Текст книги "Жизнь и шахматы. Моя автобиография"

Марадона и советский Пеле

Невероятно сложно даже самому себе ответить на вопрос, что в той или иной стране тебя привлекает больше: природные красоты, шедевры архитектуры или общение с людьми. Особенно если это такие люди, как, например, Диего Марадона. В начале двухтысячных годов я был в гостях у гениального футболиста на телешоу, которое он вел. Передача строилась на беседе Марадоны с известными людьми, и не обязательно со спортсменами. Мне сложно судить о нем как о человеке, потому что знакомство наше близким назвать нельзя. Понятно, что личностью он был неоднозначной, а самые разные слухи, окружающие его жизнь, вряд ли возникали на пустом месте. Но футболист, конечно, Марадона был совершенно гениальный, и интересующийся футболом человек, который видел игру этого мастера вживую хотя бы раз, смело может считать себя везунчиком. Мне везло не единожды, удалось присутствовать даже на том историческом четвертьфинале чемпионата мира, когда в матче против Англии Марадона пошел на самый известный обман в истории футбола и закрыл карьеру двух судей: тунисца Али Бин-Нассера и болгарина Богдана Дочева. Он сделал то, что видели все сто четырнадцать тысяч зрителей стадиона, все игроки и тренеры. Я видел смущение товарищей Марадоны по команде, которые не сразу бросились обнимать Диего, а на долю секунды даже застыли, пораженные решением арбитров засчитать гол. Недовольно гудел стадион, страшно возмущались англичане, и только сыгравший «рукой Бога» великий аргентинец оставался невозмутимым. Позже Марадона вспоминал, что попросил партнеров изобразить радость, начать праздновать забитый гол, но кто-то упрекнул его:

– Мы обворовываем англичан.

Не раздумывая ни секунды, Диего ответил:

– Тот, кто обворовывает вора, может рассчитывать на полное прощение.

И он был абсолютно прав. Аргентина ликовала и превозносила своего кумира. Ведь это был не просто выход в полуфинал и не просто победа над очередным соперником, а победа над Англией, которая только что отобрала у аргентинцев Фолклендские острова. Большой спорт, к сожалению, никогда не может оставаться вне политики, как бы этого ни хотелось. Но что меня на самом деле очень сильно удивило и продолжает удивлять, так это спортивные предпочтения болельщиков трех самых сильных футбольных держав Южной Америки: Аргентины, Бразилии и Уругвая. В самых различных конкурсах и соревнованиях мы привыкли, что, например, Швеция всегда будет поддерживать Данию, Эстония – Латвию и Литву, а Белоруссия обязательно проголосует за Россию. Принцип добрососедства действует, и в этом как раз есть определенная логика. А вот логики в том, что в финале чемпионата мира в Бразилии в две тысячи четырнадцатом году стодвадцатитысячный стадион приходит болеть против Аргентины и всеми силами поддерживает Германию, которая вышибла сборную Бразилии из чемпионата с разгромным счетом, на мой взгляд, нет никакой. Но есть так, как есть. Бразилия, Аргентина и Уругвай отчаянно бьются друг с другом в континентальном чемпионате и никогда не поддерживают друг друга во время встреч с командами с других континентов.

Что касается меня, то мне импонирует южноамериканский футбол. Понимаю, что Бразилии и Аргентине есть что делить, но с другой стороны, каждая страна достойна и каждая дала миру плеяду великих игроков: Марадона, Батистута, Месси и бразильские Рональдо, Ривалдо, Роналдиньо и, конечно, великий Пеле, который был не только великолепным игроком, но и замечательным человеком, с которым мне удалось познакомиться, когда он был министром спорта Бразилии.

