Текст книги "Аддикт. Кризалис"

VII

Сентябрь 2017

Борис проснулся посреди ночи, долго ворочался, постоянно проверяя время. Стрелки часов двигались предательски медленно.

Наконец за окном забрезжил рассвет, освещая желтеющие кроны деревьев.

За одну неделю мир перевернулся с ног на голову. Последней точкой для Бориса стал момент в больнице, когда Владимир Петрович Волков, едва придя в сознание, пригласил его в палату и, пожав руку, попросил вернуть Контракт…

Борис даже не понял, что какое-то время носил на себе самый важный документ «Ока».

Если бы Борис знал, вдруг смог бы спасти Лилю?

День обещал быть на редкость отвратным. Борису предстояло присутствовать на церемонии, организованной в память о трагедии, затем до отъезда закончить все дела с документами. Впрочем, лучше возиться с бумажками, чем слушать то, что будут говорить с трибуны в «Центральном».

Мероприятие организовывали не московские коллеги.

До последнего момента не могли решить, кто будет читать речь. Владимир Петрович оставался в больнице, потенциальные преемники погибли или потеряли память.

А что мог сказать посторонний человек? Нам так жаль, но мы должны сплотиться… Сухо, формально.

Открыв шкаф, Серебров потянулся было к обычной форменной рубашке, но заметил чехол и вытащил его. Единственный костюм в его более чем скромном гардеробе купили не на выпускной или свадьбу, а на похороны друга.

Закинув на здоровое плечо сумку, собранную в дорогу, охотник проверил часы: у него был еще час, чтобы заехать в больницу.

Работники медицинского уже привыкли, что Серебров навещал Лилию не в приемные часы. Обычно, даже если он добирался до палаты совсем поздно, его пускали хотя бы на десять минут. Так было и сегодня. Без лишних вопросов охранник позволил пройти на лестницу, ведущую на второй этаж.

Борис подошел к кровати и осторожно взял подругу за руку. Девушка не реагировала. Она лежала, замотанная в бинты, подключенная к аппаратам. Будто спала. Сердцебиение было ровным, как и дыхание. По всем показателям Лилия Цветкова шла на поправку, но приоткрытые серые глаза оставались безжизненными. Застывшее лицо, словно выточенное из камня, не выражало эмоций.

Пол и стены комнаты пестрили от различных символов, целительных кругов, но сознание, раздробленное на мелкие кусочки, невозможно было собрать.

Последний раз подобный случай зафиксировали после применения полиграфа. Охотник, которому пытались вернуть память, не пришел в себя.

Борис не хотел верить, что с Лилей случится нечто похожее. Она найдет выход. Должна.

– Я… ненадолго уеду, – тихо заговорил Борис, убирая с ее лица прядь волос. – Поезд поздно вечером. Нужно в Питер и кое-что решить. Вернусь через пару дней и тогда…

Он запнулся.

Что тогда?

Раздалось тихое покашливание. Охотник заметил медсестру, ждавшую в дверях.

– Секунду, – попросил он.

Женщина кивнула:

– Но не больше. Нужно начинать процедуры.

Как только женщина ушла, охотник осторожно прижал к губам руку Лили.

– Я постараюсь еще раз зайти. До поезда.

На выходе из больницы Серебров, к своему удивлению, столкнулся с Катенькой. Девушка стояла на ступеньках и отчаянно что-то запихивала в крошечную сумочку. Свиридовой явно было гораздо лучше. Пропала нервозность в движениях, взгляд не был затравленным. Охотница прятала подровненные волосы под шапку, правда, оставила длинную челку, чтобы прикрывать часть лица: синяки все еще проглядывали даже через тональный крем.

– Привет, – поздоровался Борис. – Ты чего так рано?

– Привет… Я? – Катя захлопнула сумочку. – Да привезла результаты анализов. Врачей не хватает, прохожу некоторых в частных клиниках.

Девушка поправила ворот длинного пальто, натянула шарф повыше, чтобы прикрыть подбородок.

– И как?

– Надеюсь, что деньги скоро переведут, иначе я разорюсь. Гостиница. Платные врачи, анонимность…

– Гостиница?

– Ну… – замялась девушка. – С родителями пока все сложно.

