Текст книги "Аддикт. Кризалис"

II
Борис

Сентябрь 2017

День официальной церемонии в «Центральном»

Борис быстрыми шагами подходил к архиву. Предъявив разрешение, он получил картонную папку, зашел в закрытую комнату, где из мебели был лишь стол и стулья, сел и принялся изучать материалы. Не оригиналы, а копии страниц из блокнота Лилии. Борис внимательно вчитывался, с трудом разбирая почерк напарницы.

Разорвать душу.

Катя не соврала, камень действительно описывался как пустая стекляшка. Но Борис же точно помнил всполохи…

И то, что пытался использовать на Лиле знак вопреки запретам.

Что, если…

Взяв чистый лист бумаги, охотник начал писать запрос Владимиру Волкову. Борису нужно было увидеть кристалл еще раз.

И каким-то чудом получить разрешение отнести его к напарнице.

* * *

– Боря?

Тихий голос Лили.

Впервые она заговорила, но охотник не успел ответить.

– Невероятно… Пришла в сознание. Регистрируем… – громкий писк прервал речь врача. Лиля закричала, выгнувшись.

Кристалл, лежавший на ее груди, раскалился и, соскользнув на пол, раскололся.

Взгляд Лили опустел, девушка замолкла и распласталась на кровати.

Борис рванулся вперед, но его удержали медбратья. Охотник видел перед собой только безжизненное лицо девушки. Ее широко распахнутые глаза.

Охотник сопротивлялся, но его вывели из палаты и захлопнули двери.

* * *

Время тянулось. Борис сидел в коридоре на скамейке, нервно выламывая пальцы. Он продолжал слышать крики напарницы. Охотник оказался прав: часть души девушки запечаталась в кристалле. Достаточно было просто поднести его к охотнице, и она оживала…

И ей было больно. Охотник, запустив пальцы в волосы, думал лишь об одном:

Что он сделал?

Серебров хотел все исправить. Вновь увидеть ее улыбку, услышать нелепое: «Я в норме», – а вместо этого был лишь болезненный крик.

Время шло, но никто не выходил.

Опять вскрик. Ему показалось… Лиля звала его?

Борис поднялся. Он должен был узнать, что происходит, иначе сойдет с ума.

Ноги сами несли его. Охотник не помнил, как начертил знак и взломал дверь.

Громкие крики.

Вспышка.

Борис рухнул на пол.

* * *

Охотника разбудил яркий свет, бивший сквозь незашторенное окно. Приподнявшись, он огляделся, понимая, что лежит на диванчике накрытый пледом. Вокруг – зеленые стены небольшого кабинета. Пустого. Все шкафчики были открыты, ящики вытащены. Будто провели обыск…

Протерев глаза, охотник поднялся. Его пиджак висел на стуле, рядом – аккуратно свернутый ремень и галстук. Одевшись, Серебров выглянул из окна, желая убедиться, что все еще в больнице.

Действительно. Знакомый двор, изученный еще за лето, лес. – Соколиная Гора во всей красе.

Голова кружилась. Ночью сдали нервы, и, видимо, врачи не церемонились и просто вырубили охотника.

Борис заметил табличку с именем, лежавшую на подоконнике. «Иванов В. Е.». Борис смутно вспомнил имя-отчество врача, с которым спецы еще недавно обсуждали состояние Лили. Владислав Ефремович? Старый доктор «Ока», работавший в организации с незапамятных времен.

В кабинет вошла женщина лет пятидесяти в очках. – Доброе утро.

– Доброе… – помявшись, поздоровался охотник. – Вы не знаете, как Лилия Цветкова?

Женщина взяла с дивана плед и начала складывать:

– Стабилизировали, но нужно время. Главврач велел вам передать, чтобы вы собирались домой.

– Но…

– И также сказал, что вас обязательно пустят к ней, но позже. И еще, Владимир Петрович просил вас зайти к нему в палату до отъезда.

* * *

– Владимир Петрович?

Охотник постучался и, получив разрешение, зашел.

– Проходите. Простите за мой внешний вид, он не очень располагает к серьезной беседе, но нам сейчас не выбирать.

Волков поднялся с кровати с трудом и накинул халат поверх пижамы. Выпрямившись, продолжал:

– Я еще раз благодарю вас за все, что вы сделали. Когда я прочел ваш запрос…

– Если честно, я был удивлен, что все произошло так быстро. Простите, что перебил.