Я уверен, что из нашего Эдуарда Стрельцова мог бы вырасти советский Пеле, если бы не случилось то, что случилось. Я возглавлял комитет по реабилитации футболиста, но, к сожалению, отстоять Стрельцова у нас не получилось. Препятствия чинила бывшая прокурор процесса Найденова, которая к тому времени в прокуратуре уже не работала, но имела большой вес, и в конце концов дело дошло до того, что архивное дело Стрельцова попросту сожгли, чтобы не было никакой возможности перепроверить факты. После того как Стрельцов вышел из тюрьмы, я долгое время болел за «Торпедо». Переживал в свое время за «Динамо» (Тбилиси), когда в его составе блистал нападающий Слава Метревели, и, конечно, всегда поддерживал родной клуб «ЦСКА». Что касается европейского футбола, могу отнести себя к поклонникам испанской и итальянской сборных, не понимаю игру «немецкой машины» и не очень люблю футбол, который демонстрирует сейчас голландская сборная, хотя, конечно, у голландцев никак нельзя отнять ту блистательную игру, которую они демонстрировали в семидесятых и восьмидесятых годах.

Впервые на чемпионат мира по футболу меня пригласила почетным гостем компания «Adidas» в Испанию в восемьдесят втором году. Одним из спонсоров турнира была известная торговая сеть «Corte Ingles», которая проявляла интерес к шахматам и устраивала в своих магазинах мои встречи с шахматистами в каждом городе, где проходили матчи чемпионата, а я, конечно, был обеспечен билетами на все встречи первенства. С тех пор по мере возможности стараюсь не пропускать эти, бесспорно, неповторимые и интереснейшие исторические события.

В своей «футбольной» биографии хочу вспомнить еще одного легендарного человека – администратора школы Ботвинника Григория Абрамовича Гольдберга. Он занимал довольно высокий пост в руководстве общества «Труд», и мы периодически одолевали его просьбами достать билеты на футбольные матчи. Гольдберг кормил нас обещаниями, но занят был, конечно, совсем другими вещами. Однажды в Москве должна была состояться очень интересная встреча, и мы (кажется, нас было четверо страждущих) в очередной раз атаковали Григория Абрамовича настойчивыми просьбами о билетах, которые он клятвенно пообещал достать. В назначенный час приезжает, спрашиваем:

– Достали?

– Поехали, ребята, поехали!

Подъезжаем к стадиону, направляемся к контролю, никаких билетов у Гольдберга нет и в помине.

– Григорий Абрамович, а где билеты?

– Да не волнуйтесь, ребята! Все в порядке будет, мы посмотрим матч.

– Да как без билетов-то?

– И без билетов, и, главное, без паники. Марш за мной!

Подходим к контролеру, и высокий, представительный и вызывающий безграничное доверие Гольдберг широким жестом показывает на нас и объявляет:

– Эти ребята со мной!

После такого спектакля никто и не подумал спросить у него о каких-то билетах.

Африканские страсти

Общение с великими людьми подарила мне не только шахматная карьера, но и руководство Фондом мира. Так, например, Фонд принимал очень активное участие в реабилитации соратников Нельсона Манделы. Как только их освобождали из тюрьмы, мы по специальной программе отправляли их из Москвы в санатории и лечебницы Крыма. Практически все сподвижники Манделы побывали в моем кабинете, но с самим Нельсоном в то время я был знаком только заочно, ведь, согласившись на свободные выборы, де Клерк [20]20
  Южноафриканский политический деятель, президент ЮАР с 1989 по 1994 г., последний белый руководитель этой страны.


[Закрыть] выпустил его из тюрьмы незадолго до голосования. Однако в поддержку выборов в Йоханнесбурге была организована международная конференция, на которую я прибыл в качестве руководителя российского национального комитета по этому вопросу, а со мной в делегации приехали еще три человека. Надо отметить, что прибыли мы вопреки официальной позиции России. Советский Союз всегда финансово поддерживал организацию Манделы во времена апартеида, но, придя к власти, Горбачев все интересы нашей страны в ЮАР сдал американским товарищам, а Ельцин продолжил странную политику своего предшественника. Таким образом, именно тогда, когда все предпосылки указывали на то, что в самое ближайшее время Мандела придет к официальной власти, наша страна решила «умыть руки». Я, однако, не до конца в это веря, по приезде позвонил послу России Гусарову и предложил принять участие в конференции.

– Вы с ума сошли?! – Гусаров почти кричал. – Ноги моей там не будет. И вам я советую немедленно собираться и уезжать.

– Это почему?

– Потому что власти нашей страны уверены в том, что Мандела выборы проиграет, а посему поддерживать его никто не собирается.

– Вы в этом уверены?

