Текст книги "История русской социологии"

Для понимания концепции Ключевского, ее сходства и отличия от предшествующей и последующей историографии рассмотрим особенно характерную для его творчества интерпретацию сословного строя XVI– XVII вв., т. е. времени становления и развития русской государственности. В основу ученый фактически кладет теорию государственной школы о закрепощении сословий государством. Основанием классово– сословного деления данного периода, по его мнению, служило деление классов по роду государственных повинностей, разверстываемых по имущественному состоянию лиц. В соответствии с этим каждый класс отличался от другого двумя признаками – политическим и экономическим. Политическим признаком служила известная социальная повинность, падавшая на этот класс, экономическим – имущественное состояние лиц этого класса. По этим двум признакам историк считал возможным различать отдельные мелкие разряды населения друг от друга и затем сводить их в более крупные социальные классы, устанавливать определенный порядок в их классификации. Процесс классообразования интерпретируется им как процесс образования сословий, а этот последний, в свою очередь, сводится к образованию отдельных служилых чинов государством. В этом отношении характерно определение самого понятия «чин»: по определению историка, «чином в Московском государстве назывался общественный слой, который нес свою специальную государственную повинность, соответствовавшую его экономическому состоянию»329329
  Ключевский В.О. История сословий в России. С. 353.


[Закрыть]. Все такие чины Ключевский в строгом соответствии с материалом источников разделил на три основные группы: чины служилые, тяглые и нетяглые. Далее давалась более дробная группировка каждой из них, которая, в свою очередь, была основана на служилой функции каждого из чинов. Природу такого деления Ключевский в соответствии с традициями государственной школы видит в сознательном или бессознательном стремлении верховной власти к достижению максимального соответствия между служилой функцией и экономическим положением каждого класса-сословия или чина, к закреплению за ними их функций.

Однако экономическая сторона этого процесса подчеркивается больше по сравнению с предшественниками. «В устройстве общественных классов, – пишет Ключевский, – эта перемена связала неразрывно экономическое положение каждого из них с родом государственного его служения. Отсюда и сложилось правило, которое и легло в основание общественного деления в Московском государстве – разверстать государственные обязанности между классами общества по хозяйственному состоянию каждого из них»330330
  Там же. С. 374.


[Закрыть]. В соответствии с концепцией государственной школы Ключевский смотри на взаимосвязь сословий между собой и с государством. В Московском государстве XVI–XVII вв., считал он, действовал ряд основных принципов: кто владеет своей землей (поместьем или вотчиной) – должен нести ратную службу; кто непосредственно пользуется чужой землей (частной или казенной) – несет государственное податное тягло; управление как службой, так и тяглом ведется посредством самих служилых и тяглых людей.

Как известно, исторические судьбы сословного строя России объяснялись государственной школой – Чичериным, Соловьевым, Кавелиным – в рамках теории закрепощения и раскрепощения сословий государством. Ключевский, формирование взглядов которого совпало с проведением крестьянской реформы 1861 г., не мог пройти мимо данной концепции в своих трудах. Действительно, она была положена им в основу объяснения возникновения и отмены крепостного права в России. Как и историки предшествующего периода, Ключевский центр тяжести организации сословного строя видел в разделении общественных служилых обязанностей различных сословий. Значительное место в своей концепции отводил он и самостоятельной роли государства в этом процессе: государство закрепощает как крестьян, так и дворянство в интересах государственной, прежде всего военной, службы, а со временем, когда для этого складываются благоприятные объективные условия, начинается процесс их постепенного раскрепощения, завершением которого становится крестьянская реформа 1861 г. Однако Ключевский вносит определенную модификацию в эту абстрактную схему. Рассматривая проблему происхождения и развития, а также отмены крепостного права, Ключевский преимущественное внимание обращает на социально-экономическую сторону этого процесса331331
  Ключевский В.О. Право и факт в истории крестьянского вопроса // Соч. Т. 7. Это направление изучения Крестьянской реформы нашло значительное развитие в трудах А.А. Корнилова.


[Закрыть].

