Текст книги "Аддикт. Кризалис"

Глава II

I

8 сентября 2017

Место неизвестно

Лиля до боли сжимала в руках камень: поверхность растрескалась и грани, когда-то поблескивавшие, как угли в жаровне, тускнели. Таинственный артефакт, окутанный ореолом тайны, на глазах превращался в стекляшку.

Лиза, прозрачная, хрупкая, словно мираж, пошла вперед, высматривая что-то в высокой траве.

Было ли это правдой? Вдруг Цветкова видела призрак, потому что сама умерла? Нет, этого не может быть…

Лиза, будто сотканная из нитей и тумана, окутывавших иной мир, скрытый от глаз простых людей, шла вперед. Живая… все это время она была живой. Осколок сознания, запертый в стеклянной тюрьме один на один с монстром.

И ее выпустили…

Лиля смутно помнила лицо пожилого мужчины. Кто это был? И как он смог выпустить Лизу? Охотница остановилась, обернулась и, едва шевеля губами, произнесла фразу, которую никогда не говорила в своих бесконечных циклах охоты:

Не бойся. Все будет хорошо.

Цветкова последовала за призраком. Кристалл тускнел с каждым шагом. Волосы растрепались, черные пряди легли на плечи. Часть души охотницы пыталась вернуться в цикл, но она сопротивлялась. Резко остановившись, девушка вытащила из кармана пальто фонарик и начала высвечивать что-то в высокой траве, осматривать деревья – будто все еще бродила в заброшенном доме, – но, опомнившись, продолжала путь. Каким-то невероятным усилием Лиза вела Лилю. Вскоре рука бывшей охотницы почернела, как и половина лица. Расширились светлые глаза.

Агония превращения начиналась, и Цветкова не могла ничего сделать – только бессильно наблюдать.

Призрак остановился, пряча лицо в черных ладонях.

– Лиза… – тихо позвала Лиля.

Лиза протянула руку и указала скрюченным когтем на перелесок впереди. Девушка упала на колени, но трава не примялась под ней.

Как когда-то на «последней охоте» рот Лизы раскрылся в немом крике. Вырванный клок волос растаял в воздухе. Лиля машинально двинулась вперед, пытаясь спасти девушку, погибшую почти пятьдесят лет назад, заглянула в ее лицо.

В последнюю секунду агонии Лиза изменилась – подняла глаза, будто смотрела в пустоту, и, мягко улыбнувшись, прошептала: «Прощай».

Резким движением девушка вогнала когти в собственную грудь.

Зрачки расширились в последний раз.

Лиля дернулась вперед, попыталась подхватить охотницу, но рука коснулась земли.

Вот почему Лизу запирали раньше срока. Ее сердце остановилось не из-за обращения.

Камень похолодел. Жизнь навсегда покинула его.

Закусив губу, Цветкова утерла накатившие слезы.

– Прощай, – прошептала она камню и спрятала его в карман.

Лиля должна была идти дальше. Если даже Лиза, обреченная на вечный цикл, верила, что все будет хорошо, то не Лиле отчаиваться. Она должна была найти Катеньку. Охотница поковыляла вперед, не оглядываясь. Слезы высохли на щеках.

Боль в ноге стала терпимее.

Все будет хорошо.

Катя скрылась в овраге. Она вжалась в корни большого дерева, пытаясь спрятаться, но, завидев спускающуюся к ней Лилю, схватила с земли палку.

– Катя… Катенька, это я.

Подруга не слышала ее.

Цветкова попыталась показать шрамы, но девушка смотрела на нее волком. Тогда охотница присела на землю, протягивая ладони.

– Катенька, милая, это я. На самом деле я. Лиля. Я нашла тебя… помнишь, как мы ездили к Вике? Как ты сделала свой вкусный имбирный чай и переборщила с имбирем? И ты любишь лимонное мороженое… а еще тащила меня на себе в горах, когда я подвернула ногу… Клянусь, Катенька, это я.

Цветкова чувствовала, как дрожит голос. Взгляд подруги прояснялся. Охотница продолжала:

А твоя мама все время пытается меня накормить, говорила, я очень худая. А еще ты бесилась, когда мы с твоей сестрой обсуждали сопливые книги про вампиров. Помнишь, как мы танцевали?

