Текст книги "Композиционное мышление"

Глава 3
Композиционное мышление как особый вид художественного мышления

§ 1. Композиционное мышление и психологические категории

В предыдущей главе мы рассмотрели следующие вопросы:

1. выделили трёхчленный элемент – «монаду» нашего художественно-психологического подхода;

2. роанализировали внутренние взаимосвязи между её частями;

3. показали их психологическое родство с личностными конструктами Дж. Келли;

4. описали некоторые особенности композиции художественного диалога.

Таким образом, во второй главе были сформулированы художественные задачи композиционного мышления. Теперь посмотрим, какими особенностями композиционное мышление должно обладать, чтобы решать эти задачи. Для этого постараемся яснее представить себе, какое место занимает композиционное мышление среди других видов интеллектуальной активности, для чего коротко остановимся на некоторых психологических и искусствоведческих проблемах.

Начнём с общепризнанных в общей психологии особенностей мышления.

Всякое мышление – это интеллектуальный процесс и деятельность, направленные на решение практических и теоретических задач. Кроме того, повторим, – «это всегда взаимодействие субъекта и объекта (S ↔ О), в ходе которого преобразуется не только задача, объект мышления, но и сам субъект»[92]92
  Тихомиров О.К. Психология мышления. М.: МГУ 1984. С. 33.


[Закрыть].

Мышление, развиваясь во времени, включает в себя некоторые фазы и этапы. Оно «всегда субъективно», даже, если «правильно, адекватно отражает внешний мир»[93]93
  Там же. С. 14.


[Закрыть].

Практически, все психологи сходятся во мнении относительно продуктивной способности мышления, т. е. такой способности, результаты которой могут быть реализованы в поведении и деятельности. У. Джеймс писал, что продуктивная способность дает возможность мышлению «ориентироваться в новых для нас данных опыта» и делать правильные выводы. Она позволяет полностью «загладить незнакомство мышления с какой-либо конкретной областью, что выручает нас при непредвиденном стечении обстоятельств, когда вся наша обыденная «ассоциативная мудрость» и наше воспитание оказываются бессильными…»[94]94
  Джеймс Уильям. Психология. С. 11–12.


[Закрыть]. «Мышление – это всегда искание и открытие существенно нового»: – вторит У Джеймсу один из выдающихся психологов XX века Г. Юнг. Хотя он определяет его несколько иначе: «Мышление есть та психологическая функция, которая, следуя своим собственным законам, приводит данные содержания представлений в понятийную связь. Это есть апперцептивная деятельность, как таковая, она делится на активную и пассивную мыслительную деятельность. Активное мышление есть волевое действие, пассивное мышление лишь свершается – оно, случившийся факт. В первом случае я подвергаю содержание представлений волевому акту суждения, во втором случае образуются понятийные связи, формируются суждения, которые подчас могут и противоречить моему намерению, могут и не соответствовать моей цели и поэтому не вызывать во мне чувства направления, хотя впоследствии я и могу, с помощью активного, апперцептивного акта, дойти до признания их направленности. Согласно этому, активное мышление соответствовало бы тому, что я понимаю под направленным мышлением. (Пассивное) мышление…я охарактеризовал бы… интуитивным мышлением»[95]95
  Юнг К.Г. Психологические типы М.: «Университетская книга», ACT,1996. С. 538.


[Закрыть].

Сейчас очевидно, что процесс мышления – это не только всем известное «взаимодействие операций анализа и синтеза… и порождение смыслов, целей, оценок, потребностей»[96]96
  Тихомиров O.K. Психология мышления. С. 15.


[Закрыть]. Мышление имеет сложную, противоречивую структуру, возникая под влиянием не только личностных потребностей, но и в результате противоречий между ними. Оно выявляет эти противоречия, ставит и решает интеллектуальные задачи, появляющиеся на уровне отношения между средой и индивидуумом, что обусловливает его творческое начало.

