Текст книги "Мировая закулиса и русская революция: криптооккупация России"

Предатели в Государственной Думе и патриот России Николай Второй

За двенадцать лет перед революцией в России успели поработать полноценно две Государственных Думы – III и IV. Первые две просуществовали по два месяца и были разогнаны. О них нечего и говорить. Но относительно Третьей, например, хорошо известно, что в ней существовал единый руководящий центр – своеобразная масонская ложа («Думское масонство», как назвал ложу в своём интервью А. Гальперн), объединявшая различные её фракции, кроме правой, т. н. черносотенной. Люди разных политических взглядов (на публике), они были объединены в этой ложе. Расходясь во второстепенном, произнося грозные речи на дневных заседаниях друг против друга, обличая и грозя, насмехаясь над позицией своих политических противников, они вечером сходились за чаем в одном зале, садились за один круглый стол и согласовывали свои позиции и действия. Расходясь в тактических вопросах, они были совершенно солидарны в главном: по какому пути надо вести Россию. Этот путь всем им виделся в направлении западных образцов демократии, республики французского образца, во главе которой станут они – «братья-масоны»; это был путь раздела России на республики и атеизм. Общая политическая стратегия подтверждалась у всех политических групп и общей мировоззренческой базой. Вопрос о революции ставиться в повестку дня.

Предваряя заговор, А. Керенский уже 14 февраля 1917 года, в своей речи в Госдуме, заявил: «Исторической задачей русского народа в настоящий момент является задача уничтожения средневекового режима немедленно, во что бы то ни стало… Как можно законными средствами бороться с теми, кто сам закон превратил в оружие издевательства над народом? С нарушителями закона есть только один путь борьбы – физического их устранения».

Председательствующий прервал выступление Керенского вопросом, что он имеет в виду. Ответ последовал незамедлительно: «Я имею в виду то, что совершил Брут во времена Древнего Рима». Так мог сказать только человек, который прекрасно был осведомлён обо всех планах заговорщиков. По большому счёту, это выступление Керенского можно считать своеобразным сигналом готовности к скорому началу выступлений.

В январе 1917 года в столицу прибыла союзная комиссия из представителей Англии, Франции и Италии. После совещания с «братом» Гучковым (председатель Военнопромышленного комитета), князем «братом» Львовым (председатель Госдумы), «братом» Родзянко (промышленник), генералом «братом» Поливановым, «братом» Милюковым, английским послом «братом» Бьюкененом и некоторыми другими, союзники потребовали у Николая I: (1) введение в Штаб русского Главнокомандования представителей союзников с правом решающего голоса; (2) обновление командного состава армии по указанию союзников; (3) введение конституции с ответственным министерством. Это были заведомо не выполнимые требования. Николай наложил резолюцию: «Излишне введение союзных представителей, ибо Своих представителей в союзные армии с правом решающего голоса вводить не предполагаю. Мои сражаются с большим успехом, чем армии Моих союзников. Акт внутреннего управления подлежит усмотрению монарха и не требует указания союзников».

После получения ответа, в английском посольстве состоялось экстренное совещание тех же лиц, где было решено «бросить законный путь и вступить на путь революции».

Революцию надо делать именно сейчас. Почему? Будучи уже в эмиграции, масон «ВВФ» П. Милюков заявил: «Мы знали, что весной предстояли победы русской армии. В таком случае престиж и обоняние Царя в народе снова сделались бы настолько крепкими и живучими, что все наши усилия расшатать и свалить престол были бы тщетны. Вот почему и пришлось прибегнуть к скорейшему революционному взрыву, чтобы предотвратить эту опасность». «Опасность» в победе Российской императорской армии! Так и хочется спросить: что это – глупость или измена? Ответ очевиден.

[В августе 1915 г. Николай II решил сам возглавить Ставку и выехал на фронт. Уже сам этот факт позволил быстро переломить ситуацию. Прибытие императора можно сравнить только с решением Сталина остаться в Москве. Был преодолён «снарядный голод» (т. е. саботаж). И уже в сентябре армия перешла в наступление – провела победную ВильноМолодечненскую операцию.

Постепенно фронт выровнялся, было видно, что скоро русские войска войдут в Берлин. И на весну 1917 года было запланировано большое – возможно, решающее – наступление.]

