Текст книги "История русской социологии"

Анализ Острогорского, основанный главным образом на английском и американском вариантах партийных систем, создал в то же время первые элементы подлинной социологии политических организаций. Можно констатировать, что его выводы перекликаются с теми, которые получил Р. Михельс при анализе другой и очень специфической партии – Социалистической партии Германии. Современная политическая социология констатирует, что анализ Острогорского или Михельса вполне применим не только к партиям, функционирующим в условиях парламентской демократии, но и к партиям тоталитарного типа. Дело в том, что подобные партии являются, при всем их своеобразии, абсолютизированной формой политической партии традиционного типа. Негативные стороны любой партийной организации приобретают здесь особенно опасный для общества характер.

Острогорский не ограничился анализом механизма политической партии и его функционирования, ведущего к генезису бюрократии. В этом смысле он пошел значительно дальше других политологов своего времени, стремясь анализировать данный феномен в его отношении к глобальной политической системе, предложить выход из кризисной ситуации. Важным положением являлось для него отрицание самого принципа, по которому шло разделение общества на противостоящие друг другу постоянные политические партии. Он иронически называл такие партии «омнибусами», обвиняя их в претензии дать ответ на все вопросы, стоящие перед обществом. Они предстают как своего рода интегральные ассоциации, причем раскол общества на борющиеся партии ведет к тому, что в центре оказываются проблемы, являющиеся и, возможно, в большей́ степени поддающихся решению проблем оказывается отодвинутой на задний план. В ходе политической борьбы происходит нивелирование, обобщение, стирание разнообразия и богатства мнений внутри каждого из противоборствующих друг другу лагерей. Острогорский подчеркивал, что в реальном обществе нет универсальных расколов, и что все конфликты отнюдь не сводятся к единой формуле.

Фундаментальным недостатком политической системы парламентской демократии Острогорский считает отчуждение общества от управления и государственной власти. Он показал, каким образом при наличии равного избирательного права основная масса населения вытесняется, тем не менее, из активной политической жизни, становится объектом манипулирования со стороны кокуса. Особенно опасными для общества в целом, считает он, являются такие последствия этой практики, как отчуждение общества от политической жизни, разрыв между политикой и моралью, формирование конформистского сознания и гражданской индифферентности. Ликвидация всех этих опасных тенденций составляет главную цель автора «Демократии и политических партий». Большое место в этом труде составляет поэтому обоснование позитивной программы выхода из тупика партийной системы власти.

Основные положения позитивной программы Острогорского могут быть суммарно изложены в следующем виде. Прежде всего, следует преодолеть распространенный стереотип восприятия общества как изначально расколотого одним основным конфликтом на две непримиримые части. Напротив, в обществе существует многообразие противоречий, конфликтов и интересов, которые перекрещиваются между собой в разнообразных сочетаниях. Поэтому следует отказаться от политических партий старого типа, противостоящих друг другу в борьбе за власть и влияние на общество, имеющих постоянную структуру и организацию. Опасным следствием этого противоборства он и считает отчуждение от политической жизни большей части населения и формирование кокуса. На место этих партий с жесткой бюрократической организацией должны быть, по его мнению, поставлены свободные общественные ассоциации, движения, лиги и т. п., ставящие перед собой более конкретные и выполнимые задачи разного рода, причем участие в одной из них не должно исключать участие в других. Участие в таких подвижных политических образованиях должно явиться мощным стимулом для подъема общественного сознания и индивидуальной ответственности граждан, роста их моральной свободы.

Очень важным в этой связи представляется Острогорскому переосмысление известной теории Руссо об «общей воле» или суверенитете народа как простом большинстве. Следствием практической реализации этого представления стал мистический страх индивида перед большинством голосов, невозможность противопоставления ему своего собственного индивидуального мнения. Общая воля не должна поэтому рассматриваться как нечто единое и постоянное, существующее вне времени и пространства. Мнение народа, по Острогорскому, есть живое воплощение реальных, меняющихся, высказываемых по разным поводам позиций. Высвобождение сознания от этого мистифицированного образа «общей воли» – чрезвычайно важная ступень развития политической культуры. Современным выражением этого принципа является в определенной мере плюрализм общественных движений и индивидуальных мнений.

