Текст книги "История русской социологии"

Идеи Ковалевского, несмотря на их противоречивость, занимают особое место в истории русской социологической и экономической мысли. Для современников они представляли несомненный интерес уже потому, что были построены на значительном материале европейской экономической истории, который при этом сопоставлялся с русским материалом с целью увидеть в нем проявление общих закономерностей. «Экономическая эволюция, совершающаяся в наше время в России, – писал Ковалевский, – заслуживает внимания всех, интересующихся социальными науками, ибо в лице ее мы имеем дело с самим возникновением капитализма, уже более двухсот лет существующего в Европе. Перед нами – явления, вполне аналогичные тем, которые совершались в XVIII и первой половине XIX века, но здесь они захватывают более значительные пространства и проявляются с бо́льшей силой»253253
  Ковалевский М.М. Экономический строй России. СПб., 1899. С. 1.


[Закрыть].

Сформулированный вывод, имевший несомненное общественное значение, вызывал интерес к методам, на основании которых он был получен. Анализ этих методов и их дальнейшее развитие можно показать на примере работы известного экономиста Н.Д. Кондратьева, специально рассмотревшего интересующую нас здесь проблему. Учение Ковалевского о росте населения как факторе социально-экономического развития Кондратьев ставит в контекст той общей линии развития Кондратьев ставит в контекст той общей линии развития общественных наук, которая стала преобладающей в XIX в., обозначив переход от статической теории XVIII в. к новой – динамической. После Кондорсе, Тюрго и Сен-Симона, считает он, Конт провозгласил преобладающее значение динамической теории над теорией статической в социологии. Отмечая, что динамическая точка зрения постепенно проникает в самые различные отрасли обществоведения, Кондратьев проводит определенную параллель между развитием общественных и естественных наук, где под влиянием открытий Ламарка, Бэра и Дарвина развертывается стройная система эволюционного развития. После Спенсера, который сопоставляется с Дарвиным, доктрина эволюционизма, «динамическая точка зрения», стала господствующим направлением и в общественной науке. В этой исторической перспективе рассматриваются и взгляды Ковалевского, в заслугу которому ставится внимание к вопросам генезиса и развития общественных институтов, а также применение сравнительно-исторического метода с эволюционной точки зрения. В соответствии с этим интерпретируется значение роста населения как самостоятельного фактора в социологической концепции Ковалевского, причем увеличение численности и плотности населения рассматривается как биосоциальный фактор. Следу логике рассуждений Ковалевского, Н.Д. Кондратьев раскрывает принцип действия демографического фактора, его влияние на развитие экономических отношений. Согласно данной теории, увеличивая спрос на предметы потребления, рост населения способствует интенсификации хозяйства, «рост населения поэтому объясняет главным образом всю экономическую эволюцию общества»254254
  Кондратьев Н.Д. Рост населения как фактор социально– экономического развития в учении М.М. Ковалевского // М.М. Ковалевский. Ученый… С. 200.


[Закрыть].

Интерпретируя Ковалевского, Кондратьев, по существу, придает его схеме большую́ стройность, связывая формы хозяйства непосредственно с их экономическим базисом. В центре внимания при этом оказывается воздействие прогрессивного роста населения на потребительное родоплеменное хозяйство, эволюционирующее от охотничьего и рыбачьего к пастушескому и далее – земледельческому. Процесс развития частной собственности, идущий одновременно с этим, распространяется сначала на движимость, а затем – на недвижимость. Коллективная собственность постепенно исчезает, переходя, в частную. Эволюция хозяйства идет от племенного и родового к сельско-общинному, а затем поместному и городскому, причем поместное хозяйство основывается на системе крепостного труда, а городское – на системе цеховой организации. Дальнейший рост населения вызывает развитие спроса на продукты, стимулируя тем самым развитие рынков и обмена, что, в свою очередь, способствует интенсификации хозяйства. Из городов промышленность проникает в деревню, нарушая прежнюю замкнутость цеховой организации. В то же время рост населения повышает ценность земли и способствует более производительным формам ее эксплуатации. В соответствии с этим происходит изменение систем землепользования, трехполье сменяется многопольем. Идет разложение крепостного права, поместной системы, возникает крупное фермерское хозяйство. В результате – на смену старым экономическим порядкам, пережитки которых сохраняются, однако, еще долгое время, идет новый капиталистический строй, зачатки которого Ковалевский считал возможным усмотреть в Европе начиная с XIII в.

