Текст книги "Мировая закулиса и русская революция: криптооккупация России"

Война и саботаж в тылу

Итак, Россия вступила в войну. Сразу после её начала, русская армия столкнулась с трудностями в снабжении продуктами и снарядами. Кроме объективных причин (общая бедность страны) были и субъективные. Большую роль в создании этих трудностей играли т. н. общественные организации, которые взяли на себя снабжение армии. Это, прежде всего, созданный в 1915 году, упоминавшийся выше Земгор («Объединённый комитет Всероссийского земского союза и Союза городов»), возглавлял его масон князь Г. Львов, заместитель – масон В. Вырубов; «Центральный военнопромышленный комитет» возглавляли масоны А. Гучков и А. Коновалов; «Московский военно-промышленный комитет» возглавлял масон П. Рябушинский. Они были из старообрядцев.

Возможно ли, чтобы эти люди стремились хорошо снабжать армию, бороться за победу? Ведь у их руководства было два начальства: формальное – правительство и царь, и основное – масонская ложа «Великий Восток Франции». Дальнейшие события показали, что они подчинялись «ВВФ».

Под патриотические лозунги типа «Всё для фронта! Всё для Победы!» по всей стране начали плодиться различные комитеты – отделения Земгора. К началу 1916 года на местах было создано более двухсот комитетов. На руководящих должностях в них оказались члены оппозиционных правительству партий и фракций. Ничего удивительного в этом нет, ведь сама идея их создания принадлежала думскому Прогрессивному блоку, к которому принадлежали видные деятели будущей Февральской революции – П. Милюков, А. Коновалов, В. Шульгин, А. Гучков, представитель крупного капитала П. Рябушинский. Начальник Петроградского охранного отделения генерал-майор К. Глобачёв не без основания называл эти организации «легальной возможностью вести разрушительную работу для расшатывания государственных устоев и обрабатывать через своих агентов общество и армию в нужном политическом направлении». Как показало время, не ошибся.

На практике комитеты демонстрировали весьма невысокие результаты, точнее, просто не справлялись с взятыми на себя обязательствами. В середине ноября 1915 года начальник Главного артиллерийского управления (ГАУ) свидетельствовал: «Армия не получила ни одного снаряда от разросшихся комитетов». Хотя «Военно-промышленным комитетом» («ВПК») было «мобилизовано» около 1300 предприятий средней и мелкой промышленности, за всю войну они выполнили лишь половину полученных заказов, что составило два-три процента от общей стоимости контрактов военного времени. Ещё более плачевными были результаты «земгорцев». Даже весьма скромные заказы правительства на поставку в армию кирок, проволоки, полевых кухонь и других предметов тылового обеспечения оказались им не под силу. Вместе с тем фискальные органы выявили в деятельности комиссий и комитетов много злоупотреблений и финансовых нарушений. Поэтому правительство начало сокращать содержание этих проектов, что, естественно, вызвало бурю возмущения в стане комитетчиков и стоявших за ними крупных промышленников.

Председатель центрального «ВПК» и один из лидеров думской оппозиции А. Гучков, например, стал автором нашумевшего письма, в котором вскрывались «факты», как правительство тормозит работу отечественных производителей боеприпасов, отказываясь премировать заводы, перевыполняющие план. Однако председатель правительства Б. Штюрмер легко отвел обвинения. В своём докладе Николаю II он писал: «Премировка справедлива, если завод, взявшийся поставить в июне 1000 снарядов и исправно их изготовивший, в июле выработал не только прежнюю 1000, но 1200 снарядов. Лишние 200 снарядов принадлежат премировке. Если же завод, взявшийся в июне поставлять 1000 снарядов, изготовил всего 200, то есть не исполнил контракт, а в июле выработал 210 снарядов, то эти последние не принадлежат премировке». В отличие от письма А. Гучкова этот документ не стал достоянием гласности.

Тактика Земгора была нехитрая: он плохо, с перебоями снабжал войска продуктами, недопоставлял снаряды – и при этом винил в этих недопоставках правительство – а затем «ударно» на отдельных участках фронта исправлял положение. При этом раздувался авторитет Земгора, лично Г. Львова, а авторитет правительства и царя падал. Что было на руку масонским революционерам.

