Электронная библиотека » Александр Овчаренко » » онлайн чтение - страница 34


  • Текст добавлен: 28 мая 2014, 02:22


Автор книги: Александр Овчаренко


Жанр: Современные детективы, Детективы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 34 (всего у книги 35 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Получалось у нас очень даже неплохо: Ван-Кейльн шепнёт мне, где поклониться нужно, а где ножкой шаркнуть, Мишка мои речи безыскусные на английский язык, как следует перетолмачит и дипломатический блеск им придаст. Так, что ни говори, а голь на выдумки хитра!


Неприятности начались перед самым отплытием. Однажды утром на рейде, словно чёртик из табакерки, появился английский дредноут. Не поверите, юноша, но я сразу почувствовал неладное: в порт англичанин не пошёл, а хитро так стал на якорь на выходе из акватории порта, что миновать мы его никак не могли. Мой старший помощник Ван-Кейльн, как увидел эту английскую посудину, так сразу и выдал мне, что стоит она там неспроста, и по всему видно, что стерегут англичане именно нас.

– Будет большая драка, капитан! – сказал Алоиз, не вынимая трубки изо рта. – Однако боюсь, что долго против англичан мы не продержимся, потому как зная их подлый характер, могу предположить, что ударят они нам в борт со всех орудий без всякого предупреждения, как только наш «Гермес» попытается их обойти.

– Они не посмеют! – возмутился я. – Позвольте напомнить Вам, господин Ван-Кейльн, что сейчас не война, и топить чужие корабли есть настоящее пиратство. К тому же я сомневаюсь, что они посмеют напасть на нас на виду у всего порта!

– А Вы посмотрите, кто сейчас стоит в порту, – спокойно произнёс старый «морской волк» и выпустил очередной клуб едкого табачного дыма.

В порту, кроме нас, стояли два турецких торговых корабля и десятка полтора мелких посудин без опознавательных знаков.

– Рыбы не успеют до конца источить наши тела, как англичане заявят, что это мы напали на них без какого-либо предупреждения, а они вынуждены были защищаться. Этот факт охотно подтвердят турки – верные союзники английской короны.

– Зачем это им нужно? – осознавая правоту старшего помощника, задал я чисто риторический вопрос.

– Это капитан и есть большой политик, – вздохнул Алоиз и стал вытряхивать пепел из трубки за борт, – в котором, если присмотреться, нет ничего хитрого: для войны, как и для драки в портовой таверне, нужен повод. Возможно, спровоцированный англичанами конфликт и наша трагическая гибель должны послужить поводом для очередной военной «заварушки»!


После разговора со старшим помощником я понял, что обязан принять все возможные и невозможные меры, но избежать провокации и последующих за ней дипломатических осложнений. Я заперся у себя в каюте и думал весь день и всю ночь. Утром мне на глаза попалась местная «Таймс», неизвестно как оказавшаяся на борту «Гермеса». Я уже упоминал, что английским языком владею слабо, но кое-как прочитал на первой полосе заметку о визите в Сан-Франциско русских моряков, и о том, что в субботу, накануне отплытия, в городском театре специально для русских гостей будут давать «Скупого рыцаря».

Я тут же вызвал к себе Мишку Хромова и приказал ему отнести в редакцию местной газеты наше благодарственное письмо властям города.

– Учти, Мишка! – внушал я ему. – Письмо должно быть таким, чтобы распоследний тугодум в Сан-Франциско понял, что вечером в субботу русские моряки будут в театре!

Надо отдать должное мичману Хромову: письмо на английском языке он исполнил быстро, и судя, по положительной реакции властей, которые опубликовали его в газете на первой странице – проникновенное! В этой же газете было опубликовано объявление о том, что торжественные проводы русского судна «Гермес» состоятся в воскресенье, ровно в полдень.

Вы уже, наверное, догадались, что публикация благодарственного письма и упомянутого мной объявления стала возможной после презента в виде дюжины отменных собольих шкурок, которые мичман Хромов вместе с благодарственным письмом и текстом объявления передал редактору местной газетёнки.