«Отречение» Николая Второго

Все свидетели событий Февраля 1917 года отмечают, что, после отъезда царя из Петрограда в Царское село 22 февраля, в столице, как по команде, утром 23 февраля, начались беспорядки. Демонстранты скандировали: «Хлеба! Хлеба!» На городских складах в это время находился запас ржаной и пшеничной муки на 10–12 дней, кроме того, мука имелась ещё и в пекарнях. Поэтому можно уверенно говорить о том, что перебои со снабжением столицы хлебом были специально спланированы руководителями переворота именно к моменту отъезда императора в ставку. Но кем спланированы?

За снабжение продовольствием отвечали Петроградский градоначальник А. Балк и подчинённый ему Петроградский городской глава П. Лелянов. Но непосредственно хлеб выпекали в пекарнях, в которые уже давно были внедрены большевики. Они ещё с января 1916 года постоянно проводили там забастовки. Показательно, что большинство владельцев пекарен были немцы, многие из которых были связаны с немецкой разведкой – и, видимо, не препятствовали большевикам в их деятельности [190]190
  Фляйшхауэр, Е. Русская революция. Ленин и Людендорф 1905–1917. – М.: РОССПЭН, 2020. – С. 400, 736.


[Закрыть].

Начальник Петроградского охранного отделения К. Глобачёв написал в своей книге «Правда о русской революции»: «Полиция была почему-то снята с занимаемых постов…

Таким образом, с 24 февраля город в полицейском смысле не обслуживался».

Но призвали к демонстрациям не большевики, а межрайонцы. [Межрайонцы – это революционеры, которые имели расхождения и с большевиками, и с меньшевиками, и представляли некую «третью силу» среди «интернационалистов», но они склонялись к большевикам и именно поэтому потом Ленин их принял в партию. Группа была создана в 1913 г. по инициативе Троцкого. В неё вошли Луначарский, Володарский (Гольдштейн), Мануильский, Урицкий, Юренев, Иоффе, др. Зная о связях Троцкого с США, можно думать, что приказ выступить в Международный женский день (23 февраля по старому стилю) он получил оттуда.]

Далее кто-то провоцирует рабочих выдвинуть явно нереальное требование о единовременном повышении зарплаты на 50 % (во время войны!), которое, естественно, было отвергнуто хозяевами заводов и фабрик, что и вызвало 24 февраля начало забастовок. Причём на следующий день под лозунгами повышения зарплаты бастовали уже более 240 тысяч рабочих. Естественно, что этот взрывной процесс не мог быть самопроизвольным. Кроме того, во время демонстраций провокаторы неоднократно стреляли в полицию. Кто они были, к какой партии принадлежали – не известно.

27 февраля царь приказывает начальнику Генштаба М. Алексееву: «Генерал-адъютанта Иванова (Николай Иудович Иванов был из крещёных евреев-кантонистов. – А.С.) назначить главнокомандующим Петроградским военным округом; в его распоряжение отправить от войск Северного фронта в Петроград два кавалерийских полка, по возможности из находящихся в резерве 15‐й дивизии, два пехотных полка из самых прочных, надёжных, одну пулемётную команду Кольта для Георгиевского батальона, который едет из Ставки… Войска нужно отправить с ограниченным обозом и организовать подвоз хлеба и припасов распоряжением фронта, так как трудно сказать, что творится сейчас в Петрограде и возможно ли там обеспечить войска заботами местного гарнизона. Обстоятельства требуют скорого прибытия войск. Такой же силы наряд последует с Западного фронта. Минута грозная, и нужно сделать всё для ускорения прибытия прочных войск. В этом заключается вопрос нашего дальнейшего будущего».

Николай писал князю Голицыну: «Мною дано повеление начальнику моего штаба (Масону М. Алексееву. – А.С.) с указанием немедленно прибыть в столицу. Тоже и относительно войск. Относительно перемен в личном составе считаю недопустимыми» [191]191
  Отречение Николая II. Воспоминания очевидцев. – Л.: Красная газета, 1927; репринт: М.: Советский писатель, 1990. – С. 23.


[Закрыть].

Одновременно Николай приказал обер-гофмейстеру графу Бенкендорфу распорядиться о подготовке императорского поезда к отбытию в Царское Село.

Но, вскоре после передачи этого приказа, М. Алексеев телеграфирует Н. Иванову другой приказ, который останавливает войска – ясно, что царь об этом не знал. Военный министр масон А. Гучков специальной телеграммой запретил масону М. Алексееву передавать в войска приказы царя.