– В этом уверен министр иностранных дел [21]21
  Министром иностранных дел России был тогда Андрей Владимирович Козырев, впоследствии сбежавший в США и назвавший себя американским министром иностранных дел России. В данное время проживает в Майами и критикует политическую систему России и деятельность президента Путина.


[Закрыть]. Вам понятно?

– Мне понятно, что министр иностранных дел ошибается. Мандела наверняка выиграет выборы. Как вы потом будете выстраивать с ним отношения?

– Он проиграет. Так что не теряйте времени и возвращайтесь в Москву.

– Позвольте не прислушаться к вашим рекомендациям. – С какой стати стал бы я его слушать, если даже в советские времена находил возможность поступать так, как считал нужным, а не так, как диктовали чиновники.

– Дело ваше. – Посол положил трубку и на конференции не появился.

Мое мнение о том, что МИД занял ошибочную позицию, подтверждал и тот факт, что американцы приехали на конференцию делегацией очень высокого уровня, во главе которой был первый заместитель госсекретаря. Это, безусловно, говорило о том, что они строили далекоидущие планы по будущей совместной работе с Манделой.

Если скажу, что поездка моя получилась воистину уникальной, – не скажу ничего. Уже в те времена Йоханнесбург смело можно было назвать абсолютно бандитским городом. Мне даже сложно предположить, что там происходит сейчас, но и тогда по некоторым районам города лучше было не ходить без сопровождения, а особенно по территории города-спутника Йоханнесбурга – Соуэто, куда сторонники апартеида принудительно согнали на проживание три миллиона коренных жителей Южной Африки. Независимо от своего социального и экономического положения абсолютно все жители Соуэто подвергались дискриминации по расовому признаку со стороны властей. Правда, похвастаться более или менее благополучной жизнью едва ли могли единицы, в городе царили ужасные грязь и нищета, освещение работало лишь на одной улице, на которой и стояли дома Манделы и его товарищей. Бедность часто провоцирует людей на преступления, и некоторым участникам нашей конференции, к несчастью, пришлось испытать это на себе.

На торжественном ужине накануне открытия я нос к носу столкнулся с мэром Амстердама, с которым был хорошо знаком. Даже сейчас не могу не улыбнуться, вспоминая удивление, которое отразилось на его лице при виде меня. Не сдерживая любопытства, он буквально воскликнул:

– Что вы здесь делаете? – Следует отметить, что имел он первый разряд по шахматам и знал меня исключительно как шахматиста.

Я сказал, что могу задать ему точно такой же вопрос. Он немного обиделся:

– Ну как же! У Голландии большие исторические интересы в ЮАР. – Это действительно так. Ведь в трехлетней англо-бурской войне начала двадцатого века против англичан на территории Южно-Африканской Республики воевали жители Оранжевого Свободного государства – выходцы из Голландии. А одно из самых крупных коренных племен Южной Африки – племя зулу – до того как назвать свою страну Зулуленд, называло ее Оранжевой республикой.

Я рассказал мэру о своей общественной деятельности, показал на прибывших со мной коллег и спросил:

– Вы приехали один?

– Нет, тоже с компанией. Не знаю, где они. Кажется, вышли пройтись.

– Надеюсь, с охраной?

– Нет, зачем? – Его брови в недоумении взметнулись вверх. – Они недалеко, буквально вокруг гостиницы.

– Я бы не был столь оптимистичен на вашем месте. – Не смог я удержаться от предупреждения, хотя предупреждать на самом деле было поздно. Не знаю, что подумал обо мне мэр Амстердама, когда на следующий день его коллеги, погулявшие по центру города без охраны, явились на открытие конференции один со сломанной рукой, а другой – со сломанной ногой. Оказалось, что атаковали их совсем рядом с отелем, хотели отобрать деньги, но голландцы вступили в драку и, отстояв бумажники, получили увечья. После этого организаторы конференции категорично попросили всех белокожих участников конференции не покидать отель без специального сопровождения от «Африканского национального конгресса» [22]22
  Политическая партия под руководством Нельсона Манделы.


[Закрыть].

