Текст книги "Скарлетт"

– Девочка Джералда! – воскликнула бабушка. – Я рада видеть тебя, молодая Кэти-Скарлетт.

Скарлетт верила ей. Она всегда верила бабушке.

– Я принесла тебе табак, старая Кэти-Скарлетт, – с искренней веселостью сказала она.

– Как здорово! Выкуришь трубку со мной?

– Нет, спасибо, бабушка. Я еще не настолько ирландка.

– Жаль. А я такая ирландка, какими Бог сотворил их. Набей мне трубку.

В крошечном коттедже было тихо. Скарлетт положила ноги на табурет и закрыла глаза. Тишина была успокаивающей.

Скарлетт пришла в бешенство, когда услышала крики на улице. Неужели нельзя побыть полчаса в тишине? Она поспешила во двор фермы, готовая наорать на любого, кто шумел.

То, что она увидела, было настолько ужасным, что она забыла свой гнев, боль в спине, агонию в ногах – все, кроме страха. Во дворе фермы Дэниэла стояли солдаты, констебли и офицер на гарцующей лошади с обнаженной саблей в руке. Солдаты устанавливали треножник из стволов деревьев. Скарлетт заковыляла через двор к рыдающей в дверях Кэтлин.

– Вот еще одна, – сказал солдат. – Посмотрите на нее. Эти ирландцы плодятся как кролики. Почему они вместо этого не научатся носить ботинки?

– В постели ботинки не нужны, – сказал другой, – или под кустом.

Англичане засмеялись. Констебли уставились в землю.

– Эй, вы! – громко крикнула Скарлетт. – Вы, на лошади. Что вы и ваши рядовые делаете на этой ферме?

– Это ты мне, девка? – Офицер опустил вниз свой длинный нос.

Она подняла подбородок и уставилась на него своими холодными зелеными глазами.

– Я не девка, сэр, а вы не джентльмен, даже если вы и офицер.

У него открылся рот. Теперь его нос был едва заметен, наверное потому, что у рыб нет носов, а он был похож на выброшенную на берег рыбу. Горячая радость борьбы наполняла ее энергией.

– Но ты не ирландка, – сказал офицер. – Ты та американка?

– Не ваше дело, кто я есть. А вот что вы здесь делаете – мое дело.

Объясните.

Офицер вспомнил, кем он был. Он закрыл рот и выпрямил спину. Скарлетт заметила, что солдаты оцепенели и смотрели сначала на нее, а затем на офицера. Констебли поглядывали, прищурив глаза.

– Я выполняю приказ правительства Ее Величества о выселении людей, проживающих на этой ферме, за неуплату арендной платы. – Он помахал свернутой бумагой.

Сердце Скарлетт подступило к горлу. Она подняла подбородок выше. За спинами солдат она увидела Дэниэла и его сыновей, бежавших с полей с вилами и дубинами, готовых к бою.

– Здесь, очевидно, ошибка, – сказала Скарлетт. – Сколько не уплачено?

Скорее, подумала она, ради Бога скорее, ты, длинноносый дурак. Если кто-нибудь из О'Хара ранит солдата, они будут отправлены в тюрьму или хуже.

Все, казалось, замедляло скорость. Офицер целую вечность вынимал и разворачивал свиток. Дэниэл и Симус, и Патрик, и Тимоти двигались как будто под водой. Скарлетт расстегнула блузку. Ее пальцы – как сосиски, пуговицы – как неудержимые куски жира.

– Тридцать один фунт восемь шиллингов и девять пенсов, – сказал офицер. Скарлетт показалось, что ему потребовалось по часу на каждое слово. Затем она услышала крики с поля, увидела бегущих мужчин О'Хара, на ходу размахивающих кулаками и орудиями. Она неистово рванула бечевку вокруг шеи, затем схватила мешочек с деньгами за его крепко завязанный верх.

Ее пальцы нащупали монеты, сложенные банкноты, и в благодарность она тихо прошептала молитву. Это была зарплата всех рабочих Баллихары, более пятидесяти фунтов. Теперь Скарлетт была холодна и нетороплива, как тающее мороженое.

Она сняла шнурок с шеи через голову и позвякала мешочком.

