Текст книги "Мировая закулиса и русская революция: криптооккупация России"

Начало Первой Мировой войны

1 августа 1914 года (Новомесячие по еврейскому календарю [153]153
  Сибирянин, Р. Следы зверя в истории России. – М.: Витязь, 1998. – С. 18.


[Закрыть]) член тайного общества «Чёрная рука» (другое название – «Объединение или смерть»), которое было филиалом ложи «Молодая Босния», серб Гаврило Принцип в Сараево убил наследника австрийского престола эрцгерцога ФранцаФердинанда.

Крича о «сербском терроризме», Вена предъявила Сербии ультиматум, который Сербия отказалась выполнять.

Тогда и сегодня Г. Принцип считается «сербским националистом». Но в октябре 1914 года в Белграде состоялся суд над Принципом. На суде потерпела крах официальная версия, что убийство было инспирировано сербским правительством.

Более того, выяснилось, что сербский премьер Н. Пашич лично отдал распоряжение министру внутренних дел С. Протичу задержать боевиков «Чёрной руки» при попытке перейти в Боснию. Но капитан пограничной службы Теодорович, сам член «Чёрной руки», нарушил приказ и помог боевикам перейти границу. А глава заговора масон профессор Казимирович в начале 1914 года ездил в Париж, где совещался с влиятельными кругами, которые и дали деньги на акцию. На совещании «ВВФ» говорилось, что «герцог осуждён и умрёт на пути к трону» [154]154
  Виноградов, А. Тайные битвы XX столетия. – М.: Олма-пресс, 1999. – С. 46, 48.


[Закрыть]. «ВВФ» руководил «Чёрной рукой».

Членом «Чёрной руки» был и Драгутин Димитриевич, начальник сербской военной разведки, который «работал» под псевдонимом «Апис».

Ранее, в 1911 году, «Апис» направил в Вену человека, который должен был попытаться убить австрийского императора Франца Иосифа I. А в январе 1914 года молодой боснийский мусульманин Мехмед Башич был послан для убийства боснийского губернатора генерала Потиорека. Обе попытки оказались неудачными.

Весной 1914 года «Апис» решил, что эрцгерцог должен умереть. После того, как было объявлено о запланированном визите Франц-Фердинанда в Сараево в конце июня, – был составлен и план его убийства. Главный помощник «Аписа», майор Танкосич, сформировал две тройки исполнителей. 28 мая 1914 года первая тройка – Гаврило Принцип, Недель-ко Чабринович и Трифко Грабеч (Грабеж) были отправлены в Сараево. Узнавший о готовящемся убийстве премьер Никола Пашич попытался задержать юных террористов, – но люди Димитриевича помогли им благополучно перейти границу с Боснией.

Вторая тройка под предводительством Данило Илича формировалась на месте в Боснии.

Профессор Николай Полетика, автор книг «Сараевское убийство» и «Возникновение мировой войны», писал: «Для сторонников великосербской идеи, то есть объединения южных славян Австро-Венгрии вокруг Сербии, ФранцФердинанд был особенно ненавистен своими планами спасения монархии Габсбургов путём превращения её в триединое государство – Австро-Венгро-Славию с предоставлением хорватам (в огромном большинстве католикам) тех же прав и привилегий, которыми до этого пользовались лишь австрийские немцы и венгры. Такая перестройка двуединой монархии была бы во многих отношениях смертельным ударом для сербских планов объединения южных славян Австро-Венгрии вокруг Сербии, перенося центр тяготения южнославянских народностей из Белграда в Загреб и вновь противопоставляя хорватов сербам».

В январе 1914 года 27‐летний капитан русского Генерального штаба Александр Иванович Верховский, член масонской Военной ложи, отправляется в Сербию. В Белграде он поступает в подчинение другому масону – военному агенту в Сербии полковнику Генерального штаба (Генштаба) Виктору Алексеевичу Артамонову. Ну а оба подчинены русскому посланнику Николаю Генриховичу Гартвингу, также масону.