Н. Иванов получил эту телеграмму уже на подходе к Царскому Селу. Одновременно в войска стали проникать пропагандисты. Так М. Алексеев фактически саботировал приказ царя о подавлении беспорядков – иначе не было бы революции.

Но «работал» не только М. Алексеев. Незадолго до февральских событий Николай II приказал убрать из столицы ненадёжные части. Но ни градоначальник Петрограда (в 1916‐м – 1917‐м гг.) генерал Александр Павлович Балк (1866–1957 гг.), ни командующий войсками Петроградского округа генерал Сергей Семёнович Хабалов (1858–1924 гг.) приказа императора не выполнили, сославшись на то, что в казармах совершенно нет места, а запасные батальоны некуда вывести. Зато вместо разложившихся войсковых частей генералы Балк и Хабалов отправили на фронт несколько тысяч городовых и нижних чинов полиции, верных императору. В результате на 2,5 миллиона жителей Петрограда осталось менее 10 тысяч полицейских.

Генерал Н. Рузский также проигнорировал приказ и отправил в город отряд моряков! А ведь матросы были одной из движущих сил революции.

26 февраля взбунтовался Павловский полк, а на следующий день к нему примкнули Литовский, Преображенский и Волынский полки. В распоряжении Хабалова были 8 военных училищ, 2 кадетских корпуса, школа прапорщиков – все они сами рвались в бой, но командующий категорически запретил им участвовать в подавлении уличных беспорядков, приказав продолжать обычные занятия. Иван Солоневич пишет о С. Хабалове: «На петроградский гарнизон, и без того уродливый, бессмысленный, – откуда и зачем вытащили генерала Хабалова, полудремлющее бревно, бездарного, безвольного, глупого?»

Но Солоневич ошибался: Хабалов был вовсе не глуп, просто он служил уже другим начальникам.

В этот же день всё правительство во главе с премьерминистром Н. Голицыном подало в отставку и, не дожидаясь утверждения царём этой отставки и назначения нового кабинета, министры разбежались. Россия во время войны осталась без правительства! После этого командующий петроградским округом генерал Хабалов спрятался в здании Адмиралтейства и не подавал оттуда никаких признаков жизни.

Вся Ставка и Госдума перепуганы таким оборотом дел – вызовом дивизий с фронта для наведения порядка. И что же они делают? Великий князь Александр Михайлович писал, что «изменники, сидевшие в Ставке, под влиянием Думы, осмелились этот приказ отменить». Это не удивительно, ведь в созданную Гучковым «Военную ложу» входили и начальник штаба Алексеев, и генералы Крылов, Брусилов, Рузский, Гурко, Половцев, и др.

Более того, главе военной миссии Франции генералу Жанену докладывали, что английские агенты платили солдатам Павловского полка по 25 рублей, чтобы они выходили из казарм и не подчинялись офицерам [192]192
  Козенков, Ю. Завоеватели. – М., 2001. – С. 178, 188.


[Закрыть].

Была организована нехватка продуктов и хлеба в магазинах столицы. Люди стали выходить на уличные демонстрации. Лозунг «Хлеба!» как-то неожиданно сменился другим: «Долой самодержавие!» В городе начались грабежи магазинов, особенно, винных. (По поводу «нехватки хлеба»: излишек хлеба в в России конце 1916 г. составил 197 миллионов пудов.) 23 февраля (8 марта по новому стилю, в Пурим) прошла антиправительственная демонстрация женщин с требованием: «Хлеба!»

27 февраля Петросовет сформировал Временный исполнительный комитет (Исполком), руководство которого состояло только из масонов: Н. Чхеидзе (председатель), товарищи председателя – А. Керенский и М. Скобелев (вернулся в СССР, расстрелян в 1938 г.), секретарём был Н. Соколов («Великий Восток Франции»; после Октября работал юрисконсультом в Совнаркоме, занимал должности в разных советских учреждениях, был адвокатом в Московской губернской коллегии защитников; умер в Ялте в 1928 г.).

В разное время в Исполком входили: Н. Суханов (Гиммер), М. Либер (Гольдман), Г. Эрлих, Ф. Дан, И. Церетели, А. Гоц (внук известного московского чайного предпринимателя Вульфа Янкелевича Высоцкого), В. Чернов, В. Зензинов, М. Козловский, П. Лазимир, Н. Чайковский, В. Александрович (Дмитриевский), Н. Святицкий, И. Церетели, Л. Каменев. Большинство из них были масонами.

