Текст книги "Аддикт. Кризалис"

Глава II

I

Декабрь 2010

Дорога оказалась непригодной для городской машины. Обычно к декабрю грунтовка подмерзала, но, судя по всему, осенняя распутица не собиралась исчезать. Зима выдалась слишком теплой. Температура не опускалась ниже одного градуса даже ночами. Почерневший снег остался только в глубокой тени леса, а вокруг – только черная, хлюпающая под ногами грязь.

– Дыра какая, – пробормотал водитель, выругавшись и смачно сплюнув на землю через открытое окно. Машина капитально застряла – колеса прокручивались в слякоти. Можно было подтолкнуть, но в чем смысл? Это все равно что барахтаться в болоте.

– Здесь нужен был танк, Олег Дмитрич, – последнее водитель сказал иронично – Олега он знал давно и обычно в такие места они не ездили. Пассажир никак не отреагировал. Приоткрыв дверцу, он брезгливо высматривал, куда бы поставить начищенный ботинок. Водитель покачал головой: как их занесло в такую глушь? Вокруг только старые одноэтажные дома деревеньки Захарьино, полупустые дворы.

Что-то было не так.

День вроде был ясный, но от места становилось как-то не по себе.

Как на кладбище. Только вместо каменных склепов – покосившиеся деревянные домишки. Мертвая какая-то деревня. Не заброшенная, а мертвая.

Водитель не мог понять почему – он никогда суеверным не был, да и обладал такой комплекцией, что лишний раз с ним предпочитали не связываться, но отчего-то хотелось как можно быстрее убраться отсюда.

– Так что? Звоню, чтоб пригнали эвакуатор?

– Звони, – кивнул Олег Дмитриевич. – Я пока пройдусь.

Мужчина кивнул в сторону одноэтажного домика, стоявшего на отшибе за серым забором. Забрав из салона новенький портфель с документами, Олег Дмитриевич поспешил по дороге. Грязь в момент заляпала не только ботинки, брюки, но оказалась даже на полах дорогого пальто.

Олег выглядел нелепо, как девица, отправившаяся в поход на шпильках, и понимание этого раздражало.

– Ты серьезно? – водитель удивленно посмотрел на Олега.

– Разбирайся пока, а еще вызови такси, – Олег бросил скептический взгляд на переднее колесо некогда черной «Ауди», надежно застрявшее в яме.

– Тут лучше вертолет. Так ты один?

– Там в хибарке сидит полуглухой дед. Как-нибудь разберусь. А этому Пивикову выставлю счет за ремонт машины. И так с его старпером возимся дольше нужного, – Олег нервно дернул плечом, переминаясь с ноги на ногу – ему явно не доставляло никакого удовольствия стоять в зловонной жиже. – Хочу закончить уже всю эту сраную историю до Нового года. Я отсюда уеду с подписью этого старого маразматика.

– Ладно. Как скажешь, Олег Дмитрич.

Олег Дмитриевич, недавно разменявший тридцатник, выглядел солидно. Новая одежда, новая машина, но вот далеко не от всех привычек прошлой жизни молодой преуспевающий адвокат успел избавиться.

Не считая последней пары лет, Олег решал проблемы иначе… Не из принципов. Просто так получалось.

Дело, с которым пришел к нему Григорий Пивиков, казалось плевым, а деньги хорошими. Олег хотел провести все чисто, но в итоге провозился дольше положенного, просрочив справки. Клиента это злило, и он уже не раз грозил уйти к другим.

Все из-за упертого старикана.

Олег с трудом добрался до калитки. Участок вокруг посеревшего от времени одноэтажного домишки можно было смело назвать свалкой.

Неужели кто-то добровольно согласится жить в этой развалюхе?

Покосившийся штакетник, оплетенный колючей проволокой, едва виднелся за грудой металлолома. Олег с удивлением заметил проржавевшую кабину от старого «Запорожца», двери от холодильников, поддоны…

Старик, что ли, держал пункт сбора всякой дряни?

Олег открыл калитку с трудом – лишь когда налег всем весом. На участок давно не заходили.

Где-то в глубине души затеплилась надежда: может, уже ни с кем возиться и не придется?

До крыльца вел хлипкий деревянный настил – узкая скользкая дорожка между горами хлама.