Вечером этого же дня я собрал офицеров у себя в каюте и провёл тайный инструктаж. Господа офицеры на меня покосились, выразительно поскребли в затылках, дескать, сомнительное мероприятие Вы, господин капитан, затеяли, но вслух ничего не сказали, и, как положено, подчинились.

В субботу после обеда все офицеры «Гермеса» при полном параде (даже шпаги нацепили) через весь город пешим ходом потянулись в местный храм Мельпомены.

Признаюсь Вам, юноша, что задуманная мной операция сильно попахивала авантюризмом, поэтому я излишне нервничал и постоянно крутил головой. Успокоился я лишь тогда, когда перед самым началом спектакля в зал во главе со своим капитаном, в парадных мундирах и чопорным выражением на лицах вошли офицеры английского дредноута. Расчёт мой оказался верным: англичане не хотели ни в чём уступать русским морякам, поэтому и явились в театр при полном параде, рассчитывая затмить нас блеском золотых эполет. Они самодовольно уселись в первом ряду, предоставив нам лицезреть свои затылки. Меня это вполне устраивало, так как ситуация складывалась благоприятная и вполне соответствовала задуманному мной плану.

Через мгновенье колыхнулся и отошёл занавес, и на подмостках в окружении сундуков оказался Скупой рыцарь. Зал встретил появление артиста дружными аплодисментами. Я плохо помню игру актёров и всё первое действие спектакля прошло для меня, как в угаре. Я с трудом дождался его окончания, и как только занавес закрыл сцену, я встал со своего места и продолжая аплодировать, громко прокричал: «Браво! Брависсимо»! Это был условный сигнал. Все зрители потянулись в фойе, чтобы выпить шампанского и заодно размять затёкшие ноги и только мои офицеры, воспользовавшись суматохой, незаметно, по одному, потянулись к выходу. Я и мичман Хромов покинули театр последними. Наняв местного лихача, мы устремились в порт, поминутно торопя возницу и помахивая перед его носом серебряным долларом.

Когда я вступил на палубу «Гермеса», вся команда была в сборе. Все стояли по местам и были готовы к отплытию. Я только кинул старшему помощнику и он тут же гортанно отдал команду: «По местам стоять! С якоря сниматься»!

Ветер был попутный и «Гермес», словно застоявшийся боевой конь, резво взял с места.

Когда мы обходили английский дредноут, я, стоя на мостике, преувеличенно вежливо отдал честь горстке английских моряков, оставленных на судне для несения вахты. На судне был только один дежурный офицер, так что противостоять нашему выходу из акватории порта они, естественно, не могли.

По прибытии в Петербург, я, как и положено, подал в Военно-морское ведомство подробнейший рапорт. Начальство моими действиями осталось довольно, даже обещали к ордену представить, но представление где-то в министерских кабинетах затерялось, зато команда нарекла меня Морским Лисом. Вот с тех пор я это прозвище вместо ордена и ношу! И скажу Вам без всякого лукавства, премного этим доволен!

Глава 18

11 час. 25 мин. 30 ноября 20** года,

г. Москва, ул. Осенняя


«Партийный казначей» Юлий Петрович Соломин жил на улице Осенняя, поэтому добираться к нему решили на такси. Накануне финальной части операции, Калмыков провёл с напарником беглый инструктаж.

– Я с ним был ранее знаком, но то, что он является хранителем партийной кассы – только моё предположение.

– Ясен пень! – встрял в разговор Тушкан. – Такие сведенья не афишируют, но какие-то зацепки имеются?

– Имеются, – подтвердил Климент Михайлович. – Юлий Петрович пользовался безграничным доверием нашего руководителя, которого между собой мы называли Сталинский сокол. Только он знал всех «казначеев» лично, и работали они только по его указаниям. Причём указания он давал устно, лично «казначею», и, разумеется, без свидетелей. Только после этого «казначей» приступал к проводке денег. Насколько я знаю, очень крупные суммы несколько дней перебрасывались со счёта на счёт и отследить их практически было невозможно. В конце этой финансовой операции деньги оседали на счёте у того лица, на кого указывал Сталинский сокол. Работали, как ты теперь понимаешь, по безналичному расчёту. Наша с тобой задача заставить Соломина перевести деньги на счёт, который мы ему укажем. Есть у меня за границей небольшие накопления в твёрдой валюте, но этого для постоянного проживания за границей мало. Вот мы на этот самый счёт наши денежки и перебросим.