На открытие Мандела приехал лично. Совершенно случайно получилось так, что я был в той группе людей, к которой он подошел поздороваться и пожать руки, перед тем как подняться на трибуну. Сказав короткую приветственную речь, он извинился и тут же уехал, сославшись на плохое самочувствие. Не думаю, что он лукавил. Выглядел Мандела на самом деле неважно, был уставшим и вымотанным. Мероприятие вел его ближайший соратник и заместитель Табо Мбеки, который после выигранных выборов стал министром иностранных дел в правительстве Манделы, а впоследствии и следующим президентом ЮАР. Мбэки предоставил слово главе американской делегации, затем мэрам Лондона и Амстердама, пригласил на трибуну известного американского боксера, чемпиона мира, предки которого были выходцами из ЮАР, – еще один тонкий продуманный ход американцев для установки тесных дружеских контактов. После выступления боксера Мбэки объявил примерно следующее:

– Я хочу предоставить слово человеку, которого вы все прекрасно знаете, с которым у нашей организации давно установились дружеские связи. Когда он участвует в крупных турнирах, мы с удовольствием становимся его болельщиками… – Табо представлял меня достаточно долго, зал крутил головами и не мог понять, о ком он говорит. А когда наконец Мбэки назвал мое имя, по помещению пронесся ропот удивления: никто не мог понять, чем вызвано столь теплое приветствие и откуда у нас дружеские связи. Я поднялся на трибуну, поблагодарил и заметил, что мы настроены развивать наши отношения с АНК. После этого члены американской организации буквально не отходили от меня на последующем торжественном ужине и всеми возможными способами пытались разузнать о планах России в ЮАР. Им было прекрасно известно об официальной позиции нашей страны и о том, что Россия перестала оказывать какую-либо помощь организации Манделы, но между тем белокожего россиянина ближайший соратник Нельсона представляет как лучшего друга. Нестыковка, непонимание, абсурд…

Мое первое знакомство с Манделой, конечно, никак нельзя назвать плодотворным. Второе же получилось куда лучше, так как я полетел на встречу с Нельсоном уже по его специальному приглашению. В то время он оставил президентский пост, передав бразды правления в ЮАР Табо Мбеки. Мандела принял меня очень радушно в собственном доме. Дом был уютным, просторным, внушительным, но никак не дворцом. В одной части жила семья, в другой Мандела работал и принимал посетителей. Меня он благодарил за поддержку, которую Фонд оказывал его партии, говорил о том, что все его друзья с восторгом отзывались о крымских здравницах, и сожалел о том, что самому не удалось там побывать. Знаю, что он был по-настоящему обижен на руководство нашей страны: и на Горбачева, и на Ельцина, когда те бросили его организацию буквально на произвол судьбы. Возможно, именно поэтому он и выказал мне особое расположение. Знаю точно, что, когда Мандела пришел к власти, в ЮАР были направлены три официальные поздравительные телеграммы: от Горбачева, Ельцина и от меня. Так вот, ответить Нельсон посчитал нужным только мне. И хотя впоследствии Борис Николаевич все же уговорил Манделу приехать в Россию, прежних теплых отношений уже не случилось.

А у меня с Нельсоном вышла очень дружеская, спокойная беседа, которую он вынужден был прервать, потому что в приемной ждали следующие гости, и, как уже было сказано выше, были это (удивительно!) Джимми Картер и Билл Гейтс. Знаю, что Гейтс тоже неравнодушен к шахматам, но все же моей любимой игре предпочитает бридж, в котором частенько на пару с Уорреном Баффетом обходит соперников.

Я бы с удовольствием пообщался с Манделой еще раз, ведь мы с ним об этом договаривались, я приглашал его приехать на Вторую всемирную детскую шахматную олимпиаду в Лас-Пальмас, где впервые должны были играть дети Африки. Но, к сожалению, вскоре после нашей встречи он принимать перестал, так как уже не очень хорошо себя чувствовал [23]23
  Нельсон Мандела скончался 5 декабря 2013 г. на девяносто шестом году жизни.


[Закрыть]. Несмотря на это, пока у него была возможность, он всегда присылал видеопоздравления. Прислал он приветственное слово на открытие детской олимпиады и, что особенно приятно, отправил видеозапись и к моему пятидесятилетию, которую показали во время торжеств на экране Большого театра.

