Надежда» в Вампу. – Разные случаи в Кантоне

Сентябрь 1805 г. Около 4 часов пополудни подул северный ветер. Полагая, что он установится, я снялся с якоря в 6-м часу вечера. Но не успели мы пройти и половины островов, как вдруг наступила тишина.

По прошествии некоторого времени тот же самый ветер вынес нас из узкого пролива между островами. В 8 часов начался отлив, я хотел воспользоваться им и, обойдя острова Средние, пролавировать там до утра. Но мое желание не исполнилось; около полуночи нашел туман и вынудил нас остановиться на верпе.

2 сентября до 2 часов ночи мы стояли спокойно. В это время с юга налетел шквал и подрейфовал корабль. Поэтому мы бросили якорь на глубине в 40 сажен [73 м] и на песчаном грунте. В 6 часов подул северный ветер и позволил нам вступить под паруса, но и этим благоприятным случаем мы пользовались не долго. Вскоре наступила тишина, и корабль остановился.

В это время к нам из крепости приехал Баранов, с которым я распрощался не без сожаления. Он, по своим дарованиям, заслуживает всяческого уважения. По-моему, лучшего начальника в Америке у Российско-Американской компании быть не может. Кроме знаний, он уже приобрел множество трудовых навыков и не жалеет собственного своего имущества для общественного блага.

Безветрие продолжалось до полуночи и заставило нас буксироваться. Вскоре подул сильный северо-западный ветер, и, убрав лишние паруса, мы направились к юго-западу.

5 сентября. Утром ветер повернул было к юго-западу, но вскоре опять установился на прежнем своем румбе. В полдень, по произведенным мной наблюдениям, мы достигли 52° 33´ с. ш. и 139° 00´ з. д. Со времени нашего выхода из гавани на корабле находилось около десяти больных. Но сегодня их осталось только двое, да и то из числа раненых. Так много людей заболело, вероятно, вследствие плохой погоды и слишком тяжелой работы, которой мы занимались всю прошлую неделю, особенно 2-го числа, когда из-за полного безветрия никто из нас не спал целые сутки, в течение которых мы вышли за мыс Эчком. Теперь, когда все уже более-менее привыкли к переменам погоды, можно надеяться, что команда будет здоровее. Этого нельзя сказать с уверенностью о двух кадьякцах и четырех мальчиках, родившихся от русских и американок. Первых я взял с собой для управления байдаркой, а последних – для обучения мореплаванию.

Во время нашего пребывания в Новоархангельске было набрано и наквашено 60 ведер дикого щавеля, который мы начали употреблять со вчерашнего числа. Прибавив к этому противоцинготному средству брусничный сок и моченую бруснику, мы, конечно, избежим цинги, никакого признака которой до сих пор еще не было. Но так как для достижения Кантона требовалось много времени, то я вынужден был сделать следующее распоряжение по употреблению матросской пищи: пять дней в неделю варить щи с солониной и щавелем с прибавкой довольно большого количества горчицы или уксуса, а два дня – горох с сушеным бульоном. В воскресенье же и понедельник я велел давать по полкружки пива в день на человека, в четверг – бруснику или брусничный сок, а в среду – чай на завтрак.

8 сентября. Достигнув 48° 17´ с. ш. и 139° 29´ з. д., мы видели множество морских котиков, а потому я назначил самых исправных матросов по всем саленгам[155]155
  Саленг (соврем. салинг) – рама из продольных и поперечных брусьев, устанавливаемая на стеньге. Служит для отвода снастей. В зависимости от принадлежности к той или иной мачте саленг имеет разные названия. Саленг, расположенный на первой мачте, называется фор-саленг. Саленг на второй мачте будет называться грот-саленг и т. д.


[Закрыть] с тем, чтобы они пристально осматривали весь горизонт. Но до самой ночи ничего необычного не было обнаружено, хотя небо было ясное. Мои кадьякцы уже третий день жаловались на боль в желудке. Полагая, что это происходило от употребления хлеба, к которому они еще не привыкли, я уменьшил им его выдачу, зная уже давно, что даже русские, питаясь долгое время рыбой, сначала сильно страдают от неосторожного употребления хлеба.

