Текст книги "Русский сценарий для Голливуда. Библиотека приключений. Том 2"

12

Когда дверь в лесную сторожку растворилась, и в нее подул легкий предрассветный ветерок, пламя единственной свечки заколыхалось из стороны в сторону и едва не погасло. Согнувшись в три погибели, Красногубов переступил порог. Это было так неожиданно, что обитатели сруба, прервав спор, насторожились. Они не сразу признали в гиганте человека из отряда Дубасова, того самого, кто пришел к ним на помощь во время грозы.

– Как вы нас нашли, черт бы вас подрал?! – первым делом спросил человек с ружьем, когда вновь обрел дар речи.

– Интересно было бы узнать? – поддержал его Артемьев.

Не торопясь с ответом, Красногубов осторожно опустился на пол сторожки, словно боясь, что от его резких движений она может рассыпаться, как карточный домик. Казалось, после этого он почувствовал себя гораздо уютнее, поскольку голова его более не упиралась в потолок.

– Как я вас нашел? – усмехнулся геолог. – А вы сами-то, поди, не догадываетесь? Или в тайге прежде никогда не бывали?

– Прости, друг, так увлеклись спором, что, кажется, про все на свете позабыли: где – мы, и что с нами такое творится! – с улыбкой заметил Артемьев.

– Вы-то позабыли, а вот про вас все время вспоминают!

– И кто же это нас в покое оставить не хочет?

И человек с ружьем вызывающе посмотрел на Красногубова.

– Выходит, на крючке – мы у генерала?

Легкая тень пробежала по лицу Артемьева.

– Выходит так! – подтвердил геолог. – Если вы завтра поутру не отправитесь со мной к Отвесной скале, дело добром не кончится! После того, как солнце взойдет над тайгой, каждые полчаса он будет убивать по одному человеку. И так – до тех пор, пока вы не выполните его требование!

– Ну, и что – из того? – запальчиво возразил человек с ружьем. – Пусть хоть половину собственной страны вырежет, мне на это глубоко наплевать!

Но ученый и геолог, казалось, не обратили никакого внимания на его реплики.

– Для чего мы – ему? – мертвенно побледнев, спросил Артемьев.

– Не знаю! – не сразу ответил Красногубов. – Наверно, чтобы убить!

– Здорово это у вас, получается! – презрительно рассмеялся человек с ружьем. – Получается, мы по доброй воле должны согласиться на то, чтобы отправиться в потусторонний мир ради спасения жизней нескольких уголовников?!

– Совершенно верно! Это я и хотел сказать!..

– Вы – что, нас за идиотов принимаете?!

– Ну, положим, что не все там – уголовники! – возразил Артемьев.

– Чем же они отличаются от них?! – все более раздражался тот, о чьем прошлом из присутствовавших в срубе знал лишь один человек, находившийся в это время без сознания. – Я остаюсь с Джейн, а – вы, как хотите!

– Что ж, вам решать, – спокойно заметил Красногубов.

– То-то и оно!

– Только рано или поздно, но они все равно придут за вами!

– Наплевать! Я не брошу здесь Джейн одну! Что, если она умрет?!

Словно в подтверждение его слов в тот момент дверь лесной сторожки вновь скрипнула, и на ее пороге вдруг появился отшельник. Все одновременно посмотрели на маленького уродливого человечка. Не обращая на это никакого внимания, он повернулся к тем, кого застал за жарким спором, спиной и, выглянув в проем открытой двери, помахал кому-то рукой. Вскоре возле порога убогого пристанища появились еще четверо его спутников.

13

Настя долго уговаривала отшельника и Барсукова, чтобы остаться на ночь в тайге. Предстоящий путь был не из легких и поэтому окончательно подорвал бы силы раненого, который и без того едва держался на ногах.

– До сруба – не меньше десятка верст будет! К тому же кругом так темно, хоть глаз выколи!

– Человек с огненными глазами думай худое! – возражал отшельник. – Надо его опережать!

– Да, что мы можем против десятка вооруженных до зубов спецназовцев? – сомневался Барсуков.

