Текст книги "Аддикт. Кризалис"

Глава IV

I

1961 год

Англия. Лондон.

Уильям Стоун с детства отличался крепким телосложением и немногословностью. Он редко спорил, кричал или плакал, а если кто-то из школьных задир умудрялся вывести парня из себя, Уилл, не задумываясь, мог двинуть обидчику в челюсть. Мама частенько вздыхала и говорила: «С таким характером Уилл плохо кончит».

– Если уж взялся терпеть – терпи, – ворчала она, – а не лезь на рожон.

За свой характер миролюбивый Уилл, исправно делавший уроки, а в выходные мастеривший что-нибудь в отцовском гараже, приобрел репутацию отморозка и хулигана, опасного даже по меркам неблагополучного портового района Саутуарка. Никто не удивился, когда Уилл бросил учебу и ушел работать в доки. Одноклассники даже предположить не могли, что у Стоуна на самом деле были неплохие оценки и его вовсе не выгнали из школы. Ушел он по одной причине – семье нужны были деньги.

На этот раз репутация помогла – работяги приняли его за своего. Стоун начал проторять дорожку к настоящим плохим компаниям и алкогольному угару. С шестнадцати лет Уилл вместе с другими работягами напивался в пабах. Он редко ввязывался в споры, но невольно впитывал мнения завсегдатаев по поводу всего. Политики, спорта, музыки и, конечно, мира, который катился к чертям.

Наверное, история Уилла Стоуна закончилась бы так же, как и для многих ребят его поколения. Если бы не одна встреча, изменившая все навсегда. А все началось с пьяной драки и спасения незнакомой девушки.

Стоун, пошатываясь, брел из «Дикого петуха» в сторону дома, когда услышал крики о помощи. Он не задумывался ни на секунду, лишь машинально закатал рукава.

Уилл не заорал, даже когда его столкнули на кучу арматуры. Истекая кровью, он поднялся и двинулся на обидчиков с неестественно вывернутой рукой.

Что-то ярко сверкнуло… нет, конечно, показалось, но после вспышки нападавшие бросились наутек.

Наверное, узнали того самого «напрочь отшибленного Стоуна», решил Уилл.

Опасность миновала, и парень осел на землю, провожая мутным взглядом силуэты. Тогда-то и вспомнились слова матери.

Вот и все. Ему восемнадцать, он работает грузчиком в доке и умрет, покалеченный в пьяной драке.

И тут Уилл заметил, что жертва нападения, целая и невредимая благодаря ему, никуда не собиралась уходить. В свете фонарей ее непослушные каштановые волосы, казалось, светились и в больших светлых глазах застыла тревога.

Почему-то подумалось, что так выглядят ангелы. Уилл хотел было сказать об этом, но смог лишь пробурчать что-то нечленораздельное.

Спасенная девушка, оправившись от шока, поспешила к парню, оказала первую помощь и потащила на себе в ближайшую больницу.

Так Уилл Стоун познакомился с Эбби Уайт, которая в тот вечер выслеживала аддикта. Следящие, как себя называли охотники в Англии, нередко выходили на темные улицы в одиночку. Молодых специалистов было мало, а Лондон становился все опаснее. Самоуверенная Эбби решила, что вполне справится без помощи заболевшего напарника, но прогадала.

Мисс Уайт почти сразу поняла, что Уилл «свой». Как-то безотчетно. Наверное, это и называли «интуицией следящих».

Девушка дождалась спасителя в больнице – за время процедур Уилл окончательно протрезвел, но все равно соображал с трудом – и совершила, пожалуй, самый безумный поступок в жизни – отвезла незнакомого парня из Саутуарка к себе домой.

Утром страдающий от похмелья Уилл в полной мере прочувствовал последствия вчерашней ночи. Рука была в гипсе, на щеке болел и чесался порез, во рту словно нагадили коты, а голова гудела не хуже старой баржи. Но, несмотря на свое состояние, парень сразу узнал девушку из переулка.

Заметив неловкую болезненную улыбку на лице этого огромного угрюмого парня, Эбби ответила теплым приветствием. К утру девушка уже точно знала – ее спаситель должен стать следящим.

В течение нескольких недель мисс Уайт присматривалась к парню и все больше убеждалась в своей правоте.