Палка упала на землю. Цветкова подошла и крепко обняла подругу.

– Лиля… – Катенька всхлипнула и уткнулась в плечо подруги.

– Я нашла тебя.

* * *

Среди густой листвы охотница не сразу заметила проволоку сетки-рабицы, натянутой между рыжими от ржавчины трубами, а за ней – садовые участки с домиками.

Цветкова растерялась. И что дальше? Поискать помощи… но у кого? От одной мысли поговорить с другими людьми охотнице становилось тошно: придется объяснять, кто они и что произошло. Впрочем, то, что пережила Катя, было понятно по одному ее виду.

Нет, они этого не выдержат. Не сейчас. Слишком много эмоций и потрясений. Хорошо, если не к людям, то что тогда?

Под рукой даже телефона не было, и в тот миг растерянная Лиля даже не подумала спросить Катеньку, уцелел ли ее смартфон. В голове была только одна мысль: они отрезаны от «Ока». Но все же Лиля продолжала думать.

В этот раз она должна была решать сама. Катя, казавшаяся всегда такой сильной, сейчас куталась в куртку Цветковой и оглядывалась, как затравленный зверек. Некоторые порезы на теле подруги все еще кровоточили. Рана на ноге Лили опять начала ныть, так что саднившее горло казалось мелочью.

Цветкова собралась. В первую очередь разобраться с ранами и переодеть Катю. Куда потом? Если раньше Лиля думала про отдел, то теперь поняла, что лучше в медицинский.

А что, если они найдут все необходимое в одном из дачных домиков?

– Давай проверю… – начала было охотница, но Катя вцепилась в ее руку.

– Не оставляй меня.

Лиля поспешила погладить подругу по плечу, успокаивая:

– Все хорошо. Хочешь, пойдем вместе?

Катя неуверенно кивнула. Она не произнесла ни слова, ни когда охотницы вышли к сломанному шлагбауму, ни когда бродили по разбитым дорожкам вдоль садов. Лишь сжимала теплую ладонь подруги, будто боялась, что Лиля в любой момент исчезнет.

Цветкова гадала: какой дом выбрать? Подходил далеко не всякий. Понятно – в первую очередь пустой. Но что, например, искать в заброшенной развалюхе? И в новые дома лезть опасно – вдруг хозяева, несмотря на холод, нагрянут?

Девушки сторонились участков, где слышались голоса или виднелись машины. Соседние дома также приходилось вычеркивать.

Обойдя все линии, девушки присели на лавочке у пожарного пруда: передохнуть и собраться с мыслями.

– Приличный домик был на углу. С двух сторон лес, у соседей сбоку и напротив участки пустуют, – рассуждала сама с собой Лиля. – Попробуем там?

Катя подняла взгляд:

– А вдруг люди?

– Договоримся.

– А если не сможем?

– Ну, сдадут полиции. Может, там найдем людей, которые знают про «Око».

– С «Оком» официально контактирует только верхушка, – мрачно сказала Катя. – И далеко не все. Для отдельных полицейских мы просто конторка наподобие соцслужбы. Наш значок еще может «открывать» некоторые архивы, но в целом… мы никто. А в чужом доме: взломщицы, воровки, бездомные… шлюхи, сбежавшие из притона.

Катенька превратилась в собственную тень.

Лиля крепче сжала ее руку и через силу улыбнулась.

– Кать, не переживай. Мы не сделаем ничего плохого, просто приведем себя в порядок и отправимся дальше.

Нехотя подруга согласилась. Убедила ее Лиля или холодный ветер – сложно было понять.

Забраться в дом оказалось не так просто – охотнице пришлось высадить окно.

Лиля проверила веранду: закуток с кухней и кладовкой. Продуктов не было, но зато стоял бидон с водой. Напившись из эмалированной кружки, девушки прошли в единственную комнату.

Здесь было холодно. Большое окно закрыто снаружи железными ставнями, свет проникал только через дверь. Цветкова включила электричество и огляделась. Почти все вещи были невероятно старыми, привезены сюда доживать свой век. Потрепанный кошачьими когтями диван, укрытый шерстяным пледом, на стене ковер с оленями. Из мебели в комнате еще гардероб с побитыми дверцами и тумбочка, на которой стояла магнитола, полки на стене, обклеенных выцветшими открытками: фонтан в ГУМе, вход на ВДНХ, Красная площадь.

