Текст книги "Аддикт. Кризалис"

Зорин стоял неподвижно, хотя его зрачки сузились.

– Он дал… мне подсказку, – слова едва разбирались. – Мы можем вернуться в отдел и остановить…

Тело охотницы безвольно лежало в кресле, как тряпичная кукла. Озадаченный мужчина сел за руль, и автомобиль сорвался с места.

*** Место и время неизвестны.

Чувства вернулись: Лиля нащупала шершавый бетон. Двинулась – лязгнули металлические цепи. В груди начало жечь. Горло сдавливало.

Лиля знала его. Когда-то оно было и в ее теле… аддикция.

Смола.

Напротив кто-то также звякнул цепями и захрипел. В скупом свете на Лилю пялился тот самый мужчина, которого они нашли в прокуренной квартире. Даже искаженные ужасом и болью, его черты выглядели знакомыми. Незнакомец метался как в лихорадке, царапая свою грудь сквозь футболку.

– Он скоро обратится, – пронесся эхом голос Дэй. Веселый, будто девушка следила за забавным спектаклем. – Посмотрим, на что способен Рома Киреев…

Рома? Старший брат Кости Киреева, которого тот так долго искал? Даже просил Бориса о помощи, ворвавшись в его квартиру посреди ночи. Видимо, так и не нашел.

От мыслей отвлек огромный наточенный нож, который Ирма небрежно кинула на пол:

– Либо ты, либо он. Не подведи, солнышко. Докажи, чья кровь сильнее.

Лиля сжала ручку ножа, а мечущийся в лихорадке Рома сорвал цепь и кинулся вперед.

Девушка видела перед собой ввалившиеся красные глаза и раскрытую пасть, зияющую чернотой.

Удары охотницы были нелепыми. Наотмашь.

Сильные… насколько может бить человек, защищающий последнее, что у него есть, – жизнь.

Лезвие скрипело, ударяясь о задубевшую кожу, звонко билось о бетон, скользило по воздуху… и, чавкнув, вошло в еще живую плоть. Кожа на горле под челюстью все еще была человеческой. Металл легко добрался до сонной артерии.

Теплая кровь залила руки… Осознание сделанного ударило в голову.

Он мертв… Рома Киреев мертв.

Тело грузно рухнуло на пол. Рядом – Лиля. Вцепившись в волосы, она взвыла.

Удушливая волна тьмы опять накатила изнутри, сжигая все чувства.

Лиля перекатывалась из стороны в сторону, задыхаясь от жара, будто проглотила полную пригоршню углей. Хотелось разорвать собственное тело и выпустить огонь на волю, но она не могла. Разорвать кожу, мясо до костей, порвать нервы, разломать ребра, но это нечто все равно останется в ней.

Словно что-то незримое сдерживало пламя, не давало унять боль, но не позволяло вырваться. Обрекая на бесконечную муку…

– Нет! Это его… Его!

Последний вскрик зазвенел в ушах.

Не было больше ни горящих углей, тлеющих в груди, ни «барьера», ни страха, ни всесильного контроля Ирмы Дэй.

Лиля больше не была частью воспоминаний Леонида. Жутких, сильных, легко поглотивших охотницу, сросшихся с ее собственным «я».

Чтобы не сойти с ума, Цветкова смешала два мира, создавая невероятную иллюзию. Будущее, которого никогда не было.

Теперь Лиля видела перед собой темный зал с бетонным сводом: бункер с двумя металлическими крюками, вбитыми в стену. К каждому крепилась цепь. Одной приковали Романа Киреева с наполовину почерневшей кожей, второй – Леонида. Его серые глаза были широко раскрыты, он часто дышал, вздрагивая. Темные волосы буквально на глазах меняли цвет, становясь светлее.

У выхода, подсвеченного лампочкой, болтающейся на цоколе, стоял человек в черном. Лиля не могла разглядеть его, но вот Ирму Дэй, лежащую у его ног без движения, она разглядела четко.

Все встало на свои места.

Теперь Лиля узнала, как однажды к аспиранту экономического факультета, ждущему начала курсов по иностранному языку, подсела рыжеволосая девушка. Ирма Дэй. Как она увела его из кафе. Как день за днем ломала его психику, изучая малейшие червоточины и управляя им, словно куклой. При этом Ирма не испытывала садистского наслаждения – она просто знала, что и зачем делает.

