Текст книги "Кукловод"

– Есть, – невозмутимо ответил Колесников. – Портативные ракетные ранцы. Мы их называем «Взлёт-посадка». Но это уже не новинка… А стену высотой до двух с половиной метров мои бойцы преодолеют без всякой техники. И вам помогут, если что. Главное – дальнейшие действия.

– Как только попадаем во внутренний двор, делимся на две группы, – энергично заговорил Сергей. – Вы плюс восемь бойцов прорываетесь в дом и прочёсываете этажи. Задача: обезоружить и повязать всех, кто есть. Разбираться будем потом. Любое сопротивление подавлять самым жестоким образом. Я сказал: самым жестоким, – нахмурившись, повторил он, заметив тень сомнения на лице Колесникова. – У вас есть возражения, майор?

– Не то чтобы возражения, но давайте уточним… Надо ли понимать вас так, что мы должны крошить всё, что шевелится? – спросил майор.

Саша и Сергей переглянулись.

– Так вопрос не стоит, – сказал Сергей, пожимая плечами. – Будут сдаваться – и на здоровье, целее окажутся. Но я бы на это не рассчитывал. Я с этой публикой в Чечне навоевался по самое некуда – мразь, но бойцы. Не отнимешь. Поэтому оружие будем применять по ситуации, но без колебаний.

– Надо чётко понимать, – дополнил Саша, – что ждёт нас не лёгкий бой, а тяжёлая битва… К вам как по имени-отчеству обратиться?

– Юрий Алексеевич. Юра.

– А я Саша, а он Сергей… Так вот, Юра, судя по некоторым деталям, сцепились мы не с какой-нибудь уличной шпаной, а с ОПГ^****** Руслана Мадруева. Если не ошибаюсь, посёлок-базу в тех краях отстроили именно они. А коли так, любой сопливый опер тебе скажет: банда эта контролирует без малого пятую часть Москвы. Рэкет, вымогательство, наркотики, разбойные нападения, особо жестокие убийства… Аль Капоне отдыхает. Или ты их, или они тебя.

Колесников демонстративно поднял руки.

– Всё ясно, вопросов нет.

– Тогда едем дальше. Пока ты со своей группой прочёсываешь этажи, мы с Аликовым прорываемся в подвал и освобождаем Алёну. Трое остаются во дворе, чтобы контролировать ситуацию вокруг дома…

Ещё несколько минут говорили о деталях, потом Сергей встал, и, еле сдерживая нетерпение, произнёс:

– Ну, вроде, всё ясно – по коням!

– С Богом, – откликнулся Колесников, поднимаясь.

– Мужики, просьба одна, – вполголоса сказал Саша. – Сейчас, как соберёмся выходить, давайте сделаем рожи повеселей. А то мать волноваться будет. Расспросы начнутся: что, да зачем, да куда ночью собрались…

– Мать по-любому волноваться будет. На то и мать, – заметил Колесников.

– Давай наплетём что-нибудь про внеплановый рейд по злачным местам с участием «Правды по-комсомольски», – предложил Сергей.

Так и сделали. Попрощавшись и проскочив мимо встревоженной Валентины Ивановны, они вышли из дома. Прямо возле джипа Сергей и Саша быстро переоделись в запасной камуфляж, надели лёгкие бронежилеты, получили пистолеты и автоматы. Октябрьская ночь была ясной и тёплой, думать о предстоящем не хотелось, но тихий голос Колесникова, быстро инструктировавшего бойцов, не давал расслабиться.

– Юра, ты не против, если я сяду в головную машину? – спросил Сергей.

– Нет, а что?

– Я те места немного знаю. В случае чего, подскажу водителю, где свернуть.

– Бывал, что ли?

– Вроде того. Во всяком случае, разберусь…

Колесников с некоторым удивлением посмотрел на Сергея и жестом показал на передний джип.

В ту минуту, когда Сергей садился в машину, Руслан Мадруев закончил разговор с Лозовским. Отключив мобильник, чеченец протяжно зевнул. Был уже почти час ночи, и он валился с ног, потому что день выдался хлопотливым до предела. Но всё складывалось хорошо, и Лозовский, похоже, остался доволен.