Катенька присела на диван и уставилась в одну точку, а Лиля продолжала поиски. Она не прогадала: в шкафу нашлась старая одежда – на плечиках и в мешках. В тумбочке, на которой стояла потрепанная кассетная магнитола, Лиля обнаружила медикаменты – по большей части для обработки порезов и ссадин. Была даже почти полная бутылка перекиси и разогревающие мази. На дне ящика девушка наткнулась на железные ножницы, огромные, как секатор, и расписание электричек. Отложив «холодное оружие», Лиля внимательно изучила блокнот.

Хорошо, значит, станция где-то рядом. Они легко доберутся до города. Это вселяло надежду. Но первым делом нужно привести себя в порядок.

Цветкова вытащила весь ящик и поставила на пол перед диваном. Со своим порезом девушка справилась легко. Коготь ревенанта скользнул по коже – ничего серьезного. Много крови впиталось в джинсы и носок, так что самым трудным было отодрать прилипшую ткань. Девушка все промыла, залила зеленкой и, скривившись, замотала ногу бинтом. Теперь на очереди была Катя, неподвижно сидевшая с врученным ей кусочком ваты.

Подруга напряглась, когда Лиля осторожно коснулась плеч. – Мне нужно посмотреть. Я могу снять рубашку?

Свиридова судорожно кивнула и вцепилась в косу. К удивлению, в кармане порванной куртки, которая все еще была на Катеньке, Лиля нашла телефон. На секунду девушка обрадовалась, но, присмотревшись, поняла, что экран и корпус исцарапаны.

Да, не включается.

Бросив телефон на порванную одежду, Лиля осмотрела подругу. Памятуя, что даже царапины от когтей мори превращаются в шрамы, Лиля ужаснулась, понимая, сколько следов останется на теле. Тонкие, светлые, словно прилипшие ниточки, они всегда будут напоминать о том, что случилось. Лиля попросила подругу лечь и тщательно обрабатывала порезы, тихо приговаривая: «Ничего страшного» и «Все будет хорошо. Сейчас пощиплет, а потом пройдет. Потерпи, дорогая». Свиридова с каменным лицом смотрела в потолок и поморщилась, только когда Лиля начала стирать кровь с внутренней стороны бедер.

Не от боли или холода, а от воспоминаний.

– Я ненавижу его… – прошептала Катя.

Лиля замерла. А затем задумчиво поправила подругу:

– «Это»… Уже не «его», а «это». Киреев, настоящий Киреев, не сделал бы этого.

Катя поджала губы и отвернулась. Лиля прикусила губу, понимая, что лучше было промолчать.

Когда с медицинскими процедурами было покончено, Цветкова начала перерывать шкаф в поисках подходящей одежды. Выбор был невелик. Единственные джинсы сваливались с бедер подруги, но Лиля нашла ремень. С теплой одеждой было еще сложнее. Наконец Цветкова вытащила мешковатую зеленую кофту крупной вязки.

– Зато тепло, – приободрила девушку Лиля, следя, как та одевается. – Тебе идет зеленый.

– Я не люблю его, – хрипло ответила Катя, уставившись на гобелен с оленями, висевший на стене.

– А какой любишь?

– Цвет корицы.

Катя опять сжалась – одежда не сильно согревала. Смотреть на подругу было больно. В тусклом свете наливались темные синяки на лице. Тени очерчивали скулы. Казалось, девушка разом похудела.

Укутав подругу в старый плед, Лиля решила поискать, как можно еще согреться.

Здесь было даже холоднее, чем в аудитории на острове.

Остров… с какой невыносимой тоской Лиля вспомнила о нем. К горлу подкатил ком.

Нет, не сейчас. Не хватало еще разреветься.

Она прекрасно понимала, что ей самой не помешала бы помощь. Где-то на задворках памяти проскальзывали воспоминания: свои, чужие. Связанные в тугой узел, они стали частью Лили. Надолго ли? След Бориса Сереброва пропал – в этом не было сомнений – она больше не чувствовала его, а в голове не всплывали факты из жизни напарника.