Не хватало еще упасть и напороться на что-нибудь. Это же гарантированный столбняк.

Раздражение нарастало, а вместе с ним – желание поскорее закончить.

Рука невольно сжалась в кулак.

Кто послушает старика? Да любой, кто приедет сюда, с легкостью поверит, что тот мог сам оступиться и удариться.

Олег громко постучался в дверь – ответа не было. Еще раз, и еще. Даже подергал ручку – заперто.

Стоило ли сомневаться?

Федор Никодимович – даже имя такое странное, архаичное, такой же раритет, как и все вокруг, – жил здесь со времен царя Гороха. Он не отвечал на письма, в доме отсутствовал телефон. Дедок наверняка не знал даже, какой сейчас год.

Олег всеми силами пытался избежать личной встречи, но правнуку, Григорию Пивикову, уж больно захотелось отправить засидевшегося на этом свете родственничка в дом престарелых и распоряжаться землей по собственному усмотрению. На самом деле Олегу было немного жаль старика, ведь что Захарьино, что сам Федор Никодимович никому не были нужны, пока правнук не прознал, что где-то наверху решили расширить Москву и скоро деревня окажется в черте города. Олег прекрасно понимал упрямство деда, но гонорар заглушал совесть.

Все просто. Да и в доме престарелых деду уж точно хуже не будет.

Менее добросовестные коллеги провернули бы дело хитрее, и за Федором Никодимовичем приехали бы санитары из психушки, но Олегу не хотелось так поступать.

По крайней мере пока.

Если раньше Олег гадал, отчего внук сам не хочет уговорить деда, то теперь такого вопроса не возникало.

– Федор Никодимович! – позвал Олег. Ответа не было.

Поворчав, мужчина заглянул в мутное окно веранды.

Ничего не видно. Может, он уже того…

– Ты что это, сукин сын, здесь делаешь?

Олег удивленно обернулся – старик стоял возле угла дома, кутаясь в безразмерную телогрейку. Дедок выглядел плохо – опирался на палку, сильно щурился, да и лица было толком не видно из-за косматой седой бороды и надвинутой на глаза шапки. Он пожевывал пожелтевшую папиросу и не сводил полуслепого взгляда с незваного гостя.

Даже сюда доносился запах немытого тела.

– Здравствуйте, я Олег Дмитриевич… – начал мужчина, доставая визитку, но старик стукнул по стене дома.

– Да знаю я, кто ты, собака. Пшел отседа.

– Вы не поняли…

Федор Никодимович сплюнул на землю и похромал в сторону крыльца, чавкая калошами по грязи. Чем ближе он подходил, тем нестерпимее становилась вонь.

Никакой жалости Олег уже не испытывал.

Неудивительно, что и правнучек не горел желанием приезжать.

Олег не двинулся с места, убирая визитку.

Что ж, по-хорошему они явно не смогут поговорить.

– Оглох, щенок? Сейчас шкуру спущу, – рявкнул старик, поравнявшись с Олегом. – Ну, что стоишь столбом? Не дам я тебе дом. И этому ублюдку он не достанется, пока я жив.

– Послушайте, я приехал сюда… – Олег осторожно отступил. Разбираться средь бела дня, рискуя попасться на глаза свидетелям, не хотелось.

Лучше зайти внутрь.

– Скажи ему, чтобы сам приезжал. Хватит своих шавок присылать.

Дед стукнул палкой по настилу и заковылял по ступеням. Олег старался говорить ровно:

– Вы же не хотите закончить свои дни в смирительной рубашке?

Старик замер, придерживая открытую дверь.

– Я к вам сюда приперся только из уважения к вашей старости, – Олег с трудом сдерживался. – Вы можете огрызаться сколько угодно, но больше приезжать в эту глушь я не собираюсь.

Старик резко, слишком резко для человека в его возрасте, обернулся. Его ноздри раздулись, глаза побагровели. Они прояснились и заблестели.

– Так вот что…

Олег невольно попятился, когда старик выпрямился. По лицу пробежала едва заметная тень, исчезнувшая в складках морщин.

Он видел… Олег мог поклясться, старик видел его насквозь. Сверлил взглядом руку, знал, как именно мужчина собирался получить долгожданные подписи.

– Вот что затеял… – пробормотал старик.

Разве такое возможно? Нет, это бред… он же просто немощный дед. Это все шутка!