– А ты можешь в этом банке открыть ещё один счёт, но уже на моё имя?

– Можно, но зачем?

– Понимаешь, компаньон, есть у меня предчувствие, что после того, как «бабки» лягут на счёт в только тебе известном банке неизвестно какой страны, мне предстоит очень долго тебя вылавливать по всей Европе.

– Не доверяешь?

– Опасаюсь!

– Ладно, пусть будет по-твоему: деньги делим «фифти-фифти» и разбрасывает по разным счетам. Доволен?

– Довольным я буду после того, как «баксы» у меня в руках зашелестят!


Такси отпустили возле одиноко стоящего на взгорке дома. Раньше здесь жили люди приближённые к Особо Важной Особе, да и сама Особа тоже проживала здесь. После очередных выборов свита сошедшего с политической арены пожилого лидера как-то сама собой рассосалась, и теперь в доме, судя по неубранной возле подъезда пожухлой листве, жили люди хоть и не бедные, но от реальных рычагов власти удалённые. Квартира Юлия Петровича находилась на первом этаже.

– Он всегда жаловался на больные ноги, – прокомментировал Климент Михайлович, глядя на зашторенные окна квартиры Соломина.

– Кажись, дома-то никого нет, – шмыгнул носом Тушкан.

– Здесь он! – уверенно сказал Калмыков. – Здесь. Куда ему, старому пройдохе, деваться? Жена сразу после Брежнева умерла, дети за границей отцовские деньги проедают, а друзей у него отродясь не было. Он и раньше затворником был, а сейчас…! – и Калмыков, не закончив фразы, обречённо махнул рукой.

В подъезд они вошли беспрепятственно: ни охраны, ни бабушки-консьержки в подъезде не было. Да и дверь в квартиру бывшего партийного функционера оказалась деревянной и какой-то безликой, даже без номерка.

Тушкан присел на корточки, профессионально исследовал замок, и лишь после этого тронул ручку двери. К удивлению подельников, квартира оказалась незапертой.

– Совсем плохой стал, – покачал головой Климент Михайлович. – Квартиру запереть забыл.

– А чего ему опасаться? – зло произнёс Тушкан. – Привык, что его всю жизнь, как Госбанк, охраняли! – и, сплюнув сквозь зубы, решительно переступил порог.

– Есть кто живой? – громко произнёс Калмыков, после того, как они с Тушканом оказались в просторной прихожей. В ответ раздалось старческой покашливание и звук шаркающих шагов. Юлий Петрович медленно, держась ладонью за больную поясницу, вышел из комнаты.

– Ну и гриб! – изумился Тушкан, грядя на иссохшую скрюченную фигуру хозяина квартиры и нестриженные седые пряди порядком поредевших волос. – Да я его соплёй перешибу!

– Тише! – прошипел Калмыков, не отводя взгляда от бывшего товарища по партии.

– Кто здесь? – дребезжащим голосом спросил Соломин и достал из кармана халата очки в старомодной роговой оправе. – Да никак это ты, Климент Михайлович, пожаловал?

– Удивлён? – насмешливо уточнил Калмыков.

– Более чем! – проблеял отставной партийный функционер. – Ты ко мне и в лучшие времена не часто заглядывал. – Знать, и тебя судьба достала, раз ты обо мне на старости лет вспомнил.

– В квартиру пустишь, или так и будем в прихожей разговаривать?

– Проходи, чего там! Хотя чует моё сердце, что не с добром ты ко мне прибыл, – и Соломин выразительно покосился на Тушкана. Тушкан открыто проигнорировал замечание Соломина и по-свойски повесил в гардероб потёртое пальто рядом с некогда модной дублёнкой хозяина квартиры.

– Юлий! Мы друг друга знаем сто лет, поэтому давай не будем играть в прядки! – произнёс гость, когда они вошли в кабинет Соломина. – Мне нужен банк и номер счёта партийной кассы.