Оценивая место данного фактора – роста населения – в общем процессе социально-экономического развития общества, Кондратьев справедливо считает, что нет оснований преувеличивать монизм рассматриваемой историко-социологической концепции. «Таким образом, – подчеркивает он, – Ковалевский ограничивает непосредственно определяющую роль роста населения пределами только что выясненного экономического и близкого к нему сословно-классового строя». Не считая данную концепцию монистической, Кондратьев в то же время показывает, что рост населения служит в ней главным фактором экономического развития, его постоянным импульсом, позволяющим дать достаточно четкое объяснение процесса экономической эволюции.

Теоретические основы социологической концепции Ковалевского нашли свое наиболее полное выражение в обосновании и применении сравнительно– исторического метода. Мы видели, что Ковалевский, определяя социологию как науку о порядке и прогрессе или, точнее, об организации и эволюции общества, подчеркивал специфику ее предмета по сравнению, как с философскими дисциплинами (философия истории, история цивилизации, социальная психология), так и конкретными общественными науками (этнография, этнология, политическая экономия, археология и др.). То новое, что внес Ковалевский в развитие социологической науки, состояло, прежде всего, в широком синтезе достижений конкретных дисциплин в рамках сравнительно-исторического метода.

Сравнительно-исторический метод явился одним из наиболее важных достижений науки рассматриваемого периода. Одним из первых в России обосновал его применение к социальным явлениям М.М. Ковалевский, давший также образцы его практического использования в своих трудах по праву, социологии, истории. Сравнительно-исторический метод можно считать не только основной идеей социологии Ковалевского, но и важнейшим выводом из нее. Обоснованию сравнительного метода посвящены в той или иной степени все труды ученого, причем ряд их непосредственно раскрывает как его теоретические основы, так и конкретные направления.

Вопрос о соотношении общесоциологической теории и сравнительного метода в воззрениях Ковалевского нуждается в специальном рассмотрении. К тому же он стал предметом осмысления в одной из специальных работ ученого – «Сравнительно-историческое правоведение и его отношение к социологии. Методы изучения права» (1899). В этой работе ученый исходил из идеи неразрывной связи двух наук – права и социологии. Социология, считал он, лучше позволяет понять место и реальное значение права, подходя к нему с точки зрения методов социальной статики и динамики. Социальная динамика дает, в частности, общую формулу прогресса или законы, управляющие ростом человеческой солидарности. Иначе говоря, социология дает общие принципы подхода к социальным явлениям в целом. Конкретные же науки, такие, как право, история религии, искусства и науки, морали и права, экономическая и политическая история, изучают в соответствии с этим отдельные стороны жизни общества. «Сказанным, – считает Ковалевский, – определяется действительное отношение сравнительной юриспруденции к социологии. От последней первая вправе ждать руководящей нити при установлении различных стадий развития права»255255
  Ковалевский М.М. Сравнительно-историческое правоведение и его отношение к социологии. Методы сравнительного изучения права // Сборник по общественно-юридическим наукам. СПб., 1899. Вып. 1. С. 9.


[Закрыть].

Если социология дает историку права знание только тех последовательных стадий общественного развития, в которых слагается и совершенствуется система юридических норм, то сравнительная история права, по мнению Ковалевского, должна дать ответ на вопрос о том, какие юридические нормы и порядки соответствуют родовой, какие государственной или мировой стадии общественности, в какой внутренней связи состоят между собой отдельные юридические нормы в каждый из указанных периодов, а также, что в том или ином законодательстве может считаться с пережитком прошлого, а что – задатком будущего, каковы в соответствии с этим цели действующего права. Именно поэтому ряд традиционных для социологов тем, как, например, сравнение учреждений и институтов различных народов, большое внимание которому уделяли Спенсер и Милль, Ковалевский считал задачей историка. Он пишет, в частности, о необходимости ознакомления с теми приемами, к которым прибегает историк не одного права, но историк вообще – для восстановления тех весьма часто «скрытых фактов», с которыми ему приходится работать, в особенности при исследовании древнейшего периода истории общества и права.