– Там есть лишние, за ваши труды, грубиян, – сказала она. Ее рука была крепка и точна. Мешочек попал офицеру в лицо. Шиллинги и пенсы посыпались по его мундиру на землю.

– Выясните недоразумение, – сказала Скарлетт, – и заберите этот хлам с собой!

Она повернулась спиной к солдатам.

– Ради Бога, Кэтлин, – прошептала она, – беги в поле останови мужчин, пока они не наделали беды.

Позднее она встретилась лицом к лицу со старым Дэниэлом. Она посерела. Предположим, она не привезла бы табак? Предположим, его не прислали сегодня? Она пристально посмотрела на дядю и завопила:

– Почему ты не сказал, что тебе нужны деньги? Я бы с радостью дала тебе их!

– О'Хара не берут милостыню, – сказал Дэниэл.

– Милостыню? Это не милостыня, когда дает твоя семья, дядя Дэниэл.

Дэниэл посмотрел на нее старыми-старыми глазами.

– То, что не заработано твоими собственными руками, – милостыня, – сказал он. – Мы слышали твою историю, молодая Скарлетт О'Хара. – Когда мой брат Джералд потерял рассудок, почему ты не обратилась к его братьям в Саванне? Они все твоя семья.

У Скарлетт затряслись губы. Он был прав. Она не просила и не принимала помощь ни от кого. Она несла всю тяжесть одна. Ее гордость не допустила бы никакой уступчивости, никакой слабости.

Она посмотрела на худые, прямые плечи дяди, гордый наклон его головы. И поняла. Она бы сделала то же самое. Она поняла также, почему была не права, предлагая Баллихару взамен земли, где он проработал всю жизнь. Это сделало бы его работу бессмысленной, работу его сыновей, его братьев, его отца, отца его отца.

– Роберт поднял ренту, не правда ли? Из-за того, что я сделала это дерзкое замечание по поводу его перчаток. Он собирался отплатить мне – через вас.

– Роберт жадный человек, но нельзя сказать, что это не связано с тобой.

– Разреши мне помочь? Это будет честью для меня.

Скарлетт увидела одобрение в глазах старого Дэниэла, затем вспышку юмора:

– Сын Патрика работает в конюшне в Биг Хаусе. У него замечательная идея разводить лошадей. Его можно было бы отправить учиться, имея деньги.

– Благодарю тебя, – сказала Скарлетт.

– Будет кто-нибудь ужинать, или я должна все выбросить свиньям? – сказала Кэтлин с притворным гневом.

– Я так голодна, что могу заплакать, – сказала Скарлетт. «Я счастлива, – подумала она. – У меня все болит с головы до пят, но я счастлива. Если этот ребенок не будет гордиться, что он О'Хара, я сверну ему шею».

Глава 61

– Вам нужна кухарка, – сказала миссис Фицпатрик. – Я не умею готовить.

– Я тоже, – ответила Скарлетт. Миссис Фицпатрик взглянула на нее. —

– Я тоже не умею готовить, – поспешно повторила Скарлетт. Несмотря на уверения Колума, она решила, что не сумеет поладить с этой женщиной. «Она не понравилась мне прямо с того момента, когда я спросила, как ее зовут, а она ответила: „Миссис Фицпатрик“, зная, что я имела в виду ее имя. Я никогда не звала своих слуг „миссис“ или „мистер“, или „мисс“. Но ведь у меня не было белых слуг. Кэтлин, горничная, не в счет, да и Бриди – тоже. Они мои кузины. Я рада, что миссис Фицпатрик не приходится мне „родственницей“.

Миссис Фицпатрик была довольно высокой – по крайней мере, на полголовы выше Скарлетт. Она не отличалась излишней полнотой, но и худой ее назвать было нельзя. Своей твердостью и основательностью она напоминала дерево, а возраст ее невозможно было определить наверняка. У нее, как у большинства ирландских женщин, была идеальная кожа, наверное, благодаря мягкому и влажному климату. На щеках всегда играл яркий румянец. У миссис Фицпатрик был широкий некрасивый нос с горбинкой, а губы, напротив, казались яркой узкой полоской. Но поразительнее всего выделялись ее темные брови. Они образовывали неширокую легкую дугу над ее голубыми глазами и являли собой довольно странный контраст со снежно-белыми волосами. На ней было строгое серое платье со скромным белым воротничком и манжетами. Ее сильные работящие руки были чинно сложены на коленях. Скарлетт взглянула на свои огрубевшие ладони… Руки миссис Фицпатрик были гладкими, аккуратными, с маленькими круглыми ногтями.