Старик надвигался на Олега, а тот не мог шевельнуться. Ноги приросли к хлипким дощечкам. В нос ударил запах нужника, даже глаза заслезились, но мужчина не мог заставить себя зажмуриться.

Федор Никодимович выпустил клюку и вцепился жилистой рукой, покрытой пятнами, в горло адвоката.

Олег захрипел, лицо побагровело.

Откуда в этой развалине столько силы? Это подлог… подстава…

Федор Никодимович же даже не поморщился. Он с легкостью сдавливал горло взрослого мужчины, словно душил котенка. Затем швырнул Олега в груду металлолома. Адвокат с грохотом приземлился на холодильник и тряпичной куклой сполз в грязь.

Водитель вздрогнул, услышав шум со стороны дома, где пропал Олег. Мужчине не понравился звук, его не оставляло нехорошее предчувствие, что с начальником что-то случилось. Нахмурившись, он поспешил к участку.

Чем ближе он подходил, тем звонче звучала в голове мелодия из репертуара «Короля и Шута». Здесь можно было бы снять хороший клип про какой-нибудь проклятый старый дом.

Еще и этот поехавший дед.

Не стоило Олегу идти одному.

Приблизившись, водитель заметил ботинок на ступеньках развалившегося крыльца.

Слишком дорогой для хозяина участка.

По спине пробежали мурашки.

Присмотревшись, мужчина с ужасом разглядел след на земле и странно сдвинутые дощечки настила. Будто по ним протащили что-то большое и тяжелое.

В последнюю очередь он заметил багровый след на дверце проржавевшего «ЗиЛа».

Запаниковав, водитель попытался открыть калитку, но петли заклинило. Тогда он перемахнул через забор и кинулся к двери. Мужчина изо всех сил барабанил по хлипким доскам, пока не содрал кожу на костяшках пальцев. Ответа не было.

– Что за… Олег! Олег!

Еще недавно намертво сросшаяся с косяком дверь резко распахнулась. Водитель отпрыгнул, едва избежав болезненного удара по лицу. Стоявший на пороге старик тяжело дышал, таращась еще на одного гостя. В покрасневших руках он держал топор.

Водитель застыл, как испуганный кролик, – только кончик носа нервно дергался.

Эта тень, черная тень – она шла по всему лицу пятнами. А глаза… они горели! Горели, как чертовы угли!

Старик перекинул топор в одну руку, подошел ближе, даже не хромая, и схватил водителя за руку.

Хватка железная.

Кисть, лишенная притока крови, побелела.

Старик улыбнулся, обнажив пожелтевшие зубы в оскале.

Резкий рывок.

Хруст.

Водитель заорал от боли, а старик, выругавшись, заковылял назад в дом.

Хлипкая дверь захлопнулась.

Водитель, синюшно-бледный, подвывая и баюкая сломанную руку, поднялся и попятился прочь со двора.

Федор Никодимович прильнул к окну, всматриваясь в мутное потрескавшееся стекло. Еще одного он прогнал. Но их будет больше. Оставалось лишь ждать.

Голова нестерпимо болела, мысли путались, единственное, что он знал:

Их будет больше…

* * *

Черная «Рено» остановилась около застрявшей в грязи «Ауди». Машину бросили, даже не заперев.

– Видимо, нехило его так испугало, – пробормотал невысокий светловолосый молодой человек в черной куртке. На его груди поблескивал значок с символом, напоминавшим глаз.

Константин Киреев вышел из машины, ничего не сказав своему стажеру, и осмотрел брошенную иномарку. В бардачке нашлась визитка адвокатской конторы и написанный на листке бумаги адрес.

– Понятно, – пробормотал охотник. Он не знал, откуда поступил вызов, но, судя по всему, хозяин машины имел к этому отношение: адрес совпадал.

Константин внимательно посмотрел на дом, некогда, наверное, даже красивый. С чердаком, резными ставнями и прочими украшениями. Теперь здание напоминало уродца, грузно завалившегося на один бок. Черепица облетела, вместо крыши – решето. Едва держались и облупившиеся наличники на немытых окнах. Резные балясины на крыльце треснули и затрухлявели. Покосившийся штакетник по периметру участка тонул в горах мусора и засохшей травы.