Новые идеи в социологическом обосновании сравнительно-исторического метода находим в работах по истории семьи, собственности и государства. Это, во– первых, идея всемирно-исторических сравнений, привлечения для них не только западного, но и восточного материала и, во-вторых, идея эволюции, органической смены стадий общественного развития. Развивая первое из указанных положений, ученый подчеркивает, что «всякое социологическое обобщение останется неполным, пока Восток не выдаст тайны происхождения социальных явлений. Для того, чтобы выводы социологии стали вполне убедительными, ее наблюдения и опыт не должны замыкаться в какие-нибудь определенные границы. Основатель социологии Огюст Конт сделал, по-моему, большую ошибку тем, что не разделял этого убеждения. Он воздвиг величественное здание на фактах, которые вовсе не являются общераспространенными, как он это предполагал, так как чести быть объектом его позитивистских исследований удостоился лишь римско-католический мир. И всякая новая попытка установить какое-нибудь социологическое положение может иметь значение только при условии, что она введет в поле нашего изучения жизнь Востока, в особенности же славянского мира»256256
  Ковалевский М.М. Очерк происхождения и развития семьи и собственности. М., 1939. С. 18.


[Закрыть].

Вторая идея – о руководящей роли социологии при изучении эволюции права и социальных институтов также находит обоснование в ряде трудов ученого. Она, в частности, была положена Ковалевским в основу программы известной школы общественных наук в Париже, созданной им совместно с рядом других выдающихся ученых для эмигрировавшей русской интеллигенции. В программной речи по этому вопросу он говорил о невозможности изучения обширной области политики с государством и правом в центре без приложения к ней сравнительно-исторического метода.

«Один этот метод, – добавлял он, – дает ключ к пониманию тех причин, благодаря которым предвиденная одинаково и Токвилем и Гизо демократизация Европы с каждым днем становится все более и более совершившимся фактом»257257
  Ковалевский М.М. О задачах школы общественных наук // Вестник воспитания. М., 1903. № 6. С. 13.


[Закрыть].

Ковалевский не является собственно создателем сравнительного метода. Сравнения применялись во всей предшествующей правовой традиции, начиная главным образом с Монтескье. В XIX в. сравнительный метод, в частности в трудах таких историков, как Бокль, Фримен, Мэн, все более становится на твердую научную почву. Благодаря его распространению уже в это время были получены ценные научные выводы об общих чертах в историческом развитии ряда древних и современных народов. Сравнительный метод исторически возник как метод правовой науки и имел своей целью установления общих юридических норм, их происхождения, развитие и реального функционирования в законодательствах разных стран. К концу XIX в. сравнительное правоведение достигло больших результатов и выделилось в самостоятельную отрасль правовой науки. Необходимо отметить, что такое развитие права стало возможно благодаря сильной и очень продуктивной традиции юридических наук в Европе предшествующего времени. Не случайно Ковалевский при построении новых (социологических) основ сравнительного метода опирался на эту традицию и уделял ее разбору большое внимание. С этой точки зрения представляет интерес рассмотрение им таких ведущих направлений правоведения, как естественная школа права, историческая школа права, ее модификация Иерингом, а также те выводы, к которым приходил ученый в процессе ее переосмысления.

Обосновывая отношение своего сравнительного метода к предшествующей традиции, Ковалевский приходил к выводу о том, что прежняя социологическая доктрина, противостоявшая всякой попытке оторвать изучение законодательства от исследования исторической эволюции в целом, нисколько не противоречит новым течениям в исторической науке вообще и истории права в частности. Единственное течение, с которым новая социология не может найти точек соприкосновения, – это доктрина естественного права, подходящая к нему с метафизических позиций. Напротив, она всячески поддерживает школу исторического подхода к правовым явлениям и в особенности ту ее часть, которая пользуется сравнительным методом, сопоставляя между собой юридические системы различных времен и народов с целью выявления присущих им общих черт. «Ставя себе задачей посредством своих обобщений руководить более конкретными и специальными исследованиями историков права, социология, – пишет Ковалевский, – стремится в то же время воспользоваться их открытиями и ввести вытекающие из них заключения в общую систему своей доктрины»258258
  Ковалевский М.М. Социология и сравнительная история права // Вестник воспитания. М., 1902. № 2. С. 63.