Говоря так, бывший опер слегка лукавил. Он боялся не пуль Дубасова. Ему не хотелось, чтобы в смертельной схватке с генералом и его немногочисленным войском пострадала его дочь!.. И, хотя предстоящая кровавая стычка с Дубасовым, казалась ему уже неизбежной, он изо всех сил старался отдалить ее… По крайне мере, до той поры, пока не найдет способ обеспечить безопасность дочери…

– Я адин ничиво не магу. Ты адин ничиво не магу. А мы фсе – твердый, как каминь, сильный, как хозяин тайга!

Уродец выражался косноязычно, но, по сути, правильно.

– Да, но, ведь, раненому нужен отдых! Иначе, мы его потеряем. Тогда нас станет на одного меньше, и мы можем оказаться слабее наших недругов!

Только объясняясь на языке отшельника, для которого тайга была родным домом, Барсуков нашел его понимание.

Они шли большую часть следующего дня. Впереди выступал отшельник. За ним – Ковалев, с которого не спускал глаз бывший опер. Впрочем, в этом не было особенной необходимости, поскольку людей окружали непроходимые леса да болота. Бегством Эрнест, все равно бы, не спасся. А, раз – так, судьба не предоставила ему иного выбора, кроме, как следовать по пятам за отшельником, не сворачивая ни вправо, ни влево. Без оружия и припасов съестного везде его ждала погибель. Сильно ослабевший Юрский, опираясь на хрупкие плечи Насти, едва переставлял ноги. Они замыкали шествие.

Примерно, к вечеру путники преодолели большую часть расстояния, которое их отделяло от сруба. Пройдя версту, две, а когда и три кряду, люди устраивали короткий привал. Снова наступила ночь. Только с рассветом они двинулись дальше. Через несколько часов пути вплотную подошли к сторожке.

Сруб с трудом вместил в себя вновь прибывших, поэтому едва войдя в него, все они, словно сговорившись, тут же, за исключением Юрского, вышли на улицу. Но, прежде, Николая уложили на полу, устроив ему ложе из звериных шкур, часть которых позаимствовали с ложа, где покоилась Джейн. Оказавшись вне стен лесной сторожки, Красногубов коротко ввел в курс дела геологов по поводу цели своего внезапного прихода. Те молча выслушали его.

– Что же нам теперь вот так взять и сдаться на милость этого, как его?..

И Настя вопросительно и вместе с тем дерзко посмотрела на гиганта.

– Дубасова! – подсказал тот.

– Да, Дубасова?!

– Я думаю так будет лучше для всех! – мрачно заключил Красногубов.

– У нас нет выбора и нет времени, чтобы обсуждать это!

– А почему вы решаете за других, что им делать? – с плохо скрываемой досадой спросил человек с ружьем. – Как я уже говорил, мы с Джейн никуда не идем, и – точка!

– Я думаю, что Настя присмотрит за ранеными, – настаивал на своем Красногубов. – Мы скажем, что они погибли. По крайней мере, так есть хоть какая-то надежда, что они выживут!

– А – отшельник? – спросил Барсуков.

И все одновременно уставились на уродца.

– Ведь о его существовании Дубасов ничего даже не подозревает?!

– Правильно! – хором воскликнули геологи.

– Я пайду с вами! – твердо сказал отшельник.

Геолог внимательно посмотрел на лесного жителя, голос которого показался ему знакомым.

– Зачем тебе зря рисковать, леший? – урезонил уродца Барсуков. – Оставайся с богом в своей хибаре! Жить, что ли, надоело?

– А, можит, и надаело!

И отшельник упрямо мотнул головой с густой копной немытых и не расчесанных волос, в которой застряли колючки таежного репейника.

После хотя и непродолжительного, но бурного обсуждения дальнейших планов, в стане геологов наступила короткая пауза. Неизвестно, сколько бы она продолжалась, если бы во время нее люди не услышали странный звук, похожий на отдаленный стрекот саранчи. С каждой минутой он нарастал все сильнее. Все невольно задрали головы кверху. Очень скоро в утреннем небе показался движущийся предмет, размером со спичечный коробок. Он приближался с востока. Стрекот его усиливался. Но тотчас, словно почувствовав, что его присутствие в небе обнаружили посторонние, вертолет снизил высоту и скрылся за деревьями.

– Он опустился! Да, наверно, опустился! Там у Отвесной скалы! – в возбуждении закричали отчаявшиеся таежники.

