Текст книги "Русский сценарий для Голливуда. Библиотека приключений. Том 2"

34

Уютно свернувшись в клубок, и, доверчиво прижавшись к хозяину, Белка коротала августовскую ночь. Рассвет еще не забрезжил, когда она почуяла неладное. Злобно заурчав, приподнялась на лапы. В глазах ее вспыхнул фосфорический огонек. Кончик носа беспокойно задвигался, втягивая лесные запахи. Уши навострились, улавливая малейшие шорохи. Шерсть вздыбилась. Оскал на морде принял устрашающий вид. Вся, напружинившись, Белка вдруг стремглав метнулась в темноту, туда, где прятался невидимый враг. Свободный конец поводка выскользнул из рук сонного кинолога, и через секунду, другую собака бесследно растворилась в таежной мгле, словно ее и не было. Пробудились еще две служебные овчарки, Руслан и Дик. Не решаясь на то, чтобы без команды кинологов последовать за Белкой, они заскулили, загавкали, заметались из стороны в сторону. Вскоре вся группа захвата была уже на ногах. Спросонья никто не понимал истинной причины тревоги.

– Белка, Белка! – позвал Капустин, перекрикивая лай собак и не стройный хор голосов солдат и офицеров.

Но верный пес не отозвался ему. Среди охранников и их командиров на какое-то время возникла полная неразбериха, которая вылилась бы неизвестно во что, если бы Дубасов, выхватив из-за пояса ракетницу, не пальнул в воздух. Взмыв в небо, огненный метеорит несколько секунд освещал тайгу и встревоженные лица людей. В наступившей тишине послышался шум ночного ветра, раскачивавшего хвойные макушки деревьев. Дубасов воспользовавшись короткой паузой, угрожающе прорычал:

– Молчать, сукины дети!

Бросая устрашающие взгляды на подчиненных, он, по-прежнему крепко сжимал рукоять ракетницы, держа ее высоко над собой. В это время донесся отдаленный собачий лай. Не выдержав, Руслан громко загавкал в ответ и, едва кинолог распутал узел привязи, обмотанной вокруг ствола сосны, почуяв слабину, бросился в таежную чащу. Вслед за ним устремился всегда на редкость послушный воле хозяина Дик, которого тот не неволил на ночь поводком.

– Руслан, Дик! Ко мне! – тут же понеслись вдогонку псам команды кинологов.

Одна из собак пулей вылетела из чащи леса и, скуля и злобно рыча, забегала вокруг хозяина…

– Ко мне, я сказал! – тщетно взывал кинолог к обезумевшему псу.

Но прежде безропотно выполнявший его команды Дик, на этот раз, не подчинился. Яростно беснуясь, он буквально разрывался на части между привычкой повиноваться хозяину и инстинктом охотника. Ракета погасла, и обозримое пространство тайги вновь окутала непроглядная мгла.

– Полковник Сахар!

– Я, товарищ генерал!

– Развести огонь! – приказал Дубасов.

Костер запылал, сделав небольшой островок тайги неподвластным ночи. Непредсказуемое поведение служебных собак, казалось, совершенно выбило из колеи группу захвата. Кинологи и солдаты выглядели совершенно растерянными и беспомощными. И только уголовники, расположившись неподалеку от костра, злорадно бряцали металлическими наручниками. Они словно ждали, что вот, наконец, придет и их долгожданный час, чтобы навсегда сбросить с себя тюремные оковы. Воры в точности не знали, что именно затеял этот полоумный генерал по фамилии Дубасов. Но они воочию убедились, что не все шло так гладко, как ему хотелось бы. Заключенные, словно нутром, чуяли, что тайга еще преподнесет нарушителям ее спокойствия свои сюрпризы. Это и бесконечно обнадеживало их, и в то же время, пугало. Они не без основания полагали, что в самом сердце лесной глухомани, где за сотню верст в округе не встретишь ни единой живой души, все могло статься. Но, все-таки, это было лучше, чем заживо гнить за колючей проволокой, где целый батальон вооруженных до зубов охранников и свора свирепых четвероногих сторожей, чередуя с зуботычинами, с лихвой обеспечивали уркам скудные блага за казенный счет. Лишившись собак, группа захвата осталась без острого зрения, тонкого обоняния, способного на десятки верст в округе почуять беду и слуха, чутко улавливающего малейший лесной шорох.