В своём рапорте от 28 марта 1917 года военному суду в Салониках приговорённый к расстрелу полковник Драгутин Димитриевич писал: «В качестве начальника разведывательного отделения Главного генерального штаба я завербовал Раде Малобабича с целью организовать разведывательную службу в Австро-Венгрии, и он принял это поручение. Я решился на это по соглашению с русским военным атташе Артамоновым, который имел встречу с Раде в моём присутствии. После того, как Раде начал свою работу, я, чувствуя, что Австрия готовит войну с нами, пришёл к выводу, что после устранения австрийского престолонаследника военная партия, во главе которой он стоял, потеряет власть и опасность войны будет избегнута или отсрочена на некоторое время. Для этой цели я получил Малобабичу организовать в связи с объявленным приездом Франца-Фердинанда в Боснию покушение на него. Я окончательно решился на это только тогда, когда Артамонов заверил меня, что Россия не оставит нас без своей защиты, если мы подвергнемся нападению со стороны Австрии. Но я ничего не сообщил г-ну Артамонову о моих намерениях относительно покушения, а мотив, для того чтобы запросить его мнение, я нашел в том, что Австрия может узнать о нашей разведывательной деятельности и использовать её как предлог для нападения на нас. Малобабич выполнил моё приказание, организовал и совершил покушение (На Франца-Фердинанда. – А.С.). Его главные соучастники находились на моей службе и получали небольшую плату, которую я посылал им через Малобабича. Некоторые их расписки находятся в русских руках, так как я получал деньги для этой цели от г. Артамонова, считая, что генеральный штаб (Сербии. – А.С.) не имеет необходимых кредитов на такое расширение деятельности».

Как видим, даже оказавшись на краю могилы, «Апис» врет. Он признаёт, что решился на покушение на эрцгерцога Франца-Фердинанда только после заверения В. Артамонова, что Россия поддержит Сербию. Но, мол, полковник Артамонов, который дал деньги на покупку револьверов для Принципа, Грабеча и других участников заговора и на поход их в Сараево, не знал, на что он даёт деньги! В. Артамонов и А. Верховский оба были опытными разведчиками и масонами высоких степеней и прекрасно знали, на что дают деньги Димитриевичу.

Почему же «осудили» именно Франца-Фердинанда? Он многим мешал, так как вовсе не хотел воевать с Сербией и, соответственно, с Россией (по союзному договору Россия обязана была вступить в войну, если бы на Сербию напали). Он говорил: «Война с Россией означала бы наш конец. Если мы предпримем что-нибудь против Сербии, Россия встанет на её сторону. Тогда мы должны будем воевать с русскими. Австрийский и русский императоры не должны сталкивать друг друга с престолов и открывать путь революции». Франц-Фердинанд прямо предупреждал начальника Генштаба фон Гетцендорфа: «Войны с Россией надо избежать, потому что Франция к ней подстрекает, особенно французские масоны и антимонархисты, стремящиеся вызвать революцию, чтобы свергнуть монархов с их тронов». Неудивительно, что в масонском журнале в 1912 году появилось предсказание: «Эрцгерцог осуждён и умрёт на пути к трону». Граф Оттокар фон Чернин (министр иностранных дел Австро-Венгрии) вспоминал позднее, что за год до своей гибели Франц-Фердинанд сообщил ему, что «международное масонство решило его убить». Вильгельм II на докладе посла в Санкт-Петербурге злорадно написал: «Да он же всегда хотел восстановить союз 3 императоров! Он был лучшим другом России!» [155]155
  Фляйшхауэр, Е. Русская революция. Ленин и Людендорф 1905–1917. – М.: РОССПЭН, 2020. – С. 664.


[Закрыть].

«По совпадению» в день убийства эрцгерцога в Сараево гостил Троцкий. Контролировал.

