Текст книги "Оконце в Навь"

– Кощей со мной согласился. Иначе, как объяснить твои невероятные трюки?

Юлий вернул поднос и благодарно поклонился. Улыбнувшись, он оглядел горизонт. Юноше нравилось ощущать ветер, обдувающий его лицо. Лада спустилась по лестнице и пошла в столовую избу, где позже оставила посуду. Ноги повели к навьему царю. Внезапно Лада остановилась. Она взяла кулон Сварога и кое-что осознала. Самоцвет начал меняться до погружения оберегов в землю и появления колдовской искры. Раньше девица полагала, что украшение светлеет из-за сплоченности людей и укрепившейся веры, но все оказалось проще: свершалась часть пророчества. «От чуждых двух лучей мать-землю заслонить, ведь там, где правит тьма – свету не жить». Кощей не просто спас жизнь Лады. Вместе с иглой, хранившей его бессмертие, он наделил Музу новой сутью. Это доказывало ее уникальное умение повелевать душами усопших, а также понимание речи Сивки-бурки. В колыбели Чернобога нюх не подвел Баюна, когда белоснежный кот натолкнулся на Ладу вместо Кощея. Девица становилась частью Нави.

Лада сорвалась с места. Приближаясь к покоям колдуна, она услышала отборную ругань Велимира. Вышел лекарь, негативно качая головой. Девица осторожно заглянула в комнату. Кощей сидел с оголенным торсом. От раны, оставленной оплетаем, расползалась россыпь черных кровеносных сосудов, а ее очаг выглядел иссушенным и частично выставлял напоказ ребро.

– И как же ты, блин горелый, собрался доводить до конца создание Пазухи, коли подыхаешь? – князя аж трясло. – Эта магия превращает тебя в костлявого мертвеца!

– Говоришь так, будто ни разу не видел меня за некромантией. Колдовство падко на жизненные токи. Раньше бессмертие сдерживало и облегчало его пагубное воздействие. Ныне вынужден довольствоваться тем, что имею. Не паникуй, князь. Магию порождает разум, а моя голова отсохнет в последнюю очередь.

– Ты от Юлия заразился манерой шутить, когда вокруг творится полный п… привет, Лада, – Велимир встретился с девицей в дверном проеме. – Как же не паниковать? Столько жизней зависят от тебя.

– Искра достигнет теремка через день-два. Я продержусь до того времени. Сил уходит много, потому что размежеванная земля имеет значительный охват. Она широка и необъятна. Баюн предупреждал об этом, так что нечего суетиться понапрасну.

Князь отправился в парадные сени, где его дожидались тёмнодушники. Лада вошла в комнату. Кощей накинул чистую рубаху.

– И ты не переживай, – мягко ответил Кощей на немой вопрос девицы. – Худшее, что может со мной случиться – преждевременное путешествие в сердце Нави, которое не выпустит меня до искоренения Хаоса.

Лада подошла к колдуну и озвучила мысли о своей нынешней сущности. То ли от волнения, то ли от неясности ситуации девица ожидала, что Кощей воспримет ее догадки со снисходительной улыбкой, какой обычно родители смотрят на своих несмышленых чад. Однако, лицо навьего царя было серьезным. Он не удивился услышанному, так как разделял мнение Лады.

– Как только Хаос прекратит препятствовать появлению брешей, ты сможешь уйти в Явь и вознестись, либо жить в Тридевятом царстве. Я лишь надеюсь, что ты захочешь остаться, – Кощей посмотрел на девицу. – Я приму любой твой выбор.

– Меня отправили в посмертный мир, чтобы воодушевлять тёмнодушников, быть им поддержкой. После создания Пазухи они по-прежнему будут населять Навь. Я нужна им. В Яви и без меня найдутся музы, сопровождающие людей на их тернистом пути, – хихикнула Лада. – Я хотела кое-что узнать. Там, в колыбели Чернобога, ты поцеловал меня. Это была часть колдовского процесса?