– Шавки облезлые! – негодовал полковник Сахар. – Вот я им задам жару, коли вернуться!

– Как же тебе, жди теперь, дожидайся!

Капустин сказал это вполголоса, так, что кроме его товарищей по несчастью, оставшихся без своих четвероногих любимцев, его больше никто не услышал.

– Поди, медведя или, какого-другого, зверя учуяли, вот с дуру-то и ошалели! – охотно поддержал разговор хозяин Руслана.

– А – что, если и в самом деле медведь задрал наших псов?!

От подобной версии, высказанной кинологом, водившим Дика, всем троим сразу стало как-то не по себе.

В тот же миг откуда-то издалека эхо донесло звуки, похожие на озлобленное собачье рычание. Затем послышался жалобный визг, и все стихло. Подобное через равные промежутки времени повторялось примерно еще дважды…

– Товарищ полковник! – робко обратился Капустин к Сахару. – Оказия, видно, какая-то с нашими собаками приключилась!

– Ну, и что с того? – раздраженно спросил Сахар.

– Так, может… – замялся Капустин.

Но в ответ полковник разнервничался еще больше.

– Ты – что, дурак, за свою псину жизни лишиться хочешь?

По приказу Дубасова конвоиры снова расположились на отдых, выставив для охраны часового. Генерал решил, что раз собаки почуяли опасность, значит, он и его люди вплотную приблизились к цели. Той цели, ради которой Дубасов объединил этих людей.

Едва рассвело, группа захвата была уже на ногах. Солдаты щелкали затворами автоматов, чистя и смазывая оружие так тщательно, как будто бы им совсем скоро предстоял решительный бой с беспощадным противником. Дубасов и его сподручные склонились над картой местности, еще раз уточняя предстоящий маршрут. Сидя на корточках, Юрский старательно водил пальцем по сплошь испещренному затейливыми знаками цветному лоскуту бумаги.

– Вот здесь – овраг, а тут – сопка!.. Лучше обойти ее слева, так как справа от нее – болотце…

– А почему его нет на карте? – сурово спросил Дубасов.

Юрский снисходительно посмотрел на генерала.

– Если вы мне не верите, то убедитесь сами!

– Гм… – с неудовольствием выдавил из себя Дубасов, поскольку сразу не сообразил, что ответить геологу. – Как я могу в этом убедиться, когда я – здесь, а сопка с болотом – там?!

– Я думаю, что не более чем через час мы достигнем того места!..

Когда солдаты выстроились в две шеренги, ожидая команды Дубасова, чтобы двинуться дальше, ближайшие к строю кусты раздвинулись, и из них показалась собачья окровавленная морда. Чтобы обратить на себя внимание, пес жалобно заскулил. Все разом повернули головы в сторону, откуда исходили звуки.

– Дик! – не веря своим глазам, воскликнул один из кинологов. – Разрешите, товарищ генерал?!

Дубасов сдержанно кивнул.

– Как, бишь, тебя?

Рядовой Доброхотов!

– Так вот, голубчик, ты знаешь, что делать!

Но как только кинолог приблизился к собаке, та злобно ощерилась.

– Ну, что – ты, Дик, это, ведь, я!.. Не признал, бедняжка?..

Но изувеченный пес не подпускал к себе хозяина. Видимо, у него было свое особенное представление о дружбе и верности, в которой прошлой ночью человек заставил его разувериться.

– Дик, Дикушка!.. – ластился Доброхотов к полуживой собаке, которая понурив голову, едва держалась на ногах.

Было видно, как из пореза на шее пса, окрашивая траву в багровый цвет, то, струясь тоненьким вязким прерывистым ручейком, то, часто капая, стекала кровь.

Дубасов негромко что-то сказал своим сподручным. Один из них быстро подошел к Дику и с безопасного расстояния несколько раз выстрелил в него в упор. Чтобы удостовериться, что псина мертва и не представляет больше ни для кого угрозы, несколько раз пнул ее ногой. Потом, брезгливо морщась, схватил за лапищу и выволок из кустов.

– Раны – рубленые! – все, так же сохраняя конфиденциальность, вполголоса сообщил сподручный.

– Значит, никакой, к черту, не медведь! – выругался Дубасов и, словно, ища чьего-либо подтверждения своей догадки, посмотрел на полковника Сахара. – Ни у какого медведя ума не хватило бы впотьмах завалить сразу трех служебных собак!

