Текст книги "Оконце в Навь"

ГЛАВА 18

Леший преодолел поле, неторопливо пройдя мимо Горыныча. Рыжий лис старался не выдавать волнения, от которого под шерсткой пробегали колкие мурашки. Остальные древесные исполины остались у леса. Дружинники устремили свои взгляды в направлении приближающегося лешего и не сводили копья к земле. Юлий оставил позицию на стене и спустился к Велимиру.

– Как же ты похороше-е-ел, как же расцве-е-ел и повзросле-е-ел, Рифмоплёт! – лис молвил с радостью и нараспев. – В выводах своих ты спешен и несправедлив. Лешие самые первые почувствовали проникновение Хаоса в Навь. На них напала неизлечимая гниль, с которой не смогла совладать даже живительная водица из-под Алатырь-камня. Но однажды их корней коснулось тепло, похожее на то, что пробудило весну. Этот свет уничтожил гниль и рассеялся. Лешие рассказывают о том, что в момент исцеления перед ними предстала Лада. Я находился рядом, но нашу красавицу не видел.

Древесный исполин помог Колобку спуститься, затем глухо и протяжно захрипел, соглашаясь с ним. Кощей вспомнил миг прощания с Ладой: вспышку света и образ древней чащи. Все же это не было игрой воображения. Юлий сказал лису, что девица погибла, но Бессмертный поправил юношу: «Она возродилась в Прави». Колдун кратко поведал о Музе и ее предназначении в Тридевятом царстве.

Леший зашелестел дубовыми листьями и замычал, хотя его голос, доносившийся невесть откуда, больше напоминал горловое пение и стрекот. Эти совершенно неземные звуки заставили Колобка вспомнить о главной задаче. Лис подошел к воротам. Он не имел при себе оружия и едва достигал ростом человеческого плеча, а тут еще появился могучий Елисей и преградил путь. Дружинники не расступались. Тогда Колобку пришлось изрядно напрячь свое горло, чтобы докричаться до князя:

– Лешие исцелились благодаря свету Лады, но Навь по-прежнему болеет и ей становится хуже с каждым днем. Многая нечисть поддается разрушительному воздействию Хаоса и сходит с ума. Одни безобидно чудят, а другие бросаются на все, что движется.

Древесный исполин шагнул к другу, чтобы посадить его на свои плечи и поднять на достойную оратора высоту. Неожиданно навстречу Колобку вышел сам Велимир. Несмотря на то, что сотник загораживал князя, у лиса появилась возможность смотреть правителю Златовещенска в глаза. Леший остановился, притоптал землю и словно врос в нее.

– Для исцеления Нави тёмнодушникам необходимо прекратить уничтожение любой нечисти и злых духов. Поскольку посмертный мир начал видеть в вас угрозу, он попытается избавиться от людей всеми возможными способами, – добавил Колобок. – Примите помощь навьих царей. Они явились сюда вам во благо.

Кощей мысленно поблагодарил лиса. Бессмертный убедился в верном истолковании пророчества. Змей услышал о нем от вещей птицы Гамаюн, в то время как лешие узнали о пришедшей беде и способах избавления от Хаоса напрямую от Нави, обладая особой связью с ней. Воздух наполнил монотонный гул, издаваемый сотнями голосов, обсуждавших сложившуюся ситуацию. Князь смотрел из-за сотника, взвешивая слова Кощея и Колобка. Горыныч покончил со всеми оплетаями и улегся посреди поля, рассматривая со скучающим видом лесных соглядатаев.