10 сентября. Морские котики, которые попадались нам третьего дня, показывались, хоть изредка, и вчера. А потому я было решил поискать их пристанище, но к полудню задул западный ветер и притом столь сильный, что вынудил нас лечь к югу и удалиться от места, где мы собирались вести поиски.

14 сентября мы прибыли на широту 44° 24´ и долготу 147° 32´, где выяснили, что поверхность моря покрыта небольшими треугольными ракушками, которые росли вокруг крепкого вещества и издали очень походили на цветы, плавающие по морю. По словам кадьякцев, они служат лучшей пищей морских бобров и растут на деревьях, которые покрываются иногда водой. Но поскольку они большие выдумщики, то на их слова не всегда можно полагаться. Вероятнее всего, упомянутые ракушки образуются в море из того же самого вещества, на котором находятся, так как ни на одной их кисти я не заметил ничего такого, чем бы они могли прикрепиться к дереву.

16 сентября дул тихий ветер с северо-запада. С восходом солнца показалась стая небольших птиц, похожих на куликов. Они были беловатого цвета, с черными полосами на спине и на крыльях. Мы видели их и вчера, но только на некотором расстоянии от корабля. В 7 часов утра с фор-саленга дано знать, что с юга показалась земля. Посланный мной наверх штурман также думал, что видит берег, но наплывший вдруг туман не позволил ему утвердиться в своем мнении. Что касается меня, то я, находясь недалеко от места, где капитан Портлок поймал морского котика, был уверен, что земля должна быть недалеко. Поэтому, не медля, я спустился на юго-юго-запад и продолжал путь в этом направлении до захода солнца. Хотя мы каждую минуту надеялись увидеть землю, однако оказалось, что мы гонялись только за облаками. Таким образом, наша радость к ночи перешла в сожаление, что мы потеряли напрасно несколько миль своего плавания. Требовалось проявить терпение и продолжать прежний путь к западу. По наблюдению, произведенному сегодня, западная долгота оказалась 151° 04´, а северная широта – 44° 12´.

28 сентября. Достигнув вчера предполагаемой мной долготы 165° и не надеясь сделать какое-либо открытие, я счел за лучшее спуститься сегодня к югу, ибо, не имея возможности ничего отыскать там, где мы видели разные признаки близости земли, особенно там, где нам показалась в прошлом году выдра, мы заключили, что наши поиски в неизвестных местах, простирающиеся далее к западу, будут, без всякого сомнения, тщетны. Да и само время становилось для нас весьма дорого.

2 октября северо-западный ветер, дувший около двух суток при весьма приятной погоде, утром утих, и наступила довольно ощутимая теплота. В 4 часа пополудни мной снято несколько лунных расстояний, по которым западная долгота оказалась 166° 06´. А поскольку около этого времени корабль «Нева» находился на 36,5° с. ш., то я и направился на запад, чтобы этим курсом достигнуть 180° долготы.

4 октября. В полдень я производил астрономические наблюдения на 36° 25´ с. ш. и 167° 45´ з. д. Вскоре после этого горизонт затянуло мраком, и западный ветер задул столь жестоко, что вынудил нас уклониться к югу. А поскольку по опыту известно, что западные ветры здесь меняются не скоро, то для сбережения времени я решил направиться к Марианским островам в обход путей известных мореплавателей. Таким образом, оставив поиски в этих широтах, мы можем сказать, что не заметили никакого признака земли между 165° и 168°. К этому нужно также добавить, что от 42° широты до настоящего дня мы не видели ни одной птицы или рыбы, хотя погода держалась прекрасная.

9 октября. Тишина и безветрие, продолжавшиеся около трех суток, становились уже для нас утомительными, ибо, кроме того, что мы весьма медленно двигались вперед, жара стала несносной. Хотя сегодняшняя широта оказалась не менее 30° 20´, однако наши гребные суда совершенно рассохлись, а стеньги и бушприт, сделанные нами из елового леса, расщелялись так, что я вынужден был положить на них во многих местах найтовы[156]156
  Найтовы – перевязка тросом двух или нескольких предметов или соединение двух тросов одним тонким.


[Закрыть]. Вчера нас обрадовало появление нового рода рыбы. Длиной она была не более полуфута [15 см], довольно толста, но с удивительными перьями, или, точнее, крыльями, длиной около трех четвертей всего тела. Сегодня показались тропические птицы и множество летучей рыбы, что позволило заключить, что мы уже отдалились от тех мест, где почти непрерывно обитают туманы.

