Текст книги "Скарлетт"

Глава 48

Скарлетт была в восторге от своих ярких костюмов. Она попыталась уговорить Кэтлин переодеться в обновы и вернуться на площадь, но девушка была непреклонна.

– Мы опоздаем на обед, Скарлетт, а завтра рано вставать. Здесь часто бывают базары, только в городе вблизи нашей деревни базар каждую неделю.

– Но не такой, как в Голвее. Ты же сама сказала, – подозрительно заметила Скарлетт. Кэтлин призналась, что городок Трим был намного меньше, но тем не менее не хотела возвращаться на площадь. Скарлетт нехотя перестала пререкаться.

Кухня Железнодорожного отеля была известна своими изысканными блюдами и обслугой. Два официанта в ливреях усадили Кэтлин и Скарлетт за большой стол у высокого, хорошо задрапированного окна и встали сзади их стульев. Колуму пришлось обратиться к официанту во фраке, ведающему столом. Был заказан обед из шести блюд, и когда Скарлетт наслаждалась вкусной котлетой из лососины, с площади донеслась музыка. Она оттянула тяжелые драпировочные портьеры, раздвинула шелковые занавеси под ними и еще ниже кружевные занавески.

– Я знала, что нам следовало вернуться. На площади танцы. Давай пойдем туда.

– Но, Скарлетт, дорогая, мы только приступили к обеду, – запротестовал Колум.

– О, на корабле мы только и делали, что объедались. Меньше всего нам нужен здесь еще один бесконечный обед. Я хочу надеть новый костюм и потанцевать.

Ничто не могло остановить ее.

– Я совсем ничего не понимаю, Колум, – сказала Кэтлин. Они сидели на лавочке недалеко от танцующих на случай, если Скарлетт понадобится помощь. В синей юбке поверх красной и желтой нижних юбок она с упоением танцевала рил, как будто была рождена для этого.

– Чего ты не понимаешь?

– Почему мы остановились в этом роскошном английском отеле, как короли и королевы? И уж если мы здесь, то почему не могли доесть прекрасный обед? Неужели ты не мог сказать ей «нет», как это сделала я?

Колум взял ее руку.

– Это объясняется тем, моя дорогая сестренка, что Скарлетт еще не готова к правде об Ирландии или о семействе О'Хара. Мне хочется облегчить ей знакомство. Лучше пусть она воспримет ирландский костюм, как веселое приключение, чем разрыдается, когда узнает, что шлейф ее роскошного шелкового платья испачкан навозом. Она знакомится с ирландцами в танце и находит их приятными, несмотря на грубые одежды и грязные руки. Это большое событие для нее, хотя я предпочел бы поспать.

– Но завтра мы поедем домой, не правда ли? – в вопросе Кэтлин сквозило страстное желание ехать.

Колум крепко пожал ей руку.

– Мы поедем домой завтра. Я обещаю. Мы поедем поездом в вагоне первого класса, и ты не обратишь на это внимания. И еще… Я разрешу Скарлетт остаться с Молли и Робертом, и ты не скажешь ли слова.

Кэтлин сплюнула.

– Это для Молли и ее Роберта. Но поскольку с ними будет Скарлетт, а не я, я буду держать язык за зубами.

Колум нахмурился, но не из-за сестры. Танцующий со Скарлетт партнер пытался обнять ее. Колум не знал, что Скарлетт еще с пятнадцати лет умела привлекать внимание и избегать последствий. Он быстро вскочил и направился к танцующим. Прежде чем он достиг их, Скарлетт улизнула от своего обожателя. Она подбежала к Колуму.

– Ты наконец пришел потанцевать со мной? Он коснулся ее протянутых рук.

– Я пришел забрать тебя, давно пора спать.

Скарлетт вздохнула. Ее пылающее лицо, под розовым бумажным абажуром над головой, выглядело ярко-красным. Над всей площадью ярко сияли цветные фонарики, свисающие с ветвей высоких развесистых деревьев. Под громкие звуки скрипок и смех танцующей толпы она не расслышала, что сказал Колум, но смысл его слов был ясен.

Она понимала, что он был прав, но ей очень не хотелось покидать танцы.