Композиционное мышление и в этом смысле не является исключением. Ему тоже присущи все эти особенности, т. к. оно тоже направлено на сохранение благоприятных для субъекта отношений с внешними условиями, на разрешение противоречий и преодоление преград на пути к целостному пониманию мира. Оно не обходится без маленьких или больших открытий, без создания новых взаимосвязей, представлений, образов, без новой духовной «продукции».

§ 2. Логически осознанное и интуитивно бессознательное – две стороны композиционного мышления

Рассматривая особенности композиционной структуры, мы упоминали о том, что одним из основных законов композиции считают драматургический контраст и конфликт между композиционными элементами. Но, как мы сейчас увидим, «драматургические» конфликты существуют и на других «неэлементарных» уровнях. Например, Фридрих Шиллер утверждал, что «…настоящая тайна искусства мастера заключается в том, чтобы формою уничтожить содержание» (курсив мой, – А.С.)[97]97
  Шиллер Ф. Собр. Соч.: В 7 т… М., 1975 Т. 6. С. 326.


[Закрыть].

Вслед за Шиллером выдающийся русский психолог Л. С. Выготский[98]98
  Выготский Л.С. Психология искусства. М.: Педагогика, 1987. С. 206–229.


[Закрыть] также видел художественную сущность в противоречии между формой и содержанием или, если придерживаться терминологии Выготского, – между формой и материалом [1].

Для выявления существенных черт композиционного мышления[99]99
  Рассматриваемого в контексте организации художественного диалога.


[Закрыть] наиболее важно рассмотреть семантические конфликты[100]100
  Иван Ильин писал: «Художник духовно страдал, созерцал и творил. Он страдал не только за себя; но и за других, за всех и для всех. И он выносил и прозрел. Он создал. Через него прореклось то «главное», чем он сам исцелился и умудрился».


[Закрыть] между:

1. дискурсивным и интуитивным;

2. различными неосознаваемыми образными представлениями.

Механизмы целостного понимания [2] окружающего мира не могут быть объяснены только с рационально-логических позиций, т. е. без обращения к бессознательной интуиции.[101]101
  Бессознательное. Природа. Функции. Методы. Исследования. Тбилиси: Мецниереба, 1978. Т. 2. С. 477–678.


[Закрыть] Это обстоятельство подмечают многие исследователи, которые говорят об «алогичной» интуитивной способности мышления объединять противоположности.[102]102
  В частности Ильин утверждал: «Истинный художник не может творить всегда. Он не властен над своим вдохновением;…вдохновение, это царственная власть над пространствами души….».


[Закрыть]

С точки зрения формальной логики, «X» одновременно не может быть и не быть «Y». И, тем не менее, пишет А. Швейцер, в «Чаконе» Баха, построенной «как конфликтное противопоставление вариаций на одну и ту же тему…совершенно нелогичное объединение скорби и радости (некоторые авторы даже говорят «жизни и смерти») оказывается художественно, интуитивно убедительным»[103]103
  См. Фейнберг Е. Л. Кибернетика. Логика. Искусство. M.: Радио и связь, 1981. С. 124; Швейцер А. Иоганн Себастьян Бах. М.: Музыка, 1964. С. 286.


[Закрыть].

Часто в композиционном мышлении рациональное и иррациональное слиты воедино, как процесс синтеза двух ментальных уровней: бессознательного и осознанного, интуиции и логики. Художник выстраивает произведение, «продумывает» ритм и колорит, детали и целое. Остаётся только воплотить задуманное, но стоит взяться за кисть, как неудержимая сила фантазии, интуиции рождает всё новые и новые образы – работа получается одновременно и такой, как задумана, и совершенно иной. Сделать копию, равную оригиналу по силе художественного выражения, не удаётся почти никому и никогда. Если обратиться к художественно-композиционному мышлению, то необходимо признать, что интуитивный, бессознательный процесс художественно-композиционного творчества во многом неповторим, – картину нельзя «расчленить и вновь собрать» как механизм, а «детали» не заменяются без потери первоначального смысла.