В результате саботажа поставок снарядов на фронте потери достигали 200–300 тысяч человек в месяц. Одновременно владельцы частных оборонных заводов взвинтили цены на снаряды в два-три раза против казённых заводов. Например, на казённом заводе шрапнель стоила 15 руб., а частники требовали за неё 35 рублей. «Бизнесмены» имели на поставках 300 % чистой прибыли. Это был открытый грабёж государства: вместо того, чтобы пускать деньги на другие нужды, правительство вынуждено было покупать снаряды втридорога. Такая «патриотическая» политика «бизнесменов», поощряемая Земгором и другими «либералами», так же вызывала ненависть к царскому режиму, что было на руку революционерам.

В результате царское правительство было вынуждено, для покрытия военных расходов, запустить печатный станок. Началась инфляция.

А германская армия снабжалась хорошо. И пока русские солдаты, из-за нехватки патронов, отступали, немцы – наступали. Что вело к падению авторитета правительства, царя и росту влияния агитаторов-пораженцев.

Насколько начальник ГАУ А. Маниковский искренен в мемуарах, из которых видно его радение за снабжение армии артиллерией и снарядами? Он был близким сподвижником Керенского. В октябре 1917 года Керенский назначил «брата» Маниковского управляющим Военным министерством (в 1918‐м А. Маниковский стал начальником Академии Красной Армии).

До назначения военным министром, «брат» Маниковский был заместителем военного министра «брата» Верховского, который был другом «брата» Аписа.

Другие тоже не лучше. В Ставке Верховного главнокомандующего российской армии (далее Ставка) за своевременное обеспечение вооружением и боеприпасами соединений и частей фронта до августа 1915 года отвечал генерал-квартирмейстер Ю. Данилов. Его верноподданнические чувства тоже под большим сомнением. Когда Николай II принимал дела Верховного главнокомандующего в Ставке, Данилов был отстранён от должности и направлен на фронт. В дальнейшем он занял пост начальника штаба у командующего Северо-Западным фронтом генерала Н. Рузского – главного участника заговора. А генералквартирмейстером у Рузского был соратник В. Ленина Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич (брат Владимира, будущего управляющего делами СНК) – он отвечал за разведку и контрразведку против Германии. На этой должности он способствовал утечке информации врагу; с этой целью назначил в октябре 1914 года уволенного жандармского полковника и старого немецкого шпиона С. Мясоедова в контрразведку, а в январе 1915 года туде же назначил Б. М. Шапошникова, будущего советского маршала.

А в штабе 1‐й армии Северо-Западного фронта служил начальником оперативного управления однокашник БончБруевича по Академии Генштаба Сергей Сергеевич Каменев, будущий видный деятель Рабоче-Крестьянской Красной Армии (РККА). Он был протеже военного министра В. Сухомлинова, австрийского шпиона – куратором его в Эвиденцбюро («Осведомительное бюро» – австрийская разведка) был Альтшиллер. (Николай II доверял Сухомлинову и, благодаря этому секретные бумаги «со стола» царя попадали прямиком в Эвиденцбюро). Именно он ввёл в Ставку Главкома Н. Данилова и Н. Янушкевича. Эти три человека (Сухомлинов, Данилов и Янушкевич) добились отстранения победоносного командира в Восточной Пруссии П. Реннекампфа, благодаря чего русская армия потерпела ряд поражений. (См. переписку по этому вопросу: Сухомлинов – Янушкевичу между 7 и 15 октября 1914 г.: «…надо скорее избавиться… от… Р[еннекамфа]»; Янушкевич – Сухомлинову между 10 и 13 ноября «Г. Р… ликвидируем… Надеюсь, что Н.В. Р[узский] не будет отстаивать Р[еннекамфа].)

Но решающую роль в отстранении генерала от командования сыграл друг Н. Руззского квартирмейстер М. БончБруевич. Он также добился, чтобы командующего 10‐й армией генерал В. Флуга, который захватывал районы Пруссии один за другим, отозвали в штаб фронта, а затем уволили; Рузский заменил его генералом Сиверсом, который потерпел ряд поражений и был отстранён как «русский немец» (после Октябрьской революции Сиверс преподавал в «Интернациональной школе» в Москве, а в 1931 г. по «Семёновскому делу» был расстрелян). Однако эти их вредительские действия не помогли немцам – они терпели поражения и уже с лета 1915 года стали думать о сепаратном мире.