Они не знали, как им реагировать на событие, невольными свидетелями которого они стали… Возможно, кто-то из руководства геологического института, почуяв неладное, прислал за ними спасателей МЧС с большой земли?! Но вполне вероятно и другое!.. Вертушка могла очутиться в самом сердце тайги по наводке Дубасова и своры хладнокровных убийц!.. Приходило на ум и другое… Но так или иначе, нельзя было не учитывать главного: генерал и его люди были вооружены. И для них не представляло особенного труда, овладеть воздушной машиной. Случись это, и тогда…

– Там – Джейн!..

И Настя с беспокойством показала на сторожку.

– Что – такое? – точно испугавшись чего-то, воскликнул человек с ружьем. – Что – с ней?! Она умирает?!

И, забыв обо всем на свете, он, не медля, бросился в сруб. Подойдя к кровати, на которой покоилась больная, присел на самый ее край. Раненая, по-видимому, бредила. Он прислонил свое ухо почти что к самым ее губам.

– Сын! Где мой сын? – беспрестанно повторяла Джейн.

– Я – здесь! Ты слышишь меня, родная?

Человек с ружьем бережно коснулся ладонью пылающего огнем лба больной.

– Слава богу, жива!

Словно почувствовав присутствие близкого человека, Джейн вскоре затихла. Ровно задышала, вероятно, уснув. Убедившись, что ее состояние более не внушает опасений, тот, кто так безгранично тревожился о ней, вышел из сруба.

– Я отправлюсь с вами! – едва приблизившись к геологам, решительно заявил он.

– С чего это – вдруг? – недоверчиво спросил Красногубов, не без основания подозревая, что тот замыслил что-нибудь неладное.

– А вот взял и передумал! И – все тут!

– Тогда выкладывай, что там у тебя – на уме? Здесь – все свои!

– Все да – не все! – возразил человек с ружьем, кивнув в сторону Ковалева.

– За него не беспокойся! – заверил Красногубов. – Чудить начнет, в расход пустим!

– Давно пора! – одобрительно загудели попавшие в беду люди. – Немало он нам зла причинил!

– Я? Да вы – суки! – злобно зашипел Эрнест.

В ту же секунду он получил такую затрещину, что навзничь опрокинулся на землю.

– Не спорь со старшими, сучонок! – сказал Барсуков, разжав ушибленной кулак, и, слегка потрясывая им в воздухе.

– Так, вот! – продолжил человек с ружьем. – Мы захватим вертолет и улетим на нем отсюда!

– Да, вас Дубасов на куски порежет!

Сидя на земле, и, беспрестанно шмыгая разбитым в кровь носом, Ковалев яростно сверкал пуговичными глазками на своих обидчиков.

– Порежет на куски и на съедение волкам бросит!

– Здесь волки, по большей части, не водятся, дурья твоя башка! Разбежаться им тут негде, чтобы жертву нагнать! – усмехнулся Красногубов. – Зато двуногих шакалов – хоть отбавляй!

Все остальные геологи также тихонько засмеялись. Уж, больно им пришлось по душе то, как ловко поставил на место исполин зарвавшегося бандита.

14

Едва двигатель заглох и лопасти, вращаясь вокруг своей оси, постепенно замедлили ход, дверка в кабину вертолета неожиданно распахнулась и чья-то рука крепко схватила Угрюмова за отворот его кожаной куртки. Через мгновение пилот лежал на земле, изрыгая проклятия. Удар при падении был настолько сильным, что это едва не стоило ему сломанных ребер. Немного придя в себя, Угрюмов увидел, что над ним с Калашом в руках, словно хищный орлан над добычей, навис здоровенный детина.

– Встать! – заорал он, угрожающе щелкнув затвором АКМа.

Вертолет окружили вооруженные люди. По их команде Чарльз и Кэролайн без промедления вышли из машины.

– Ага! А вот и гости к нам пожаловали! – тоном, не обещавшим этим самым «гостям» ничего хорошего, пробасил человек довольно высокого роста и крепкого телосложения, одетый в камуфляжную форму. Он неторопливо подошел к Кэролайн и с нескрываемым удивлением посмотрел на ее бледное, словно высеченное из мрамора, личико.

– Нет, сегодня определенно счастливый для всех нас день, ребята! – почти торжественно провозгласил он. – Вы только посмотрите, какая к нам красотка пожаловала! Богиня небес, да и – только!