Другим самостоятельным направлением исследований ученого явился традиционный вопрос о роли государства и его основных политических институтов, учреждений в истории России. Ответ на него находим в ряде работ Ключевского. В содержание понятия «государство» Ключевский, в частности в курсе «терминология русской истории», включает следующие три элемента: пространство действия верховной власти, ее задачи (рассматриваемые как охрана общих интересов населения) и средства ее действия – верховные права над подданными, составляющими это население. При этом первый элемент сообщает верховной власти территориальное значение, третий – значение политическое, а второй служит основанием того и другого и вместе – связью между ними. Положив в основание своего построения эти элементы, Ключевский выстраивает типологию форм власти в русской истории. Типология преемственно сменяющих друг друга форм власти служит историку специфическим средством познания постепенного процесса расширения компетенции этой власти, как в территориальном отношении, так и в отношении прерогатив, эволюции ее социального характера.

Сходное отношение традиционных основ государственной школы и новых подходов прослеживается в работах Ключевского по истории государственных и сословно-представительных учреждений, особенно привлекавших его внимание. Сама постановка многих из этих проблем в значительной степени была обязана влиянию таких представителей государственной школы, как Б.Н. Чичерин. Работа Ключевского о «Составе представительства на Земских соборах Древней Руси» посвящена Б.Н. Чичерину. В то же время в рассматриваемых работах Ключевского находим новый подход к истории государственных учреждений. Да и сам автор стремится это подчеркнуть. Так, во введении к «Боярской думе» он отмечал, что «в предлагаемом опыте Боярская дума рассматривается в связи с классами и интересами, господствовавшими в древнерусском обществе». Новизна подхода к историко-учрежденческой тематике состояла в том, что в центре внимания оказывалось не столько само учреждение, его структура, правовой статус и пр., сколько анализ социальной основы и направленности его функционирования, а это, в свою очередь, давало возможность перейти от нормативно-правового исследования к изучению социальных слоев, групп, отношений между ними. Социологический и конкретно-исторический анализ сословного представительства на земских соборах России в XVI в. позволил Ключевскому сделать вывод о слабости сословно-представительных учреждений в России, а также их существенной специфике в сравнении с однотипными представительными учреждениями

Западной Европы: «Земское представительство возникло у нас из потребностей государства, а не из усилий общества, явилось по призыву правительства, а не выработалось из жизни народа, наложено было на государственный порядок действием сверху, механически, а не выросло органически, как плод внутреннего развития общества»332332
  Ключевский В.О. Состав представительства на Земских соборах древней Руси // Соч. Т. 8. С. 71.


[Закрыть].

Такова в основных и самых принципиальных чертах историческая концепция В.О. Ключевского, как она предстает в ее реализованном виде, исходя из всего творчества ученого. Она включает оригинальные общефилософские, социологические взгляды, концепцию русского исторического процесса, определяет проблематику монографических трудов по истории экономики, сословий, государства и его учреждений, народной культуры.

Глава 6. Закономерности социального процесса. Н.П. Павлов-Сильвинский

Концепцию русской истории, созданную Павловым-Сильванским, нельзя понять только как историческую. Напротив, мы здесь имеем дело, по существу, с социологической концепцией, но на историческом материале. Новизна ее состояла не столько в новизне источников исследования или введении в научный оборот ранее неизвестных фактов, сколько в создании особого взгляда на русский исторический процесс. Если попытаться коротко суммировать то, что сделал ученый на основании его трудов (многие из которых носят незавершенный характер или посвящены сугубо конкретным вопросам), то можно сказать, что принципиальная новизна состоит прежде всего в постановке проблемы соотношения общего и особенного в русском историческом процессе, попытке выделить те общие характерные черты, которые сближают русскую историю с западной, делают их сходными. Можно сказать далее, что, следуя этой основной своей идее, Павлов-Сильванский сделал следующий важный шаг: он попытался применить к русской истории социологический метод, его основные достижения – сравнительно– исторический подход, выявление сходных (главным образом правовых) институтов и отношений и, наконец, создание на этой основе идеального типа – «феодализма», а точнее, использование уже созданного (на западном материале) идеального типа для объяснения и толкования русского исторического материала. Наконец, заключительный этап работы, который, к сожалению, остался незавершенным, состоял, как нам представляется, в попытке создать на этой основе свою, оригинальную концепцию русского исторического процесса, которая позволила бы вписать соответствующий фактический материал во всемирную историю. Для этого историк предпринимает большую работу по изучению и переосмыслению предшествующей историографии. Как видим в дальнейшем, ПавловСильванский, переосмыслив ее во многом, использовал концепцию государственной школы, ее ключевые положения и понятийный аппарат для создания своего взгляда.