Итак, шпион Сухомлинов продвинул «своих» – Н. Янушкевича, Н. Данилова, С. Каменева, М. Бонч-Бруевича, а тот назначил в разведку шпиона С. Мясоедова, в задачу которого входило объезжать укрепрайоны. [С. Мясоедов был расстрелян в 1915 г., а в мае 1916‐го В. Сухомлинова приговорили к большому сроку, но после вмешательства царя (Сухомлинов был его преподавателем и царь его хорошо знал) наказание ему заменили домашним арестом. Созданная Временным правительством комиссия под руководством сенатора В. Носовича признала его виновным в измене и приговорила к бессрочной каторге. Его заключили в Петропавловскую крепость, но 1 мая 1918 г. он был помилован постановлением Петросовета и выехал в Берлин.] [162]162
  Фляйшхауэр, Е. Русская революция. Ленин и Людендорф 1905–1917. – М.: РОССПЭН, 2020. – С. 181, 184, 185, 193, 220, 223–234, 668, 691.


[Закрыть] Некоторые из них входили в «Военную ложу» – Рузский, Данилов. Случайность ли, что в ночь со 2 на 3 марта 1917 года Рузский и Данилов вошли в вагон царского поезда и стали требовать от Николая II отречения?

Кстати, после Октября генерал Н. Данилов служил у большевиков, возглавляя группу военных экспертов при советской делегации на переговорах в Брест-Литовске. Потом уехал на Украину, оказался у «белых». В итоге выплыл в Париже, где засел за мемуары, в которых пытался преподнести свою деятельность в Ставке в выгодном свете.

Третья, не менее важная персона – генерал В. Кисляков, отвечавший в Ставке за службу военных сообщений и перевозок. Жандармский генерал А. Спиридович, начальник Императорской дворцовой охраны, открыто называл его изменником. Кисляков – прямой участник генеральского заговора. Он имел большое влияние на начальника штаба Ставки генерала М. Алексеева. Когда последний намерился подчинить железные дороги себе, что ужесточило бы порядок доставки воинских грузов на фронт, Кисляков добился у Алексеева аудиенции и тот переменил своё решение.

Или вот ещё один заговорщик – главнокомандующий армиями Северного фронта генерал-аншеф В. А. Черемисов. Ещё в сентябре 1917 года Черемисов увёл подальше от Петрограда единственную опору Временного правительства – Конный корпус генерала П. Краснова. Черемисов растащил сотни и батареи корпуса по разным городам и селениям от Витебска и Ревеля до Новгорода и Старой Руссы. Корпус как боевая единица перестал существовать (генерал Краснов позднее писал, что это было «планомерной подготовкой к 25 октября»).

К войне готовились все крупные европейские страны. Немцы уповали на блицкриг и мощь артиллерии. Австрийцы надеялись на немцев. Французы – на наступательный порыв и высокий дух своих солдат. Англичане – на удалённое островное положение и колонии. Русское же командование, как всегда, уповало на Бога, свои необозримые пространства, колоссальные мобилизационные ресурсы и… заграницу. Именно там военный министр генерал-адъютант В. Сухомлинов разместил львиную долю заказов для армии. Почему там? Ведь вопреки мифу о технической и экономической отсталости России, отечественная промышленность на протяжении предвоенных лет находилась на подъёме, бурно развивалась и была в состоянии наладить необходимый выпуск боеприпасов, винтовок, орудий. Но нельзя исключать и подкуп неравнодушного к деньгам министра и его генералов. В итоге финансы, щедро выделяемые правительством, рекой текли за рубеж. Только в США Россия разместила заказов на 1 287 000 000 тогдашних долларов.