Существующие политические партии видят основную цель своего существования в борьбе за власть, завоевание парламентского большинства. С этой целью они идут на унификацию мнений внутри партии, установление в ней жесткой дисциплины и отсечение инакомыслящих. Это ведет к запрограммированности поведения депутатов определенной фракции в парламенте, которые становятся не столько выразителями мнения своих избирателей, народа, сколько рупором своей партийной идеологии. Острогорский предлагает, поэтому отказаться от выдвижения депутатов по признаку принадлежности к определенной партии (выборы «списком») и практиковать выдвижение их от различных общественных движений, более гибко выражающих разнообразные интересы населения.

Жесткая связь между принадлежностью к определенной партии и деятельностью в парламенте имеет, как показывает ученый, ряд негативных следствий. С одной стороны, практически нивелируется личная ответственность за порученную работу, с другой – потеря партией своего ведущего положения ведет к отставке тех министров, которые вполне профессионально выполняли свои обязанности. Острогорский предлагает, поэтому отказаться от принципа коллективной партийной ответственности, ведущей к отставке кабинета, и заменить его индивидуальной ответственностью министров и депутатов. Это тем более важно, считает он, потому, что личная компетентность, профессионализм, принципиальность и другие индивидуальные качества играют в сфере управления огромную роль. Острогорский с большой надеждой отмечает, что предрассудок о способности любого или первого встречного управлять страной начинает, наконец, изживаться.

Таким образом, основная магистральная идея творчества Острогорского состояла в отыскании путей уничтожения разрыва между гражданским обществом и государством. Основным из них он считал рост политической культуры населения, его активности в создании широких объединений с определенными конкретными целями. Анализируя в основном политический механизм западной демократии, Острогорский ясно представлял себе специфику русской общественной жизни его времени. Отмечая, что Россия или даже Германия находятся на низшей или промежуточной стадии политического процесса, в силу чего перед ними стоят другие (по сравнению с западноевропейскими странами) задачи, он в то же время и здесь видит главный путь прогресса в гражданском просвещении, развитии общественной жизни, правовой культуры населения. «Задача, которую нужно выполнить, – говорит он, – колоссальна: надо вернуть гражданину власть над государством и восстановить действительные цели этого государства; надо уничтожить разделение между обществом и политической жизнью и аннулировать разрыв между политикой и моралью; нужно, чтобы гражданская индифферентность уступила место бодрому и бдительному общественному сознанию; нужно, чтобы сознание гражданина было освобождено от формализма, который его поработил, чтобы избиратели и высшие обладатели власти подчинили свою политическую деятельность существу дела, а не условности фраз; нужно, чтобы превосходство характера и ума, иначе говоря, истинное управление лидеров, вытесненное политическим машинизмом, было восстановлено в своем праве возглавлять собою управление республики; в политическом обществе необходимо восстановить авторитет так же, как и свободу, узурпированную людьми, которые торгуют общественным благом под флагом партии и именем демократии»406406
  Острогорский М.Ф. Демократия и политические партии. Т. 2. С. 274.


[Закрыть].

Судьба основного труда М.Я. Острогорского «Демократия и политические партии» сложилась весьма своеобразно. Его книга, как и более ранние его сочинения, вышла на французском языке, многократно переиздавалась за границей и хорошо известна в истории западной социологии. Неоднократно отмечалось, в частности, влияние его идей на современную теорию элиты. В то же время остался совершенно вне поля зрения тот факт, что идеи Острогорского сложились в значительной степени под влиянием русского политического опыта. Традиции русской социологии, сравнительного метода, выявления социальных корней права получили в его труде дальнейшее развитие. Можно констатировать, что выход книги Острогорского на рубеже веков ознаменовал новый этап в истории русской социологии. Он состоял в рождении новой науки – политической социологии.

Глава 8. Реформа и революция в русском историческом процессе П.Н. Милюков

Для русских социологов рассматриваемого периода характерна взаимосвязь научной, публицистической, политической деятельности. Яркое выражение нашла эта особенность в трудах П.Н. Милюкова. Его представления о русском историческом процессе складывались, особенно на раннем этапе, под влиянием идей государственной школы407407
  Основным источником фактических сведений о биографии П.Н. Милюкова являются его «Воспоминания (1859–1917)». (Нью-Йорк, 1955). Они дополняются данными его личного архива, хранящегося в ГАРФ (Ф. 579); см. также: Riha T.A. Russian European. Paul Miliukov in Russian Politics. Notre-Dame – London, 1968.