При Исполкоме была создана Военная комиссия во главе с С. Мстиславским («Военная ложа»). Как видите, я не указываю партийную принадлежность членов Петросовета, так как почти все они «братья-масоны». И, кстати, где среди членов рабочие, именем которых все прикрывались? Между прочим, Керенский был единственным членом Временного правительства, который входил и в Петросовет. То есть держал всё под контролем.

28 февраля 1917 года создаётся Временный комитет Государственной Думы под председательством Михаила Родзянко (1859–1924 гг.). Из 13 его членов 11 были масонами, членами «Великого Востока Франции» и его русских отделений – лож «Полярная звезда» и «Великий Восток народов России» во главе с А. Керенским. (Уместно добавить, что 1917 год по восточному календарю назывался годом Красной Змеи. Змея же является символом масонства.)

Но был ли этот «Временный комитет» законен? Нет, ибо его создали не депутаты Госдумы, а простые граждане. В то время Госдумы уже не было – 25 февраля (12 марта) Николай II своим указом распустил Госдуму. Но депутаты не подчинились и, в нарушение «Основных законов», продолжили заседания. С юридической точки зрения, это было уже не собрание уполномоченных депутатов, а сход граждан. Так что все решения, которые принял этот «Временный комитет», в том числе и решение об образовании Временного правительства, были незаконны. И, если бы не генералы Алексеев, Рузский, Протопопов и другие, то монархия, возможно, была бы у нас до сих пор.

«Временные» приняли и революционный французский гимн – «Марсельезу» с русским текстом – «Рабочая Марсельеза» – написанном П. Лавровым в 1875 году. [Изначально «Марсельеза» называлась «Военный марш Рейнской армии». Считается, что марш был написан 25 апреля 1792 года военным инженером Клодом Жозефом Руже де Лилем; 24 ноября 1793 года Конвент выбирает «Марсельезу» в качестве государственного гимна Франции. Но так как события «Великой Французской революции» были продублированы событиями 1848‐го и 1871‐го гг., то, следовательно, и «Марсельеза» была написана в это время.]

Комиссар транспорта А. Бубликов рассылает по ходу следования царского поезда своих эмиссаров, которые на узловых станциях насильно отстраняют начальников станций и лиц, ведающих телеграфной связью, ставя на их места своих людей, которые блокируют связь царя с правительством. Но так делал не только он.

Считается, что комендант Двора Владимир Воейков был монархистом и преданным царю человеком… Николай II хотел немедленно приехать в Царское Село, где, не исключено, собирался выступить перед народом (вполне вероятно, тогда и революция бы не произошла). Но Воейков ему сообщил, что большинство дорог во власти восставших. Царь мог вернуться в Бологое и там перейти на короткую Виндавскую линию (она не была захвачена), которая шла через Вырицу – и вскоре он был бы в Царском Селе. Это было быстрее, чем крюк через Дно. Но не известно, указывал ли этот путь Воейков (председатель Чрезвычайной следственной комиссии Муравьёв спросил его 28 апреля 1917 г.: «Вы не знаете, кто посоветовал бывшему императору ехать на Псков? Вы утверждаете, что это было его желание?») Перед принятием решения, Воейков был в салон-вагоне у царя, откуда вернулся с повелением следовать назад в Бологое, а оттуда на Псков, где находился Рузский.

Видимо, Воейков его обманул, ибо в своём дневнике Никалай II записал: «Гатчина и Луга тоже оказались занятыми». В своей книге В. Воейков, понятно, решение приписывает царю. Он пишет, что на станции Дно он узнал, что участок Виндаво-Рыбинской железной дороги «занят революционными войсками», что было ложью.

Цель запутывания царя состояла в том, чтобы он отсутствовал в Петрограде как можно дольше, чтобы революция победила окончательно.

Н. Рузский перекрыл движение царскому поезду из Ставки к столице, не дав войскам генерала Н. Иванова встретить царя. [Сам масон Н. Рузский был тесно связан с сионистскими кругами, а его дочь ещё до Февраля вышла замуж за известного сиониста Ноя Давидсона, справляла свадьбу в синагоге и сама перешла в иудаизм, – газета «Сегодня» (Латвия), 15 января 1927 года.] Царю он вручил «просьбы» командующих фронтами: отречься ради спасения Отечества. Николаю II масон Рузский и В. Бонч-Бруевич внушали мысль о катастрофическом положении армии, лгали о движении на Псков бронеавтомобилей с восставшими солдатами, лгали о восстании гвардейских полков, посланных императором на усмирение Петрограда. (Это начальник Генштаба генерал М. Алексеев запретил генералу Н. Иванову выполнять приказ.) Рузский пытался запугать царя возможным большим кровопролитием в столице.