И всё же интуитивное и рациональное не только уживаются в противоречиях и конфликтах, но, главное, обусловливают существование друг друга. Они не существуют отдельно, и это убедительно доказали психологи.

Реформатор древней интроспективной психологической теории[104]104
  Интроспекция – непосредственный опыт субъекта, постигаемый путем самонаблюдения.


[Закрыть], основатель первой в мире лаборатории экспериментальной психологии Вильгельм Вундт (1832–1920) разработал концепцию двух типов объединения «психических элементов»[105]105
  Или «сенсорной мозаики», которую В. Вундт считал «материалом», из которого построено сознание.


[Закрыть] – ассоциативного и апперцептивного. Он различал эти уровни качественно.

Ассоциативные связи, по его мнению, – случайны и зависят от стечения обстоятельств, а апперцептивный уровень, как более высокий, характеризуется синтезом ощущений и «аффективно окрашенных чувствований». Ощущения и чувствования организуются в системы, и образуют апперцептивные целостности. Апперцептивные акты (в отличие от ассоциативных процессов), хотя и хорошо осознаются личностью и зависят от её воли, тем не менее, одновременно подчиняются особым законам психической причинности, т. е. в конечном счете, контролируются бессознательными механизмами. Взаимозависимость двух уровней для В. Вундта несомненна.

Несколько позже американский учёный Дж. Дьюи (1859–1952) для рационального уровня ввел понятие «рефлективное мышление», которое он отличал от простого потока мыслительных операций.[106]106
  Автор первого американского учебника «Психология» (1886).


[Закрыть]

В наше время функцию рефлективного мышления нередко рассматривают как «дискретное управление континуальным (непрерывным) потоком мысли». В. Налимов пишет: «Человек на дискретном языке задаёт вопрос самому себе, своему спонтанно протекающему мыслительному потоку. Получая какой-то ответ, он анализирует его на логическом уровне, и, если ответ его не удовлетворяет, то ставится следующий вопрос…Открытие – это неожиданно пришедший в голову ответ на содержательно поставленный вопрос».[107]107
  Налимов В.В. Непрерывность против дискретности в языке и мышлении. Тбилиси: Из-во Тбилисского университета, 1978. С. 11–12.


[Закрыть]

Несмотря на почти сотню лет, разделяющую приведённые работы, в них чётко видны два выделяемых уровня мышления: первый – ассоциативный, континуальный поток, второй – рефлективный, дискретный. Первый – в значительной мере неосознаваемый, интуитивный, второй – преимущественно рационально-логический, хорошо подвластный воле и рассудку.

Существование двух уровней мышления видимо следует признать реальностью. Но так как между осознаваемыми и бессознательными процессами, по представлению учёных, не существует абсолютного единства, эти уровни необходимо соотнести между собой, показав особенности их взаимосвязи.

До сих пор учёные не пришли к единому мнению о том, как эти уровни соотносятся друг с другом. Их взгляды иногда противоположны. Так, например, Дж. Дьюи в последовательности и целенаправленности рефлективного мышления видел операциональное содержание. Для него рефлексия – это операция с мыслительным потоком, которая прерывает этот поток, но не управляет им. В. Налимов, напротив, отказывает дискретному рефлективному мышлению в способности к самостоятельной операциональности, отводя ему лишь роль диспетчера.

В первом случае налицо дуализм понимания континуального и дискретного в мышлении. Во втором – явная недооценка продуктивного свойства словесной, формально-логической умственной активности, о значении которой так убедительно писал Л.С. Выготский.[108]108
  Выготский Л.С. Мышление и речь. Собр. соч: В 6 т… M.: Педагогика, 1982.
  Т. 2.