[Закрыть]. В Московском университете он успел еще слушать лекции С.М. Соловьева, а затем испытал непосредственное влияние своего учителя В.О. Ключевского. Стремление осмыслить эти концепции, противопоставить им новые подходы к истории стали заметной чертой становления молодого историка. История хозяйства, общества и государственности стали предметом его рассмотрения при изучении средневековой истории Европы в рамках курса П.Г. Виноградова. В семинаре Виноградова Милюков встретил новых людей, среди которых были будущий лидер октябристов А.И. Гучков и историк М.Н. Покровский.

Окончив университет, и блестяще сдав магистерские экзамены по русской и всеобщей истории, а также политэкономии, Милюков стал готовиться к написанию диссертации. Для того, чтобы остаться при университете, необходимо было выступить с публичной лекцией по своему собственному выбору. Такая лекция была подготовлена и прочитана Милюковым в 1885 г., а темой ее, что весьма знаменательно, стала «Юридическая школа русской историографии». Лекция получила признание и была напечатана в следующем году в журнале «Русская мысль», сыгравшем затем большую роль в журналистской и публицистической деятельности Милюкова408408
  Милюков П.Н. Юридическая школа в русской историографии (Соловьев, Кавелин, Чичерин, Сергеевич) // Русская мысль. 1886. Кн. 6.


[Закрыть].

В период 1886–1892 гг. основным направлением научной деятельности Милюкова стала работа над диссертацией «Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII столетия и реформа Петра Великого»409409
  Милюков П.Н. Государственное хозяйство России первой четверти XVIII столетия и реформа Петра Великого. СПб., 1892.


[Закрыть]. Обращение Милюкова к изучению реформ Петра отнюдь не случайно. Дело в том, что они, бесспорно, составляют важнейшую переломную эпоху в русской истории вплоть до революции начала ХХ в., а потому становятся неизбежно ключевой проблемой всякой историографической теории. «Подобно тому, как во Франции каждый новый этап в развитии исторической мысли находит себе выражение в новом пересмотре истории Великой французской революции, – справедливо писал А.А. Кизеветтер, – так и в России такую роль, как бы сказать, пробного камня для проявления того или иного исторического мировоззрения играло то или иное отношение историка к пониманию реформы Петра»410410
  Кизеветтер А.А. О П.Н. Милюкове-историке // П.Н. Милюков. Сборник материалов по чествованию его семидесятилетия. 1859–1929. Париж, 1929. С. 50.


[Закрыть]. Ретроспективно оценивая свою работу в «Воспоминаниях», Милюков отмечал, что она «носила двойственный характер»: «С одной стороны, это была работа, построенная на громоздком и обширном архивном материале, до тех пор никем не тронутом, и касалась истории учреждений и финансов в связи с государственной экономикой Петра Великого. Тема подсказывалась новыми взглядами на задачи исторической науки, усвоенными нами под влиянием П.Г. Виноградова. С другой стороны, работа имела известный политический оттенок, так как врывалась в самую гущу споров между западниками и славянофилами. Моя задача была – объяснить значение петровской реформы. Но я отвергал старую постановку спора, как он велся в поколениях 40–70-х годов. Славянофилы стояли на принципе русской самобытности, западники – на принципе заимствования западной культуры. Мой тезис был, что европеизация России не есть продукт заимствования, а неизбежный результат внутренней эволюции, одинаковый в принципе у России с Европой, но лишь задержанный условиями среды»411411
  Милюков П.Н. Воспоминания (1859–1917). Нью-Йорк, 1955. Т. 1. С. 138.


[Закрыть]. С этой точки зрения подход Милюкова оказывался своеобразным синтезом двух предшествующих взаимоисключающих позиций славянофилов и западников, означал более сложное видение реформы. «Меня потом упрекали в умалении роли Петра, – писал ученый в этой связи, – не понимая моей основной цели – стать при оценке реформы над упрощенным противопоставлением неподвижной самобытности и насильственной ломки»412412
  Там же. С. 139.


[Закрыть].

Несмотря на явное неудовольствие Ключевского, Милюков решил рассмотреть принципиальную проблему – экономическое положение России в период царствования Петра Великого. Выбирая экономический подход, он действовал вполне в духе времени. По признанию самого ученого, экономический материализм оказал на него в то время существенное влияние.

Кроме того, выбирая в качестве темы реформы Петра, он имел возможность по-новому посмотреть на традиционные споры в русской общественной мысли, занять свою позицию.