– Хочешь… – Борис задумчиво протянул, а затем предложил: – Поживи пока у меня. Все равно дома почти не бываю. Нина в Питере.

– Серьезно? – Катя удивленно приподняла бровь. Борис протянул ей ключи, но девушка не сдавалась:

– Мне неудобно. А если Нина вернется из Питера?

– Не в ближайший учебный год. Студенты точно будут там учиться до мая, и новый набор, если он будет, тоже отправят туда.

Охотница выдохнула, а затем благодарно улыбнулась, забрала ключи и украдкой вытерла слезы.

– Прости. Они сами льются уже без повода.

– Может, позавтракаем? Тебе не помешает.

– Пожалуй, так, – Катя с любопытством посмотрела на сумку в руках Бори.

Они зашли в ближайшее открытое кафе и сели за самый дальний столик. Присаживаясь, Катенька тихо усмехнулась:

– Никогда бы не подумала, что буду по-дружески болтать с Борисом Серебровым. Охотник искренне удивился, а затем хмыкнул.

– Мало кто о таком думал.

– Кроме Лили.

– Кроме нее… это было первое, что меня в ней поразило.

Она меня никогда не боялась, – Борис улыбнулся.

Когда им принесли две чашки ароматного кофе, охотник тихо спросил:

– Ты была у Валера?

– Можно сказать и так. Стояла перед палатой. Дважды касалась ручки, но так и не заставила себя войти. Не знаю, что сказать. Столько раз репетировала разговор в голове, а все равно боюсь.

Борис поджал губы.

– Что? – настороженно спросила девушка.

– Они хотят предложить ему переподписать Контракт.

Иногда это работает.

– Иногда? А если нет?

– Быстрее все забывается.

Катя прикусила губу, в глазах вновь заблестели слезы. Девушка раздраженно схватила салфетку.

– Сходи к нему, – мягко посоветовал Борис. – Поговори. Думаю, ему тоже хочется во всем разобраться. Попробуй действовать, как куратор после сложного случая.

– Не все так просто. Я сейчас…

Свиридова поднялась и ушла в сторону туалета, продолжая вытирать глаза. Охотницы долго не было, даже успели принести завтрак: несколько тостов, масло и джем. Борис не спешил приниматься за еду – аппетита за последние недели не прибавилось.

Катенька вернулась за стол. Казалось, она стала еще бледней.

– Все в порядке?

Охотница кивнула и поспешно сменила тему, бросив выразительный взгляд на сумку:

– Так ты уезжаешь?

– К Нине. Ненадолго.

– Я слышала, в Питере есть учебный центр для спецов.

– Все так, – Борис понимал, к чему клонит подруга и… не знал, что возразить, и решил резануть: – Я понимаю, что сидеть рядом с Лилей мало смысла.

– Тогда почему сидишь?

– Надеюсь. А может, боюсь.

– Чего?

– Что, если меня не будет рядом и ее просто отправят в городской дурдом? Спишут с баланса. Ты знаешь, по документам она все еще пропавшая без вести. Наверное, для такого случая. Чтобы потом «всплыть» в какой-нибудь палате.

Борис запустил пальцы в волосы, чувствуя, что больше не может молчать. Кто бы сказал, что он станет откровенничать с Катенькой Свиридовой.

– Там, на крыше, когда я нашел Лилю, со мной что-то случилось. Я чувствовал ее до этого. Все дело в том исцелении. Лиля случайно оставила отпечаток во мне, но никогда не пыталась захватить сознание. Я просто чувствовал… тепло. А потом все резко исчезло.

Охотник медленно взял в руки кружку.

– Ладно. Давай не будем об этом. Так что сложного в разговоре с Валером?

– Да так, – отмахнулась Свиридова.

Она колебалась, хотела что-то сказать, но не могла себя заставить. Борису показалось, что она произнесла что-то похожее на «…Зато с отчеством не придется мучиться».

– Что? – переспросил он, но девушка замотала головой и поспешно забормотала:

– Я столько раз слышала подобные истории и всегда думала, что так бывает с какими-нибудь неудачницами. Что может случиться с кем угодно, но не со мной. Что я, такая серьезная, хорошая девочка…

Катя резко замолкла и потянулась к очередной салфетке, с шумом втягивая воздух.