Никогда раньше не знала она такой пьянящей свободы, даже в день Святого

Патрика. Ее ирландский костюм не был приспособлен для ношения с корсетом, и Кэтлин затянула его так слабо, чтобы только не дать корсету упасть. Она могла танцевать вечность и не задохнуться. Ей казалось, будто она совсем без корсета.

Колум выглядел уставшим, несмотря на розовый отблеск лампы. Скарлетт улыбнулась и кивнула. Еще будут танцы. Она пробудет в Ирландии две недели, до празднования столетия бабушки. Настоящая Кэти-Скарлетт. Я ни за что на свете не пропущу это событие!

«Этот поезд намного удобнее, чем наши, – подумала Скарлетт, когда увидела открытые двери купе. – Как прекрасно иметь свою собственную отдельную комнатку, вместо того чтобы сидеть в вагоне с толпой чужих людей. Никакого хождения в проходе, никто не падает тебе на колени, пытаясь пробраться на свое место». Она счастливо улыбнулась Колуму и Кэтлин:

– Мне нравятся ирландские поезда. Мне все нравится в Ирландии.

Она удобно устроилась в глубоком кресле, горя желанием скорее отъехать от станции, чтобы полюбоваться пригородом.

Ирландия не разочаровала ее.

– О Боже, Колум, – сказала через час Скарлетт, – эта страна нашпигована замками! Почему они все разрушаются? Почему люди не живут в них?

– Эти замки по большей части одень древние – им больше четырехсот лет. Дня жизни люди находят более удобные дома.

Она кивнула. В этом был свой смысл. В здешних башнях должно быть множество лестниц. Они выглядят ужасно романтично. Она снова прижала нос к окну.

– О, какая жалость! – вдруг воскликнула Скарлетт. – Придется прекратить любование замками. Начинается дождь.

– Он кончится прежде, чем мы доедем до следующей станции, – пообещал Колум.

– Баллинаслоу, – прочитала вслух Скарлетт название станции. —

Какие красивые названия у ваших городов! А как называется место, где живут

О'Хара?

– Адамстаун, – ответил Колум. Он засмеялся, увидев выражение ее лица. – Нет, это звучит не совсем по-ирландски. Я бы изменил его для тебя, если бы мог. Я бы изменил название для всех нас, если бы мог. Но хозяин там англичанин, и ему это не понравится.

– Кто-то владеет целым городом?

– Это не город, это только предмет английского хвастовства. Его вряд ли назовешь даже деревней. Это поместье. Оно было названо по имени сына первого хозяина. Маленький подарок Адаму. Затем оно передавалось по наследству. Теперешний хозяин никогда не бывает там. Он живет по большей части в Лондоне. Имением управляет его приказчик.

В словах Колума слышалась острая горечь. Скарлетт решила больше не задавать вопросов. Она довольствовалась созерцанием замков. Как только поезд начал тормозить перед следующей станцией, она увидела громадный замок в хорошем состоянии. И там кто-то жил! Рыцарь? Принц!

– Ты далека от истины, – сказал Колум. – Это полковые казармы британской армии.

Щеки Кэтлин пылали.

– Я раздобуду нам чай, – сказал Колум, когда поезд остановился. Он оттянул окно вниз и высунулся наружу. Кэтлин уставилась в пол. Скарлетт стояла рядом с Колумом. Неплохо бы размять ноги.

– Сядь, Скарлетт, – сказал он твердо. Она села. В окно виднелась платформа с группами элегантных военных. Скарлетт заметила, что на вопрос, нет ли свободного места в купе, Колум отрицательно покачал головой. Какой он странный! Широкие плечи Колума полностью закрывали окно, так что невозможно было заметить в купе три свободных места. Она вспомнит об этом при следующей поездке в ирландском поезде, когда Колума не будет с ней.

Как только поезд начал двигаться, он поставил кружки с чаем на смятую скатерть.

– Попробуй это, специфически ирландское, – сказал он, улыбаясь. На грубой льняной скатерти появились большие куски вкусного пышного хлеба. Скарлетт сначала съела свой кусок, затем кусок Кэтлин и спросила Колума, нельзя ли получить еще на следующей остановке.

– Можешь ты поголодать еще полчаса? Тогда мы сойдем с поезда и поедим как следует.