Однако от Запада далеко не сразу удалось добиться поставок продукции требуемого качества и в необходимом количестве. Профессор Михайловской артиллерийской академии А. Сапожников, находившийся в составе группы русских специалистов-приёмщиков в США, отмечал странное упорство американских заводчиков, не желавших следовать указаниям и запускать в срок производственные линии, необходимые для изготовления военной продукции. Несмотря на бешеную рекламу своих «уникальных возможностей», заокеанские промышленники не справились даже со своевременной поставкой винтовок. В США было заказано: 300 тыс. винтовок – фирме «Винчестер»; 1,5 млн – «Ремингтон»; 1,8 млн – «Вестингауз». Вовремя и с должным качеством выполнила поставку только первая компания, остальные сорвали контракт, изготовив в указанные сроки всего 10 процентов от заказанного объема изделий. Правда о развитой военной индустрии США состоит в том, что родилась она за океаном во многом благодаря именно русским специалистам (только в штате Коннектикут работали около 2000 человек) и русскому золоту, а до этого пребывала в зачаточном состоянии.

Троцкий и деньги «на революцию»

В 1916 году Л. Троцкий был выслан из Франции за участие в Циммервальдской конференции большевиков. Он уехал в Испанию, но был там арестован и «помещён в камеру первого класса за полторы песеты в день» [163]163
  Саттон, Э. Уолл-стрит и большевистская революция. – М.: Русская идея, 1998. – С. 14.


[Закрыть]. Затем он выехал в Соединенные Штаты Америки, в Нью-Йорк.

Как Троцкий жил в США? В «Моей жизни» он писал, что его единственной профессией в Нью-Йорке была профессия революционера, а также он писал статьи в газеты. Никаких подробностей жизни Троцкий не приводит. Но в его квартире были редкие для того времени вещи – холодильник, горячая вода и телефон, а ездил он в автомобиле с шофёром. При этом он пишет, что получал «за статьи» только по 310 долларов в месяц. И что распределял эти деньги между пятью членами семьи. Но! Троцкий заплатил за переезд семьи из Европы, внёс плату за большую квартиру в Нью-Йорке за три месяца вперёд. Из своего заработка в 310 долларов он отложил 10 000 долларов, которые у него конфисковали канадские власти в апреле 1917 года в Галифаксе.

Троцкий жил в поместье, принадлежащем компании Standard Oil. Её владелец Д. Рокфеллер попросил президента В. Вильсона сделать для Троцкого паспорт. «На дорогу» Рокфеллер дал Троцкому 10 000 долларов [164]164
  Хаггер, Н. Синдикат. – М.: Столица-принт, 2008. – С. 642.


[Закрыть].

Троцкому давали деньги «на революцию» банкиры миллиардеры Джон Дэвисон Рокфеллер, Яков Шифф и его тесть Феликс Варбург (женат на Фриде Шифф). Но ясно, что без санкций правлений своих банков и президента США они по своей инициативе не могли субсидировать «профессиональных революционеров».

Период жизни Л. Троцкого в США – один из самых таинственных. Он провёл в США чуть больше двух месяцев, однако этот краткий период имел исключительное значение и для него лично, и для русской революции.

Профессор истории Университета штата Айдахо Ричард Спенс – специалист по истории русского революционного движения. Он изучил все источники, способные пролить свет на американскую жизнь Троцкого, и пришёл к выводу, что один из двух вождей октябрьского переворота непосредственно перед возвращением в революционную Россию оказался в центре пересекающихся интересов разведок воюющих в Европе стран, американского финансового капитала и отдельных авантюристов. В интервью ежемесячнику «Совершенно секретно» он обстоятельно ответил на некоторые вопросы (см. ниже).

Совершенно секретно [ «CC»]. Интересно, что Троцкий в книге «Моя жизнь» очень бегло рассказывает о своём пребывании в Америке. А ведь именно из США он отправился в Россию, чтобы возглавить революцию, именно отсюда он вывез ценный политический багаж.

Р. Спенс. Совершенно верно: его пребывание здесь имело критически важное значение для дальнейшего. Я думаю, именно в эти два месяца он заручился личной, финансовой и до некоторой степени политической поддержкой, которая должна была сыграть огромную роль по его возвращении в Россию.