Мир науки и искусства

Фонд мира подарил мне общение со многими известными людьми. Заместителем председателя Фонда долгое время работал Роберт Рождественский. Фонд изначально был особенной организацией для писателей и поэтов, ведь его первыми председателями были Тихонов и Полевой. В семьдесят восьмом году после выигрыша у Корчного мне устроили особое чествование в Доме литераторов, на которой присутствовали Симонов, Бондарев, Ганичев, Белов, Распутин, а Агния Барто даже написала посвященные моей победе стихи.

Когда я стал председателем Фонда, комиссию по культуре в нем возглавляли поочередно Борис Брунов, Вячеслав Тихонов и Людмила Гурченко, которая к тому же была моим доверенным лицом на выборах в депутаты. Людмила Марковна ездила со мной на агитационные встречи в Астрахань и в Казахстан, а потом довольно резко отчитывала организаторов поездки:

– Вы выбрасываете выделенные средства в трубу! Зачем, скажите, ездить туда, где Карпова прекрасно знают, любят и поддерживают?! – А надо признать, что и в Астрахани, и в Казахстане у меня никогда не было проблем с набором голосов. – Надо ездить туда, где перевес имеет соперник, там сверкать лицом и перетягивать одеяло, а иначе это никуда не годится!

И добилась, и решила, и поехала туда, где меня не слишком жаловали, и вернулась очень довольная собой, и сказала:

– Вот как надо работать.

Я был хорошо знаком с Жоресом Алферовым, который рассказал мне интересную историю о выдающемся ученом – президенте Академии наук – Петре Леонидовиче Капице.

Однажды шло заседание Президиума Академии наук, и Келдыш, который тогда был президентом, сообщил, что в одном академическом институте случился пожар, повлекший большие убытки.

– Ввиду произошедшего нам предлагают освободить от должности директора института, – объявил Келдыш собравшимся, которые прекрасно знали того самого директора – заслуженного ученого, академика. – Как вы относитесь к этому предложению?

Все настороженно притихли. Надо отметить, что академики всегда отличались неугодной самостоятельностью, но первым на протест решился именно Петр Леонидович Капица, разрядивший обстановку, спокойно сказав своим достаточно тонким голосом:

– Ну что ж, давайте в таком случае назначать директорами институтов пожарных.

Близким знакомством я могу похвастаться с другим президентом Академии наук, занявшим эту должность после Келдыша, – Анатолием Петровичем Александровым. Сейчас Академия наук, к сожалению, потеряла былую значимость, а в минувшие годы эта общественная организация была одним из самых серьезных государственных институтов, влияющих на многие процессы. Александров был очень значимой фигурой, но при этом оставался простым и скромным человеком. Меня приводил в восторг его азарт, с которым он в семьдесят лет катался с внуками на картонке с длинной и крутой ледяной горы. И вызывало глубокое уважение его нежелание кичиться своими заслугами и трубить о них на всех углах. Хотя, мне кажется, он вполне заслуживает того, чтобы о них говорили и никогда не забывали. Сейчас никто не вспоминает его фамилию, празднуя очередную годовщину Великой Победы. А между тем именно этот большой ученый в сорок первом году придумал для наших кораблей защиту от магнитных мин фашистов. Что такого сделал человек, чтобы его имя чтили и помнили? Да просто спас весь военный и торговый флот Советского Союза.

Если я начну сейчас подробно рассказывать о каждом известном человеке из мира искусства, с которым знаком, дружен и хорошо общаюсь, то, во‐первых, истории мои выльются в многотомное издание, а во‐вторых, я сильно рискую кого-то обидеть, пропустив и не упомянув. Поэтому расскажу здесь только о людях, причастных к событию, которое совсем недавно гремело на всю Москву. До появления русской версии мюзикла «Шахматы» никто не знал о том, что его первый акт написан по мотивам моего матча с Виктором Корчным, который мы играли в восемьдесят первом году в итальянском Мерано, а главный герой мюзикла носит мое имя. Автор либретто – британский поэт и драматург Тим Райс – провел тогда с нами в Мерано двадцать дней для того, чтобы почувствовать атмосферу шахматных матчей. Возможно, именно благодаря столь ответственному подходу работа оказалась на редкость удачной. На редкость, конечно, не для Тима Райса, а для предмета, который он взял за основу своего произведения. Ведь снимать кино или ставить спектакли о командных видах спорта («Движение вверх», «Тренер», «Легенда № 17») намного легче, чем о шахматистах. А уж решиться посвятить шахматам мюзикл может только очень талантливый человек.