Сияние, что являлось всякий раз, стоило крохотному отпечатку личности Сереброва попытаться вырвать охотницу из плена, вернулось. Свет померк, позволяя разглядеть знакомые черты. Леонид принял прежний облик, лишенный бледности или неестественного цвета волос.

– Поэтому ты расследовал дело ревенантов? Поэтому тебя взяли в специалисты, несмотря на возраст?

– Сначала спецы не очень понимали, что со мной делать. Они не могли от меня избавиться, так как я был важным свидетелем. Подписывая со мной Контракт, они ничего не ждали, но я на удивление показал очень хорошие результаты. – Это какие?

– Использовал знаки, никогда им не обучаясь, например. Мои способности посчитали побочным эффектом от пережитого, но на всякий случай отправили сразу к спецам. И мне понравилось.

Леонид кивнул, а Лиля невольно припомнила то, о чем говорила Дэй.

– Почему она назвала тебя кукушонок?

Леонид потупился. Лиля знала – охотник отрицал, что человек, чью фамилию он носил, не был его отцом.

Кукушонок.

Леонид не желал знать правды, прятал факты в самый дальний уголок подсознания, но при этом бережно хранил.

– Я не такой, как они, – тихо сказал Седов. – Но если кто-то узнает… ты понимаешь, что будет?

Воспоминание перебросило их вперед: на этот раз сам Леонид показывал Лиле, что знал. Прикованную к кровати пожилую мисс Эбигейл Уайт, ее лицо, изменившееся от ужаса.

– Я понял, что она испугалась, просто увидев меня. Значит, я кого-то ей напомнил. Но кого?

Перед Лилей возник мужчина лет сорока. Словно на выцветшей фотографии из старого архива. У него было худое лицо и прямой нос, плотно сомкнутые губы, как у самого Леонида. – Кто это?

– Один из руководителей лондонского «Ока». Начальник мисс Эбигейл Уайт и ее коллег. Человек, спасший, кого мог, в Хоупвилле. Джонатан Эдвардс-старший.

– Он твой…

– Мой дед? Возможно… а единственная фотография его сына хранится в личных вещах мисс Уайт в Лондоне. Куда нам нет доступа.

– Так это все… – с ужасом осознала Лиля, – ради одного признания? Что кукловод, которого все это время искало «Око», – это Джонатан Эдвардс-младший?

– Не только… – Леонид начал наступать. Лиля отходила.

– Это Эдвардс убил Джонса, укрылся с Ирмой в Советском Союзе. И чем-то ее испугал… Именно Эдвардс и Дэй начали нашу историю. А самое страшное, Эдвардс стал частью «Ока». Монстр, одержимый знаниями. Хирург, готовый положить под лезвие скальпеля кого угодно. Он создал Киреева и меня. И только он знает зачем. Лиля, прошу. Дай мне еще немного времени. Я найду его.

– Не подходи ко мне! – огрызнулась охотница. – Ты не лучше ревенантов с их доминирующей страстью.

– Я защищал тебя и других!

– Света напросилась сторожить меня с Серебровым, чтобы столкнуться с Киреевым, а ты… отстраненный из-за ошибки, просто хотел оставаться в курсе дела. Хочешь сказать, что это не подло?

– Лиля, пойми, человеческая жизнь для него ничего не стоит. До него не добраться с помощью любви или сочувствия. Но когда я схвачу Кукловода, то выясню…

– Да что с тобой? – холодно осадила его Лиля. – Не надо притворяться, что это ради меня, или Сереброва, или «Ока». Нет. Ты просто хочешь узнать, частью какого эксперимента был.

– Да, и это тоже, но что это меняет?

– Это меняет все. И объясняет, кто ты такой, – Лиля чувствовала, как набирает силу. От иллюзорного мира не осталось и следа. – Что за человек мог так поступить?

Впервые Леонид не был холоден или подчеркнуто высокомерен. Все эмоции были как на ладони: взволнованный, он смотрел на нее, ожидая ответа. От молодого человека исходил такой же свет, как когда-то от Сереброва. Но он не согревал, а обжигал.