«CC». На какие средства жил и передвигался Троцкий? В одном из писем того периода (Моисею Урицкому из Кадиса в Копенгаген) он жалуется на безденежье. Тем не менее, он не голодает и билеты на трансатлантический лайнер для него не проблема…

Р. Спенс. Незадолго до того, как отправиться в Соединённые Штаты из Испании, Троцкий писал, что у него в кармане около 40 песет. А на какие средства он жил в Испании? Он, конечно, не вёл роскошный образ жизни, но всё-таки жил вполне комфортабельно, нанимал дом, кормил семью – то есть какие-то средства у него имелись, и при этом не видно никакой финансовой поддержки и источников дохода. Возникает и другой вопрос: кто купил билеты из Барселоны в НьюЙорк, коль скоро у Троцкого не было денег? Между прочим, билеты первого класса, и не только Троцкому, но и всей его семье – жене и двоим детям.

Далее. Он прибывает в Нью-Йорк и в иммиграционной декларации указывает, что у него при себе 500 долларов – это гораздо больше, чем сегодняшние 500 долларов, раз в 20. Он селится в одном из самых дорогих отелей города, Astor на Таймс-сквер. Опять-таки – кто забронировал для него эти комнаты? Таким образом, с того момента, когда он был выслан из Франции в Испанию, до прибытия в Нью-Йорк кто-то оказывал ему существенную финансовую помощь. Он сам не платил ни за что.

«CC». Ну и кто это был?

Р. Спенс. Одним из тех, с кем он, как представляется, имел контакты в Испании, был русский эмигрант по имени Эрнст Барк. Интересно, что он был родственником Петра Барка, бывшего министра финансов царского правительства. Существует донесение французской разведки из Барселоны, которая присматривала за Троцким, о том, что именно Барк снабжал его деньгами. Действовал ли Барк по собственной инициативе или выступал в качестве посредника? Не похоже, чтобы он располагал крупными собственными средствами. Другое имя, которое часто всплывает рядом с именем Троцкого в период его пребывания в Америке, – Джекоб Шифф, американский банкир с немецко-еврейскими корнями. Этого человека окружает самая разнообразная мифология. Шифф в то время возглавлял один из самых крупных инвестиционных банков Соединённых Штатов, второй по величине после J. P. Morgan & Co – он назывался Kuhn, Loeb & Co. Банк существовал вплоть до 1977 года, когда произошло его слияние с банком «Братья Леман».

Темпераментный политэмигрант просто не мог не заинтересовать резидента британской разведки в Нью-Йорке сэра Уильяма Вайзмана, который очень интересовался русскими политэмигрантами и имел среди них свою агентуру. Вайзман придумал план пропагандистской кампании, целью которой было не дать России выйти из войны.

Вайзман приехал в Нью-Йорк в конце 1915 году, чтобы открыть там бюро «Сикрет Интеллидженс Сервис». Вайзман и его окружение видели, что положение в России после краха царского режима весьма неустойчиво. В течение весны 1917 года Вайзман разработал целый план информационной кампании в России с тем, чтобы, как он выражался, «управлять бурей».

«CC». Но почему именно Вайзман занимался Россией?

Р. Спенс. Он был убеждён, что из этой пропагандистской кампании не должны торчать британские уши. Дело в том, что в России в то время росли антибританские и антисоюзнические настроения, раздавались правомерные вопросы – за что, собственно, воюет страна, почему ей надо проливать кровь и нести расходы ради англичан и французов. И потому Вайзман отдавал себе отчёт в том, что любая пропаганда, исходящая из британских источников, будет обесценена. А Америка в тот момент не имела такого негативного имиджа. Америка оставалась нейтральной, воспринималась широкой публикой в России как дружественная страна, и по этой причине пропаганда, исходящая из Америки, воспринималась бы в России доброжелательно и была бы куда эффективнее британской. Идея Вайзмана заключалась в том, чтобы сконцентрировать эту кампанию по оказанию влияния на общественное мнение России в Нью-Йорке. На эти цели Вайзман получил от британского правительства 75 тысяч долларов, а другие 75 тысяч он добыл в Америке. И одним из американских спонсоров этого плана был не кто иной, как Джекоб Шифф. Важной составной частью этого плана, помимо изготовления литературы, было направление агентов влияния из НьюЙорка в Россию. Вайзман понял, что Россия в целом охвачена радикальными настроениями. Было бы бессмысленно, скажем, славить прежний режим или возлагать большие надежды на какие-либо правоцентристские круги. Силами, которые пользовались безраздельным влиянием в России, были леворадикальные силы: большевики, меньшевики, эсеры – вот кто имел влияние, кому верили массы. План Вайзмана состоял в том, чтобы найти среди членов многочисленной общины русских политэмигрантов подходящих агентов влияния, людей, которые пользуются доверием в России, и послать их туда. Вот в чём причина такого интереса Вайзмана к Троцкому.