[Закрыть].

Как представлял себе Ковалевский историю разработки ключевых вопросов социологии права и непосредственно связанного с этим применения сравнительного метода? К числу основных достижений в этой области он относил, прежде сего, исторические аналогии Нибура при изучении родового строя Древнего Рима и Европы, обоснование Гегелем связи родового строя с определенными юридическими учреждениями и правовыми нормами прошлого, труды представителей исторической школы права в Германии Савиньи – Эйхгорна, продолжившей исследование древнего римского и германского законодательства эпохи великого переселения народов. Заявление Савиньи о том, что право представляет собой продукт исторического развития, вырабатывается как язык и подобно ему развивается в процессе эволюции, ознаменовало, согласно Ковалевскому, переход правовой науки на новые методологические позиции. В свою очередь, большую заслугу Р. Иеринга он усматривает, прежде всего, в признании того факта, что изменения, происходящие в области права, всегда обусловлены соответствующими изменениями социальной среды. В этом он видит реальный смысл теории Иеринга о том влиянии, которое оказывает на право всё, что находится вне его непосредственной сферы: не отрицая основного положения исторической школы, состоящего в признании права отражением национального духа, Иеринг показал настоящие факторы формирования этого явления общественного сознания, увидев их в явлениях экономических, социальных и политических и вскрыв, таким образом, их причинно-следственные отношения и зависимости.

Процесс становления сравнительного права как самостоятельной научной дисциплины, дающей важный материал для социологических обобщений, вступил в конце XIX – начале ХХ в. в свою решающую фазу. Осмысление данного факта и попытки его научного объяснения предпринимались наряду с Ковалевским и другими видными представителями науки права в России. Говоря об этой проблеме, Ф.В. Тарановский выделил ряд важных моментов в ее развитии. По его мнению, идеалистическая философия Гегеля, выдвинувшая доктрину спиритуалистической эволюции, проникнув в юриспруденцию, побудила юристов к сравнительно-историческим исследованиям в области права, а когда на смену идеализма Гегеля пришел позитивизм Конта, сравнительное изучение права из служения априорной схеме превратилось в строго научный прием исследования, объяснение этого процесса Тарановский связывает с появлением социологического метода. Он указывает при этом на то обстоятельство, что сами наблюдения в социологии имеют специфический характер. В отличие, например, от астрономии или какой-либо другой естественной науки, наблюдение в социологии утрачивает, так сказать, свой непосредственный характер и направляется на уяснение исторической преемственности, исследование которой одинаково необходимо как для социальной динамики, так и для социальной статики, поскольку законы социального существования обнаруживаются преимущественно в движении. Исходя из этого, социологическое наблюдение представляет собой, по словам ученого, не что иное, как исторический метод, важнейшим инструментом которого становится сравнительный анализ данных. Основное преимущество сравнительного подхода состоит в том, что он, во-первых, позволяет установить фазы исторического развития, их смену и, во-вторых, заменяет недостающий социологии опыт непосредственного наблюдения, компенсируя, таким образом, невозможность для социолога провести эксперимент, осуществить произвольное изменение условий, при которых происходит изучаемое явление. Таким образом, «применение положительного метода к юриспруденции повело к сравнительно-историческому изучению правовых явлений»259259
  Тарановский Ф.В. Сравнительное правоведение в конце XIX века. Варшава, 1902. С. 1.


[Закрыть].