Мадруев доложил Вадиму Натановичу, что девку повязали и доставили в посёлок без всяких осложнений. «Охрана была?» «Да, как ты предполагал. Мои были наготове и сняли влёт» «Ну, то-то. Слушай дядю Вадима, и не пропадёшь. С Авиловым пообщался?» «Да, позвонил» «Как поговорили?» «Сначала ничего не понимал, потом начал угрожать…» «Он понял главное – что если не приедет, жене его конец?» «Он всё понял, Вадим. Он же не дурак. Он её любит и приедет» «Ты объяснил, почему бесполезно тащить за собой спецслужбу?» «Я всё ему объяснил. Да он просто не сможет за ночь ничего организовать. Он же не генерал, не депутат и не министр. А потом уже будет поздно» «Ты его плохо знаешь… Вот что: сколько у тебя людей?» «Со мной – двадцать человек. И ещё четверо на въезде» «А в других домах кто-нибудь сейчас живёт?» «Откуда? Осень, все уже на городских квартирах. Ну, разве на выходные приезжают. Я здесь и то – сам знаешь, почему…» «Предупреди своих людей, чтобы начеку были. Чёрт его знает, вроде всё по плану, а сердце не на месте… Авилова кончайте, как только выедете за город, не тяните» «Ты же говорил, везти его сюда и тут…» «Я передумал. Сразу!»

Перешли к самому главному. «Ну, что с объектами?» «Подобрал все пять – на окраинах, в спальных районах. Люди готовы, квартиры сняты. Первая акция, как ты говорил, через неделю. Потом остальные, с разбивкой в три-четыре дня. Я вот только подумал…» «Говори» «Может, сразу все пять? Ведь после первого же ФСБ и милиция всю Москву наизнанку вывернут» «Риск есть, но иначе нельзя. Надо показать бессилие властей. Поэтому лучше пять раз по одному, чем один раз все пять… Придерживайся инструкций, и всё обойдётся. Где прячешь?» «У себя на участке, в сарае для инструментов» Лозовский издал какой-то клёкот. «Совсем плохой, что ли? Не мог найти нейтральное место? Обязательно у себя под задницей держать?» «Почему под задницей? – обиделся Мадруев, – В подвале держу. А в другой точке прятать – сторожа надо иметь. Сопрут, и глазом моргнуть не успеешь» Лозовский помолчал. «Ну, может, ты и прав, – неожиданно сказал он. – Новеллу Эдгара По „Украденное письмо“ читал?» «Нет…» «Ну и не напрягайся. Это я так, пошутил. Главное – если хочешь спрятать вещь, положи её на видное место…» «И я про то же», – на всякий случай согласился Мадруев. «Ну, ладно, психолог, иди, отдыхай. Деньги я тебе завтра переведу. Держим связь…»

Мадруев выглянул за дверь и позвал телохранителя Ваху. Ваха был похож на обросшего бородой слона, однако легко двигался, отлично стрелял, мастерски работал ножом и своей жестокостью наводил страх даже на соплеменников. Сам он боялся одного человека – хозяина, и был по-собачьи ему предан.

– Разбудишь меня в шесть сорок, – распорядился Мадруев.

Телохранитель озадаченно поднял брови.

– Почему так рано, хозяин?

– Хочу сам отправить Мусу на встречу с этим журналистом. А что баба? Как себя ведёт?

– Плакала, теперь успокоилась. Не спит, сидит на диване, смотрит в стенку.

– Ну, пусть не спит. А я вот пойду…

– Хозяин, – окликнул Ваха.

– Что ещё?

– Красивая баба, – сказал Ваха, недвусмысленно скалясь. – Чего добру зря пропадать, а?

Мадруев нахмурился.

– Опять за своё? – сурово спросил он. – Клянусь Аллахом, я когда-нибудь велю тебя кастрировать. Мужчина должен уметь себя сдерживать, или это не мужчина. Она ещё может нам понадобиться – целая и невредимая. Так что смотри! Ты понял меня, позор Ичкерии?

Он повернулся и пошёл в спальню. Ваха уныло проводил его взглядом. Когда бесчувственную пленницу привезли в дом, по приказу Мадруева он помог донести её до подвала. Держа Алёну под мышки, он с наслаждением ощущал молодую упругость женского тела, жадно смотрел на стройные бёдра в чёрных колготках, заголившиеся до кружевных трусиков. Приковывая девушку к батарее, он не удержался и украдкой пощупал высокую грудь… Ваха представил, как входит в неё, как она бьётся в его руках – и чуть не зарычал.