15 октября. За маловетрием, продолжавшимся всю прошлую неделю, последовал довольно слабый ветер с запада. В 10 часов я снял несколько расстояний луны от солнца разными секстанами[157]157
  Секстан – морской угломерный инструмент для измерения: 1) высот небесных светил, 2) углов между видимыми с корабля земными предметами, 3) углов между небесными светилами и земными предметами.


[Закрыть], по которым в полдень найдена средняя западная долгота 173° 23´. Широта же оказалась северная 26° 43´. Хотя с некоторого времени начали появляться разные птицы и рыбы, сегодня с самого утра наш корабль окружили касатки, акулы, лоцманы, фрегаты[158]158
  Фрегат – тропическая птица океанических побережий. Имеет короткую, толстую шею, сильный, загнутый на конце клюв, длинные острые крылья, очень легкий костный аппарат и воздушный мешок под горлом. Большую часть времени проводят над водой, удаляясь на десятки километров от берега. Прекрасный летун. Питается рыбой. Нередко отнимает добычу у других птиц.


[Закрыть], тропические птицы и большие белые, с черной опушкой по крыльям, чайки. Одна из последних села на утлегарь (бревно, простирающееся далее бушприта, на котором растягивается треугольный парус, называемый кливером), и хотя все матросы выбежали на бак, она ничуть не испугалась и слетела только тогда, когда один из матросов схватил было ее за хвост. Чрезвычайное множество птиц обратило на себя мое внимание, а особенно потому, что неподалеку от этих мест несчастный Лаперуз заметил также разные признаки земли. Поэтому в разных местах для наблюдения были рассажены люди, и сам я не сходил вниз в течение всего дня. Но судьба, невзирая на все наши усилия, кажется, над нами издевалась и решилась открыть нам тайну не раньше, как подвергнув наше терпение еще большему искусу. В 10 часов вечера я отдал приказание вахтенному офицеру Коведяеву использовать ночью как можно меньше парусов, если ветер станет свежее. Лишь только я хотел сойти в каюту, как вдруг корабль сильно вздрогнул. Руль немедленно был положен под ветер на борт, чтобы повернуть овер-штаг (т. е. повернуть корабль против ветра в другую сторону), но это не помогло, и корабль сел на мель. Вся команда, оставив свои койки, бросилась крепить паруса, а штурман между тем обмерял глубину вокруг судна, которое остановилось посреди коралловой банки. Поэтому я приказал тотчас сбросить в воду все росторы (разные тяжести, лежащие на средине корабля: реи, стеньги и прочее) с привязанными к ним поплавками, чтобы при удобном случае можно было опять их вынуть. Благодаря этому корабль настолько облегчился, что с помощью нескольких завозов к рассвету на 16-е число мы вышли на глубину. Как только наступило утро, то на расстоянии около 1 мили [1,8 км] на западе-северо-западе показался небольшой низменный остров, а прямо по курсу, которым мы шли вечером, – гряда камней, покрытых страшными бурунами. Как ни худо было наше положение, такое открытие всех обрадовало и многим придало бодрости. Лишь только корабль остановился на завозе, на котором его стягивали, чтобы дождаться посланного для промера штурмана, как налетел жестокий вихрь и бросил его вторично на мель. Тогда нам не оставалось ничего более, как, сбросив канаты, якори и другие самые тяжелые, хотя и нужные вещи, стягиваться как можно скорее, ибо ветер начал свежеть и жестоким образом бить корабль о кораллы. При непрерывной работе и величайших трудах мы смогли сойти на глубину не раньше вечера.