Лиля не хотела возвращаться к пережитому, но прекрасно понимала, что как охотница она была обязана сохранить историю Леонида. Как бы ни относилась к мужчине, то, что он пережил, не должно исчезнуть… возможно, вслед за ней.

Нет, не нужно о грустном. Они будут бороться.

Голова болела сильнее, будто кто-то загонял иглы в виски. Мысли путались.

– Я там видела плиту на входе… вдруг можно вскипятить воды. Тогда согреемся, – прошептала Цветкова, поглаживая Катеньку. – Ты побудешь без меня?

– Только недолго.

На кухне была газовая плита, но баллон оказался пуст – конфорка не зажигалась. Раздосадованная Лиля стукнула по варочной поверхности, и, к ее удивлению, отошла плохо закрепленная дверца духовки. Открыв ее, охотница обнаружила спрятанный электрочайник.

Несколько минут спустя охотницы, сжавшись на диване, пили пустой кипяток.

Зато стало теплее.

Тишина давила. Цветкова сняла с тумбочки магнитолу и с интересом ее рассмотрела: практически прибор с корабля пришельцев. Множество переключателей и кнопок ставило в тупик: неужели у этой старой штуки было так много функций?

На помощь пришла подруга:

– Здесь радио есть. Вот. Смотри, – прошептала Катя, переключая кнопку на корпусе. Она покрутила колесико, ища работающую станцию. Сквозь помехи послышалась классическая музыка. Катя откинулась на диване, сжимая теплую кружку, и прикрыла глаза.

Лиля не мешала. Она нашла карандаш, взяла блокнот и начала старательно исписывать пустое пространство.

Пока воспоминания свежи.

На секунду вспомнился суд после возвращения из Воскресенска. То, как она рассказывала про Диму и свой обман. Тогда Лиля отгораживалась от эмоций. Так она должна поступить и сейчас. Только голые факты.

Да простит ее Леонид.

Единственное, чем Лиля могла себя успокоить, – она передаст все Боре и он подскажет, что делать.

Она опять ждала помощи со стороны, но что, если не на кого было рассчитывать?

– В первую очередь нам нужно в медицинский, – твердо решила охотница. Там Кате окажут нормальную помощь.

Воспоминания путались. Реальность была сном, а сон – правдой. Метро и шум поездов, кафе, Ирма Дэй, Киреев, сделка…

О господи…

Лиля покосилась в сторону Кати. Ей не стоило знать, что Леонид «продал» ее. Пускай, как ему казалось, с благородной целью.

Киреев…

Цветкова не испытывала злости или ненависти к мужчине. Особенно после того, что она увидела в воспоминаниях Бориса.

Это все было несправедливо. Нечестно.

Голова раскалывалась, буквы двоились перед глазами. Думать становилось сложнее. Лиля записывала, как конспект, диалог Дэй и невидимого собеседника в гараже и под конец вывела: «Леонид Седов – неудачный эксперимент Кукловода».

Перечитав, Лиля нахмурилась, пытаясь осознать.

Тогда получается, что Роман Киреев – опыт, сорванный Ирмой Дэй. А Костя Киреев – удачный?

– И чего они хотели?

От боли в висках Лиля крепко стиснула зубы.

С чего она взяла, что между этими тремя людьми, поочередно втянутыми в игру Ирмы Дэй и Кукловода, была связь?

Что между ними общего?

Лиля смутно вспомнила, что Кукловод – Джонатан Эдвардс. Сын охотника. Но кем он притворялся в «Оке»?

Могла Лиля Цветкова собрать эту головоломку? Нет. Но она могла донести детали знающему человеку.

– Нам точно нужно в «Центральный».

Охотница задумчиво засунула руку в карман и выудила оттуда складной ножик и обрывок обоев с непонятными каракулями.

На это Леонид променял Катеньку?

Лиля повертела бумажку, не понимая, как на нее смотреть. Может, Киреев обманул?

– Заяц, – разобрала она первое слово. – Трат… нет, трамвай.

Что за бред? «Заяц» и «трамвай»? Безбилетник?

Обманщик? Нет, подсказка должна идти глубже.

Фамилия? Должность?

– Заяц… трамвай… Заяц, трамвай, – твердила под нос Лиля. Глаза слипались. Щеки и лоб горели.

Что это значило? Что он имел в виду?