Он долго ворочался в постели, но сна не было и в помине. Комом в горле стояло дикое желание, от которого он был, как в лихорадке. Наконец около четырёх утра он не выдержал и поднялся. Натянув тренировочные штаны и кроссовки, он вышел из комнаты. Если он сейчас не переспит с этой тёлкой, он сойдёт с ума. Но если он с ней переспит, хозяин его убьёт: нарушать свои запреты Мадруев не позволял никому. Значит, надо всё сделать так, чтобы хозяин об этом не узнал.

Ваха спустился на первый этаж и заглянул в дежурную комнату. Магомед и Лечи, зевая с риском вывернуть челюсти, вяло шлёпали картами. «Калаши» десантного образца небрежно подпирали стену.

– Что не отдыхаешь? – спросил Магомед, немного оживившись.

– Да вот что-то зуб разболелся, не спится, – соврал Ваха. – Дай, думаю, загляну, посмотрю, как тут у вас дела.

– Да всё тихо, – лениво сказал Лечи, кивая в сторону стола с пультом управления. На мониторах обзорных видеокамер просматривался внутренний двор и периметр внешнего пространства, освещённого люминесцентным уличным фонарём. Ничего подозрительного не было.

– Ладно, пойду, – сказал Ваха. – Скоро уже будить хозяина.

– Так рано? – удивился Магомед.

– Дел сегодня по горло, – объяснил Ваха.

Когда они приезжали в посёлок, то Ваха, как телохранитель и доверенный человек Мадруева, исполнял роль мажордома. Такого слова он, конечно, не знал, но ключи от всех помещений хранились именно у него. Сейчас он бесшумно спустился этажом ниже, в подвал. Впрочем «подвал» было названием весьма условным. Здесь располагался бар, сауна с большим бассейном, биллиардная, и несколько подсобных комнат. В одной из них заперли Алёну. Ваха на цыпочках подкрался к двери, тихонько открыл её и проскользнул внутрь.

Пленница лежала на диване, свернувшись клубочком, и, кажется, дремала. Но как только Ваха вошёл в комнату, она подняла голову и села, запахнув на груди измятый светлый плащ. Большие карие глаза со страхом смотрели на огромного чеченца. Вот это всегда больше всего и возбуждало Ваху – женский страх. Он почувствовал, что в голову ударила кровь.

– Девушка, ты меня не бойся, – хрипло сказал он. – Вот увидишь, ничего плохого не сделаю. Просто тебе будет хорошо, мне будет хорошо… Ты меня поняла, да?

Что тут было не понять…

Алёна невольно отступила к стене, насколько позволяла цепочка, сковывавшая запястье.

– Не подходи, – сдавленно произнесла она.

– Что ты так испугалась? – забормотал чеченец, делая шаг вперёд. – Удовольствие получишь, вот увидишь. А я потом тебе помогу, тебе помощь нужна будет…

– Только тронь! – яростно прошептала она. – Я всё твоему начальнику расскажу…

Прозвучало настолько по-детски, что чеченец засмеялся.

– Хозяин тебя завтра прикажет убить. А перед этим пустит на кругу, – сказал он, махнув рукой. – Я могу тебя спасти. Скажу, что ты будешь моей женщиной. Мне он не откажет. Только сейчас не упрямься. Давай по-быстрому, пока в доме все спят, чтобы никто не узнал. Я вот сейчас тебя освобожу, и давай, ну?..

Алёне в жизни ещё никогда не было так страшно. Сейчас он её изнасилует, и она больше никогда не сможет посмотреть Сергею в глаза… Взгляд Алёны случайно упал ниже пояса чеченца – она ужаснулась. Животный страх парализовал волю, и ноги, ослабев, задрожали.

Мысль, которая вдруг пришла ей в голову, могла родиться только в миг предельного отчаяния.

– А ты точно меня защитишь? Не обманешь? – спросила она непослушными губами.

– Хлебом клянусь! – гортанно выкрикнул чеченец.

Приняв слова Алёны за согласие, он быстро открыл миниатюрным ключом и снял с запястья браслет наручника, повернул её к себе спиной и одним движением задрал плащ вместе с платьем. При этом он дышал так, словно пробежал дистанцию на время. Алёна с омерзением почувствовала, как по телу шарят его огромные горячие лапы.