Работа над диссертацией, требовавшая обращения к архивам, проходила главным образом в петербургских архивохранилищах, где Милюков провел специально два лета, и нашла отражение в многочисленных выписках из источников, сохранившихся в личном фонде ученого413413
  ГАРФ. Ф. 579 (Милюков), оп. 1, Д. 3519, 3549, 3534, 3561–3568 и др.


[Закрыть].

К этому времени относится знакомство Милюкова с петербургскими историками, которые подразделялись на две группы: к первой, или «официальной», школе, к которой принадлежало большинство ученых, относились С.Ф. Платонов, Н.П. Павлов-Сильванский и А.С. Лаппо-Данилевский. Первый из названных историков оказал Милюкову содействие в публикации результатов его исследования в журнале Министерства народного просвещения. Другая, менее представительная, группа историков в лице В.И. Семевского и В.А. Мякотина, занимавшаяся преимущественно крестьянским вопросом в России, находилась в некоторой оппозиции к академическим кругам и тяготела к народническому направлению общественной мысли. Сблизившись с Мякотиным, Милюков получил возможность лучше ориентироваться в воззрениях народников, познакомиться с их ведущим теоретиком Н.К. Михайловским и начать сотрудничество в известном народническом журнале «Русское богатство».

Однако, когда Милюков вернулся из Петербурга с новыми архивными находками, преисполненный энтузиазма от проделанной работы, и показал ее Ключевскому, учитель лишь выразил свой скептицизм на сей счет и посоветовал Милюкову сохранить сделанные открытия для докторской диссертации, сказав, что для получения степени магистра вполне достаточно обследовать грамоты одного из северных монастырей. Лишь позднее, как пишет он сам, Милюков начал понимать причины такой позиции: Ключевский никогда не любил Петра и его наследников и предпочитал допетровский период истории. По существу, Ключевский всегда был ближе к славянофильскому, чем к западническому, взгляду на историю России, скептически относился к европеизации.

17 мая 1892 г. состоялась публичная защита диссертации Милюкова. Слухи о разногласиях Ключевского с его выдающимся учеником распространились в университете, и зал был полон. Студенты были настроены сочувственно к Милюкову и враждебно к Ключевскому. Речь Милюкова, как отметили современники, была весьма умеренной по тону и представляла собой короткий обзор исследовательских методов и полученных выводов. Ключевский оценил труд Милюкова как сырой материал, нуждающийся еще в осмыслении, обработке и литературной шлифовке, и закончил свое выступление формальным одобрением работы и предложением дать Милюкову степень магистра. Друзья Милюкова, в частности Виноградов, надеялись на большее́, полагая, что Милюков заслуживает присвоения докторской степени. Однако Ключевский выступил против данного предложения Виноградова, и оно было отвергнуто.

Книга Милюкова, формулировавшая новый подход к одному из важнейших этапов русской истории, была высоко оценена современниками. Вызвал споры и ее основной вывод: «Ценой разорения страны Россия возведена была в ранг европейской державы»414414
  Милюков П.Н. Государственное хозяйство… С. 735.


[Закрыть]. Споры эти продолжаются и в наше время, причем многие исследователи сегодня склоняются к принятию точки зрения Милюкова. В связи с этим часто игнорируется тот факт, что представлении самого Милюкова о петровской реформе отнюдь не были неизменными и претерпели существенную модификацию с течением времени. Общая эволюция мировоззрения Милюкова от славянофильства к западничеству, анализ событий революции и последующей консолидации новой власти, проделанный в эмиграции, привели Милюкова к выводу о закономерном характере реформ Петра и заставили его относиться более терпимо к личности преобразователя. Принципиальный вывод Милюкова, сделанный в 1925 г., состоял в утверждении того, что последующая история страны позволила понять истинное место реформ Петра, отделив необходимое в них от случайного415415
  Милюков П.Н. Национальный вопрос (происхождение национальности и национального вопроса в России). Прага, 1925. С. 146.


[Закрыть].

К этому времени можно отнести, вероятно, решительный поворот Милюкова к западничеству и преодоление его прежних славянофильских увлечений. В 1893 г. Милюков выступает с программной работой «Разложение славянофильства», представлявшей собой публичную лекцию, где решительной критике были подвергнуты воззрения крупнейших представителей неославянофильства – Данилевского, Леонтьева и Вл. Соловьева. Подвергая разбору основные положения старого и нового славянофильства, Милюков приходил к последовательно западническому выводу: «Истинное славянофильство … прекратило свое существование… Теперь оно умерло и не воскреснет»416416
  Милюков П.Н. Из истории русской интеллигенции. Сборник статей и этюдов. СПб., 1902. С. 306.