– Мой зайчик, мой мальчик попал под трамвай, – тихо проговорила Катя, услышавшая бормотание Лили. Охотница свернулась и в полудреме объяснила:

– Инка вечно смотрела этот мультик, а потом просила ей на ночь читать.

Глаза Лили округлились, на ум пришли знакомые с детства строчки:

– Он бежал по дорожке, и ему перерезало ножки, и теперь он больной и хромой, маленький заинька мой…

Мозг судорожно соединял детали подсказки, достаточно безумной, чтобы родиться в голове Киреева.

Заяц – это он сам. Трамвай… получается – это Лиля. От ее когтей Киреев стал инвалидом. Тогда выходит…

– И сказал Айболит: не беда… подавайте его мне сюда. Я пришью ему новые ножки…

– И принесли к нему зайку… – сонно подхватила Катя, – и доктор пришил ему ножки, и заинька прыгает снова…

– Это врач, – осенило охотницу.

– Что?

– Все хорошо, дорогая. Спи. Просто в голове глупости вертятся.

Лиля погладила Катю, с трудом подавив приступ паники. Она чуть не отвезла подругу и все важные сведения прямо в руки монстру!

Убедившись, что Свиридова уснула, Лиля поспешно записала:

«Джонатан Эдвардс, ревенант, доктор медицинского отдела, занимавшийся восстановлением Киреева».

Страшно подумать. Как у врача у него же есть доступ ко всем сотрудникам и их семьям. Все как на ладони.

Так, значит, он изучает охотников? Ревенант с фиксацией на своих «врагах»?

– Черт. Как же болит голова…

В россыпи пластырей нашлась старая упаковка порошка от гриппа. Плеснув из чайника остатки воды, Лиля развела лекарство и заставила себя выпить противный напиток. Отложив записи, охотница достала из груды вещей в шкафу плащ и прилегла рядом с Катенькой, накрывшись им как одеялом.

Подруга прижалась к ней.

Так было теплее и спокойней. Тихая музыка убаюкивала.

За окном завыл ветер. Такой холод. Может, хозяева дачи не появятся?

Они немного поспят, пообещала себе Лиля, а потом подумают, что делать дальше…

* * *

Лиля проснулась первой. Сев, она провела ладонью по взмокшей шее: видимо, пропотела из-за лекарства. К счастью, головная боль и жар прошли, оставив ощущение неприятной легкости и озноб. Лиля укрыла подругу плащом, выудила из спасительного гардероба теплый платок и, накинув его на плечи, решила немного пройтись и размяться.

Охотница вышла на веранду, гадая, сколько же спала. В доме еще сильнее похолодало. За окном стало темнее.

Нужно выдвигаться как можно скорее.

Девушка еще раз пролистала сумбурные записи в блокноте, вложила туда кусочек обоев с подсказкой Киреева и спрятала в карман толстовки, а затем с удивлением достала несколько сложенных купюр.

Точно, они же шли с Леонидом на ужин, и, конечно, она не хотела, чтобы спец за нее платил.

Это облегчало дело. Сильно облегчало.

Из комнаты послышался голос, пробивающийся сквозь помехи. Катенька сделала радио громче.

– …И к основной новости. Рано утром на юге Москвы в бывшем административном здании, которое сейчас сдается под офисы, прогремел взрыв. С подробностями наш корреспондент…

Лиля замерла.

Нет. Не может быть, это какое-то другое здание…

– Трагедия случилась примерно в восемь утра, когда служащие выходили на работу. Пока мы не можем выяснить, какая именно фирма занимала здание и есть ли жертвы. Основной версией взрыва является неправильная эксплуатация газовых баллонов при ремонте в закрытых помещениях. Здание по адресу: Шипиловский проезд, сорок шесть, находится в лесопарковой зоне, так что соседние дома не пострадали. Но это затруднило работу спасательных служб…

Лиля не верила своим ушам: это же не могло быть правдой! Какой, к черту, газ? Какие фирмы? Это же их отдел…

Корреспондент тем временем продолжал:

– …Никаких комментариев от спасательных служб пока не поступало…

Лиля вскочила, роняя табурет, и влетела в комнату. Катя сидела на диване. Она сжимала в дрожащей руке раскрытые ножницы, прижимая острие к яремной вене. Те самые «секаторы», которые Лиля так опрометчиво оставила на полу. Глаза подруги безумно блестели. Словно зачарованная, она смотрела в одну точку.