– Подожди, – сказала она, мягко освобождаясь и поворачиваясь к нему лицом. – Русские женщины так сразу не могут. Ты же обещал, что мне будет хорошо… Давай хоть минутку посмотрим друг на друга, пообщаемся…

Сделав невероятное усилие над собой, она ласково улыбнулась чеченцу. Тот ответил неясным урчанием, но разжал объятие. Её рука легла на мощное плечо, скользнула по жирной шее, погладила бородатую щёку.

И в эту секунду, теряя сознание от ужаса, Алёна изо всей силы ткнула двумя пальцами с длинными наманикюренными ногтями в глаза чеченцу. Раздался тошнотворный чавкающий звук. Алёна с визгом тут же отскочила в сторону.

Комнату потряс дикий вой. Чеченец пошатнулся, упал на колени и закрыл лицо ладонями. Когда он отнял руки, на них была кровь и какая-то белёсая студенистая масса.

– Что за чёрт?!

Не сговариваясь, Лечи и Магомед вскочили на ноги. Мгновением раньше откуда-то снизу донёсся душераздирающий крик.

– Это из подвала, – сказал Магомед, нахмурившись. – Что там происходит?

– Но там никого нет, кроме бабы. А крик был мужской, – заметил Лечи.

Поколебавшись, Магомед взял автомат.

– Пойду, посмотрю, – буркнул он и направился к выходу.

На пороге его остановило удивлённое ругательство Лечи. Круто обернувшись, Магомед посмотрел на него, потом на стол с пультом управления, и лишь тут понял, что мониторы наблюдения все до одного погасли. Разом.

Чеченцы озадаченно переглянулись. Такого никогда не случалось. Более опытный Магомед, прошедший всю первую чеченскую войну в личной гвардии Дудаева, а после его гибели служивший у Масхадова, быстро принял решение.

– Иди в подвал, посмотри. Если что не так, быстро буди ребят, – скомандовал он Лечи. – А я во двор. Не нравится мне это всё…

Что-то подсказывало Магомеду: на разведку из дома лучше выбраться не через парадный вход, а как-нибудь иначе. На всякий случай. Поэтому он вышел в коридор, открыл боковое окно, одним прыжком перемахнул через подоконник, и, затаившись на корточках, внимательно огляделся.

Возле дома всё было спокойно. Темноту предрассветного осеннего часа разбавлял свет нескольких фонарей, горевших на территории участка. Деревья, газон, цветочные клумбы, ровно подстриженный кустарник – всё просматривалось, как на ладони. Немного успокоенный, Магомед обошёл дом по периметру, но и тут не обнаружил ничего подозрительного. Для очистки совести он также решил осмотреть хозяйственную постройку во дворе, которую использовали для хранения инструментов и как гараж на две машины. Ещё три джипа стояли поблизости.

Оглядываясь по сторонам и держа автомат наизготовку, Магомед приблизился к домику. Гаражные ворота были закрыты, на торцевой двери висел замок. Однако внутри у Магомеда по-прежнему ворочалось неясное чувство тревоги. Почему всё-таки погасли мониторы? Какая-нибудь поломка? Или кто-то вывел из строя видеокамеры? И что там творится в подвале?

Магомед повернул к дому. Проходя мимо джипов, он услышал вдруг лёгкий шорох. Скорее инстинктивно, чем обдуманно, Магомед резко наклонился и заглянул под днище ближайшей машины. В тени джипа, – он успел это заметить, – скрывалась какая-то бесформенная тёмная масса.

Это было последнее, что увидел Магомед. Из-под машины высунулась чья-то рука, схватившая его за лодыжку и дёрнувшая с такой силой, что чеченец, выронив «калашникова», грохнулся навзничь. При этом он ударился затылком об землю. Та же рука молниеносно затащила его, оглушённого падением, под машину, и нанесла удар, после которого одним боевиком в банде Мадруева стало меньше.

Ошибки быть не могло: утробный вой нёсся из подсобной комнаты, куда поместили схваченную в Москве бабу. Лечи пинком ноги открыл дверь, осторожно заглянул внутрь и – остолбенел.

Посреди подсобки, слепо водя перед собой растопыренными руками, медленно двигался Ваха. С его лица стекали капли крови, глаз не было видно. Он тоскливо и страшно рычал что-то невнятное.

