Текст книги "Аддикт. Кризалис"

Борис с недовольным лицом закинул бланки на клавиатуру и встал.

Леонид расстелил карту и принялся делать пометки. Катенька, встрепенувшись, подошла ближе. Лиля предпочла посматривать за действом издалека.

– В общем, я выяснил: наш Аварит точно фотограф, – пояснил Леонид. – Наталья подрабатывала фотомоделью. За два дня до того, как ее вычислили, у нее было несколько встреч. Я попросил знакомых из аналитического в центре собрать данные. Спасибо социальным сетям – это не заняло и часа. Они вышлют мне всю информацию о подозреваемых фотографах и на всякий случай о сотрудниках двух фотостудий, где была Наталья. Также попросил поднять похожие случаи в других отделах. Оказалось, всего три за месяц и все на «Севере». Их всех классифицировали как жертв неизвестного аддикта класса G. Но думаю, если копнуть, то будет больше. И если мы с вами…

Леонид возбужденно тараторил, а его новоиспеченные коллеги с удивлением следили, как молодой человек расставлял отметки на карте. Если когда-то Седов напоминал Лиле суровую служебную овчарку, то теперь он выглядел как пес, которого наконец спустили с поводка. Глаза спеца азартно блестели, он активно жестикулировал, а некоторые детали явно осознавал по ходу монолога, пока расчерчивал карту.

Лиля поджала губы, борясь с улыбкой.

– …Таким образом, остаются два варианта…

– Леонид, мы вам тут своей работой наблюдать за нами не мешаем? – уточнил Серебров.

Седов, не поняв сарказма, помотал головой.

– Все в порядке. Я в любом случае должен был разобраться, а раз опасности нет, то почему не ускорить процесс? – под конец фразы до Леонида, похоже, начало доходить, что его помощи никто и не просил.

– И что вы узнали? – попыталась разрядить обстановку Лиля и тут же почувствовала на себе холодный взгляд Сереброва. Леонид облегченно выдохнул.

– Так вот, подозреваемых двое. Как и мест. Вот эти две фотостудии на севере, – Леонид ткнул на карту. – Это вне зоны ответственности Южного отдела…

– Придется отдать? – разочарованно уточнила Катенька.

– Совсем не обязательно. Дело передали сюда, переоформлять будут долго. Не вижу смысла.

Лиля готова была поклясться, что увидела тень улыбки и хитрый прищур Леонида. Будто он решил подыграть «подопечным».

– Аварита выслеживать сложно. Он насыщается разом, и до рецидива его не отличишь от обычного человека.

– Раз их двое, то установим наблюдение, обычно Аварита хватает на пять-шесть дней… – начал Борис, но Леонид покачал головой.

– Проще спровоцировать.

– Что? – Свиридова в первый раз с интересом посмотрела на спеца. Лиля тоже. Неужели он всерьез предлагал что-то подобное?

– Ловля на живца – прекрасный метод, – глаза спеца сверкнули. – Повторим ситуацию с Натальей. Свиридова и Цветкова выйдут на контакт, спровоцируют, а мы при первых признаках аддикции излечим…

Он еще недоговорил, как Серебров и Свиридова одновременно выдали:

– Отвратная идея.

– Неплохая идея.

Леонид растерянно смотрел на охотников:

– Это стандартная процедура, здесь нет ничего выходящего за рамки.

– Для спецотдела, может, но в нашей ситуации это… неразумно, – процедил Серебров. – Не надо экспериментировать с Цветковой.

Лиля посмотрела на Бориса, не зная, как реагировать: напарник искренне защищал девушку. Одно «но»: Лиля думала так же, как Катя. Правда, предпочла не говорить этого вслух.

Борис смерил Свиридову суровым взглядом:

– Если Екатерина желает участвовать в подобном мероприятии, особенно под контролем сотрудника спецотдела, не вижу причин препятствовать. Цветковой же не стоит вот так подставляться под аддикта.

На последней фразе Борис сделал особенный акцент, явно обращаясь напрямую к Лиле.

– Но это затянет дело, – запротестовал Седов. – К тому же Лилия Витальевна так ничего и не сказала.