В ирландском говоре миссис Фицпатрик улавливались английские нотки. Голос ее звучал мягко, но был несколько лишен музыкальности.

Скарлетт поняла, что миссис Фицпатрик – деловая и практичная женщина. Эта мысль успокоила ее: она могла иметь дело с практичной женщиной, не важно, нравилась та ей или нет.

– Я уверена, что вам пригодятся мои услуги, миссис О'Хара, – сказала миссис Фицпатрик, и не оставалось сомнений, что она была абсолютно уверена во всех своих словах и поступках. Скарлетт почувствовала раздражение: может быть, эта женщина бросает ей вызов? Или собирается задавать тон в доме?

А миссис Фицпатрик все продолжала говорить:

– Мне очень приятно было познакомиться с вами, и я рада работать у вас. Для меня большая честь – быть экономкой в доме Той Самой О'Хары.

Что она имеет в виду?

Темные брови удивленно взметнулись вверх:

– Неужели вы не знаете? Все только и говорят об этом, – миссис Фицпатрик улыбнулась. – В наше время ни одна женщина не сделала бы такого, и быть может, через сотни лет – тоже. Люди зовут вас Та Самая О'Хара – Наша О'Хара. Во времена великих Королей у каждой семьи был свой глава, представитель, почетный член клана. Один ваш далекий предок был гордостью семьи, и его назвали Тот Самый О'Хара. А теперь это имя вновь – для вас.

– Я не понимаю, что вы имеете в виду? Что я теперь должна делать?

– Вы уже все сделали. Вас уважают, вам верят, вами восхищаются и гордятся. Это имя не унаследовано, оно присвоено вам. Теперь Скарлетт О'Хара должна просто быть самой собой. Вы – Наша О'Хара.

– Я думаю, мне не помешает чашка чая, – слабо сказала Скарлетт. Она не знала, о чем говорила миссис Фицпатрик. Она шутила? Насмехалась? Нет, она была не из тех женщин, которые шутят. Что она имела в виду, говоря «Та Самая О'Хара»? Скарлетт попробовала сказать это вслух. Та Самая ОаХара – звучит как барабанная дробь. Глубоко в тайниках ее души что-то загорелось. Наша О'Хара! Ее зеленые глаза вспыхнули: Наша О'Хара!

«Мне придется думать об этом и завтра, и каждый день до конца жизни. Я понимаю всю ответственность, но чувствую себя такой сильной! „Оставайтесь такой, какая вы есть“, – сказала миссис Фицпатрик. Но почему Наша О'Хара?»

– Ваш чай, миссис О'Хара.

– Спасибо, миссис Фицпатрик.

Несмотря ни на что, спокойная уверенность этой женщины перестала раздражать Скарлетт и стала ей даже нравиться. Она взяла чашку и взглянула на миссис Фицпатрик:

– Пожалуйста, выпейте со мной чая. Нам нужно поговорить: у нас только полтора месяца, а сделать необходимо очень многое.

Скарлетт никогда не была в Биг Хаусе. Миссис Фицпатрик тщательно скрывала свое любопытство и восторг. Раньше она была экономкой в очень известной семье, управляла делами в огромном доме, но он значительно проигрывал в сравнении с домом в Баллихаре. Она помогла Скарлетт вставить огромный ключ странной формы в замочную скважину и налегла на дверь: та никак не открывалась.

– Плесень, – сказала миссис Фицпатрик, почувствовав неприятный запах в доме. – Нам понадобится целая армия женщин с тряпками и щетками, чтобы навести порядок. Но давайте сначала посмотрим кухню. Ни одна кухарка не согласится приехать в дом, где нет первоклассной кухни. А эту часть дома можно отремонтировать и немного позже. Пока не стоит просто обращать внимания на клочья обоев, свисающие со стен, и на следы животных на полу – кухарка даже не увидит этих комнат.

