Текст книги "Русский сценарий для Голливуда. Библиотека приключений. Том 2"

31

…Все произошло так скоротечно, когда во второй раз за тот же день вертушка подверглась обстрелу, что пилот успел подумать лишь о том, что жизнь нелепа, а смерть нелепа вдвойне. Пули, ударяясь в дно вертушки, на которое из залатанного бака едва приметно стекал бензин, дали искру. Полыхнув огнем, машина тотчас занялась жарким пламенем. Еще через одно, два мгновения оранжевый факел превратился в нечто похожее на пылающую комету. С шумом разрывая воздух, она неслась над тайгой. С неимоверной быстротой огненный шар разрастался прямо на глазах и вскоре достиг таких размеров, что страшным заревом принялось все вокруг. Затем раздался оглушительный взрыв. Черное облако дыма, заволокло небо. Вырываясь из него, миллионы мельчайших частиц из стекла, железа и золотых песчинок с огромной скоростью разлетались повсюду. При виде невероятного зрелища, Красногубов и Артемьев испытали настоящий шок. Они не сразу пришли в себя. Но когда им это, наконец, удалось, кинулись в направлении взрыва, чтобы собственными глазами убедиться в том, о чем они боялись даже подумать. С трудом веря в случившееся, Артемьев мчался впереди своего товарища. Могучие деревья и дикий кустарник вставали перед ним неприступной стеной. Но в тот миг, казалось, ничто не могло его остановить. Там, в глубине тайги, в ее зловещем полумраке, для ученого зиждилась последняя надежда, что, несмотря на все случившееся, единственный друг и его девушка были живы! Ну, конечно же! Иначе и быть не могло! Вера в это не покидала его. Эхо взрыва над тайгой беспрестанно звучало у него в ушах и отдавалось в сердце. А перед глазами, как неотступное виденье, в проеме распахнутой двери, там, где над верхушками сосен и елей замер вертолет, держась за руки, словно с ними ничего не стряслось, так и стояли Николай и Настя…

Неожиданно наткнувшись на сопку, круто вздымавшуюся кверху, Артемьев полез на нее, цепляясь за каменистую почву руками, срывая ногти. Потеряв счет времени, он поднимался все выше и выше, пока не достиг вершины. Взобравшись на нее совершенно без сил, он рухнул лицом вниз и лежал так минуту, а, может быть, две или больше, до того момента, пока что-то больно не ударило его по затылку. Приподнявшись с поверхности, покрытой мхом и поросшей травой, и, оглядевшись кругом, он увидел прямо напротив себя белку. Она сидела на мохнатой ветке и грызла кедровые орехи. Причем, делала это зверушка с такой поразительной ловкостью и быстротой, что буквально через считанные секунды шишка, в которой не оставалось ни единого спелого зернышка, за ненадобностью летела куда ни попадя. Видимо, одной из них белка нечаянно запустила в неподвижно лежавшего на сопке человека. Как бы ни был затейлив забавный лесной зверек, но тревожные мысли о судьбе товарища и его девушки с новой силой овладели Артемьевым. Он бегло осмотрел вершину сопки, поверхность которой была довольно обширной и неровной. Она простиралась примерно полсотни метров в длину и немногим меньше двадцати метров в ширину и приходилась почти вровень макушке высоченного кедра, одну из ветвей которого облюбовала лесная шалунья. Взобравшись на возвышенность с того края, где подъем был особенно крутым, после ее обследования геолог приступил к спуску, который, как он и предполагал, оказался пологим. Пройдя еще метров триста, Игорь Игоревич заметил просвет между деревьями. Но, не сделав и нескольких шагов, он вдруг услышал за спиной шелест травы. Впечатление складывалось такое, будто бы, какое-то неизвестное живое существо осторожно следует буквально по его пятам. «Кто бы это мог быть?» – подумал Артемьев. Он приготовился сделать резкое движение, чтобы, напрасно не мучаясь догадками, встретить тайного преследователя лицом к лицу. Но в тот же момент что-то легкое и воздушное коснулось его плеча.