17 октября. Хотя наши обстоятельства были весьма плохи, ночью надо было дать отдохнуть подчиненным, без чего никто бы из них не был в состоянии продолжать работу. К счастью, все это время была тишина и спасла нас от гибели. На рассвете, пользуясь благоприятным временем, мы потянулись вперед на завозах: я выделил половину команды для вытаскивания брошенных в море вещей, которые все без исключения были доставлены на корабль. Вместе с ними была привезена часть фальш-киля (толстая доска, прибитая под килем), которого, конечно, осталось уже немного под кораблем. Несмотря на все, воды в трюм прибывало не более 12 дюймов [30 см] в сутки. В 7 часов вечера, отойдя от своего утреннего места на довольно значительное расстояние, я бросил якорь на глубине 8 сажен [14,5 м]. Судя по глубине дна, которая все время была 3, 4 и 6 сажен [5,5; 7,3 и 11 м], нам можно было бы отойти гораздо дальше, но этому препятствовало коралловое дно, которое часто не держало верпов, а иногда даже перетирало завозы. Кроме того, несколько часов продолжалась ужасная жара. Под вечер я хотел было съехать на берег, но заболел и потому отправил туда своих офицеров, которые через два часа возвратились и привезли с собой четырех больших тюленей, убитых ганшпугами[159]159
  Ганшпуг (гандшпуг, ганшпаг, аншпуг) – рычаг для поворачивания тяжестей (деревянный или металлический).


[Закрыть].

18 октября. Погода держалась благоприятная и позволила нам сегодня как можно скорее двигаться на завозах к северу. Желая осмотреть место, которое по своему положению должно быть важно для мореплавателей, я отправился утром на берег, взяв с собой штурмана и нескольких офицеров и отдав приказание на корабле немедленно вступить под паруса, если позволит ветер, и ожидать нас, полностью избегая опасности. Около острова бурун так велик, что мы с немалым трудом могли пристать к небольшой губе, на берегу которой нашли множество разных птиц и тюленей. Первые тотчас окружили нас и больше походили на домашних, нежели на диких, а тюлени лежали на спине и не обращали на нас ни малейшего внимания. Некоторые из них были величиной более сажени и едва открывали глаза, если кто-то приближался к ним, но ни один не трогался со своего места. Как ни привлекательно было это зрелище, нам пришлось от него оторваться, чтобы выполнить свои задачи, т. е. описать берега и узнать, что производит этот лоскуток земли. Первое требовало немного труда. Что же касается последнего, то оно стоило нам большого беспокойства. Не говоря уже о несносной жаре, мы почти на каждом шагу проваливались по колена в норы, заросшие сплетающейся травой и наполненные молодыми птицами, многие из которых погибали у нас под ногами, так как слышался непрестанный писк. Однако же, невзирая на все препятствия, дело было к вечеру завершено. Воткнув шест в землю, сначала я зарыл рядом с ним бутылку с письмом о нашем открытии этого острова, а потом возвратился на корабль в полной уверенности, что если судьба не отведет нас от этого места, то следует ожидать скорой смерти. При абсолютном недостатке в пресной воде и лесе на что можно бы было надеяться и что предпринять для спасения? Правда, пищей бы послужили рыба, птицы, тюлени и черепахи, которых на острове большое количество, но чем мы могли утолять жажду? Этот остров, кроме явной и неизбежной гибели, ничего не обещает предприимчивому путешественнику. Находясь посреди весьма опасной мели, он лежит почти наравне с поверхностью воды. Исключая небольшую возвышенность на восточной стороне, он состоит из кораллового песка и покрыт только травой, которой заросли норы, где чайки, фрегаты, утки, кулики и другие птицы выводят своих детенышей. Между этими пернатыми особенного внимания достойны чайки, величиной с дикого голубя, на которого они похожи, и большие белые птицы, названные нашими матросами глупырями. Птица, которая села на утлегарь, принадлежит к этому же роду. Первые, летая в ночное время, производят ужасный крик, а последние так глупы, что во время своей прогулки мы едва могли отогнать их от себя палками. Они величиной с гуся, по краям крыльев и на конце хвоста имеют черные перья, нос у них желтый, прямой, а глаза яркого желтого цвета. На берегу мы нигде не заметили ни воды, ни леса, а нашли только десять больших бревен, из которых одно составляло у корня сажень в диаметре и походило на красное дерево[160]160
  Красным деревом называют различные древесные породы, древесина которых обладает красным цветом и является ценным материалом для мебельного производства. Среди южноамериканских сортов наиболее ценное фернамбуковое, или бразильское. Вест-индское К. д., или махогони с Кубы и Сан-Доминго, имеет одну из ценнейших древесин в мире. В Вест-Индии известны саппановое и сандаловое деревья, отличающиеся большим удельным весом и твердостью. В Африке растет гамбия и капмахогони с удельным весом до 1,4 и очень плотной древесиной. В Соединенных Штатах под именем К. д. известна древесина секвой.