[Закрыть]. С этого времени Милюков наряду с П.Г. Виноградовым становится лидером западнического крыла русской профессуры, выступающего против официальной идеализации древнерусских порядков. Присуждение Милюкову премии им. С.М. Соловьева за книгу позволило ему с женой провести лето 1893 г. во Франции, где ученый приобрел многочисленные научные знакомства. В Париже состоялась его встреча с идеологом русского народничества П.Л. Лавровым, а также лидером украинского национального движения М.П. Драгомановым, который произвел на него сильное впечатление. Состоявшийся тогда же короткий визит в Англию был предпринят с целью ознакомления Милюкова с методами организации самообразования.

Милюков и его соратники – Виноградов, Стороженко, Чупров, Веселовский и другие взялись за организацию так называемой «Комиссии по организации домашнего чтения», представлявшей собой центр по распространению культуры и просвещения среди широких масс населения. В ноябре 1894 г. после чтения лекций в Нижнем Новгороде Милюков подвергся за них преследованию. Как явствует из «Прошения П.Н. Милюкова попечителю Московского учебного округа о разрешении прочесть в Нижнем Новгороде цикл публичных лекций», срок, установленный для них, истекал лишь в 1895 г.417417
  ГАРФ, Ф. 579, Оп. 1, Д. 3398, Л. 1.


[Закрыть], но к этому времени ученый оказался уже не у дел.

После того как Николай II объявил делегации земцев 17 января 1895 г. о несбыточности их мечтаний по поводу конституции и сохранении самодержавия в незыблемом деле, начались гонения на основной оплот свободной мысли – университеты, что сыграло решающую роль в судьбе Милюкова. Как неблагонадежный ученый, он был отстранен от преподавательской деятельности, а затем и выслан из Москвы на два года. 23 февраля 1895 г. Милюкову было объявлено, что он немедленно должен выехать из Москвы в любой провинциальный город по своему усмотрению. Вместе с семьей Милюков выехал в Рязань, где и находился до весны 1897 г. В бумагах Милюкова этого времени мы находим записи об археологических раскопках, конспекты литературы по археологии, черновики собственных работ по этим темам418418
  12 Там же, Д. 3461–3462, 3466–3467.


[Закрыть]. Был опубликован и ряд специальных исследований по археологии. Продолжается и литературная деятельность Милюкова. Он сотрудничает в ряде ведущих журналов, сделавших его своим корреспондентом, пишет очерки об «идеалистах 30-х годов» (Станкевиче, Белинском и Герцене), опубликованные позднее в книге «Из истории русской интеллигенции»419419
  См., напр.: Милюков П.Н. Памяти Герцена // Из истории русской интеллигенции… С. 169–175.


[Закрыть]. Но за внешне спокойным и неторопливым ходом жизни ученый продолжает напряженно размышлять и искать свой путь. Позднее он скажет, что период 1895–1905 гг. оказался решающим в его жизни, окончательно определив его судьбу.

Результатом длительной научной и педагогической работы явился новый капитальный труд Милюкова – «Очерки по истории русской культуры», который начал печататься с 1895 г. в журнале «Мир Божий», являвшемся органом легальных марксистов во главе с П.Б. Струве и М.И. Туган-Барановским. По словам Т. Рихи, труд Милюкова представлял собой «уникальную работу исторического синтеза», основной задачей которого было объяснить современность, исходя из тех ее предпосылок, которые можно обнаружить в прошлом. В этом отношении «Очерки» были несомненным разрывом с предшествующей традицией и символизировали отход Милюкова от чисто академической работы420420
  Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. СПб., 1909.


[Закрыть].

Известно, что труд Милюкова был задуман по аналогии с классическим сочинением Франсуа Гизо «История цивилизации во Франции». Однако современники отметили появление «Очерков» как важное событие отечественной общественной жизни. В «Очерках» П.Н. Милюкова чувствовалось, «кладется фундамент также какому-то направлению, какой-то идеологии, но общая позиция автора оставалась критической, серединной, не склонявшейся ни к одному из намеченных направлений»421421
  Португалов В. Основная идея // П.Н. Милюков. Сборник материалов… С. 77.


[Закрыть]. Здесь уместно обратиться к общей характеристике формирования взглядов П.Н. Милюкова на русский исторический процесс.