Судя по оборванным проводам с ближайшего столба, электричества в доме не было, зато из трубы поднимался дым.

Для простых людей место показалось бы помойкой, но охотники сразу заметили ярко-красные всполохи. Будто искры, пляшущие над костром, а также многочисленные нити.

Костя нутром чуял бурлящую на участке злость. Эмоции пропитали воздух на несколько сотен метров вокруг. Киреев невольно напрягся, подавляя раздражение, не свое – аддикта, и поспешил создать сферу.

Стажер вышел из машины и также смерил дом внимательным взглядом, а затем, не дожидаясь приказа, пошел к калитке. Киреев с шумом втянул воздух и поравнялся с подопечным. Чем ближе они подходили к участку, тем сильнее ощущалось недовольство.

Старший охотник прищурил светлые глаза, потер рыжеватую щетину на подбородке и сказал:

– Доволен?

Киреев проверил мел в кармане куртки.

– Константин Александрович, – протянул стажер.

– Что?

– Идите в жопу.

Злость забурлила с новой силой, подпитанная извне. Старик, дежуривший у окна, встрепенулся. Сила разливалась по его жилам как никогда раньше… даже в молодости он не ощущал ничего подобного.

Сколько мощи… и чем ближе подходили два незваных гостя, тем нестерпимее становился жар в груди. Старик сжимал и разжимал руку, нетерпеливо раскачиваясь.

Скрипнула калитка.

Голоса уже доносились со двора.

– Ну охренеть теперь. Ты, значит, творишь ересь, а в жопу иду я!

– Я отдуваюсь на планерках, переделываю косяки в отчетах и кофе приношу! Я что, личный раб?

– Я, я, я! Серебров, не гунди. Ставь сферу – это Амок. А то сейчас совсем крышу унесет, а нам еще работать.

– Я с тобой работать больше не буду. Это последнее задание. Отношу рапорт, забираю значок, а ты паразитируй на ком-нибудь еще!

Чужая злость переполняла старика. Мышцы напряглись до боли. Казалось, что если он не начнет двигаться, то его разорвет на части. Голоса продолжали спорить:

– Комплексы спокойно жить не дают?

– Если бы знал, что ты такой мудак…

Старик не выдержал. Закричав, он бросился прямо в старое потрескавшееся окно.

Спорившие Серебров и Киреев замолкли и с ужасом уставились на старика, который только что вынес собственным телом фрамугу со стеклом.

Дедок резво вскочил на ноги, не обращая внимания на куски стекла и дерева, застрявшие в ватнике. Алые всполохи вокруг его тела напоминали пожар.

Почерневшие губы растянулись в дьявольской усмешке.

Федор Никодимович заорал попытался вцепиться в горло Киреева. Борис отреагировал быстрее наставника – он резко выставил руку, откидывая обезумевшего аддикта.

Старик ударился о стену, но удар не причинил вреда. Поднявшись, он кинулся прочь в сторону леса, быстрее, чем охотники даже могли себе представить.

– Вот дерьмо, – Киреев с округлившимися глазами смотрел вслед.

– Он на грани? – тихо спросил Борис. Его все еще потряхивало от увиденного.

И что им следовало делать? Вызвать подмогу? Да, так лучше с точки зрения безопасности…

– Мне позвонить в отдел?

– Не успеем! – Киреев побежал вслед за стариком. – Пока будем ждать он откинется.

Борис не отставал.

– Его нужно обездвижить, – на бегу командовал Костя. Его глаза сияли – он взял след. – И, Серебров, спасибо, что спас.

Борис удивленно посмотрел на коллегу, но затем сосредоточился на погоне.

2 сентября 2017

Вечер

Москва

Борис с трудом узнавал себя в отражении зеркала в ванной – измотанный, с посеревшей кожей, синяки под глазами стали еще заметнее.

– Как панда, – с желчью пробормотал он.

Внезапно перед глазами ярко вспыхнул образ: обезумевший старик, тянувшийся черными от грязи руками к лицу охотника.

Борис тряхнул головой, пытаясь отогнать непрошеное видение и запах земли, ударивший в нос.

Воспоминания были настолько яркими, что выбивали из реальности. Борис едва помнил, как вернулся домой и заперся в ванной комнате.