Ряды дружинников, загораживающих городские ворота, неожиданно расступились. Растолкав воинов, выбежала группа детишек. Они узнали рыжего лиса, с которым успели подружиться, когда тот гостил в столице и жил в их избе. Колобок радостно засмеялся, пытаясь обнять всех ребят сразу. Он заметил, что юные друзья стали выглядеть гораздо лучше, чем раньше: их одежда была целая и подходила по размеру, а с лиц ушла худоба от недоедания. Работа в мастерской принесла сиротам пользу, дав им занятие и хлеб. Кощея воссоединение мало заботило – он наблюдал за Велимиром, перешептывающимся о чем-то с Юлием. Немного погодя князь отлучился, а вернулся уже в компании Заморышка. Низкорослый и нескладный тёмнодушник пересек ворота и направился к дракону, у которого при виде бывшего пленника сон будто рукой сняло. Змей поднялся, и пять голов нависли над сгорбленным человеком, заикавшимся от волнения и ругавшим себя за провал поставленной задачи. «Тебя обижали?» – Горыныч прервал раскаяние. Сначала Заморышек замялся, а потом сказал, что стражники обращались с ним сносно.

Позднее златовещенский князь заявил во всеуслышание, что готов отправиться в Явь вместе со своим народом. Люди возликовали. Стрибог обменялся взглядом с Кощеем. В глазах юноши читалась настороженность, но за ней сияла надежда. Навий царь догадался о том, что на итоговое решение Велимира повлияло светлое божество.

Дальнейшее участие в общем деле нуждалось в обдумывании плана. Кощей, помня о раздражительности брата в вопросах, связанных с усидчивыми обсуждениями, которые Горыныч причислял к скучным и бесполезным посиделкам, посоветовал князю накормить дракона. Велимир прислушался к совету навьего царя. Темному божеству принесли пять мясных яств, едва уместившихся на длинных блюдах. Змей наелся и разнежился. Все последующее время он был настроен мирно и даже слова поперек кощеева не вставил.

Велимир осторожничал. Ему следовало пригласить царей во дворец, но поступать так он не стал. Во-первых, князь не был уверен в том, что защитный купол не шибанет по гостям молнией, а во-вторых, не хотел пугать жителей драконом, которому не нашлось бы места среди городской слободы. Старший дружинник Елисея по имени Иван озвучил мысль об установке шатра за воротами. Эту идею одобрили, но тут же от нее отказались, ибо не найдется такого шатра, где бы поместился Змей. Юлий отшутился, сказав, что толковать достаточно лишь с самой мозговитой головой Горыныча, но князь не оценил юмор юноши: темное божество пребывало в добром расположении духа и незачем было его злить. Елисей предложил провести встречу на стене, где доселе находился Стрибог. Место там открытое и одновременно защищенное, а вершина – достигаема для драконьих шей. На том и согласились.

Кощей приблизился к воротам. Велимир предупредил его о возможных неприятных последствиях, намекая на магию купола, но Бессмертный смело шагнул вперед. Как и ожидалось, он вошел в Златовещенск свободно, потому что не таил злых умыслов. Следом посеменил Колобок.

Пока тёмнодушники уносили с поле боя раненых и павших, владыки оценивали нынешнюю обстановку, влияние Хаоса на Тридевятое царство и возникшую возможность уйти в Явь. Велимир поинтересовался, где находится Шепчущее ущелье. Кощей описал местоположение очень подробно. Пока навий царь говорил, князь задумчиво смотрел на юг, в сторону драконьих владений. Бессмертный не считал, что данные сведения несут тайный характер – тёмнодушники должны знать, куда держать путь, если произойдет нечто непредвиденное. Дорога до ущелья была далекой, а за суземьем еще физически непростой из-за особенностей природного рельефа. Одним из важных аспектов, в который уперлись все обсуждения, стал подсчет людей, населявших Навь. Для того, чтобы планировать поход, требовалось понимание, сколько тёмнодушников примут участие в нем. Велимир бубнил что-то неразборчивое, сгибая и разгибая пальцы, а потом послал Елисея за Истиславом. Князь не ошибся, обратившись к своему счетоводу. Мужичок низко поклонился, а затем притупил взгляд и затараторил, отчитываясь в привычной манере:

– По последним сведениям, количество людей Нави немногим превысило пятнадцать тысяч, – молвил Истислав, и Юлий, обалдев, удивленно присвистнул. – Если мы отправимся на юг, то за нашими спинами останется девять поселений. Там проживают полторы тысячи тёмнодушников. Самая дальняя деревня – это Глухомань.