– Пожалуй, что не хватило бы! – с готовностью согласился Леонид Мартынович.

– Твой… дровосек-то?! – спросил Дубасов, вновь обратившись к нему.

– А то, чей же! – не моргнув глазом, ответил начальник лагеря для заключенных. – Зверюга, а не мужик!.. От него вся тюрьма плачет!..

…Всю ночь Джек Скотт спал, как убитый. Он не слышал лая собак и понятия не имел о том, как, переполошив солдат и командиров, в поисках невидимого врага они навсегда исчезли в кромешной мгле. Не ведал того, что кинологи и охранники во всех приключившихся бедах винили генерала. Ведь перед тем, как пойти по следу беглых каторжан, он безжалостно порешил Самсона. Как видно, служебные собаки не простили ему этого. В критический момент они вышли из повиновения. А, возможно, сама судьба мстила людям за их чрезмерную жестокость и кровожадность. Как бы то ни было, пробудившись, когда вся группа захвата была уже на ногах, и, заподозрив, что пропустил нечто важное из того, ради чего он вместе с Алексом По оказался здесь, в самом центре русской глубинки, посреди таежной глуши, лесных рек, озер и болот, Джек Скотт, все ж таки, успел стать свидетелем сцены, как один из подчиненных Дубасова расправился с овчаркой по кличке Дик. Ничего не понимая, впечатлительный юноша жадно таращился на происходящее. Стараясь не пропустить ни одной даже самой мелкой детали из того, что случилось прямо на его глазах, он не знал восхищаться мастерством подобной режиссуры или же проявить сострадание к животному, с которым обошлись так безжалостно.

Пока Джек размышлял над этим, Поляков направился к генералу Дубасову. Что-то коротко сообщив ему, он тут же отошел прочь… Вскоре группа захвата двинулась дальше в дебри лесной чащи. Как всегда, шагая рядом с русским офицером, Джек Скотт не удержался и спросил:

– Алекс, в чем дело?

– Как – в чем? – казалось, искренне удивился Поляков.

– Зачем было убивать собаку?

– Затем, что ты крепко спишь!.. И… Это – очень хорошо!..

– Так я и знал! – всерьез огорчился Джек. – Ночью прошло не все так гладко, как хотелось бы? Я – прав?

– Еще бы!

Чувствовалось, что занятый собственными мыслями Поляков сказал это машинально.

– Но почему ты меня не разбудил?

– Я пробовал!..

Но подобный ответ, вряд ли, поднял настроение бою, а также удовлетворил его жгучее любопытство.

– Так, надо было растолкать посильнее!

– Ты так считаешь?

– Конечно! А, иначе, я не смогу переварить того, что увидел!.. Мне нужно знать, что было до эпизода с собакой!..

– Тебе жаль собаку? – внимательно глядя на Джека, спросил Поляков.

– А – как же! Не стоило ее убивать…

Алексей снисходительно похлопал боя по плечу.

– Она все равно бы сдохла!..

И поймав на себе удивленный взгляд Джека Скотта, он добавил:

– Всякое искусство требует жертв! И, чем больше жертв, тем оно убедительнее воздействует на зрителя!..

Как и предполагал Юрский, шедший впереди всех, примерно после часа пути отряд по поимке беглых во главе с Дубасовым очутился напротив высоченного холма, сплошь поросшего кустарником. От естественного возвышения генерала и его подчиненных отделял глубокий овраг. Остановив колонну, Юрский направился в самый ее конец. Достав карту, он ткнул в нее длинным и упругим стебельком травы, который сорвал по пути к Дубасову.

– Это и есть та самая сопка!

Генерал, не спеша, подошел к краю оврага и глянул вниз.

– Так говоришь, справа от сопки – болотце?..

По приказу Дубасова солдаты спустились в овраг, чтобы исследовать его дно. Изгибаясь дугой, он как бы опоясывал огромный холм со всех сторон. Чтобы вплотную подобраться к возвышению и затем обойти это препятствие, пришлось бы брести по дну, окунувшись по пояс в покрытую зеленой тиной воду.

– О, господи! – вдруг с ужасом воскликнул один из солдат.

Он стоял посредине оврага, в том месте, где поднимаясь кверху из мутной жижи, рос кустарник.

– Чего, там, еще?!