[Закрыть], растущее по берегам Колумбии. Не знаю, что и сказать по этому поводу. Если из-за большого расстояния это дерево не могло приплыть из Америки, то поблизости должна быть какая-либо неизвестная земля. На Сандвичевых островах такого рода деревья не растут, Япония также весьма отдалена от этого места. Может быть, к северо-западу, на линии Сандвичевых островов, Некара[161]161
  Некар – небольшой остров в Тихом океане, к востоку от Гавайских островов.


[Закрыть] и открытого мной острова, находятся еще земли, отыскать которые предстоит в будущем. Возможно также, что на этой линии лежит и тот остров, который, по утверждению некоторых писателей, некогда был открыт испанцами около 35° 30´ с. ш. и 170° з. д.

Наше странствование по острову не было напрасным. Мы возвратились на корабль «Нева» не с пустыми руками, а принесли множество кораллов, окаменелой губки и других редкостей, среди которых не последнее место может занять найденный мной на взморье калабаш[162]162
  Под калабашем Лисянский, по-видимому, подразумевает тыкву.


[Закрыть], который был настолько свеж и цел, что, кажется, приплыл не издалека. Очень жаль, что встреча с новооткрытым мной островом была сопряжена с несчастным приключением для нашего корабля. В противном случае я не упустил бы возможности испытать на самом деле справедливость моих заключений и отыскал бы что-нибудь более важное. Ибо нет труда, который я не согласился бы преодолеть, нет опасности, которой я бы не перенес, только бы сделать наше путешествие полезным и добыть честь и славу русскому флагу новыми открытиями. Но случившееся на нашем корабле повреждение, а также и само время заставили нас поспешить с плаванием к предназначенному месту встречи, заставили меня умерить свое рвение к дальнейшим поискам и стараться как можно скорее достигнуть кантонской пристани, где уже надлежало быть нашему сопутнику, кораблю «Надежда».

19 октября. Сегодня задул тихий ветер с северо-запада и позволил нам вступить под паруса около 10 часов утра, а в полдень были сделаны наблюдения в 26° 10´ с. ш. Отойдя не более 10 миль [18 км] от острова, мы уже не могли видеть его со шканцев, только с саленга можно было рассмотреть землю, едва отличавшуюся от воды. Тогда мы легли в дрейф для подъема гребных судов и бросили лот, но со 100 сажен [183 м] лотлиня[163]163
  Лотлинь – тонкая веревка, разделенная марками разного цвета и формы на единицы меры. К ней привязывается лот – прибор для измерения глубин (из свинца или чугуна), имеющий обычно форму узкой пирамиды весом до 5 кг.


[Закрыть] не могли достать дна, за полчаса перед этим глубина была 25 сажен [46 м]. От нашего якорного места глубина продолжалась почти на целую милю 9 и 10 сажен [16 и 18 м], потом увеличилась до 15 сажен [27 м], а напоследок – до 20 [36 м] и более. Грунт повсюду оказался крупный коралл, который был виден на мелководье и походил на каменные деревья, растущие на морском дне. Поэтому можно судить, как опасно это место. Корабль «Нева» за пережитое им у этого острова несчастное приключение может быть вознагражден только тем, что открытием весьма опасного местоположения он, может быть, спасет от гибели многих будущих мореплавателей. Если бы мы стали на мель около острова в другом каком-нибудь месте, то, конечно, подобно несчастному Лаперузу, не увидели бы своего отечества, а стали бы жертвой морских волн, так как повсюду были видны буруны. Если бы корабль был потоплен, а мы спаслись бы на острове, то он послужил бы нам скорее могилой, нежели убежищем. При первом ветре, особенно с северо-востока, корабль «Нева» непременно разбился бы о кораллы и погрузился бы в пропасть вечности. Но, к нашему счастью, тишина продолжалась тогда целых три дня. Я посчитал своим непременным долгом принести мою благодарность сопутствовавшим мне офицерам и нижним чинам, которые, находясь в непрестанных трудах, двое суток подряд оставались не более шести часов без отдыха и перенесли их не только без малейшего ропота, но еще и с бодростью, невзирая на всю угрожавшую нам опасность. Юго-восточную мель, на которой сел наш корабль, я назвал Невской, острову же, по настоянию моих подчиненных, дал имя Лисянского.