– Один с амнезией, второй уже года три как считается мертвым. Хуже мыльной оперы.

– Тебе нужна помощь? – осторожно спросил Борис.

Катя горько усмехнулась.

– Спасибо, мне уже помогли.

– Я серьезно.

– Я тоже. Ты и так позволяешь мне пожить у себя, а с остальным справлюсь. Вам всем гораздо хуже…

– Кому «всем»?

– Нашей тесной компании с острова, – в голосе послышалась грустная ирония. – Я, ты, Валер, Лиля, Леонид.

– Насчет Леонида… да, ему не позавидуешь. Как минимум для всех было полной неожиданностью, что ревенанты способны иметь детей. Не удивлюсь, если это поменяет правила игры. Седов в незавидном положении. И в первую очередь из-за схожести с Кукловодом. Первые часы я слышал, как специалисты на полном серьезе обсуждали, что Леонид и есть предатель, и чуть ли не линчевать его собирались. Записи Лили, скорее всего, единственное, что может его спасти от предвзятого суда. Как минимум доказать, что он действительно человек.

Катенька почти не слушала. Она задумчиво пробормотала о своем:

– Мне предлагают поехать на море. Санаторий. Привести себя в порядок. Международники опять вышли на связь, зовут к себе…

Борис не знал, что сказать. Пугать Катю он не хотел, но и ободрить было нечем. Девушка прекрасно это понимала.

– Поговори с Валером, – настойчиво повторил Серебров.

– Мне кажется, несправедливо…

– Реши с Лилей, – выпалила Катя, защищаясь, но, поняв, что погорячилась, поспешила извиниться: – Прости. Я не имею права говорить тебе подобные вещи. Но Лиля… Она столько сделала для «Ока». Сохранила записи, которые помогут закрыть дело Кукловода, подсказать, кем он был и чем занимался, к чему и кому имел доступ. Спасти Леонида. Она носилась с чертовой стекляшкой… нельзя, чтобы ее «списывали с баланса».

– Стекляшкой?

– Да. Лиза вырвалась из кристалла, и… он опустел. Потускнел. Я видела его у Лили – алый кусочек стекла.

Борис потупился, о чем-то напряженно думая. Катя же продолжала.

– И… тебе нельзя так жить. На два города. С женой в Питере, обучаясь на спеца, и при этом дежурить у кровати Лили в Москве. Нельзя разорвать душу надвое.

– Нельзя, – согласился Борис.

Они закончили завтрак в молчании. Каждый принимая свое решение.

* * *

Охотники съезжались в «Центральный». Отдел успели привести в порядок, разве что окно в галерее пока заколотили фанерой и часть полок с книгами просто убрали в архив. Кто-то ждал на улице, кто-то в помещении. Группа коллег из «Южного» держалась особняком. Из выживших не приехало и половины. Поговаривали, что многие уже написали заявление об уходе. Почти все вели себя тихо, только Кир с энтузиазмом бегал между собравшимися, раздавая всем присутствующим небольшие листочки бумаги и ручки со словами:

– Напишите, пожалуйста, хоть что-то. Даже если вы их не знали. Я оставлю у входа коробку, оставьте там записки, а я зачитаю на небольшой церемонии завтра в восемь. Вы же приедете?

Охотник пытался держаться бодро, но прекрасно чувствовал тяжелые взгляды. Замечал, как сжимались губы. Увидев Катеньку и Бориса, парень облегченно выдохнул и поспешил к ним.

– Как хорошо, что вы приехали, – улыбнулся Кир, но, к его удивлению, Борис быстро зашел в здание, даже не здороваясь.

– Прости его, – грустно сказала Катенька. – Он сам не свой.

– Понятно. Ты про завтра знаешь?

Девушка кивнула.

– Спасибо, что все организовал. Я буду, но Серебров, боюсь, нет.

– Напишешь что-нибудь?

Девушка кивнула.

Еще до начала церемонии в коробку накидали много отзывов. Кир, заметивший это, благодарил, но всех словно раздражало его дружелюбие.

Последней была Алла. Она не положила свой листок, только осторожно коснулась плеча Кира и, тепло посмотрев на парня, молча ушла в зал. Охотник достал первую попавшуюся бумажку и прочел:

«Могу сказать ребятам одно. Этот мир спасет только ядерный взрыв».