– Настя? – с сомнением в голосе спросил Артемьев.

Он круто обернулся и увидел девушку. Она стояла прямо напротив него.

– Не может быть! Это просто чудо какое-то!..

Артемьев примерно с минуту стоял, точно вкопанный, с изумлением таращась на девушку.

– А… Где – Николай?!

Но она тотчас, пальцем коснувшись губ, сделала ему предупредительный знак.

– Тише, прошу вас! Я потом… Потом все расскажу!

Настя показала рукой на просеку. Ничего не понимая, Артемьев посмотрел в указанную сторону невидящим взглядом. Так продолжалось какое-то время, пока постепенно пелена от пережитого волнения не спала с его глаз. Приглядевшись повнимательней, он увидел на лесной поляне какое-то странное существо в образе человека. Оно сидело посреди небольшого пространства, не занятого лесом, поглощенное весьма странным занятием. Перед ним лежали окровавленные останки человеческих тел, которые этот каннибал поглощал со зверским аппетитом.

– Что – это? – едва слышно спросил ученый.

– Он ест трупы, Игорь Игоревич!

– Эка невидаль!

Вздрогнув от неожиданности, Артемьев ощутил чье-то прикосновение. Повернув голову, он обнаружил по правую руку от себя Красногубова, а рядом с ним… Юрского! По-видимому, они уже давно поджидали его здесь. До того, как ученый, принялся очумело карабкаться на сопку, геолог все время следовал за ним. Но, не поспевая за Артемьевым, решил, что не будет большой беды, если он благоразумно минует беспорядочное нагромождение из земли и камней. Геолог так и поступил. Обойдя сопку слева, Красногубов неожиданно столкнулся с Юрским… Радость осветила лицо Николая, когда, выйдя из-за деревьев вместе с Красногубовым, он увидел Артемьева. Протянув для пожатия друг другу руки, они горячо обнялись.

– Живой, Николаша!

– Живой, слава богу!

Двое друзей и единомышленников снова оказались вместе. Они были бы не прочь, если бы подобная встреча происходила в совершенно иной обстановке. Но в тот миг о подобном им приходилось лишь мечтать. Из своего укрытия Артемьев и Юрский вместе с остальными геологами без особенного энтузиазма наблюдали за пиршеством пожирателя себе подобных. Но теперь для них это было не темой для глубокомысленной беседы, а, скорее, необходимой мерой предосторожности. Держа под наблюдением этого весьма опасного субъекта, они сами оставались незамеченными и потому чувствовали себя в относительной безопасности. И, все же, Артемьев, как всегда, не удержался от того, чтобы не выразить своего отношения к акту настоящего вандализма, происходящему у него на глазах.

– Для науки каннибал уже давно не представляет никакого интереса! – со знанием дела заметил он. – Известны ли вам мотивы, по каким один человек поедает другого?

Барсукова и Красногубов с нескрываемым удивлением посмотрели на ученого.

– Сейчас не время для философствования, Игорь Игоревич! – как можно деликатнее заметил Юрский.

– Чушь! – рассердился ученый. – Фу, как ты меня огорчил, Николаша!

И Артемьев вновь невольно воззрился на того, кто, как видно, знал толк в человечине, поскольку предпочел данный способ насыщения, чуждый обычным людям.

– Вот тебе яркий и впечатляющий пример сексуальной неудовлетворенности этого гомо сапиенс! По всей вероятности, женщины не очень-то баловали его своей любовью.

– И очень правильно делали, между прочим! – с нескрываемым раздражением прервала ученого Барсукова.

– Еще бы! – охотно согласился тот. – Если бы они не были так разборчивы в своих любовных предпочтениях, этим беднягам, которых он изрубил на куски, наверное, повезло бы значительно больше.

И Артемьев резко повернулся спиной к просеке, где пребывали в клочья растерзанные человеческие останки.

– Сдается мне, что человеколюбие, гуманность и прочая чепуха – всего лишь красивая ложь и не более того! Каждый человек, точно оборотень!.. Лиши его чего-то жизненно необходимого, и он тотчас превращается в монстра.