[Закрыть]

Колебания между рационалистическим и иррационалистическим толкованиями основных механизмов мыслительной активности человека продолжаются до сих пор. Среди приверженцев когнитивной психологии можно увидеть последователей рационализма, которые, взяв на вооружение кибернетический подход, пытаются объяснить механизмы мышления с помощью «вычислительных» подходов и настойчиво проводят аналогии между человеческим и машинным интеллектом. За бортом науки о мышлении оказываются в этом случае те неосознаваемые ассоциативные процессы, которые связывают операциональные мыслительные уровни с первичными психическими и физиологическими механизмами. Теория, игнорирующая гомеостатические цели ментальной деятельности, забывающая, что любой даже максимально социализированный субъект имеет личные потребности и постоянно ими руководствуется, едва ли сможет объяснить, что такое человеческое мышление. В то же время в психологической литературе всё чаще и чаще можно встретить иррационалистические направления, в которых максимальный акцент делается на продуктивной роли интуитивных бессознательных процессов.

Необходимость теории, которая давала бы убедительные объяснения тому, как объединяются два мыслительных уровня, и как они соотносятся между собой, стала очевидна ещё в начале нашего века.

Известный американский философ и психолог Уильям Джеймс (1842–1910) предложил достаточно убедительную систему взаимосвязи рассматриваемых психических явлений. Ученый считал, что свободный поток ассоциаций ещё нельзя в полной мере назвать мышлением, хотя нередко таким образом можно получить разумные выводы. Поток ассоциаций психолог относил к эмпирическим умственным процессам, которые оперируют уже готовыми ассоциативными блоками, репродуктивными по своей природе. «Настоящее» мышление, по его мнению, отличается продуктивностью. Оно позволяет получить новые выводы из совершенно незнакомой ситуации, не имеющей прямых аналогий с прошлым опытом.

Мышление, по определению У Джеймса, – это «способность ориентироваться в новых для нас данных опыта».[109]109
  Джеймс У. Психология. С. 13.


[Закрыть] Расчленяя явление, человек выделяет его существенный атрибут, анализирует свойство этого атрибута и таким образом получает новые сведения. Умение увидеть существенный атрибут «в находящемся перед нами целом факте» У Джеймс считал наиболее важным качеством. Он называл его «проницательностью». Проницательность, по мнению ученого, «характеризуется способностью субъекта рассматривать конкретные данные под различными углами зрения».[110]110
  Там же. С. 14.


[Закрыть] Не требует особых разъяснений то, насколько важно это качество мышления для художественно-композиционной деятельности.

Введя в теорию мышления новое понятие – «проницательность», У Джеймс сильно расширил существовавшие до него представления о законах мышления. Новое свойство нельзя было отнести ни к формально-логическим представлениям, ни к ассоциативным теориям. Вместе с тем оно оказалось необходимым звеном, соединяющим разные мыслительные уровни.

У Джеймс задаёт себе вопрос, в чём механизм выбора того или иного свойства, т. е. механизм проницательности и, отвечая на него, выводит два существенных положения:

а) «нет ни одного свойства, которое можно было бы признать абсолютно существенным для чего-либо»,

б) «реальность остаётся явлением совершенно безразличным по отношению к тем целям, которые мы с ней связываем».[111]111
  Там же. С. 14.


[Закрыть]

Развивая свою мысль, У Джеймс писал о личном отношении, о заинтересованности, связывая направленность мышления с потребностями личности, и, считая, что в силу практических, инстинктивных и эстетических интересов, мы сосредоточиваем наше внимание на том или ином элементе целого. Именно эти интересы направляют мыслительные процессы, наделяя их проницательностью.[112]112
  Там же. С. 15.


[Закрыть]

В основе мышления психолог предполагал процессы, исполняющие роль диспетчера мыслительного потока, которые находят и выделяют объект анализа из бесконечно сложного окружения. [3] Наряду с общеизвестными свойствами мышления (синтезом и анализом) он ввел новую категорию «отвлечение»,[113]113
  Ниже, когда мы будем разбирать «личностный уровень» – его связь с процессами «отвлечения», особенно внутреннего предметного образа Рг', по нашему мнению, не будет вызывать особого сомнения. На этом уровне действительно происходит нечто похожее на «отвлечение» и от природной и от социальной реальности.