* * *

Ранним утром Эбби подвела Уилла к воротам особняка, где находился старейший штаб «Ока» в Англии. Глядя на старинный дом из красного кирпича, окруженный буйно разросшимся садом, парень нервно сглотнул. Совсем не так представлялось место, где располагался добровольческий отряд, присматривающий за порядком. Ну, по крайней мере так Эбби описала свою работу.

И как волонтерская организация смогла тут разместиться? Разве что дом пожертвовал какой-нибудь добрый меценат? Престарелый дед, решивший, что не стоит баловать внуков-нахлебников?

– Пойдем, – Эбби смело открыла ворота и зашла на участок.

Недалеко от входа громко ругались двое худощавых молодых людей, пересаживавших кусты.

– Томас Ричардс – неуемный изобретатель, Фредерик Берч – его лучший друг, ребята, прошу знакомиться – Уильям Стоун.

Парни приветливо махнули девушке и с интересом уставились на незнакомца.

– Новенький? – спросил один из них, в его речи слышался странный акцент.

– Посмотрим, – пожала плечами Эбби. – Вам еще долго?

– Да мы бы уже час назад закончили, но старик Эдвардс не в духе, – пробурчал парень с вытянутым лицом. – Если бы кто-то не отлынивал.

– А чего сразу я? Между прочим, стену разнес… – и двое опять погрузились в споры.

Эбби усмехнулась и повела Уилла дальше.

– Твои друзья? – тихо спросил он.

– Том и Фред? О да. Мы из одного звена. Просто ребята проштрафились.

Проштрафились? Звено?

На языке Уилла вертелось множество вопросов, но задал он всего один:

– И строго у вас тут со штрафами?

– Да не переживай, – Эбби одарила его улыбкой и подвела к крыльцу, обвитому плющом. – Я потом как-нибудь тебе расскажу, что эти два гения учудили.

Эбби, плохо скрывая улыбку, наблюдала, как здоровяк Уилл смущенно мялся у входа, и ободряюще подтолкнула спутника к крыльцу.

Уилл действительно чувствовал себя неловко. После простой квартирки в Саутуарке, где он ютился с родителями, братом и двумя сестрами, дом выглядел роскошной усадьбой. Но внутри оказалось не так уж и страшно. «Штаб», как называла его Эбби, нуждался в ремонте. В стене виднелась приличная дыра, местами обои пузырились. Уилл тихо выдохнул – он уж боялся, что столкнется с заносчивым дворецким, который примется презрительно фыркать, глядя на растоптанную грязную обувь.

Эбби вела Уилла по длинному полутемному коридору с множеством дверей. То здесь, то там Уилл замечал записки, напоминалки, даже вырезки из газет, закрепленные на кнопках прямо в стенах или деревянных панелях. «L. Анализ. Где?», «Обнови карту!», «Тип G – нет, тип IR» или «Проверить!».

Наконец девушка подвела Уилла к высокой дубовой двери, трижды постучала и, не дожидаясь ответа, заглянула:

– Доброе утро, мистер Эдвардс! Я привела того самого новенького! Помните, я вам рассказывала?

Джонатан Эдвардс, чьего гнева испугались незадачливые Том и Фред, оказался мужчиной лет сорока, седеющий, с худым лицом, изрытым оспинами. В сером пиджаке, издали он напоминал статую, которую зачем-то усадили за письменный стол. У мистера Эдвардса были бесцветные внимательные глаза, которыми он излишне пристально посмотрел на Уилла Стоуна, стоило Эбби втащить парня в кабинет.

Мистер Эдвардс поморщился – он явно представлял себе кого-то другого. По паспорту Уиллу было восемнадцать, внешне он тянул минимум на двадцать пять. Широкоплечий, короткостриженый, с грубыми чертами лица. Он не походил на человека, склонного к таким «глупостям», как эмпатия, сочувствие… эмоции в целом. Но Эбби, лучшая ученица и лидер юго-восточного звена, была полна энтузиазма.

– Думаете, справится? – мистер Эдвардс не удостоил Уилла приветствием.

– Он – то, что нам нужно, сэр!

Уилл непонимающе смотрел то на девушку, то на мужчину в строгом костюме. Парень не очень доверял людям с белыми воротничками и чистыми руками, но раз подруга его уважала…

– Эбби сказала, что вы типа добровольческого патруля, – пробубнил Уилл. – Следите за порядком. Я вполне с этим справлюсь. В доке, сэр, я отвечаю за безопасность. Ну, не во всем, там один участок есть. Небольшой, конечно, но там спокойно. Можете спросить мистера Тэйлора, он сам меня назначил. И я мешки таскаю.