– Вас послушать так и людей на земле не осталось! Так, что ли?! – горячо возразила Настя. – А еще – ученый, называется!

Тяжелое эмоциональное потрясение, которое она недавно пережила из-за гибели Андрея Ивановича и взрыва вертолета, как видно, давали о себе знать. И потому Настя буквально выходила из себя по всякому поводу, и даже без такового. По понятным причинам Артемьев ничего не ответил ей. И вчетвером они молча углубились в лес, предоставив Данила Кострова, так как это был именно он, его незавидной судьбе и тому усердному занятию, от которого не имело никакого смысла его отрывать…

32

Возвращаясь к Отвесной скале, которую отделяло от поляны, где располагался вертолет, расстояние примерно около двухсот метров, Сахар едва не наткнулся на Ковалева и тех, кто вольно или невольно сопровождали его на пути к желанной цели. Леонид Мартынович остался незамеченным только потому, что, вовремя укрылся за ближайшим к нему кустом боярышника. Внезапное появление Эрнеста с оружием в руках, а также Северкова, Угрюмова и двух молодых людей озадачило начальника тюрьмы не меньше, чем то, что он узрел, когда, по-прежнему стараясь быть невидимым, приблизился к Отвесной скале. Кент был мертв, а его место занял молокосос. Этаким петушком он браво прохаживался с Калашом наперевес перед совершенно безоружными людьми. Но этой бравады ему хватило совсем ненадолго. Еще до того, как вертолет поднялся над тайгой и качнулся в воздухе, чтобы навсегда исчезнуть из поля зрения тех, кто оставался внизу, словно предвидя нечто подобное, молокосос откровенно запаниковал. Вскоре практически без боя он сдался на милость своих недругов. Сахар решил, что скрываться ему было больше незачем. Генерал Дубасов более не стоял у него на пути. Алексей Поляков был мертв. Братки, пожелавшие воли, сами выкопали себе яму. А Джейн Смит не станет вредить ему, потому, как никому и никакого дела не нашлось бы до их прежних отношений. Среди остававшихся возле Отвесной скалы у Сахара, как он думал, врагов не было.

Задача Леонида Мартыновича значительно облегчилась после того, как еще трое геологов, словно ошпаренные бросились к зарокотавшему, и вскоре зависшему над тайгой вертолету. «Ну, с остальными-то я, чай, справлюсь! – с облегчением подумал он. – По крайней мере, никто из них не будет мне задавать ненужных вопросов. А к тому времени, глядишь, и Свистун с кентами объявится!» Видимо, под «ненужными вопросами» Сахар, прежде всего, имел в виду свое покровительство браткам и тайный сговор с ними за спиной у Дубасова. В конечном итоге, начальник тюрьмы совершенно плевал на то, что подумают другие по поводу его поведения во время вылазки в тайгу. Откуда им было знать, что это самое поведение диктовала жесткая необходимость, наконец, сделать тюрьму для осужденных не каторгой, а местом, где бы они постепенно могли стать полноценными гражданами своей страны? По мнению Леонида Мартыновича, высшая цель состояла не в том, чтобы освободить их из мест заключения таковыми, а в том, чтобы уравнять зону в правах с остальной территорией государства, бытовавшей за ее пределами. Зачем было выпускать матерого преступника на свободу, когда эта так называемая свобода связывала его по рукам и ногам. Сахар не без основания считал, что, на самом деле, воля – это обман. Ее просто не существовало, поскольку везде и всюду, словно муха паутиной, человек был опутан сотнями и тысячами запретов и запретных условностей, обязанностей и поручительств. К тому же, в сущности, он никогда не обладал никакими подлинными гражданскими правами. Пресловутая воля в реальности являлась для него той же тюрьмой с невидимыми решетками на окнах, железными засовами на дверях, со множеством приставленных к нему надзирателей, которые исподтишка следили за каждым его шагом и при всяком удобном случае хватали за руку, чтобы показать свою безраздельную власть над ним. Это напоминало Сахару игру властных чиновников со своими подданными в кошки-мышки. К чести Леонида Мартыновича, он ненавидел лицемерие. Посему полагал, что честнее всего было называть вещи своими именами. Правитель – это не кто иной, как хозяин. А государство – тот же особняк. Должностные лица в нем – вертухаи, а граждане – потенциальные преступники. То есть, хотите вы того или нет, но человек уже рождался на свет, чтобы стать преступником. И каждый живущий на земле, в конце концов, обязательно совершал преступление большей или меньшей тяжести. И, ежели, до сих пор еще не над всеми людьми состоялся казенный суд, то только потому, что в этом не было никакой необходимости. Для того, чтобы повергнуть в страх миллионы граждан, достаточно было, запустив машину для устрашения, наказать тысячу. По крайней мере, такое количество преступников государству легче было прокормить.