Кощей улыбнулся еще на половине вопроса. Он неспешно поднялся и сделал шаг в сторону девицы. Сердце Лады встрепенулось, а пульс заиграл в висках. Она глянула на навьего царя и уже не смогла отвести взгляд от его очей, похожих на звезды. Колдун сделал еще шаг, и двое взялись за руки.

Неожиданно раздался гулкий звон колокола, предвещая об опасности. Кощей и Лада побежали к сторожевой башне. Поднявшись, они успели заметить Юлия, спрыгнувшего с уступа. Мгновением позже юноша летел верхом на потоке ветра, дуя в пастуший рог. На горизонте что-то мельтешило. С такого расстояния было сложно сказать, кто приближается к Златовещенску. Движения отличались от расхлябанной, небрежной и покачивающейся поступи оплетаев. Неужели берендеи преодолели суземье и вторглись в кощеевы владения? Навий царь хмуро наблюдал за облаками, ожидая увидеть Горыныча. Небесные просторы, не считая Стрибога и беспокойных птиц, оставались чистыми. Дружинники выстраивались. Елисей готовился выступить в бой.

Толпа приблизилась. Это были не чудища Хаоса и не нанятая драконом нечисть, а тёмнодушники. Две сотни. И их вел человек, отдаленно принятый Кощеем за ребенка из-за невысокого роста. Никто не ожидал увидеть Заморышка. Князь позволил гостям войти в столицу, и защитный купол не ударил по ним. Позже, во дворце, Велимир, Кощей, Юлий и Заморышек собрались за одним столом.

– Издавна драконьи владения населяли тёмнодушники. Земли там всегда были не такими плодородными, как здесь. Люди вполне обходились рыбой и научились разводить скот. Змей, естественно, знал об их присутствии. Деревни выживали благодаря съестным подношениям, – рассказывал Заморышек. – За суземьем всего шесть поселений, по одному на каждую драконью голову. Змей строго надзирал за тем, чтобы мы шибко не прибавляли в своей численности и не выходили за обозначенные им пределы.

Кощей хмыкнул, но эту усмешку наполняла горечь: жестокий брат соответствовал своей природе, используя всех в личных целях. Заморышек отважился привести людей не только из-за того, что впечатлился словами Юлия, сказанными в его сторону. Горыныч не пытался вызволить тёмнодушника из темницы и остался безразличным к его судьбе. Соплеменники дразнили Заморышка за неказистую внешность, но они не заслужили гибели и забвения. Отправившись в путь, человек не знал о создании Пазухи. Добравшись, он стал очевидцем пожара. Дракон уничтожил часть поселений и намеревался спалить оставшиеся. Заморышек повел выживших к Златовещенску. В дороге на людей напали оплетаи, но затем неожиданно отступили. Велимир не мог простить многолетнюю службу темному божеству. Князь позволил беженцам войти в столицу и стать жителями Пазухи, и этот поступок он считал неслыханной милостью.

⠀

Берендеи появились на горизонте через два дня. Над медвежьим войском кружил дракон. Горыныч пробуждал в себе ярость, и его желтоватые змеиные глаза предвещали разрушение. Когда темное божество стремглав подлетело к столице, пламя охватило его пасти и изверглось на купол. Люди бежали в избы, а их сердца наполнились страхом: без защитного колдовства город, обнесенный каменной стеной, вспыхнет в одночасье. Сидя верхом на вихре, Юлий дул в пастуший рог и призывал непогоду. Он надеялся, что грозовые тучи обрушат ливень и погасят огненное дыхание. В ответ на зов небо стало затягиваться тяжелыми облаками.

– Эй, змеюка подколодная! В прошлый раз мы не окончили разговор! – крикнул во всю глотку юноша.