Уилл нервно перечислял все, что приходило в голову. Он почти перешел к истории, как его назначили следить за живым уголком в первом классе, но на помощь пришла Эбби.

– Он один раскидал пятерых, сэр. Вступился. Не испугался. Я бы сказала, сделал это на автомате.

– Да я в курсе этой истории, – Эдвардс осадил девушку.

– Мисс Уайт, выйдите, пожалуйста. И не смотрите на меня так. Мы серьезно поговорим с мистером Стоуном.

Эбби ждала в коридоре, нервно ковыряя носком туфельки деревянный пол, а Уилл Стоун выслушал такое, о чем можно было прочитать разве что в комиксе или в одном из бредовых фантастических романов с полуголыми девицами на обложке. Сначала он не поверил мистеру Эдвардсу, посчитал его безумцем: как можно было серьезно воспринять рассказы про болезнь, превращающую людей в монстров?

Но… почему-то, когда мужчина достал из сейфа пергамент и ручку и протянул Уиллу, все сомнения отпали.

Это была не шутка.

Это все было взаправду.

Впервые в жизни Уилл, живший обычной, скучной, серой жизнью, почувствовал себя Алисой Кэрролла, застывшей перед кроличьей норой. Правда, нырять предстояло не вслед за белым кроликом, а за серым человеком. Всего-то нужно было поставить корявую подпись под документом.

Помогать другим…

Слова матери опять зазвучали в ушах.

«Ты плохо кончишь, Уилл».

Парень занес ручку и крепко задумался: в каком из двух случаев пророчество матери сбудется? Как обычный работник дока он скоро посадит печень, а может, ее пропорют ножом в ближайшем пабе. Как волонтер в странной организации может лишиться жизни от когтей монстра или «больного».

Обычный парень из рабочего района не подозревал, что окажется перед таким выбором.

– Сэр, – начал Уилл. – Простите, сэр, а Эбби ведь тоже подписала этот документ?

– Мы все его подписывали.

– А ведь были те… те, кто не захотел, да? Ну, я к тому, что я про вашу организацию никогда не слышал. И про болезнь. А про охрану тайны только вот здесь написано. Почему другие не проболтались?

– Потому что, выходя отсюда, они обо всем забывали, а наша организация превращалась в малоинтересное волонтерское общество садоводов.

– Обо всем? – Уилл нервно сглотнул.

– Да. Так работает Контракт.

Парень покосился на дверь.

Может, мама и была права, но…

Так в июне тысяча девятьсот шестьдесят первого года Уильям Стоун стал следящим.

Охотником, как назвали бы его на континенте.

Новичка определили в звено Эбби, и девушка с энтузиазмом взялась обучать Уилла. Наставником и руководителем стал сам мистер Эдвардс, который, как оказалось, работал в «Оке» врачом.

Уилл не был прирожденным эмпатом. Обрушившийся на него поток информации – ауры, аддикты, следы – сводил бедного парня с ума. Чтобы не добивали эмоции родственников, свежеиспеченный следящий переехал в штаб. Как оказалось, не он один так сделал.

Коллеги и другие ученики не очень тепло встретили новичка – слишком отталкивающая у парня была внешность, но вскоре, не без помощи Эбби, неприязнь сошла на нет. Уилл чувствовал себя в «Оке» даже лучше, чем дома. Мир, такой простой и знакомый, открывался для него заново. Работа в доке и пабы забылись как страшный сон.

Все-таки мама ошиблась, не без облегчения частенько думал Уилл.

Следящих в Лондоне и пригороде оказалось не больше двух сотен. Каждый из штабов сам занимался обучением новобранцев, ведением отчетности и слежкой за аддиктами. Раз в месяц наставники собирались в центральном офисе и обменивались новостями.

Людей не хватало. Лондон рос. Превращался в шумный муравейник. Бунтующая молодежь не желала мириться с консервативностью старшего поколения. Появлялась новая музыка, новые картины… новый мир.

Следящие понимали, что меняться должно и «Око».