Председатель Госдумы М. Родзянко звонил начальнику Генштаба генералу М. Алексееву, чтобы тот убедил царя отречься. 2 марта 1917 года в 10 часов 15 минут М. Алексеев дал телеграмму всем командующим фронтами, в которой просил поддержать его в ходатайстве об отречении. Без чего, якобы, не возможна победа на фронте. В ответ на эту телеграмму пять командующих прислали «просьбы к царю об отречении», так как многие были участниками заговора. Других же Родзянко убедил, что, мол, ситуация в столице тяжёлая и т. п. Но Рузский скрыл возражения против отречения представителя Флота в Ставке адмирала А. Русина, генералов Ф. Келлера и Г. Хана Нахичеваньского.

М. Родзянко звонил так же Главнокомандующему СевероЗападным фронтом генералу Н. Рузскому и фактически приказал ему «отречь» царя. В разговоре есть такие слова Родзянко: «Николай Владимирович, не забудьте, что переворот может быть добровольным и вполне безболезненным для всех; и тогда всё кончится в несколько дней». Н. Рузский:

«Я получил указание [от Алексеева] передать в ставку [манифест об отречении], а затем будь, что будет» [193]193
  Отречение Николая II. Воспоминания очевидцев. – Л.: Красная газета, 1927; репринт: М.: Советский писатель, 1990. – С. 235, 237.


[Закрыть].

Николай II сказал Н. Рузскому: «Я ответственен перед Богом и Россией за всё, что случилось и случиться. Будут ли министры ответственны перед Думой и Госсоветом – безразлично. Я никогда не буду в состоянии, видя, что делается министрами не ко благу России, с ними соглашаться, утешаясь мыслью, что это не моих рук дело, не моя ответственность». Николай II сказал, что он для себя в своих интересах ничего не желает, ни за что не держится, но считает себя не вправе передавать всё дело управления Россией в руки людей, которые сегодня, будучи у власти, могут нанести величайший вред родине, а завтра умоют руки, подав с кабинетом в отставку. Иными словами, Николай «считает себя не вправе» добровольно отрекаться от «должности царя».

В первые дни марта министр юстиции в первом Временном правительстве А. Керенский пришёл в Совет присяжных поверенных. Он говорил «тепло и искренне, называя нас своими учителями и дорогими товарищами». Отмечу, что почти все адвокаты Петрограда придерживались антимонархических взглядов. Адвокату Николаю Карабческому Керенский предложил пост сенатора уголовного департамента, но он отказался:

«– Нет, А.Ф., разрешите мне остаться адвокатом. Я ещё пригожусь в качестве защитника.

– Кому? – с улыбкой спросил Керенский. Николаю Романову?

– О, его я охотно буду защищать, если вы затеете его судить.

Керенский откинулся на спинку кресла, на секунду призадумался и, проведя указательным пальцем левой руки по шее, сделал им энергичный жест верх. Я и всё поняли, что это намёк на повешение» [194]194
  Фомин, С. Наказание правдой. – М.: Форум, 2007. – С. 214.


[Закрыть]. Так что, как видим, убийство царя было запланировано не большевиками.

Вскоре об отречении царя узнали войска. И некоторые полки, поняв, что царя заставили отречься, на поездах двинулись к Петрограду. И тогда Юрий Ломоносов (1876–1952 гг., Монреаль), масон [195]195
  Платонов, О. Терновый венец России. Тайная история масонства. – М., Родник, 1996. – С. 359.


[Закрыть], начальник Управления железных дорог, отдал распоряжение блокировать проезд поездов к столице. (После Октября Ломоносов участвовал в переводе денег большевиками за границу – более 200 млн золотых рублей, в частности, в Стокгольм – в «Новый банк» Олафа Ашберга; большевики, так сказать, отдавали деньги, потраченные банкирами на революцию).

Показательно, что сразу же после революции французские масоны высказались за скорейшее признание нового правительства. Иначе и быть не могло: ведь «Великий Восток Франции» внёс большой вклад в победу Февраля. Кстати, «ВВФ» в 1924 году ходатайствовал о принятии СССР в Лигу Наций.