33

Все то время, пока на поляне возле Отвесной скалы разворачивались трагические события, Кэролайн ни на шаг не отходила от Джейн Смит. Ее била мелкая нервная дрожь и руки тряслись так, что ей не позавидовал бы даже больной, находящийся при смерти.

– Да, успокойся! Успокойся же ты, наконец!

И Джейн, которая сама была на пределе своих физических и душевных возможностей, порывисто обняла дочь и крепко прижала к своей груди. Они обе едва не расплакались от жалости друг к другу.

– Глазам своим не верю! Как ты могла решиться на такое?! – спросила Джейн, утирая рукой слезы, текшие по ее щекам. – И кто тебя подтолкнул к подобному безрассудству?!

– Это все – он! – сказала Кэролайн плаксивым голосом, указывая на Чарльза, и в глазах ее блеснул мстительный огонек.

– Побойтесь бога, мэм! – в смятении воскликнул сыщик из Лос-Анджелеса.

– Я сделал только то, что вы мне велели!

– Так лучше бы совсем ничего не надо было, чем этак-то, болван!

И Кэролайн с мольбой во взгляде посмотрела на Джейн.

– Ма, уволь его с работы и немедленно!

– За что, мэм?

Лицо сыщика выразило ни чем неприкрытую досаду и отчаяние.

– Я?! Его?! – удивленно переспросила Джейн.

– Ну, да! – сердито и настойчиво кивнула Кэролайн.

– Ах, так! – не на шутку разозлился Чарльз.

– А ты на что рассчитывал?! Я тебя предупреждала!..

И Кэролайн невинно захлопала длинными черными ресницами. Несмотря на драматичность, ситуация показалась Джейн настолько нелепой и забавной, что она едва не рассмеялась. Но, бросив взгляд на трупы, которые буквально застилали поляну перед Отвесной скалой, вместо этого она помрачнела еще больше прежнего.

– О чем ты говоришь, Кэролайн?!

Демонстративно отвернувшись от девушки, Чарльз застыл на месте. И хотя справедливый гнев бушевал в его груди, он не мог позволить себе что-либо большее, чем игнор, чтобы, таким образом, выразить свое истинное отношение к сумасбродной девчонке. Сделай Чарльз лишнее движение, и кент, не спускавший глаз с пленников Зеленой долины, наверняка, истолковал бы это по-своему.

Сполна отплатив сыщику за то, что, как полагала Кэролайн, он так недозволенно часто подвергал жизнь девушки, по ее мнению, совершенно безосновательному риску, она более не злилась на него, но и только. К тому же, события возле Отвесной стены следовали одно за другим. И, если бы ко всему прочему, когда для этого настал подходящий момент, Чарльз, не раздумывая, бесстрашно бросился на помощь Угрюмову, чтобы обезоружить кента, и этим доказал свое, мужество и отвагу, девушка окончательно простила бы его. Но, хотя Кэролайн и нравилась Чарльзу, по своей натуре он был, скорее, расчетливый прагматик, чем романтик. Сыщик исполнял свой долг, отрабатывая деньги, за которые его наняли. Такой педантизм, лишенный рыцарственности и желания подвига, вызывал у одной из самых привлекательных и богатых девушек Америки отвращение и не более того.