Исходя из этих общих теоретических установок, ученый разрабатывает концепцию феодализма вообще и русского феодализма в особенности. Попытаемся, прежде всего, представить логику рассуждений ученого, конструирующего идеальный тип рассматриваемого социального явления – феодализма. Исходной точкой в этих размышлениях послужили, вероятно, труды исследователей, активно разрабатывавших проблему феодализма применительно к западному средневековью – Ф. Гизо, Н. Фюстель-де-Куланжа, К.ЛАмпрехта, Г. Маурера, а также М.М. Ковалевского, Н.И. Кареева, П.Г. Виноградова, которые, собственно, ввели понятие феодализма в научный оборот историков. Следует, с другой стороны, иметь в виду, что до появления работ Павлова-Сильванского понятие «феодализм» практически не применялось к русской истории, если не считать ряда упоминаний о нем у предшествующих историков (начиная с Карамзина), которые, однако, не придавали им принципиального значения. Работы М.Ф. Владимирского-Буданова, В.О. Ключевского, П.Н. Милюкова, В.И. Сергеевича, Н.А. Рожкова, Ф.В. Тарановского, где в той или иной степени обсуждается проблема русского феодализма, появились либо параллельно с выступлением Павлова-Сильванского, либо уже после него и порождены в значительной степени именно полемикой с ним.

Для понимания того смысла, который вкладывал сам историк в это понятие, важно обратиться к его дефинициям феодализма. Отметим, что при построении своей концепции феодализма ученый не выдвигает своих (новых) определений, а заимствует из западной науки уже данные там определения, рассматривая их главным образом с точки зрения годности для объяснения русского материала. В соответствии с этим он (вслед за Гизо и Фюстель-де Куланжем) понимает под феодализмом социальный строй, характеризующийся следующими тремя основными признаками: 1) раздробленностью территории на домены – сеньории, 2) объединением их вассальной иерархией, 3) условностью землевладения вообще. Рассмотрим данный вопрос подробнее. Указанные три признака феодализма напоминают гегелевскую триаду, где тезис (раздробленность) сменяется антитезисом (объединение) и, наконец, оба они находят свое примирение и высшее завершение в синтезе – таком качественном признаке феодализма, как условность землевладения вообще. Рассматриваемые три признака, далее, объединяются той общей чертой, что все они носят, прежде всего, правовой, политический характер, хотя и выражают существенные стороны социально– экономического развития.

Сам историк обращает внимание на эту сторону дела, когда подчеркивает тесную связь власти и собственности, находящую выражение в важнейшем институте феодализма – сеньории, основное свойство которой состоит в том, что «владелец ее соединяет частные права собственника земли с некоторыми государственными правами на лиц, живущих на его земле». Эта двойственная природа сеньории делает ее носителем и источником двух указанных сил феодального строя – центробежных (влекущих разъединение страны вплоть до анархии) и центростремительных (связывающих страну цепью договорных союзов защиты и вассальной службы). Третьей, синтезирующей качественной чертой феодализма является условный характер всего землевладения вообще, при котором на любую его форму распространялись феодальные отношения. «Существо феода, – подчеркивает в этой связи историк, – состояло во владении землею под условием службы или в службе с земли», а впоследствии «владельцы феодов приобрели право не только передавать их по наследству, но и отчуждать при жизни, с согласия сеньора, когда феод стал не условным владением (бенефицием), а собственностью с более или менее ограниченными правами распоряжения»333333
  Павлов-Сильванский Н.П. Феодализм в России. М., 1988.


[Закрыть].