– Другой возможности уйти в Явь у вас не будет. Все, кто останется в Тридевятом царстве, сгинут, – напомнил Кощей, и от его спокойного, почти леденящего, голоса по спине князя понеслись мурашки.

– Мы не оставим тех людей, – сказал Велимир с несгибаемой решимостью, невзирая на угнетающую тревогу. – Тёмнодушники укрылись в деревнях и не покидают их с тех пор, как стали подвергаться нападению нечистых сил. Даже на охоту не ходят, боятся. Нам нужно сопроводить их до Златовещенска. Две недели назад я отправил в поселения обозы с продовольствием, поэтому осведомлен о текущей ситуации.

Велимир утаил то, что не все обозы вернулись в столицу. Князь держался достойно и был похож на правителя, у которого есть преимущество в битве с чудищами или, хотя бы, уверенная стратегия, способствующая достижению сложной цели. В действительности же, когда поселения тёмнодушников стали атаковаться раз за разом, а деревенские жители лишились возможности добывать пропитание, князь заперся в своих покоях. Никто не видел его в минуты смятения. Велимиру становилось страшно от мысли, что защитные купола не сдержат свирепого натиска. В глазах князя даже Стрибог утерял былую доблесть и уже не был похож на могучего и всесильного повелителя ветров. Юлий отказывался покидать город. Велимир не умалял его заслуг в битвах с чудищами, подбиравшимися к стенам, но и рассчитывать на содействие за пределами Златовещенска не мог. Стрибог был вольным божеством. Он покинул столицу и отправился, как оказалось, в кощеев дворец, никого не предупредив, а вернулся сам не свой: то угрюмый, то неистово бушующий. По этой причине, когда появились навьи цари и предложили руку помощи, Велимир был готов ухватиться за нее от отчаяния.

Елисей спросил у князя дозволения, чтобы отправиться в Глухомань. Он хотел взять своих дружинников, закаленных множеством боев. Наблюдая за тем, с каким пылом сотник рвется в возможно свой последний в жизни поход, Кощей испытал уважение. Что двигало этим человеком, тронутым ведьмовским проклятием? Чувство справедливости и желание спасти тёмнодушников, проживающих в поселениях, через которые не пролегает дорога до Шепчущего ущелья? Или банальное воинское притупление, выраженное в опрометчивом бесстрашии? Велимир молчал, не желая отпускать сотника. Тогда Елисей начал напирать на князя.

– Каковы наши силы? – вмешался Юлий. – Если все получится, нужно будет как-то сопровождать тёмнодушников до бреши.

– Пять сотен дружинников вместе с елисеевской, – снова затараторил Истислав. – Если добавить новобранцев-потомков богатырей, то еще столько же наберется. В составе войска есть дюжие змееборцы с, кхм, зубочистками.

– Что-что? – за стеной показалась драконья голова.

– Он сказал дюжие, то есть очень сильные и крепкие детины, – Кощей ловко свел тему и повернулся к людям. – Значит, всего тысяча.

– Можем ли мы обратиться за помощью к нечисти? – понимая тяжесть ситуации, спросил Велимир с надломом в голосе, ибо сам не ожидал услышать от себя такое.

– Не можем, – с холодом отозвался колдун. – Сказывается влияние Хаоса и самой Нави, которая принимает вас за врагов. Раньше нечисть бы беспрекословно послушала меня, а ныне слишком изменчива: сегодня поклянется защищать вас, а завтра нанесет удар исподтишка.

– А лешие? – не сдавался князь.

– Те из них, кто пришел сюда, исцели-и-ились, излечи-и-ились и полностью владеют собой. Остальные пока в древней чаще, они слишком слабы. Ох, ваше княжество, лешие не воины и никогда ими не были, – отметил Колобок. – Они отличные лесные соглядатаи. Лешие готовы сопровождать вас в пути. Они разместятся на большом пространстве и оповестят в случае опасности. Ни один оплетай мимо них не проползет незамеченным.

– Нас не застанут врасплох. Это обнадеживает, – с облегчением молвил Велимир и посмотрел на Кощея долгим взглядом, испытующим и умоляющим.

Бессмертный понял того без слов.