20 октября. Со вчерашнего вечера северный ветер усилился, а сегодня утром повернул к северо-востоку. Всю ночь мы шли к востоку, чтобы удалиться от опасности. На рассвете же направились к юго-западу и в полдень были в 25° 23´ с. ш. и в 172° 58´ з. д. Приведя корабль в некоторую исправность и немного отдохнув, я занимался сегодня вычислением всех наблюдений, сделанных мной после снятия «Невы» с мели.

По трем полуденным высотам, снятым разными секстанами, середина острова Лисянского находится на 26° 02´ 48˝ с. ш. Долгота же принята мной западная 173° 42´ 30˝.

После полудня показались две большие стаи черноватых птиц, которые держались на далеком расстоянии от корабля. Поэтому я приказал к ночи убрать все паруса и остаться только под марселями. Эта предосторожность была тем нужнее, что мои матросы еще не совсем собрались с силами после прежних своих трудов. С этого числа я решил взять такое направление, чтобы войти в долготу 180° около 17° с. ш.

23 октября. Утром дул западный ветер с дождем. В полдень, по наблюдениям, оказалось, что мы находимся под 22° 15´ с. ш. и 175° 32´ з. д. По окончании наблюдений ветер повернул к югу. Поэтому мы и повернули к западу. Через час с фор-саленга был замечен перед нами бурун. Я сам с бака увидел перед бушпритом чрезвычайное кипение воды и тотчас повернул на другой галс. Между тем, лейтенант Повалишин и штурман Калинин влезли наверх и подтвердили, что за кипением воды вправо виден высокий всплеск. В это время облака проходили довольно быстро, и ветер то усиливался, то совершенно утихал, так что я счел нужным удалиться от опасности, с тем, однако же, чтобы, как только установится погода, непременно осмотреть это место. В 3 часа пополудни стали непрерывно налетать шквалы, а вскоре разлившийся туман заставил нас отойти на 16 миль [29 км] к югу, где мы и легли в дрейф до утра.

По словам офицеров и матросов, бывших наверху, а также по увиденному мной с палубы, можно заключить, что сегодня мы находились близ мели, простирающейся с севера к югу, по крайней мере, на 2 мили [3,7 км]. А поскольку всплеск был замечен только в одном месте, то следует полагать, он был вызван волнами, ударяющимися о камень, который я назвал Крузенштерновым, лежащий, по полуденным наблюдениям и по глазомерному расстоянию, на 22° 15´ с. ш. и 175° 37´ з. д.

24 октября. Переменные ветры и пасмурная погода воспрепятствовали мне сегодня осмотреть мель, замеченную нами вчера. В 8 часов утра мы увидели настоящего берегового кулика, который хотя и казался несколько утомленным, но, вероятно, был отнесен вчерашним ветром от какой-нибудь нам неизвестной, однако же находящейся на недалеком расстоянии земли. В полдень были сделаны наблюдения на 21° 56´ с. ш. и в 175° 21´ з. д., а к вечеру при северном ветре мы легли в дрейф. Такую остановку корабля я решил делать каждую темную ночь, пока мы не достигнем изученной части моря, чтобы уклониться от всякой непредвиденной опасности (судя по береговым птицам, с которыми мы встречались почти каждый день с 19-го числа, быть может, мы находились недалеко от каких-нибудь неизвестных островов) и не пройти мимо чего-нибудь, достойного внимания.

31 октября. Тихие и переменные ветры продолжались всю прошлую неделю. Однако мы достигли широты 18° 34´ и долготы 178° 56´. С этого дня я убавил по 1/4 фунта [100 г] сухарей на каждого человека в сутки, потому что при нынешнем положении их хватило бы только на 30 дней. За это время невозможно было надеяться достигнуть Кантона, если бы не появились какие-либо самые благоприятные обстоятельства. Следует отдать должное находившимся на моем корабле матросам, которые не только не выразили никакого неудовольствия в связи с уменьшением их пайка, но даже предложили, если потребуется, получать самую малую порцию.