– Не бойся, Кэри! – сказал Джек, внезапно очутившись возле Кэролайн.

– Мы непременно скоро окажемся дома!

И заметив на ее лице горькое сомнение по данному поводу, с оптимизмом прибавил:

– Это я тебе твердо обещаю!

До сих пор юноша и девушка обменивались сочувственными взглядами лишь издали, поскольку бой ни на шаг не отходил от Алекса По. Вернее, от того, что после него осталось, едва взвод автоматчиков закончил стрельбу.

– Нас убьют? – спросила Кэролайн.

Она с тоской посмотрела на Джека своими синими, словно воды Калифорнийского залива, глазами.

– Глупости! – храбро ответил Джек.

– Ты так считаешь? – усомнилась Кэролайн, хотя уверенность боя вселила в нее, пусть слабую, но все-таки надежду.

– Конечно!

Вопреки тому, что девушка не очень-то разделяла его оптимизм юноши, он сиял, как совершенно новенький серебряный доллар.

– Чему ты так радуешься, Джек? – с горьким удивлением спросила Кэролайн. – Ведь даже если нас не убьют, то, как мы отсюда выберемся?!

В подтверждение ее слов Ковалев вместе с неизвестными Кэролайн людьми направились к вертолету. Все, кто остался возле Отвесной скалы, включая и Мишу Самохвалова, с беспокойством и тревогой наблюдали, как постепенно расстояние между Эрнестом, который шел впереди других, и воздушной машиной неумолимо сокращалось.

– Ма, что происходит?

– Ничего, дорогая! – как могла, успокаивала ее Джейн.

– Как ты можешь так говорить, когда эти подонки за людей нас не считают?

Кэролайн с ненавистью посмотрела на довольно высокого молодого человека с пистолетом в руках, упоенного своей кратковременной, но, все ж таки, властью над несколькими безоружными людьми. В том числе и – над ней. Она слышала, как какое-то время Красногубов и Артемьев о чем-то разговаривали с ним на довольно повышенных тонах, указывая на вертолет, который вот-вот должен был взлететь. Видимо, этот разговор не прошел даром потому, что очень скоро от выражения собственного превосходства и наглой самоуверенности на испуганной физиономии рослого, но тщедушного паренька не осталось и следа. «Этот гнусный бой – тряпка!» – подумала про себя Кэролайн и оказалась права. Еще через минуту, а, может, немногим более того, двое переговорщиков завладели оружием долговязого и немедля бросились туда, где, стремительно вращая лопастями, вертушка раскачивала ветви, располагавшихся подле нее хвойных деревьев. Но в этом порыве доведенных до отчаяния людей казалось, уже не было никакой необходимости.

34

Эхо взрыва ударилось об Отвесную скалу и, подхваченное ветром, разнеслось на сотни миль в округе. Из огромного огненного и дымного облака, заслонившего собой небесный свод, словно дождь, посыпались миллиарды золотых песчинок. Это было хотя и на редкость мрачное, но по своему ужасающему великолепию небывалое зрелище. Онемев от страха и величественного восторга, его свидетели немо наблюдали, как пышущая адским зноем сфера, ворвавшись в самое сердце тайги, торила себе путь в преисподнюю. Как поднимались в высь и гасли в чаду, похожие на звездную пыль, раскаленные до бела частички металла. Как, точно спички, вспыхивали лесные деревья, и гигантские столбы пожарища озаряли все вокруг ослепительным светом.

Вскоре послышался новый удар, от которого содрогнулась земля. Взрывная волна мгновенно притушила набиравший силу пламень. На его месте отчетливо обозначились уродливые контуры обгоревших деревьев.

35

Сахар появился возле Отвесной скалы в тот самый момент, когда все, кто находился возле нее, бросились на поиски разбившегося вертолета. Определить его примерное местонахождение не составило особенного труда, поскольку над местом его падения очень скоро навис черный смок.

– Вон – он, там!.. Гляди-ка! – воскликнул кто-то и показал рукой в нужном направлении.