Леонид сложил руки на груди и посмотрел на Цветкову. Борис отрицательно покачал головой.

– Лилия Витальевна… – внезапно начал Седов, очень мягко, спокойно. – С вашей помощью мы сможем закрыть дело за один вечер. И невинные люди не пострадают. Вы уже показали себя хорошим сотрудником, и я вам полностью доверяю. Лиля виновато покосилась на напарника, а затем подняла взгляд на Леонида.

IV

2 сентября 2017

Москва

– Валер?

Мужчина нервно дернул плечом. Он терпеть не мог, когда его отвлекали от размышлений. Подняв голову, Константин уставился на коллегу.

Иван Зорин работал в спецотделе, пожалуй, дольше всех остальных охотников. Мужчина выглядел старше своего возраста – уставший, худой, с лицом, испещренным морщинами.

Охотник с плохо скрываемым интересом посматривал на рабочий стол, заваленный дневниками, заметками и записями Артура Нойманна, которые привезли из Санкт-Петербурга. Рядом – документы, оставшиеся после пожара в архиве. Материалы «фальшивого» Артура.

Зорин отвел взгляд и, поправляя шарф, хрипло сказал:

– Уже за полночь. Не стоит вам так засиживаться. Это никому не пойдет на пользу.

Валер никогда не считал себя параноиком, но внимание показалось ему неуместным. Коллега словно раздумывал что-то сказать, но не решался.

Впрочем, долго думать тут не надо – Зорин работал вместе с Седовым.

После того как Валеру пришлось уйти из спецотдела, он не оставил попыток докопаться до правды. Охотник твердо верил в свою версию и был достаточно упертым, чтобы продолжить поиски. И бывшие коллеги не отказывали в помощи.

Леонид Седов не уступал Валеру ни в целеустремленности, ни в самоуверенности.

Мог ли Леонид попросить коллегу разузнать о ходе расследования? Почему нет?

Валер прищурился, прикидывая, что могло попасть в поле зрения, а затем небрежно кинул лист с неразборчивыми заметками поверх открытого дневника.

– Увлекся малость. Но вы правы, Иван Андреевич.

– Есть прогресс? – полюбопытствовал Зорин.

Это уже становилось забавным.

Специалист-охотник мог вытягивать информацию тоньше.

– Не думаю, – отрезал Валер, убирая материалы со стола.

Зорин продолжал мяться на пороге:

– Я здесь прикинул…

Мужчина резко замолчал и после паузы продолжал уже медленнее, растягивая гласные, будто каждое слово давалось ему с трудом.

– Мне кажется… исходя из того, что я узнал об этих тварях за годы работы, что они ждут момента. Например, когда город будет «нестабильным». Осень. Перепады температур. Когда соберутся толпы народа. Фестивали. Праздники.

– День города? – Валер нахмурился.

Зорин что-то узнал? Но почему говорил загадками?

Валер поспешно обернулся, пытаясь понять по выражению лица собеседника, насколько серьезно тот говорит.

– Это он рассказал?

Зорин покачал головой.

– Он… Оно, вернее, молчит. Там все глухо. Еще немного – и парень сможет только брызгать слюной в гневе и издавать нечленораздельные звуки. Уже даже успокоение на него слабо действует. Расплата за огромную силу и «вечную жизнь». Похоже, единственная заслуга Виктора Стельницкого – то, что он смог пережить обращение и…

– Тогда откуда про День города? – перебил его Валер.

– Просто подумалось. Если бы я хотел что-то сделать, то дождался бы периода, когда охотникам сложнее всего. День города. Новый год. Что-то такое. Думаю, и Константин Киреев не просто так обратился на Хеллоуин.

Валер испытующе смотрел на коллегу, но тот лишь поправил пальто и, попрощавшись, пошел в сторону выхода. Его шаги гулко звучали в пустом коридоре.

Неужели он и вправду решился помочь Леониду и пытался таким образом выведать информацию?

Насколько Валер знал, семьи у Зорина не было. Вернее, больше не было. Мог он проникнуться отцовскими чувствами к молодому талантливому парню?