Иллюзия казалась настоящей, а мир вокруг покрылся едкой дымкой. Он будто опять оказался в той деревушке, где они с Киреевым наткнулись на безумного аддикта.

И почему он об этом вспомнил?

Как в бреду, охотник стащил с себя одежду, залез в ванную и выкрутил ручку смесителя в сторону синей маркировки.

Ледяной душ помог.

Выключив воду, Борис, качаясь, наспех вытерся.

Кожа все еще горела.

Мысли путались.

Стены, покрытые светлым кафелем, давили… будто комната стала слишком маленькой и душной. Свет, несколько светодиодных ламп, вмонтированных в потолок, стал нестерпимо ярким.

Может, он заболел?

Борис коснулся лба, но температура показалась обычной.

Скорее всего, переутомление.

Охотник зажмурился и надавил на переносицу, пытаясь прогнать навязчивую головную боль.

Будто сосед с перфоратором переехал прямо к нему в голову. Даже думать сложно.

Как же хотелось с силой сдавить голову, раскрошить чертов череп на мелкие кусочки, лишь бы прогнать все эти картинки и, самое главное, боль!

Казалось, что охотник превратился в оголенный нерв – слышал, как капает вода из крана, чуял, как тянет дешевым табаком из вытяжки…

И все это как крошечные раскаленные иглы, которые втыкали под ногти.

Наверное, нужно прилечь, попытаться уснуть, но Борис не ощущал усталости. Только желание двигаться.

Одевшись, мужчина вышел из ванной – в коридоре было темнее и прохладнее. Борису казалось, что кто-то открыл настежь все окна.

– Ты в порядке? – Нина показалась из кухни, где сидела за ноутбуком, и обеспокоенно посмотрела на мужа. Нога женщины, куда попала пуля, уже зажила. Ей повезло. Так что женщина вновь пропадала на работе.

Нина потянулась включить свет, но Борис ее остановил, покачав головой. Охотнику не хотелось разговаривать, даже собственный голос раздражал, что говорить про чужие.

Да и… какого черта? Сидела бы, как обычно, за ноутом. Почему ей именно сейчас приспичило пообщаться?

– Как все прошло?

Вот это прекрасная фраза – давай я сделаю вид, что мне не насрать, как прошел твой день? Борис ярко вспомнил, как начинал что-то говорить, а Нина, не дослушав, разворачивалась и уходила в комнату.

Охотник с трудом сдерживался. От одной мысли о последнем деле хотелось что-нибудь разбить, еще и эта притворная вежливость.

– Нормально, – огрызнулся Серебров.

Нина нахмурилась и осторожно спросила:

– К нам Света заедет, не против?

– Света, Света… Зачем? – Борис начал расхаживать туда-сюда по коридору: так почему-то становилось легче.

Охотник посматривал на входную дверь – может, выйти проветриться?

– Не знаю, – пожала плечами Нина, кутаясь в халат. – Видимо, тоже уже устала. Хочет поговорить. Сам понимаешь, ей нелегко. То, что за всем стоит Костя…

Борис резко развернулся, метнув в сторону Нины холодный взгляд, отчего женщина замолчала. Она изучающе смотрела на Сереброва, гадая, что произошло. Вспышки гнева у Бори – редкое явление, но Нина твердо знала: в такие моменты Сереброва лучше не трогать.

Да и если Боря не хотел о чем-то говорить, то можно было хоть раскаленными щипцами пытать – бесполезно. Проще дождаться Свету.

Нина продолжила:

– Она отвезла Цветкову в спортзал и хочет заехать на чай.

– Ночью?

– А почему нет?

– Зачем она повезла Цветкову ночью в спортзал? – с раздражением уточнил Борис.

– Понятия не имею, – Нина тяжело вздохнула. – Слушай, ты же понимаешь, что это все цирк. Вам ничего не грозит. Будь что на самом деле, то вас бы посадили под домашний арест, ради вашего же блага, конечно.

Нина рассуждала спокойно. Логичная и простая мысль внезапно резанула Сереброва, заставив вспомнить Севу и его слова: что, если их используют как приманку?

– Это объясняет и Леонида… и почему ему все позволили, – Борис даже не заметил, как проговорил это. Он сосредоточенно смотрел на дверь шкафа, будто ему понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что делать, а затем с силой дернул за ручку.