– А-а деньги! – проскрипел бывший аппаратчик. – А я гадаю, зачем ты ко мне вместе с уголовником пожаловал?

– Но, но! – дёрнулся оскорблённый Тушкан. – Ты, папаша, на поворотах потише! И за базаром следи!

– Ну, конечно, деньги! – проигнорировав замечание незваного гостя, продолжил Соломин. – Всё вокруг них крутиться, вот и ты, Климент, возжелал богатства. Нехорошо это! Нехорошо!

– Ты нам мораль не читай! – опять встрял в разговор Тушкан, который без приглашения устроился на кожаном диване. – Мы, Маяковский, и без тебя разберёмся, что такое «хорошо» и что такое «плохо».

– Ну, без меня вы вряд ли что узнаете, – вздохнул Юлий Петрович, усаживаясь за письменный стол.

– Не горячись, – попытался осадить подельника Калмыков, но Тушкана понесло.

– Отдай деньги! – с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, процедил Суслов. – Ты стар, жизнь уже прожита! Зачем тебе деньги? Отдай, по-хорошему прошу!

– Это слишком большие деньги, юноша! Вы даже не представляете, насколько большие! Вряд ли Вы с вашим интеллектом сумеете ими правильно распорядиться, – усмехнулся «казначей».

– Не дрейфь! – заверил его Тушкан, и, зажав большим пальцем ноздрю, высморкался на ковёр. – Справлюсь как-нибудь.

– Юлий! – наконец сумел вклинился в разговор Калмыков. – Ты прав: судьба действительно обошлась со мной круто, и деньги нужны, как воздух, но мы не грабители. Дело обстоит хуже, чем ты думаешь: на днях милиция была на квартире у внука Киквидзе, и они изъяли документ, в котором его покойный дед раскрыл тайну «Ближнего круга». Я уверен, что теперь этим делом занимается ФСБ, и, возможно, уже идут повальные аресты. Юлий, тебе тоже надо срочно уходить. Мы поможем! Я предлагаю тебе поделить деньги на три части и перевести их на три банковских счёта, разумеется, за рубеж.

– Стар я, чтобы как бездомный барбоска, по чужим дворам прятаться, – с грустью произнёс «казначей». – Смерть уже не за горами, так что я лучше здесь в русскую землю лягу, под берёзками. А деньги мне эти не нужны, устал я от них.

С этими словами Соломин выбрался из кресла, и шаркая тапочками, вышел из кабинета. Тушкан дёрнулся за ним следом, но Калмыков сделал рукой жест, и подельник снова плюхнулся на диван худосочным задом. Через пару минут из соседней комнаты послышался звук открываемого сейфа, неразборчивое бормотанье и шорох перекладываемых бумаг. В кабинет Соломин вернулся, держа перед собой чёрную кожаную папку, застёгнутую на «молнию».

– Вот ваши деньги, – устало сказал «казначей» и бросил папку на письменный стол. – Берите! Теперь это ваше. – подтвердил он, видя растерянность визитёров.

Калмыков с треском расстегнул «молнию», и, вытащив из папки пачку бумаг, углубился в чтение.

– Да, это действительно то, что надо! – произнёс он, пробежав глазами пару страниц. – Спасибо Юлий, не обманул! А почему не в электронном варианте?

– Есть и в электронном варианте, – отозвался Соломин. – Только зачем тебе эти «заморочки» с паролями, да и информации там лишней много: проводки последнего транша, подтверждение от банков, и прочая ерунда. Тебе это ни к чему. Берите папку и ступайте с богом.

Однако выполнить пожелание концессионеры не успели, так как в прихожей хлопнула дверь, раздался топот ног и через минуту кабинет заполнился сотрудниками силового спецподразделения, на лицах которых были надеты чёрные маски, а на спине пламенела надпись «ФСБ». Возникла немая сцена, во время которой сквозь кольцо экипированных по-боевому бойцов пробрался мужчина в гражданской одежде. – Я майор ФСБ Алексеев, – представился он и протянул Юлию Петровичу лист, украшенный гербовой печатью.