Вопрос о сравнительном правоведении как особой дисциплине стал предметом обсуждения на ряде международных конгрессов. Так, на Парижском конгрессе 1900 г. отмечалось, что сравнительное правоведение следует отличать от сравнительной истории права и социологии. От первой оно отличается тем, что не ограничивается простым констатированием юридических актов, но занимается еще и построением самостоятельных юридических конструкций. От социологии же сравнительное правоведение отличается тем, что имеет цели не теоретические, а прикладные – формирование политики права. Таким образом, история права, сравнительное правоведение и социология выстраивались в логическую иерархию в соответствии, как с уровнем обобщения данных, так и со своими целями в области науки и практики. Сравнительному праву отводилась при этом промежуточная роль при переходе от простого накопления фактов (история права) к их теоретическому осмыслению (социология). Согласно такой классификации правовых наук, очевидно, являвшейся результатом рассмотрения их с позитивистской точки зрения, сравнительное правоведение призвано создавать идеальные типы правовых установлений. При этом теоретической основой такого метода являются сравнительная история права и социология. От первой сравнительное правоведение заимствует необходимые факты для сравнения, от второй – знание естественных законов социального развития, с которыми приходится иметь дело. В соответствии с этим область собственно сравнительного правоведения составляют критическое изучение всех отдельных законодательств с точки зрения экономической и социальной, определение общих черт между ними в соответствии с ходом социальной эволюции в целом, наконец, установление соответствующих правовых типов изучаемого юридического института, которые могли бы использоваться в юридической практике разных стран, однородных по своему социальному развитию.

Характерно при этом, что выступление на том же конгрессе Ковалевского было посвящено вопросу об отношении сравнительной истории права и социологии, а основная его идея состояла в том, что юридическая наука вообще и сравнительное правоведение, в частности, должны искать в социологии руководящую нить, установления стадий социальной эволюции, которыми, в свою очередь, определяются и фазисы развития права. Такой взгляд на сравнительную историю права Ковалевский отстаивал на протяжении всего научного творчества, подробно обосновав его уже в первых теоретических трудах. Наиболее полно этот подход обоснован к работе «Историко-сравнительный метод в юриспруденции и приемы изучения истории права», которая представляет собой его философское и социологическое кредо, являясь в то же время программой дальнейшей научной деятельности260260
  Ковалевский М.М. Историко-сравнительный метод в юриспруденции и приемы изучения права. М., 1880.


[Закрыть].

Констатировав тот факт, что сравнительно-историческое изучение права находится, как в Европе, так и в России на стадии формирования (1880), и не имеет, поэтому достаточной четкости в понимании своей сущности, задач и методов, Ковалевский вообще ставит принципиальный вопрос о том, что следует считать сравнительным методом применительно к исследованию права. Испытав влияние Мэна, Спенсера и Маркса, Ковалевский с самого начала однозначно отвергает узкоправовое, формально-юридическое понимание сравнительного права и отстаивает, по существу, чисто социологическую интерпретацию данных сравнительного права. Мы видели уже, как ученый критиковал Гнейста и вообще германскую юриспруденцию именно за то, что за изучением догмы права и отдельных юридических институтов они не видели социальных отношений, вызывавших эти нормы к жизни. Ковалевский подчеркивает, что без должного теоретического обоснования сопоставления, понимаемые как простая аналогия двух или больш́его числа законодательств, не имеют и не могут иметь научного значения. Коренной порок такого рода сравнений, применявшихся неоднократно к истории законодательств и политического строя Англии и Франции (Б. Констаном, Барантом и другими публицистами), состоит в том, что в основу его кладутся различные, а, следовательно, несопоставимые стадии исторического развития социального процесса. Сопоставление законодательства и учреждений приобретает, поэтому внешний, формальный характер, а практические выводы (скажем, о заимствовании тех или иных институтов другого государства) не только не состоятельны научно, но и не выполнимы практически. Надо сказать, что критикуя здесь формальные сравнения историко-правового характера, Ковалевский фактически исходит из своего собственного философского миросозерцания, которое, как представляется, было достаточно оригинальным и во многом опережало современные ему воззрения большинства юристов старой школы. Характерен в связи с этим рассказанный Ковалевским впоследствии студентам эпизод его встречи с Г. Мэном – крупнейшим представителем нового воззрения на задачи сравнительного правоведения в Англии. Именно этим он и привлек Ковалевского, ставшего его учеником и последователем. Ковалевский рассказывал, что Мэн, желая убедиться в том, что имеет дело с человеком, обладающим определенным мировоззрением и научной подготовкой, попросил его, по своему обыкновению, написать по-английски реферат о каком-либо выдающемся представителе русской правовой науки, тем более, что это позволяло ему ознакомиться с новым исследованием по истории русского и славянского права. Ковалевский выбрал книгу В.М. Сергеевича «Вече и князь»261261
  Сергеевич В.И. Вече и князь. СПб., 1867.