Таким образом, «феодализм» или «феод» – ключевое понятие, идеальный тип, определяемый с помощью трех основных признаков. Но на какой основе? Это и предстоит выяснить. Обратимся для этого к применению Павловым-Сильванским его метода и к оценке этого метода. Социологический подход к материалу предполагал возможность сравнительного анализа социальных явлений однородного характера в разных странах. К этому и стремился историк. Возможности сравнительного изучения России и Запада давно привлекали его внимание. Трудность состояла в разработке исходной позиции, допускавшей саму возможность сравнения двух, внешне столь непохожих социальных систем. Иначе говоря, необходимо было прежде всего доказать принципиальную возможность подведения российских и западных социальных институтов под один общий знаменатель – идеальный тип. Вся логика трудов ученого свидетельствует о том, что, уже формулируя главную проблему, он имел гипотезу, которая в дальнейшем проверялась на конкретном материале. Для того, чтобы сравнивать реальные социальные явления практически, важно было также четко определить типичные и в то же время характерные значимые для феодализма институты. Эти институты должны быть, кроме того, наиболее простыми, максимально приближенными к реальной правовой практике эпохи, функционировать одинаково в разных странах. Такие институты или правовые ситуации и искал исследователь в источниках.

Обращаясь в этой связи к опыту предшествующей русской историографии, он констатирует тот факт, что она редко пользовалась сравнительным методом, прежде всего потому, что этому препятствовали господствующие представления «о полном своеобразии русского исторического процесса вообще и, в частности, о своеобразном развитии русского права». Тем разительнее оказывался факт бьющего в глаза сходства социально-правовых явлений, которого не могли не заметить даже исследователи, отвергавшие саму возможность сравнений такого рода в принципе. ПавловСильванский специально подчеркивает эту своеобразную историографическую ситуацию. Речь шла об аналогиях, касающихся в первую очередь права древнерусского государства. «Это, – пишет он, – область древнейшего русского уголовного и гражданского права и судопроизводства. Это известные, общие многим народам институты уголовного права: кровная месть, вира, денежные пени за телесные повреждения; в судопроизводстве – испытание водой и железом или ордалии, поле – судебный поединок, свод, послухи – соприсяжники; в гражданском праве – покупка и умыкание жен, права родового выкупа земельной собственности, рабство неоплатного должника, право наследства и проч. Сравнительному изучению их посвящены специальные монографии Тобина, Шпилевского, Ведрова, Ф.И. Леонтовича и других, и соответствующие главы общих курсов по истории русского права В.И. Сергеевича и М.Ф. ВладимирскогоБуданова»334334
  Павлов-Сильванский Н.П. Феодализм в удельной Руси // Там же. С. 484.


[Закрыть]. Ряд работ историка (особенно последнего периода) показывает, что он видел богатые возможности применения сравнительного метода для изучения не только феодального общества, но и первобытнообщинного строя разных народов, прежде всего славянских и германских племен. Такое сравнение проводится им, в частности, по памятникам первобытного права в работе «Символизм в древнем Русском праве».

По тому, как Павлов-Сильванский подходит к оценке слабых сторон предшествующей историографии, мы можем лучше судить о его методе. Главный недостаток исторической науки прошлого даже в лице таких ее крупнейших представителей, как С.М. Соловьев и Б.Н. Чичерин, историк усматривает в неразработанности сравнительного подхода. «Рассматривая в общих теориях русского исторического развития средневековый удельный период, историки наши не раз сравнивали его с соответствующей эпохой западной истории, то есть с средневековым феодализмом». Однако сравнения эти носили априорный, слишком общий характер и не имели успеха из-за слабой разработанности фактического материала в то время. «Когда Соловьев и Чичерин в 50-х и 60-х годах старались отыскать близость средневекового русского порядка к феодализму, – говорит историк, – они не находили ее во многих случаях только потому, что им мешала, с одной стороны, недостаточность русских источников, теперь пополненная, и мешали, с другой стороны, некоторые ошибочные воззрения западных историков, теперь исправленные. Чем более прогрессирует историческая наука у нас и на Западе. Тем более сближаются выводы русских и западных историков, ad majorem gloriam – социологии, и это сближение тем более убедительно, что оно является результатом господствовавшего до сих пор изолированного изучения России и Запада»335335
  Павлов-Сильванский Н.П. Феодализм в древней Руси. М.–Пг., 1923. С. 50.