– Что это? – подслеповато щурясь, дребезжащим голосом спросил Соломин.

– Это постановление на производства обыска в вашей квартире, Юлий Петрович, – казённым голосом отвечал следователь. – Вы ведь Юлий Петрович Соломин? Я не ошибся?

– Люди вашей профессии ошибаются редко, – опускаясь в кресло, обречённо произнёс «казначей». – Соломин это действительно я.

– А это что за люди? – поинтересовался Алексеев, профессиональным взглядом окидывая кабинет.

– Я иностранный подданный, – официальным тоном произнёс Калмыков и достал из нагрудного кармана поддельный украинский паспорт.

– Разберёмся, – заверил его следователь, и, сверив фотографию с личностью владельца, сунул паспорт себе в карман.

– А я к Юлию Петровичу по-соседски заскочил, – упреждая вопрос следователя, елейным голоском сообщил Тушкан. – Денежки у него занимал на лекарство, вот теперь возвращаю, – И в подтверждение своих слов Тушкан извлёк из кармана несколько купюр и положил на стол перед Соломиным. После чего припал к груди следователя, и, дыша последнему в лицо, доверительно сообщил:

– Если бы не помощь Юлия Петровича, дай бог ему всякого здоровья, то уж и не знаю, сколько я бы со своим туберкулёзом протянул!

Следователь шарахнулся от Тушкана, как от прокажённого и на мгновенье выпустил инициативу из рук, чем последний не преминул воспользоваться.

– Я, так понимаю, будет проводиться процедура обыска, – уже бодрым тоном не то спросил, не то констатировал Тушкан.

– Допустим, – произнёс Алексеев и подозрительно покосился на него.

– В таком случае желаю исполнить свой гражданский долг, – твёрдо сказал Тушкан и по-военному одёрнул поношенный пиджак.

– В каком смысле? – растерялся Алексеев.

– Согласен быть понятым. Вам ведь понятые нужны?

– Нужны, – согласился следователь.

– Тогда я жену позову. Я сейчас, я быстро, у меня квартира на этой же площадке, – бормотал Тушкан, протискиваясь сквозь плотное кольцо вооружённых бойцов.

– Не надо ничего искать, – неожиданно сказал Соломин. – Всё, что вам надо, здесь. – и он положил старческую, покрытую пигментными пятнами ладонь, на кожаную папку. – Ну и, конечно, здесь. – кивнул он на стоящий на краю стола персональный компьютер последней разработки.

– Разберёмся, – сухо произнёс следователь, и, взглянув на часы, украдкой вздохнул: понятые что-то задерживались.

* * *

Учитывая добровольную помощь следствию, а также состояние здоровья подследственного, следователь Алексеев не стал избирать меру пресечения Соломину в виде ареста, а ограничился подпиской о невыезде.

Доставленный на Лубянку Калмыков не стал долго запираться и чистосердечно во всём сознался, за что был препровождён в СИЗО «Матросская тишина» и помещён в камеру к фальшивомонетчику – человеку тихому и некурящему.

Единственный, кому удалось избежать карающего меча правосудия, был гражданин Суслов, он же небезызвестный Тушкан. Родион Рудольфович в тот злополучный для него день умудрился профессионально «раствориться» в необъятных российских просторах, и где его сейчас носит нелёгкая судьба вечного скитальца, неизвестно никому, даже всезнающим сотрудникам ФСБ. Однако бывалые люди поговаривают, что если в прокуренном придорожном кафе, или вечной вокзальной суете пристально присмотреться к посетителям, то нет-нет да и мелькнёт на мгновенье его крысиный профиль. И если после этого вы к своему большому неудовольствию обнаружите пропажу кошелька или дорожного саквояжа, то будьте уверены: вам это не показалось!