– Прощаю. Вы описали все довольно убедительно.

Без строгого костюма Волков казался старше. Хромая, он пересек палату, присел в кресло и сложил на груди руки.

– Благо нечто похожее мне уже довелось видеть собственными глазами. Много лет назад. А история, как мы знаем, часто повторяется.

Борис не понимал, как относиться теперь к начальнику «Ока». И что тот думал на его счет. Как специалист, Серебров проявил себя хорошо. Он выполнил приказ. Сохранил Контракт, сам об этом не подозревая. Вернул кристалл, принес доказательства и все необходимые данные.

На этом его роль в истории должна была закончиться?

– Чего вы хотите, Борис Алексеевич?

Охотник удивился – не он пригласил к себе Владимира Петровича, но все же ответил:

– Понять, что происходит с моей напарницей.

– Борис Алексеевич, – тихо начал Волков, следя за реакцией охотника, – вы теперь работаете в специальном отделе и не имеете никакого отношения к Лилии. Ею сейчас занимаются врачи, а когда ее состояние стабилизируется, подключатся и аналитики из исследовательского. Учитывая редкость ее случая, скорее всего, с ним захотят ознакомиться и другие…

Глаза Бориса расширились.

– Она не лабораторная крыса, – выпалил он, но вспомнил слова начальника и его пророческое обещание, что Борис поймет, почему же он не отдал Лизу.

Ведь фраза касалась только того случая, да?

Владимир Петрович понял, о чем думал Борис, и кивнул.

– Мы тоже пытались ее закрыть в «большом сейфе», а потом увидели, что без эмоций она выгорает. Арина смогла решить проблему, и так Лиза стала частью курса. Это поддерживало ее… существование. А как спасти – не придумали. Но, похоже, нашли ответ в случае Лилии.

Борис опустил голову, сцепил руки и напряженно думал.

– Я же могу хоть что-то сделать?

– Новое «Око» строилось вокруг Лизы. Мы верили в сострадание, верили в то, что все друг другу братья и достойны спасения. Но… Эдвардс был прав. «Око» уже не будет прежним. Необходимость перемен назревала давно. И новой организацией должен руководить кто-то моложе.

Волков с трудом поднялся и подошел к окну, за которым разгоралось теплое осеннее утро. Впервые за долгое время небо было ясным, а солнце пригревало.

– Вот и наступила золотая осень, – задумчиво сказал он.

– Дальше только холода. Зиму обещают суровую. Но, может, и хорошо. Теплой зимой чаще случаются всплески аддикции.

Борис озадаченно смотрел на Владимира Петровича, не понимая, к чему разговоры о погоде. Охотник думал, что привычный мир ускользал. Как и призрачная иллюзия контроля. – Перемены не всегда плохо, Борис, – словно прочитав его мысли, заметил старый охотник. – Мы решились на перемены, веря, что так будет лучше. И… так и было. Но не смогли сохранить. В материальном мире очень тяжело объяснить ценность того, что не имеет цены. Вы понимаете, о чем я?

Серебров сглотнул и кивнул. Тогда Волков продолжил:

– Кто-то должен нести ответственность. Расплачиваться собственной головой… Я могу вам дать немного времени.

– Времени на что?

– Чтобы перевести дух и подготовиться. Я не рассчитывал выйти из своего кабинета живым. Моей задачей было отвлечь Кукловода, пока не прибудут спецы. Чем ближе ревенанты к цели, тем тяжелее им рационально думать. Отвлечь было несложно. Но раз все изменилось… Мы успеем организовать новое подразделение, которое будет заниматься вопросом не только ревенантов, но и случаев вроде… Лилии Цветковой. Вам придется многому научиться. А когда придет время, вы покажете, что не зря занимаете должность.

– Научиться в каком плане? – насторожился Борис.

– Во всех. От теории, знаков до того, как налаживать нужные связи, – Волков усмехнулся. – Люди сложные существа.

Даже если вы по одну сторону баррикад. Нам было проще спасти Лизу – многое и многие были на нашей стороне. А на вашей?

– Не уверен…

– Ну, тогда придется поработать и над этим. Вы готовы, Борис?