– Скорее – туда! – подхватил другой.

Поначалу люди бежали, чтобы придти на выручку тем, кто, возможно, чудом остался жив после крушения воздушной машины, но через версту-другую, выбившись из сил, двинулись скорым шагом. Еще через километр пути шествие так растянулось, что отшельник, следовавший впереди всех, через каждую сотню шагов останавливался, чтобы дождаться отстающих.

Полдень был в самом разгаре. Но солнце спряталось за тучи, словно щадя людей, вконец измотанных поисками разбившегося вертолета, испытывавших голод и сильную жажду. Казалось, Быстрая речка журчала где-то рядом. Но никто из путников не знал, приближались они к ней или наоборот уходили от звенящего потока все дальше и дальше. Тайгу сменяла просека, просеку – тайга. На пути часто попадались болота. Иногда они растягивались на десятки и даже сотни метров, и чтобы их обойти, люди напрасно тратили силы и время. Прошел час, другой, а тайга все не кончалась. Они с надеждой озирались кругом, ожидая, что вот-вот покажется долгожданный просвет между деревьями и в нем мелькнет извилистая лента, напоенная неудержимо стремящейся с гор прохладой.

– Куда мы идем? – спросил кто-то.

– К реке! – ответил другой.

– Ну, и где она эта ваша река? – едва сдерживая глухое раздражение, воскликнул третий.

– А что если этот уродец нарочно ведет нас совсем не туда, куда нужно?

– Ты – что, спятил?!

– Да, вовсе нет! Только вот верить тут никому нельзя! Это я тебе точно говорю!

– Эй, лесник! А, ну, постой! Постой, я говорю!

И Уилки Фармер, прибавив шагу, вскоре нагнал уродца, как ни в чем, ни бывало продолжавшего идти вперед.

– Ты – что, оглох?! Оглох, я спрашиваю?!

Он грубо схватил отшельника за плечо.

– Чо шумишь-та? – спокойно поинтересовался уродец. – Не видна, река разлилась? Кругом болота!

И секунду спустя, он добавил.

– Быстра идти типерь никак не можна. Можна толька тиха!

Сомнение мелькнуло на лице Уилки Фармера.

– А почему ж сразу не предупредил?

Уродец сердито сплюнул себе под ноги и утер рот рукавом.

– Отвыкший я от людей! И разговаривать по-человечи не умей!

Уилки Фармер сочувственно покачал головой.

– Эк, тебя, брат, угораздило! Ну, извини! Я этого не знал!..

И они пошли дальше, следуя один за другим.

– Ты сам-та как здесь ачутился? – немного погодя спросил отшельник.

Но Уилки Фармер, пробурчав себе под нос что-то невразумительное, тем и ограничился.

– То-то! – многозначительно сказал уродец. – Вапросы ты задавать горазд, а сам на них отвечать, как я пагляжу, не ахотник!

– Это точно! – хмуро согласился его собеседник.

…Сосняк закончился неожиданно. Так, что поначалу люди даже опешили. Еще недавно их окружали деревья, а тут разом вдруг взяли и отступили!.. Путники едва сдерживали ликование, когда, стоя на краю леса, с восторгом наблюдали, как почти у самых их ног во всей своей красе, извиваясь и клокоча, стремительно неслась Быстрая речка. Она походила на гигантского питона, хвост которого терялся где-то в горах, сплошь покрытых лесом, а голова лежала за пределами тайги, сливаясь с руслом другой реки или впадая в озеро. Люди, не мешкая ни секунды, бросились к реке, чтобы, наконец-то, утолить нестерпимую жажду, которая мучила их на протяжении всего пути к заветной цели. Они жадно пили, припав к воде, до тех пор, пока желудки их не заполнились ею доверху. Так, что стало невмоготу. Потом они опустились прямо на каменистый берег, чтобы малость передохнуть.

– Эй, дружище, где это – мы? – спросил Уилки Фармер, с недоверием глядя на отшельника. – Куда ты нас привел?

– Известное, куды! – невозмутимо ответил тот. – К река!..