– За что ты так меня ненавидишь? – спросила Лиля.

– Это неправда! – воскликнул Леонид и подался вперед, но девушка отступила. Пространство между ними наполнилось паутинками.

– Цветочек, послушай…

– Не смей меня так называть! – огрызнулась Цветкова. Нитей стало больше, они не давали пройти. Тогда Леонид умерил пыл.

– Я восхищался тобой. С первой секунды как увидел.

– Поэтому решил пытать на детекторе лжи?

– Я не мог поверить… что кто-то вроде тебя существует. Слишком невинная… несмотря на свое прошлое, ты не сдалась, а хотела помогать другим, жертвуя собой.

– Мне не нужна твоя лесть.

Леонид замолк и продолжил уже иным тоном:

– Мы с тобой похожи. Готовы ради блага людей на многое.

На каждое его слово перед глазами появлялись картинки-воспоминания, и Цветкова была в каждом из них. Лиля чувствовала, как растет возмущение:

– Хватит!

Леонид не понимал, почему его признание взбесило девушку, а охотницу ужасало, насколько слеп охотник.

– Я не такая, как ты. Никогда не была и… не хочу быть. Ты превратил меня в монстра, – Лиля стащила с пальца кольцо, и оно растаяло в воздухе. – Ты продал Катю за информацию, а теперь собираешься бросить ее. Чем ты лучше ревенантов, которым наплевать на чужие жизни?

Леонид подался вперед.

– Лиля! Ты не понимаешь…

Цветкова сжала кулаки. Бесцветные нити обрели плотность, засверкали. Из них ткалась непроходимая стена.

– Лиля! Не смей! – охотник рванул вперед, прорывая паутину, и вцепился в руку девушки. – Еще не время.

VI

8 сентября 2017

Москва

Дурман не проходил. Будто девушку окутала густая мгла, заполнявшая собой все. Мысли стали тягучими, как смола, слипались в бессвязный ком из слов и образов.

Катя боролась, пробивалась через пелену. Сквозь полуприкрытые глаза она пыталась смотреть за дорогой, но пейзаж смазывался, превращаясь в абстрактные пятна.

– Зачем ты это делаешь? – слабо выдавила девушка, отвернувшись от похитителя.

– Как зачем? Ты же сама мне предлагала, помнишь? Быть вместе… и вот он я. Прости, что не через три дня, а через три года, но пунктуальность никогда не была моим коньком.

Смысл слов Кости не сразу доходил до девушки. Она поморщилась.

– Да, пришлось так. Я не хотел причинять тебе боль, а ты бы не пошла добровольно.

– Может… тогда и не брал бы… – сонно бормотала девушка.

– Ну что ты, милая. Все будет хорошо, вот увидишь. Уедем отсюда, начнем новую жизнь, купим домик в ипотеку.

– Ты спятил…

– Катенька, я же не на себя возьму ипотеку, а на какого-нибудь неудачника, – мужчина веселился, но притворная радость была противнее скрипа гвоздя по стеклу.

Во рту охотницы появился неприятный привкус, голова кружилась от малейшего движения. Ревенант ехал слишком быстро.

Свиридова слабо зашевелилась: как же тяжело, словно на грудь положили камень. Собственные руки не слушались. Звук, который еще недавно был глухим, плохо различимым, как под водой, стал прорезаться. Шум дороги… часть лобового стекла была выбита. Ветер не мешал Кирееву, только взъерошил короткие волосы.

Девушка шире открыла глаза, всматриваясь в окно. Странно… утро, но такое мрачное, будто поздний вечер. Впрочем, какая разница? Лишь одно крутилось на уме.

Нет, не сидевший за рулем Киреев. Не то, что, возможно, это последние минуты ее жизни… бесполезной… пустой.

Она думала о Валере.

Он в порядке? Он же должен быть в порядке.

– Метка, – одними губами произнесла девушка, пытаясь приподнять руку. Пока красная печать оставалась между указательным и большим пальцем, с охотником все было хорошо.

Костя заметил ее слабый жест.

Мужчина резко крутанул руль, съехал с дороги в перелесок и остановился среди молодой поросли, царапавшей кузов и стекла. Катя не сразу почувствовала холодную хватку на запястье. Ревенант схватил ее за руку и чуть ли не ткнул запястьем в лицо.