Охотник с трудом скрывал дрожь и доставал одну за одной:

«Вам не нужно было идти в Око», «Этим людям не нужно спасение», «О вас никто не узнает, о вас никто не вспомнит».

Заметив, как меняется лицо Кира, Свиридова решительно забрала коробку:

– Давай я их переберу. Ты пока иди в зал, займи место.

Как только Кир скрылся, Катя сгребла в охапку коробку и вынесла в контейнер на улицу. Погибшие заслуживали не таких слов.

Свиридова ушла еще до окончания речи, которую читал начальник международного отдела. Не выдержала сухого и пресного пересказа событий и того, с какой холодностью говорили о Косте Кирееве. Вот так всем героям истории раздали ярлыки.

Кто спаситель, кто предатель.

У выхода охотницу окликнул аналитик и повел к архиву.

– Личные вещи. Специалисты их проверили, и они не представляют интереса для следствия. Посмотрите, пожалуйста. То, что не возьмете, будет уничтожено.

Под роспись девушке вернули рюкзак, найденный в разбитом служебном автомобиле. Тот самый, который она собирала, сбегая к Валеру, а затем взяла на остров.

* * *

– Но всего на пять минут, – умоляла Катя.

Охранник больницы покосился на часы и нехотя позволил девушке пройти. Поднимаясь на лифте в хирургическое отделение, охотница в очередной раз повторяла под нос:

– Привет… да, ты помнишь? Катя, Катя Свиридова. Мы с тобой… ты мой… коллега. Друг… приятель?

Она уверенно подошла к двери, потянулась к ручке, но услышала хриплый голос Валера.

– А я говорю, иди к черту. Со своими бумажками, контрактами и всем остальным. У меня, может, и проблемы с головой, но вашего коллегу я помню. Заманил моего друга много лет назад в сраную секту.

– Константин Игоревич… – незнакомый голос. Свиридова замерла – опоздала. Вербовщик уже пришел.

Валер слушать не собирался. Выругавшись, он послал охотника куда подальше и пообещал спустить шкуру, если тот опять заговорит.

– Но, Константин…

Что-то разбилось о стену, и мужчина в черной куртке вылетел из палаты, захлопнул дверь и с удивлением уставился на Катеньку. Девушка помялась, перекладывая пальто из одной руки в другую, и поздоровалась:

– Добрый вечер.

– Вы… к Валеру?

– Но я, пожалуй, зайду позже, – девушка поспешно развернулась и пошла к лифту. Вербовщик не отставал.

– Екатерина Свиридова? «Ар», «Эм», «Ви» семнадцать десять? Подождите.

– Я все слышала, – отрезала девушка. – Он не горит желанием возвращаться.

– Но если бы вы с ним поговорили…

Охотница почувствовала, как на глаза опять навернулись непрошеные слезы. Она ясно представила, как Валер кричит на нее, не узнавая.

– Я не могу. Простите, – Катенька поспешила к лестнице, чтобы не оставаться с коллегой в лифте. Свиридова оделась на ходу и поспешно выбежала из больницы. Охотница зашла в квартиру Бориса. Оглядевшись, прошла в комнату, где когда-то исцелили охотника, и начала разбирать свой рюкзак. На тканевые подушки упала фарфоровая сова.

Не та, которую Киреев принес Катеньке вместе с цветами, чтобы изящно напомнить о себе, а с трудом склеенная фигурка.

Сжав ее в кулаке, девушка села на диван и тихо всхлипнула. – Надо научиться как-то сдерживаться, – убеждала сама себя Катя. – Ну что за плакса. Хорошо, что никто не видит. Она провела подушечками пальцев по сколам и трещинам, вспоминая одно: Костя Киреев не всегда был злодеем. Было в нем тепло, сочувствие, доброта и… просто немного не хватило сил.

Серебров не вернулся. Поужинав, Катенька легла спать в одиночестве, компанию ей составил только старенький телевизор. Засыпая, девушка осторожно положила руку на живот и думала лишь об одном: неужели вот так начинается ее новая жизнь?

Если так, то все решения будут только ее.