Скарлетт радостно согласилась. Новизна поездки начала сглаживаться, а пейзажи с многочисленными замками – приедаться. Она была готова сойти в любом месте.

Но на станции значилось «Маллингар», а не «Адамстаун». Бедная овечка, разве он не сказал ей?

Поездом они могут ехать только часть пути. После обеда пройдут остальной путь пешком. Это что-то около двадцати миль, дома они будут до наступления темноты.

Двадцать миль! Но это было такое же громадное расстояние, как от Атланты до Джонсборо. Потребуются годы, чтобы пройти его, а ведь они уже провели в поезде практически шесть часов. Ей потребовалось собрать всю силу воли, чтобы приятно улыбаться, когда Колум представил ей своего друга Джима Дэли. Сам Дэли не был приятным с виду, чего не скажешь о его экипаже на высоких колесах ярко-красного цвета и с голубыми боками, на которых красовалась жирная позолоченная надпись «Д. Дэли». Скарлетт подумала, что Джим, очевидно, преуспевал.

Джим Дэли владел баром и пивоваренным заводом. Хотя Скарлетт и была хозяйкой салуна, она никогда не бывала в нем. Входя в большую комнату, пропахшую пивом, она почувствовала себя приятно раскованной и начала разглядывать длинный полированный дубовый бар. Но на детальное рассмотрение у нее не хватило времени, поскольку Дэли открыл другую дверь и ввел ее в прихожую. Семейство О'Хара обедало в интимном кругу с его семьей над баром.

Обильный обед напомнил ей обеды в Саванне. Ничего нового или незнакомого не было в бараньей ноге под мятным соусом с картофельным пюре. Все разговоры вертелись вокруг Саванны, О'Хара, их здоровья и их дел. Мать Джима Дэли оказалась еще одной кузиной О'Хара. Скарлетт не могла не признаться, что она имела гораздо меньше прав присутствовать здесь на обеде. Никто из Дэли не обращал внимания на Скарлетт, никого не интересовало ее мнение. Все были слишком заняты разговорами друг с другом.

Обстановка разрядилась после обеда. Джим Дэли настоял на прогулке по городу, чтобы полюбоваться видами Маллингара. Колум и Кэтлин последовали за ними. Скарлетт подумала, что особенно не на что смотреть в этом захолустном маленьком городишке с одной лишь улицей, где количество баров в пять раз превышало количество магазинов. Но неплохо было размять ноги. Городская площадь была меньше, чем площади в Голвее, и на ней ничего не происходило. Молодая женщина в черном платке, покрывающем голову и грудь, подошла к ним с протянутой рукой.

– Да благословит вас Господь, – жалобно заскулила она.

Джим бросил несколько монет в ее руку. Она повторяла благословение, пока делала реверансы. Скарлетт была потрясена. Почему эта женщина бессовестно просила подаяние! Она бы, конечно, не дала ей ничего; почему девушка не зарабатывала себе на жизнь! Она выглядела вполне здоровой.

Послышался взрыв смеха, и Скарлетт обернулась посмотреть, чем он вызван. С боковой улицы на площадь вышла группа солдат. Один из них дразнил нищенку, держа монету выше, чем она могла достать. Скотина! Но чего она могла ожидать от них, если сама сделала из себя посмешище, прося милостыню на улице. И тем более у солдат. Любой знает об их грубости и невежестве. Хотя их едва ли можно было принять за солдат. Они в своих глупых, причудливых мундирах скорее походили на большие игрушки для маленького мальчика. Вероятно, вся их служба сводится к маршированию на парадах по праздникам. Слава Богу, в Ирландии не было настоящих солдат, таких, как янки. Ни змей, ни янки.

Солдат бросил монетку в лужу с нечистотами и опять засмеялся вместе со своими друзьями. Скарлетт увидела, как Кэтлин схватила Колума за руку. Он высвободился и зашагал по направлению к солдатам и нищенке. О Боже, неужели он начнет проповедовать им заповеди христианства? Колум задрал рукав, и она затаила дыхание. Он так был похож на Па! Неужели он собирается драться?