– Создать нечто из ничего?

– Из тьмы лесов, из топи блат… – покачал головой Волков. – Но я пойму, если вы откажетесь и предпочтете обычную жизнь. То, что я вам предлагаю, не то же самое, что присматривать за девочкой-стажером. Ставки слишком высоки. И от прежней жизни вам придется отказаться полностью. Не стоит совершать ту же ошибку, что и мой старый друг Александр.

От разговора становилось душно. Борис слабо представлял себя руководителем отдела или серым кардиналом, способным собрать вокруг Лили достаточное количество людей, чтобы не дать никому ее забрать. Да и тогда ему придется навсегда попрощаться с Ниной, с обычной тихой жизнью охотника.

– А если я откажусь, Лилю…

– Я сделаю для нее, что смогу, но думаю, итог известен. Хотя, возможно, Леонид попытается вмешаться. Он уже расспрашивал меня о Лилии, не скрою, мы также говорили об отделе, но… для начала Леониду нужно очистить собственное имя. Поэтому он тоже просил меня потянуть время.

Борис нахмурился. Он не доверял Леониду.

Сереброва не оставляла одна мысль: не отпечатай Седов сознание в Лиле, девушка пережила бы встречу с Киреевым. Пришла бы в себя, а не лежала в больнице с раздробленным на мириады осколков сознанием.

Он не мог этого доказать.

– Разрешите еще один вопрос. Несмотря на просьбу Леонида, а возможно, и наличие более подходящих кандидатов, вы решили поговорить со мной? Почему?

– Потому что и для вас, и для нее это важно. А в нашем деле эмоции играют далеко не последнюю роль. Так что вы решили, Борис Алексеевич?

III
Катя

Сентябрь 2017

За день до официальной церемонии в «Центральном»

Муж Светланы подлил Кате еще кипятка, чуть не опрокинув кружку. Поставив чайник, он неловко пододвинул девушке сладости.

– Так вы работали вместе, – начал он, но из комнаты раздался плач. На кухню вошла полная женщина, одетая в черное траурное платье. Несмотря на возраст, она легко держала на руках мальчика лет четырех. Он прижался к ней и тихо хныкал.

– Мы пить хотим, – пояснила женщина, взяв с мойки детскую кружку. – Андрюш, налей.

– К папе хочу… – послышался детский голос. Женщина посмотрела на Андрея, тот виновато покосился на гостью.

– Ничего… я все равно хотела уходить, у меня врач, – тихо сказала девушка. Она уже выполнила просьбу Кости Киреева. Андрей Тимов держался, может, не так хорошо, как хотелось бы, но цвета ауры не выходили за рамки допустимых пределов. Да и с такой бабушкой ничего не страшно: Катя прекрасно видела, как заботливо она присматривала за внуком.

– Посидите, – распорядилась бабушка, отдавая сонного мальчика. – Попейте чаю. Они быстро.

– Да, Костик, ну не плачь, – приговаривал тихо Андрей, уходя. Катя лишь покачала головой, уверенная, что неспроста Света выбрала имя.

Так неловко, но до этой минуты Катя даже не знала, как звали ребенка Светланы.

Начальница никогда о нем не говорила, не показывала фотографии и не делилась никакими мамочкиными историями.

– И как она могла его оставить, – пробормотала женщина, открывая шкаф и доставая еще сладостей. Катя почувствовала себя неловко.

– Это был не ее выбор, – прошептала она. – Просто несчастный случай.

– Не ее? А зачем было допоздна на работе оставаться? Зачем куда-то ехать с коллегами на ночь глядя? – проворчала женщина, но спохватилась. – Вы не подумайте. Мы все очень любим… любили Свету. Просто… ну зачем она так? Не позвонила, не написала. Машина несколько дней пролежала в овраге. А когда нашли…

Женщина махнула рукой и украдкой утерла слезы.

– Вы переживаете за Андрея?

– Он-то в порядке будет. У него жена умерла, а у Костеньки умер целый мир.

Катенька опустила голову, слушая сетования женщины:

– Света должна о Косте была думать, о том, как он без нее.

Охотница поднялась, понимая, что больше не может находиться в чужой квартире. Особенно потому, что она все знала.

– Простите, мне нужно идти. Я опаздываю к врачу.