В таланте автора таких широко известных постановок, как «Иисус Христос – суперзвезда», «Эвита», «Отверженные», «Король Лев», сомневаться, конечно, не приходится. Я был почти на всех постановках Райса, а на мюзикле «Кошки» даже несколько раз и в Нью-Йорке, и в Лондоне, где Тим живет и всякий раз, когда я планирую поездку в Великобританию, приглашает меня на представление. Безусловно, ни один мюзикл не превратится в шедевр, если вместе с автором либретто не будет работать не менее талантливый композитор. Райсу повезло создавать многие шедевры в компании величайшего Эндрю Ллойда Вебера, а потрясающую музыку к «Шахматам» написали музыканты легендарной «АББЫ» – Бенни Андерсон и Бьорн Ульвеус.

Считается, что в мюзикле на фоне сюжета о любви и ревности высмеивается напряженность и враждебность международной политической атмосферы холодной войны. Да, история, конечно, имеет политическую подоплеку, но не отличается какими-либо резкими политическими выпадами. Искать в ней точные исторические совпадения совершенно нелепо. Во-первых, мы так никогда и не сыграли матч за чемпионство с Бобби Фишером, а прототипом героя мюзикла – американского гроссмейстера и чемпиона мира – считают именно его. И уж тем более никогда не делили с Бобби женщину, как это происходит в спектакле. Во-вторых, у меня никогда не возникало мысли остаться на Западе. Понимаю, что герой Анатолий – это своеобразная квинтэссенция меня и Корчного, но в любом случае не стоит забывать, что художественное произведение – это далеко не всегда исторический роман и вымышленное в нем может быть буквально все: от первого до последнего слова.

Если не пытаться привязать музыкальную историю к конкретным историческим событиям, то содержание «Шахмат» покажется совершенно замечательным. Там все великолепно, начиная с идеи и заканчивая блестящей музыкой. Недаром песня из него «I know him so well» [24]24
  Я так хорошо его знаю (англ.).


[Закрыть] долгое время занимала первое место в европейских чартах, а суперхит «One night in Bangkok» [25]25
  Одна ночь в Бангкоке (англ.).


[Закрыть], перепетый по-русски Сергеем Минаевым, застревал у людей в голове на несколько дней после танцев на любой советской дискотеке. Могу только представить, как бы могла повернуться и личная, и профессиональная жизнь Аллы Пугачевой, которую Бьорн и Бенни мечтали видеть в роли жены советского шахматиста. Они лично приезжали в восемьдесят третьем году уговаривать певицу участвовать в постановке. Но в то время одиннадцать месяцев за границей, которые требовались на репетиции, запросто могли приравнять к бегству из страны. Пугачева, как потом сама признавалась, отказалась, рыдая, потому что очень хотела петь, но не смогла согласиться в ущерб родителям и десятилетней дочери.

Да, сорок лет назад советские артисты не могли принимать участие в западных постановках. А теперь, к счастью, эти постановки приходят к нам, получают новое сценическое воплощение и смотрятся не менее зрелищно, чем лучшие бродвейские мюзиклы. А что касается «Шахмат», хочу заметить: несмотря на то что мир сильно изменился за последние тридцать лет, спектакль от этого, на мой взгляд, только выиграл и стал еще более актуальным. Ведь на самом деле нет особой разницы, представители каких стран сходятся за доской. Это всегда две противоборствующие силы, две совершенно разные планеты, притягивающиеся друг к другу только желанием победить. А когда в чемпионы мира метят представители одной страны, страсти разгораются еще более яркие, ведь такие матчи заставляют публику бурлить, протестовать, негодовать, ликовать, обвинять и оправдывать. Страна делится на два лагеря, пресса смакует подробности, сама игра отходит на второй план, а на первый вылезает какая-то кулуарная возня, интриги и сплетни. И доказательств этому в моей жизни было немало.