[Закрыть], и английский ученый «пришел в изумление от обилия данных, которые здесь были собраны, и высказал мнение, что ряд положений, в нем установленных, труднее отстаивать на материале Западной Европы, чем на русском… Предшественник Сергеевича Кавелин, говоря об источниках, по которым можно восстановить древнейший период развития государства в России, указывал, что он сомневается в том, чтобы на основании летописей можно было прийти к каким бы то ни было положительным выводам на этот счет, поэтому Кавелин и советовал перейти к так называемому методу переживаний, т. е. искать в русском крестьянском быту следов учреждений, которые существовали в отдаленной древности… Если к исследованиям профессора Сергеевича прибавить еще то, что говорит в своем, можно сказать, классическом сочинении «Боярская дума» профессор Ключевский, то вы придете к тому заключению, что в русской и вообще славянской древности имеются все три элемента: князь, народное вече и княжеский совет в форме княжеской думы»262262
  Ковалевский М.М. История монархии и монархических доктрин. СПб., 1912. С. 33.


[Закрыть]. Критикуя традиционную правовую школу в лице таких, например, юристов, как Г. Еллинек, Ковалевский противопоставлял им методы работы Мэна, который «знание источников соединил с редким свойством – необыкновенно изощренной научной фантазией, которая позволяла ему делать неожиданные сопоставления и из этих неожиданных сопоставлений приходить к блестящим выводам».

Указание на необходимость не всяких, а лишь стадиально сопоставимых периодов развития права и институтов наводит на мысль о том, что ученый исходил при этом из идеи историзма в подходе к явлениям прошлого, что уже само по себе во многом отличало его от той формальной юриспруденции, которую интересовала исключительно абстрактная норма права, взятая едва ли не в полном отрыве от времени, места и реального значения этого права.

Можно констатировать далее, что важнейшей идеей общего подхода ученого к историческому процессу была идея его закономерности. Иначе нельзя понять, каким образом в прошлом разных народов отыскиваются одни и те же или, по крайней мере, сходные ступени развития, тем более, что внешним фактором Ковалевский не склонен был придавать серьезного значения. Наконец, третьей существенной особенностью подхода ученого следует признать представление об объективном и поступательном характере развития общества, чем обусловлена определенная последовательность перехода от одной стадии развития к другой. В связи с этим интересно отметить вполне верное воззрение Ковалевского на роль заимствования тех или иных социальных и правовых учреждений другого народа: он считал, что оно имеет успех лишь тогда, когда подготовлено объективно, а в противном случае проходит, не оставляя никаких следов. Примером тому, по его мнению, могут служить попытки перенесения английских нравов, обычаев или институтов на континент, прежде всего во Францию, без учета того, что эти страны находились на двух совершенно различных ступенях развития.

Излагая свою точку зрения по этому вопросу, Ковалевский подчеркивает, что простое сравнение между законодательствами двух стран без учета того, в какой мере одна из них отстала от другой в своем общественном развитии, и бесполезно, и опасно. С одной стороны, из факта случайного сходства или различия нельзя выводить научных заключений. С другой – принимая произвольные заключения за научный вывод, можно прийти к ошибкам в практической деятельности. Отметим, что Ковалевский весьма сочувственно относился к позиции Спенсера, высказавшего в переписке с одним японским деятелем убеждение в том, что Япония еще не достигла той стадии общественного развития, на которой возможно введение в ней конституционных учреждений по английскому образцу, и, более того, считал целесообразным продолжение политики изоляционизма с целью сохранения и органического эволюционного развития традиционных структур, обычаев и ценностей японского народа. Сам же Ковалевский высказал как-то афоризм: «Во Франции я республиканец, в России – сторонник конституционной монархии». Слова эти, как, например, и другое его утверждение – о том, что в России женщины не должны допускаться к голосованию наравне с мужчинами (так как традиционная структура крестьянской семьи исключает их самостоятельную позицию)263263
  Ковалевский М.М. Моя жизнь (публикация В.М. Шевырина) // История СССР. 1969. № 4. С. 65.