[Закрыть]понимая под этим первичное звено мыслительной операции. Если анализ и синтез образуют формально-логический уровень, то отвлечение, по У Джеймсу, составляет сущность проницательности, или как теперь говорят, – интуиции.[4]

При этом У Джеймс пишет о мышлении так, как будто имеет в виду именно композиционное мышление: «…мы диссоциируем элементы смутно воспринимаемых нами цельных впечатлений, направляя наше внимание то на одну, то на другую часть целого. Но в силу чего мы сосредоточиваем наше внимание сначала на том, а потом на другом элементе? На это можно тотчас дать два ясных ответа: 1) в силу наших практических и инстинктивных интересов и 2) в силу наших эстетических интересов». (Курсив мой, – А.С.)[114]114
  Джеймс У. Психология мышления. С. 17.


[Закрыть]

Теория У Джеймса – это одна из наиболее ранних попыток найти, показать и объяснить конкретные механизмы взаимосвязи ассоциативной и формально-логической форм мышления. Основу целостности мышления выдающийся психолог видел во влиянии мотиваций и потребностей на ментальные процессы, тем самым, связывая мыслительные акты не только с решением интеллектуальных задач, но и со всей психической жизнью человека и его художественной активностью.

У Джеймс не разработал законченной теории отношений между двумя мыслительными уровнями, но подготовил почву для дальнейших исследований.

С.Л. Рубинштейн пытался дать объяснение ряду феноменов, связанных с организацией операционального мышления (в частности, механизмов выделения существенного). Но чтобы сделать это, учёному пришлось выйти за пределы операциональных схем.

С. Рубинштейн определил основной предмет психологического исследования мышления как процесс и как деятельность.[115]115
  Рубинштейн С.Л. 0 мышлении и путях его исследования. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1958. С. 71.


[Закрыть]Говоря о внутренних закономерностях и условиях мышления, он подчёркивал, что «это, прежде всего анализирование и синтезирование того, что выделяется анализом… Анализ и синтез – две стороны… единого мыслительного процесса…Психологический аспект анализа связан с логическим анализом… Синтезом является всякое соотнесение, сопоставление, всякое установление связи между различными элементами».[116]116
  Там же. С. 72–73.


[Закрыть]

Способы осуществления анализа и синтеза учёный назвал «маршрутами». По его мнению, операции мышления (маршруты) не даны изначально. Они складываются в ходе самого мышления и являются формами проявления мыслительных процессов. Маршруты-операции формируются двояко, во-первых, в результате научения (использования уже готовых, преподанных блоков), и, во-вторых, в процессе собственной деятельности. «По мере того как в процессе мышления складываются определённые операции – анализа, синтеза, обобщения, по мере того как они генерируются и закрепляются у индивида, формируя мышление как способность, складывается интеллект».[117]117
  Там же. С. 75.


[Закрыть]

В этом подходе для нашей работы важно несколько принципиальных посылок, которые будут в дальнейшем использованы как отправные точки построения «модели» композиционного мышления:

1. во-первых, то, что синтез есть не что иное, как организация конструкта с установлением связи между различными элементами;

2. во-вторых, что способность к мыслительному анализу и синтезу конструктивного блока является его специфическим свойством – «операциональной обратимостью». Последнее означает, что такой «выстроенный» мыслительный блок может быть «собран и разобран» без искажения сути. Следовательно, может быть многократно воспроизведён и передан;

3. и, наконец, для нас крайне существенно появление понятия «маршрут» как динамической формы мыслительной операции.

Наиболее важно для нашей темы замечание психолога о том, что «совокупность операций сама по себе не определяет, какая из них будет выбрана в каждом данном случае».