Или узнал что-то от Леонида и, не выдавая его, хочет подсказать?

Охотник посмотрел на календарь – День города уже в ближайшее воскресенье.

А может… это действительно просто рассуждения?

В конце концов Валер тоже допускал мысль, что существа, однажды устроившие массовую резню, – а в том, что за нападениями стояли последователи НДЕ, никто не сомневался, – вполне могут повторить атаку, но в более крупных масштабах. Десятое сентября действительно удобная дата. Толпы людей в центре.

Да и слишком долго ревенанты не давали о себе знать.

Слишком давно не покидало охотников чувство надвигающейся беды.

– Может, это ничего не значит… – пробурчал себе под нос охотник.

Волей случая охотник, который едва не окончил службу со справкой о нервном срыве в вечном звании патрульного, теперь оказался «на коне». Но как использовать преимущество, Валер пока не представлял.

Достав из кармана крохотный ключ, мужчина открыл ящик под столешницей и достал блокнот в черном переплете.

Записи, заметки, воспоминания, копии карт – все, что Валер успел собрать за последние два месяца. На первом развороте фотография его друга – Кости Киреева, правда, в облике Артура Нойманна.

Бывшего друга… – в который раз поправлял сам себя охотник.

Пять лет назад в руки Валера попала папка с похожим содержанием, но на другого человека – Ирму Дэй. Охотник не должен был играть какой-то важной роли в том расследовании, скорее был на подхвате, но…

Он до сих пор ярко помнил, как рассматривал снимок красивой девушки с длинными огненно-рыжими волосами. Спец из «Ока» сфотографировал девушку, когда она пила кофе на летней веранде ресторана.

Сложно поверить, что этому миловидному созданию со светлой кожей, усыпанной веснушками, на самом деле было за восемьдесят и она была хладнокровным убийцей. Первый ревенант, которого спец увидел в своей жизни. Но тогда Валер не испытывал сомнений. Был дан приказ: «схватить, при малейшей опасности – уничтожить», и этого было достаточно.

Но теперь… если бы Валер не увидел нападение собственными глазами, то не поверил, что ревенант, напавший на коллег в Южном отделе, был Костей Киреевым.

За время расследования охотник узнал многое и рассудил, что до поры до времени некоторые вещи разумнее припрятать. Седов уже поплатился за то, что бездумно дергал за все ниточки, которые ему услужливо предлагали враги. Валер не мог себе позволить такого. Им повезло однажды, но судьба больше не будет так щедра.

Враг знал об «Оке» все. «Око» знало о враге лишь то, что тот показал сам.

Рядом с фотографией Киреева были выписаны в столбик фамилии – Нойманн, Цветкова, со знаком вопроса: Серебров, Арзоян, Чонаев.

Какова была полная коллекция образов у ревенанта, Валер мог только гадать. Также он не знал, как именно работала новая сила Киреева.

Если верить тому немногому, что Валер смог раскопать, для копирования ауры ревенант должен был заставить жертву испытать сильнейшие эмоции. Яркие. Болезненные.

Страшно подумать, через что прошел Нойманн.

Его изуродованное тело, слегка присыпанное землей, нашли в лесу. Так нагло, так небрежно. Кирееву было наплевать.

Парня пытали. Бедолага не раз терял сознание, балансировал на грани жизни и смерти, прежде чем Киреев наконец смилостивился и перерезал ему когтями горло. Для ревенанта человеческая жизнь не имеет никакой цены, но и от бессмысленной жестокости они не получают удовольствия.

Если речь не идет о мести, как было с Серебровым, конечно.

Киреев мучил Нойманна специально. Значит, от этого зависело, как долго ревенант сможет использовать образы.

Аналитиком он притворялся около полугода, порядка десяти часов в день. Но это ничего не значило. Ревенант мог и подзаряжать ауру эмоциями. Той же Вики Арзоян – наивной милой девушки, искренне влюбившейся в коллегу.

Валер мог сравнить подобную подзарядку лишь с одним образцом, сохранившимся в «Оке», – отпечатком ауры Лизы Ильиной.