Тогда впервые прозвучали идеи создать учебный центр где-нибудь за городом и организовать небольшую деревню «для своих». Сторонники идеи поселения повторяли одно: в Советском Союзе будущих оперативников не зря в первую очередь отбирают среди детей своих же сотрудников. Бывших или нынешних. Тех, кто уже предрасположен к эмпатии.

Там за «железным занавесом» ребят искали по детским домам, забирали к себе и растили под присмотром, предлагая подписать Контракт после школы. Это уже давало свои результаты – появлялись молодые специалисты, готовые полностью посвятить себя борьбе с аддикцией. Так почему бы не пойти дальше? В Контракте нигде не стояло ограничение по возрасту. Что если в «Око» уходить семьями? Прививать детям лучшее с юности? Передавать мастерство из поколения в поколение?

Сначала это были просто разговоры, затем идея дошла до верхов, и вскоре появился первый вариант проекта «Наследие».

Спустя три года на месте старой фермы, недалеко от деревеньки Ноакхилл, построили два корпуса учебного центра и несколько домов – пока для немногочисленных преподавателей и администрации.

За год поселение разрослось, и его символично назвали Хоупвилл. Многие следящие решились посвятить родных в тайну своего долга и помогли подписать Контракт. Кто-то также учился использовать знаки, кто-то занимался административными обязанностями. К началу шестьдесят пятого в деревне жили тридцать семей, собравшихся не только из Лондона и окрестностей, но также из отдаленных графств.

Идея, казавшаяся утопией, заработала. К всеобщему удивлению. И в шестьдесят пятом, впервые за долгое время, Контракт подписал ребенок. Вопреки возмущению европейского и американского сообществ «Ока». Единственный сын Джонатана Эдвардса – Эдвардс-младший – подписал Контракт в возрасте пятнадцати лет. Ряды будущих студентов пополнили подростки, найденные в сиротских приютах, в неблагополучных семьях.

Воодушевленное руководство готовилось к «новой эре» в истории «Ока».

Тьма, словно почувствовав это, начала действовать…

* * *

Апрель 1965

Пригород Лондона

– Так ты хочешь переехать в Хоупвилл? – спросил Уилл, с трудом сдерживая зевок. Следящий сосредоточенно следил за дорогой, пытаясь не заснуть.

– Это хорошая возможность, ну… если мы решим завести семью, – уклончиво ответила Эбби, не менее сонная.

– Мы уже семья.

– Ты понимаешь, о чем я, – поморщилась девушка, пытаясь устроиться поудобнее. – Неужели это дело не могло хоть немного потерпеть? Хотя бы до восьми утра?

Следящие ехали на восток от Лондона в деревеньку Черчхилл. Их срочно отправили проверить крайне странное дело: из деревни прошлым вечером пропали почти все подростки.

– Ну в Хоупвилле хотя бы безопасно.

– Почему в первую очередь «безопасно»? – удивилась Эбби. – Слушай, я уже давно не та глупышка, вляпавшаяся в неприятности недалеко от доков.

– Да, но ведь город не становится «дружелюбнее». Ричардса вон до сих пор не нашли, – буркнул Уилл. Уже неделю следящие обсуждали таинственное исчезновение своего друга и коллеги. Машина пустая, никаких следов борьбы, дома пусто. Парень будто испарился.

Утром Уилл столкнулся с его девушкой – она, вся в слезах, приходила к штабу.

Стоун не хотел лишний раз волновать Эбби, но тема невольно всплыла.

– Сначала это. Теперь вот «крысолов из Черчхилла».

– Я немного не об этом… – Эбби прикусила губу. – Ладно, потом обсудим.

– Хорошо.

Раннее утро в Черчхилле выдалось холодным и туманным. Подернутое дымкой солнце окрасило деревеньку в серо-зеленые цвета. На часах была половина шестого, но мало кто спал. Черчхилл замер, ожидая новостей. Каждый куст, каждое дерево буквально шептали: здесь беда, беда, беда.

В окнах многих домов горел свет. Уилл прищурился, переходя на иное зрение, и спокойная зеленая дымка окрасилась в буро-желтый. Тревога, смешанная с умброй тоски. Цвет болезни. Цвет болот, которых было много в окрестностях деревни.

И яркие вспышки паники, как блуждающие огоньки.

Уилл дернул плечами, прогоняя мурашки.

Полицейский участок был небольшим. В штате числилось несколько констеблей и кинолог под руководством сержанта – полноватого старика Джеффри Мэдоу.