– Я и сам вижу, что к реке! Не слепой!

– Так – чево?

– А, где – вертолет?! Дыма-то совсем не видать!

– Странно!..

– Точно, не видать!..

И все вопросительно уставились на уродца. Тот неохотно поднялся на ноги и, повернувшись спиной к реке, неторопливо направился куда-то. Затем остановился и указал на обломки скал, возвышавшиеся над довольно ровным рельефом местности.

– Ты гаваришь пра эта?

Приблизившись к отшельнику, все с горьким недоумением уставились на гору камней, словно кем-то нарочно сваленных в одну кучу.

– Боже мой! – невольно вырвалось у Джейн. – Неужели, они – там?!

Жуткая догадка, словно стрела с наконечником, начиненным ядом, пронзила мозг людей. Как по команде они окружили каменные нагромождения, и лихорадочно принялись за дело. Даже Чарльз, повинуясь какому-то чувству, продиктованному свыше, судорожно хватал камни и отшвыривал их прочь. Исцарапав руки до крови, Кэролайн так старалась, как будто бы от этого теперь напрямую зависела ее собственная, а, также, жизнь, и – возвращение на Родину ее родных, Джека Скотта и Чарльза. Впрочем, насчет последнего у нее, все-таки, присутствовали некоторые сомнения, стоило ли ей в дальнейшем иметь с ним дело в случае благополучного исхода их путешествия на другой конец земли. Вместе со всеми она неутомимо расчищала завал, до тех пор, пока не показался металлический каркас вертушки, а, точнее, то, что от нее осталось.

Работа велась в основном в той части разбившегося о скалу вертолета, которая была завалена мелкими камнями, и, где, в силу данных обстоятельств, доступ к нему был наиболее возможным. Вскоре там, где прежде находилась дверь в грузовой отсек, образовалась пустота. Проход был недостаточным для того, чтобы через него можно было проникнуть вовнутрь разбившегося вертолета. Чиркнув спичкой, отшельник осторожно просунул руку в отверстие и заглянул в зияющую пустоту.

– Есть тама какой?! – на всякий случай, спросил он, напряженно вглядываясь в темноту.

Но ответа не последовало. На лицах людей появилось унылое разочарование. Впрочем, его тут же сменило выражение усталости, которое всякому, не имевшему отношения к этой трагедии, показалось бы безразличием к судьбе потерпевших аварию и, скорее всего, погибших, если бы вопреки всему в глазах таежников не светился едва приметный огонек надежды. Еще раз осмотрев завал, они в бессилии опустились на камни, чтобы немного передохнуть и обсудить дальнейший план действий. После часа упорного труда обломки скал, под которыми все еще покоились останки вертолета, оказались столь внушительными, что четверо мужчин, не отличавшихся какими-либо особенными физическими данными, и две женщины, участвовавшие в их устранении, вряд ли, совладали бы с ними.

– А где Джек?! – спохватилась Кэролайн, лишь теперь обнаружив его пропажу.

Все с тревогой переглянулись, припоминая, как после взрыва вертолета, они бросились, не разбирая пути, через тайгу и болота, чтобы собственными глазами убедиться в гибели тех, кто был на его борту. Наверное, для оставшихся в живых это являлось очень важным оттого, что гибель людей, попавшихся в ловушку, расставленную Зеленой долиной, являлась какой-то мрачной закономерностью. Той жуткой явью, которая диктовала свои условия, когда вслед за злоключением одних, тут же следовала смерть других. К слову сказать, известная часть погибших вполне справедливо заслужили свою незавидную участь. И, все же, это были люди, оказавшиеся послушными жертвами череды роковых событий, которые никто не умел, да и потому не пытался предугадать.