Дубасов стоял у самого края впадины, ожидая пока охранники, сделают свое дело. Вскоре они по очереди поднялись наверх. Тот, что выкарабкался из оврага последним, превозмогая отвращение и пошатываясь, точно пьяный, нес в руках отрубленную собачью голову, чтобы доложить об этой находке начальству. Воочию узрев подобное безобразие, Дубасов брезгливо поморщился.

– Однако, твой дровосек крепко знает свое ремесло!

Сахар воспринял это как своего рода комплимент.

– Других не держим, товарищ генерал! – скромно ответил он.

– Ну, чего ты припер сюда эту мумию! – рассердился Дубасов на охранника.

– Так, ведь, товарищ полковник велел! – едва ворочая языком от страха вовремя нашелся солдат. – Сказано было, что требуется вещественное доказательство…

– Чего, чего? – грубо усмехнулся Дубасов.

Доказательство… – заметно робея перед высоким начальником, окончательно сник бедняга.

– Какое еще там в… доказательство!

Дубасов даже позеленел от злости.

– Да, вы все охренели, что ли, в конце-то концов!

Как видно, отчаянная жестокость, с которой действовал беглый преступник, даже генерала вывела из душевного равновесия.

– Эх, щас бы стакан водки – в самый раз!

Но Дубасов быстро овладел собой, и лицо его приняло всегдашнее выражение, дерзкое и чопорное.

– Командуйте, полковник!

Группа захвата двинулась дальше. Первым в овраг спустился Юрский, за ним уголовники. После – охранники. Затем уже все остальные. Джек Скотт пристально наблюдал за всем, что, как ему казалось, заслуживало его внимания. Он давно заметил, как один из генеральских прихвостней по имени Котя старательно записывает на любительскую камеру почти каждый шаг таежного десанта из приближенных Дубасова, караульных и уголовников.

– Говорят, у него целый архив любительских фильмов? – сказал Сахар, поравнявшись с Джеком и Поляковым.

Конечно же, под «ним» он имел в виду Дубасова. Но Алексей предусмотрительно промолчал, не желая худого ни себе, ни другим. Он знал, что у генерала везде были свои глаза и уши. И не напрасно полагал, что, если, не дай бог, брякнуть невпопад что-нибудь лишнее, то, рано или поздно, он об этом все равно узнает.

– Видать, каких только страстей на своем веку не нагляделся, и все ему – мало! – видимо, сознательно нарываясь на неприятности, продолжал Леонид Мартынович.

– А тебе-то – что?! – недовольно поинтересовался Поляков, ясно давая понять начальнику зоны, что ему лучше поменять тему для разговора или заткнуться вовсе.

– Да мне-то ничего! – с напускным безразличием ответил тот, не обращая внимания на явное нежелание Полякова продолжать пустые разглагольствования в подобном духе. – Только вот зачем такое серьезное дело, как поимку беглых преступников, превращать в игру? И так уже доигрались!.. Вся держава в тартарары!

– На то он и генерал, чтобы делать так, как ему вздумается! – вновь попытался умерить пыл чересчур словоохотливого собеседника Алексей.

– Да, уж, Наполеон Бонапарт выискался! А то и сам маршал Жуков – не меньше!

«Куда делась его всегдашняя сдержанность и почтительность, почти что подобострастность, в разговоре с вышестоящим начальством? – с искренней досадой подумал кэгэбэшник. – Наверное, он и сам не ведает, что несет?» От этой мысли Полякову стало немного не по себе. Возможно, Дубасов, и впрямь, в своих отношениях с начальником тюрьмы переступил черту дозволенного и, сам того не подозревая, крепко насолил подчиненному, когда использовал его в своих корыстных интересах. Но сейчас всю группу захвата объединяла одна общая цель. И на личные чувства никто не имел никакого права.

– Генерал – человек храбрый, и цену себе хорошо знает!.. Если бы каждый вот так, как он, в свое время под пули лез, словно смерти искал, мы бы теперь совсем иначе жили…

– Что значит «иначе»? – подозрительно спросил Сахар. – Неужто, лагерей бы больше было?

– Ну, причем тут лагерей? – нахмурился Поляков. – Жили бы, как везде в мире люди живут!

– А мне и здесь – хорошо! – уверенно заявил Сахар. – Я работу свою люблю!.. Для меня тюрьма – это все! Это мое призвание и моя, если хотите, религия! А я тут для удовольствия генерала за беглыми по тайге гоняюсь, которым чуть, было, сам же побег не устроил!