* * *

Кир ждал около поворота. С Шипиловской улицы уходила дорога без разметки. Над ней смыкались кроны деревьев, неспокойно шумевшие от резких порывов ветра. Свинцовые тучи ровным слоем покрывали небо, отражаясь в лужах. Молодой охотник стоял один, сжимая две гвоздики, и терпеливо ждал – до назначенного часа оставалось всего десять минут, но никто так и не появился.

Сердце противно сжалось. Но охотник не собирался уходить. Даже если будет один.

Такси остановилось совсем рядом, из него вышла Катя Свиридова. Увидев подругу, Кир улыбнулся, и они тепло обняись. – Я боялась опоздать.

– Нет, ты вовремя. Уже начал переживать, – сознался Кир. – Официальная церемония прошла как-то совсем грустно, да?

– Более чем. О, смотри!

К повороту подошли Алла Швецова и ее муж, вскоре со стороны автобусной остановки показались еще двое ребят. Никто из присутствующих их не узнал, но заметили под расстегнутыми куртками серые толстовки с бирюзовыми нашивками.

– Здравствуйте, я Кирилл Гранин. А это Оля Демина. Мы из академического.

– Вы что, из Питера приехали? – поразился Кир.

– Нина Михайловна рассказала, что собираются, и мы приехали на «Сапсане», – пояснила Оля. – Мы знаем, что Лилия здесь работала. И охотники, которые первыми пришли спасать ребят летом. Вы же не против?

– Конечно нет, – кивнул Кир.

Вскоре на пятачке появились и другие. Катя с улыбкой поздоровалась с молодым аналитиком в очках, пояснив Киру, что они с Сашей начинали учиться вместе. Подтягивались и другие: из Северного и Юго-Западного отделов.

– Думаю, можно идти, – тихо сказал Кир и повел коллег вниз по дороге.

От забора осталось несколько фрагментов. Охотники прошли на площадку, где когда-то была проходная. Там их ждал Борис Серебров. На мужчине была потертая черная куртка.

Катенька тихо поздоровались с ним, но ни о чем расспрашивать не стала.

Бывшее здание отдела почти полностью разобрали, оставив несколько блоков фундамента. Охотники быстро собрали подобие алтаря, куда сложили цветы и поставили свечи. Алла Швецова достала свернутую бумажку, ту самую, что не отдала Киру, и положила под свечку. Последней подошла Катенька и поставила фарфоровую сову со сдвинутым набок колпаком. Охотники стояли в траурной тишине. На асфальте, разбитом тяжелой техникой. Слушали шум листвы и трели птиц, такие привычные звуки.

Кир молча смотрел на дрожащие от порывов ветра гвоздики. В уголках глаз защипало, к горлу подкатил ком, не давая говорить.

Так они и стояли, глядя на дрожащее пламя свечи, роняющей воск на бетон.

В голове Кира так нелепо, неуместно, но настойчиво зазвучал гитарный рифф. Слова на листке, оставленном Аллой, стояли перед глазами. «Вы были светом».

Поддавшись эмоциям, Кир тихо прошептал:

– Но ночь сильней, ее власть велика…

Ветер поймал тихие строчки и разнес по округе вместе с другим голосом. Катя стояла совсем рядом. Не знавшая, что сказать она прикрыла глаза и позволила песне говорить за себя.

Как сделали и другие.

Кир понял, что ему подпевают уже многие, и над руинами Южного отдела «Ока» звучал едва различимый хор голосов.

Не сговариваясь, охотники произносили строчки:

– А тем, кто ложится спать… Спокойного сна.

Охотники начали расходиться, когда догорели свечи. Сбившись в группы, они говорили, вспоминали, гадали… Когда на площадке остались только Серебров, Кир, Катя и двое молодых ребят-студентов, Чонаев взял маркер и нарисовал на крошащемся бетоне символ «Ока» – схематичный глаз, вписанный в круг.

– Ты как? – тихо спросил Катю Борис.

– Вроде все решила. А ты?

– Я тоже все решил.

Девушка понимающе кивнула.

К ним повернулся Кир.

– Вот и все. Борис, Катенька, спасибо, что приехали…

Серебров почувствовал на себе пристальный взгляд.

– Кирилл, не надо… – послышался девичий шепот. – Это не он.