К войне стремились и католические круги Хорватии, связанные с Ватиканом. Папа Пий Х благословил войну против Сербии, а венский архиепископ кардинал Густав Пифл сказал на проповеди, что «война – глас Божий, говорящий громом пушек» [156]156
  Джуретич, В. Развал Югославии. М.: «Кобекс Интернешнл», «Кристи Инженеринг», «СтройСпецМонтаж», 2003. – С. 12–13.


[Закрыть].

Да немецкие генералы «в глубине души» хотели войны, тем более, что Германия была самой сильной державой Европы. А первый шаг к созданию немецкой военной мощи сделал канцлер Отто фон Бисмарк. Но не он один. Активно ему помогали делать из «лоскутного одеяла» немецких княжеств единый «рейх» банкиры во главе с Ротшильдами. Которыми, в свою очередь, управляли «джентльмены».

…Итак, в ответ на убийство герцога, 28 июля АвстроВенгрия объявила войну Сербии. А когда же Россия вступила в войну?

У России был договор с Сербией, по которому она должна была вступить в войну сразу после объявления войны Сербии – т. е. 29 июля. Но этого не произошло.

В это время в России шёл экономический подъём, жизнь постепенно улучшалась и Николаю II в таких условиях было просто не выгодно ввязываться в какую-либо войну – ведь война в любом случае приведёт к падению жизненного уровня и революционным выступлениям.

Николай II выступал за прочный мир в Европе. И именно поэтому в мае 1899 году по его инициативе в Гааге открылась первая мирная конференция по разоружению. По его инициативе был создан и Международный третейский суд. Он не вступил в Первую Балканскую войну, в которую его хотели втянуть.

После объявления Веной войны Сербии, Николай 29 июля посылает телеграмму Вильгельму (они обменивались телеграммами по нескольку раз в день).

Посол Франции в России Морис Палеолог писал в своих воспоминаниях о телеграмме: «Воскресенье, 31 января 1915 года. Петроградский «Правительственный Вестник» публикует текст телеграммы от 29 июля прошлого года, в которой император Николай предложил императору Вильгельму передать австро-сербский спор Гаагскому суду. Вот текст этого документа:

«Благодарю за твою телеграмму, примирительную и дружескую. Между тем, официальное сообщение, переданное сегодня твоим послом моему министру, было совершенно в другом тоне. Прошу объяснить это разногласие. Было бы правильным передать австро-сербский вопрос на Гаагскую конференцию. Рассчитываю на твою мудрость и дружбу».

Немецкое правительство не сочло нужным опубликовать эту телеграмму в ряду посланий, которыми непосредственно обменялись оба монарха во время кризиса, предшествовавшего войне.

Я спрашиваю у Сазонова (Министр иностранных дел России. – А.С.):

– Каким образом случилось, что ни Бьюкенен, ни я, не знали о таком важном документе?

– Я знаю об этом не более чем вы… император написал его самолично, не спрашивая ни у кого совета. По его мысли это был прямой призыв доверия и дружбы к императору Вильгельму; он возобновил бы своё предложение в официальной форме, если бы ответ кайзера был благоприятным. Но кайзер даже не ответил… На днях, разбирая бумаги его величества, нашли в них черновик телеграммы. Я заставил управление телеграфа проверить, что послание действительно достигло Берлина.

…Теперь, наконец, установлено, что в этот день, 29 июля, император Николай предложил подвергнуть австро-сербский спор международному третейскому суду; что в этот же самый день император Франц-Иосиф начал враждебные действия, отдав приказ бомбардировать Белград; и что в тот же день император Вильгельм председательствовал в известном совете в Потсдаме, на котором была решена всеобщая война».

[Напомню, Николай и Вильгельм были родственниками. Вильгельм II приходился Николаю II троюродным дядей: прабабка Николая и супруга императора Николая I императрица Александра Фёдоровна, урождённая принцесса Шарлотта Прусская, была родной сестрой деда Вильгельма II – императора Вильгельма I. Брат Вильгельма II Генрих Прусский был женат на принцессе Ирене Гессенской, родной сестре императрицы Александры Фёдоровны, и таким образом был свояком Николая II.]