В углу, прижавшись к стене, стояла пленная баба – как Лечи мельком заметил, бледная от ужаса.

– Ваха! Это я, Лечи! – закричал испуганный и потрясённый чеченец. – Что с тобой, брат?

Ваха остановился и повернул голову на звук голоса.

– А, Лечи… Схвати её, она где-то здесь. Схвати и отдай мне. Я её зубами рвать буду, груди отгрызу… Она мне глаза вышибла! – орал он, по-прежнему шаря перед собой руками.

Оценив ситуацию, Лечи забросил ремень автомата за плечо и кинулся на Алёну. Однако та уже немного пришла в себя и сделала единственно правильный ход – спряталась за широченную спину Вахи. Лечи пытался обойти его справа – и она передвинулась вправо. Лечи сделал шаг влево – и она ушла влево. Рассвирепевший чеченец начал бегать за Алёной вокруг истекавшего кровью Вахи, но никак не мог поймать резвую на ногу женщину. Всё это напоминало жуткий фарс, дурной сон, детскую игру в догонялки на фоне кричащего от боли громилы. Тот поворачивался из стороны в сторону, пытаясь понять на слух, что вокруг происходит.

Неожиданно Лечи споткнулся и угодил прямо в распахнутые руки Вахи. Тот немедленно вцепился в нежданную добычу, пытаясь на ощупь определить, кто это.

– Отпусти Ваха, это я! – захрипел разъярённый Лечи, барахтаясь в руках гиганта. – Отпусти, убежит ведь!..

Но Алёна и не думала бежать – напротив. Подскочив к Лечи со спины, она одним рывком сорвала с его плеча автомат и отпрыгнула в сторону. Обращаться с оружием ей почти никогда не приходилось, но как снять «калаш» с предохранителя и передёрнуть затвор, жена боевого офицера догадалась без труда.

Лязг затвора, который ни с чем не перепутаешь, прозвучал для чеченцев ударом грома. Они замерли.

– Откуда у неё автомат? – тихим голосом спросил Ваха, не выпуская Лечи.

– Мой схватила… пока ты меня обжимал, – сдавленно ответил потрясённый Лечи.

– У-у… сын шакала!

Ваха залепил ему такую затрещину, что Лечи отлетел к стене, и, подвывая, приземлился на четвереньки.

– Эй, вы! – отчаянно закричала Алёна, переводя дуло автомата с одного на другого. – А ну, лечь на пол! Руки за голову! Перестреляю на..!

Рафинированная Алёна выругалась не хуже стройбатовца. Её била нервная дрожь, палец на курке прыгал.

Неожиданно сверху донеслись автоматная очередь, потом ещё и ещё. Сквозь стрельбу пробивались чьи-то вопли, звон разбитого стекла, шум падающей мебели. «Аллах акбар!» – пронзительно заорал кто-то и поперхнулся на полуслове. Судя по всему, бандитский дом штурмовали. А поскольку враг твоего врага – это твой естественный союзник, Алёна приободрилась.

– Что, подонки, не ждали? – злорадно выкрикнула она. – Это ОМОН меня освобождает! П…ц вам пришёл, всем до одного!

В коридоре подвала раздались чьи-то быстрые шаги – какие-то люди бежали по направлению к подсобке. Алёна насторожилась, руки, сжимавшие автомат, побелели от напряжения. В распахнутую дверь, страхуя друг друга, ворвались двое в камуфляжных комбинезонах. Это был Сергей, и с ним какой-то верзила, в котором Алёна признала капитана Аликова.

– Ребята… – пробормотала она, опустив от неожиданности руки.

Этим воспользовался Лечи. Метнувшись к Алёне, он вырвал автомат.

Похоже, что покойный Немиров натаскивал спецназ УБП на все случаи жизни. Во всяком случае, Сергей профессиональным взглядом определил натренированность бойцов, лёгкость, точность и быстроту их движений, слаженность действий и мгновенное выполнение команд.

Всё шло по плану. Охрану на въезде газовая смесь «Спи, моя радость» мигом погрузила в нездоровый, но крепкий сон. После этого коротким марш-броском бойцы достигли нужного коттеджа и затаились в тени ограды. Ошибка исключалась: на весь посёлок, погружённый во тьму, это был единственный дом с освещённым двором. Свет горел и в двух окнах первого этажа – очевидно, там находилась дежурная охрана.