В голосе Сахара отчетливо слышалась крайнее раздражение и жестокая обида на судьбу, которая долгое время была к нему благосклонна и вот теперь, словно нарочно с легкой руки генерала Дубасова взяла да подложила ему свинью!.. Причем там, где вовсе не следовало этого делать! Леонид Мартынович чувствовал, что все именно так и происходило в действительности, но не понимал почему? Разве, всю сознательную жизнь не служил он верой и правдой своему государству? Свято не чтил букву закона и не требовал того же от других?

В силу известной причины, Джек Скотт, как ни старался, внимательно следя за мимикой лиц и жестами двух собеседников, так ничего и не почерпнул из беседы двух мужчин. Он с нетерпением ждал, когда, сполна выговорившись, они, наконец, замолчат. Тогда для Джека наступит подходящий момент для того, чтобы заговорить с Алексом на привычном для него языке.

– Чего это он тебе вкручивал? – спросил бой, когда такой момент настал.

– Я бы и сам хотел это знать!..

– Алекс, я все понял!.. Это была голова Руслана!

– Опять ты – за свое!.. Прекрати сейчас же! – не сдержался Поляков, которому надоело изощряться в словоблудстве, переводя с русского на английский именно так, как отпрыску американского толстосума хотелось бы это слышать.

– Но ты же сам толковал, что в русских фильмах все – по-настоящему! Значит, не только ваше искусство, но и, ваша жизнь… И, конечно же, те благодаря кому она стала именно такой, какая есть… То есть, ваши большие боссы… Они тоже хотят жертв?.. Откуда – такая кровожадность?..

И Джек пристально посмотрел на Алексея.

– А ты, я смотрю, умен не по летам!

Бой едва не сделался пунцовым от смущения.

– Никто… до тебя… мне такого еще не говорил!.. – запинаясь на каждом слове, словно сомневаясь, не ослышался ли он, произнес юноша.

Это было именно то качество, за которое он больше всего уважал Алекса: тот никогда ему не врал.

35

Северков, Ковалев и его сообщники еще какое-то время жарко спорили насчет того, стоило им набраться смелости и во второй раз отправиться в сосняк, поскольку это был единственно верный способ, чтобы собственными глазами удостовериться в трагической гибели Джейн Смит и Красногубова, или не нужно было этого делать вовсе. Грудь-Колесом и Кукиш-Мякиш настаивали на последнем, наотрез отказавшись испытывать судьбу. Подобная затея могла обернуться для них гибелью.

– Косолапый – он же не дурак! – в один голос твердили они. – Поди, сидит себе в кустах да нас поджидает! А мы – вот они, тут, как тут!.. Явились, не запылились!.. И к мишке – прямо в лапы!

К слову сказать, продолжая гнуть свою линию, Ковалев благоразумно отказался от намерения угрожать расправой трусоватым подельникам и для этого прибегнуть к оружию, поскольку у тех также имелись козыри. В этом случае, страх перед властелином тайги стал бы для них последним и самым веским аргументом при отстаивании собственных прав и попытке, во что бы то ни стало, но выжить!.. Тогда Эрнест и вместе с ним Северков, наверняка, получили по порции свинца в спину. Вполне понятно, что такая перспектива их не устраивала.

– Что ж если вам так неймется, то валите в гости к топтыгину сами и шухеритесь насчет того, что нам и так покатит!

– Почему бы и нет? – с высокомерным презрением сквозь зубы выдавил из себя Игорь Максимович.

«Эти шакалы совсем обнаглели! – подумал он. – Неплохо было бы утереть им нос. Что ж, и утрем!.. Та, что и носовой платок не понадобится!» И, хотя Северков не хуже других осознавал рискованность собственной авантюры, жребий был брошен. Ему представлялось, что в сложившейся ситуации отступить перед опасностью и проявить слабость, означало бы то же самое, что потерять уважение в глазах отморозков, а вместе с ним шансы на успех всего предприятия. Но, едва Северков сделал шаг в направлении сосняка, как оттуда показались двое людей. Тот, что шел впереди был довольно высок и немного сутул. За ним на расстоянии примерно трех шагов неотступно следовал человек среднего роста и крепкого телосложения. В руках он держал охотничье ружье. Вовремя заметив это, Ковалев и его сообщники также схватились за оружие.