К удивлению женщины, гостья крепко ее обняла.

– Нам всем будет недоставать Светы. Я вам оставлю номер, если что-то понадобится для Костеньки, свяжитесь. Вся наша организация тяжело переживает случившееся, мы в любой момент придем к вам на помощь.

Девушка выскочила в подъезд, на ходу застегивая пуговицы пальто. Слова женщины, как въедливая мелодия, вертелись в голове.

Спустя несколько часов Свиридова держала в руках справки, которые ей следовало отвезти в медицинский.

Через сутки она шла от больницы, так и не увидевшись с Валером.

* * *

Осень 2017

Катя устало перелистнула инструкцию к началу.

– Да как же тебя собирать-то? – выдохнула девушка, все больше приходя к выводу, что нарисованные человечки, с легкостью собиравшие конструкцию, должны были идти в комплекте с мебелью.

– Ладно, не на ту нарвался, проклятый… кто ты там у нас? Ку-у-с-тби. Эти шведские названия…

В дверь позвонили. Девушка поднялась, поправила закрытое платье, скрывавшее фигуру, и пошла в прихожую, лавируя между коробками с мебелью.

Звонок повторился.

– Иду!

Открыв дверь, она испуганно вздохнула и отступила, сразу узнав в высоком небритом мужчине Константина Валера. Выглядел он внушительно, но неуверенно мялся на пороге. Не придумав, что сказать, мужчина достал из кармана сову.

– Вот. Это же твое?

Катя дрожащими руками взяла фигурку.

– Откуда? Как… Ты был там?

Валер кивнул.

– Был. Искал…

– Что искал?

– Не знаю. Ответы. Тебя?

Катенька расслабилась.

– И как?

– Нашел.

– Каким образом?

– Ну, твой друг помог.

– Друг?

– Ну, с белыми волосами. Как его, а… Леонид.

Катя нахмурилась.

– А зачем?

– Черт его знает, – поморщился Валер. Уставший от вопросов, он грустно усмехнулся: прием мог быть и потеплее. – Ладно, вижу, ты жива и здорова. Я не буду мешать.

Развернувшись, мужчина пошел к лифту, но Катя остановила его.

– Кофе… хочешь?

Валер обернулся, нахмурился и вдруг улыбнулся.

– Что смешного?

– Да так, вспомнилось…

Она поджала губы и… сама с трудом сдержала улыбку. Глаза Валера потеплели.

– У тебя же нет чувства юмора, – пробубнила Катя, изображая обиду.

– Кто сказал? У меня оно прекрасное.

– Да был один тип… – Катенька широко распахнула дверь, пропуская гостя. – Только чур не курить.

– Я и не курю, – озадаченно сказал он.

Девушка провела его на кухню, почти пустую, не считая пары тумбочек, раковины и плиты с холодильником. Вместо стола была накрыта небольшая коробка, а сидела охотница на подушках. Валер, ворча, что он слишком стар для такого, устроился на полу и прислонился к стене. На подоконнике мужчина сразу приметил кипу тетрадей и словарей.

– Учишься?

– Наверстываю, – сухо отозвалась девушка. – Работа в международном отделе давно меня ждала.

Мужчина внимательно следил, как Катенька молча суетится у плиты, готовя ему кофе. Конечно, Валер не помнил, когда они последний раз нормально общались, но точно знал, что между ними было что-то большее, чем просто дружба.

– Ты не приходила ко мне, – заметил тихо он.

– Приходила.

– Я не помню этого.

Катя напряглась.

Валеру казалось, что он говорит со стеной…

– Я обидел тебя?

– Нет.

Катенька поставила перед Валером кружку, но он не притронулся к напитку и продолжал смотреть на нее. Негодование сменилось раздражением.

– Тогда в чем дело? Мы же…

– Что мы? Я вот не знаю. Ты, думаю, тоже.

Валер процедил сквозь зубы:

– Мы не настолько плохо общались, чтобы ты просто бросила меня в больнице. Только не говори, что все из-за дрянной бумажки. Ну, в чем дело? Чего молчишь?

– Я жду ребенка, – выпалила девушка и тяжело выдохнула.

Валер удивленно уставился на нее. Катя, поняв, что скрывать больше нечего, продолжила.