Через два дня, 1 августа в 19 часов 10 минут, посол Германии Пурталес вручил ноту об объявлении войны России.

А ещё через несколько дней Вильгельм прислал телеграмму с предложением: если Николай отменит приказ о мобилизации, то Германия отзовёт ноту об объявлении войны.

Да, Россия начала мобилизацию раньше Германии, но не по вине Германии… Дело в том, что 30 июля правительственная берлинская газета «Локаль-анцайгер» выходит с сообщением «Мобилизация в Германии» о том, что Германия объявила мобилизацию: «Император Вильгельм только что объявил срочную мобилизацию германской армии и германского флота». Это сообщение произвело эффект разорвавшейся бомбы. Тут же посыпались телеграммы: из российского посольства в Берлине – в Санкт-Петербург, а от журналистов – в газеты. Но, как потом выяснится, это был фальшивый тираж.

С 15 часов экстренный выпуск газеты стал изыматься из продажи, сообщение о мобилизации в 15.10 было опровергнуто министром иностранных дел фон Яговом – он лично звонил послам Англии, Франции и России. Посол Свербеев отправил вторую телеграмму: «Просьба считать телеграмму № 142 недействительной. Объяснение следует».

Официальное объяснение: некомпетентный редактор по ошибке слишком рано опубликовал подготовленное на всякий случай сообщение [157]157
  Фляйшхауэр, Е. Русская революция. Ленин и Людендорф 1905–1917. – М.: РОССПЭН, 2020. – С. 140, 646.


[Закрыть]. К. Станиславский бы сказал: «Не верю»; наверняка в редакции был какой-то «брат» – масон. Но можно утверждать, что ни Ягов, ни Вильгельм II ничего не знали.

Телеграммы с опровержением ушли из посольства в 15.10 и в 15.15 по берлинскому времени, но, как вспоминал министр иностранных дел С. Сазонов, он получил их «со значительным опозданием».

Получив сообщение от посла о мобилизации, Сазонов даёт указание Генеральному штабу о начале мобилизации, а сам идёт на доклад к царю в Царское село. Царю дают два проекта указа – об общей и частичной мобилизации. Сазонов сказал, что в данной ситуации не остаётся иного выхода, как объявить всеобщую мобилизацию. Царь повелел вместо общей мобилизации объявить частичную, которая и началась в ночь на 30 июля.

Как пишет С. Сазонов, он пошёл к царю, не зная о второй телеграмме посла; она «задержалась» аж на 4 часа! Но такого быть не может – на пересылку телеграммы требовалось тогда не более 10 минут.

Читал ли Сазонов вторую телеграмму (с опровержением) посла Свербеева? Сам министр пишет в воспоминаниях, что он получил телеграмму поздно – логично. А что должен написать министр в своё оправдание? Что намеренно скрыл от царя? Е. Фляйшхауэр не знает ответ на вопрос «получил-не получил», она пишет обтекаемо: «Баварскому посланнику в Берлине графу Хуго Лерхенфельду ранним вечером 31 июля сказали в МИДе: “Колёса завертелись, потому что русский посол Свербеев доложил в Петербург ложное сообщение “Локаль-анцайгер”, будто Германия мобилизуется, не удостоверившись в его истинности. Полагают, что опровержения, которые он послал следом, оказалось недостаточно”» [158]158
  Фляйшхауэр, Е. Русская революция. Ленин и Людендорф 1905–1917. – М.: РОССПЭН, 2020. – С. 143.


[Закрыть]. Следовательно, и вторую телеграмму Свербеева, ту самую, которую, по мнению Сазонова, намеренно задержали на несколько часов, читали в германском МИДе!