Расслабленный тихой деревенской жизнью, доблестный служитель правопорядка выглядел растерянным и раздраженным. Он путался в пометках на карте, не понимая, какой квадрат уже прочесали, а какую область не трогали. Сержант понимал, что от него ждали вестей, но ни обрадовать, ни огорчить односельчан было нечем. Оставалась только бессильная злость.

– Доброе утро, – поздоровался Уилл с шефом полиции.

Мистер Мэдоу протер покрасневшие глаза и недовольно уставился на «гостей». Мужчина выглядел неряшливо: рубашка с пятнами от пота под мышками, брюки заляпаны грязью.

– Вы кто?

– Уильям Стоун и Эбигейл Уайт, – Уилл показал удостоверение со значком, и только тогда Мэдоу кивнул.

– Быстро вы. Только пару часов назад звонил вашим, и уже здесь. Очень шустро для столичных.

– Мистер Мэдоу, нам нужны подробности, – начала было Эбби, но сержант Мэдоу злобно сверкнул глазами на девушку – эмпаты ощутили вспышку гнева. Эбби поспешила замолкнуть, смекнув, что для полицейского она была в лучшем случае противным фоновым шумом.

Уилл продолжил разговор:

– Начальство настаивает, чтобы сегодня после обеда был отчет с последними данными.

– Начальство всегда настаивает, – проворчал сержант. – Ребята еще не успели заполнить документы.

– А как скоро они все сделают? – Уилл нахмурился.

– Как только проснутся, – Мэдоу напрягся. Он понимал, что такая новость не понравится «городским», и приготовился защищать подчиненных. Непрошеные гости напоминали ему стервятников, только и мечтавших поживиться на беде Черчхилла.

– Почему они дома? – спросил было Уилл, но, заметив напряжение сержанта, осторожно добавил: – Вы можете пока сами кратко рассказать, как так получилось?

– Как получилось? Все невероятно устали, мистер… Стоун, – выплюнул мужчина. – В Черчхилле все друг друга знают. Пропали не просто какие-то дети. Исчезла племянница нашего констебля Уэсли Ричмонда, мои крестники… Мне продолжать? Пропало пятнадцать подростков в возрасте от четырнадцати до девятнадцати лет. Они все росли у нас на глазах. Я лично привозил в метель лекарства для близнецов Роуз Стейплз и катал на шее малышку Рут Миллер. Ее мама сидит у телефона и ждет. Они все ждут, когда мы найдем их детей. Живыми и невредимыми. Ребята рыскали по болотам всю ночь. Не только мои, но и из соседних Блэкборроу и Окберри… А нашли только… Идемте.

Мэдоу накинул потрепанную куртку и повел гостей к комнате, где хранились улики. Почти пустые полки, где за годы не набралось бы и десятка вещественных доказательств. И в центре, словно жуткий трофей, лежала грязная алая туфелька с пометкой.

– С нами в болота пошли добровольцы. Среди них жена священника. Миссис Прайд. Она и опознала туфельку. Сказала, что видела такие недавно на ногах Джули Белл.

– Думаете, дети увязли в топи? – Уилл взял в руки туфельку. Полицейский не заметил, как глаза молодого человека сверкнули.

– Не знаю, – хрипло выдохнул сержант. – Дети пропали, а единственную улику вытащили из болота…

– Скажите, а кто такой этот крысолов из Черчхилла?

– Что?

– Человек, который, по вашей версии, и увел детей?

– Но я… – настороженно начал сержант, но в следующую секунду его глаза сузились. – Это была идея местного журналиста, и статья будет опубликована лишь после моего согласия. В Лондон я тоже не передавал ни о каком «крысолове». Мистер Стоун, а я могу еще раз взглянуть на ваше удостоверение?

– Зачем? – удивился Уилл.

– Положите улику… – начал было полицейский, но замер.

Эбби подняла руку, в полутемной комнате едва заметно заискрились кончики пальцев, будто к ним пристала фольга. Высветившийся знак вспыхнул на мгновение, и глаза полицейского помутнели. Он бездумно смотрел из-под полуопущенных век. Спокойный. Готовый рассказать все, что надо.

Эбби никогда не отличалась особым терпением.

Уилл покачал головой.

– Так почему журналист окрестил пропажу детей делом о крысолове из Черчхилла? – не церемонясь, спросила Эбби. – Крысолов… Иен Джонс, – ответил заплетающимся языком сержант Мэдоу. – Все считают, что он увел детей.