Это сравнение сопровождалось одобрительным гулом голосов дюжих телохранителей.

– Разве, я – неправ?!

Вопрос, по всей видимости, был адресован Кэролайн, которая, к полному неведению ее собеседника, ни слова не понимала по-русски.

– О, е! – на всякий случай ответила девушка, чтобы не показаться невежливой и не навлечь на себя еще большей беды, чем та, в какую, по воле рока, попала она и ее товарищи по несчастью. – Гуд афтенон! Найс дэй! Ай эм сори!

Говоривший басом, вновь сделал удивленное лицо. Холеное, оно было гладко выбрито и лоснилось от сытости. Глядя на него, всякий мог легко предположить, что перед ним стоял человек, который имел от жизни все, чего бы ни пожелал. Слишком резкие черты лица говорили о его властной и целеустремленной натуре, не склонной почивать на лаврах. Вкушавшей от мирских благ ровно столько, сколько это было необходимо, чтобы поддерживать жизненный тонус на достаточно высоком уровне, но не более того. Он имел широкие массивные плечи и военную выправку. В каждом его движении ощущалась уверенность в себе. Из чего можно было легко сделать вывод, что, несмотря на пожилой возраст, он был на редкость силен и имел прекрасное здоровье, без которого не стал бы военным. Камуфляжная форма великолепно сидела на нем. По начищенным до блеска хромовым сапогам одна за другой стекали капельки утренней росы.

– Леди не говорит по-русски! – с сильным акцентом и несколько более важно, чем этого хотелось бы ему самому, наконец, произнес Чарльз.

Стремясь поскорее войти в контакт с вооруженными людьми и, прежде всего, их командиром, тем, кого так очаровала красота Кэоролайн, сыщик из Лос-Анджелеса пытался недвусмысленно намекнуть им на то, что Кэролайн и он – необычные люди. Они – американские подданные и, посему, заслуживают особенного уважения.

– Не шпрехает, значит, по-нашему? Ничего это скоро пройдет!

Ни Чарльз, ни пилот, ни тем более Кэролайн так и не поняли, что именно имел в виду человек в хромовых сапогах.

– Я – генерал Дубасов! – наконец, представился он. – А вы – кто?!

– Господин генерал! – прервал его один из телохранителей. – Кажется, с вертушкой – не все в порядке!

– Тебе это только так кажется?

Дубасов еле заметным движением руки поманил к себе секьюрити. Тот послушно приблизился.

– Кругом! – скомандовал генерал.

Когда подчиненный выполнил его команду, Дубасов, нацелившись, вдруг угодил носком хромового сапога точно ему под зад. Телохранитель, нелепо взмахнув руками, отлетел от своего непредсказуемого командира шагов на пять и под сдерживаемые хохотки его товарищей неуклюже растянулся на сырой траве.

– Креститься надо, когда кажется, сынок!

Дав соответствующие распоряжения насчет вертушки, генерал добавил:

– Чтоб через час машина была готова к отлету!

Вместе с Кэролайн и Чарльзом он направился к палаткам, которые располагались под сенью хвойных деревьев, и потому Угрюмов не заметил их с воздуха. Генерал же, заслышав в небе шум двигателя, тут же предусмотрительно укрылся со своими людьми в лесу.

– Так, какими судьбами к нам пожаловали? – снова обратился он к Чарльзу.

Опережая ответ сыщика, Кэролайн тотчас что-то сказала ему по-английски.

– Да, всо, сэр, вери прост! Даше и говорить вери нозин.

– И все-таки, – потребовал Дубасов, едва понимая своего собеседника.

Сыщик, которого заметно подтрясывало от страха, тем не менее, изо всех сил старался вести себя, как можно, непринужденнее. С трудом подбирая слова, он довольно нескладно врал Дубасову что-то насчет великолепной сибирской природы, целебных свойств лесных ягод и трав, кратковременного отдыха на какой-то медовой пасеке, где он и его спутница собрались провести недельку-другую, поскольку давно мечтали об этом… Виновата – родительница Кэролайн, которая родилась в этих краях и с детства много рассказывала ей о своей Отчизне… А, что касается пасеки, так, мол, она должна располагаться где-то здесь, неподалеку. И, возможно, генерал знает дорогу к ней?!