Галереи с резными колоннами присоединяли к основному зданию два крыла. Женщины пошли по одной из них и оказались в большой угловой комнате. Все двери открывались в коридоры, ведущие в другие комнаты и на лестницу.

– У вас здесь будет распоряжаться управляющий, – сказала миссис Фицпатрик, когда они вернулись в угловую комнату. – Остальные комнаты будут служить кладовыми и жильем для слуг. Управляющие не живут в Биг Хаусе, так что вам придется снять квартиру в городе, достаточно большую, чтобы она соответствовала званию управляющего имением. А это будет что-то вроде его кабинета.

Скарлетт ответила не сразу. Она совсем не так представляла себе это помещение и кабинет управляющего. Ретт говорил, что в крыле дома в Данморе всегда располагались гости. Но в ее планы не входило держать для гостей дюжину комнат, а вот кабинет, как у Ретта, был ей необходим. Она решила, что закажет у мебельщика стол даже больших размеров, чем у Ретта, на стенах развесит карты имения и будет, как он, смотреть в окно. Только она будет видеть Баллихару, а не груду обожженных кирпичей, и у нее будут поля, засеянные пшеницей, а не клумбы с цветами.

– Управляющим в Баллихаре буду я, так как не хочу, чтобы имением распоряжался посторонний.

– Миссис О'Хара, вы же не представляете, что говорите. Это займет все ваше время. Необходимо будет заниматься не только запасами и обустройством, но и выслушивать, улаживать разногласия между рабочими, фермерами, горожанами.

– Я займусь этим. Мы поставим вдоль этого коридора скамьи, чтобы люди могли сесть. Каждое первое воскресенье месяца после мессы я буду принимать всех, у кого возникнут проблемы.

Экономка поняла, что возражать бесполезно.

– И еще вот что, миссис Фицпатрик, нигде не будет никаких плевательниц, ясно?

Миссис Фицпатрик кивнула, хотя никогда не слышала этого слова: в Ирландии табак не жевали, а курили.

– Хорошо, – сказала Скарлетт. – Теперь давайте найдем кухню, которая вас так беспокоит. Она, наверное, в другом крыле.

– У вас разве хватает сил так много ходить? – поинтересовалась миссис Фицпатрик.

– Это необходимо, – ответила Скарлетт. От хождения у нее болели ноги и спина, но даже и речи быть не могло о том, чтобы прекратить это. Ее испугало состояние дома. Неужели за полтора месяца можно все сделать? Но дом должен быть готов – в нем родится ребенок.

– Великолепно! – воскликнула миссис Фицпатрик, увидев кухню. Она похожа на пещеру со множеством углублений и нишами в два яруса. Под потолком был огромный светильник. Скарлетт никогда раньше не видела такого огромного зала. В дальнем его конце находился внушительных размеров камин. Двери по обе стороны от него вели в помещение для мытья посуды – с северной стороны и в пустую комнату – с южной.

– Здесь могут спать кухарки. Это самое удобное и продуманное строение, какое мне доводилось видеть. – Миссис Фицпатрик указала наверх. Небольшой коридорчик вел на второй этаж. – Мое жилье будет над комнатой кухарки. Тогда они и служанки не смогут увидеть, что я наблюдаю за ними. Это будет держать их в напряжении. Этот коридор ведет на второй этаж главного здания, так что вы тоже можете приходить и сверху смотреть, что делается на кухне. Они будут работать не переставая.

– А почему я не могу просто зайти на кухню и проверить?

– Потому что они сразу все бросят и застынут в ожидании указаний, а их стряпня тем временем подгорит.

– Вы говорите «они» и «горничные». А что с кухаркой? Я думала, у нас будет она одна.

Миссис Фицпатрик широким жестом обвела помещение:

– Одна женщина не справится со всем этим. Опытная кухарка не возьмется за это. Мне бы хотелось увидеть кладовые и прачечную. Это, наверно, в подвале. Вы хотите спуститься?