[Закрыть], в свое время вызывавшие многочисленные протесты и действительно отражавшие некоторый консерватизм политических воззрений ученого, в значительной мере были в то же время научным выводом, основанным на сравнении социально-экономического развития Европы и России.

Одной из характерных особенностей подхода Ковалевского к сравнительно-историческому методу явилось его объективное обоснование, другой – осуждение всякого рода оценочных суждений, полный отказ от аксиологии. Говоря о бесплодности простого сравнения учреждений двух произвольно взятых стран, которое на деле ничем не отличается от простого их сопоставления, Ковалевский отмечает неправомерность оценочных суждений, не учитывающих причинной связи правового порядка со всей суммой общественных явлений, вызвавших его к жизни. Исходя из этого, Ковалевский отвергает и сам термин «сравнительный метод», противопоставляя ему социологическую интерпретацию понятия «метод сравнительно– исторический». Отличие состоит в том, что если под сравнительным методом понимается произвольное сопоставление любых возможных правовых явлений, то сравнительно-исторический метод базируется на сопоставлении однотипных фаз социально-правового развития.

Что касается собственно сравнительно-исторического метода, то в его интерпретации различаются два основных направления. Первое из них, представленное английским историком Э. Фриманом и В.И. Сергеевичем, допускает применение метода лишь по отношению к истории народов, имеющих общее происхождение. При этом сходство может быть результатом прямой передачи или заимствования учреждений определенного типа, являться следствием общих (для обоих народов) причин или, наконец, представлять собой то общее наследие, которое народы получили от доисторической эпохи, когда они составляли единое целое и имели общую прародину. Данная концепция получила довольно широкое распространение в юриспруденции. Ковалевский, однако, не разделяет указанной концепции, подвергая критике ее основные положения. Основные возражения ученого сводятся к тому, что сравнительная грамматика (на которой строились в основном заключения об общности правовых порядков) не отражает, как правило, их социального смысла в разные эпохи и у разных народов и, следовательно, не может служить решающим аргументом при выявлении сходных черт развития общественных процессов; что касается преемственности институтов, то история народов настолько переплетается, что чистые формы юридических обычаев без каких-либо заимствований и влияний представить себе трудно; наличие в древности тех или иных юридических институтов в чистом виде не исключает возможности их постепенного исчезновения под влиянием изменившейся исторической среды. Все эти соображения заставили Ковалевского отказаться от рассмотренной точки зрения и солидаризироваться с другим направлением в применении сравнительно-исторического метода, который он считал перспективным.

Это направление, представленное главным образом в трудах английских и немецких историков и юристов, исходило из возможности сравнения однотипных юридических порядков различных народов при условии достижения ими одинаковых ступеней общественного развития и безотносительно к общности исторических корней. Данный подход с его преимуществами раскрывается Ковалевским, прежде всего, на материале истории родового быта и общинного строя древних и новых народов, как, например, арийцев, семитов, туранцев, негров. Большое внимание уделяется при этом данным этнографии. Благодаря трудам этнографов, историков и юристов «мы, – писал ученый, – располагаем в настоящее время богатым материалом, дающим нам право утверждать, что постепенный переход, положим, родового быта в общинный и общинного в феодальный одинаково встречается и в Мексике, и в Алжире, и в империи Великого Могола и т. д.». Этнографические данные привлекались ученым в равной мереи по странам Европы, в том числе и России264264
  Ковалевский М.М. Закон и обычай на Кавказе. М., 1890; Он же. Этнография и социология // Вестник воспитания. 1904. № 3.


[Закрыть].