Зная, что министр С. Сазонов – член английской масонской ложи [159]159
  Платонов, О. Терновый венец России. Тайная история масонства. – М., Родник, 1996. – С. 371; Фомин, С. «Милые, дорогие, не отчаивайтесь». – М.: ФИВ, 2013. – С. 217.


[Закрыть], можно утверждать, что всё он получил, но скрыл от царя. [Для справки: к нему плохо относились царь и царица (называла его «длинноносый Сазонов»).]

Масон П. Милюков писал в своём дневнике: «Но Сазонов уговорил царя не отменять мобилизацию уже тогда, когда получил обещание Грея (Глава МИД Великобритании. – А.С.) (Григорий Николаевич Трубецкой сообщил мне, что Великий Князь Дмитрий Павлович привёз Царю письмо Георга [V. – Прим. ред.], после которого все чувствовали себя особенно бодро)».

Другим «толкачом» вступления в войну был всё тот же Великий князь Николай Николаевич. Военный министр генерал В. Сухомлинов писал: «Выясняется, что 29 июля вместо решённой частичной мобилизации едва не объявили общую. За моей спиной пытались, очевидно, получить разрешение Государя объявить общую мобилизацию. По-видимому, Николай Николаевич вынудил у Государя согласие на это. Но Его Величество затем вновь изменил своё повеление, получив телеграмму от Императора Вильгельма. Передав в управление Генерального Штаба это окончательное решение Николая II, генерал Николай Янушкевич (Начальник Штаба Верховного Главнокомандующего Николая Николаевича. – А.С.) добавил, что Государь принимает на себя всю ответственность за частичную мобилизацию» [160]160
  Фомин, С. «Милые, дорогие, не отчаивайтесь». – М.: ФИВ, 2013. – С. 217, 219.


[Закрыть].

Именно о подобном давлении писал царь в одной из последних телеграмм Вильгельму II: «Предвижу, что очень скоро, уступая оказываемому на Меня давлению, Я буду вынужден принять крайние меры, которые приведут к войне». На что Вильгельм II ответил: «Я вполне понимаю, как трудно Тебе и Твоему правительству противостоять силе общественного мнения».

Император Вильгельм II писал в своих воспоминаниях: «Он, между прочим, рассказывал (Вильгельм пишет о князе Дмитрии Тундутове-Дундукове [1889–1923 гг.], адъютанте Янушкевича, а потом ординарце Николая Николаевича. – А.С.), что перед началом войны был послан Николаем Николаевичем в Генеральный штаб, чтобы держать Великого князя в курсе тамошних событий. И здесь он был свидетелем пресловутого разговора по телефону между царём и начальником Генерального штаба генералом Янушкевичем. Царь под глубоким впечатлением от решительной телеграммы от германского кайзера решил приостановить мобилизацию. По телефону он приказал Янушкевичу не проводить её сейчас или отменить вовсе. Но Янушкевич не выполнил этого ясного приказа, а спросил министра иностранных дел С. Сазонова, с которым он в течение многих недель находился в постоянных сношениях, вместе с ним интригуя и подстрекая к войне. С. Сазонов на это ответил, что приказ царя – бессмыслица. Пусть только генерал проводит мобилизацию, а он, Сазонов, завтра же снова уговорит царя и разъяснит ему глупую телеграмму германского кайзера. После этого Янушкевич донёс царю, что мобилизация уже в полном ходу и отменить её нельзя. “Это была ложь, – прибавил в заключение к своему рассказу князь Тундутов, – так как я сам видел приказ о мобилизации у Янушкевича на его письменном столе. Приказ, следовательно, ещё не был отослан по назначению”. На мой вопрос князю Тундутову, подстрекал ли к войне Великий князь Николай Николаевич, который был известен как ненавистник немца, Тундутов ответил, что Великий князь, конечно, энергично агитировал за войну, но подстрекательство вообще было излишне, так как всё равно во всём офицерском корпусе царило сильное милитаристское настроение против Германии. Этот дух был перенесён из французской армии на русских офицеров».