– Захотелось медку, значит, попробовать?! – с трудом выслушав до конца пространный монолог Чарльза, и, не поверив ни одному его слову, хмуро подытожил Дубасов.

– Вел, ес ит из! Ит из май двоюродный систе, Кэролайн! Щи хэз очень плохое здоровье! Врач ей Сибирский клаймит прописал. Кедровый орешки. Настой из траф. Энд так дале!

– Стало быть, за что боролись на то и напоролись!

– Хау из ит? – не понял Чарльз.

– Кто, говорю, стрекозу-то, словно жареного гуся – яблоками, свинцом начинил?!

– О хо, хо-хо! – непринужденно рассмеялся Чарльз. – Так, ведь, эта для меня – тожа сепрайз, ху из мэй би?!

Любезно улыбнувшись в ответ, генерал показал белый и ровный без единого изъяна ряд зубов. В это время, пробившись сквозь кроны деревьев, солнечный луч ударил ему в лицо, отчего зрачки его глаз, рубиново всполыхнули.

– К стенке – их!

– Обоих? – переспросил один из секьюрити, неотступно следовавший по пятам за генералом.

– Ты что оглох или плохо соображаешь? Я сказал всех!

Скоро возле Отвесной скалы, левее огромного валуна, столпились люди: пятеро уголовников и беглые, пилот с пассажирами… Ничего не понимая, они со страхом зыркали на наведенные на них отщепенцами Дубасова дула автоматов.

– Где – Котя? – нервничал генерал.

– Да, здесь – я, здесь!

Котя, сильно хромая, вышел вперед из нестройной шеренги генеральских прихвостней, передернув затвор, автомата, нацелил его прямо на безоружную толпу.

– Постой!

И генерал показал на Северкова, Полякова и Сахара, стоявших чуть поодаль несчастных, чью незавидную участь, которая вот-вот должна была решиться по кивку головы, взмаху руки или одному лишь слову Дубасова, нетрудно было предугадать, и с ужасом наблюдали за происходящим.

– Их – тоже …. У кого есть оружие, разоружить и – к стенке!

Под прицелом Калашей ректор, разведчик и тюремщик слились с общей серой массой.

– Не может быть! – в отчаянии восклицал Игорь Максимович. – Да, вы с ума сошли! Меня – к стенке? Господин генерал, это – ошибка! Я же – свой!

– Мерзавец! – прошипел Сахар.

Еще до конца не веря в происходящее, и, все же, послушно последовав к Отвесной скале, Северков все время оборачивался и с удивлением, близким к умопомешательству, старался поймать взгляд Дубасова. В глубине души Игорь Максимович все еще надеялся на лучшее. Очередная выходка надменного генерала, ровно, как и предыдущая, во время которой были безвинно убиты молодые караульные, казалась ему злой шуткой. При этом, всякий раз оглядываясь назад, Северков получал сильный удар прикладом АКМ между лопаток.

– Это – провокация! Это, фиг знает, что такое! – горланил ректор.

– Да заткнись ты, скотина! – рассвирепел Семен Лушаков, когда Игорь Максимович оказался рядом с ним. – Скулишь тут, как баба! Без тебя – тошно!

– Как со щенком-то быть, Лев Александрович? – поинтересовался Котя, обратившись к генералу.

В любую секунду готовый нажать на курок он стоял с Калашом в руках, дуло которого было направлено на безоружных людей. Джек, понимая, что речь шла о нем, словно зверек, попавшийся в капкан к охотнику, затравленно посмотрел на Дубасова. Бой мало смыслил в том, что происходило теперь возле Отвесной скалы, ведь в свое время Алекс ни словом не намекнул ему про то, насколько спонтанно и непредсказуемо могли развиваться события в тайге дальше. Генерал молча подошел к Джеку, словно он и впрямь чем-то напоминал ему породистого, но ужасно глупого щенка, и потрепал его за волосы на затылке.

– Да, пусть себе живет! Пока…

И не на шутку растроганный собственным великодушием, Дубасов, почти что, по-отечески ласково улыбнулся бою.