Колум опустился на колено и выудил монету из отвратительной лужи. Скарлетт медленно перевела дыхание. Она бы ни минуты не волновалась за Колума, окажись он один на один с кем-то из этих маменькиных сынков. Но пятеро против одного было слишком много даже для О'Хара. Но почему он принял такое участие в этой бедной женщине?

Колум стоял спиной к солдатам. Они чувствовали себя явно неловко. Когда Колум взял женщину за руку и отвел ее в сторону, они пошли в противоположном направлении и быстро исчезли за углом.

– Вот так-то, – подумала Скарлетт, – и никакого ущерба, за исключением грязных брюк на коленях. В любом случае они слишком изношены для пастора. Смешно, но я все время забываю, что он пастор. Если бы не

Кэтлин, если бы она не вытащила меня из постели на рассвете, я совершенно забыла бы, что нам нужно идти к мессе.

Чаша весов очень слабо перевешивала в пользу экскурсии по городу. На канале не было видно ни одного судна, и Скарлетт ни в малейшей степени не разделяла энтузиазма Дэли проехать до Дублина именно этим путем, а не поездом. Почему она должна волноваться о поездке в Дублин? Она хотела быть на пути к Адамстауну.

Скоро желание ее исполнилось. По возвращении с прогулки у бара

Джима Дэли их ожидала потертая маленькая повозка. Человек в фартуке, без пиджака грузил их сундуки на крышу повозки, в то время как чемоданы были уже привязаны сзади. Никто не заметил, что сундук Скарлетт теперь весил намного меньше, чем раньше. Когда сундуки были закреплены, человек исчез в баре. Вскоре он вернулся, надевая плащ-накидку и цилиндр кучера.

– Меня тоже зовут Джим, – сказал он кратко. – Поехали.

Скарлетт заняла место в дальнем углу. Кэтлин села рядом с ней, а Колум напротив.

– Счастливого пути, – закричал Дэли.

Скарлетт и Кэтлин замахали платочками из окна. Колум расстегнул пальто и снял шляпу.

– Я не буду ни с кем разговаривать. Я хочу немного вздремнуть, – сказал он. – Надеюсь, леди извинят меня.

Он снял ботинки и положил свои ноги в носках на сиденье между Скарлетт и Кэтлин.

Они переглянулись, затем наклонились и стали расшнуровывать свои ботинки. Через несколько минут сняли шляпы и устроились в углу экипажа отдыхать, положив ноги по бокам Колума. Скарлетт подумала, что если бы она надела свой голвейский костюм, ей было бы очень уютно Одна наполненная золотом пластинка корсета постоянно впивалась ей в ребро, и Скарлетт то и дело поправляла ее. Тем не менее она быстро уснула.

Первый раз она проснулась от шума начавшегося дождя, брызги которого попадали в окно, но вскоре монотонный звук усыпил ее снова. Следующий раз проснулась, когда светило солнце.

– Приехали? – сонно спросила она.

– Нет еще, – ответил Колум.

Скарлетт выглянула из повозки и захлопала в ладоши от увиденного.

– О, посмотрите на эти цветы! Я хотела бы выйти и нарвать цветов. Колум, открой окно. Я соберу букет.

– Мы откроем окно, когда остановимся. Колеса слишком много поднимают пыли.

– Но я хочу эти цветы.

– Это просто живая изгородь, Скарлетт. Ты ее будешь видеть на протяжении всей дороги домой.

– Вот и с этой стороны, посмотри, – сказала Кэтлин.

Скарлетт увидела, что это правда. Неизвестные вьющиеся растения с ярко-розовыми цветами находились на расстоянии вытянутой руки. Какая замечательная дорога!

Когда Колум закрыл глаза. Скарлетт медленно опустила окно.

Глава 49

– Итак, мы подъезжаем к Ратарни, – сказал Колум. – Еще несколько миль, и мы в графстве Мит.

Кэтлин счастливо вздохнула. Глаза Скарлетт засияли. «Графство Мит. Па говорил, что это рай, и я смогу увидеть почему». Она вдохнула запах дня через открытое окно: смесь слабого аромата розовых цветов, сильного пряного запаха разогретой солнцем травы на невидимых за широкой живой изгородью полях и острого травяного запаха самой изгороди. «Если бы только он мог быть здесь со мной! Я должна насладиться вдвойне: за него и за себя». Она глубоко вдохнула воздух и уловила в нем свежесть воды.