Эбби и Уилл переглянулись.

– Расскажите нам о Джонсе. Кто он?

* * *

Дом Иена Джонса стоял ближе к окраине. Ничем не примечательный. Фасад не обновляли десятилетиями. Так выглядят дома, хозяевам которых давно на все наплевать.

Шеф Мэдоу открыл гостям дверь и пропустил их внутрь.

Эбби проверила след – чисто. Прихожая выглядела безмятежной и спокойной… ничего необычного для жилища стареющего холостяка-ветерана. Следящие поспешили проверить помещения первого этажа. Почти все комнаты, кроме гостиной и кухни, утопали в пыли и тишине. Словно напарники ходили по склепу, где похоронили, правда, не людей, а воспоминания.

Уилл осмотрел две детские комнаты, куда, судя по клубящейся пыли, не заходили годами. Эбби проверила большую спальню – также пусто. Даже вещей толком не было. Только дубовая кровать, прикрытая выцветшим пледом. Туалетный столик из того же гарнитура, и на нем шкатулка. Эбби осторожно открыла крышку – нитка жемчуга и серьги лежали там, где много лет назад их оставила хозяйка.

И никаких следов…

На кухне следящие нашли кипы газет, сложенные на краю длинного обеденного стола. В мойке одна чашка и тарелка. В кладовке скромный запас сухих круп и консервов.

Казалось, что хозяин ненадолго вышел по делам и в любой момент вернется.

Полицейский рассказал нехитрую историю «крысолова». Мэдоу говорил сонно, растягивая слова и тупо уставившись в пол:

– Джонсы всегда жили здесь. Всем так казалось. Держали единственную гостиницу Черчхилла, и у них всегда водились деньги. Но они не зазнавались. Старик Джонс потерял все во время войны. Мы же от Лондона недалеко. В сорок первом, когда начинали только бомбить, досталось и нашей деревне. Вроде все мимо, все выжили, а от «Старого двора», гостиницы Джонсов, которая тут лет сто стояла, не осталось камня на камне. Джонсовы сыновья от этого взбесились. Молодые, горячие. Сговорились и втроем убежали на фронт. И пропали. Ни вестей. Ничего.

Следующей зимой тяжело заболела их мать. Отец, он стал совсем угрюмый, молчаливый, все местного доктора донимал, а чем поможешь, если лекарств нет. Тогда Джонс отправился в Лондон, но так и не вернулся. Без него миссис Джонс не протянула и недели. Воспаление легких. Осложнения. Она здесь и умерла. В этом доме. Хотя, говорят, она уже не хотела жить – мол, ничего у нее не осталось. Ни дела, ни семьи.

А потом, когда война закончилась, вернулся Иен. Старший сын. До сих пор помню, как увидел его на улице. Его можно было принять за призрака. В солдатской форме, худой. Парень, ему тогда… сколько… чуть за двадцать было. Двадцать три, что ли. А взгляд как у старика. Он почти ни с кем не разговаривал. Продал землю, где раньше была гостиница, за бесценок и подрабатывал разнорабочим. Он тяжелый стал… поболтаешь с ним минут десять, и голова начинает болеть, вроде ничего такого не говоришь, а тяжко.

Может, из-за этого он и пришел в церковь. Сначала просто работал, много всего делал там по саду, за могилами присматривал на кладбище, а потом… Джонс мог часами стоять один в церкви, сложив руки в молитве и закрыв глаза.

– И как никто не заподозрил ничего странного, когда он начал общаться с детьми? – удивился Уилл, осматривая первый этаж. Эбби тем временем поднялась на второй.

– А что в этом странного? Он был ветераном, многое пережил. Дети слушали его рассказы о войне, учились… Да у Иена, считай, не было юности. Все думали, что он… тянулся к прошлому. К семье. К мирной жизни.

– А со взрослыми он не общался?

– Не особо, – сержант нахмурился, будто что-то вспоминал. – Говорили… что он как будто потерялся. Не мог себя найти. И что он хочет помочь детям, таким же, как он. Все подростки теряются… знаете, особенно сейчас. Когда все сложно.

Эбби спустилась на первый этаж и покачала головой – пусто. Уилл осторожно ткнул в сторону заднего крыльца.

– Подождите нас, сержант Мэдоу, – попросил следящий.