2 ноября начал дуть слабый северный ветер, которому я очень обрадовался и приказал поставить все возможные паруса. В полдень мы прибыли на северную широту 16° 3´ и западную долготу 180° 32´. Таким образом, мы обошли полсвета от гринвичского меридиана, не потеряв ни одного человека в течение столь многотрудного и продолжительного плавания. Наш народ переносил жаркий климат так, как если бы родился в нем и до сих пор находит его для себя гораздо здоровее, нежели холодный.

После полудня ветер повернул к северо-востоку. Вероятно, в этой части света пассатные ветры не так далеко отходят от экватора, как в Атлантическом или Индийском океане. С 25-го октября было маловетрие и даже полная тишина, и только изредка дули легкие ветры. Начинаясь всегда с севера, они поворачивали со шквалами к востоку, потом к югу и, наконец, к западу, где сменялись затем тишиной. Всего непонятнее, что северо-западная зыбь простирается весьма далеко, так как она была чувствительна еще до сих пор. Это, может быть, связано с северо-западными ветрами, которые большей частью дуют в высоких широтах этого океана. Они часто случались на нашем пути в Америку и обратно. Восточные же дули только два раза после нашего выхода из Новоархангельска. Очень жаль, что пространство между Сандвичевыми островами и Японией еще не так известно, иначе можно было бы считать закономерным, что суда, идущие на Камчатку, почти всегда входили в настоящую свою долготу между 14 и 15° с. ш., а потом уже направлялись к северу. В этом случае западные ветры не так бы часто им препятствовали. Оставив Сандвичевы острова, я направлял свой путь к Кадьяку, так, чтобы войти в 164° з. д. в малой широте, а потом уже взять прямой курс и, таким образом, достичь от острова Отувая места своего назначения в три недели с небольшим.

4 ноября. В 4 часа пополудни мы были на 13,5° с. ш. и, следовательно, закончили самый опасный путь во всем нашем плавании. Оставив залив Ситку, мы находились до настоящего времени в неисследованном участке океана и, может быть, миновали многие места, которые могли бы при каком-то несчастном случае стать для нас гибельными, особенно ближе к северу. Следует заметить, что с того времени, как мы удалились от острова Лисянского, нам не попадалось ничего, кроме небольшой касатки, которая один раз показалась у борта. Вчера мы видели стадо мелкой летучей рыбы. Что же касается птиц, то они посещали нас ежедневно.

14 ноября. От 15° широты нас сопровождал настоящий северо-восточный пассатный ветер, который дул большей частью довольно сильно и доставил нас сегодня на северную широту 14° 29´ и западную долготу 209° 14´. На это местоположение мы и рассчитывали, так как лунные наблюдения, которые мы производили четыре дня подряд, лишь немногим отличаются от хронометров. Летучая рыба, которая севернее часто показывалась нам в огромном количестве, здесь, по-видимому, водится не в таком изобилии, но зато она крупнее и проворнее. Одна из них вечером вскочила к нам на шканцы. Ее длина составляла около 15½ дюймов [39 см], окружность – 7 дюймов [18 см], длина верхних крыльев или перьев – 8 дюймов [20 см], а нижних – 3 дюйма [7,5 см].

15 ноября. Ветер дул свежий, погода ясная. В полдень, по наблюдениям, мы находились на северной широте 14° 48´ и западной долготе 213° 04´, а в 5 часов вечера увидели на западе-северо-западе сначала остров Сайпан, а потом и Тиниан (из группы Марианских островов: Ландронес, Разбойничьи или Сайпан-Сите) – на западе. Но так как солнце уже склонялось к горизонту, а по некоторым признакам можно было заключить, что ночь ожидается беспокойная, то, продвигаясь к северо-западу до половины 7-го часа, я повернул на левый галс и, зарифясь двумя рифами, решил лавировать до рассвета.

16 ноября. Утром ветер стих. Заметив юго-восточную оконечность острова Тиниана, я повернул к ней в 7 часов, а в 10 мы были в проходе между островами Гуамом и Тинианом, так что к 11 часам могли взять настоящий курс на северо-запад. Хотя мне было все равно, каким из трех проливов проходить, т. е. по северную сторону острова Сайпана, между ним и Тинианом, или южнее последнего, надо признать, что ничего не может быть безопаснее, чем тот пролив, которым прошел корабль «Нева». Остров Тиниан окружен глубинами до самых берегов, так как, обходя его на расстоянии не более 3 миль [5,5 км], я нигде не заметил мелководья, а на северной стороне острова бурун бьет только об утесы. Юго-восточная оконечность этого острова утесистая. Берега же по обе стороны его хотя и довольно высоки, но пологие и покрыты деревьями, среди которых особенно заметны кокосовые пальмы. Жаль, что этот остров не имеет хорошей гавани – благодаря своему изобилию он мог бы сослужить мореплавателям хорошую службу. Мы видели якорное место лорда Ансона, лежащее по западную сторону острова и закрытое только от восточных ветров. Оно не безопасно, ибо, кроме указанного недостатка, имеет и плохое дно.