Майор Колесников достал из ранца плоский прибор, напоминающий небольшой кейс («Молчание – золото» – вспомнил Сергей), откинул крышку и начал колдовать с кнопками и клавишами, подсвечивая себе узко направленным лучом фонарика.

– Есть, – наконец чуть слышно сказал он Сергею. – Ну-ка, проверь свой сотовый.

Мобильник безмолвствовал.

– На час мы их блокировали, – произнёс Колесников одними губами. – Видеокамеры отключены, так что можно в разведку…

По знаку майора два бойца буквально перелетели через стену. Следующие несколько минут прошли в томительном ожидании. Страшно хотелось курить, но, конечно, было не до этого. Каждый напряжённо вслушивался в предрассветную тишину. Её прервали чьи-то шаги. Судя по звукам, кто-то вышел из дома и стал бродить по участку. «Охранник, – шепнул Колесников Сергею на ухо. – Заметили, что камеры отключились, решили проверить…» Сергей кивнул. Этот вариант был предусмотрен. Неожиданно раздался чей-то полукрик-полувсхлип… стук падающего тела… и снова тишина. Через стену со стороны двора перелетел камешек и тихо шлёпнулся на землю.

– Пора, – беззвучно сказал Колесников, выпрямляясь во весь рост.

Спецназовцы легко преодолели ограду. Сергей и Саша отстали от них самую малость. Рассредоточившись и пригибаясь, бойцы молниеносно оцепили коттедж, взяв под контроль все окна первого этажа.

Но когда передовая группа из трёх человек взбежала на крыльцо, её встретил автоматный огонь.

Сергей про себя рассчитывал, что, сняв охрану, они тихо проникнут в дом и повяжут боевиков сонными. По крайней мере, дело обойдётся без большого боя и потерь. Шанс был, но не вышло: помешал случай.

На ночлег чеченцы устроились по двое-трое в пустующих комнатах первого и второго этажей. Надо же было одному из них, Аслану, за ужином напузыриться любимого зелёного чаю до такой степени, что за ночь пришлось дважды вскакивать по нужде. Бредя в очередной раз из туалета, который находился в конце коридора, полусонный Аслан мельком глянул в окно и вдруг насторожился: по двору ходил человек с автоматом. Присмотревшись, Аслан узнал в нём Магомеда. А дальше произошло нечто странное. Магомед остановился возле джипа, стоявшего у гаража, почему-то заглянул под машину и… в ту же секунду рухнул на землю. Мгновением позже какая-то невидимая сила втянула его под джипа.

Аслан попятился от окна, и, просыпаясь на ходу, кинулся в свою комнату будить сладко спавших Имрана и Шамиля.

– Вставайте скорей! – завопил он, срывая с них одеяла. – Во дворе кто-то есть. Магомеда убили!

Привыкшие спать вполглаза, боевики мигом вскочили на ноги и потянулись к оружию. Аслан побежал дальше, колотя в закрытые двери и крича про опасность.

Так и получилось, что когда бойцы Колесникова подошли к дому, их встретили ощетинившиеся чеченцы. Бескровный вариант сорвался, и… тем хуже вышло для боевиков Мадруева. Мало ведь ощетиниться, главное – сделать это с умом. А полусонные, очумевшие от неожиданного нападения чеченцы сейчас были способны лишь давить гашетку с риском перестрелять друг друга в ограниченном по объёму помещении.

Пока три бойца имитировали нападение через центральный вход, остальные проникли внутрь дома через окна первого этажа и ударили по чеченцам с тыла.

– Это ОМОН! Сдавайтесь! Вы окружены! – гаркнул Колесников.

В ответ он получил несколько автоматных очередей, от которых едва успел укрыться за выступом стены.

– Ну, на войне как на войне, – буркнул майор, иного ответа и не ждавший. Прицелившись, он срезал стрелявшего в него чеченца.

Это был Аслан. Аллах послал ему мгновенную смерть от пули в сердце. Рядом рухнул Шамиль с перебитыми ногами. Имран с воем катался по полу, обхватив руками живот. Потеряв несколько человек, чеченцы, беспорядочно отстреливаясь, начали разбегаться по дому. Их преследовали спецназовцы.

– Мы за Алёной! – крикнул Сергей майору.