По команде генерала Котя в любой момент готов был выпустить убийственную очередь из автомата в тех, чье пребывание на этой земле высокий военачальник считал более неуместным, поскольку это мешало его дальнейшим планам. В то же время, действие новокаина заканчивалось, и раны, нанесенные Котову в схватке с Данилом Костровым, уже понемногу давали о себе знать. С ненавистью глядя на того, кто изувечил его, и при этом, всячески заглушая в себе стенания бренной плоти, старлей Котов гораздо больше страдал от душевных мук. Он уже воочию видел, как, вырвавшись из жерла АКМ, град свинцовых пуль нарушит тишину тайги и вонзится в грудь Данилу. Но мстительное злорадство Коти в который раз не нашло удовлетворения, так, как из дикого кустарника, вплотную подступавшего к поляне возле Отвесной скалы, показался Миша Самохвалов. Словно победным флагом он издали помахал рукой, возвещая Дубасову о своем прибытии.

– Не стреляйте! Они идут! Они уже близко! – кричал Миша, задыхаясь от быстрой ходьбы.

В этот раз товарищи, наверняка, не спешили бы с осуждением Самохвалова, за его почти патологическую склонность к предательству, если бы, конечно, знали о нем. Оно, хотя бы, на какое-то время отсрочило смерть других людей. Миша добровольно вызвался на то, чтобы проследить за Красногубовым и, таким образом, втереться в доверие к Дубасову. На сей раз, Самохвалов не преследовал никакой корыстной цели. Он рассчитывал, что, если, хоть немного, послужит генералу верой и правдой, то, во всяком случае, останется в живых. А это было уже немало. Дубасов подал знак Коте, чтобы тот преждевременно не начинал стрельбу.

Фамильярно приобняв рукой запыхавшегося соглядатая за плечи, генерал сделал вместе с ним несколько шагов по направлению к ближайшему сосняку. С тем умыслом, чтобы никто не мог слышать, о чем между ними пойдет речь.

– А ну, выкладывай, что там – у тебя? – в нетерпении приказал он.

И Миша в точности передал все то, что он узнал о дальнейших планах Артемьева и его товарищей, прячась за деревьями возле сруба и подслушивая их разговор.

– Ага! Стало быть, вертолет им понадобился?! – скрежеща зубами, вслух выразил свои мысли Дубасов. – А меня и моих головорезов, значит, в расход?!

Немного помолчав, он продолжил.

– Что ж, сынок, ты сослужил мне хорошую службу!

При этих словах глаза Миши заблестели от восторга.

– Рад стараться, господин генерал!

Вот только товарищей своих предавать, это, сынок, негоже!

Дубасов брезгливо поморщился.

– Ты умрешь быстро, это я тебе обещаю!..

По знаку Льва Александровича двое его помощников, схватив Самохвалова под руки, силком потащили его к Отвесной скале.

– Господин Генерал! Как же – так?! Ведь вы… Ведь я…

Но слова застряли в горле у Миши, поскольку, один из молодчиков генерала влепил ему такую затрещину, что у того сразу пропала всякая охота взывать к милосердию жестокого военачальника.

И, все же, генерал был очень доволен тем, что не ошибся в Мише. Парень будет из кожи вон лезть, лишь бы спасти свою задницу. Это Дубасов прочитал на лице у Самохвалова прежде, чем устраивать слежку за Красногубовым, который ни о чем не догадывался. И вообще, генералу казалось, что каким-то необыкновенно удачным образом все, наконец-то, складывалось в его пользу. Угрюмов давно законопатил дырку в бензобаке вертушки. Дубасову лишь оставалось благополучно дождаться Артемьева и тех, кто теперь был рядом с ним, и уничтожить их вместе с остальными свидетелями его исторического похода в Зеленую долину.

Ожидание было томительным не только для тех, кому грозила неминуемая смерть. Нервничая, Дубасов время от времени поглядывал на часы.

– А что, может, шлепнуть нам кого-нибудь, так, глядишь, они тут же и объявятся? – предложил Котя.

– Всем ты хорош, Константин! – возразил генерал. – Вот только жаль, что думаешь ты не тем, чем нужно, а, скорее, наоборот!

Но этот раз его ерничанье не нашло поддержки среди телохранителей, которые были как никогда серьезны. Слишком, уж, непростая работа им предстояла в скором времени.

– Уж, стрелять, так всех без разбору! Чего, зря-то ворон пугать?

– Дались тебе эти вороны! Тут без них кое у кого в штанах дерьма – дальше некуда! – ерепенился Котя, кинув исподлобья мрачный взор на тех, кто, сбившись в кучу у Отвесной скалы, дожидались своего смертного часа.