Однако развернуться в Америке по-настоящему Троцкий не успел – в России грянула революция. 15 марта по новому стилю император Николай II отрёкся от престола. Власть перешла к Временному правительству. В тот же день в редакции «Нового мира» Троцкий дал интервью корреспондентам «Нью-Йорк Таймс», обратившимся к нему как к самому авторитетному эксперту. Троцкий сказал им, что революция только начинается. Заметка в «Нью-Йорк Таймс» дополняет этот комментарий важным заявлением: «Г-н Троцкий сказал, что причиной революции стало возмущение народных масс, уставших от войны, и что подлинной целью революционеров было стремление положить конец войне не только в России, но и во всей Европе. Он отрицал, что восстание было результатом немецкого заговора. Революционеры, даже если бы это было им выгодно, не станут заключать сепаратный мир с Германией. Они не желают Германии победы, заключил он, однако они устали от войны и её лишений и желали бы прекратить войну».

«CC». Значит, это интервью сыграло решающую роль?

Р. Спенс. Для Вайзмана – да. Троцкий идеально подходил для плана Вайзмана: он пользовался влиянием среди русских левых, он публично возражал против сепаратного мира. Вайзман был бы дураком, если бы пренебрёг им, а Вайзман дураком не был.

18 марта Временное правительство объявило всеобщую амнистию. Политэмигранты получили возможность вернуться в Россию. Троцкий стал собираться немедленно. Первым долгом ему надлежало получить паспорт в российском консульстве. «25 марта, – рассказывает он сам, – я явился в нью-йоркское генеральное консульство, откуда был уже к тому времени удалён портрет Николая II, но где ещё царила густая атмосфера старого русского участка. После неизбежных проволочек и препирательств генеральный консул распорядился выдать мне документы, пригодные для проезда в Россию».

Суть этих препирательств, по свидетельству одного из тогдашних знакомых Троцкого, заключалась в том, что Троцкий наотрез отказался получать паспорт с царским двуглавым орлом на обложке. В конце концов, ему была выдана просто бумага, удостоверяющая его право на въезд в Россию. Затем он отправился в британское консульство.

«CC». Зачем? Ведь он не собирался в Англию?

Р. Спенс. Виза эта требовалась ему по условиям военного времени. Из-за блокады британцы досматривали пассажиров, следующих из Европы и в Европу, даже если они следовали из одной нейтральной страны в другую, для чего все суда бросали якорь в одном из канадских портов, который управлялся британской военно-морской администрацией. Если бы британские власти не захотели пустить Троцкого в Россию, им достаточно было просто отказать ему в визе. И Троцкий понимал это. Без британской визы попасть в Россию ему было бы чрезвычайно сложно. Даже если бы он решил добираться в Петроград через Сибирь, ему пришлось бы плыть через Ванкувер, другой канадский порт под британским контролем. Они могли чинить ему препятствия и на этом маршруте и уж точно были способны замедлить его возвращение.

Троцкий продолжает: «В великобританском консульстве в Нью-Йорке, где я заполнил вопросные бланки, мне было заявлено, что со стороны английских властей не будет никаких препятствий к моему проезду». А ведь ещё совсем недавно британские власти не давали Троцкому даже транзитной визы, необходимой для проезда в воюющей Европе из Франции в Нидерланды или одну из скандинавских стран.

[Ричард Спенс считает, что Троцкому посодействовал Уильям Вайзман, курировавший визовый отдел консульства.]

«CC». А как же история Саттона об американском паспорте? Он пишет об этом чёрным по белому без тени сомнения: будто бы паспорт гражданина США был выдан Троцкому по личному указанию президента Вильсона. Как будто даже ссылается на документы канадской иммиграционной службы.