Стрибог намеренно злил дракона. Горыныч повелся на уловку: пустился вдогонку с сильным желанием проглотить наглеца. Когда дракон настигал Юлия, тот резко бросался в сторону, оставаясь непредсказуемым в своих движениях. Темное божество не отставало. Пока Змей был отвлечен на охоту, дружинники вышли на поле боя, не боясь того, что на их головы обрушится пламя. Берендеи рьяно набрасывались на своих врагов, сметая их на пути и оставляя когтями рваные раны. Стрелы и зубочистки казались малодейственными против медведей. Несмотря на десятикратное превышение численности войска людей, им оказалось невероятно сложно и почти невозможно противостоять нечисти. Лада наблюдала за битвой со стены. Она взялась за кинжал и обратилась к блеклым скитальцам. Души вняли мольбе. Позже выяснилось, что они не могут причинить вред берендеям, ибо те из-за проклятья оставались невосприимчивыми к воздействию Хаоса. Рев, крики и звон оружия наполняли пространство. В это же время Змей пытался схватить в небе Юлия своими огромными челюстями или сжечь его.

У Лады словно выбило пол из-под ног. Девица оперлась о стену, не зная, как помочь дружинникам. Сострадание проводило ее через жизни тёмнодушников, гибнувших на поле боя. Неожиданно промелькнули лазурные искры, и земля задрожала. Скелеты вскочили на ноги и ринулись в атаку. Лада резко посмотрела в сторону и увидела Кощея. Он вдыхал колдовство в мертвые кости и направлял их против берендеев. Безмолвная дружина словно понимала цену жизни и боролась за своих соплеменников с такой несгибаемой волей, что медведи начали отступать, а дружинники почувствовали надежду. Битва еще шла, но победа людей становилась более осязаемой.

Среди берендеев выделялся один, особо крупный и косматый, со шрамом через половину морды. Когда он рычал, действия медведей становились слаженными. Наблюдая за ним, Елисей пришел к выводу, что это вожак. Защищая раненых дружинников, сотник подхватил упавшую зубочистку и метнул ее. Копье пронзило мясистое тело берендея. Воин атаковал нечисть, сократив расстояние парой размашистых шагов. Клыкастая пасть рванула к тёмнодушнику, но Елисей вдарил по ней с такой силой, что сломал часть щита. В порыве бешенства берендей вцепился в обломок и прокусил руку сотника, лишив его защиты. Елисей вновь ударил по врагу. На помощь примчался Иван вместе с змееборцами. Вождь совершил рывок, подмял воина под себя и разомкнул челюсти, чтобы отгрызть петушиную голову. В последний миг сотник вонзил меч в пасть, а дружинники добили вожака. Затем они вытащили раненого соратника из-под туши и с горем пополам отнесли его в столицу. Елисей надеялся, что берендеи отступят, оставшись без вожака, но как бы не так. Медведи озлобились. Вместе с тем их действия потеряли сплоченность, дав преимущество людям.

Лада обвела взором навьего царя. На его шее очертились черные сосуды, а одеяния скрывали иссушенное тело. Рука, сжимавшая рукоять меча, напоминала длань мертвеца. Велимир бы наверняка не одобрил инициативу Кощея. Пазуха еще не была создана, и некромант сильно рисковал, отдавая последние силы двум тысячам скелетов. Чувствовал ли он свой предел, или же это была банальная самонадеянность? С другой стороны, что ему оставалось? Пожертвовать войском тёмнодушников и ждать завершения колдовства, не прибегая к погостной магии? Защитный купол слабел. Дружинники долго не продержатся, а без их сопротивления нечисть вторгнется в столицу. Кого спасать, если всех перебьют?

Безмолвная дружина окружила нечисть, набрасывалась толпой, вцеплялась мертвой хваткой и подставляла медведей под удар. У дружинников появилась возможность, чтобы перестроиться и унести раненых. Длань Кощея закостенела на рукояти меча, а сосуды избороздили подбородок. Навий царь смотрел на поле боя сосредоточенным взглядом, оттесняя и сокрушая берендеев силами скелетов.

– Я выстою. Должен, – шепот темного божества сошел с губ, направленный, скорее, не обеспокоенной девице, а ему самому.