Всё это тесно связано с теми исследованиями художественного восприятия, которые были рассмотрены во второй главе. Если вспомнить эксперименты Ярбуса, «теории зрительного скачка», объясняющие сложные движения глаза в момент рассматривания предметов и изображений, то рассматриваемые здесь теории мышления будут восприниматься нами не как отвлеченные теоретизирования, а как попытки объяснить то, что постоянно выявляет практика художественно-композиционной деятельности.

У С. Рубинштейна мы вновь сталкиваемся с неосознаваемыми формами мышления: проницательностью и интуицией. Учёный отвечает на вопросы У Джеймса по-иному, полагая, что применение тех или иных операций требует анализа самой задачи и круга операций, которые могут быть приняты в расчёт при её решении. Иными словами, процесс актуализации, по его мнению, основывается на тех же законах: анализе и синтезе.

Введение понятия «маршрут анализа и синтеза» сразу же поставило вопрос о способе выбора маршрута, наиболее пригодного для решения задачи.[118]118
  Напомним, У Джеймс определяет проницательность как умение выделить главное в объекте.


[Закрыть] На этот вопрос четкого ответа найти не удается. Показательно, что и у Рубинштейна, и у Джеймса «механизмы выбора» оказались наименее разработанным местом их теории. Хотя первый ставил вопрос о выделении существенного, а второй писал о выборе «маршрута» (т. е. операционального способа решения), – в обеих теориях не хватает одного и того же звена.

Неясность ответа на вопрос о связи «континуального» и «дискретного» порождает одну из важнейших пока еще нерешенных проблем – проблему выявления главного в объекте или, говоря иными словами, проблему выбора формы опредмечивания объекта.

До сих пор и в общей психологии, и в психологии искусства не вполне ясно, как человек выделяет для себя главное, существенное в объекте или картине. И для нас это тоже не отвлечённая проблема. Она непосредственно связана с темой данной работы. Нам представляется, что композиционное мышление направлено именно на решение задачи выявления субъективно главного в объекте и художественном произведении.

Дальше, когда мы сосредоточимся на анализе механизмов композиционного мышления, станет ясно, что его основная функция заключена в прокладывании «маршрутов операций» и что это невозможно достигнуть без «выбора» и художественной направленности, которые У Джеймс связывал с «эстетическими интересами».

Как видим, не удаётся объяснить механизмы выявления сущности чего-либо без анализа ассоциативного и апперцептивного уровней мышления, без взаимосвязей между ними[119]119
  Здесь употреблена терминология Вундта.


[Закрыть]. Предложенный ниже подход призван несколько прояснить проблему связи ассоциативного и рационального в композиционном мышлении.

Начнём с предположения В. Налимова, что рефлективное мышление как бы «вклинивается» в ассоциативное. При этом оно не только оперирует элементами континуального потока, прерывая и разделяя его на части, но и изменяет направление течения ассоциаций.

Взаимосвязь обоих уровней мышления в этом случае проявляется: во-первых, в том, что продукты ассоциативных континуальных процессов составляют исходный материал рефлективного мышления и обусловливают его содержание; а, во-вторых, в том, что результаты деятельности рефлективного мышления изменяют направление течения мыслительных ассоциаций.

Осознанную психическую жизнь в психологии со времен 3. Фрейда называют вершиной айсберга. Именно здесь ассоциативные потоки отдельных чувственных представлений и сложных смыслов поддаются произвольной (операциональной) трансформации. Причём это происходит не только в форме слов, фраз или предложений, но и в форме чувственных состояний, обладающих невыразимой словами сущностью, о которой мы ничего не можем сказать, и которой при всей их субъективной осознанности[120]120
  Художественно-поэтический дар во многом определяется способностью «выразить невыразимое». Это под силу таланту и недоступно простому смертному Таланты обогащают мир чувств не столько тем, что передают чувства никем не ведомые, а тем, что превращают смутные чувственные грезы в явь.