– Ты это искала? – холодно спросил он. – Что, нашла нового придурка, чтобы пожалеть, да?

Катя не нашлась что ответить: сознание было заторможено.

Она не вскрикнула, даже когда Киреев резко отодвинул пассажирское сиденье, надавил на спинку кресла и та, сломавшись, упала, ударившись подголовником о заднее сиденье. Закрепленная клетка с грызуном задрожала: Лаки испуганно заметался в опилках.

Шорох крысиных лапок – единственное, что слышала девушка. Она смотрела в потолок, с трудом дыша.

– Так что?

Киреев обрезал когтем ремень безопасности и навис над Катенькой.

Она поняла, чего он хотел. Мужчина надменно прищурил зеленые глаза, ноздри тяжело раздувались. На скулах под кожей «ходили» желваки.

– Ты трахалась с ним?

– К… Костя… – с трудом сказала Катя, но не смогла продолжить. Ее мутило. Киреев склонился, обнажив заострившиеся зубы. Ужас пробирался под кожу охотницы. Кровь шумела в ушах, сердце билось так часто, что, казалось, вот-вот разорвется. Обессиленная после странного лекарства, Катя не могла сопротивляться: тело превратилось в оголенный нерв, считывающий малейшие эмоции. Ссохшиеся ладони царапали, как наждачка. Гнев обжигал, обида душила.

– Да или нет?

Катя попыталась отпихнуть мужчину, но это не удалось. Ревенант хрипло рассмеялся, в глазах заплясали безумные огоньки.

– Слушай, это же смешно. Это нелепо. Светка, а теперь ты. А как же наше свидание? Помнишь, как срывала с себя платье?

Затрещала ткань – куртка и рубашка превратились в рваное тряпье.

Холод неприятно лизнул разгоряченное тело. Катенька зажмурилась. Костя разорвал черный кружевной лифчик, царапая кожу охотницы.

Ревенант убрал когти и сжал ее грудь, впиваясь в кожу пальцами. Даже сквозь пелену Катя ощутила боль и вновь слепо попыталась оттолкнуть от себя мужчину. На этот раз руки уперлись в лицо. Кожа стала сереть, таять, очерчивая кости черепа. Под пальцами засочилась липкая черная жижа. Мясистый язык прошелся по свежим порезам, затем по шее и губам Кати.

От монстра исходили эманации ужаса. Оцепеневшая охотница превратилась в безвольную куклу. Она слышала только биение собственного сердца, запертого в ребрах, как крыса в клетке.

Ревенант подался вперед, целуя и царапая шею девушки зубами. Одной рукой он продолжал разрывать остатки формы, второй схватил за бедро, раздвигая ее ноги.

Ткань брюк разорвалась так же легко.

Ревенант издевался над ней, позволяя на короткие секунды волнам страха отступать. Сознание становилось ясным, возвращался контроль над телом, но затем кошмар повторялся. И тогда вместо крика из горла вырывалось слабое сипение.

Катя хотела одного: ослепнуть и не видеть монстра над собой. Но широко распахнутые карие глаза, обрамленные ресницами, продолжали смотреть.

Мори отстранился, принимая человеческий облик, хотя ничего от человека в бывшем охотнике не осталось. На лице появилась безумная улыбка, исказившая знакомые черты, – ревенант питался ее страхом, наслаждался каждой секундой.

– Ну как? Хватило? Хочешь еще?

– Не надо.

– Ты что, милая. Мы только начали, – мужчина расстегнул джинсы и подался вперед. Катя отвернулась.

– Ты же вроде говорила, что любишь меня, – Киреев схватил девушку за волосы и приподнял.

– Ты больной… – с трудом выдавила Катя.

– Я знаю, – Костя бросил ее обратно.

Единственное, что ощущала Катенька, была жгучая боль. В отчаянии девушка потянулась к дверце и получила удар по лицу. Мужчина грубо прерывал ее попытки сопротивляться, то хватал за руки, оставляя багровые следы, то погружал в оцепенение.

Его движения стали быстрее и резче. Катя вцепилась в его плечо, но лишь ломала ногти о твердую кожу. Мужчина вздрогнул, издав приглушенный стон, и… спустя несколько толчков замер, переводя дыхание и навалившись на девушку.