– Если бы я была уверена, что от тебя, было бы проще, но… Костя… он… я не хотела, но он сделал это. И, как оказалось, у таких, как они, могут быть дети… В общем, я не знала, что делать. Врать больше не могла. Не тебе. Вот и решила уйти.

Кате показалось, что с души упал камень.

– Я смогла скрыть свою… свое положение. Мне помогли подделать сроки. Так, чтобы нельзя было связать с похищением.

Чтобы не было ненужных вопросов.

Катя очень боялась его реакции – Валер сидел, уставившись в одну точку и что-то обдумывая. Опять предательски накатили слезы, но охотница сдержалась.

– Ты здесь одна живешь и все собираешь?

– Одна. Но с тяжелыми вещами помогают.

– Давай стол соберем. И стулья. Сидение на полу меня добьет… а ты мне пока все расскажешь с самого начала.

– Длинная будет история, – согласилась девушка, неловко хватаясь за край кофты. – Хочешь остаться?

– Хочу.

IV
Лиля

Лиля открыла глаза. За окном едва забрезжил рассвет, окрашивая холодное октябрьское небо в яркие цвета. Впрочем, оно всегда теперь было разноцветным, будто в нем отражалось сияние города. Девушка подолгу лежала в кровати и пыталась запомнить ускользающие цвета, запечатлеть их в памяти. Казалось, она видела не отголоски эмоций тысяч людей, а настроение самого города. Сегодня Москва была спокойной. Ясное небо обещало хороший день.

Кроме огромного, раскинувшегося на полстены окна каждое утро Лиля видела и клетку с Лаки. Говорят, его нашли в машине, отбуксированной из перелеска в автомастерскую «Ока». Он здорово напугал специалиста, осматривавшего салон. И пережившему аварию крысенку вновь повезло.

Что с ним произошло, история умалчивала, но теперь зверек составлял компанию охотнице. Раньше клетка стояла в холле, но Лиля попросила медсестру, приходившую каждый день, помочь перетащить зверька к ней в комнату. Ольга, так звали женщину, конечно, сопротивлялась, убеждая, что от зверька будет пахнуть, но девушка была непреклонна. Клетку она поставила максимально близко к кровати. Хотелось чувствовать рядом с собой живое существо. Которое к тому же пережило не меньше, чем она сама.

– Доброе утро, – прошептала Лиля, доставая зверька.

Несмотря на пережитое, Лаки был общительным. Первым делом он проверял крошечными розовыми лапками ладонь хозяйки – вдруг там что-то вкусное. Перепроверял носом – вибриссы щекотали кожу, а затем тянулся к браслету на запястье.

– Ой нет, нет, нет, маленький, это не тебе, – Лиля остановила пыл зверька и положила Лаки на одеяло. – Его нельзя снимать, помнишь?

Браслет был на ее запястье с самого первого дня. Вернее, с того дня, который Лиля хоть как-то помнила. Тогда она узнала, что Киреева больше нет, как и ревенантов. Охотники победили. Друзья выжили. Почти все. Больше ей ничего не рассказывали.

Черный браслет, плотно застегнутый на руке, был изрисован знакомыми символами. Часть из них использовались в целительном круге. Охотница не могла понять, из какого материала сделано украшение (да и украшение ли это?), но узнала шесть кусочков камня, инкрустированных в поверхность. Внутри девушка отчетливо видела яркие всполохи. Вопреки всем законам физики, камни излучали тепло.

Это был кристалл, в котором раньше томилась Лиза.

Именно поэтому Лиля видела всполохи над городом. Поэтому сперва приняла медсестру из «Ока» за обычного человека.

Эмоции охотников больше не были для Лили загадкой.

– Жаль только, остальных прибавилось, – протянула Лиля, поглаживая спинку грызуна.

– О, ты уже встала, – медсестра Ольга заглянула в комнату и улыбнулась. Приятная женщина с мягким голосом и твердой рукой. – Готова завтракать?

– Я сейчас встану.

– Помочь?

– Нет. Сама.

– Хорошо, – кивнула женщина. – Жду в коридоре.

Жизнь Лили теперь подчинялась расписанию, которое, как говорила Ольга, должно было помочь восстановиться. Завтрак, душ, зарядка и процедуры, прогулка перед обедом.

За несколько недель привыкаешь.