Все, кто располагался возле завала, неожиданно вздрогнули, когда за их спинами раздался непонятный шум, похожий на чье-то приглушенное кашлянье. Обернувшись, они увидели, как из сосняка на берег реки один за другим вышли люди. Впереди всех шел человек огромного роста и сверхмощного сложения. Джейн Смит и другие издали восхищенные возгласы, узнав во вновь прибывших геологов Артемьева, Красногубова и их товарищей. Те, в ответ еще издали приветственно замахали руками. Это казалось невероятным, но двое из них, Николай Юрский и Настя Барсукова, которых уже никто не чаял увидеть в добром здравии, были живы!.. В глубине своей души каждый из таежников был несказанно рад этому. Казалось, впервые за долгое время мытарств по тайге судьба благоволила к людям. Никто не расспрашивал Николая и Настю, что же, все-таки, произошло до того момента, когда загоревшись, вертолет вместе с пилотом и пассажирами рухнул на скалы? Для всех важно было лишь то, что на этот раз из схватки со смертью они, несомненно, вышли победителями!..

Едва в их полку прибыло, геологи вновь дружно принялись за работу, которая прежде была им не под силу. Чтобы попасть вовнутрь вертушки требовалось устранить одну из глыб, закрывавших доступ в нее. Впрочем, для этого достаточно было исполинской силы одного Красногубова. Но он не был тщеславен и не кичился своим неоспоримым превосходством в занятиях такого рода. Принявшись за дело с каким-то небывалым энтузиазмом, общими усилиями люди, наконец, сдвинули монолит с места, и вскоре он с шумом повалился на противоположный бок, окончательно освободив вход в грузовой отсек воздушной машины. Теперь для очистки совести требовалось только одно: пробраться в салон вертолета и собственными глазами убедиться, что кроме обгоревших трупов в потерпевшей крушение машине никого не осталось. Не долго думая, Артемьев встал на четвереньки. Этот способ оказался наиболее приемлемым, ибо при ударе о землю весь каркас стрекозы и, в том числе, грузового отсека, сильно деформировался, а, значит, вместе с ним просела обшивка, и потому ее салон и кабина пилота значительно уменьшились в размерах. Вскоре Артемьев исчез под грудой камней. Беспрестанно чиркая спичками, которые позаимствовал у отшельника, Игорь Игоревич без суеты обследовал разбившийся вертолет. Минут через десять из отверстия в завале показалась его голова.

– А ну, подмогни!

Вскоре люди выгрузили из вертушки все, что в ней оставалось ценного. Обугленные банки с консервами, остатки круп, сахара и, конечно же, уцелевшие после крушения мешки с золотым песком.

– Все? – спросил Красногубов, стирая пот со лба и помогая Артемьеву выбраться из-под завала.

Когда дело было сделано, словно сговорившись, оголодавшие люди жадно набросились на съестные припасы. Никто не спрашивал у Артемьева, видел ли он внутри завала обгоревшие трупы. Все понимали, раз Игорь Игоревич сам ничего не сказал, то и не стоило беспокоить его ненужными расспросами.

Покончив с едой, люди уставились на туго завязанные мешки. По-видимому, каждый из них задавался одним и тем же вопросом: что делать с их содержимым? Но никто не решался произнести его вслух. Во-первых, сам вопрос являлся абсурдным, так как тащить на себе такой груз через всю тайгу за сотню верст до материка, по меньшей мере, было бессмысленно. Во-вторых, золото принадлежало государству, и его кража, как и любое другое преступление сурово каралось. С другой стороны, за обладание сокровищами Зеленой долины столько людей поплатилось жизнью, что в сравнении с этим все остальное, в том числе и страх перед законом, казалось совершенно неважным. Да и, в конце-то концов, разве, все те, кто пережил столько волнений и ударов судьбы не заслужили хоть какой-нибудь награды? Разве, они по собственной воле пришли в тайгу не за этим?

Не вполне доверяя друг другу, и, по-прежнему, боясь озвучить свои мысли и чувства, люди упорно молчали. Вероятно, для того, чтобы раскрыть свои карты, они ждали подходящего момента. И, все же, никто из них не знал, когда такой момент настанет, и что именно из этого выйдет? Ждет их в недалеком будущем удача или поражение, счастливая жизнь или новое жестокое испытание, из которого они выйдут с честью или же погибнут, как те, чьи трупы уже стали легкой добычей обитателей тайги?