Катя медленно втягивала носом воздух.

Страх исчез, как и все чувства вместе с ним. Озноб был последствием передозировки неизвестного лекарства, а не испуга.

Внезапно Киреев поднял голову. Отстранившись от девушки, он натянул и застегнул джинсы, а затем напряженно прислушивался. Несколько мгновений спустя охотница услышала шорох колес.

Киреев, не мигая, смотрел в окно. А Катя осознала, что владеет собственным телом.

Нет… лучше сдохнуть, сбегая, чем проходить через этот ад еще раз.

Катенька дотянулась до прутьев клетки…

Пускай несчастный зверек простит ее…

Девушка, вырвав клетку с крысой из-под крепления, запустила ею в Киреева. Ревенант, напряженный, как заведенная пружина, зашипел, забился в машине, молотя когтями воздух. Катенька закричала. Искры. Яркая вспышка. Дверца машины слетела с петель и выпала наружу.

Свет потух.

Последним усилием девушка вытолкнула себя прочь из салона.

В следующую секунду лес оглушили громоподобные выстрелы и металлический лязг: кто-то решетил машину с ревенантом.

Катя, подгоняемая страхом, ползла как можно дальше, прикрывая голову.

За спиной раздался треск, но охотница не обернулась.

Плевать. Плевать! Лишь бы уйти!

Девушка схватилась за низкорастущее дерево и заставила себя подняться на ноги. Колени подгибались, свежие порезы кровоточили, синяки, разлившиеся багровыми пятнами, саднили. Низ живота горел.

Она должна была уйти… как можно дальше…

Через боль и холод – порванная одежда едва прикрывала тело – охотница с трудом переставляла ноги, убираясь как можно дальше от монстра.

От Кости…

* * *

8 сентября 2017

Москва

Сознание возвращалось к Лиле медленно, совсем не так, как в прошлый раз. Тело трясло, как в лихорадке, но вместо жара прошибал холодный пот.

Время уходило… оно буквально просыпалось сквозь пальцы…нужно успеть…

Первое ощущение: боль в запястье – слишком сильно затянули наручник.

Если бы работал хоть один знак.

Девушка осмотрелась из-под опущенных ресниц – Зорин куда-то ее вез. На приборной панели был закреплен сотовый с картой на экране. Связь работала плохо, маячок, за которым следовал спец, то и дело исчезал.

Он вез ее в «Южный»? «Центральный»? Непонятно.

Главное, выбраться из проклятых наручников… Если бы только удалось разжать.

Лиля прижалась лбом к стеклу и попыталась высвободить руку. Пальцы и ладонь уже побелели, но выскользнуть не удавалось.

– Прекрати, не хочешь же ты оставить девчонку без руки, – рыкнул спец.

– Куда мы? – слабо проговорила охотница.

– Еду спасать невинную душу, – голос все еще звучал глухо. – Я не ждал от тебя такой… подлости. Особенно после того, как с тобой поступили…

Лиля дернулась – слова резали по живому.

– У меня не было выбора.

– Выбор есть всегда, Леонид.

– Что? – удивление прорвалось сквозь пелену. – Но как…

– Не держи меня за идиота. Я прекрасно видел реакции Лилии на суде. Да и она бы не пришла одна в незнакомое место. А тебя, твое тело, к слову, вполне живое, но без сознания, нашли в больнице. Забрали к нам, подтвердилось ментальное воздействие. А вспоминая новую особенность Цветковой… Ох, Седов, наворотил ты дел.

– Я хотел спасти все, что мог… – сознался Леонид.

Зорин ничего не ответил. Мужчина резко свернул в перелесок и поехал по проторенному пути прямо в лес. Между деревьев показалась черная «Ауди». Спец на ходу достал пистолет.

Впервые предстояло увидеть Зорина в деле.

Леонид глазами Лили благоговейно смотрел в спину одного из опытнейших спецов Москвы. Человек, посвятивший себя работе на «Око». Лишившийся семьи… так говорили, а достоверно почти никто ничего не знал. Разве что сам Волков.

Нестройный поток мыслей прервали хлопки. Зорин стрелял по колесам, пугая и отвлекая ревенанта.