– Я призову безмолвную дружину и буду пополнять ее ряды всеми, кого встречу в пути. Начну с них, – навий царь бросил взгляд за стену, глянув на тела павших воинов. – Однако, чем больше скелетов находятся на посмертной службе, тем острее я нуждаюсь в отдыхе. Безмолвная дружина пассивна в минуты моего сна. Это означает, что в какой-то момент люди станут уязвимыми.

Кощей задумался. Скольких он поднимет на ноги и как долго сможет поддерживать колдовскую искру? Некромант призвал около сотни скелетов на берегу Смородины, когда воспрепятствовал Ладе перейти через Калинов мост. Бессмертный чувствовал, что это не предел его возможностей.

Князь внимательно подсчитал боевые силы и пришел к однозначному выводу: их недостаточно для полноценного сопровождения пятнадцати тысяч тёмнодушников. Если не учитывать малоопытных новобранцев, то на защиту вступят пять сотен дружинников, некоторое множество скелетов, светлое божество и огнедышащий дракон. И, конечно, лешие, наблюдательность которых станет бесценным подспорьем. Велимир помрачнел, а Елисей давил, требуя разрешения отправиться в Глухомань со своей сотней. Отпустить его сейчас все равно что оставить столицу без лучших воинов.

– Вас послушаешь, так плакать хочется. Чего нюни распустили? Столько взрослых, имеющих власть детин, сплоченных общей бедой, и единственное, к чему вы пришли по истечении нескольких часов – умозаключению, что дела хуже некуда? Ну и ну, – за стеной выглянула рогатая голова. – Так уж и быть. В благодарность за угощения я дам совет. Мне известно, кто сможет вам помочь, – молвил Змей, и все обратили на него свои взоры. – В моих владениях живут берендеи. Сам Чернобог заколдовал их за разорение Нави. Пускай это и болезненный процесс, но они умеют превращаться в медведей. Берендеи веками носят сильное проклятие, и потому неподвластны воздействию иной магии. Хаос не исказит их сознание.

– Переворошил ты, конечно, прошлое. Я не слышал о берендеях с тех давних пор, когда они еще кочевали по Тридевятому царству, – засомневался Кощей.

– Они заняли горные пещеры и укрылись от назойливого внимания. Потому ты и не слышал, – сказал Змей. – В тех пещерах любила прятаться многочисленная дикая живность, а охотиться за ней в узких лабиринтах мне было несподручно. Как только там поселились берендеи, нечисть ушла на равнину, – дракон провел по острым зубам раздвоенным языком, вспомнив о приятных сытных временах, и остальные головы томно заурчали. – Берендеи не любят посторонних и могут силой выдворить любого незваного гостя. Единственное, что они ценят и чего жаждут – это злато, серебро да самоцветы. Берендеи натолкнулись на редкие драгоценные камни, когда рыли пещеры, и с тех пор их страсть к сокровищам стала непомерной. Дайте им достойную плату, и они не откажут в помощи. Так на вашу сторону встанут сильные воины.

– Достойная – это какая? – тихо поинтересовался княжеский счетовод.

– Думаю, по кошелю на тёмнодушника достаточно.

– Да это кража! – выпалил Велимир, вскинув руками, но осадил себя и сдержанно добавил: – Даже если люди отдадут самое последнее, столько не наберется.

Рогатая голова фыркнула и скрылась за стеной. Реакция князя на предложение Змея последнему не понравилась. Он вышел в поле и раскинул крылья – никак намеревался улететь. Кощей догнал брата. Остальные наблюдали за темными божествами издалека. Горыныч рычал, сетуя на людское слабоумие. Он никак не мог взять в толк, почему тёмнодушники, чье положение не назовешь завидным, не падают ниц на колени, не бьют челом и не умоляют о помощи, а вместо этого порют ерунду и возмущаются. Кощей успокоил Змея, ведь если не остудить его пыл, то все закончится извержением пламени. Затем Бессмертный вернулся к теме разговора и тактично намекнул, что в Тридевятом царстве только Горыныч обладает богатством, которого хватит на наем берендеев. Негодуя, дракон поднял такой рев, что содрогнулась земля. Змей – божество алчное. Глаза у него завидущие, а лапы загребущие. Более того, о местоположении его сокровищницы никто не ведал.