– Я думаю, снова собирается дождь, – сказала она.

– Он не будет долгим, – пообещал Колум, – и все заблагоухает еще сильнее.

Подъехали к Ратарни и пронеслись мимо так быстро, что Скарлетт едва успела что-либо разглядеть. В течение минуты мелькала живая изгородь, затем она исчезла, и на ее месте выросла сплошная стена. Скарлетт смотрела в окно фургона и вдруг неожиданно поймала на себе взгляд человека, смотрящего на нее из такого же открытого окна. Она постаралась преодолеть шок от появления из ниоткуда незнакомых глаз, когда фургон оставил позади последний ряд домов, и снова появилась живая изгородь. Они даже не снизили скорость.

Но вскоре поехали медленнее. Дорога стала извилистой, с крутыми поворотами. Скарлетт высунула голову в окно, пытаясь разглядеть дорогу впереди.

– Мы в графстве Мит, Колум?

– Нет, но будем очень скоро.

Они миновали крошечный домик, двигаясь очень медленно, поэтому Скарлетт могла все хорошо разглядеть. Она улыбнулась и помахала рукой маленькой рыжей девочке, стоящей на пороге. Ребенок заулыбался в ответ. У нее не хватало передних молочных зубов, и это придавало ее улыбке особое очарование.

Весь домик был восхитительным. Он был каменным, с ослепительно белыми стенами. На маленьких квадратных окошках красовались красные наличники. Дверь тоже красная и двустворчатая, верхняя половинка которой была открыта. Голова ребенка едва достигала середины дверей, за ней Скарлетт увидела ярко пылающий огонь в затененной комнате. Но самой замечательной была соломенная крыша, оканчивающаяся фестонами на месте соединения с домом. Дом казался сказочным. Скарлетт повернулась к Колуму и улыбнулась.

– Если бы эта девочка была блондинкой, можно было бы каждую минуту ожидать появления трех медведей.

Выражение лица Колума говорило, что он не понял, о чем шла речь. Скарлетт тряхнула головой.

– Это сказка, глупый. Разве в Ирландии нет сказок?

Кэтлин начала хохотать. Колум ухмыльнулся.

– Скарлетт, дорогая, я не знаю ваших сказок и ваших медведей. Но если ты хочешь сказок, то будь уверена, ты на правильном пути, Ирландия изобилует сказками.

– Колум, не шути.

– Но я совершенно серьезно. И ты должна знать эти сказки, иначе можешь оказаться в страшном затруднении. В большинстве случаев это просто досадное неудобство. Но есть такие сказки, как, например, о гноме-сапожнике, с которым желал бы познакомиться каждый человек…

Неожиданно повозка остановилась. Колум высунулся в окно. Когда сел обратно, он больше не улыбался. Он схватил кожаный шнур, за который открывали окно, и резким движением поднял стекло.

– Сидите тихо и ни с кем не разговаривайте, – торопливо сказал он вполголоса. – Смотри, Кэтлин, чтобы она сидела тихо.

Он сунул ноги в ботинки и быстро зашнуровал их.

– Что случилось? – спросила Скарлетт.

– Тихо, – прошептала Кэтлин.

Колум схватил шляпу, вышел из повозки и закрыл дверь. Его лицо становилось землисто-серым по мере того, как он удалялся от кузин.

– Кэтлин?

– Тихо. Это очень серьезно. Скарлетт. Сиди спокойно.

Раздался неясный глухой звук, от которого стенки повозки задрожали. Даже через закрытые окна Скарлетт и Кэтлин могли слышать громкие резкие слова:

– Ты! Кучер! Проезжай, не задерживайтесь! Это вам не развлечение. И ты! Пастор! Залезай в свою коробку и убирайся вон!

Кэтлин вцепилась в руку Скарлетт.

Повозка покачнулась на рессорах и медленно поехала вперед по правой стороне дороги. Жесткие ветки и шипы раздирали толстую кожу обшивки. Кэтлин отшатнулась от скребущего звука по окну и прижалась к Скарлетт. Еще один глухой стук, и они обе вздрогнули. Что происходило?