– Час от часу нелегче! – то ли с облегчением, что счастливо избежал возможной гибели в когтях хозяина тайги, то ли с досадой, что планы его нарушились, воскликнул Северков.

Приблизившись настолько, насколько, как, видимо, считали появившиеся внезапно из лесу люди, это было необходимо, чтобы без посторонних помех и промедления вступить в переговоры, они остановились, не зная, чего ждать от тех, что расположись лагерем возле Отвесной скалы.

– Это ж надо! – казалось, искренне удивился тот из двоих, что стоял впереди. – Да, никак сам ректор Северков к нам пожаловал!

В этот момент, глядя на Игоря Максимовича, всякий бы сказал, что он удивился не меньше, когда в одном из пришлых неожиданно узнал Артемьева, человека, встречи с которым он так страстно желал последние полтора года своей институтской практики. Конечно же, Северков не предполагал, что, наконец-то, посмотрит прямо в глаза своему заклятому врагу да еще при столь необычных обстоятельствах. Но он считал, что это было, все-таки, лучше, чем вообще ничего.

Некоторое время две враждебные группы людей пристально и настороженно разглядывали друг друга, словно затем, чтобы по достоинству оценить противостоявшие им силы перед решительной схваткой. Возможно, она стала бы неизбежной, если бы это входило в планы хотя бы одного из оппонентов. Первым нарушил молчание Грудь-Колесом, который высказал вслух то, о чем думали его сообщники.

– Хмырь нашелся! – сказал он, указывая дулом пистолета на того, кто находясь за спиной Артемьева, крепко сжимал в руках ружье.

– Ба а а, да это наш дряхлый старикашка, который так ловко лазает по скалам! – воскликнул Ковалев.

Тем не менее, в тоне его приветствия прозвучала, отнюдь, не искрометная радость, как это часто случается при встрече старых знакомых или приятелей, а нечто совсем иное.

– А я-то думал, откуда у кандидата наук, всю свою жизнь кропавшего такую же квелую, как он сам, диссертацию, пижонские замашки?!

– Так, кто – вы на самом деле? – вежливо поинтересовался Северков.

И вся банда вопросительно посмотрела на человека с охотничьим ружьем, дуло которого нацеливалось в спину Артемьева.

– Сейчас не время для удовлетворения любопытства нескольких негодяев! – резко оборвал надоевший ему треп незнакомец.

– Надо ж, какая жесть!

Эрнест явно не принимал всерьез того, кто втершись в доверие к геологам, как ученый Елкин, отмахал с ними не один десяток верст по тайне, а, тем более, типа, которого тот держал на прицеле.

– С вами была женщина!.. – невозмутимо продолжил человек, пожелавший оставаться инкогнито.

И, метнув взор, который не сулил ничего доброго вооруженным людям, стоявшим напротив него и Артемьева, шагах в десяти, спросил:

– …Где – она?

Вопрос застал Северкова и его сообщников врасплох…

– Кто – «она»? Женщина?!

Ковалев изобразил на своем лице искреннее удивление, как будто бы и, в самом деле, не понимал, о чем, именно, шла речь.

– Вы – что, решили допрос нам тут устроить? – возмутился Северков. – По какому праву?

– А почему бы и – нет? – угрюмо ответил незнакомец, еще сильнее уперев дуло охотничьего ружья в спину Артемьева.

– Эй, эй, товарищ? Или как, вас там, господин?.. Вы делаете мне немножко больно! – воскликнул ученый. – Никогда не думал, что мушка на дуле охотничьего ружья может доставить столько неприятностей!

– Мужайся, придурок, очень скоро ты и тот, кто спрятался за твоей тощей задницей, вообще ничего чувствовать не будете! – обнадежил Артемьева Грудь-Колесом, крепко сжимая в потной руке рукоять козыря.

– Какое глупое безрассудство!

Тонкие губы Северкова сжались так плотно, что стали невидимыми.

– Можно подумать, что безрассудство бывает умным! – съязвил Кукиш-Мякиш.

При этом у него был вид человека, который не желал никому неприятностей, и, уж, конечно же, сам особенной потребности в чем-либо подобном не испытывал.

– Ну, это мы еще посмотрим! – твердо стоял на своем самозванец.

– А чего тут смотреть? – хладнокровно заверил Ковалев. – Сейчас мы порешим вас обоих!

В ответ незнакомец вдавил дуло ружья в спину Артемьева с такой силой, что тот не устоял на месте и непроизвольно сделал шаг вперед.