Но будущий охотник твердым шагом подошел к Сереброву:

– Борис… Алексеевич? Вы напарник Лили? Лилии Цветковой?

– Бывший, – поправил его мужчина.

– Подождите, а что с Лилей? Ее мама волнуется. Где она?

Серебров развернулся и хотел уйти, но Кирилл не отставал:

– Пожалуйста.

– Лилии Цветковой для вас больше нет.

Молодые люди ошеломленно уставились на спеца.

– Как… нет? – не верила Оля Демина.

Борис не ответил. Развернулся и пошел прочь.

Эпилог

I
Валер

Осень 2017

Москва

Прошло больше месяца с тех пор, как Константин Валер вернулся из больницы. Охотник похудел, и темные круги под глазами, казалось, не исчезнут никогда, хотя мужчина старался высыпаться. Он избавился от бороды – уж слишком непривычно выглядело собственное лицо, – но быстро об этом пожалел.

Шрамы заходили на челюсть, и бриться было крайне неудобно.

Вскоре, плюнув, Валер решил не трогать щетину.

Зато с линзами никаких неудобств. Он без проблем надевал и снимал их, хотя не помнил, когда научился.

В целом так можно было описать всю его нынешнюю жизнь.

Очень многие вещи Валер делал рефлекторно. Легко находил вещи в доме, помнил, что на его карте лежит неплохая сумма (но откуда?), знал, где во дворе припаркован автомобиль и как его водить.

Конечно, Валер раньше не страдал от проблем с памятью, но… отсутствие подробностей о прошлой жизни не напрягало.

По крайней мере пока он не начинал об этом думать.

Мужчина не помнил, чем занимался с восемнадцати лет. Где-то учился, где-то работал, куда-то ездил. Какая разница? Незнание не казалось страшным. Люди же не впадают в панику, если не помнят про детский сад? Даже старшая школа частенько помнится многим лишь эпизодами.

Здесь было так же.

Не давали покоя только воспоминания о Косте Кирееве и обо всем, что было с ним связано. Картинки, всплывавшие в голове, были скорее отголоском дикого ночного кошмара.

У людей же не могут появляться когти? Они не меняют внешность… не возрождаются из мертвых.

Когда Константин очнулся в больнице, первое время был уверен, что все произошедшее – просто бред и галлюцинации. Почти убедила его в этом мама, Галина Сергеевна, которая первое время практически дневала и ночевала в больнице. Женщина и напомнила о несчастье, постигшее семью лучшего друга.

Буквально за несколько лет из жизни ушли Рома Киреев, его мама, Маргарита, а затем и Костя.

Валер практически поверил, пока не пришел незнакомец в черной куртке и не предложил подписать некий контракт.

Валер уже говорил с похожим человеком и что-то подписывал… вместе с Костей.

Какая-то часть Валера знала: незнакомец связан и с тем, что случилось с другом. И с теми кошмарами, что мучали самого мужчину. Эмоции взяли верх, и Константин прогнал вербовщика.

Тот больше не возвращался, а Валер продолжал гадать, что же оставил в прошлом.

Константин вернулся домой. Уговорил Галину Сергеевну, что вполне управляется сам и… начал жить заново. Не оставляя попыток вспомнить.

Кроме Кости, еще одно имя всплывало в голове.

Катерина. Катя.

Оба друга были знакомы с этой девушкой. Она точно знала ответы. Но где ее искать?

В душе теплилась надежда, что девушка сама выйдет на связь, но этого не происходило. Мучимый мыслями, Валер попытался отвлечься. Кино, книги, прогулки, уборка. Разбирать хлам Константин начал с дальней комнаты.

Нога уже почти зажила и не отзывалась болью, когда Валер выносил мешки мусора. Затем мужчина обратил внимание на старый диван. Его место давно было на помойке. Продавленный, с потертой обивкой, отходившей спинкой…

Ругаясь, Валер попытался выволочь рухлядь из комнаты, когда на пол что-то упало.

Старая записная книжка. Внутри дивана лежало еще несколько.

Валер узнал собственный почерк.

Сначала записи казались полетом фантазии или зарисовками для фантастического романа, но вскоре в памяти начали всплывать некоторые вещи. Подсказывали что-то и небрежные рисунки на полях.