Лизе требовалась эмоциональная подпитка – это позволяло удерживать образ в кристалле. Поэтому и придумали упражнение с «последней охотой». Вернее, его полностью создала Арина Валерьевна, изучавшая кристалл Лизы в аналитическом. В какой-то момент охотники стали опасаться, что образ слабеет, а Арина Валерьевна обнаружила способ, как удержать Лизу.

Так и получилось эффектное упражнение для студентов, а фантом Лизы мог просуществовать лишний год.

Но Лиза была чем-то большим, чем просто скопированный образ. Киреев же просто создавал иллюзию. Так что нет гарантий, что его сила работает так же.

Валер тряхнул головой, поняв, что опять занялся работой, вместо того чтобы идти домой.

Мужчина быстро пробежался по записям. В огромном пазле не хватало одной детали: клочка бумаги с быстрым наброском. Последнее, что нарисовал при жизни Киреев. Опрометчиво оставленный в квартире друга скетч бесследно исчез. Впрочем, теперь охотник знал, где могла быть улика, и это напрягало больше всего. Вдруг именно из-за этой бумажки Екатерине Свиридовой удалось пережить встречу с самой смертоносной тварью на Земле?

Если это так, то это все меняет.

Одевшись, Валер спрятал блокнот во внутренний карман куртки, запер кабинет и медленно пошел по коридору к выходу.

Несмотря на то что рабочий день давно закончился, охотник все никак не мог отвлечься. Голова напоминала напичканный задачами компьютер, и мужчина не мог найти способ «перезагрузиться». Не было даже времени добраться до спортзала и измотаться настолько, чтобы сил хватило только доползти до кровати.

Впрочем, даже во сне мысли не оставляли…

Нужно отвлечься. Хоть как-то… но мысли вертелись вокруг одного…

Если задуматься… человек, которого он считал погибшим, сидел с ним за одним столом. Говорил, шутил… но ничем себя не выдал.

Валер знал Киреева всю свою жизнь, но не заметил обмана.

Это пугало.

– Константин Игоревич!

Валер остановился у лестницы и повернулся к секретарю.

– Вот, – молодой человек поспешил положить на стол листок формата А6.

– Это что?

– Как вы просили. Копия запроса на книги из библиотеки, оставленного «Ар», «Эм», «Ви» семнадцать ноль один и десять. Санкционировано «Ар», «Эм», «Ви», «Эс» пятнадцать ноль один.

– Даже так, – хмыкнул Валер.

Охотник, поблагодарив секретаря, забрал листок и, на ходу просматривая его, усмехнулся. Седов должен был присматривать за Цветковой и Серебровым. Могла ли каким-то образом в его поле зрения попасть Катерина? Валеру это не очень нравилось. Впрочем, как и одна из книг, что значилась в списке.

Ночной воздух казался непривычно чистым. В темно-синем небе виднелись звезды.

Охотник вышел из здания головного отдела, радуясь прохладному ветерку.

Начало лета выдалось холодным, но вот август… Он окутал город ленивым маревом, поднимавшимся от раскаленного асфальта, заставлявшим горожан думать лишь об отдыхе на природе или о стакане холодного чая.

Наконец в первых числах сентября жара спала. Охотник воспринял это как хороший знак. Несмотря на южные корни и перманентно загорелую кожу, Валер терпеть не мог жару – она расслабляла, расхолаживала настолько, что грядущий шторм можно было разглядеть, только когда гроза разразилась над головой.

И теперь, когда думается лучше всего, так отчаянно нужно не думать.

Прохаживаясь вдоль Садового кольца, охотник обратил внимание, что дороги пусты. Последние выходные, когда можно наблюдать подобное.

И День города маячит на горизонте.

Валер не заметил, как дошел до перекрестка. До метро оставалось всего несколько метров, но ноги понесли его по знакомой дороге – вдоль Старого Арбата.