Глава 19

Соединённое английское королевство,

г. Лондон. Осень 18** года,

из дневниковых записей г-на Саратозина


С первых же дней пребывания на английском берегу я не мог отделаться от смутного ощущения, что за мной следят. Кто и зачем это делал, я, естественно, не знал, и это меня смущало ещё в большей степени, чем сама слежка. Ощущение, что тебя постоянно кто-то держит на невидимом поводке, было не из приятных, однако я мог поклясться на чём угодно – хоть на судовом журнале, хоть на Библии, – что слежка не была плодом моего воспалённого воображения! Конечно, о своих подозрениях я, как и положено, доложил капитану.

Иван Францевич внимательно меня выслушал, предложил стакан вина, после чего молча раскурил трубку.

– Думаю, что Вам, господин лейтенант, не показалось, – выдал Ерофеев после непродолжительных раздумий. – Увы, но, по всей вероятности, за каждым из нас ведётся слежка, и если до конца оставаться честным – у англичан для этого имеются все основания. Посудите сами, господин лекарь: в Англию мы прибыли с секретной миссией, о которой местные соглядатаи, видимо, всё-таки прознали. Теперь любая персона, сошедшая с «Апостола» на британский берег, негласно берётся под «опеку». Возможно англичане что-то знали о нашем предстоящем визите ещё до того, как «Апостол» отошёл от причальной стенки на петербургских верфях.

– Но как, господин капитан? – нетерпеливо перебил я старшего по званию. Морской Лис покосился на меня, выпустил клуб табачного дыма и многозначительно хмыкнул.

– Всякий секрет, юноша, имеет свою цену, и если находится человек, который эту цену платит, то секрет перестаёт быть таковым.

– Предательство?

– Точно утверждать не могу, но вполне возможно, что кто-то из господ министерских чиновников проговорился, разумеется, небескорыстно. Однако, господин лекарь, не кажется ли Вам, что, ведя подобные разговоры, мы с вами заплываем в чужие территориальные воды, или, говоря по-сухопутному – суём нос не в своё дело! Политика – дело хитрое, я бы даже сказал, порой коварное, и пускай ею занимается те, кому это по службе положено. Рекомендую Вам, господин лейтенант, от всех этих тайн Мадридского двора держаться подальше.

На этом наш разговор и был окончен. Я козырнул и вышел из капитанской каюты. Солнце уже спряталось за возвышавшиеся на границе порта многочисленные пакгаузы, и на улицах загорелись первые газовые фонари. На время ремонта нашего судна я поселился в номере небольшой портовой гостиницы, рядом с номером, в котором проживал капитан. Каждое утро мы с ним отправлялись в док, чтобы взойти на палубу нашего многострадального «Апостола». Иван Францевич весь день придирчиво следил за ремонтом, а я, чтобы не изнывать от безделья, старательно придумывал себе занятие: проводил инвентаризацию медицинского имущества, в очередной раз осматривал команду, боролся с проникшими на борт грызунами, ежедневно снимал пробу на камбузе и безуспешно пытался заставить кока, которого матросы за пышность фигуры и небольшой рост прозвали Пышкой, поддерживать на камбузе чистоту.

– Вы понимаете, что если не бороться с грязью, то мы все от дизентерии или холеры помрём? – пытался я убедить его.

– Бог даст, не помрём! – парировал нижний чин. – Я, господин лейтенант, на флоте десятый годок, так меня ещё юнгой научили простому морскому правилу: больше грязи – морда шире! А с заразой наш брат матрос давно научился бороться: побольше чесноку вместе с винной порцией, и Вас никакая холера не возьмёт!

– Да я Вас за такую дерзость под арест упеку! – кричал я на кока, растратив последние крохи терпения. – На полные десять суток посажу!

– Воля ваша, господин лейтенант. – флегматично отвечал Пышка. – Можно и под арест. Только, осмелюсь доложить, готовить на судне, кроме меня, некому.

Мне парировать было нечем, и я, в очередной раз немилосердно хлопнув дверью, покидал камбуз. Не найдя ничего лучшего, я пожаловался на кока капитану.

– Оставьте Вы его, господин лейтенант, в покое, – посоветовал Иван Францевич после того, как внимательно выслушал меня. – Кок он неплохой, матросам его стряпня нравится, а в море хорошая кормёжка – первое дело, иначе команда может взбунтоваться. Что же касается чистоплотности, то здесь Вы правы: Пышка по жизни неряха, и никаким карцером этот недостаток не исправить!