Символы, знаки.

Валер внимательно изучил схематично нарисованный глаз.

– Око…

Истории приходилось перечитывать несколько раз, чтобы хоть в общих чертах запомнить, но написанный текст так и норовил ускользнуть из памяти.

Секретная организация? Помощь людям? Он там работал?

И наконец, Валер дошел до записи, рассказывающей о смерти Кости, подозрениях, о расследовании и «понижении», а затем о стажере Екатерине Свиридовой. Девушка, рабочий стол которой уставлен странными совами…

– Отдел на юге города, – пробормотал Валер, заходя на кухню. Он не глядя достал из шкафа кружку и… замер.

А ведь это идея. Немного странная, но почему бы не попробовать?

На следующее утро Валер вышел из дома и побрел в сторону метро, надеясь, что «на автомате» доедет до работы. В затею слабо верилось, но каково было его удивление, когда, задумавшись, он перешел на другую ветку метро. В памяти вспыхнула платформа и название: «Орехово».

Выйдя из вестибюля, мужчина осмотрелся. На этот раз озарение не посетило. Тогда он достал телефон. Валер был уверен, что читал о каком-то происшествии, которое произошло здесь не так давно.

Адрес взорванного офисного здания он нашел быстро, но всю дорогу до поворота изучал и другие новости того дня. Люди писали о странных происшествиях, даже выкладывали смазанные фото и видео, утверждая, что заметили в центре города монстров с когтями. А также людей в черной одежде, сражавшихся с непонятными существами. Стоило перезагрузить страницу, как некоторые комментарии исчезали.

Попадались коротенькие статьи о погодной аномалии, из-за которой в выходные Дня города участились случаи обмороков, эпилепсии и чрезмерной агрессии.

Нахмурившись, мужчина убрал телефон и зашел на огороженную территорию, где когда-то стояло пятиэтажное здание. Завалы расчистили, не тронув только небольшую кирпичную колонну, на которой был нарисован тот самый глаз – «Око». Сверху лежали цветы, свечки… и склеенная фарфоровая сова с нахлобученным на голову колпаком.

Катя? Это ее.

Теперь Валер точно убедился, что записи не были фантазией или бредом. Это все было на самом деле. Но что теперь?

– Так, если цветы свежие… – зашептал он, но почувствовал, что кто-то смотрит на него.

У входа на территорию, на месте отсутствовавшего фрагмента забора, стоял высокий молодой человек в черной куртке.

Валер не помнил его имени, хотя выглядел тот знакомо – высокий, с бело-серыми волосами. Молодой человек явно узнал Константина, но молча развернулся и пошел прочь.

Валер рванул за незнакомцем. Схватил за куртку. Мужчина рефлекторно дернулся, оступился и врезался в кусок бетонного забора.

– Черт, – сквозь зубы протянул он. – За что, Константин Игоревич?

Глаза Валера расширились.

– Откуда знаешь имя?

– Оттуда, – молодой человек раздраженно дернул плечом и посмотрел в сторону «алтаря».

– Что такое «Око»?

Продолжать разговор парень согласился, но «не здесь». Молчаливый незнакомец, практически засыпавший всю дорогу, доехал с Валером на метро до «Смоленской» и, к удивлению Константина, направился в кафе.

– Здесь и есть «Око»? – уточнил бывший охотник.

– Здесь хороший завтрак и кофе, – фыркнул молодой человек, взъерошив волосы и проходя за дальний столик. – А еще им на все плевать.

– Вы Леонид?

Незнакомец кивнул.

– Не сильно ударились? – извиняясь, спросил Валер, садясь за стол.

– Нет, – Леонид помотал головой, но по скуле расплывалось красное пятно.

Молодой человек неловко достал из кармана черной куртки, покрытой темными разводами, электронную сигарету. Валер заметил, как дрожит рука. Леонид нахмурился, зачесал пятерней немытые волосы и выжидающе уставился на Валера. Тот спросил:

– Так… откуда мы знакомы?

– Работали вместе в одной шараге.

– В «Оке»? – Константин показал страницу дневника со схематически нарисованным глазом.