– Не очень. Я лучше посижу на воздухе – надоел этот запах. Скарлетт направилась к двери, ведущей в заросший травой сад, окруженный каменной стеной. Она вернулась на кухню. Вторая дверь вела в галерею с колоннами. Скарлетт опустилась на пол и прислонилась спиной к одной из колонн. Тяжелая усталость навалилась на нее. Она и понятия не имела, что в доме столько работы – снаружи он выглядел как новый.

Ребенок зашевелился, и Скарлетт рассеянно потрогала ножку, толкавшую ее изнутри.

– Эй, малышка, – пробормотала она, – что ты об этом думаешь? Они зовут твою мать «Наша О'Хара». Надеюсь, тебе это нравится? Лично мне – да. – Скарлетт закрыла глаза, чтобы успокоиться.

Тут вышла миссис Фицпатрик, отряхивая с платья паутину.

– Это подойдет, – сказала она. – А теперь нам обеим не мешало бы хорошенько поесть. Мы пойдем в бар Кеннеди.

– В бар? Дамы не ходят в бар без сопровождения.

– Это ваш бар, – улыбнулась миссис Фицпатрик. – Вы можете ходить туда, когда захотите. Вы – Та Самая О'Хара.

Действительно, решила Скарлетт, это была не Атланта и не Чарльстон. Почему бы ей не пойти в бар? Неужели она не сама настелила там полы?! Тем более, что все говорили, что миссис Кеннеди, жена хозяина бара, готовит превосходные блинчики с мясом, которые тают во рту.

Погода испортилась, начались дожди. Не кратковременные грибные дождики, к которым привыкла Скарлетт, а настоящие ливни, длившиеся порой несколько часов. Фермеры жаловались, что почва была недостаточно тверда, и они не могли идти удобрять только что расчищенные поля. Но Скарлетт, заставлявшая себя работать каждый день до полного изнеможения и контролировавшая ход дел в Бит Хаусе, благословляла эту грязь, успокаивавшую боль в ее распухших ногах. Она вообще отказалась от туфель и держала на пороге тазик с водой, чтобы мыть ноги при входе в дом. Когда Колум увидел это, он расхохотался:

– Скарлетт, дорогая, ты становишься настоящей ирландкой. Ты научилась этому у Кэтлин?

– У кузенов. Они всегда смывают с ног землю, приходя с поля. Кэтлин сошла бы с ума, если бы они испачкали ее сверкающие полы.

– Отнюдь нет. Они делают так потому, что ирландцы привыкли к этому еще со времен их прапрадедов ты читаешь молитву, прежде чем вылить воду?

– Что за глупость! Конечно, нет! И я не выставляю каждый вечер блюдце с молоком за дверь. Не думай, что я буду кормить ужином каких-то духов. Все это – детские сказки.

– Это ты сейчас так говоришь. Но вот однажды домовой накажет тебя за дерзость.

Колум заглянул к ней под кровать и под подушку. Скарлетт рассмеялась:

– Хорошо, я объявлю ему войну. Какой домовой? Кузен, переодетый эльфом?

– Эльфы содрогнулись бы от этого предположения. Домовой – это страшное существо, злобное и хитрое. Он запутает тебе волосы или сделает так, что у тебя скиснут сливки.

– Или, полагаю, заставит распухнуть мои ноги… Это очень злобно и не похоже на правду.

– Бедный ягненок… Итак, сколько времени осталось до появления на свет ребенка?

– Около трех недель. Я велела миссис Фицпатрик вымыть для меня комнату и заказать кровать.

– Ты довольна ее помощью, Скарлетт? Она призналась, что довольна. Миссис Фицпатрик не кичилась своим статусом и сама упорно работала. Много раз Скарлетт видела, что она скребла каменный пол в кухне, показывая служанкам, как это делается.

– Но, Колум, она тратит деньги, будто их запасы у нас бесконечны. В доме уже три служанки, и все только для того, чтобы навести порядок, и кухарка соизволила приехать. Плита, которой я раньше не видела, всякие горелки, бак для горячей воды – это стоит около ста фунтов, да еще десять, чтобы привезти со станции. И еще придется звать кузнеца, чтобы он сделал краны, задвижки и решетки для камина. Это на случай, если кухарке не понравится плита. Повара, наверно, больше избалованы, чем Королева!