Повозка медленно продвигалась вперед. Показался еще один домик, точьв-точь как прежний, сказочный. В открытой настежь двери стоял солдат в черном с золотом мундире и устанавливал два маленьких треногих стула на стол снаружи двери. Слева от двери верхом на норовистой гнедой лошади сидел офицер, а справа стоял Колум. Он что-то тихо говорил маленькой плачущей женщине. Черная шаль сползла с ее головы, и рыжие волосы беспорядочно рассыпались по плечам и щекам. Она держала на руках ребенка: Скарлетт увидела его голубые глаза и грубую домотканую ткань на круглой головке. Маленькая девочка, очень похожая на улыбающегося ребенка в половинке двери, всхлипывала в материнский передник. И мать, и дети были босы. На середине дороги рядом с громадным треножником из стволов деревьев стояли солдаты. Четвертый ствол висел, раскачиваясь на веревках, прикрепленных к верхушке треноги.

– Давай, Падди! – закричал офицер.

Повозка скрипнула и рванулась вдоль живой изгороди. Скарлетт чувствовала, как дрожала Кэтлин. Здесь происходило что-то ужасное. «Эта бедная женщина, она вот-вот упадет в обморок… или сойдет с ума. Надеюсь, Колум поможет ей.»

Женщина упала на колени. О Боже, она теряет сознание, она уронит ребенка! Скарлетт рванулась к дверной ручке, но Кэтлин схватила ее за руку.

– Кэтлин, позволь мне…

– Спокойно. Ради Бога, спокойно.

Отчаянный настойчивый голос Кэтлин возымел свое действие: Скарлетт остановилась. В чем же все-таки дело? Скарлетт смотрела, не веря своим глазам. Плачущая мать схватила руку Колума, целуя ее. Он сотворил крест над головой женщины, затем поставил ее на ноги, коснулся головки младенца, потом маленькой девочки. Положив руку на плечи женщины, он отвернул ее от домика.

Повозка медленно поехала, и неясные глухие удары послышались снова. Они начали удаляться от живой изгороди, выезжая на середину дороги.

– Кучер, остановись! – закричала Скарлетт, прежде чем Кэтлин смогла помешать этому.

– Не надо, Скарлетт, не надо, – умоляла Кэтлин, но Скарлетт открыла дверь до остановки повозки. Она с трудом выбралась на дорогу и побежала обратно по направлению шума, волоча по грязи подол своих модных юбок.

Увиденное и услышанное остановило ее, и она закричала, протестуя. Раскачивающееся бревно снова ударило по домику, и его передняя стена обвалилась внутрь, вдребезги разбивая окна, разбрасывая кусочки чистого блестящего стекла. Красные оконные наличники упали в пыль, поднятую кувыркающимися белыми камнями, а двустворчатая красная дверь сложилась вдвое. Стоял ужасающий грохот – скрежет… треск… пронзительный крик…

Затем на какой-то миг наступила тишина – и снова треск, который превратился в грохот, к резкий удушающий запах дыма. Скарлетт увидела факелы в руках трех солдат, пламя, жадно пожирающее соломенную крышу. Она вспомнила армию Шермана, сожженные стены и трубы Двенадцати Дубов и закричала от горя и ужаса. А где же Колум? О Боже, что случилось с ним?

Его фигура торопливо появилась в клубах черного дыма, который стелился по дороге.

– Уезжайте! – закричал он Скарлетт. – Залезай в повозку.

Пока она не вышла из состояния транса, приковавшего ее к месту, Колум стоял рядом с ней, пожимая ее руку.

– Пошли, Скарлетт, не задерживайся, – сказал он настойчиво. – Мы должны ехать домой.

Повозка кренилась на поворотах дороги, несясь со скоростью, на какую только были способны лошади. Скарлетт бросало из стороны в сторону между закрытым окном и Кэтлин, но едва ли она это замечала. Она все еще дрожала под впечатлением страшного зрелища. Только когда повозка замедлила скорость, переходя к спокойному скрипучему движению, ее сердце перестало колотиться и она смогла отдышаться.

– Что же там происходило? – спросила она. Ее голос прозвучал странно.

– Бедную женщину выселяли, – резко сказала Кэтлин, – и Колум утешал ее. Тебе не следовало вмешиваться подобным образом. Ты могла бы навлечь беду на всех нас.