Вновь и вновь вспоминая свое поражение в поединке с Данилом, он едва сдерживал желание немедленно поквитаться с ним. Чтобы не чувствовать ужасной боли, старлей в который раз принял изрядную дозу наркотика и от этого «крыша» его немного съехала набекрень. Без ведома Дубасова баловства ради он снабдил наркотой еще нескольких бывших спецназовцев. Это придало им решимости, и теперь они, как и Котя, с нетерпением, ждали часа, когда, разделавшись со всем сбродом сразу, они отправятся восвояси.

Примерно через полчаса после прихода Миши кусты раздвинулись во второй раз за это утро и на поляне возле Отвесной скалы выросла громадная фигура исполина. За ней показался еще один человек. Это был Артемьев. Сократив некоторое расстояние, отделявшее их от вооруженного отряда Дубасова, они в нерешительности остановились.

– Может быть, подойдете поближе, и мы обсудим наши взаимные претензии?! – несколько громче, чем это было нужно для того, чтобы его услышали Артемьев и его спутник, сказал Дубасов.

– Да, нечего нам с вами обсуждать! – возразил Артемьев. – У вас – свои проблемы, а у нас – свои!

– А я думаю, что проблемы у всех – общие!

И по команде генерала его сообщники дружно защелкали затворами Калашей. Видно было, как о чем-то коротко посовещавшись, Красногубов и Артемьев неуверенно двинулись навстречу Дубасову и его головорезам. Через минуту они стояли шагах в десяти них.

– Так, о чем будем говорить?! – спросил Артемьев, бесстрашно глядя прямо в глаза генералу.

Дубасов хмуро глянул на одного из своих телохранителей, и тот, вплотную подойдя к геологам, тщательно обыскал обоих. Но так ничего и не нашел.

– Я думаю, что никакого особенного разговора у нас с вами не получится!.. Просто вы мне скажете, где – остальные члены вашей шайки, и тогда мы не убьем вас сразу!.. Мы с удовольствием сделаем это чуть позже!.. А пока вы в полной мере насладитесь жизнью… Согласитесь, перед смертью она кажется особенно хороша!

– Увы, дорогой господин генерал, лично мне нечего вам сообщить! – с улыбкой сказал ученый.

И небрежно кивнув в сторону Красногубова, добавил:

– А этому человеку – тем более, поскольку встретились мы с ним совершенно случайно…

Генерал в досаде топнул ногой.

– Будет врать, кретин! Ты что, думаешь, коль ты ученый, так обведешь меня вокруг пальца?! Хрен тебе – в зубы и два в …!

Немного придя в себя от переполнявшей его ярости, Дубасов продолжил.

– Мои люди следили за вами!

– Ну и – что?!

– Как это – что, дурья твоя башка?! Вначале я прикончу вас, а потом тех раненых, что остались в лесной сторожке! Кажется, так вы ее называете?!

На лице Артемьева мелькнула растерянность. Он не ожидал, что речь пойдет о срубе отшельника и тех, кто в данный момент в ней нашел свое пристанище.

– Я понятия не имею, о чем вы говорите! Может, ваш соглядатай что-то слегка напутал или приврал?! – в отчаянии воскликнул Артемьев.

– Ах, приврал?!

Через минуту Миша Самохвалов, бледный и со слезами на глазах, стоял подле генерала. Медленно достав из кобуры пистолет, тот вплотную приставил дуло к виску лазутчика.

– Вот мы сейчас это и проверим!

– Умоляю вас, господин генерал!

Слезы потекли по щекам Миши. Но Дубасова трудно было разжалобить. Едва он взвел курок «Макарова», тотчас из лесу с поднятыми кверху руками показались отшельник, Барсуков, Ковалев и человек с ружьем, до поры до времени пристально наблюдавшие за тем, что происходило в лагере геологов из укрытия. Сзади них шли двое Дубасовских громил с автоматами на изготовку. о стороны все это выглядело довольно нелепо… Чтобы не допустить смерть Миши, геологи пришли бы ему на помощь, появившись из засады, и без сопровождения конвоя. Вместе со всеми приблизившись к Отвесной скале, и, увидев Кэролайн и Чарльза, человек с ружьем едва удержался от горестного возгласа. А бедная девушка, сделавшись прозрачней заводи подле бьющего родника, чуть было, не лишилась чувств.