Тихий, практически пустой, он сейчас напоминал ту, другую жизнь, что была до подписания Контракта. Забавно, Валера обучили запоминать детали настолько отчетливо и ярко, что воспоминания не давали уснуть, но жизнь до «Ока» подернулась дымкой, как сон. И в этом счастливом сне два закадычных друга бродили летними ночами по арбатским переулкам в компании гадкого портвейна, гитары и каких-то рисковых девчонок. Обычно такие походы заканчивались встречей рассвета на мосту, где ребята горланили песни. Киреев хорошо пел, собственно, так они и умудрялись подцепить подруг. Валеру же нравилось бренчать свои три аккорда не без лишней гордости, в основном из-за бурлящих в юной крови «трех топоров». – Мало кто остался в светлой памяти, – пробормотал мужчина, гася сигарету. – В трезвом уме да с твердой рукой, в строю…

Впрочем, это не имеет никакого значения.

Стоило спрятать руки в карманы куртки, как Валер тут же нащупал блокнот и в тот же миг снова мысленно вернулся к работе.

Тень охотника, гротескно большая в свете фонарей, скользила по стенам старых домов, молчаливо наблюдавших за одиноким путником.

Как хорошо, что стены не умеют говорить. Сколько бы они могли поведать из того, чего лучше не знать.

Время меняет все. Дома терпеливо на это смотрят. Валеру всегда нравилась безумная идея, что старые московские здания, как зеркальные цветы из «Тайны третьей планеты», смотрят и записывают происходящее вокруг.

Жаль, нет способа посмотреть на обратной перемотке все эти события.

Как некогда главную дорогу до Кремля замостили булыжником и сделали пешеходной зоной с сувенирными лавками, как бунтарские росписи на стенах стали достоянием истории. Почему пластиковая корова у ресторана «Му-му», мимо которой прошел Валер, заметнее, чем памятник Окуджаве, стоящий неподалеку? И как место встречи для «своих» стало туристической меткой на карте.

У стены Цоя Валер замедлил шаг и, свернув в переулок, остановился.

Да, стены не умеют говорить, хотя эта когда-то могла.

Непривычно пусто. Правда, Валер давно здесь не был… может, в тишине и пустоте не было ничего странного?

Поколения уходят, меняются… сам он, как и Костя, начал приходить сюда в конце девяностых, когда завсегдатаи вздыхали о прошлых временах. Тогда здесь было много людей, стена жила, исписанная многочисленными посланиями, сменяющими друг друга.

Жило и все вокруг. Укромный уголок под открытым небом. Заходя в переулок, ты словно закрывался от взрослого мира, который тебя никогда не понимал.

А на прохожих смотрел задумчивый Виктор Цой.

Впрочем, не все были рады соседству. Валер не помнил когда, но портрет закрасили. Как и многие послания.

Охотник достал сигарету, закурил, надломил, бережно положил в небольшой выступ и застыл. В «пепельнице» уже лежала тлеющая сигарета.

Охотник долго смотрел на нее, не в силах понять, что было не так. Глаза сверкнули.

След.

Отойдя на шаг, Валер окинул взглядом стену, утопавшую в тени. Над одним из кирпичей словно кто-то плеснул густой черной краской, поглощавшей свет.

Охотник провел пальцами по аномалии и ощутил глубоко выцарапанную кривую надпись.

В голове будто что-то щелкнуло, раз и навсегда останавливая «маятник сомнений», не дававший покоя так долго.

Да, Костя был когда-то его другом, но Валер не имел права сомневаться, потому что…

– Я жив, – одними губами пробормотал Валер, повторяя пальцами кривой узор. Охотник знал, кто оставил послание.

Киреев перешел грань, пересекать которую нельзя никому, и назад дороги не было. Охотники могут спасти человека, пока еще в нем есть хоть крупица человечности.

Но от смерти исцелить нельзя. А Костя мертв.

– Ревенант.

Валер не верил своим глазам.

Мог ревенант, которого все разыскивают, просто так прийти к стене в нескольких сотнях метров от главного офиса охотников?

Мог. Черт возьми. Если речь шла о том монстре, в которого превратился Киреев, то мог.

Мир подернулся серой дымкой – светлой на фоне черного, как деготь, следа, тянувшегося от стены.

Валер ускорил шаг.

Киреев был здесь совсем недавно… на это указывала едва переставшая тлеть сигарета. Нужен более свежий след. Понять, куда он идет.