– Помягче, Кэтлин, ты не должна ругать Скарлетт. Она не могла ничего знать, будучи в Америке, – сказал Колум.

Скарлетт хотела запротестовать и сказать, что она знала худшее, значительно худшее, но раздумала.

– Но почему ее выселяли? – спросила она вместо этого. Она хотела скорее разобраться во всем.

– Они не заплатили арендную плату, – объяснил Колум. – И более того, ее муж оказал сопротивление, когда они пришли сюда в первый раз. Он ранил солдата и его забрали в тюрьму, оставив ее с маленькими детьми.

– Это печально. Она выглядела такой жалкой. Что она будет делать теперь?

– Недалеко отсюда живет ее сестра, я послал ее туда.

Скарлетт немного расслабилась. Она очень жалела бедную женщину, обезумевшую от горя. И все же она была права. Ее сестра, должно быть, жила в первом сказочном домике. И потом, люди действительно обязаны платить арендную плату. Она бы пустила по миру нового арендатора бара, если бы он попытался «зажать» плату. Что касается мужа, ранившего солдата, то это было совершенно непростительно. Он должен был знать, что его ждет наказание. Он должен был подумать о своей жене, прежде чем совершить такой глупый поступок.

– Но почему они разрушили дом?

– Чтобы не допустить возвращения арендаторов в дом.

Скарлетт сказала первое, что ей пришло в голову:

– Как глупо! Хозяин мог сдать его в аренду другим людям.

Колум выглядел усталым.

– Он совсем не хочет сдавать его. С домиком сдается небольшой клочок земли, и хозяин, как теперь говорят, «налаживает» свое хозяйство. Он пустит все земли под пастбища, а затем отправит разжиревший скот на рынок. Вот почему он повысил арендную плату. Он больше не заинтересован в возделывании земли. Муж знал, к чему все клонится. Они все знают. Хозяин специально ждал несколько Месяцев, когда у них нечего будет продать, и поднял арендную плату. Все эти месяцы в мужчине рос гнев, который и заставил его решать вопрос кулаками… Женщины впадают в отчаяние, видя поражения своих мужей. Это бедное создание с младенцем на руках пыталось встать на пути тарана и защитить своим маленьким телом своего мужа. Это все, что он имел и что помогало ему чувствовать себя мужчиной…

Скарлетт не знала, что сказать. Она не представляла, что могут случаться подобные вещи. Это было так низко, подло. Янки были хуже, но то была война. А здесь разрушают только для того, чтобы стадо коров могло иметь больше травы. Бедная женщина!

– Ты уверен, что она пойдет к сестре?

– Согласилась пойти. Она не способна лгать священнику.

– Значит с ней будет все в порядке, не так ли? Колум улыбнулся.

– Не беспокойся, Скарлетт. С ней будет все в порядке.

– До тех пор, пока не займутся фермой ее сестры, – хриплым голосом произнесла Кэтлин.

В окна забарабанил дождь, затем полил сильнее. Вода намочила обшивку повозки рядом с головой Кэтлин, просачиваясь через дыру, прорезанную живой изгородью.

– Не дадите ли мне ваш большой новый платок, Колум, чтобы заткнуть им дырку? – сказала со смехом Кэтлин. – И не попросите ли вы Всевышнего вернуть нам солнышко?

Как она могла веселиться после всего случившегося? И Колум разделял ее веселье. Повозка ехала все быстрее и быстрее. Кучер, должно быть, сошел с ума. Сквозь сплошной ливень ничего не было видно, а дорога стала очень узкой и извилистой.

– Вам не кажется, что наше страстное желание поскорее приехать подгоняет благородных лошадей Джима Дэли? Они ведут себя, как на скачках. Но я знаю, что подобная дистанция для скачек может быть только в графстве Мит. Мы подъезжаем к дому. А теперь я лучше расскажу вам о маленьком народце – гномах, прежде чем вы встретитесь с ними и не будете знать, с кем говорите.

Неожиданно солнечный луч косо упал на мокрые от дождя окна, превращая капельки воды в осколки радуги. Скарлетт подумала, что в быстрой смене дождя солнцем, а потом снова дождем было что-то противоестественное. Она отвернулась от окна и посмотрела на Колума.