– Ну, вот! Давно бы так! – пророкотал Дубасов.

Сунув пистолет в кобуру, он довольно потер руки.

– А, говоришь, понятия не имеешь! – с угрозой воскликнул он, вновь обратив свой взор на ученого. – Снять бы с тебя портки, да выпороть, как Сидорова козла!.. Что на это скажешь?!

– Скажу, что это – глупая идея!

– Почему, глупая?! – казалось, искренне удивился генерал. – Будешь в следующий раз знать, что со мной подобные шутки просто так не проходят!

– Кто ж этого не знает?! Может, караульные, чьи трупы вы бросили на дно Быстрой реки?!

– Что?! Что ты сказал?! Гнида ученая!

Генерал даже посерел от злости.

– Еще – одно слово, и твой труп окажется там же!..

И рука Дубасова, вновь непроизвольно потянулась к кобуре. Но на сей раз он, как будто бы, вовремя одумался…

– Ладно, мы об этом с тобой после потолкуем! А до тех пор… У меня – только одно условие!

Генерал говорил медленно и каждое его слово, точно молот опускалось на голову Артемьева.

– Ты везде и всюду будешь утверждать и доказывать, что никакой Зеленой долины не существует!.. Все, мол, ложь! Бред сивой кобылы! А потом, когда свистопляска вокруг этого поутихнет, сделаешь так, чтобы ни одна золотая крупинка не осталась на дне Голубого озера и склонах скалистых гор. Тогда я оставлю тебя в живых. Если нет… Ну, ты, брат, сам понимаешь!

По лицу ученого пробежала тень.

– А как же – остальные?.. – сделав над собой усилие, спросил он.

– Какие еще «остальные»?!

– Геологи! Вы оставите их в живых?!

– А!.. Этих!..

И генерал, брезгливо поморщившись, глянул на группу людей у Отвесной скалы.

– Что тебе – до них?!

Горечь и недоумение отобразились на лице Артемьева.

– Запомни, здесь я и только я ставлю условия!

И кисти Дубасова медленно и до хруста в суставах сжались в кулаки.

– Или ты и, в самом деле, дуба дать торопишься?!

– Что ж, лучше умереть честным человеком, чем провести остаток своих дней подлецом!

– Надо ж, сколько благородного пафоса!

Взглядом, полным холодной ненависти, за которой пряталась прочно укоренившаяся с годами привычка властвовать над людьми, Дубасов смерил с ног до головы ученого.

– Ну, ты сам, болван, напросился!

Собственно говоря, всегда образцовое состояние хромовых сапог интересовало его куда больше, чем жалкое существование тех, кто ожидал теперь своей незавидной участи в полутора десятках шагов от него.

– К стенке – иуду ученого, к стенке – всех! – небрежно произнес генерал так, как будто бы речь шла о стрельбе по бумажным мишеням в тире.

Через секунду, сжимая рукоять пистолета, он уже целил им в безоружных людей.

– Огонь, огонь!!! – опережая залпы, торопливо скомандовал Котя.

Затрещали автоматы. Роем посыпался град пуль. Но к удивлению Дубасова ни один из тех, кто стоял возле Отвесной скалы, даже не шелохнулся. Генерал спохватился, лишь, когда увидел, как Котя, неожиданно взмахнув руками кверху, опрокинулся на землю. Остальные телохранители, окружавшие генерала, изрыгая проклятиями, словно снопы сена, стали по очереди валиться на траву. Лежа у ног Дубасова, они страшно хрипели, и, истекая кровью, корчились в предсмертных судорогах. Вдруг что-то словно ударило в грудь генерала. Обожгло изнутри. Затем это повторилось еще и еще. Скоро он уже не чувствовал никакой боли. Все закружилось перед его глазами. Синее небо, высокие деревья. Поросшая зеленой травой поляна вывернулась из-под ног. Последнее, что увидел Лев Александрович, были вспышки автоматных очередей, отчетливо различимые на фоне темного леса… Они вырвались из стволов акээмов, разрывая тишину, и, достигая цели. Смешивая тягучий аромат хвои с запахом крови, смерти и пороха, от которого у свидетелей этой страшной бойни кругом шла голова, и все нутро, словно, выворачивало наизнанку…