– В нем, – Леонид поморщился, затягиваясь. – Но, насколько я знаю, вам это стало не очень интересно, Константин Игоревич. Так зачем вы пришли туда, где был отдел?

Леонид задумчиво выдохнул пар.

– Просто от скуки? Везет. Мне вот приходится уже которую неделю доказывать кучке взрослых людей то, что Август Вейсман объяснил лет сто назад.

– Опыт с крысами? Где он купировал им хвосты, показывая, что потомство родится нормальным? – искренне удивился Валер. – Мы что, занимались просветительской деятельностью?

Леонид усмехнулся.

– Не совсем.

– Тогда чем?

Молодой человек явно не горел желанием рассказывать.

– Зачем вам это, Константин?

– Не очевидно? Разобраться во всем. Я не могу вспомнить лет пятнадцать своей жизни. И все, что у меня есть, не особо помогает.

Валер показал дневник.

– Могу поспорить, что, дойдя примерно до середины, вы уже забываете начало. Так зачем страдать? Как там в мультике пели? «Отпусти» и что-то там еще… забыл. В любом случае хороший совет.

Валер недобро прищурился, а Леонид потер переносицу, о чем-то вспоминая.

– Константин, мои руки связаны. Вам предлагали вернуться. Если бы вы согласились, то получили бы ответы.

– Вернуться – подписать чертову бумажку? – Валер начинал злиться. Действительно, напоминало секту.

– Именно. Так что раз уж все ваше нутро сопротивляется – может, оно того не стоит? Что такого вы хотите найти?

Валер достал фигурку совы и поставил на стол.

– Я ищу девушку по имени Катя Свиридова. Она пропала.

Леонид задумчиво почесал скулу, рассматривая фарфоровую фигурку. Пока он вертел ее в руках, принесли заказ. Дождавшись, когда официантка уйдет, Леонид ответил:

– Я могу повторить все, что сказал ранее. Да и найти ее будет крайне затруднительно. А если найдете, что потом? Думаете, она хоть что-то расскажет?

– Это не ваше дело.

– Как раз мое. Я не желаю неприятностей и лишней головной боли коллеге. Валер откинулся на стуле, следя за тем, как Леонид спокойно поедает завтрак.

– Ладно, где там эти ваши бумажки?

– Что?

– Где мне поставить подпись, чтобы получить ответы? – пояснил Валер. Леонид едва заметно улыбнулся.

– Обычно, когда шанс упущен, уже ничего не поделаешь. Но я попробую вам помочь, – Леонид залпом допил кофе, спрятал сигарету и сказал: – Подождите меня. Почитайте пока дневник. Это нас избавит от ненужных вопросов вроде «кто вы?».

Валер не успел ничего сказать – Леонид ушел.

Ничего не оплатив.

Когда молодой человек вернулся, Валер цедил кофе и с недоверием посмотрел на подошедших охотников. Вербовщик невольно сглотнул, а Леонид, вздохнув, присел напротив.

– Так, мы говорили о Екатерине, помните?

Валер кивнул. Тогда вербовщик решился достать сложенный лист и положил перед охотником вместе с ручкой.

– Чтобы найти Екатерину, вы должны подписать лист, – напомнил Леонид.

Константин расписался и… только сейчас заметил, с какой настороженностью коллеги смотрели на него. Время шло, но ничего не происходило. Чернила оставались на бумаге. И это почему-то обрадовало незнакомцев. А Валер не понимал, отчего не прорезалась память.

Вербовщик забирал лист.

– Завтра приезжайте сюда же. Ну, не в кафе, а на «Смоленскую» Арбатско-Покровской линии. К девяти утра. С вами проведут инструктаж, и будет решено… впрочем, обо всем завтра.

– Понял, – озадаченно протянул Валер.

– Дальше вы сами? А то мне нужно идти, – уточнил вербовщик.

Леонид кивнул, отпуская коллегу.

– Так что о Екатерине? – напомнил Валер. – Как ее найти?

Она в другом городе, да? Есть какие-то данные, где она была последний раз? Куда могла поехать?

– Она стажируется в международном. Сегодня занятий нет, так что она дома, скорее всего, – сказал Леонид, доставая телефон. На корпусе была наклеена нелепая розовая морда кота. – У вас есть куда записать адрес?

Валер сжал кулак.