Р. Спенс. Я изучил этот вопрос очень тщательно и не нашёл этому абсолютно никаких доказательств – ни документальных, ни свидетельств из надёжных источников. Никто решительно не видел его с американским паспортом. Да в нём и не было никакой необходимости. У Троцкого на руках были все необходимые для возвращения бумаги – как из русского консульства, так и, что ещё важнее, из британского консульства в Нью-Йорке. Ему просто не нужен был американский паспорт. Он, конечно, мог его иметь на случай каких-то неожиданностей. Но мне кажется, что этот паспорт, выданный Вудро Вильсоном Троцкому, – ч ья-то фантазия.

27 марта Троцкий с семьёй и группой соратников взошёл в нью-йоркской гавани на борт трансатлантического лайнера «Кристианиафиорд», взявшего курс на норвежский порт Берген. Впрочем, не взошёл: как свидетельствует очевидец, его внесли на своих плечах почитатели, а он, «лучезарно улыбаясь, послал своим товарищам прощальный привет».

[На том же судне в Россию отправились два человека, присутствие которых рядом с Троцким профессор Спенс считает не случайным.]

Р. Спенс. Я поначалу не придал значения этому факту среди множества других деталей и только недавно понял, что он заслуживает большего внимания. На борту «Кристианиафиорд» в числе пассажиров-американцев находились два довольно заметных лица. Один из них – Джозеф Линкольн Стеффенс, радикальный публицист и впоследствии коммунист. Стеффенс ехал в Россию вместе с видным американским бизнесменом, у которого был долгий опыт работы с Россией и множество личных связей там. Его звали Чарльз Ричард Крейн. Когда изучаешь российские события 1917–1918‐го годов с точки зрения американских интересов, имя Крейна всплывает довольно часто. У Крейна были собственные деловые и личные интересы в России. Он часто туда ездил, хорошо знал страну. Он не занимал никакой государственной должности – ни тогда, ни позже. С другой стороны, у него было много друзей в Вашингтоне, а его сын Ричард Крейн был помощником государственного секретаря США Роберта Лансинга. Таким образом, Чарльз Крейн – состоятельный американец с деловыми интересами в России и с очень серьёзными связями в администрации Вудро Вильсона. Целый ряд авторов утверждает, что в 1917–1918‐м годах Крейн действовал как неофициальный личный представитель президента Вильсона. Вильсон был большой энтузиаст такого рода дипломатии. Он постоянно посылал людей в качестве своих личных эмиссаров в Мексику, в Россию – повсюду. Он, похоже, питал предубеждение против традиционной дипломатии, и это создавало много путаницы: было непонятно, кто на самом деле говорит от имени президента и администрации.

Тот факт, что Крейн и Стеффенс оказались на одном пароходе с Троцким, выглядит простым совпадением. Но в ходе своих исследований я не раз убеждался: к совпадениям надо относиться очень внимательно. Да, вполне возможно, что это совпадение. Но ровно с такой же долей вероятности можно утверждать, что это отнюдь не совпадение. Если иметь в виду присутствие на судне Крейна, в фантазии об американском паспорте появляется элемент реализма. Если Крейн оказался там не случайно, то в качестве человека, формально не связанного с правительством, но обладающего большими связями, он исполнял функцию наблюдателя или покровителя и, возможно, облегчить ему путешествие, если потребуется[165]165
  См.: Абаринов, Владимир. Американская одиссея Троцкого. – Совершенно секретно. – 2011. – № 5.


[Закрыть].

[В скобках скажу несколько слов о Чарльзе Крейне. Он – владелец компаний Westinghouse, Metropolian, Vickers», именно он покровительствовал Троцкому во время пребывания того в Нью-Йорке и, в том числе и на его деньги, Троцкий и его сторонник смогли в марте вернуться в Россию.

Именно при участии Крейна происходила координация действий групп американских, канадских, английских и норвежских промышленников с представителями спецслужб Англии и США, действующих под эгидой англо-американской торговой миссии – т. н. «Миссии Красного Креста», в которую входили одни банкиры (о ней ниже).

Наряду с другими банкирами, Крейн был причастен и к развязыванию в России гражданской войны. Цель этой бойни заключалась в том, чтобы окончательно уничтожить российскую государственность и вызвать настоящий геноцид русского народа. Этому должен был сопутствовать тотальный грабёж и разделение территории Российской империи. Всё это привело к исполнению главной цели мировой закулисы – уничтожению России как опасного геополитического конкурента и получению контроля над её природными и материальными ресурсами.