Черная нить вела Валера через малознакомые дворы и переулки. Охотник повторял маршрут своего врага. Киреев петлял, будто шел наугад. Вскоре сам охотник перестал узнавать местность. Он бежал, как гончая по следу, не видя и не слыша ничего вокруг. Вперед по проезжей части, тротуарам, газонам. Перемахивал через заборы.

Валер не заметил, как выпрыгнул на проезжую часть, и едва избежал столкновения с машиной. Дезориентированный, ослепленный фарами, охотник, переводя дыхание, оперся о гранитный бордюр.

– Вот черт, – пробормотал мужчина, жмурясь и пытаясь прогнать пляшущие перед глазами точки. Погоня по следу Киреева привела на набережную.

Мир вновь обрел прежние краски, в дрожащей водной глади отражался храм Христа Спасителя.

– Пречистенская набережная, – понял Валер, оглядываясь, но обычным зрением ревенанта нельзя было засечь. – Что он вообще здесь делал?

Может, это был не Киреев? Мог ли охотник напасть на след другого ревенанта из НДЕ?

Нет. Надпись. «Я жив».

Все время, с момента обращения, Киреев прекрасно знал, что делает. Иначе выдал бы себя хоть как-нибудь. Но он знал «Око», знал привычки бывших коллег. А сейчас…

Нужно возвращаться на след, но как Валер ни старался, «включить» зрение оказалось не так просто.

Почему Кирееву так важно было это написать? Спустя почти три года?

Валер достал из кармана пачку, чертыхаясь и едва не растеряв содержимое, и поспешно закурил.

Проклятый блок. Почему именно у него этот сраный блок работает так?!

Царапины на граните потемнели, будто из них начал сочиться гудрон.

Киреев шел вдоль набережной и скреб когтями гранитный бордюр. От скуки. Как водят мальчишки палками по забору. Ревенант может без труда вернуться в форму мори. Мало кто делает это осознанно – неприятно видеть собственное изуродованное тело или вспоминать о перерождении.

Но Киреев развлекался. Как, будучи охотником, подтягивал вещи телекинезом или закрывал и открывал замок двери, когда потерял ключи от дома.

Когти мори были для него просто новой способностью, не более того.

Киреев знал, какую цену заплатил за эти когти. За свой облик. И его это устраивало. До недавнего момента.

«Я жив»

След становился ярче. На противоположном берегу высотные дома сменились парками – Музеон с галереей, парк Горького.

В темной воде реки отражался свет крытого Андреевского моста. Среди яркой подсветки на открытой части, опершись на металлическую ферму, стоял черный силуэт.

Костя Киреев лениво потягивал сигарету. Он не скрывался за маской. Никого не боялся.

Охотник достал телефон.

Он долго смотрел на ревенанта, а затем набрал экстренный номер, который тут же сбросил. Этого хватит, чтобы привести коллег.

Но сам Валер не собирался ждать.

Именно он должен задержать Киреева. Потому что это единственное, чем он может ему помочь.

Входные двери галереи – те, что вели к лестнице и эскалатору, по которым можно было подняться на пешеходный мост, – были настежь открыты. Не было ни одного человека, пустовала даже будка охранника. Валер бегом преодолел ступени и огляделся уже наверху. Широкое, закрытое со всех сторон стеклянными перекрытиями пространство все еще хранило духоту дня. Тяжелые шаги охотника по деревянному настилу гулко разносились вокруг.

Валеру нужно было выйти на уличную часть моста, не закрытую стеклянным куполом. Туда, где он видел Киреева.

Дверь. Тут должна быть дверь.

Валер ясно видел узкую дорожку за стеклом и парапет – значит, туда можно выйти. Он чувствовал дуновение ветра, а потом увидел выбитое стекло.

Киреев никогда не отличался терпением.

Охотник осторожно вышел на улицу, оглядываясь: асфальтированная площадка, ширины которой едва хватало, чтобы разошлись два человека. Каменный парапет, за которым внизу плескалась темная вода реки. Высокая арка с датой, оставшаяся с прежних времен.

На пальцах охотника тлели искры. Одно движение, и он размажет ревенанта по ближайшей поверхности.