Полицейский сел на стул и прикрыл глаза.

* * *

– Так, что думаешь? – спросил Уилл, как только за спиной хлопнула дверь.

Вид со двора открывался красивый: всего в нескольких шагах начинался густой лес, окутанный сизым туманом. Чуть правее виднелся холм и поля ближайших ферм.

– Похоже, что аддикция не имеет к этому случаю никакого отношения, – пожала плечами Эбби, пряча руки в карманы длинного плаща. – Все чисто.

– А как же туфелька? Я видел след. Ярко-алый. Это ненормально.

– Да, но… я не знаю. Разве что сама эта Джули Белл была аддиктом. А вот «крысолов» чист как младенец.

– Пойдем проверим место, где нашли туфлю.

– Других вариантов я не вижу. Хотя… вдруг они действительно решили отправиться в поход и заблудились. Просто как-то не хочется верить, что за этим стоит аддикция, слишком странно, – Эбби еще раз бросила взгляд на дом.

Что-то блеснуло в проеме двери.

Кусок стекла?

– Эбби, ты слышала? – тихо позвал Уилл, но следящая покачала головой. Она действительно не слышала ничего, кроме тихих пересвистов птиц.

Опять что-то блеснуло.

– Будто кто-то просит о помощи… – голос напарника удалялся.

Следящая удивленно склонила голову – глаза сверкнули серебром – и подошла ближе.

– Что это?

Девушка не могла поверить глазам: на деревянном косяке выросла продолговатая стекляшка с блестящими гранями. Следящая коснулась поверхности – холодный камень… под пальцами разлились яркие всполохи: внутри что-то теплилось.

Энергия? Отпечаток ауры? Но как такое возможно?

Блестящая поверхность потемнела, высохла и покрылась дырками, как старая губка. «Гранат» рассыпался в прах, а вместе с ним исчезла и иллюзия.

Дом превратился в сгорбленную тень на фоне свинцового неба… Девушка в ужасе отпрянула.

Она никогда не видела такого густого цвета! Он скрыл собой все краски мира, поглощал свет, проникал в каждую щель… дом был заражен тьмой, распространял ее вокруг, раскинув паутину на много ярдов вокруг. Одна из нитей тянулась мимо Эбби и исчезала в сумрачном лесу.

– О господи… Уилл! Ты видишь? Уилл? – Эбби испуганно озиралась, но напарника нигде не было.

– Уильям! – закричала изо всех сил девушка. В ответ раздался треск из чащи.

Испуганная следящая побежала на звук.

Черная нить вилась рядом.

Стоило углубиться в лес, как земля размякла. Подошва ботинок вязла. В нос ударил затхлый запах стоялой воды. Стоило ступить на кочку, казавшуюся надежной, как она проваливалась, грозя утянуть следящую за собой. Эбби замерла и огляделась.

– Уилл!

Спина напарника показалась в тени. Он, спотыкаясь, шел вперед, не слыша ее… черная нить пронзила его тело.

– Уилл!

Парень пошатнулся, рухнул и исчез из виду.

Раздался громкий всплеск.

Эбби завизжала. Ее крик разнесся по всему лесу, спугнув птиц.

– Нет… нет… – в голосе звучала истерика.

Девушка с трудом добралась до места, где в последний раз видела напарника.

Черная поверхность болота была неподвижной. Словно сюда никогда и не падал Уильям Стоун, но Эбби знала – он там. В этой темной зловонной воде. Следящая схватила первую попавшуюся палку и начала испуганно тыкать в тину, шарить в зарослях камыша.

– Уилл, пожалуйста… нет!

Ноги подкосились, и Эбби рухнула на землю. В глазах стояли слезы. Дышать стало тяжело, будто на грудь упал булыжник. Пространство вокруг пронзили нити. Тонкие, толстые паутинки дрожали, пульсировали, будто невидимый кукловод тянул за них.

Эбби почувствовала, что на нее пристально смотрят.

Следящая подняла голову и всего на одну секунду встретилась с серо-голубыми глазами.

Изуродованное лицо. Прямые волосы. Бледно-рыжие, будто выцветшие на солнце.

Горящая пожаром аура.

Ледяной озлобленный взгляд.

Поняв, что ее заметили, незнакомка вздрогнула и скрылась во тьме.

Эбби успела заметить только, как мелькнула босая нога…