Бордовая печать на руке исчезла.

– Катя! Нет!

II

8 сентября 2017

Утро

Москва

Серебров громко захлопнул дверцу такси и, поправив сумку, зашагал по подъездной дороге в сторону отдела. Погруженный в свои мысли, охотник не замечал ни холода, ни тяжелых туч над головой, готовых в любой момент пролиться дождем.

Возвращаться в родные стены было неприятно. Словно Серебров сбегал с заранее проигранного боя.

А если сражение придет сюда?

Борис чувствовал: с напарницей что-то случилось, но мог лишь бессильно перебирать варианты в уме.

У судьбы отвратное чувство юмора. Серебров, предпочитавший всю жизнь наблюдать, теперь отчаянно хотел действовать. Но с чего начать, не мог понять. Словно он напрочь забыл, как принимать решения.

Да когда он в последний раз плыл против течения?

Когда взялся присматривать за Лилей?

Наконец за забором показалось здание отдела. Охотник нахмурился: в окнах на последнем этаже, где располагалась администрация, не горел свет.

Борис достал значок из кармана сумки, предъявил на пропускном пункте, кивком поздоровался с ребятами, дежурившими на входе, и зашел во внутренний двор. Несмотря на холод, кусты сирени и акации все еще утопали в зелени.

Серебров попал на пересменку: первый этаж полнился людьми – редкое зрелище на «Юге». Обычно «ночные» потихоньку сдавали отчеты и амуницию, «дневные» не спеша подтягивались на работу, но сегодня будто все охотники собрались разом на первом этаже. Оперативники и архивисты что-то громко обсуждали, никуда не торопясь. За стойкой у входа вместо секретаря стояла Алла Швецова – в строгом брючном костюме, в форме администраторов, и раздраженно спорила с Николаем – главным техническим специалистом всего «Юга». Мужчина выглядел так, словно куда-то спешил, а Алла затормозила его в последний момент.

– Подожди немного, я не метеор, – перебил он женщину.

– Что ждать? Ты можешь сказать, где именно проблема?

– С помощью хрустального шара?

– Когда связь заработает?

– Когда починим – тогда и будет.

Борис нахмурился. Раньше городской телефон частенько отрубало – какие-то неполадки с линией, но последние пять лет все исправно работало. Хотя здание старое, пережило пожар и «наводнение» в подвале – ничего удивительного, что начались поломки.

Но интуиция подсказывала охотнику, что это дурной знак. Может, дело было в нервозности, повисшей в воздухе, словно бесцветная дымка. Еще более ощутимой, чем в понедельник.

Начало недели… даже не верится. Кажется, последний раз Борис был в отделе полжизни назад.

– Серебров! – громкий голос Кира Чонаева разнесся на весь холл. Борис почувствовал на себе взгляды собравшихся и невольно поежился: излишнее внимание всегда напрягало. Ну да, сегодня же их с Лилей смена. Несмотря на то что в последний раз коллеги распрощались не очень тепло, Чонаев приветливо махал рукой.

Впрочем, это Кир. Он всегда всем рад.

Борис не хотел ни с кем общаться по душам. Да и что хорошего он мог рассказать? Как его излечили от аддикции и, кажется, перевели в специальный отдел? Как охотники столкнулись с Киреевым, и тот опять ушел – спасибо Свете Тимовой. А Цветкова… Борис сам не знал, что с напарницей.

Не говоря уж о том, что большая часть этих новостей была под грифом «секретно» и говорить о них не полагалось.

Сделав вид, что не заметил Кира, Серебров подошел к Алле:

– Доброе утро. Начальство здесь?

– Доброе. Считай, что я за него, – женщина развела руками. – Вы, кстати, где с Цветковой пропадаете? Или это правда, что тебя спецы «выписали», а Лиля опять в больнице? – А у нас новости разносятся быстро.

– Брючное радио работает не менее оперативно, чем сарафанное. Так… ты здесь по делу?

– Не думаю, – покачал головой Серебров. – Что значит «ты за начальство»?

– То и значит. Как Света пропала, я за нее. Сегодня с утра все руководство рвануло в «Центральный».

– И скоро будут?