– И гораздо полезнее. Ты поймешь, какое это наслаждение – в первый раз сесть ужинать в собственной столовой и отведать изысканных блюд.

– Это ты так говоришь. Меня устраивает стряпня миссис Кеннеди. Вчера вечером я съела три ее пирога с мясом: один – для меня и два – для этого слоненка внутри. О! Как я хочу, чтобы все это скорее закончилось!.. Колум?..

Он уезжал, и Скарлетт уже не так легко было с ним общаться, как прежде.

Но тем не менее ей необходимо было кое-что спросить у него.

– Ты слышал об этом имени – «Наша О'Хара»? Да, он слышал, гордился ею и полагал награду вполне справедливой.

– Ты замечательная женщина, Скарлетт О'Хара. Так думают все, кто тебя знает. Ты выдержала все удары судьбы, которые сломили бы не только более слабую женщину, но даже мужчину. И ты никогда не требовала к себе жалости и сострадания – он грустно улыбнулся. – Ты почти сотворила чудо, заставив всех этих ирландцев так усердно работать. А как ты смело вела себя с этим английским офицером! Говорят, даже выставила одного из них за дверь при сотне свидетелей.

– Это неправда!

– Правда лишит блеска эту великолепную легенду. Старый Дэниэл, первый, кто назвал тебя Наша О'Хара, лично был там.

Старый Дэниэл! Скарлетт даже покраснела от восторга.

– Скоро ты уже будешь обмениваться историями с душой Финна МакКуина, если верить слухам. Эти люди счастливы тем, что ты у них есть.

И уже более строго Колум добавил:

– Только не зазнавайся – это оскорбляет их.

– Никогда! Я даже хожу к мессе каждое воскресенье, хотя отец Флинн выглядит так, будто вот-вот заснет.

– Я говорю не о церкви, а о духах, домовых и прочих, как ты сказала, суевериях. Ведь тебе предназначено вернуться на землю О'Хара, когда все знают, что эти места часто посещает дух молодого лорда.

– Это невозможно!

– Возможно. Неважно, веришь ты в это или нет. Главное, что верят ирландцы. А если ты будешь смеяться над их традициями, это оскорбит их.

Скарлетт все поняла, как ни глупо это казалось на первый взгляд.

– Я придержу свой язык и не буду смеяться, разве что над тобой. Но не жди, что я буду молиться, выливая воду из таза.

– А тебе и не нужно этого делать. Они говорят, что ты настолько уважительно к ним относишься, что шепчешь молитвы про себя.

Скарлетт смеялась, пока не потревожила ребенка и он не зашевелился внутри.

– Посмотри, что ты наделал, Колум! У меня даже колики в животе начались от смеха. Я так не смеялась с тех пор, как ты уехал. Останься дома ненадолго, ладно?

– Ладно. Я хочу одним из первых увидеть твоего маленького слоненка. Я надеюсь, что ты сделаешь меня крестным отцом?

– А я-то думала, ты будешь крестить его… или ее… или их.

Колум грустно улыбнулся:

– Скарлетт, дорогая, я не могу сделать этого. Все, что угодно, хоть Луну достану для тебя с неба, но не это. Я не имею права совершать таинство крещения.

– Почему? Ведь это твоя работа.

– Нет, Скарлетт, это работа священника или в особых случаях епископа. А я – миссионер, старающийся облегчить беднякам их страдания. Я не совершаю священных обрядов.

– Ты бы мог сделать исключение.

– Нет, я не могу, но если ты попросишь, я буду самым лучшим крестным отцом и прослежу, чтобы отец Флинн не уронил ребенка, и научу его молитвам. Я сделаю это так выразительно и незаметно, что он будет думать, будто заучивает шуточное стихотворение. Пригласи меня, Скарлетт, иначе мое бедное сердце не выдержит сего тяжкого испытания.

– Конечно, Колум, ты будешь крестным отцом.

– Вот, собственно, зачем я и пришел. Теперь я могу идти, и душа моя будет спокойна.

– Иди, а я отдохну, пока не закончится дождь. А потом, если смогу, навещу бабушку и Кэтлин. Моя лошадка уже достаточно подросла, чтобы переходить реку вброд.