[Закрыть] не можем дать исчерпывающего определения. Ассоциативные ансамбли не только эмоционально окрашены, но и всегда связаны с потребностями. Ценность отдельного элемента ассоциативного ансамбля «жёстко» зависит от отношений организма и среды, прочно связана с потребностями личности и её неосознаваемыми представлениями о возможностях их удовлетворения.

В предыдущей главе рассматривались понятия «инварианта», «паттерна», «архетипического образа». Именно этими понятиями могут быть определены проявления чувственных состояний ассоциативного потока мышления.[121]121
  Для нашего исследования важно, что рождение осознаваемых ассоциаций континуального потока зависит от (не подчиняющихся воле и «разумным» действиям) глубинных психических процессов.


[Закрыть] Механизм взаимосвязи разных уровней напоминает такой процесс, когда мы «берём» из неосознаваемого потока отдельные «ассоциативные темы» и затем разрабатываем их с помощью «рефлективного» мышления в стройные композиционные структуры.

Как справедливо отмечал У Джеймс, поведение организма в природной среде вполне может руководствоваться ассоциациями по смежности, т. е. континуальным ассоциативным потоком. Но человек одновременно и индивидуален, и социален. Создавая картины, художник не только выражает свой собственный взгляд на вещи, но и учитывает способности зрителей воспринять их, учитывает господствующие художественные предпочтения и вкусы, даже в том случае, если он создаёт новое по форме и сущности художественное произведение. А это требует соединить «два вида» психической жизни, позволяя разрешить множество возникающих противоречий.

Именно поэтому возникает новое сложное психическое образование (в полной мере присущее только человеку) – рефлективный уровень.

Рефлективный уровень обладает рядом особенностей, существенных для художественно-композиционного творчества:

1. он организован таким образом, чтобы в итоге получить одновременно индивидуально и общественно ценный результат;

2. на рефлективном уровне развивается качественно новая умственная деятельность, в которой исходная ассоциативная структура индивидуального сознания представляет собой материал, а общественные представления, обусловленные жизнью в социуме задачи – форму организации этого материала в социально ценный продукт.

Как видим, историческое развитие психологической теории постепенно изменило представление об отношениях между мыслительными уровнями: единство и взаимовлияние двух качественно различных процессов стало рассматриваться главными типами отношений.

В контексте сказанного следует вновь напомнить, что когда речь заходит о континуальном или дискретном, ассоциативном или формально-логическом мышлении, то было бы большим огрублением считать первое полностью бессознательным, а второе абсолютно осознанным. На деле всё оказывается несколько сложнее:

1. на уровне ассоциативного потока не осознаются причинно-следственные взаимосвязи между отдельными ассоциациями, но осознаются те отрезки континуального потока, которые используются рефлективным мышлением для операциональной обработки;

2. на рефлективном уровне осознаются исходные ассоциативные посылки, которые затем перерабатываются с помощью не всегда осознаваемых психических процессов и превращаются в осознанный продукт мыслительной деятельности.

Итак, нельзя говорить о неосознаваемом и осознаваемом уровнях. Каждому в различной степени присущи и бессознательное, и вполне осознанное.

Описанные уровни точнее определять соответственно как континуально-ассоциативный и дискретно-операциональный (конструктивный). Результаты мыслительной активности континуально-ассоциативного уровня, взятые в качестве материала для операционально-дискретного мышления, представляют собой те самые эмоционально окрашенные инвариантные паттерны, о которых говорилось в предыдущей главе. Эти инвариантные паттерны «перерабатываются» в систему социально принятых знаков или символов, обладающих нередко архетипическими смыслами.

Разделение различных уровней мышления чётко очерченными границами – по существу всего лишь абстракция, удобная для анализа. Если мы хотим правильно понять особенности художественно-композиционного мышления, то непременно должны представлять отношения между мыслительными уровнями в виде плавного перехода свойств одного в свойства другого. Вернее предполагать, что различных уровней вовсе нет. Есть двумерный процесс, в котором одна координата – время, а другая – распространение сигнала по мыслительному маршруту от ассоциативно-континуальных до дискретно-конструктивных операций. Вторая координата может быть названа «мерой обратимости сигнала».[122]122
  О психологическом термине «обратимость» подробнее см. Жан Пиаже. Жан. Избранные психологические труды. Психология интеллекта. M.: Просвещение, 1969. С. 69.