– Но прежде я убью его!

– А нам на это сто куч …!

Нервы Грудь-Колесом явно сдавали.

– Можешь прямо сейчас его грохнуть!

После этой необдуманной реплики, раскалившей обстановку до предела, возникла напряженная пауза. Казалось, тишина вокруг наступила такая, что отчетливо были слышны писк комаров, стрекот кузнечиков и каждый малейший шорох в ближайших кустах, где, прячась от хищников притаился заяц, мышь, спустившаяся с дерева белка или другая безобидная зверушка. Казалось, громом в ушах отдавалось, когда в зеленой толще хвойного леса, принималась вести счет чьей-то жизни вещунья кукушка… Никто не знал, выполнит человек с ружьем свою угрозу на самом деле или же он отчаянно блефует? А что, если лупанет из ружьища не в спину Артемьеву, а прямо по тем, кто, расположившись возле костра, так и не успел сготовить на нем ужин?

– Ну, чего ждешь? Стреляй, мутный!

– Постойте! – предупреждая кровавую развязку, в самый последний момент вырвалось из груди Северкова.

Ректор был явно против бессмысленной пальбы. И хотя превосходство его людей над противником являлось очевидным, он, все ж таки, не хотел обострять отношения с тем, кто твердо знал, чего он хочет. К тому же, этот самозванец вел себя так, словно не сомневался в своей неуязвимости, а желание добиться определенной цели толкало его на крайности.

– Зачем же, так сразу?

– Где Джейн? – снова повторил тот, кто до недавнего времени так искусно выдавал себя за ученого Елкина.

Тяжело дыша, он неторопливо взвел оба курка ружья. Было очевидно, как непросто давалось ему столь отважное противостояние бандитам, готовым в любой момент открыть огонь.

– Я не понял, для какой нужды нам этот фраер? – распалялся все больше Эрнест. – Пусть кончает его, и – точка!

– Ну, что ж!.. – спокойно заметил человек с ружьем и плавно опустил указательный палец на один из спусковых крючков двустволки.

– Ты не знаешь, о чем говоришь! – обливаясь потом, заметно нервничал всегда невозмутимый Северков. – Так, уж лучше помолчи!

– Да не хочу я молчать!

И Ковалев почти враждебно посмотрел на ректора. Чего это он тут раскомандовался?

– Я тебе потом все объясню! – так, чтобы его слышал только Эрнест, злобно прошипел Северков.

– С Джейн Смит все в порядке!

– Надеюсь! – кивнул незнакомец. – Только почему ее нет среди вас?

Обменявшись многозначительными взглядами с сообщниками, Игорь Максимович с искренним недоумением пожал плечами.

– Наверно, заплутала в тайге, когда за водой на реку пошла! Или – на обратном пути…

И, озабоченно нахмурившись, добавил:

– Да, вы не волнуйтесь, Иван Андреевич или как – вас, там? Она не одна отправилась. Со спутником. Это – опытный геолог и, к тому же, очень хороший человек, поэтому слабую женщину в обиду никому не даст!..

Несмотря на уверенность, с которой говорил ректор, на лице незнакомца мелькнуло и тут же исчезло тревожное сомнение.

– Я не знаю, почему вас так беспокоит судьба этой женщины, но предлагаю через час, другой… А лучше – завтра утром, поскольку же довольно поздно, встретиться на этом же самом месте и… все обсудить.

И Северков, чтобы не выдать своего внутреннего волнения, как ни в чем не бывало, повернулся спиной к незнакомцу. Это означало, что переговоры двух конфликтующих сторон были закончены. Казалось вполне очевидным, что дальнейшее их продолжение не только не принесет никому и никакой пользы, а, скорее, наоборот.

Глядя, как Артемьев и его загадочный конвоир, также внезапно, как и появились, наконец, исчезли в наступавших сумерках, скрадывавших и делавших расплывчатыми очертания сосен и елей, бандиты угрюмо молчали. Они напряженно думали о том, как им выйти сухими из воды в обстоятельствах, сложившихся не совсем в их пользу. Ведь неизвестно, чем обернулась бы для них открытая вражда с человеком с охотничьим ружьем, если бы он узнал всю правду о том, что же на самом деле приключилось с Джейн Смит? Но теперь ее наверняка не было в живых. Она погибла в лапах дикого зверя. Значит, так у нее на роду было написано.