– Подкрепить? – заорал тот в ответ.

– Сами управимся, – пообещал Аликов.

Они быстро нашли лестницу в подвал и устремились вниз.

Комната с распахнутой дверью и доносящимися из неё голосами была, судя по всему, той, которую они искали. Но, ворвавшись внутрь, они застали совершенно неожиданную картину: Алёна с автоматом наперевес, чеченец на четвереньках и ещё один «чех» с перемазанным кровью лицом. Это был гигант, по сравнению с которым даже Аликов смотрелся не слишком убедительно.

– Ребята… – пролепетала Алёна.

Воспользовавшись её замешательством, чеченец, словно подброшенный пружиной, вскочил с четверенек, метнулся к женщине и вырвал автомат.

Однако Сергей, уловивший движение, кинулся следом, сбил боевика с ног, и они покатились по полу, с двух сторон вцепившись в «калашникова». Сильный жилистый чеченец оказался сверху. Пользуясь автоматом, как дубиной, он начал давить на шею Сергея.

Полузадушенный Авилов пытался отжать от себя автомат, но чеченец давил сверху всем весом. Тогда Сергей, освободив руки, с двух сторон ударил чеченца по ушам. Тот застонал и невольно отпрянул. Плотно сжатыми пальцами правой ладони Сергей снизу, тычком, нанёс удар в шею возле кадыка. Это был чудовищный удар. Пальцы пробили кожу, погрузились во что-то влажное и тёплое, ощутили нечто, на ощупь напоминавшее тонкий гофрированный шланг пылесоса… Одним движением Сергей вырвал у чеченца трахею.

Глаза боевика выкатились из орбит. Ещё две-три секунды посиневшие губы шевелились в беззвучном крике, рот пытался вдохнуть хотя бы глоток воздуха. Сам того не зная, чеченец уже умер… Потом он обмяк и рухнул на Сергея, залив его своей кровью.

Саше Аликову тоже пришлось туго.

Бросившись на помощь Сергею, Саша наткнулся на Ваху. Обезумевший гигант, чувствуя врага, вцепился в Сашу мёртвой хваткой. Одной рукой он схватил Аликова за воротник комбинезона, другой ударил в лицо. Удар пришёлся в Сашин знаменитый нос картошкой. Оглушённый оперативник попытался сбить Ваху подсечкой, но бесполезно – чеченец был тяжелее, выше, да и, пожалуй, сильнее Саши; он стоял, как скала. Обхватив Аликова руками, он прижал его к себе с такой силой, что у того затрещали рёбра. Любого другого человека чеченец просто сломал бы; даже Саша почувствовал, что в этих медвежьих объятиях долго не выдержит. Их лица почти соприкасались, и Аликов с ужасом увидел, что на месте глаз у чеченца – кровавые раны.

Саше удалось провести два удара в самые болезненные точки – носком ботинка в голень, по надкостнице, и коленом в промежность. Потом без передышки – головой в лицо. Три таких удара подряд свалили бы и слона, однако хрипящий от боли чеченец лишь пошатнулся и ослабил хватку. Этого, впрочем, хватило, чтобы Саша вырвался и отпрыгнул метра на два, еле переводя дыхание.

Пора было заканчивать, – ещё один клинч имел все шансы стать последним. Саша трезво понимал, что столкнулся с более сильным противником и чудом избежал смерти. Поэтому дальнейшая драка исключалась: чеченца надо было убить.

Ваха неумолимо надвигался – он шёл на звук Сашиного дыхания. Взгляд Саши упал на автомат, выпавший из рук в начале схватки. Подхватив оружие с пола, Аликов приставил дуло к груди чеченца и без колебаний нажал на спуск. Раздался металлический щелчок, но выстрела не последовало. То ли вышла осечка, то ли, вернее всего, в пылу перестрелки наверху Саша извёл весь рожок и не заметил этого… Чеченец злорадно захохотал.

Тогда, используя автомат, как таран, нажимая на приклад всем весом, Саша начал оттеснять Ваху к стене, заставляя его отступать шаг за шагом с нарастающей скоростью. Не успев опомниться, чеченец лопатками ощутил стену.

И тут Саша страшным по силе движением с хрустом вогнал дуло «калашникова», словно штык, в грудную клетку Вахи.