В метре от стены, перед Кощеем и Ладой, по поверхности купола с шипением растеклось пламя. Девица проследила взглядом за Юлием, который метался по воздушной пропасти и уклонялся от огня. Змей не оставлял Стрибогу ни минуты для ответной атаки или волшебного выстрела, способного обрушить ливень. От мелкой измороси, сыпавшей из грозовых туч, толку в тушении не было. Иногда Горыныч прибегал к изощренным маневрам: плевал жгучими сполохами, при этом широко разведенные шеи создавали опасную ловушку в виде огненных ножниц. Юлию удавалось ускользнуть, но под пламя попадал купол, истончаясь и постепенно разрушаясь. Юноша не мог оттащить дракона от столицы, ибо за ней простилались густые леса. Впрочем, в идее поджога появился смысл, когда на окраине завиднелись оплетаи. Они вклинились в толпу и атаковали каждого, кто оказывался на пути, не различая тёмнодушников и нечисть. Лада взялась за колдовство, и души встали на защиту людей, сковывая и обездвиживая оплетаев. На поле боя это было равносильно смерти.

Пламя вновь растеклось по куполу. Лада посмотрела на навьего царя. Он стоял с закрытыми глазами, но ощущал битву. Некоторые скелеты прекратили атаку и застыли неодушевленными фигурами, а часть безмолвной дружины упала костьми, лишившись колдовской искры и потеряв связь с некромантом. Кощей берег силы насколько мог. Его сознание блуждало в кромешной тьме, неся крохотный огонек. Темнота сгущалась и наваливалась на единственный источник света, чтобы поглотить его. Неожиданно навий царь почувствовал нежное прикосновение, которое отозвалось в сердце. Ласковые руки обняли его, скользнув по спине. Лада молчала. Кощей чувствовал ее дыхание, ровное и спокойное, как и бесценную поддержку. Затем последовал поцелуй. Он подарил силы, когда уже казалось, что их не осталось. Угасающий огонек стал более жизнестойким и продолжил сопротивляться тьме.

Но случилось непоправимое: защитный купол распался и исчез, сотрясая округу лязгающим грохотом. Змей потерял интерес к преследованию Стрибога и полетел к дворцу, где наверняка прятался жалкий Велимир, стуча зубами от ужаса, – так воображал дракон. Отчасти Горыныч был прав: многие люди укрылись именно там. Юлий сжал лук, взвел его и натянул тетиву до упора, но остановился. «Выстрелю в тучи, призову молнию, а куда направлю ее потом? Если стихия ударит по дворцу, то разнесет его на части. Тогда больших жертв не миновать», – раскинув мыслями, юноша бросился вслед за Змеем. Юлий стрелял ему в спину, но все мимо. Одна из стрел попала в область бедра и нанесла рану, покрывая пораженный участок острой наледью. Дракон был настолько ослеплен жаждой мести, что оставил боль без внимания.

Из ноздрей Горыныча валил густой пар, а глотки наливались жаром и готовились выплеснуть пламя на Златовещенск. Стрибог не мог допустить этого и решил, что должен покончить с темным божеством любой ценой. Он летел за могущественным врагом, не имея четкого плана. Юноша надеялся сбить его, отвести от столицы, либо подобраться вплотную и спустить молнию с небес, и последний вариант прельщал его больше всего. Юлий дул в пастуший рог, подхлестывая ветер, что нес его. Слезы срывались с глаз, юноша едва мог держаться верхом на стихии, теряя очертания окружающего мира. Оставалась лишь цель и неутолимое желание спасти тёмнодушников. Колючий встречный воздух рвал одежду на клочья и метал их во все стороны, но Юлий не боялся. Он пригнулся, обхватив вихрь руками. Ветер погрузил в себя светлое божество вместе с божественным оружием и избавил от бренной оболочки. И тогда в памяти Стрибога восстановились все позабытые события!