– Вы видели пародию на них на маскарадах в Саванне, – начал Колум, – и скажу, вам повезло, что в Америке нет гномов, потому что их гнев был бы ужасен, и они бы призвали всю свою сказочную родню к мщению. В Ирландии, однако, где они пользуются должным уважением и почитанием, они не причиняют зла никому, если их не обижают. Они находят приятное место и поселяются там, чтобы заниматься сапожным ремеслом. Не группой, запомни, ибо гномы предпочитают одиночество, а один в одном месте, другой в другом и так далее, пока – если вы достаточно слышали сказок – у каждого ручья и камня в стране вы не найдете гнома. Вы узнаете его по характерному постукиванию молоточка по подошве и каблуку ботинка. Затем, если вы подкрадетесь тихонько, как гусеничка, вы сможете схватить его, ни о чем не подозревающего. Некоторые говорят, что его нужно удерживать, как в тисках, руками или лодыжками, но самое главное – смотреть на него в упор. Он будет умолять вас отпустить его, но вы должны отказать. Он пообещает выполнить ваше сокровенное желание, но все знают, что он обманщик, и вы не должны ему верить. Он будет угрожать вам страшными несчастьями, но не может повредить вам; итак, вы пренебрегаете его пустыми угрозами. И в конце концов он вынужден будет купить свою свободу с помощью сокровища, которое спрятал в надежном месте. Глиняный кувшин с золотом, не очень большой на первый взгляд. Но вид этот обманчив, ибо сделан кувшин хитрыми гномами и у него нет дна. Вы можете доставать золото до конца своих дней, а его будет все больше и больше. Все это он отдаст за свою свободу – он не любит быть в обществе людей. Уединение – его естественное состояние. Но вторая его отличительная черта – это ужасная хитрость, такая хитрость, что ему удается перехитрить почти всех, кто поймал его. И если ваша хватка ослабеет или вы отведете взгляд, гном исчезнет мгновенно.

– Это звучит для меня неубедительно, ибо человеку нетрудно удержать кого-либо или не отвести свой взгляд, если речь идет о получении сокровищ, – сказала Скарлетт. – Эта история бессмысленна.

Колум засмеялся.

– Практичная и деловая Скарлетт. Ты из того типа людей, от обмана которых гномы получают особое удовольствие. Они могут позволить себе сделать все, что им нравится, потому что ты никогда не поверила бы им. Если бы ты прогуливалась по узкой дорожке и услышала постукивание, ты бы никогда не побеспокоилась остановиться и посмотреть.

– Я сделала бы, если бы поверила в эту чушь.

– Вот в этом ты вся: ты не веришь и не остановишься.

– Фиддл-ди-ди, Колум! Я понимаю, что ты делаешь. Ты перекладываешь вину на меня за то, что не поймал чего-то.

Она начинала сердиться. Игра слов и игра умов, казалось, становились бесцельными.

Она не заметила, что Колум отвлек ее внимание от выселения.

– Ты рассказал Скарлетт о Молли, Колум? – спросила Кэтлин. – Она имеет право знать это заранее.

Скарлетт совсем забыла о гномах. Она понимала, что это сплетни, и жаждала узнать их.

– Кто это Молли?

– Она первая из О'Хара, кого ты встретишь в Адамстауне, – сказал Колум, – и сестра Кэтлин и моя.

– Наполовину сестра, – поправила Кэтлин, – и эта половина, по-моему, слишком велика.

– Расскажи, – настаивала Скарлетт.

Рассказ оказался таким длинным, что окончился одновременно с путешествием, но Скарлетт не заметила пролетевшего времени и расстояния. Она слушала о своей собственной семье. Она узнала, что Колум и Кэтлин тоже были наполовину брат и сестра. Их отец Патрик, один из старших братьев Джералда О'Хара, был женат трижды. От его первого брака родились дети: Джемми, уехавший в Саванну, и Молли, по словам Колума, настоящая красавица. По мнению Кэтлин, она, возможно, была такой в молодости.

После смерти первой жены Патрик женился второй раз на матери Колума, а после ее смерти он женился на матери Кэтлин и Стивена. Скарлетт молчала, она про себя комментировала услышанное.