– Эй, тихо, тихо, – Нина поспешила к мужу и повернула ключ в дверце. – Ты уверен, что в порядке?

Нина коснулась его руки, неожиданно горячей, – Серебров отпрянул.

– Не трогай.

Нина испуганно попятилась.

– Слушай, ты не заболел? Давай пойдешь в кровать…

– Да отстань от меня! – рявкнул Борис, поморщившись.

– Господи, ты неделями можешь со мной не разговаривать. Вот и сейчас – не говори.

Нина сжалась, не понимая, в чем провинилась. Охотник, не извинившись, вытащил спортивную сумку и начал собираться.

Движения охотника пугали: дерганые, нервные, будто его раздражало прикосновение ткани куртки к коже, шуршание молнии…

Он то и дело вздрагивал, как испуганный зверь.

Нина не сдвинулась с места. Она лишь наблюдала, как Борис, перекинув сумку через здоровое плечо, ушел, громко хлопнув входной дверью.

II

3 сентября 2017

Вечер

Москва

Катенька обвела взглядом туалетные столики с зеркалами, проверяя, все ли она убрала. Под гримерку отвели узкую длинную комнату с высоким потолком и стенами, выкрашенными только до середины.

Неуютное помещение. Здесь не хотелось задерживаться ни одной лишней минуты.

Может, кому-то и нравилась подобная атмосфера, но явно не Катеньке.

– Ты домой? – тихо спросила Свиридова, поглядывая на подругу через зеркало. Лиля была сама не своя: молчала и небрежно запихивала вещи в чехол – сетка юбки топорщилась, не давая застегнуть молнию. Цветкова не смыла с лица косметику, отчего обычно черты лица казались взрослее и жестче.

Как ни пыталась подруга сделать вид, что дело в усталости после задания, но Свиридова все прекрасно понимала. Поэтому и не лезла с расспросами.

Тишину прервал тихий стук в дверь гримерки и последовавший за ним вопрос:

– Можно?

Леонид.

Катенька вопросительно посмотрела на подругу – та кивнула.

– Заходите, – ответила Свиридова.

– Вы хорошо себя чувствуете? Может, что-то нужно… – с порога начал Леонид, не сводя взгляда с Лили. Он протянул руку – Катенька узнала жест – хотел «подзарядить» вымотанную аддиктом оперативницу, но Цветкова вежливо отказалась:

– Спасибо. Я в норме.

Леонид спрятал руку в карман.

– Фотографа отвезли в больницу. Ассистент поехал с ней. В целом вроде без последствий, но нужно проверить, нет ли сотрясения. Удар был неслабым.

– Будем надеяться, – сказала Катенька. Она не могла отделаться от ощущения, что была третьей лишней в комнате. Леонид, одолеваемый чувством вины, мялся у входа. Лиля не смотрела на охотника, сосредоточенно собирая вещи.

Неловкость сферическая и в вакууме. Для палаты мер и весов.

Свиридова искренне недоумевала: почему спец так жмется? Явно же не в фотографе дело. Неужели стыдно за задание?

Стоило Леониду заговорить, как все вопросы отпали сами собой.

– Насчет поведения Сереброва…

Лиля громко зашуршала чехлом и пакетами, прерывая Леонида. Мужчина быстро сменил тему:

– А хотите, я подвезу?

Лиля покачала головой:

– Меня отвезет Светлана.

– Хорошо, – Леонид растерянно оглянулся и, будто только сейчас заметил Свиридову, спросил из вежливости:

– А… вас?

– Не стоит, – улыбнулась Катенька.

Спец не настаивал.

Он почти вышел, но замер, едва переступив порог, и опять заговорил. Даже тембр голоса изменился, став мягче:

– Доброй ночи. Я помогу с документами. И простите еще раз, что все так вышло.

– Не переживайте. Спокойной ночи, – сухо сказала Лиля. Сев на пуфик перед столиком, девушка терпеливо ждала, когда Леонид уйдет.

– Обижаешься? – тихо спросила Катенька, глядя на непроницаемое лицо Лили.

– На себя.

– Почему?

– Одно слово – и уже прыгаю на задних лапках. Не думая, кто и зачем может мне его сказать. И что в итоге может случиться.

Катенька удивленно склонила голову:

– Ты о чем?