Род наказал сына за то, что тот относился к людям с легкомыслием. Обладая властью над ветрами, Стрибог мог со скуки потопить судна, раздуть пожары или занести метелью дороги, отрезав голодающее поселение от благополучного соседа. В последнем разговоре Создатель погрозился отобрать у сына божественную силу да поучить его уму-разуму. Юноша не внял словам отца и отправился к Сварогу, чтобы отвлечься от гнетущих мыслей. Стрибог поспорил с братом о том, что до заката перелетит через Волгу, одну из крупнейших и прекраснейших рек Яви, после чего оседлал ветер. Наблюдая за сыном, Род хлопнул в ладони, создав брешь между мирами. Стрибога выбросило в Навь. Его память повредилась, тело застряло в бренной оболочке, а божественная сила затаилась в пастушьем роге и золотом луке, словно в колыбели.

Юлий осознал собственные ошибки и смысл своего нахождения в Тридевятом царстве. Приняв истинную ипостась, он стал частью природы, ее бушующим ураганом. Сияющий золотом вихрь со свистом настиг дракона, вдался клином с невероятной силой и понес его ввысь. Горыныча закружило, он потерял равновесие, а его темно-алые крылья вывернуло наперед. Змей беспомощно цеплялся за воздух, а шеи метались во все стороны, клацая зубами в гневе, но не находили врага. Вихрь погрузил дракона в мрачное и напряженное грозовое пространство. Раздался громкий голос Стрибога, прозвучавший одновременно отовсюду. Тучи заискрились и ударили по темному божеству сверкающими изломанными молниями. Дракон испустил последний рев. Пошел ледяной ливень.

Лада заметила проблеск в кулоне Сварога. Светло-синяя, изборожденная лазурью поверхность самоцвета озарилась, а его недра будто бы обмыло морской волной. Кулон сделался голубым, со снежными вкраплениями. Кощей своими очами увидел бездыханного дракона, рухнувшего с небес в лесную глушь. «Сердцу истязаемому преподнести великий дар, что излечит его раны, позволив избежать жестокой кары». Дар, о котором пророчила птица Гамаюн – это жертва божества, его жизненная сила. Отныне Навь, получив дух Змея, сможет бороться с Хаосом, возобновит цикл возрождения и вернет все на круги своя.

Внезапно тучи расступились, и высоко над городом открылась брешь, льющаяся золотым светом. Закручиваясь спиралевидным вихрем, поток ветра влетел в небесный пролом. Стрибог покинул Навь, и брешь мгновенно затянулась. Лада посмотрела на кулон. Самоцвет посветлел, но увидеть его окончательное изменение не удалось: колдовская искра прибежала в теремок, коснулась узелка на дверной ручке чулана и завершила создание Пазухи, озарив Тридевятое царство ослепительной вспышкой.

⠀

Через дух Горыныча протекала невероятная мощь, ведущая к великому созиданию. Навь искоренила все червоточины. Лишившись связи с Хаосом, оплетаи превратились в обыкновенные куски зловонной глины. Нечисть и злые духи, что испытывали пагубное воздействие потусторонних сил, исцелились, обрели покой и вернулись к прежней жизни. Кощей восстановил Калинов мост и возвел два новых на реке Смородине, а хранительницы врат и сивки-бурки помогали блуждающим явьим душам покинуть посмертный мир, предотвращая появление злыдней. Набравшись сил, Навь открыла сердце, выпуская всю нечисть, что томилась здесь. Сверкая изумрудной чешуей, на каменистом плато появились, танцуя, аспиды. Ломая под собой сухой валежник, в глубинах Дремучего леса очнулся Чудо-юдо. Цикл возрождения был восстановлен и возобновлен. Но дел было еще много, и Навь нуждалась в драконе.

Кощей и Лада навестили теремок и встретили там Колобка. Он вернулся домой, как только лешие побороли гниль. Лис так обрадовался появлению старого друга и девицы, что бросился на каждого с объятьями. Позже навий царь заворожил дверь чулана и открыл ее. Каково же было изумление Колобка, когда вместо ветхих вещей и сломанной утвари он увидел княжеские хоромы и не менее удивленного часового, стоявшего на посту.