– Еще одно обещание, и я перестану надоедать тебе. В субботу вечером останься дома, закрой накрепко все двери и задерни шторы на окнах. Это Хэллоуин. День Всех Святых, и ирландцы верят, что появляется вся нечистая сила: духи, привидения, веся под мышкой свои головы и выделывая еще более неприятные штуки. Отдай дань традиции и закройся в доме, дабы не видеть их. И никаких пирожков миссис Кеннеди! Свари себе заранее несколько яиц. А если хочешь действительно походить на ирландцев, налей себе виски и запивай его пивом.

– Не удивительно, что после этого им мерещатся привидения. Но я сделаю, как ты говоришь. А почему ты не придешь?

– Чтобы остаться ночью в доме с такой соблазнительной особой? Я боюсь нарушить священную клятву.

Скарлетт показала ему язык. «Действительно, соблазнительная. Для слоненка, наверное».

Вода буквально кипела, когда Скарлетт переправлялась через речку, и она не намерена была задерживаться в доме Дэниэла. Бабушка дремала, и Скарлетт решила даже не садиться.

– Я только на минутку зашла, бабушка. Не буду отрывать тебя от отдыха.

– Подойди и поцелуй меня на прощание» моя маленькая Кэти-Скарлетт.

Ты очаровательна, моя девочка.

Скарлетт нежно обняла маленькую сгорбленную фигурку и поцеловала ее в щеку.

– Кэтлин, я не могу дольше задерживаться – вода в реке поднимается.

К тому времени, как она спадет, я уже вообще не смогу сесть в седло. Ты когда-нибудь видела такого огромного ребенка?

– Да. Но знаю, что ты не хотела бы это услышать. Для матерей собственный ребенок всегда уникален. У тебя найдется минутка, чтобы выпить чаю с печеньем?

– Мне не следовало бы оставаться, но я сделаю это. Можно мне занять кресло Дэниэла? Оно самое большое!

– Конечно. Ни с кем, кроме тебя, Дэниэл не бывает так сердечен.

«Наша О'Хара», – думала Скарлетт. И эта мысль согревала ее больше, чем горячий чай и тепло от камина.

– У тебя есть время зайти к бабушке, Скарлетт? – Кэтлин поставила возле кресла Скарлетт поднос с чашкой чая и печеньем.

– Я зашла туда вначале. Сейчас она спит.

– Хорошо. Было бы жаль, если бы она не попрощалась с тобой. Она уже вытащила из своего сундука саван. Да, скоро она умрет.

Скарлетт уставилась на Кэтлин. Как она может говорить такие вещи тем же тоном, каким обсуждают погоду, и при этом продолжать пить чай?

– Мы все надеемся, что будет несколько сухих дней, – продолжала Кэтлин. – Дороги так развезло, что это затруднит продвижение похоронной процессии.

Она заметила на лице Скарлетт ужас и неверно его истолковала.

– Нам всем будет не хватать ее, но она уже готова покинуть этот мир.

Те, кто прожил столько, сколько старая Кэти-Скарлетт, уже знают, что их время пришло… Давай, я налью тебе еще чаю.

Чашка звякнула, когда Скарлетт нервно отодвинула ее от себя.

– Нет, спасибо. Я должна идти, иначе не успею переправиться через реку.

– Ты дашь нам знать, когда начнутся схватки? Мне бы очень хотелось быть рядом с тобой.

– Да, спасибо тебе. Помоги, пожалуйста, мне сесть в седло.

– Не хочешь взять с собой пирога? Завернуть его не займет у меня и минуты.

– Нет-нет, правда. Меня очень беспокоит уровень воды в реке.

«Я, наверное, уже близка к сумасшествию, – размышляла Скарлетт на обратном пути. – Колум был прав, все ирландцы помешаны на привидениях. И кто бы мог подумать такое о Кэтлин? А бабушка-то хороша – саван уже приготовила. Бог знает, что они будут делать в Хэллоуин. Я, пожалуй, запру дверь и закрою ставни. Меня от всего этого уже в дрожь бросает».

На какое-то ужасно долгое мгновение пони потерял почву под ногами…

«Все-таки пора понять: никаких больше путешествий, пока не появится ребенок. А все же жаль, что я отказалась от пирога».