Горыныч непоколебимо ответил, что не расстанется со своим несметным добром, и глотки задрожали от подступавшего огня. Но Кощей был неумолим и напомнил брату, что тот многие годы обкрадывал его, нарушая все договоренности и тайно пополняя свою сокровищницу. Бессмертный взвалил на себя невероятную задачу – убедить дракона в необходимости помочь тёмнодушникам. Змей никогда не проявлял интереса к людским делам, а еще слишком дорожил богатством. Кощей сделал глубокий вздох, собираясь с мыслями, чтобы предоставить темному божеству убедительные доводы и воззвать к чувству сострадания. Однако, к огромному удивлению, Горыныч сказал:

– Я могу поделиться сокровищами, но при условии, что ты отдашь взамен пятьдесят лет своей жизни и будешь служить мне, – когтистая лапа праздно шевелила в такт словам, словно ставила точку после каждого из них.

Змей был не только алчным, но еще корыстолюбивым и расчетливым. Он прекрасно понимал о безысходном положении тёмнодушников и заговорил о берендеях неспроста. Кощей уж решил, что нашел общий язык с драконом, с которым враждовал с незапамятных времен. В действительности оказалось, что Горыныч преследует только личные интересы. Он давненько видел в мечтах, как преуспевший братишка идет к нему в услужение. Колдун мог отклонить данное предложение, а затем сопроводить самую большую колонну до Шепчущего ущелья и надеяться на то, что текущих сил хватит в бою с чудищами. Змей не осерчает, получив отказ. Однако, если Кощей согласится, то последующие полвека его жизнь будет подчинена воле дракона. Горыныч станет властвовать всласть над Тридевятым царством, диктовать свои правила, и, может быть, прибегнет к каким-нибудь унижениям: заставит Бессмертного добывать пищу, чистить свою обитель от копоти или того хуже. Стоят ли тёмнодушники таких жертв? Вспомнив о Ладе, Кощей наступил на гордость и поклялся: взамен на присоединение берендеев к людскому войску он отдаст Змею пятьдесят лет свободы. Дракон взыграл духом, глядя на огорченное и серьезное лицо брата. Горыныч с оглушительным грохотом выпустил в облака снопы дымного оранжевого пламени. Чуть позже возликовали и тёмнодушники, не ведая о договоренности двух темных божеств. Как бы то ни казалось противоречивым, но Кощей ощущал, что сделанный выбор впоследствии приведет его к настоящей свободе, лишенной угрызений совести.

⠀

В тот же день Горыныч улетел, обязавшись вернуться через две недели. Перед этим Змей потребовал колдовской рубин, ибо не забывал о желаемых побрякушках. Пути назад не было. Велимир отдал самоцвет, лишившись возможности поиска потомков богатырей. Впрочем, вербовать новобранцев уже и не из кого. Князь был убежден в том, что, если бы судьба распорядилась иначе, не вложив в его ладони «наливное яблочко» и не позволив отправиться в военный поход и испить живительной водицы, то тёмнодушники бы не обладали той боевой мощью, какую имели сейчас. Заморышек остался в Златовещенске, помогая жителям со сборами. Велимир все-таки разрешил Елисею навестить Глухомань, но взял с него обещание вернуться в течение двух недель. Во-первых, князь ждал возвращения дракона, а во-вторых, на защиту столицы вместо сотника заступил сам Кощей. По приказу Велимира дружинники оставили павших воинов, невзирая на негодование их родни.

Бессмертный прибегнул к погостной магии, и колдовские искры помчались по земле. Души вселились в тела, которые под воздействием некромантии избавились от плоти и одежд. Поднялись два десятка скелетов. Кощей заставил их рассредоточиться за стеной столицы, а сам занял выжидательную позицию на вершине. Ворота были наглухо заперты. Лешие затаились в лесу. Один из них, покрытый наростами лишайника, остался у дороги. Речь леших понимал лишь Колобок. Даже для навьего царя их язык был настолько древним, что уже позабылся. Рыжий лис научил нечисть махать ветвистыми руками, обозначая этим жестом приближение врага. Кощей наблюдал за лешим с высоты, не упуская возможный сигнал о нападении.