– Так ведь и до эпидемии недалеко, – пытался я убедить капитана.

– Я двадцать лет плаваю, в каких только странах не бывал и никаких эпидемий у меня на борту не было, – вторя Пышке, отвечал Морской Лис. – Бог даст, и на этот раз минует нас чаша сия.

После таких слов у меня пропадала всякая охота заниматься каким-либо полезным делом, и я, запершись в каюте, изливал свои чувства на страницы дневника, который со временем стал для меня чем-то вроде старого доброго товарища, способного сохранить любую тайну.


В тот вечер, когда Ерофеев посоветовал мне не совать нос в потайные игры политиков, я вдруг почувствовал, как меня неудержимо влечёт в город. Захотелось окунуться в суету вечерних улиц, посидеть за кружкой настоящего английского эля в маленьком кабачке, и, возможно потанцевать с какой-нибудь разбитной морячкой. Поэтому после скромного ужина, я как всегда, сошёл на берег, но отправился не в гостиницу, а, поддавшись внезапному искушению, решил побродить по ночному Лондону. Решение, надо сказать, было не самым правильным, почти безумным, и к тому же вовсе не безопасным. Как и в любом крупном портовом городе, в Лондоне с заходом солнца улицы наводняли разнообразные тёмные личности, которые только и мечтали о том, как бы поживиться за чужой счёт. Проститутки старались напоить и обобрать пьяного клиента, шулера скромно подсаживались за столик, и, тасуя краплёную колоду, предлагали в очередной раз испытать судьбу и сыграть в картишки партию-другую, карманники, которых в Лондоне оказалось превеликое множество, так и норовили залезть в чужой карман. Однако в тот вечер, ощутив в себе знакомые симптомы, я понял, что бороться с грядущим искушением бесполезно, и в гостиничном номере мне в этот вечер не усидеть. Я знал, что ближе к полуночи в моей душе поселится смутное беспокойство, и всё вокруг станет меня раздражать. Потом словно кто-то невидимый одним рывком сорвёт с меня кожу, обнажив нервы, и у меня во рту появится стойкий металлический привкус. После этого моё естество заполнится единственным и всепоглощающим желанием, которое погонит меня на тёмные ночные улицы и будет властвовать надо мной, пока я не сожму в своих смертельных объятьях трепещущую женскую плоть.

Противиться этому наваждению бесполезно, это выше человеческих сил, остаётся подчиниться воле Тёмного Господина и принести ему очередную жертву. Со временем я перестал чувствовать угрызения совести, и каждый последующий приступ расценивал, как рецидив застарелого заболевания, а каждую принесённую мною Повелителю Тьмы жертву – как жизненно необходимое лекарство.

Так, или почти так, было и в тот памятный вечер. Наплевав на опасность, я брёл по ночным Лондонским улицам, с каждым последующим шагом ощущая, как желание всё сильней и сильней овладевает мной. Видимо, в такие моменты что-то меняется в моём облике, и редкие прохожие, среди которых были и явно подозрительные личности, опасливо сторонились меня. Падший Ангел в очередной раз взял меня под чёрное крыло, и я благополучно добрёл до небольшой, хорошо освещённой газовыми фонарями площади. На этом пятачке света было достаточно оживлённо, так как площадь была не чем иным, как пространством, образованном тремя старыми двухэтажными зданиями. В каждом из них на втором этаже располагалась гостиница, а на первом – питейное заведение. Перед кабачками парами и по одиночке прогуливались проститутки, в надежде заполучить в свои объятия пьяного матроса. Разум мой мутился, когда я подошёл к одиноко стоявшей высокой худой проститутке, которой было явно за сорок.

– Как твоё имя? – спросил я по-английски внезапно осипшим голосом. Женщина не ожидала, что на неё обратит внимание офицер, растерянно улыбнулась и сделала шаг мне навстречу.

– Её зовут Долговязая Мэри, – со смехом сообщили мне проститутки, которые решили побороться за клиента и подошли ко мне со спины. Я резко обернулся на голос и они, увидев моё лицо, почему-то отшатнулись.