[Закрыть].

Глубоко убежденный в перспективности сравнительных исследований, главную причину неудач крупных историков прошлого, Павлов-Сильванский видит все же не в состоянии историографии и источников, а в тех руководящих принципах, которые были положены в основу сопоставления. Одно дело, считал он, изучать процесс становления известных форм общественной жизни и совсем другое – исследовать сформировавшуюся социальную структуру: в первом случае преобладает исторический подход, во втором – социологический. Необходимо, следовательно, брать за основу сравнений однородные явления. «Я, – заявляет историк, – строго различаю эти две стороны вопроса и, настаивая на сходстве порядка, не могу не видеть различия в процессе его образования, но не забываю при этом, что при всем глубоком сходстве английского феодализма, например с французским, при тождестве основных начал этого строя, всеми признаваемом, процесс феодализации в Англии сильно отличался от феодализации во Франции»336336
  Павлов-Сильванский Н.П. Феодализм в древней Руси // Феодализм в России. С. 41.


[Закрыть].

Анализируя метод Павлова-Сильванского, необходимо рассмотреть его в контексте не только исторической, но и правовой науки его времени. Сами юристы считают, что сравнение правовых систем и норм, соседствующих на географической карте, дело столь же давнее, как и сама правовая наука. Эти сравнения, имеющие место уже в классических трудах Г. Гроция, Ш. Монтескье, Ф. Савиньи и других мыслителей, в XIX в. с разработкой национальных кодификаций все более оформляются в целостную систему специальной научной дисциплины – сравнительного права. В рассматриваемый период, с появлением первых специальных трудов по сравнительной истории права и социальных институтов Мэна, Дайси, Гнейста, Эсмена, Иеринга и других, идет активное обсуждение предмета и метода нового направления исследований. «Дискутировалось, – отмечает современный специалист по сравнительному праву французский юрист Р. Давид, – следует ли рассматривать сравнительное право как самостоятельную отрасль науки права или как метод – сравнительный метод, используемый этой наукой; стремились провести разграничение между сравнительным правом и сравнительной историей права, общей теорией права, социологией права; уточняли, в какой области права сравнение особенно эффективно; ставили вопрос о том, какие системы права полезно, целесообразно или просто возможно сравнивать между собой; подчеркивали и опасности, которые подстерегают юристов, вставших на путь сравнительного изучения права»337337
  5 Давид Р. Сравнительное право // Очерки сравнительного права. М., 1981. С. 20.


[Закрыть].

Павлов-Сильванский несомненно был в курсе этих споров, а сама идея широких сравнений на правовом материале вызывала большой интерес и поддержку. Однако следует подчеркнуть, что его собственный метод принципиально отличался от формально– юридического метода: он подходил к историческому материалу не как историк права, но как социолог. Его интересовали поэтому, прежде всего, реальные социальные институты, стоявшие за правовыми нормами источников. Институты эти в то же время оказывались простейшей ячейкой сравнения, что позволяло выявлять реальные социальные отношения, характерные для определенного общественного порядка. Совпадение этих отношений (или институтов) являлось, в свою очередь, главным аргументом при обосновании общности, типичности соответствующих социальных структур в разных странах. «В противоположность ненадежным общеисторическим сравнениям, – писал историк, – мне дает твердую опору детальное сравнение отдельных учреждений русского удельного строя с основными учреждениями феодализма. Я сосредоточиваю внимание на изучении таких отдельных юридических институтов, как община, боярщина, защитная зависимость, вассальная служба и так далее, и приходу к выводам, что эти учреждения по существу своему, по своей природе представляют собой учреждения, тождественные соответствующим учреждениям феодальной эпохи. В этом состоит главная задача моей работы»338338
  Павлов-Сильванский Н.П. Феодализм в древней Руси // Феодализм в России. С. 41.


[Закрыть]. В дальнейшем предполагалось провести подобный сравнительный анализ и по более сложным социальным институтам Росси и Запада во всем их объеме, с учетом присущей им специфики.