Девушка поднялась, отправила Лаки в клетку и начала собираться, думая, как сильно изменилась ее жизнь.

Хотя… первое время даже просыпаться было тяжело.

Лиля не могла разобрать, где сон, а где реальность. Ей чудились голоса, места. Стоило моргнуть, и за окном сменялось время суток. Тело слушалось плохо. Не только из-за ран, их было немного. Больше ссадины и ушибы. Но ощущение было такое, будто все тело затекло и потеряло чувствительность.

Сложно было ходить, говорить, даже держать вилку, но ей помогали.

Прошел месяц с тех пор, как охотница пришла в сознание – не в больнице, а на острове. Том самом, где когда-то обучали специалистов. Административное здание отремонтировали, подновили комнаты.

Здесь, вдали от эмоций, Лиля, ставшая слишком чувствительной и восприимчивой, восстанавливалась.

Первое время к ней приезжало много врачей. Помимо медсестры Ольги были и массажисты, и физиотерапевт, и психолог.

Все они помогали прийти в себя и писали отчеты, но кому они предназначались, Лиля не знала. Врачи уходили от ответа. Шло время, девушке становилось лучше физически, а вот восприятие обострялось – обилие эмоций вызывало головные боли. Так что количество специалистов было решено свести к минимуму.

Вскоре осталась только Ольга.

Вроде и легче, но Лиля с трудом привыкала к одиночеству.

Ей не хватало близких. Мамы. Бори. Катеньки. Даже Валера.

Родного отдела, заполнения бумажек, строгого взгляда Сергея Игоревича, шуток Кира, нравоучений Светланы, ворчания Севы или улыбки Саши. Вспоминалось, как начальница аналитического занудствовала. Как Риточка приподнимала голову из-за стойки, желая доброго утра или вечера. Как тихо стучалась в кабинет Вика. И папок с зеленой маркировкой.

Этот мир стал для нее отражением. Зыбким воспоминанием.

Как же она хотела увидеть хоть кого-нибудь. Хотя бы на полчаса. Она часто просила об этом медсестру, передавала записки куратору, но всякий раз ей повторяли одно: еще рано. Нужно подождать, восстановиться.

Лиля слушалась, хотя чувствовала, что теряет надежду. И тогда вспоминалось то нелепое обещание, которое она выпросила у Бориса в больнице после подвала. Тогда ей хотелось сбежать от всего мира, от своего позора.

Неужели он все-таки его сдержал и оставил ее?

Иногда хотелось все бросить, ослушаться, сбежать, но… передвигалась она все еще с трудом.

А стоило дойти до берега, как становилось плохо. Эмоции захлестывали, вырывая из реальности… люди, аддикты, охотники. Она слышала, как тихо звенят тоненькие нити, с каким шелестом переползает тьма. Мир обретал новые краски, звуки…

Испуганная Лиля спешила домой, где забиралась в кровать, стараясь подавить страх. В такие моменты она не могла остановить слезы.

Но вскоре приступы отпускали, и Лиля возвращалась на улицу.

Делая круги по островам, девушка всегда заканчивала прогулку в одном и том же месте. У старых качелей. Отсюда она видела водную гладь и город, сияющий огнями. Особенно ярко светилась башня парка развлечений, окутанная волшебной иллюминацией. Пропитанной радостью.

Лиля начинала невольно улыбаться, но, опомнившись, снова грустнела.

Так шли дни.

* * *

Охотница собралась, сделала прическу и вышла.

– Ты сегодня без аппетита? – заметила Ольга, следя, как ее пациентка очень медленно ест омлет.

– Как обычно.

– У меня большие новости. Сегодня вечером я уеду и с тобой будет куратор.

Лиля отложила вилку.

– Уедете?

– Да. Внуку годик первого ноября исполняется, отпустили на день рождения, – женщина мечтательно улыбнулась. Ее аура засияла светлыми оттенками. – Да и куратор уже давно хотел приехать. Как я понимаю, он будет здесь жить. В дальней комнате.

Аппетит совсем пропал. Больше из-за волнения. К компании Ольги Лиля привыкла, но вот незнакомого куратора из специального отдела побаивалась.

– Имя стало известно?

– Боюсь, с этим по-прежнему все сложно. Вроде говорили про Олега Ивановича, но он точно не собирается покидать медицинский. Потом про спецов говорили, но там… чуть до скандала не дошло. Так что пока не ясно.