Время от времени к колдуну подходил Стрибог и молча наблюдал за безлюдной окрестностью. Однажды, поднявшись на стену, он увидел древесного исполина, машущего лиственной конечностью. Юлий отметил, что помощь леших обладает одним изъяном: не вносит ясность о численности нападающих. Юноша добежал до башни и схватился за язычок колокола. По всей столице разнесся звон, предупреждающий об опасности. Послышался голос Ивана, которого Елисей оставил для командования дружинниками. Юлий выровнялся с колдуном и взвел перед собой золотой лук.

Из Дремучего леса выбежали пять оплетаев. Вслед за ними выползли две половины, которые не слиплись в единое существо. Передвигались они с помощью одной ноги и руки, подтягивая свое тело. Кощей выждал момент и вогнал в пол клинок меча, сияющий яркой лазурью. Острие вошло в камень словно в масло, и по стене понеслась дрожь. Скелеты ринулись наперехват и вцепились в чудищ мертвой хваткой. Стрибог соткал из воздуха колдовские стрелы и со смертоносной точностью перестрелял лишившихся подвижности недугов одного за другим. В какой-то момент, натягивая тетиву лука, юноша испытал неописуемый восторг, будто бы вновь очутился на ярмарочных гуляниях. Полный радости от победы, Юлий не смог удержаться и громко воскликнул, расхваливая слаженную с Кощеем работу. Леший мягко качнул кроной, намекая на то, что в лесах пока тихо. Ранее его невозможно было отличить от обыкновенного дерева – нечисть искусно маскировалась. Скелеты нерасторопно зашагали по полю. Юлий окликнул Ивана и сообщил о завершении атаки. Дружинники вздохнули с облегчением, а Иван отправился в княжеский дворец.

На протяжение следующих двух дней атаки не прекращались. Численность оплетаев не была существенной. Они нападали хаотично, не учась на ошибках и провальной тактике. Тёмнодушники не замечали за чудищами признаков разумности и соотносили их с дикими зверьми, хотя даже животным порой свойственно сплочение ради выживания против крупного врага. Кощей находился на посту и не оставлял его ни на миг. Его выдержке можно было позавидовать. Юлий обитал поблизости и даже устроил у изгиба стены уютное место для отдыха: приволок мешок с прогоревшими банными головешками, накрыл его коровьей шкурой, поставил рядышком бутыль с квасом и время от времени дремал. Колдун не высказывал возражений против его компании, даже когда юноша принес балалайку. Веселое треньканье и незамысловатые стишки напоминали о былых странствиях. И о Ладе. Когда на навьего царя накатывала тоска, он сжимал в ладони ножны с кинжалом, который когда-то носила девица. Кощей наблюдал за горизонтом со спокойным видом, без лишних движений и слов, но Юлий-то замечал перепады в его настроении.

– Ты любишь ее? – неожиданно произнес юноша, отодвинув балалайку.

Как и подобает Стрибогу, попал в самое яблочко. Бессмертный нахмурился, сдвинув брови. Смеркалось, но в надвигавшейся темноте колдун чувствовал себя вполне уютно.

– Почему ты отпустил ее?

– Что мне оставалось? Ладе не место в Нави, как и тебе, – лаконично ответил Кощей, не поворачиваясь к юноше и избегая его взгляда. – Ее спасение требовало мое бессмертие, без которого я бы не смог защитить Ладу, став бесполезным стариком. Любое ранение отправило бы меня в заточение, ведь под воздействием Хаоса сердце Нави не возрождает своих пленников, – молвил колдун и с надеждой добавил: – Как только Тридевятое царство окажется в безопасности, я отправлюсь в Явь на поиски Лады. Как светлая сущность, она всегда будет жить рядом с людьми, вдохновляя их на великие свершения.

– Значит, все-таки любишь, – подшучивал Юлий.

Бессмертный повернулся к барду, чтобы возразить ему, но лицо юноши, сияющее доброй улыбкой, лишило колдуна дара голоса, и он повержено отвернулся. В этот же миг Кощей заметил в опустившихся сумерках лешего, качающего ветвями. «Приближается враг», – кратко бросил навий царь, оставив разговоры, и Юлий подскочил как ошпаренный, схватившись за золотой лук. Юноша не спешил дергать за язычок колокола и тревожить народ. Стрибог напряженно наблюдал за горизонтом, щуря глаз. Ночная мгла ложилась на поля. В полых черепах безмолвной дружины сияли лазурные сполохи. Вдалеке, там, где небо сливалось с землей в единую синеву, тянулась густая нить Дремучего леса.

Показались оплетаи, трое. Кощей велел скелетам остановить их. Над ухом навьего царя раздался звук, похожий на треск льда, и с тетивы сорвалась колдовская стрела. Она рассекла воздух и бац! – воткнулась в грудь чудища. Оплетай замедлился, его настигла безмолвная дружина и разорвала в клочья. Остальных ждала похожая участь. Это был последний раз, когда враг нападал малым числом, не имея шансов на победу…

⠀

Прошла неделя с того дня, как Змей и Елисей покинули столицу. Вестей от дракона или сотника не поступало. Атаки оплетаев участились. Некоторым из них удавалось добежать до ворот, прежде чем их настигали колдовские стрелы. Кощей из-за непрерывного контроля безмолвной дружины начал терять в своем обличье человеческие черты и все больше походил на старика. Рассуждая вслух, Бессмертный пришел к выводу, что вскоре ему не хватит двух десятков скелетов для защиты города, особенно, если чудища нападут с разных сторон. Послушав навьего царя и покумекав, Юлий предложил наведаться на местный погост.

Над Златовещенском кучковались серые тучи, моросил дождь. Юлий поговорил с Иваном, и воин распределил дружинников вдоль стены и у ворот, раздав указания. Тёмнодушники следили за окрестностью. В отсутствие Кощея скелеты попадали плашмя на влажную землю, но их глазницы еще горели лазурью, а по голым костям бежали искры. Значит, некромант не оборвал с ними колдовскую связь. Леший отринул густую крону и подставил небу морщинистое лицо. То, что люди считали непогодой, приносило ему необыкновенную радость.

Стрибог вошел в сторожевую башню, венчавшуюся массивным колоколом, и спустился по лестнице. Навий царь шел следом. Затем юноша подхватил два длинных плаща из войлока. Оба божества накинули их на свои плечи, укрыв голову капюшоном. Путники обнаружили Велимира в столовой избе за обеденной трапезой. Юлия свел с ума аромат свежих щей, но юноша не дал слабины, не соблазнился на яства и первым заговорил с князем про погост. «Если останусь набивать щеки, Кощей все равно попрется подымать на службу усопших», – подумал Стрибог. Мимо будто бы проплыла Белава с подносом, и юноша ловко цапнул золотистый пирожок. Долг долгом, а обед по расписанию. Велимир сообщил, что погост находится близ излучины реки: до него двадцать минут пешего ходу. Князь добавил, что в городе возвели домовину – специальное сооружение для покойников, поскольку у людей пока нет возможности отвезти тела на погост и организовать достойные проводы. Велимир намекнул, что начать призыв безмолвной дружины следует именно с домовины. Он не назвал причину, но не сложно было догадаться, что из-за покойников в столице может вспыхнуть хворь. Бессмертный кивнул и вышел из столовой избы. Юлий напоследок цапнул еще один пирожок и поспешил за колдуном.

Двое отправились к домовине. В этой части столицы было малолюдно. Кощей и Стрибог остановились и посмотрели по сторонам. Верны ли они в своих предположениях о месте, к которому пришли? Повсюду виднелись захудалые избы. Возможно, одна из них являлась моровой, и тёмнодушники сложили покойников именно в ней. Неожиданно до божеств донесся голос откуда-то неподалеку. Голос старика, судя по характерной хрипотце:

– Встали бок о бок с навьими царями. Ох, не к добру это. Я слышал, что Кощей за душами людскими охотится, и что за его мрачным лицом скрывается воплощение зла. Как может такой коварный лиходей быть нам сторонником? Ох-ох-ох, страшусь я этого союза. Надеюсь, княже наш Велимир знает, что делает.

Послышался другой голос, соглашавшийся с говорящим. За поворотом появились два тёмнодушника. Уходя, они показали спины, так и не заметив присутствия посторонних. Юлий глянул на Бессмертного. Тот провожал жителей столицы суровым взглядом.

– Хочешь, я догоню их и потолкую? Народ испачкался в заблуждениях, а мог бы быть чуть благодарнее. Не осознает, кому обязан своей безопасностью.

– Жаль, что я не воплощение зла и не коварный лиходей. Это бы облегчило мою жизнь, – молвил Кощей с равнодушием. – Оставь их, пускай ступают с миром. Наша основная задача – защищать Златовещенск до прибытия Горыныча. Так давай уже найдем эту треклятую домовину.

Нет, слова тёмнодушников все-таки задели колдуна. Стрибог взглянул на своего спутника иначе. Кощей не жалел сил, сражаясь на стороне тех, кто не признавал его другом. Вероятно, даже если бы Юлий побеседовал с горожанами, их мнение не изменилось бы. Бессмертный действовал исходя их собственных убеждений, не ждал признания от людей и не искал их одобрения. Вместе с тем, именно благодаря ему и Змею, людские сердца согревала надежда на возвращение в Явь.

Вскоре путники обнаружили домовину. Это не составило труда, ибо рядом с ней лежали готовые голбцы и ждали того дня, чтобы пополнить погост. Кощей воззвал к некромантии, и капли дождя закружили вокруг него в колдовском потоке. Юлий любовался этой завораживающей красотой. Когда из домовины стала выходить безмолвная дружина, у юноши мурашки побежали по коже. Двадцать скелетов явились перед навьим царем, а затем последовали за ним, хлюпая по лужам и скрипя костями. Бессмертный вместе с Юлием отправились к воротам. Выйдя за пределы столицы, Кощей бросил взгляд на безмятежного лешего и повернул к погосту. Дружинники наблюдали за божествами со стены, бурно перешептываясь меж собой. Иван гаркнул на них, призывая к порядку.

Путников вела протоптанная дорожка. Косые капли сменились мелкой изморосью. Городской погост не отличался от иных мест упокоения тёмнодушников, разве что здесь центральные места занимали зажиточные люди, а на окраинах разместились бедняки. Это было заметно по голбцам, которые вызывали восторг своими узорами. Юлий засмеялся и спросил о причине такой роскоши для покойников. Не все ли им равно? Кощей пожал плечами и предположил, что некоторые тёмнодушники стремятся оставить в памяти живых след своего существования.

Навий царь припал на колено, вонзил меч в сырую землю и начал колдовать. Погост сотрясла сильная дрожь, отчего Юлий чуть не свалился с ног. На влажной земле появились разводы, а голбцы повалились набекрень. Скелеты поднимались, поворачивались к Кощею горящими глазницами и ожидали приказа. Дождевая изморось лениво смывала грязь с их гладких костей. Юноша нервно сглотнул, окруженный усопшими. «М-да, не уютненько», – подумал Стрибог и хотел подойти к Бессмертному, но не нашел его в толпе. Вероятно, некромант был еще занят. Тогда Юлий поспешил уйти с погоста, обходя вспучившиеся под косыми голбцами норы. Выйдя в поле, он подул в пастуший рог, чтобы призвать ветер и глянуть на кощеево войско с высоты. Сбившийся в кучу воздушный поток промчался над колосьями, позволил светлому божеству оседлать себя и поднял его под серые облака. Юлий устремил взгляд вниз. Погост был изрыт вдоль и поперек, словно постарался какой-то зверь. Численность безмолвного войска, как прикинул юноша, составляла две тысячи. На небольшом пустыре среди белесых скелетов и круговорота дождевых капель находилась фигура в зубчатой короне.