Алла пожала плечами.

Борис кратко поблагодарил коллегу и, продолжая игнорировать Кира, пошел в свой кабинет, на ходу доставая мобильный. Охотник быстро понял, почему всех взбудоражило отключение стационарного телефона: мобильная связь тоже плохо работала. Как в старые добрые времена, когда нужно было судорожно искать точку, где индикатор выдавал хоть одну плашку.

Очередной тревожный звоночек.

Борис, не отрывая взгляда от экрана, повернул ручку двери. О том, что напарников заставили переехать на этаж выше, охотник вспомнил, только увидев пустые рабочие места. В тусклом свете единственной лампочки вычищенные столы, диван и шкаф выглядели непривычно.

Борис не стал запираться. Он закинул сумку на диванчик и набрал Нине. На секунду накатила растерянность, будто ему было неловко звонить собственной жене, но гудок в трубке не дал сосредоточиться на мимолетной эмоции.

– Боря? – прозвучал тихий голос.

– Нин, ты как? Вы… собираетесь? – Борис невольно заговорил шепотом, хотя какой в этом смысл, когда ты один в кабинете?

– Я не могу сейчас говорить.

– Валер там?

– Нет. Ни его, ни… твоей Цветковой. Слушай… я должна идти. Не могу говорить, но… Береги себя, ладно?

Слова неприятно резанули, но Борис лишь тихо сказал:

– Ты тоже. Если…

Охотник не закончил фразы, поняв, что на том конце «провода» никого нет. Только мертвая тишина. В верхнем углу экрана загорелся знак вопроса.

– Да что происходит?

Борис вдавил кнопку на корпусе, перезагружая телефон.

Так странно, но часть сознания надеялась, что это все исправит.

– Слушай, это несерьезно. Давай еще и в единорогов верить и в рекламные лозунги.

Но все же Нина успела подтвердить одну из страшных догадок Бориса: с Лилей случилась беда. Это полностью поменяло планы Валера.

Что, если…

От новой догадки по телу пробежал холодок, заныл шрам на плече, но Борис с упорством отгонял от себя мрачные предчувствия. Он знал, что Лиля жива.

Экран телефона зажегся, но связь не появилась.

Нужно что-то решать. Послушаться Валера или поехать в «Центральный»? Но будут ли с ним разговаривать? Охотника даже не успели официально перевести на новую должность.

Мужчина сел в кресло и повернулся так, чтобы не видеть рабочего стола Цветковой.

Казалось, она рядом – сидит и тихонечко строчит отчеты. Лиля всегда была… нет, не шумной, скорее человеком, который стремится поучаствовать в жизни. Как Кир. Какими были Киреев или Света. Борис же предпочитал наблюдать, а чрезмерная активность порой раздражала. Но моменты, когда подопечная без остатка погружалась в работу, Серебров особенно ценил.

Может, тогда он мог разглядеть, сколько общего между ними?

От размышлений отвлек Кир, заглянувший в кабинет.

– Привет! – жизнерадостно начал было Чонаев, но, встретив холодный взгляд, разом сник. – Послушай, я насчет ребят… не обижайся, им действительно жаль…

– Что? – Борис даже не смотрел на коллегу. – Ты о чем?

– Ну, про столовую, фотку, стенд.

Борис не ответил.

– На самом деле я не об этом пришел поговорить.

– А о чем?

– О поддержке и помощи.

Борис искренне не понимал, что Кир от него хочет и почему так мнется? Это не Серебров кидался на людей, оскорбляя. Как минимум не в столовой. Хотя был готов тогда врезать Севе по физиономии.

Кир наконец выдал:

– Слушай, ты же прекрасно понимаешь, что охотников по факту мало и все друг про друга знают…

– И что на повестке дня?

– Вас видели в больнице. Тебя и Цветкову, а еще, что вас забрали спецы. Твою разбитую машину в гараже тоже обсуждают. И Света, которая должна была вас охранять, исчезла в ту же ночь. Нам говорят одно, но… В общем, ребята переживают и…

– Хотят опять кого-то линчевать?

– Нет. Разобраться. Мы считаем, что было повторное нападение и это скрывают, потому не могут ничего сделать с Киреевым. Потому что он не один. Если это так, то мы должны подготовиться самостоятельно.