– Да так, – Лиля опустила взгляд. – Мне скоро двадцать один. Все думаю, когда же я стану взрослой и умной.

Катенька грустно улыбнулась:

– Мне двадцать шесть, а я все еще не решила, кем хочу стать, когда вырасту. Вообще знаешь, что мне кажется? С возрастом становишься осторожнее, злее, но не обязательно взрослее.

– Я не хочу быть злой.

– Ты и не будешь, Цветочек. Я уверена.

– Я завидую тебе, Катенька, – внезапно Лиля горько улыбнулась и, поднявшись, пошла к выходу. – Ты смелая. Умная. С силой воли. Ты бы лучше со всем справилась, чем я.

От этих слов Свиридовой стало тошно.

Посмотрев в зеркало, она нахмурилась – подруга будто говорила о совсем другой Кате.

* * *

Сидя за рулем, Валер изо всех сил боролся со сном: в какой-то момент перестали действовать кофе, открытые окна и громкая музыка. Тогда мужчина уменьшил звук и, прикрыв окно, сказал:

– У тебя есть два варианта: либо развлекать беседой, либо терпеть мое пение. Иначе меня вырубит.

– А дать мне сесть за руль не вариант?

– Я знаю, сколько получают младшие сотрудники, и если разобьешь машину, то придется продаться мне в личное рабство. Не уверен, что готов на это пойти.

Катенька фыркнула.

– Ладно, сейчас что-нибудь вспомню. Только не пой. Не уверена, что на такое готова пойти я.

В голову лезли только приключения со времен учебы. Те, что были до встречи с Костей и ухода Вики.

Теплые, покрывшиеся приятным налетом ностальгии.

Когда на втором курсе их вывезли на сборы в сочинский лагерь. Наверное, именно там произошли самые безумные истории не только из студенческой, но и просто из жизни Катеньки. Чем дольше она рассказывала, тем сильнее хотелось впечатлить Валера.

Почему-то…

– Ну и самое крутое, – разошлась девушка. – За неделю до отъезда мы с парнями поспорили. Они начали, конечно же…

– Конечно, – усмехнулся Валер. – Давай угадаю: вы должны были тайком ночью пойти куда-нибудь…

– Вот возьму и не буду рассказывать, – Катенька притворно рассердилась и сложила руки на груди.

– Ладно, ладно. Прости. Продолжай, пожалуйста, – Валер явно веселился, но зато перестал зевать.

Да и Катенька не чувствовала себя обиженной.

– В общем, ты прав. Тайком. Ночью. Кто первый принесет три упаковки сигарет. Мы, конечно, не курили, но это было дело чести. Проигравшие выполняют желание победителей.

– Хорошее начало.

– Так мы, три девчонки, ушли темной сочинской ночью в горы. Представь – мрак. Толстый слой облаков. Ни луны. Ни звезд. Да и с фонарями вдоль дороги как-то туго было. В общем, Цветкова подвернула ногу, упав в высохшее русло реки…

– Бедная Цветкова.

– Бедная. Ты обещал не перебивать. Так что часть пути мы несли ее на себе. Палатка с сигаретами в ближайшем поселке, конечно, была закрыта. Как и магазин. Но последний, судя по всему, лет десять уже не работал. Вообще не понимаю, почему мы не пошли на побережье. Делать нечего, нужно было идти назад, и вдруг – прямо над нами гром! Казалось, что в горах что-то рухнуло. И сразу дождь. Нет, не дождь. Чертов гремящий водопад. Снизу, сверху, сбоку… вода была везде. Холодная. Чтобы сократить путь назад, мы пошли по тому самому высохшему руслу реки. И к нашему удивлению, вода начала быстро прибывать. То есть, представь, русло выглядело будто тысячу лет назад пересохло: одно каменное дно и тонюсенький ручеек в центре, и внезапно практически бурные воды Амазонки. Чудом вылезли и вернулись в лагерь. Все обошлось. На наше счастье, ливень и старших охотников загнал в помещения. Могу поспорить, они решили, что в такое ненастье умные взрослые люди всякой фигней страдать не будут.

– Как наивно. И кто победил?

– Никто. Мы же ничего не принесли. Ребята вообще где-то застряли и вернулись только утром, за что получили по шее.

– А где «самое крутое»? – уточнил Валер.