– А как же… Владислав Ефремович? Он меня осматривал и рассказывал про все…

Медсестра поджала губы.

– С ним оказалось все непросто. А еще, пока не подходи к дому, который ближайший к входу.

– Почему?

– Там тоже будут делать ремонт. Готовят второй корпус.

– Будет остров сломанных охотников, – тихо сказала Лиля. Поблагодарив медсестру, она больше ни о чем не расспрашивала.

Выйдя на привычный маршрут, девушка вспомнила слова Ольги и пошла сразу на второй остров. В воздухе стоял приятный запах палой листвы и земли.

Лиля гуляла дольше обычного.

Не хотелось возвращаться в дом, где ее ждал непонятно кто.

Вечерний ветер пробирался под осеннее пальто.

Охотница дошла до стареньких качелей и, присев, смотрела на закат. Солнце садилось рано, не было еще и пяти. Зато зарево от развлекательного центра сияло особенно красиво.

Лиля провела по камням на браслете.

Шесть гранатовых зерен…

– Привет, – раздался тихий голос. – Я уже потерял тебя.

Охотница медленно поднялась с качелей и обернулась.

Борис Серебров стоял совсем рядом. В наглухо застегнутом черном кителе, спрятав руки в карманах. Он напряженно смотрел на нее, а Лиля видела его волнение.

Все эмоции как на ладони. Она чувствовала его…

Колени задрожали.

– Ты теперь куратор, да? Тебе идет форма, – прошептала Лиля, следя, как подходит мужчина. Девушка пыталась улыбаться, но это удавалось с трудом. – Какому дьяволу ты продал душу?

Борис усмехнулся.

– Всем сразу.

Лиле сдавило горло. Подбежав к охотнику, она повисла на его шее, всхлипывая. Он прижал ее к себе, нежно поглаживая по спине.

Постепенно она успокоилась, но все еще не решалась отпустить Бориса. Девушка догадывалась, чего стоила ему эта должность. Позже она расспросит его, а Боря… как всегда, попытается отмолчаться. Но ничего, она придумает способ, как все узнать.

Лиля вернулась на качели. Борис положил руку ей на плечо. Серебров понимал, что однажды ему придется обо всем рассказать. Но пока у них было время.

– Здесь красиво, правда? – тихо спросила охотница, не отпуская руку Бори. Она пыталась привыкнуть к новым для себя эмоциям.

– Спокойно…

– Ты скажешь моей маме, что со мной все в порядке? Привезешь ее сюда?

– Я… постараюсь что-нибудь придумать, – Борис звучал уверенно, но эмоции выдавали его. Лиля погрустнела. Задумавшись, охотник спрятал руку в карман.

– О, у меня же для тебя кое-что есть. Вспомнил про твоего «дебильного кота», хотел найти что-то похожее, но…

Он протянул ей шоколадное яйцо в ярко-розовой обертке.

Лиля рассмеялась:

– Толкаешь меня на опасный путь инфантилизма? – девушка быстро сняла фольгу, разделила шоколад и протянула половину охотнику.

– Да я ж не фанат, – сказал он, все-таки принимая угощение.

– Еще скажи, что любишь пазлы в «киндерах», – быстро съев свою половину, Лиля принялась открывать розовую капсулу.

– Да. А еще манную кашу с комочками и молоко с пенкой.

– Прирожденный негодяй. Ну давай же… Поможешь?

Усмехнувшись, Борис без труда открыл капсулу и вытряхнул на руку огромное для детского пальца пластмассовое кольцо с таким же улыбающимся котом, какой был на резиночке охотицы.

– Что-то перестарались, – покачал он головой. – Давай руку.

Лиля с трудом сдерживала смех и кокетливо, больше в шутку, протянула ладонь Борису и прикрыла глаза.

– И куда бы его… – покачал головой охотник и быстрым движением надел кольцо на безымянный палец девушки. – Вот, вроде так не спадет.

Охотница смотрела на украшение, приподняв бровь. Чтобы скрыть накатившее смущение, и свое, и Бориса.

– Я скучал.

– И я. Как думаешь, что будет потом?

– Понятия не имею. Но выкрутимся.

– Обещаешь?

– Обещаю.