Борис не хотел отвечать, и обеспокоенность Кира ничего не меняла, но… словно что-то дернуло его за язык, и охотник задумчиво произнес:

– Не могу я ничего объяснить.

– Ты не доверяешь нам? – мрачно спросил Кир.

– Нет. Не в этом дело.

– А в чем?

– Я не знаю, что могу рассказать, а что аукнется. Спецы действительно строят планы, и, боюсь, излишняя болтливость не будет никому на пользу. У тебя телефон работает?

Кир, обрадованный тем, что Серебров разговорился, вытащил рабочий мобильный и, повертев в руках, покачал головой.

– Нет. Думаешь, это не просто так?

– Надеюсь, что просто. Пойдем на улице проверим.

Борис не сводил взгляда с экрана, пока они спускались к главному холлу. Худощавый Сева стоял поодаль от остальных коллег и ждал возвращения Кира. Завидев Чонаева и Сереброва, мужчина последовал на улицу за коллегами.

Охотники встали недалеко от входа. Борис старательно не обращал внимания на непрошеную компанию: не хватало еще продолжения разборок.

Никогда не отличавшийся терпением, Сева начал разговор:

– Серебров, не надо из меня здесь злодея делать…

– Да никто никого никем не делает. Все хорошо, – Кир попытался смягчить ситуацию. – Серебров сам ничего не знает.

– Это правда? – Сева внимательно смотрел на Бориса.

– Правда, – закивал Кир.

Сева поджал губы, явно не одобряя Кира в роли адвоката, но спорить не собирался. Он спрятал руки в карманы черных форменных штанов и потупился.

– Слушай, Серебров, прости. Я тогда погорячился. Знаю, что наша аддикция – болезнь, и до этого Киреев был хорошим человеком. На меня словно нашло, как будто словил чью-то злость или вроде того. Мы все надеялись, что хотя бы ты прольешь свет на всю эту ересь. Да, я понял, что не можешь, не смотри на меня так. Просто надоело чувствовать себя лабораторной крысой.

– Не тебе одному, – выдохнул Борис.

Сева примирительно протянул руку, Серебров пожал ее.

Не без облегчения.

– А где Цветкова?

– Я не знаю.

Глаза Севы расширились от удивления, как и у Кира, но охотники не успели ничего спросить: у проходной началась суматоха. Вопреки запретам покидать пост на улицу выбежал один из охранников и, завидев оперативников, громко крикнул:

– Ребят, в мед позвонить можете?

– Нет. Плохо ловит, – пожал плечами Кир, поднимая телефон. – А что такое?

Мужчина выругался и жестом подозвал коллег.

– А дежурного врача нет? – удивился Серебров.

Кир покачал головой.

– Никто не приезжал.

– Ночью нашего сорвали, – тихо добавил Сева. – На Соколиной Горе дурдом. Половину персонала допрашивают, вторую перетряхивают. От этого у всех нервы сдают.

Охранник провел оперативников в будку проходной, сетуя:

– Это же невозможно. Мы даже помощь отсюда не можем вызвать!

– А что случилось-то? Плохо кому? – нахмурился Сева.

– Спецу. Пришел сюда один.

В углу будки на табурете сидел Константин Валер, прижимая к голове примочку из марлевого бинта. Второй охранник помогал обрабатывать порезы и заклеивать пластырем раны. На одежде были следы крови. Выпуклые рубцы на лице стали видны вместе с едва заметными рисунками по всей коже и налившимися синяками на горле.

Серебров почувствовал, как футболка под курткой в один момент прилипла к спине.

Как это возможно? И где Свиридова?

Но спросил лишь:

– Как…

Валер поднял глаза. Хватило одного взгляда, чтобы Борис понял, кто напал на специалиста. И то, что разговор не стоило продолжать при всех.

– …ты здесь оказался?

– Дошел. После аварии, – сипло и с огромным трудом ответил спец. Похоже, Валер еще не до конца отошел от шока. – Закройте все. Мне нужно в отдел…

Спец поднялся, стараясь держаться прямо, но его шатало.

В дверях их встретила Алла Швецова, остававшаяся на посту и пытавшаяся разобраться с телефонным аппаратом. Увидев окровавленного спеца, женщина подскочила, так и держа у уха трубку.