Проведя конкретный анализ в соответствии с намеченной программой, Павлов-Сильванский считал, что его метод позволил получить достаточно доказательный материал для принципиального вывода о сходстве социальных институтов Руси и Запада в древнейший период и их феодальной природе. Вывод формулируется следующим образом: «Чрезвычайная близость, даже формальная и терминологическая, некоторых наших учреждений удельной эпохи к феодальному (порядку) объясняется именно живучестью родственных юридических форм и терминов», сходством их последующих судеб339339
  Там же. С. 43.


[Закрыть]. Сам Павлов-Сильванский отдавал себе отчет в том, что для большинства историков вывод о феодализме на Руси окажется неожиданным и даже неприемлемым. Именно поэтому в своей работе, основной вывод которой он специально вынес в заглавие, он уделяет вопросам метода исследования значительное внимание.

Исходя из того, что сущность феодализма характеризуется тремя основными чертами – раздробленностью территории на отдельные владения, вассальной иерархией феодалов и условностью землевладения, Павлов-Сильванский стремится выявить те институты Запада и Руси, которые наиболее полно отразили эти черты. Как известно, на Западе феодальная раздробленность проявилась, прежде всего, в раздроблении суверенитета между крупными и мелкими сеньориями. По степени политической самостоятельности они были далеко не равнозначны. Взяв в качестве эталона Францию – страну классического феодализма, ученый различает три разряда сеньорий по этому признаку: крупнейшие княжества и графства, пользующиеся почти всеми государственными правами и в отношении своих территорий, и в отношении земель. Зависящих от них сеньоров; владения титулованных сеньоров, обладающих тем иже правами, но в отношении только к собственным землям; наконец. Многочисленный разряд владений мелких баронов, пользующихся ограниченными феодальными правами. Совокупность государственных прав и функций, которой располагал феодал в своем владении, в феодальном праве Западной Европы получила название иммунитета. Иммунитет включал право суда, сбора налогов, выполнение определенных административных функций – без вмешательства центральной власти. Павлов-Сильванский прослеживает проявление иммунитетных прав в удельной Руси. Русский иммунитет соответственно понимается им как судебные и податные привилегии вотчинников XIII–XVI вв., причем для него несомненен вывод о тождестве этих привилегий с западноевропейским иммунитетом. Основным источником для сравнительного анализа этих социальных институтов послужили ему иммунитетные дипломы стран Запада, с одной стороны, и русских жалованных грамот – с другой.

Решая вопрос о возникновении иммунитетов, Павлов-Сильванский критикует ряд предшествующих формально-юридических концепций этого явления, выводящих его из заимствования норм римского права или связывающих его исключительно с королевскими пожалованиями. Обосновывая свою позицию по этому вопросу, сам историк исходит из следующих справедливых предположений: с одной стороны, иммунитет предстает как исторически сложившийся порядок отношений, при котором иммунитетные дипломы не столько создавали, сколько закрепляли нормы обычного права. Этот порядок отношений он связывает с крупным землевладением, т. е. пытается интерпретировать иммунитет не только как правовую норму, но и как реальное социальное отношение, выражающее связь феодальной власти и крупного землевладения. С другой стороны, раскрывается «повсеместность» существования иммунитета, что само по себе наводит на мысль о закономерности существования этого явления. В этом отношении представляет интерес попытка Сильванского не только сопоставлять западные и древнерусские учреждения, но и расширить круг сравнений за счет привлечения актовых источников Литвы, Сербии, Болгарии, Чехии и Византии.

Наряду с территориальной обособленностью феодальных владений другой характерной чертой феодализма, прямо связанной с первой, является система вассалитета. Исходя из существования на Западе в феодальную эпоху выраженной иерархической системы вассальных отношений с неравными степенями права, историк обращает внимание не существование элементов такой системы в удельной Руси. При этом в основе сравнения лежит сопоставление вотчины западного феодала – сеньории и русского – боярщины. В соответствии с этим Павлов-Сильванский сближает боярскую службу князю с вассальными отношениями западных феодалов, а самих бояр приравнивает к вассалам, отмечая также существование у них (как и у их западных прототипов) подвассалов в лице «детей боярских» и «боярских слуг». Выясняя далее вопрос о происхождении различных форм феодальной зависимости, историк придает большое значение институту западноевропейского патроната и соответствующей ему формы – закладничества, которые он специально сравнивает в ряде своих исследований340340
  Павлов-Сильванский Н.П. Закладничество-патронат. Акты о посадских людях-закладчиках. СПб., 1909.