Весной-летом 1918 года организуется так называемый «мятеж» Чехословацкого корпуса. Чехословацкий корпус был сформирован из чешских и словацких военнослужащих Австро-Венгерской армии, попавших в русский плен во время Первой мировой войны. Мятеж чехословаков активно поддерживался в том числе и администрацией президента США В. Вильсона, а главным вдохновителем этой поддержки был Чарльз Крейн. Крейн убедил председателя Чешского национального комитета масона Т. Масарика, ратовавшего за независимость Чехословакии от Австро-Венгерской империи, поддержать мятеж Чехословацкого корпуса и формально его возглавить, в качестве «президента» независимой Чехии (при этом сам Масарик не покидал Парижа). В 1918 году Масарик получил у банкиров Уолл-стрит заём на 10 млн долларов. Впоследствии Масарик станет первым президентом Чехословакии и породнится с Крейном, женившись на его сестре.]

Коротко о Якове (Джекобе) Шиффе. В молодости он жил во Франкфурте по соседству с Ротшильдами. После эмиграции в Америку Ротшильды поставили его во главе своего банка «Кун, Леб и Ко». В 1901 году, организовав панику на бирже, банк скупил акции железнодорожных компаний (20 тыс. км пути). Он так же купил главную американскую телефонную компанию.

Шифф в 1913 году стал главным инициатором разрыва русско-американского торгового договора [166]166
  Виноградов, А. Тайные битвы XX столетия. – М.: Олма-пресс, 1999. – С. 22.


[Закрыть]. Перед смертью (1920 г.) Шифф скажет: «Я немало способствовал русской революции»; он затратил «на революцию» около 20 миллионов долларов [167]167
  Саттон, Э. Уолл-стрит и большевистская революция. – М.: Русская идея, 1998. – С. 321.


[Закрыть].

В финансировании большевиков принимали участие и другие банкиры: С. Гугенхайм, Хенеауэр, У. Ашберг с его «Новым Банком» (Nya banken) из Стокгольма. «Болгарский» революционер Христиан Раковский говорил, что он принимал участие в передаче денег, и, пока не приехал из Америки Троцкий, он был единственным человеком, который выступал посредником между банкирами и революционерами. Раковский «говорил на допросе» [168]168
  Ландовский, И. Красная симфония: откровения троцкиста Раковского. – М.: Вестник, 1996. – С. 48.


[Закрыть]: «Знаете ли вы, кто финансировал Октябрьскую революцию? Её финансировали “они”, в частности через тех же самых банкиров, которые финансировали Японию и революцию 1905 года, а именно через Якова Шиффа и братьев Варбургов; это значит, через великое банковское созвездие Ротшильдов, через один из пяти банков – членов Федерального Резерва – через банк “Кун, Леб и Ко”; здесь же принимали участие и другие европейские банкиры, как Гугенхайм, Хенеауер, Брайтунг, Ашберг и “Ниа Банкен” – это из Стокгольма. Я “случайно” там был, в Стокгольме, и принимал участие в перемещении фондов. Пока не прибыл Троцкий, я был единственным человеком, который выступал посредником с революционной стороны. Но, наконец, прибыл Троцкий; я должен подчеркнуть, что союзники изгнали его из Франции за то, что он был пораженцем. И те же самые союзники освободили его, чтобы он был пораженцем в союзной России – другая “случайность”. Кто же добился этого? Те самые, которые добились, чтобы Ленин проехал через Германию. Да, “им” удалось перетащить Троцкого (У него был американский паспорт, т. е. он был гражданином США – А.С.) – пораженца из канадского лагеря в Англию и доставить его в Россию, дав ему возможность свободно пройти через все контроли союзников; другой из “них” – Вальтер Ратенау – добивается проезда Ленина через враждебную Германию. Со времени своего приезда в Петроград Троцкий был открыто принят Лениным. Как вы знаете достаточно хорошо, в промежутке между двумя революциями между ними имелись глубокие разногласия. Всё забывается и Троцкий оказывается мастером своего дела в деле триумфа революции. Троцкий доставлял деньги и способствовал получению колоссальной интернациональной помощи: доказательством этого служит запломбированный вагон».