[Закрыть] При этом, по мере восхождения к более конструктивным структурам, мыслительные операции из полностью необратимых форм (не обладающих качествами анализа и синтеза) превращаются в формы обратимые. Обратимые мыслительные операции оказываются способны не только расчленять инвариантный паттерн на элементы, но и собирать его в художественную целостность. Мера обратимости сигнала характеризует собой степень проникновения как в континуальные, так и в дискретные мыслительные области. В первом случае обратимость стремится к нулю, во втором – она приближается к бесконечности[123]123
  Представление о новой координате – «мера обратимости сигнала» позволяет по-иному взглянуть на сформулированную С.Л. Рубинштейном проблему «выбора актуального маршрута-операции» при решении интеллектуальных задач.
  По мере восхождения сигнала к более высоким операциональноконструктивным уровням происходит, с одной стороны, усиление способности к обратимости с одновременным уменьшением числа возможных вариантов интерпретации конструктивной формы, а с другой, усиление не специфичности операций, уменьшение их конкретности и превращение во все более абстрактные и универсальные. На вершине операциональноконструктивной области задача решается как бы «в принципе». Затем, с учётом принципиального решения, идет возвращение сигнала к более конкретным операциональным уровням. Выводы уточняются и в качестве предварительного результата проверяются практической деятельностью.


[Закрыть].

Возвращаясь к проблемам, описанным в начале параграфа, подведём некоторые итоги.

Одним из основных законов композиции считается драматургический контраст и конфликт между композиционными элементами.

Для выявления существенных черт композиционного мышления интересен уровень семантических конфликтов между интуитивным и дискурсивным мышлением, между различными неосознаваемыми образными представлениями.

Семантические конфликты являются продуктами разных уровней художественного мышления. В. Вундт называл эти уровни – ассоциативным и апперцептивным, Дж. Дьюи – простым потоком мыслительных операций и рефлективным мышлением, В. Налимов – континуальным и дискретным, вслед за У Джеймсом отводя дискретному мышлению роль диспетчера мыслительного потока.

Представление о дискретном мышлении как о «диспетчере мыслительного потока» требует решения проблемы выбора части из целого мыслительного континуума. Поэтому для нашего исследования интересны выводы У Джеймса, который предлагал решение, основываясь на механизме проницательности, т. е. умении увидеть существенный атрибут «в находящемся перед нами целом факте».

Для нашей темы важна теория С. Рубинштейна, который ввел понятие «маршрут анализа и синтеза». Это положение дополняет многое к пониманию существа проблемы выбора актуального художественного маршрута, но, тем не менее, полностью не снимает существующие вопросы. Поэтому остаётся необходимость описания отношений между разными уровнями мышления.

Учитывая описанные выше свойства мыслительных уровней, их точнее нужно определять как континуально-ассоциативный и операционально-дискретный (конструктивный) уровни.

Механизмы связи рационального и ассоциативного видов мышления, предположительно основываются на том, что рациональное рефлективное мышление как бы «вклинивается» в ассоциативный поток. При этом оно не только прерывает его, оперируя его элементами, но и изменяет направление течения ассоциаций. Материал континуально-ассоциативного уровня перерабатывается на операционально-дискретном уровне в систему социально принятых знаков или символов.

Основные функции описанных уровней следующие:

1. на континуально-ассоциативном уровне осуществляется непроизвольная координация психологических отношений между человеком и средой;

2. на операционально-дискретном уровне происходит обработка данных «континуального мыслительного потока» и возникновение продуктивной (художественно-композиционной) деятельности.

Кроме того, на основании сделанных выводов можно предположить, что композиционное мышление нацелено именно на «определение направления маршрутов операций».