[Закрыть]. Он доказывает наличие на Руси обеих основных форм средневекового патроната или защитной зависимости – личной и лица с землею.

Третий характерный признак феодализма – условность землевладения раскрывается Павловым-Сильванским путем анализа исторических форм связи военной службы с землевладением. Такими историческими формами на Западе являлись феоды и бенефиции. При феодальном порядке пользование землей было в определенной мере условно, т. е. подчинено определенным обязанностям ее владельца, неисполнение которых влекло за собою утрату владения. Феодальное земельное владение – феод – представляло собой владение под условием службы, причем в этом признаке феод не отличался от другой формы условного землевладения – бенефиция. Различие между ними состояло лишь в том, что бенефиций давался в личное условное владение, а феод – в наследственное или потомственное. Разумеется, в практике реальной жизни существовало большое количество разнообразных смешанных форм феодальных отношений и зависимостей и к тому же происходила их эволюция во времени. Для стран классического феодализма взаимосвязанность вассальных отношений с поземельными или ленными была установлена и не оспаривалась историками. Исходя из этого положения, ПавловСильванский прослеживает эту взаимосвязь службы с землевладением на Руси. В соответствии с этим он сопоставляет западный феод с вотчиной, а бенефиций с поместьем, видя в них специфические проявления общей закономерности.

Таким образом, сравнительное исследование феодализма в России и странах Европы позволило ученому подойти к нему как к единому социальному явлению, переосмыслить с этой точки зрения русский исторический процесс.

Уже в момент своего появления каждая из работ Павлова-Сильванского о феодализме вызвала большой общественный интерес, споры и оживленные отклики, как профессиональных историков, так и публицистов. Так, В.О. Ключевский, признавая определенное внешнее сходство явлений западного феодализма и удельных порядков на Руси, в то же время исходил из того, что «это – явления не сходные, а только параллельные. В отношениях бояр и вольных слуг к удельному князю многого недоставало для такого сходства. Недоставало между прочим двух основных феодальных особенностей: это 1) соединение служебных отношений с поземельными и 2) наследственность тех и других»341341
  Ключевский В.О. Курс русской истории. М., 1904. Т. 1. С. 445.


[Закрыть]. Отдельные наблюдения, говорившие о сходстве русских и западноевропейских средневековых институтов (иммунитет, патронат и др.), полученные в ходе исследований таких крупных историков-правоведов, как М.Ф. Владимирский-Буданов, В.И. Сергеевич и А.С. Лаппо-Данилевский, не убедили их, однако, в существовании феодализма на Руси342342
  Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. СПб., 1900; Сергеевич В.И. Древности русского права. СПб., 1911. Т. 3.


[Закрыть].

Разворачивавшаяся дискуссия привлекла внимание более молодого поколения историков, которые выделили еще ряд черт сходства изучаемых явлений, но не были еще готовы к признанию феодализма общей методологической категорией. В этом отношении особенно характерна та эволюция, которую претерпели взгляды на проблему П.Н. Милюкова, который в рассматриваемое время значительно приблизился к пониманию феодализма как общеисторического явления. Это нашло выражение, в частности, при разграничении им родового и видового понимания феодализма. «В родовом смысле, – писал он, – феодализм есть известное состояние общественного строя, существующее или могущее существовать повсеместно в известный период общественного развития: в Европе и в России, так же как и Индии или на Кавказе… В видовом смысле феодализмом называется именно индивидуальная физиономия данного строя в Западной Европе и в этом смысле русский вариант того же строя не должен быть называем этим термином, если мы хотим избежать путаницы понятий»343343
  Милюков П.Н. Феодализм в России (в Северо-Восточной Руси) // Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. СПб., 1902. Полутом 70. С. 543.


[Закрыть].