Юго-восточная оконечность острова Тиниана лежит на западной долготе 213° 40´ 20˝. Широта же ее по полуденному наблюдению – северная – 14° 56´ 52˝. Если считать, что найденная по пеленгам северная широта Гуама равна 14° 50´ 32˝, получается, что этот остров лежит на юг от Тиниана, почти в 6 милях [11 км]. По картам же он расположен на расстоянии около 18 миль [33 км], следовательно, слишком далеко.

В третьем часу пополудни скрылись все Ландронские [Ландронес] или Марианские острова. Из них мне показался самым высоким Сайпан, который в ясную погоду виден за 35 миль [64 км], а Тиниан – за 25 миль [46 км]. На хребте, образующем первый из них, имеется небольшая коническая гора, а последний почти ровный.

Направляясь к острову Формозе, я с радостью ожидал, что в скором времени мы увидим просвещенных людей и встретимся, может быть, с Крузенштерном.

От залива Ситки до островов Ландронских или Марианских мы шли большей частью по северо-восточному и юго-западному течению. Последнее было гораздо сильнее и продвинуло нас на указанном расстоянии около 140 миль [260 км] к югу и до 200 миль [370 км] к западу. Юго-западное течение сначала значительно усилилось после нашего вступления в тропик, однако же изменилось на западное, когда мы приблизились к Ландронским островам.

22 ноября. После удаления от берегов ветер усилился и третьего дня задул так, что я был вынужден лечь под штормовые стаксели. Но это служило только преддверием к худшему, так как сегодня утром ртуть в барометре опустилась ниже всех делений, и шторм, продолжавшийся более суток, превратился в бурю, которая сначала стала рвать снасти, а потом положила корабль на бок, так что подветренная сторона была в воде до самых мачт, хотя на корабле стоял только один бизань, зарифленный всеми рифами. Около полудня разбило в щепы ялик, висевший за кормой, и некоторое время спустя оторвало шкафуты[164]164
  Шкафутом на деревянных военных кораблях назывались широкие доски, лежащие по бортам корабля вровень с баком и шканцами и соединявшие их. Они служили для перехода между этими отделениями. Шканцами называлась часть корабля между грот-и бизань-мачтами. Баком раньше называли носовую часть верхней палубы корабля впереди фок-мачты.


[Закрыть] и унесло в море многие вещи, находившиеся наверху. Но хуже всего было то, что вода начала чувствительно прибывать в трюм и заставила нас действовать всеми помпами до вечера. В это время жестокая погода несколько поутихла и это спасло нас от гибели, так как, работая непрерывно в воде, мы за короткое время совершенно обессилели бы и погибли. Но, видно, судьбе еще не угодно было погубить нас: прекратилось ужасное неистовство стихий, которые, как оказалось, были в состоянии все превратить в первобытный хаос. В продолжение этой бури густые облака и вода, которую несло вихрем подобно пыли, смешавшись вместе, почти лишили нас дневного света. Такие бури в этих местах называются тайфуном (это слово происходит от китайского та-фунг, или сильный ветер[165]165
  Тайфуны – сильные бури, возникающие в результате прохождения циклонов в Китайском море. Т. бывают большей частью в августе, сентябре и октябре, в конце дождливого муссона. Т. возникают в Тихом океане в районе Филиппинских островов или к востоку от них. В тропиках они направляются с востока на запад или с юго-востока на северо-запад и около 20–25° северной широты поворачивают на север. В средней части Китая и на юге Японии они движутся с юго-запада и запада, как большинство циклонов.


[Закрыть]), одно название которого уже приводит в ужас мореплавателей, так как его не только нельзя избежать без больших повреждений, но очень часто во время него корабли погибают.