– То есть, когда мы залезли в свою комнату мокрые, грязные, уставшие и никем не замеченные, – не круто?

– Думал, будет страшнее. Так есть надежда. Слышала про «Новый год в ноль первом»?

– Смутно, – нахмурилась девушка. – Это после которого запретили Новый год встречать в общаге, а комнаты за неделю начинают проверять? Хочешь сказать, что это вы устроили?

Валер усмехнулся.

– Ну не то чтобы устроили. Все малость вышло из-под контроля. Да и некоторые факты преувеличены.

Катя рассмеялась:

– Ну, это очевидно. Я еще могу поверить в историю про взорванные унитазы, но облеванный закрытый кабинет ректора.

– Ну да, это уже перебор. Унитаз раздолбали только один. Подбили выпускников проверить, что максимально тяжелое может сдвинуть охотник телекинезом.

Катенька округлила глаза.

– Ты шутишь.

– Да правда.

– Не верю.

– Это был тот еще квест. Вытаскивать Киреева, при том, что мы оба находились в состоянии полнейшего космоса. С тех пор я завязал пить.

– И вас не выгнали?

– Каким-то чудом. До сих пор не понимаю каким. Говорят даже до Волкова дошло. Зорин нам с Киреевым такую лекцию прочел! А потом забрал в головной отдел на отработку под своим строгим присмотром.

– Как после этого тебя взяли в спецы?

– Замаливать грехи, очевидно.

Охотники замолкли, но на губах у обоих играла улыбка.

Стало легко.

Катя расслабилась, откинулась на сиденье и уткнулась в телефон, читая сообщение от Лили: подруга написала, что хочет «потупить в спортзале, дома все равно тошно».

– Катерина, – Валер заговорил опять, когда они заехали во двор. Охотник остановился напротив подъезда и потер глаза.

– Давай сделаем так: я поеду домой, ты соберешься, поговоришь с родителями. Завтра утром приеду.

От сердца отлегло – Катенька с ужасом представляла сцену, которую устроила бы мама, зайди Свиридова ночью домой с мужчиной. И во что она выльется, когда девушка начнет закидывать одежду в сумку. Теперь предстояло во всем разобраться самой.

– Во сколько?

– Не знаю. Скорее всего, около восьми. Держи телефон включенным.

Катенька кивнула. Валер не спешил открывать дверь.

– И еще… тебя сейчас, надеюсь, на приключения не тянет? Улыбка пропала. Катенька пожалела, что рассказала охотнику о глупой студенческой выходке.

– В смысле?

– Та книга, журнал, который ты взяла в библиотеке. Записи датского врача. Нашего коллеги – охотника. Захватывающая история о его встрече с «чудом воскресшим купцом». Катенька смутно вспомнила самодельный переплет, который случайно забрала с собой в отдел. Интересно, почему Валер так встревожился?

– Мне никогда не нравилась эта история, – продолжил охотник. – Слишком много рассуждений на тему, о которой рассуждать не стоит.

– Валер, я даже половину слов не смогла разобрать, – девушка ощутила раздражение. – Более того, тебя успокоит, что Светлана забрала все книги?

– Вполне. Просто я хочу, чтобы ты помнила: ревенанта нельзя исцелить. Никаким способом.

Катенька отвернулась, невольно вспомнив разбитую сову, которую тщетно пыталась склеить.

И почему нужно было все испортить? Ее едва отпустил страх. Еще секунду назад они так легко общались.

Не как коллеги, а как друзья.

А теперь Катенька сидела рядом со спецом, сосредоточенным на работе.

– Почему ты передумал? – монотонно спросила девушка, потянувшись к ручке дверцы машины.

– Хочу спать, – ответил Валер. – Еще немного, и просто свалюсь. Мне было бы спокойней, если бы ты при этом сидела в соседней комнате, но… видимо, это невозможно.

Слова прозвучали мягче.

– Спасибо, – пробубнила Катенька и вдруг почувствовала руку на своем плече. Девушка удивленно посмотрела на охотника – тот неловко похлопал бывшую подопечную по куртке. – В общем… спокойной ночи.

– И тебе спокойной, – усмехнувшись, Катенька повторила жест.

Охотница собрала сумки, вышла из машины и, прежде чем захлопнула дверцу, услышала:

– Завтра будь готова к отъезду без промедлений. Хорошо?