Пазуха жила внутри Нави. Кощей и Лада убедились в том, что она, созданная для тёмнодушников, не впустила нечисть и чудищ Хаоса. Людям здесь ничего не угрожало. «У смертных рук отнять разящий меч иль сим мечом снять головы с их плеч». Тёмнодушники, находясь в Пазухе, не несли опасности для посмертного мира. Кощей оставил Велимиру колдовской череп, как и обещал, но это был не единственный его подарок. Сняв черную мантию, навий царь рассказал о том, как с ее помощью превратить человека в жабу. После того, как князь испил водицы из-под Алатырь-камня, он смог пользоваться волшебными вещицами (к слову, «наливное яблочко» он поставил на видное место, как дань памяти павшим воинам). Колдовские способности Велимира были очень скромными, поэтому жабье облачение в его исполнении не продлилось бы и часа. Мантия была подарена с той целью, чтобы поучать нерадивых, не прибегая к суровым методам наказания.

К Велимиру подошел высокий детина с русыми локонами и курчавой бородой. Его левая рука была перевязана и держалась на весу. Тёмнодушник заговорил, рассказывая князю о предстоящей свадьбе с Белавой. Кощей и Лада обменялись взглядами, узнав голос Елисея, и подошли к нему, рассматривая, словно какую-то диковину.

– Ну, полно вам так таращиться, – улыбка украсила широкоскулое лицо. – Во время осады, услышав о моем ранении, ко мне примчалась Белава и поцеловала солеными от слез губами. С проклятием покончено.

Елисей смущенно отвернулся – не привык говорить о сердечных делах. Он не вторил слог «ко» с нелепым кукареканьем, его речь была чистой. Кощей и Лада порадовались за сотника и поздравили его. После этого навий царь и девица вернулись в Навь.

Лада всмотрелась в кулон Сварога. Глубины самоцвета до самой поверхности словно наполнял идеально белый молочный туман, но на нем виднелась единственная синяя полоса. «От чуждых двух лучей мать-землю заслонить, ведь там, где правит тьма – свету не жить». Уроженцам Прави не было позволено находиться в Нави. Перед Стрибогом, принявшим истинную ипостась, распахнулась брешь, и он вознесся. Но Лада по-прежнему жила в Тридевятом царстве. Пускай ее волосы окрасились в серебро, а по венам текла колдовская сила, девица все же не была уроженкой посмертного мира.

Двое странствовали и восстанавливали мир после вторжения Хаоса. Куда бы ни пошел Кощей, рядом с ним была она – образ любимый и желанный, сокровище его души. Однажды перед навьим царем и девицей возник морок, но в отличие от всех предыдущих межмировых брешей он сиял золотом. Лада сделала шаг навстречу и почувствовала на своем лице теплое дыхание. Время остановило свой ход, но не для девицы, услышавшей Создателя.

– Дитя. Во Вселенной всему есть свое место, и ты должна решить, какому миру будешь принадлежать, – голос Рода был строгим и одновременно мягким, но Лада уже знала ответ. – Хорошо. Игла вернется к Бессмертному, и твое существование не будет зависеть от нее. Отныне ты не светлая сущность Прави, а царица посмертного мира, и твое имя – Морана.

Время сдвинулось с места, и Кощей вместе с Мораной шагнули в золото морока. Мгновение после этого было наполнено тишиной, лишь давление стучало в висках. Брешь поглотила путников, впустив их в Явь. Двое оказались на пристани, и их сердца радостно затрепетали при взгляде на бескрайнее море. Вдали виднелись торговые суда. Сидя верхом на вихре и заливисто смеясь, Стрибог облетел их, наполняя попутным ветром яркие паруса, и моряки благодарно махали ему рукой. Юноша заметил две знакомые фигуры, стоявшие на берегу. Приблизившись, он свистом велел потоку ветра вклиниться в волны и поднял ввысь облако соленой измороси. Мириады маленьких капелек переливались в лучах солнца. Кощей, Стрибог и Морана с улыбкой наблюдали за этой дивной красотой. Каждый из них чувствовал себя свободным и вдохновленным, не ведая, что горизонт утаивает множество приключений.

КОНЕЦ