На секунду спец застыл, будто что-то увидел – только нельзя было рассмотреть, что именно, – затем протянул руку.

По кузову «Ауди» прошлась едва заметная волна – машина задрожала, металл начал сжиматься, словно невидимый великан комкал его, как лист бумаги. Стекла со звоном лопались. В последний момент дверь вылетела, и на землю упала Катя Свиридова.

Зорин не опускал руку, хотя искры стали тусклее. Девушка испуганно озиралась, пытаясь запахнуться.

– Тебе не идет, – спец тряхнул рукой, и Катя со всего размаха ударилась головой о металлолом, в который превратилась черная служебная иномарка.

Тело Лили отреагировало само – подалось вперед, но браслет наручников, впившийся в руку, охладил пыл охотницы.

Катя поднялась, на ходу меняя облик и сжимая воздух почерневшими пальцами. Форма охотника выглядела на Косте чужой.

Ревенант внимательно смотрел на спеца.

Леонид заметил, что Зорин ссутулился – телекинез забрал много сил.

Впрочем, в его возрасте…

Киреев, сплюнув на землю, волком смотрел на врага, посмевшего встать между ним и его целью. Глаза налились кровью, как у бешеной собаки, готовой разорвать на клочки. Если в Косте и было нечто, пытавшееся притворяться человеком, оно исчезло. В ярости монстр бросился на Зорина.

Знак ослепительно сверкнул – спец захватил ревенанта. Выгнувшись назад, Киреев раскрыл рот в немом крике: то ли боли, то ли ненависти.

Но и старому охотнику захват дался непросто.

Мужчина едва удерживался на ногах. Его темные волосы стали белеть, и фигура словно изменилась. Свет знака ослаб, и этого хватило ревенанту, чтобы вырваться. Он кинулся вперед, прижав спеца всем телом к капоту машины. Зорин вскрикнул от боли. Леонид, словивший его эмоции, стиснул зубы.

А монстр остановился…

Рука ревенанта дрогнула, и Киреев отпрыгнул от спеца с суеверным ужасом в глазах. Изо рта и носа бывшего охотника текла черная жижа, заливая подбородок, но он не замечал этого. Вся его сущность была сосредоточена на лице Ивана Зорина. Зрачки сузились до двух точек.

– Как ты это делаешь?! – взревел Киреев, неуклюже отступая и хватаясь за голову. – Что ты делаешь?!

Зорин сполз на землю.

Впервые в жизни Леонид видел настолько испуганного ревенанта. Киреева трясло, он не мог удержать собственную форму, кровотечение… если это было кровью… усилилось.

Костя начал кидаться на все, что видел. Молол когтями смятый кузов, стволы деревьев, издавал утробное рычание, как загнанный в угол дикий зверь.

Наконец он заметил Лилю. Обезумевшие глаза впились в охотницу.

Ревенант кинулся на нее, но Зорин отшвырнул его в сторону.

Обламывая ветки, Костя вскочил и вновь ринулся на машину, пытаясь вскрыть ее, как консервную банку.

Охотница полезла на водительское сиденье, но длины цепи не хватило.

Чертовы наручники, ну же! Давай!

Машина вздрогнула. Когти прошили кузов насквозь, расцарапали ногу пассажирки.

Зорин поднялся. Его волосы стали совсем белыми, будто их присыпало снегом.

Мужчина вновь создал знак, захватывая монстра.

Киреев, чьи когти застряли в обшивке, бился в панике. Он боялся спеца.

Костя рванул в сторону и высвободился. Ничего не соображая, он молотил по воздуху.

Он сделал выпад в сторону охотника.

Зорин упал.

Ссутулившись, ревенант медленно отступал, вытаращенными глазами глядя то на окровавленную лапу, то на лицо Зорина. Киреев забормотал что-то невнятное, а затем сорвался с места и скрылся в лесу.

Выбить плечом дверь оказалось непросто.

Черт. Ну давай!

Искры слабо сверкнули на онемевших пальцах. Леонид, запертый в чужом теле, которое уже плохо слушалось, вылетел из внедорожника вместе с куском дверцы. Нога отозвалась острой болью.

Сердце колотилось в груди, как после долгого бега, голова кружилась. Обруч наручника все же удалось сорвать с потрескавшейся пластмассовой ручки.