Но Киреева не было.

Только каменные стены арки были исцарапаны и внутри трещин разливался свежий черный след. Это напоминало игру «Казаки-разбойники».

Валер проследовал за ревенантом, пройдя сквозь черную арку.

– Ого! А я не ждал компании.

Голос Кости прозвучал задорно.

Валер поднял голову – Киреев перелез через двухметровый забор, закрывавший проход к металлической ферме моста, взобрался на пологую арку и с интересом смотрел на взмыленного охотника. В одном ухе у ревенанта поблескивал белый наушник, второй болтался на шее, и из него доносились знакомая песня Цоя.

– Только попробуй пошевелиться, – Валер приподнял руку и сделал шаг.

Киреев спокойно отступил, сохраняя дистанцию.

– Как пошло. Мог бы придумать фразу поинтереснее. Валерка, ты же понимаешь: я знаю, как все эти штуки работают. Может, лучше поговорим?

Валер застыл. Голос Кости звучал так весело, будто они расстались час назад после смены.

Перед глазами промелькнула картинка: Киреев, распластавшийся на козырьке подъезда собственного дома. Его широко раскрытые глаза. Руки, вывернутые под неестественным углом, кровь. Затем закрытый гроб и… это дикое ощущение: тяжесть, боль, словно металлический обруч, сдавливающий грудь.

Бессильная злость.

Кулак невольно сжался. Алые искры сияли как никогда раньше.

Валер так долго пытался найти убийцу лучшего друга, и теперь смотрел на него в упор.

– Я тут обнаружил странную штуку, – Киреев отвернулся и посмотрел на воду. – В последнее время я стал забывать песни. Пока они играют, я помню. А стоит выключить, так бам – пустота… Ну, ты так и будешь стоять там?

Валер поджал губы, борясь с желанием ответить. Не хватало только вступить в перепалку с монстром.

– Почему просто не оставить все в стороне и не поговорить?

– продолжал давить Костя тем же спокойным голосом. – Что не так?

– Я сотру тебя в пыль, – внезапно ответил Валер и смерил бывшего друга холодным взглядом. Сейчас охотник сам не понимал, на кого он больше злится – на это наглое существо, прикинувшееся Костей, или на себя. За то, что стоит и слушает весь этот бред.

– Значит так? Тридцать лет дружбы псу под хвост? – Киреев громко выдохнул, а затем достал из заднего кармана брелок с кубиком Рубика.

Валер напрягся. Если ревенант подпитается энергией этой штуки… Какого черта она вообще делает у него?!

– Верни Сереброву. Вечно он что-то теряет. Игрушки, женщин, совесть, веру в себя…

Киреев кинул брелок, тот приземлился у ног Валера.

Спец опешил.

Это действительно был кубик Рубика.

И Киреев его возвращал.

Воспользовавшись заминкой соперника, Костя развернулся и, держа баланс, зашагал вверх по металлической арке. Валер выругался и полез на забор. Все, что нужно было сделать, – сократить расстояние, тогда можно использовать знак.

Киреев это понимал и на ходу поинтересовался:

– Ты правда решил, что это будет легко?

Валер не ответил. Он сделал резкий выпад, схватившись за край забора. Вспыхнули искры.

Киреев споткнулся и замер: ноги окаменели под действием знака. Но и Валеру попытка дорого стоила: охотник соскользнул с забора вниз и приземлился на основание арки.

Глаза Киреева недобро сверкнули. Ревенант ехидно улыбнулся и, разбежавшись, насколько позволяла ширина балки, прыгнул ласточкой в черную воду реки.

Валер, выругавшись, поспешил к парапету, но разглядел лишь расплывающиеся по воде круги.

Монстр был слишком быстрым.

Со стороны набережной появилось несколько черных машин. Спецы прибыли быстро, но Валер был уверен, что Киреева не найдут.

Он всегда прекрасно знал, что делает. Просто теперь он был «жив», а значит, правила игры действительно изменились.

Валер поднял кубик Рубика и повертел в руках – без заряда. Одним движением спец разобрал пластиковую головоломку – внутри не было и кристалла, аккумулирующего и резистирующего энергию.