Раздался душераздирающий крик. Ваха судорожно рванулся вперёд, но лишь глубже насадил себя на дуло автомата, который, напрягая мускулы, удерживал Саша. Некоторое время чеченец стоял, чуть покачиваясь, потом его ноги подломились, и он свалился. Скрюченные пальцы в агонии царапали пол; огромное тело, из которого стремительно уходила жизнь, ещё подёргивалось…

Всё было кончено. Саша пустым взглядом окинул агонизирующего врага, подошёл к Сергею и помог выбраться из-под убитого им второго боевика.

– Живой, что ли? – с трудом спросил Сергей, поднимаясь на ноги.

– Пока да. Но если ты сейчас не дашь мне сигарету…

В углу, сидя на корточках и уткнув лицо в колени, истерически рыдала Алёна.

Спецназовцы во время боя, к счастью, почти не пострадали. Было двое легко раненых и ещё одного зацепило серьёзнее. Но ему уже оказали первую помощь и отправили в Москву на одном из бандитских джипов. Вместе с ним поехали трое бойцов, чтобы перегнать в посёлок свои машины, оставленные в лесу неподалёку от шоссе.

Потери чеченцев были неизмеримо больше. Добрая половина из них полегла убитыми или ранеными. Остальных бойцы сковали наручниками, загнали в холл и посадили на пол спиной к спине. Раненых перевязали и сунули в общую кучу.

Точку в подведении итогов мероприятия, как выразился Аликов, поставил майор. Взяв двух бойцов, он лично отправился на контрольный «прочёс» завоёванной территории. Вскоре они вернулись, ведя перед собой высокого худощавого чеченца с обильной проседью в волосах, на вид лет сорока пяти.

– На третьем этаже нашли, – пояснил Колесников, – вёл себя спокойно… Хорохорился поначалу: что, дескать, за неспровоцированное нападение, вы ответите за всё… Пришлось объяснить, сколько полагается за похищение человека и хранение в частном доме боевого оружия. А поскольку дело на контроле в Управлении безопасности президента… Тут он язык и прикусил.

Саша неторопливо подошёл к задержанному, внимательно вгляделся в него, и повернулся к майору.

– Ну, Юрий Алексеевич, большое санитарное дело сделал, – уважительно сказал он. – Ты знаешь, кого задержал? Это же сам Руслан Адамович Мадруев. Крупный коммерсант и главарь оч-чень серьёзной ОПГ. Тебе за это с полмиллиона москвичей в ножки поклонятся. А может, и больше…

– Не ошибаешься? – спросил Колесников, жёстко щурясь.

Аликов искренне удивился.

– Кто же из приличных московских ментов не знает фото этого деятеля? Обижаешь, начальник…

Да, это был Мадруев.

Проснувшись от звуков перестрелки, он первым делом попытался позвонить охране по внутренней связи. Никто не ответил. Ваха куда-то исчез. Мобильный телефон не действовал. Мониторы внешнего и внутреннего наблюдения, установленные в его кабинете на третьем этаже, вышли из строя. На всякий случай Мадруев щёлкнул пультом телевизора. Ящик молчаливо мерцал пустым экраном.

Всё это складывалось в определённую картину, и картина получалась ошеломляющая. Нападение на посёлок-базу, конечно же, было связано с похищением бывшей жены этого журналюги Авилова. Непонятным образом Авилов за считанные ночные часы выяснил место, куда спрятали пленницу, и поднял на ноги какую-то силовую структуру. Причём, судя по тому, что в районе посёлка было применено что-то вроде электронной бомбы (а как ещё объяснить одномоментное отключение спутниковой связи, видеомониторов и телевизора?), структура эта по своим возможностям сильно отличалась от обычного ОМОНа…

Вспомнив давешний разговор с Лозовским, чеченец чуть не застонал. Всё рушилось, всё… И журналиста не удастся убрать, и главное дело – самое главное! – будет провалено. Ведь если догадаются заглянуть в сарай для инструментов и залезть в подвал… А они, конечно, догадаются…

Мадруев украдкой выглянул в окно. Так и есть: двое парней в камуфляже, прижавшись к стене, контролировали двор. На глазах Мадруева один из его боевиков (кажется, это был Руслан) выскочил из окна второго этажа, с ходу получил прикладом по голове, был сбит с ног, мгновенно закован в наручники и остался лежать носом в землю.