Несколько метров до Зорина казались бесконечными.

Мир искажался. Леонид держался в нем буквально на кончиках пальцев.

Что же могло так напугать ревенанта, до безумия?

– Иван… Андреевич?

Лицо Зорина стало иным… незнакомым.

Волосы поседели полностью. И черты… они поразительно походили на лицо Киреева, но старше… значительно старше. – Иван Андреевич?

Спец повернул голову, не открывая глаз.

– Во внутреннем кармане…

Непонятное видение и не думало исчезать. Словно на лице мужчины застыла чужая маска…

Или впервые исчезла?

Во внутреннем кармане обнаружился багровый кристалл.

– Но… как же кейс у Арины Валерьевны?

– Пустышка, – поморщился спец. Приоткрыв глаза, он коснулся поверхности камня – тот задрожал, побагровел и… погас. Спец убрал руку и внимательно проследил, как самый ценный камень «Ока» исчез во внутреннем кармане куртки Лилии Цветковой. А затем поднял глаза на лицо охотницы, заглянул в светлые глаза, словно в зеркало. Это походило на немую исповедь, но Лиля была всего лишь сосудом, в который запечатали послание, предназначенное для другого.

Спец с трудом достал складной перочинный нож с черной рукояткой. Когда-то все охотники носили с собой такие, чтобы можно было быстро разрезать руку и исцелить.

– Покажи ему все… – слабо начал спец.

Леонид не мог остановить дрожь в девичьих руках – ножик исчез в том же кармане, что и записка. На несколько секунд сознание охотника прояснилось и полностью вытеснило личность Лили. Охотника осенило.

Вопрос звучал тихо:

– Арина Валерьевна доверила вам кристалл, потому что это вы когда-то забрали его у Дэй?

– Человек совершает много глупостей.

– Я сейчас, подождите…

– Найди девочку, – спец прикрыл глаза и замолчал. Голова поникла.

Охотники не могут знать будущее… ведь правда?

Цветкова похромала прочь. Сознание помутнело.

В последний раз…

Она не знала, куда идет и как искать Катю, но неведомое чувство толкало вперед.

Белый свет заслонил собой все, а затем померк, уступив место реальности.

* * *

Лиля тихо выдохнула. Кошмар закончился. Власти Леонида больше не было.

Цветкова чувствовала, как при каждом шаге по щиколотке разливалась горячая режущая боль. Кожа голени горела, словно ее прижгли раскаленным прутом.

Воспоминания о Леониде и о том, что случилось, исчезли, словно их никогда не было. Забылись голоса и собственные крики, осталось лишь саднящее чувство в груди.

Оступившись, девушка упала. Слабость накатывала волнами, и девушка не могла сопротивляться эмоциям.

Она же верила ему, дала второй шанс…

Из саднившей на ноге раны сочилась кровь. Джинсы промокли.

Удар о землю был болезненным, будто охотница упала на что-то твердое. Растерянно пошарив по кармане куртки, девушка дрожащими руками вытащила кристалл, едва заметно переливавшийся в ее ладони. От него не исходило силы или жара, как несколько лет назад, когда Арина Валерьевна принесла его на первое практическое занятие.

Цветкова задрожала как осиновый лист. Все, что с ней произошло, пока сознание Леонида владело ее телом, подавляя ее сущность, пролетело перед глазами. Поток эмоций обрушился на Лилю, как цунами. Как сомнамбула Лиля нащупала оружие за поясом джинсов.

Господи, что она делала? Что он делал ее руками?

Слезы сами полились из глаз. Девушка пыталась восстановить дыхание, но горло сдавило. Еще и боль… она казалась невыносимой! Всхлипнув, Лиля съежилась в грязи, запуская пальцы в волосы. В отчаянии охотница зарыдала в голос.

Теплое дуновение ветра коснулось щеки. Что-то проскользнуло совсем рядом. Охотница приподнялась.

Над ней стояла незнакомка с темными волосами в длиннополом черном пальто. На груди блестел значок со схематичным глазом, по канту шла надпись… а выше – имя: Ильина Елизавета.

– Лиза?

Едва различимая в тонком воздухе, девушка улыбнулась. Она коснулась пальцем губ и покачала головой.