– Зачем тебе эта долговязая дылда? – по инерции произнесла одна из них. – Пойдём лучше с нами, – позвала она неуверенным голосом, но её напарница, опасливо покосившись на меня, ни слова ни говоря, потащила подругу в тёмный переулок.

– Меня действительно зовут Мэри, – приятным мягким голосом произнесла женщина, и в этот момент я уловил её запах: сквозь помесь дешёвых духов и пудры пробивался запах зрелой женщины. От этого запаха я качнулся, словно пьяный, и Мэри, улучив момент, подхватила меня под руку. Я не сопротивлялся, более того – я желал этого! Выудив из кармана несколько серебряных монет, я торопливо сунул их в ладонь случайной подруги, и тут мне показалось, что слева мелькнула чья-то тень.

– Неужели и здесь за мной следят? – мысленно озадачил я сам себя вопросом и закрутил головой. Мэри мои действия поняла по-своему и увлекла меня в темноту соседней улочки, которая, к моему удивлению, оканчивалась неприметным тупиком.

– Если господин офицер торопится, то я могу его обслужить прямо здесь, – с придыханием произнесла женщина и положила ладонь мне на отворот мундира. – Не беспокойтесь, здесь нам никто не помешает, но если Вам неудобно, то мы можем пойти ко мне на квартиру. Я живу неподалёку, – и она попыталась заглянуть мне в глаза.

– Пусть будет здесь, – процедил я сквозь зубы, чувствуя, как меня начала потряхивать нервная дрожь. Трясущимися руками я неловко расстегнул ворот её платья и ткнулся лицом в тёплую женскую грудь. Она была выше меня ростом, поэтому просто запрокинула голову и почти по-матерински стала гладить меня по затылку. Запах её тела пьянил меня, и я, с шумом втягивая воздух, всё крепче сжимал её в объятьях. Потом отстранился на миг и потянулся к её губам. Мэри склонила голову и с чувством поцеловала меня. Поцелуй опытной в любовных утехах женщины окончательно вывел меня из душевного равновесия.

– Мне неудобно, стань на колени, – потребовал я сиплым голосом.

– Как прикажете, благородный господин! – покорно ответила проститутка, и, сорвав с головы шляпку, опустилась на колени. Я взял её за плечи и стал неумело стягивать с неё платье, а она, запрокинув голову назад, тряхнула волосами, да так резко, что шпильки градом посыпались на промёрзлую землю. Я вновь отстранился от неё, и по-новому взглянул на мимолётную подругу: передо мной на коленях стояла сорокалетняя женщина с распущенными волосами, и добрыми, немного печальными глазами, взгляд которых, казалось, проникал в душу. В её лице не было ничего порочного, её можно было назвать привлекательной, если бы не рабская покорность и подобострастное желание услужить господину. В этот миг я увидел её душу, вернее её зрительный образ – то, что нарисовало мне воспалённое сознание: передо мной, припав на передние ноги, стояла покорная и безразличная к своей судьбе овца. Я брезгливо поморщился и тряхнул головой.

– Что-то не так, мой господин? – тихо поинтересовалась проститутка.

– Всё так, как надо, – ответил я ей, и в этот момент сомкнул пальцы на её горле. Я видел, как в её глазах вспыхнул испуг и как она в безотчётном порыве попыталась разорвать мои смертельные объятия. Она ещё не была готова умереть. Всё естество противилось смерти, но усилия были тщетны. В такие минуты мой Тёмный Господин удесятеряет мои силы, и справиться со мной женщине практически невозможно. Я железной рукой продолжал сдавливать горло, не в силах оторвать взгляд от её стекленеющих глаз, успевших напоследок вобрать в себя траурные краски осенней ночи. К моему удивлению, она оказалась сильной женщиной, поэтому агонизировала довольно долго и чем дольше она билась в предсмертных конвульсиях, тем сильнее и ярче были мои ощущения, а когда из её горла вырвался предсмертных хрип, горячая волна ни с чем не сравнимого удовольствия поглотила меня целиком.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации