Текст книги "Оконце в Навь"

ГЛАВА 14

⠀

Прошел месяц, и наступило сухое теплое лето. Кощей и Лада гостили у Колобка. Вечерами девица помогала лису по хозяйству, а утром отправлялась вместе с навьим царем в чащу леса, на излюбленную опушку, где проводила время в боевых тренировках и упражнялась с кинжалом. Кощей даже соорудил куклу из соломы, дерева и тканевых полотен, чтобы Лада оттачивала на ней свои навыки и учила новые приемы. Бессмертный наслаждался тихой безмятежной жизнью.

В один из дней, находясь на опушке, к Кощею подкралось дурное предчувствие. Лада била по кукле, не замечая настороженности колдуна. По верхушкам цветущего белой россыпью кустарника пробежал ветерок, словно чей-то шепот. Солнце светило с палящим полуденным жаром, а на небе не было ни единого облачка. Бессмертный обнажил меч, и тогда девица прервала тренировку. Она тяжело махнула рукавом рубахи по взмокшему лбу и посмотрела на человека, которого не пронимал летний зной. Взгляд Кощея бегал по притененным полостям кустарника, выискивая присутствие постороннего. Не вымолвив и слова, Лада подошла к навьему царю и прикрыла его тыл. Кинжал блестел в ее руке.

Кощей не ошибся: он и девица были здесь не одни. Обычно приближение Колобка слышалось издалека – лис пел или насвистывал мелодии. Значит, подступал кто-то другой. Раздался шорох, и у стволов деревьев показался коричневый бугорок. Подминая под свое брюхо поросль, на опушку неспешно вышел Чудо-юдо. Он прихрамывал на две ноги.

– Я же доходчиво сказал: еще раз увижу тебя на своих землях, на лоскуты пущу, – напомнил Кощей, браня нечисть, и загородил собой Ладу, направив острие меча на врага.

Девица вспомнила исход битвы с лесным чудищем: тяжелое ранение Юлия и многочисленные увечья. В тот раз вепря удалось обмануть, выиграв время для погостной магии. Но нечисть не попадется на ту же уловку.

– Младший сын Чернобога, я не биться с тобой пришел, хви-и-и, – с усилием выдавил Чудо-юдо, мучаясь собственной одышкой.

Кощей отвел клинок, но не спешил прятать меч в ножнах. Вместе с Ладой он оглядел неприятеля. Вепрь представлялся взору крайне болезненным. Его жесткая щетинистая шерсть была вырвана клочьями по всему туловищу, обнажая плеши на морщинистой коже. Из шести рогов уцелел один. Змеиный хвост неестественно волочился. Выпученные червонные глаза опухли. На брюхе и шее виднелись белесые шрамы, и еще один зиял в области горла. То были раны, полученные в минувшем бою с навьим царем и его спутниками. Чудо-юдо шагнул к Кощею, вкривь наступая на сколотое копыто.

– С сердцем Нави что-то происходит, – пыхтя, молвил вепрь. – Оно истязается в водовороте погибшей нечисти и не может выпустить ее из своих недр. Я томился во мраке, а потом возродился в прежней оболочке, не затянувшей раны, – голос осип, выдавая страх и волнение. – Грядет что-то устрашающе необратимое. Хви-и-и, твой долг, как правителя Тридевятого царства, защищать своих подданных.

Чудо-юдо с тяжестью оперся на больную ногу, развернулся и поковылял в чащу леса. Колдун не стал настигать и атаковать его, несмотря на наказ, запрещавший возвращаться в кощеевы владения. Судя по виду вепря, его жизненный цикл близился к завершению. Один взмах меча добил бы его навеки.

– Разве его не съела Нагай-птица? – шепнула Лада на ухо.

– Чудо-юдо получил оболочку, какая была на момент отбытия духа в сердце Нави. Странно. Обычно нечисть возрождается в теле, излеченном от всех ран и недугов, – пояснил Бессмертный, с сомнением глядя на отдалявшегося вепря.

Кощей и Лада отправились к теремку. Войдя в жилище, они застали Колобка, ранее отсутствовавшего несколько дней. Лис только что окончил трапезу и собирал скатерть-самобранку. Увидев навьего царя, он сообщил о том, что лешие заметили Велимира в одной из деревень тёмнодушников. Движения лиса наполняла суета, он снова собирался в поход. Колобок побросал в суму мелкую утварь, а затем потянулся за пучком сухих лекарственных трав, подвешенных к потолку. Коготки беспомощно скоблили по голым стеблям и пытались дотянуться до еще не отщипанных верхушек. Лада встала на цыпочки, ухватилась за пучок и сорвала его. Охапка листочков с хрустом разлетелась в стороны.

Лис пояснил, что одолевающий леших недуг с течением времени стал враждебнее. Эта гниль проникала под кору и вызывала слабость. Нечисть пыталась бороться с ней, используя лекарственные примочки, но пока не нашла исцеления. В глубине Дремучего леса располагалась древняя чаща. Пару месяцев назад Кощей уберег ее, когда завершил переговоры с тёмнодушниками, занявшимися добычей древесины в тех краях. В чаще, среди многовековых дубов, из-под земли бил родниковый ключ. Как и другие воды, он проистекал, взяв начало у Алатырь-камня. Но ключевая вода бежала не по поверхности Нави, а под землей, и была полезна и склонна исцелять. Лешие пошли к ключу, чтобы пустить корни и оздоровиться. Колобок тревожился за них и был как на раскаленных угольях: не мог сидеть в теремке в ожидании вестей, пока неизвестная хворь угрожала жизни и благополучию лесных соглядатаев.

Кощей не стал рассказывать лису о мрачном предзнаменовании вепря, а вместо этого сообщил, что выдвигается в путь. Навий царь хотел нагнать князя тёмнодушников и забрать камень-близнец, чтобы впоследствии совершить подмену в перстне и проучить Горыныча. Колдовской рубин был бережно вынут из златой оправы. Услышав темное божество, Лада порхнула к нему и изъявила желание составить компанию. Бессмертный долго смотрел на лучезарную девицу, затем протянул к ней руку и вытащил из светлых локонов сухой листок. Фиалковые глаза засверкали, а щеки заалели.

– Не лучше ли тебе остаться в теремке, в безопасности? – с таинственностью в голосе спросил Кощей, хотя не был против компании девицы.

– Что мне тут делать в одиночестве? Киснуть со скуки? Встреча с Велимиром не может быть опаснее того, что мы с тобой преодолели за суземьем, – не колеблясь, молвила Лада, и с нетерпением добавила: – Увидим Юлия, если он еще не ушел в Явь.

Кощей лаконично кивнул, соглашаясь. Девица засуетилась пуще Колобка, скоренько собираясь в дорогу. В сердце Лады горел огонь, и ее решимости можно было позавидовать. Позже теремок опустел. Лис намеревался проводить людей до лесной прогалины, после чего пойти к древней чаще навстречу лешим. Странствие в тени деревьев спасало от жары, а шелест листвы приносил удовольствие, лаская слух. Обладая тонким обонянием, Колобок внюхивался в запахи, наполнявшие пространство.

Приближался вечер и нес с собой приятную прохладу. Путники оказались на широкой поляне, окруженной Дремучим лесом. На полпути их накрыло огромной тенью, окутывавшей округу мертвой непроницаемой темнотой. С тяжелым ударом, приземлился дракон. От мановений темно-алых крыльев робко стелилась трава, оставаясь беззащитной перед необузданной силой. Отблески солнца играли на рыжевато-коричневой чешуе. Лада и Колобок бессознательно отступили, а Кощей обнажил меч. Змей стоял, неподвижный и величественный. Голова, что была увенчана рогами и восседала над всеми, пристально наблюдала за колдуном узкими вертикальными зрачками. Остальные пять голов извивали шеи и глазели на все подряд сквозь черный дым, клубившийся у пастей. Горыныч жаждал заполучить перстень любой ценой: утопить лес в пламени, если придется. Неотлагательно, дракон потребовал вернуть свое сокровище. Кощей усмехнулся, достал перстень с пустой оправой и ловко метнул его. Змей набросился на украшение и в мгновение ока надел его на палец, а затем заметил отсутствие самоцвета. Длинные шеи затанцевали в хаосе, а старшая голова сердито посмотрела на брата.

– Где мой рубин? – свирепо зарычал Горыныч, лопаясь со злости.

Дракон больше месяца искал Бессмертного не для того, чтобы улететь ни с чем, позволив тому глумиться над собой.

– Самоцвет надежно спрятан. Я скажу тебе, где именно, если взамен ты оставишь в покое мою половину Тридевятого царства на ближайшие пятьдесят лет, – голос Кощея звучал холодно, уверенно и внушал доверие. – Чего задумался, братец? Ум с шести голов в одну собираешь? – торопя с решением, с неприязнью подначивал бледный человек. – Разве это долгий срок для навьего божества?

– Дрянной колдун! – рявкнул Горыныч так, что содрогнулся воздух. – Немедленно скажи, куда спрятал рубин, если дорожишь миром! Ты выпустил Жар-птицу, уничтожил заповедный сад и украл перстень, а теперь ставишь условия? Как тебе удалось выбраться из лабиринта? – взгляд дракона переметнулся на Ладу, заинтересовавшись той, кого уже видел у Калинова моста.

– Так тебе нужен самоцвет или нет? – выпалил Кощей, перетягивая на себя внимание Змея. – Если ты замыслил неладное, я разломаю рубин в крошку. Не склеишь, и намека на былое колдовство не останется.

– Не смей! – воскликнул дракон и издал гневный рев, что уши заложило. – Согласен-согласен, пятьдесят лет, – он ерзал на месте, беспокоясь за сохранность ценной вещицы. – Но отдай мне самоцвет лично. Я не полечу в неизвестность.

Змей протянул переднюю лапу и растопырил пальцы.

– Что застыл? Я не дам тебе сесть на свою спину и пользоваться мной как лошадью, – зашипела старшая голова, и ее слова подхватили остальные голоса.

Кощею это предложение не показалось заманчивым: дракон запросто мог сдавить его лапой, в отместку сломав одну или несколько костей. Бессмертный отошел к спутникам, собрав их в круг. Планы изменились в одночасье. Он велел лису отвести Ладу в теремок, где девица будет ждать его возвращения, а Колобка попросил отложить поход к лешим на денек. Путь до деревни тёмнодушников, где остановился Велимир, займет мало времени, если преодолеть его на драконьих крыльях. Лис надеялся на скорую встречу с лешими, чтобы проводить их в древнюю чащу, но, в силу сложившихся обстоятельств, уступил другу. Колобка беспокоили договоренности между сыновьями Чернобога. Сдержит ли Горыныч свое слово? Не пойдет ли войной, когда уличит обман?

Бессмертный подошел к Змею с мечом. «Полосну по пальцам, если удумает сдавить лапу, – подумал он. – Лучше упасть с высоты, чем переломаться соломинкой в разгневанной длани». Дракон обхватил туловище навьего царя и взлетел, удерживая его в когтях. Кощей указал направление и наклонил голову, наблюдая за тем, как Колобок и Лада отдаляются, превращаясь в маленькие точки среди бескрайнего леса.

– Если обманешь, братец, то горько пожалеешь, – прорычал Змей голосом, грозящим расправой, и покрыл Кощея бранью, от которой уши могли бы свернуться в трубочки.

– Ах, вот как. Мне любопытно, на что способно твое скудное воображение, – с ненавистью отозвался бледный человек, борясь с соблазном прямо сейчас рубануть мечом по чешуйчатым пальцам. – Что же ты такое страшное-престрашное сулишь? Вступишь со мной в тысячный по счету бой? Сожжешь земли, как сделал это на рассвете правления?

– Отниму то, чем дорожишь, – Змей был спокоен и не поддавался на подначки. – Что это за девица-невеличка, румяное личико, которую ты всюду таскаешь с собой?

Кощей замолчал, подбирая слова. «То-то же», – дракон усмехнулся и тихо засмеялся всеми головами, не нуждаясь в ответе. Могучие крылья взмахивали с силой, и двое летели над сумеречными землями. Дремучий лес был полон разнообразных обитателей, но при виде дракона они прятались и стихали. Позднее зажглись звезды, а лес стал похож на притягательный черный океан, в коем растворялась огромная тень божества.

⠀

Поутру Горыныч добрался до искомой деревни. В этот ранний час жители не спали: работала кузница и поварня, выпуская тонкие струйки дыма, а рядом развернулся лагерь, где мельтешили люди. Тёмнодушники заметили дракона в небе и подняли тревогу. Темное божество быстро и уверенно приближалось, и деревня стояла пред ним столь же маленькой, сколько обреченной. Змей приземлился у хлебного поля и выпустил Кощея. Одна из голов настигла пасущуюся корову и целиком проглотила ее, клацнув клыками. Горыныч отвлекся, наблюдая за стадом за холмом.

Бессмертный направился к поселению. Навстречу ему, из толпы, вышел Велимир, в богато украшенной парадной одежде. Деревенские жители наблюдали за князем с тревогой и надеждой: сможет ли он добиться диалога? Велимира опережал его верный сотник Елисей. Кощей несколько удивился, увидев воина с петушиными ногами и головой, хотя прослышал о нем от Колобка, а также помнил первую встречу на пути к Пику. Однако, еще больше колдуна изумило присутствие Стрибога, не уступавшего по внешнему виду князю.

– Ты чего разоделся? – Кощей кольнул Юлия, когда тот подошел на достаточное расстояние. – Я думал, ты на полпути в Правь.

– Отчасти так и есть, – увиливал юноша, и с этими словами вскинул на плече золотой лук. – А ты, как я погляжу, прекратил вражду с братом? Как любо смотреть на семейные воссоединения. Так и хочется взять балалайку и написать о вас песнь, да такую, чтобы потом из каждого ведра лилась: и колодезного, и помойного.

Юлий не был похож на дурашливого барда. Кощей пытался предугадать его мысли и намерения по плутовскому и самоуверенному взгляду. Стрибог спросил, где Лада, не оставаясь безразличным к судьбе девицы, и получил сдержанное «в безопасности». Князь подошел, поднял руку в знак приветствия и набрал воздуха в легкие, чтобы начать свою речь, но навий царь опередил его и с невозмутимым холодом потребовал отдать колдовской рубин. Юлий и Велимир переглянулись. Князь предложил прийти к соглашению иным способом. Змей услышал знакомый голос и поднял жуткий рев. Людей накрыло горячим дыханием. Елисей возник перед тёмнодушником, выставив круглый щит.

– Ве-ли-мииир! – прорычал Горыныч в гневе, намереваясь прибить того на месте шипастым хвостом. – Я не получал от тебя платы несколько месяцев. Ты не воздвиг мое изваяние в Златовещенске. Шутить со мной вздумал, дворовый лизоблюд? Что ты сделал с Заморышком, где он?

Кощей не ведал о договоренностях между своим братом и князем тёмнодушников и тем более не догадывался о том, что Змей годами устрашал людей, опустошая богатства его края. Бессмертный мысленно сетовал на то, что все идет не по плану. Он сдержал брата и, источая уверенность и власть, скомандовал отдать рубин, на сей раз угрожающим тоном, отражавшим непоколебимую боевую решимость. Стоя на защите, Елисей не отходил от князя, взглядом ищущего поддержку у Стрибога. В этой непростой ситуации Юлий тщательно взвешивал силы и возможности. Чувствовалось, что он в одиночку взял на себя ответственность за судьбу тёмнодушников. Как бы ему ни хотелось, с двумя темными божествами он сдюжить не мог. Тогда Юлий заявил во всеуслышание, что отдаст самоцвет. Его слова заставили сердца деревенских жителей замереть. Велимир тяжело опустил веки, принимая решение юноши.

Пока Юлий отсутствовал в лагере, Змей с шипением наблюдал за князем, обещая, что при следующей встрече не оставит от него мокрого места. Если раньше между ними существовал шаткий мир, то теперь ему пришел конец. Велимир нервно сглотнул, стараясь выглядеть спокойным. Для него минуты ожидания растянулись на часы. Елисей был до того напряжен, что, казалось, вот-вот без приказа ринется в бой.

Вернувшись, Юлий без желания вручил Кощею «наливное яблочко». Бессмертный бережно вставил самоцвет в полость перстня трещинкой вниз, чтобы дракон не заметил подмены, и сомкнул зубцы оправы. Все шесть голов Горыныча завороженно наблюдали за братом, и алчущие глаза не сводили взгляда с рубина. Когда колдун подошел к Змею, тот почти вырвал сокровище из рук, нанизал перстень на палец и расправил крылья. Дракон подхватил брата, словно какую-то зверушку или куклу, а затем стремительно сорвался ввысь и полетел восвояси. Кощею такое обращение показалось унизительным, и он, закипая от гнева, потянулся за мечом. Рубить по лапе не пришлось: спустя пару минут Горыныч достигнул леса и растопырил пальцы, избавившись от ненужного груза.

Кощей упал спиной на многочисленные густые ветви елей, смягчившие падение и позволившие достигнуть земли без серьезных повреждений, не считая нескольких ушибов. Поднявшись, отряхнувшись и поправив мантию с короной, навий царь пошел к теремку. Колдун собирался принять обличье ворона после исцеления ран. Несмотря на боль, он продолжил путь, думая о безопасности девицы.

– Загостились мы с Ладой у лиса. Ныне положение дел сложилось так, что оставаться в его жилище, навлекая беду, безрассудно. Пускай колдовство, наложенное на теремок, не впускает недоброжелателей, но оно не спасет от бушующего пламени, – рассуждал Кощей.

Позже, издалека раздался грозный рев, какой ни с чем не спутаешь. Бессмертный остановился, прислушиваясь к окружению. Лес поглотила мертвая тишина, лишь ветер свистел, проносясь над маковками деревьев. Навий царь обернулся вороном. Перескакивая с ветки на ветку, птица добралась до крон, выбрала возвышавшийся оголенный сук и вспорхнула на него. Черные глаза-бусинки изучили горизонт. Там, где осталась деревня тёмнодушников, в небо вились столбы дыма. Над поселением стягивались грозовые тучи, и именно оттуда вновь донесся драконий рев. Одолеваемый сомнениями, ворон полетел к деревне, оставленной им около часа назад.

Приблизившись, Кощей незаметно подкрался, затаившись среди листвы. Увиденное его ошеломило…

Юлий подул в пастуший рог, и вместе с гулким звоном над поселением поднялся свирепый ветер, закручивающийся в вихри и раздувающий объятую пламенем избу. Змей с рычанием приближался к юноше. Неподалеку лежала одна из голов Горыныча. Елисей вытаскивал из драконьей пасти Велимира, окропленного алыми реками, – коварное темное божество свершило свою месть. К сотнику бежали дружинники, но Елисей высвободил раненого человека без их помощи и помчался к лагерю на длинных ногах. Неся князя, он оставил свой меч, некогда отсекший атаковавшую голову. Кощей всмотрелся и заметил на пальце Змея перстень, но в оправе находился не алый самоцвет, а округлый булыжник. Бессмертный смекнул: Стрибог обхитрил их, воспользовавшись колдовской пылью, и придал обыкновенному камню неотличимое от рубина сходство.

Взбешенный и озлобленный дракон подбирался к Юлию, не обращая внимания на потерю головы. На подмогу бежали дружинники. Некоторых из них облачали необычные, с отблеском изумрудного, доспехи-панцири, издали похожие на еловую шишку или чешую из-за плотно пригнанных пластин. Стрибог находился на пологой крыше амбара и отступал. Раздались раскаты грома, и Горыныч пошел в атаку. Юноша взвел золотой лук и коснулся тетивы, а потом выпустил ввысь стрелу, сотканную из воздуха. Она пронзила грозовой небосвод острым копьем. Молния рассекла облака с ослепительной вспышкой, высвободив разрушительную силу, и ударила по дракону. Змей скорчился: его приковало к земле. Воины в необычных доспехах подступали к темному божеству, но одна из голов не давала им приблизиться, выпуская языки яростного пламени. Змей поспешил подняться, но повалился ниц. Любое другое существо не перенесло бы удара молнии. Со второй попытки Горыныч встал на лапы, оттолкнулся от земли и взлетел, бросая зловещую тень. На его боку, от предплечья до бедра, тлела черная отметина.

Дружинники возликовали. Деревенские жители прониклись радостью победы. Юлий подул в пастуший рог, успокаивая ветер. Тучи пролились дождем, потушив пламя, а потом рассеялись, открыв ясное летнее небо. Стрибог стоял настороже на крыше амбара, одержимый ощущением, что за облаками ждет очередная битва. Потом он направился к лагерю. У отсеченной драконьей головы столпились тёмнодушники.

Ворон перепорхнул на соседнюю ветку и улетел. Он никогда не действовал сгоряча. Внимательный, осмотрительный и рассудительный, Бессмертный всегда планировал все заранее и обдумывал каждый шаг, просчитывая последствия. Случившееся напрочь меняло представление о положении дел.

– Стрибог вернул божественную силу и по какой-то причине не спешит покидать Навь. Колдовской рубин по-прежнему находится у него. Князь тёмнодушников скончался от ран. Есть ли у него преемник? – взвешивал Кощей. – Змей отступил, не ожидая встретить сопротивление уроженца Прави. Братец не привык воевать без заветного перстня.

Также навьего царя не оставляли в покое слова вепря. Чудо-юдо, доживая свои дни в болезни и слабости, нашел колдуна и предупредил его о надвигавшейся беде, хотя мог пойти куда угодно. Тяжелая ноша правителя ощущалась на кощеевых плечах, и остаться безучастным уже не представлялось возможным. Бессмертный намеревался разобраться во всем, но сначала отвести Ладу в безопасное место, чтобы не подвергать ее риску нападения дракона. И этим безопасным местом была колыбель Чернобога – кощеев дворец.

Ворон долетел до каменистого плато. Дремучий лес, отступая и редея, раскинулся по правое крыло. С высоты полета лесной треугольный изгиб напоминал балалайку. На плато трудились тёмнодушники. От единственной избы к небу тянулась тонкая струйка дыма. Нетрудно было заметить приспособления, используемые для добычи камня. Однако, не они удивили Кощея. Здесь издревле обитали аспиды – крылатые змеи с хоботком. Эта нечисть не могла сесть на сырую землю, поэтому порхала с камня на камень. Но что-то изменилось: аспиды пропали. Колдун пронесся черной тенью над каменоломней и сел на крышу избы. Он с подозрением наблюдал за тёмнодушниками, отложив возвращение в теремок, ибо хотел удостовериться в том, что с нечистью все в порядке.

Аспиды не отличались долголетием: могли отойти духом в сердце Нави от любой непогоды или нечаянно коснувшись земли. Несмотря на это, они были скоры на возрождение. Кощей прождал до утра, но нечисть так и не появилась. Тёмнодушники, ночевавшие под теплым летним небом, отчего-то не страшились появления крылатых змей, способных налететь роем. На рассвете к каменоломне подъехал обоз. Труженики вынесли из избы четыре десятка корзин и погрузили их в пустые телеги, после чего скромная вереница двинулась к Златовещенску. Навий царь подлетел, чтобы осмотреть содержимое корзин, и заметил среди дробленого камня изумрудную чешую аспидов. При надлежащей закалке она могла превратиться в непробиваемый, но легкий материал. Воспоминания о встреченных намедни дружинниках в необычных доспехах-панцирях пробудили в колдуне гнев, толкавший к действию: разломать каменоломню и перебить людей, чтобы вернуть в Навь справедливость. «Лада не одобрит кровопролитие», – хлестко подумал Кощей. Гнев уступил осмысленному поиску решений. Ворон оставил обоз и полетел к лесу.

Несколько часов Бессмертный шел в обличье человека, восстанавливая силы. У теремка он увидел не то, что ожидал. Поляна рядом с жилищем лиса была исполосована необычными следами, слово здесь протащили нечто тяжелое, размером с бревно, отчего примялась трава. Это «бревно» также надломило верхушки деревьев. Неизвестный гость будто бы приземлился на поляну с небес, но не был достаточно ловок. Навий царь отворил дверь, но никого не обнаружил в теремке: ни Лады, ни Колобка. Все предметы обихода, мебель и утварь находились на своих местах. Еле теплилась печка. Держа меч в руке, Кощей осторожной поступью пересек главную комнату и взобрался на второй этаж, где под покатой крышей уместилась маленькая опочивальня лиса. Никого. Спустившись, колдун обратил внимание на лист, прикованный стрелой к внутренней стороне двери. На бумаге плясал знакомый почерк: «Не разоделся, а стал соответствовать божеству. Ты-то давно свою нелепую мантию менял?» Кощей смял послание, вышел на крыльцо и сел на ступени. Затем глубоко вздохнул, упорядочивая мысли.

– Стрибог догадался, что Лада гостила в теремке, ведь я ненароком дал подсказку, указывая на безопасное место. Как ему удалось опередить меня? На что еще способен этот прохвост? – гадал навий царь. – Теремок впустил его, значит, Юлий не таил зла. Станет ли мирно настроенное божество похищать девицу? Или Лада и Колобок пошли по своей воле?

Отсутствие Лады сводило Кощея с ума. Он вскочил со ступеней, жалея о том, что задержался в пути и не застал девицу и лиса в теремке. Ворон был прожорлив до колдовской силы, поэтому Бессмертный решил заняться поисками в человеческом обличье. Он надеялся, что с наступлением ночи прискачет Сивка-бурка. Только вот незадача: куда мог отправиться Юлий?

Неожиданный шорох выдернул Кощея из раздумий. Навий царь повернулся в сторону шума. Бледная рука сжала рукоять меча и была готова воспользоваться оружием в случае угрозы. Среди зелени показались Колобок и Лада. Ноги сорвались с места, и колдун обнял девицу без колебаний, чувствуя облегчение в своем сердце: она жива и невредима.

– Я же просил вас не покидать теремок, – бранился Кощей, не желая задумываться о том, какие опасности могли бы случиться в его отсутствие.

– Мы собирали хворост неподалеку, – Колобок выглядел невеселым. – Раз ты здесь, я наконец-то могу быть свободен. Возможно, успею догнать леших.

– Кощей, ты не поверишь! Сюда прилетал Юлий верхом на плотном потоке ветра! Он оставил для тебя записку, упрашивал не снимать ее с двери, – делилась впечатлениями Лада. – Стрибог выглядел нарядно, словно князь, с пастушьим рогом на поясе да золотым луком за спиной.

Краса-длинная коса искренне радовалась встрече с другом, особенно, учитывая, что их расставание было тяжелым и полным обид и непонимания. Юлий не хотел попадаться на глаза навьему царю, поэтому не задержался у жилища лиса. Побеседовав с Ладой, юноша пошутил в своем обыкновении: стала ли она кощеевой невестой или нет? Девица поведала Стрибогу историю о пере Жар-птицы. Юлий узнал о том, что память взяла свое начало с пробуждения в деревушке, в которую Бессмертный принес незнакомку, вызволив ее из оков зимнего леса, а иных воспоминаний, кроме вспышки света, у бедолаги и не было. Услышав о ласковом тепле, звучащих нараспев голосах и льющейся игре диковинных музыкальных инструментов, Юлий убежденно заявил, что это Правь. Подув в пастуший рог, он призвал воздушный вихрь, оседлал его и был таков.

– Стрибог обрел божественные силы и отразил нападение Горыныча на поселение тёмнодушников, – молвил Кощей, не желая слушать хвалебные речи о юноше.

Навий царь вошел в теремок. Там он рассказал о том, что увидел и пережил, после того как Змей стиснул его в лапе и взмыл в небо. Лада хоть и не признавалась, но очень радовалась успехам Юлия, ведь со дня знакомства юноша прошел долгий путь от уличного барда до почитаемого тёмнодушниками светлого божества. Бессмертного же, наоборот, способности Юлия озадачивали. Кощей не понимал, почему загостившийся в Нави Стрибог не возвращается на родину. Может, он заигрался и желает занять трон, имея поддержку людей?

Кощей рассказал о трагедии, связанной со смертью Велимира. По щекам Лады потекли горькие слезы, а Колобок с тяжестью охнул. Девица знала златовещенского князя недолго, но сочла его гибель жестокой. Горыныч являлся навьим царем и правил своей половиной Тридевятого царства. Поступок, основанный на импульсивном и безжалостном порыве, не мог соответствовать достойному правителю.

– Никак рассудок на шесть голов поделил, и в каждой ума в пол-ореха оставил, – сухо сказал Кощей и добавил, что Змей совсем не придерживается принципов морали.

Мысленно бледный человек серчал на ненавистного брата, мечтая воздать ему по заслугам, но перво-наперво хотел отвести Ладу в свой дворец.

⠀

Колобок покинул теремок еще ночью. Он вышел на крылечко, стараясь не разбудить девицу, спящую на теплой печной лежанке, и встретил Кощея, задумчиво наблюдавшего за звездами. Деревья возвышались высоко над головой, а воздух был пропитан ароматами цветов и зелени. Лис признался, что беспокоится за леших. Он был готов к опасному путешествию, один, не зная, что ждет в древней чаще. Колобок решил жить рядом с лесными соглядатаями, пока те не избавятся от гнили. Колдун пожелал старому другу удачи и поблагодарил за всю оказанную когда-либо помощь. Его слова растрогали лиса. Он обнял Бессмертного, похлопал того по спине, шмыгнул носом и отправился в странствие.

На рассвете Лада собралась в путь и последовала за навьим царем, напоследок глянув на теремок, оставшийся пустовать посреди лесной опушки. Дорога до кощеева дворца была неблизкой для пешего шага. Бессмертный надеялся на возвращение Сивки-бурки, ибо колдовской конь смог бы донести всадников до колыбели Чернобога всего за одну ночь. Но нечисть так и не появлялась. После захода солнца двое останавливались, расстилали лежак и разводили костер. О добыче пропитания пришлось заботиться самим, ведь Колобок унес бесценную скатерть-самобранку. Кощей охранял спутницу.

В лесах двое встретили блуждавшую кикимору. Колдун не первый раз видел, как нечисть покинула излюбленное болото.

Спустя пару дней путники дошли до деревни тёмнодушников, раскинувшейся среди полей. Навий царь предположил, что девица захочет окунуться в уют домашнего очага, вкусить яств, что с пылу с жару, попариться в баньке с душистыми веничками. «Заманчиво, Кощеюшка, – без воодушевления ответила Лада, – но нам не стоит откладывать поход во дворец». За ее ответственным видом таился страх столкновения с беспощадным драконом. Одобряя решение спутницы, колдун пошел к лесу. Однако, что-то в деревне показалось ему неладным. Бессмертный велел ждать у ракитового куста, накрыл себя с головой мантией и обратился в птицу. Лада скинула с уставшего плеча ремень сумы и села на землю, наблюдая, как ворон летит к поселению. Неожиданно за спиной послышался треск…

Кощей мелькнул тенью над избушками и, спустившись, приземлился на колышек, который покачивался у изгороди на ветру. Деревенские жители были заняты и не заметили птицу. Женщины хозяйничали: кормили скотину, убирали сараи, выводили животных пастись, таскали воду и готовили, а мужчины трудились в поле. Даже детишкам нашлась работа. Вдалеке, на скамеечке отдыхала старушка. Солнечные лучи проникали сквозь листву, создавая игру света и тени на ее платочке, а лицо было обращено в сторону ворона. Казалось, будто она глядит на птицу. Пристальный взгляд насторожил Кощея. Он взлетел, миновал пару изб и устроился на жерди колодца. Черные глаза-бусинки осмотрели округу и заметили двух детин, стоявших у обтесанного ствола дерева. На земле подле них, в плетеной корзинке, находились ножи с короткими скошенными лезвиями, бруски для заточки и кожаные ремни.

– Добрыня, – позвал один из резчиков, – где разместим идол?

К тёмнодушникам подошел односельчанин. Седина била ему и в вьющийся волос, и в посеребренный ус. Кощей сообразил, что это староста. Мужчина, коего звали Добрыней, выглядел весьма хозяйственным. Пока люди беседовали меж собой, навий царь изучал идола. Умелые руки резчиков придали обычному стволу вид светлого божества, похожего, как две капли воды, на Стрибога. По всей видимости, Юлий бывал здесь.