В своих воспоминаниях князь Д. Тундутов-Дундуков это подтверждает: «“Отмените мобилизацию”, – слышу приказ Государя. “Слушаюсь, сейчас узнаю, если приказ о мобилизации ещё не разослан, отменю”. Прервав этот разговор, звоню Сазонову и говорю (Звонит Янушкевич. – А.С.): “Как быть? Сейчас только получил приказ Государя отменить мобилизацию”. “Доложите, что уже поздно, мобилизация на ходу”, – отвечает Сазонов. Я позвонил в Петергоф и доложил, что поздно, мобилизация на ходу, отменить уже невозможно, а пакет ещё лежал у меня на столе. Неужели мы совершили ужасную ошибку, что ещё ждёт бедную Россию впереди”, – закончил генерал в раздумье».

Итак, мы видим заговор, направленный на свержение как Николая I, так и Вильгельма II. Начали проводить его в жизнь сначала масоны С. Сазонов, Великий князь Николай Николаевич и Н. Янушкевич, а продолжили члены «Военной ложи» М. Алексеев и Н. Рузский.

Недаром же «Николай Николаевич был назначен главковерхом по требованию французского правительства, в то время бывшего попросту исполнительным органом “Великого Востока”. Рычаг влияния на Императора у французов был – пресловутые французские займы, на которые была проведена военная реформа в России».

Странно, почему царь не отменил свой приказ. Так, благодаря действиям масонской ложи «Великий Восток Франции», Россия вступила в войну. И 4 августа русская армия перешла границу Германии, начав наступление на Восточную Пруссию.

Идеологическая подготовка Первой мировой войны началась задолго до 1914 года. Войну готовили в первую очередь газеты того времени. А кому принадлежали газеты, я уже писал. То есть шла идеологическая обработка народных масс в «нужном» направлении. Помните, школьные учебники писали о том времени: война висела в воздухе. Начиная с 1910 года антинемецкая пропаганда левых российских газет приобрела откровенный агрессивный характер и этот тон становился всё более вызывающим. Призывали к войне именно либеральные газеты, сочувствующие революции, эсерам, большевикам, меньшевикам и «всемирному прогрессу». Именно на страницах этих газет стали появляться заметки о зверствах немцев, которые где-то кого-то избили, что, при более тщательном расследовании, не было правдой. Число этих заметок и статей нарастало и их тональность становилась всё злобней. Антинемецкие настроения, вовсе не характерные для России, вдруг стали всеобщими среди интеллигенции, состоявшей в своей активной части меньше всего из русских, но больше из евреев и поляков.

В Москве начались спланированные немецкие погромы, особенно усердно громили немецкие магазины. Ясно, что немцев тут же объявили «шпионами». Уже после революции депутат Госдумы кадет масон В. Обнинский говорил, что московские погромы были «допущены по распоряжению из Ставки» [161]161
  Фомин, С. «Милые, дорогие, не отчаивайтесь». – М.: ФИВ, 2013. – с. 221, 235, 236–237, 691.


[Закрыть], которую возглавил масон Николай Николаевич, горячий сторонник войны с Германией.

В свою очередь, в Германии стали появляться антирусские заметки, и в этой газетной кампании чувствовалась одна рука. Но, принимая во внимание, что ещё с конца XIX века подавляющее количество периодических изданий в России менее всего принадлежало русским, а во Франции и Германии и других странах они так же находились в руках еврейских банкиров, ясно, кто был режиссёром. Еврейская ложа «Бнай-Брит» во время войны оказывала влияние на европейские события через свои «комитеты». Первая Мировая война способствовала быстрому развитию «Бнай-Брита», который в промежуток между двумя войнами основал ряд новых своих отделений. Общая численность «ордена» возрастала постепенно с 27 600 членов в 1913 году до 42 000 в 1920‐м; 13 000 членов жило в Германии.