Продолжая магистральную тенденцию русской исторической науки, представленную государственной или юридической школой, Милюков в то же время совершенно по-новому решает поставленные ею вопросы. Именно эта вторая сторона дела была отмечена современниками как характерный признак разрушения традиционной парадигмы объяснения фактов русской истории. Они указывали, например, что если в трудах Ключевского, признававшего все значение социальных и экономических условий исторической жизни, влияние юридической школы еще остается довольно заметным, то «в диссертации П.Н. Милюкова традиции “юридической школы” преодолены окончательно»422422
  Одинец Д.М. П.Н. Милюков в русской исторической науке // П.Н. Милюков. Сборник материалов… С. 63.


[Закрыть].

Для такого вывода, безусловно, имелись определенные основания. Прежде всего, Милюков подходит к историческому исследованию с принципиально иным научным мировоззрением. Он сознательно отбрасывает как устаревшие всякие попытки «философского», точнее, метафизического или телеологического объяснения истории в духе немецкой философии и ее русских последователей. Философия истории, согласно Милюкову, уже сыграла свою роль предшественницы современной научной социологии и должна прекратить свое существование, уступив место последней.

Принимая воззрения Г. Спенсера, Дж.Милля и О. Конта, Милюков придает решающее значение фактам и их социологическому осмыслению. В соответствии с такой позицией, справедливо сближаемой современниками с позицией германского историка Л.фон Ранке, известного своей приверженностью к чисто фактографическому описанию прошлого, Милюков считал, что основная задача историка состоит в выявлении и критическом изучении фактов прошлого. Однако он, в отличие от Ранке, не останавливался на этом. Следующим этапом работы, по мнению Милюкова, является социологическое осмысление фактов, т. е. выявление общего и особенного в них с целью открытия закономерности процессов исторического развития, изучении их стадий, а, в конечном счете, всей эволюции. «Такое широкое применение идеи закономерности, – поясняет ученый, – необходимо вытекает из современного взгляда на мир, точно так же, как идея целесообразности вытекала из старого мировоззрения. Мы принимаем закономерность исторических явлений совершенно независимо от того, может ли история открыть нам эти искомые законы»423423
  Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. СПб., 1909. Ч. 1. С. 8.


[Закрыть]. Иными словами, закономерная связь явлений или, точнее, идея закономерности есть не столько реальное отношение, сколько идеальный тип, вспомогательный инструмент познания. Поэтому Милюков не чужд в принципе формально-логических построений: он считал возможным, например, применение индуктивного и дедуктивного методов для раскрытия внутренних законов исторического развития. В этом отношении «Бэкон и Декарт стоят у колыбели его социологического анализа»424424
  Штеллин К. Методология П.Н. Милюкова // П.Н. Милюков… С. 92.


[Закрыть].

Эти философские принципы оставались практически неизменными на всем протяжении творчества Милюкова, начиная с первых лет научной работы. Значительное число рукописей на философские темы, сохранившихся в фонде Милюкова, приходятся на студенческие годы, когда происходило формирование взглядов ученого. Наиболее характерным сочинением такого рода является разбор второго издания «Критики чистого разума» И. Канта 1878 г., в котором на первое место выдвигаются вопросы логики и гносеологии, причем делается попытка проследить историю этого вопроса, восходящую к Аристотелю425425
  ГАРФ, Ф. 579, Оп. 1, Д. 3375, Л. 1–11.


[Закрыть]. В этом отношении интересно также обращение Милюкова к специальному разбору и конспектированию «Метафизики» Аристотеля и сочинений по логике426426
  Там же, Д. 3370, 3371.


[Закрыть]. Отметим, что лекции по истории новой философии, читавшиеся в Московском университете в 1892 г., конспект которых имеется в фонде, делились на две части, первая из которых была посвящена Канту, а вторая – периоду развития философии после него, причем этот последний рассматривался главным образом как возвращение в докантовской метафизике. Тем самым расцвет классической немецкой философии в лице Фихте, Шеллинга и Гегеля представал как реакционная антитеза критическому направлению. В соответствии с этим попытка Дюринга, Маха и Авенариуса возродить кантиантство рассматривалась как позитивное научное направление427427
  Там же, Д. 3291, Л. 35.


[Закрыть]. Можно констатировать, что именно в этом направлении – к неокантианству и эмпириокритизицму, связанным с ними построениям в области социологии и права, постепенно склонялся и П.Н. Милюков.

Другой стороной философских воззрений Милюкова является многофакторная концепция социальной эволюции, согласно которой в развитии общества нельзя выделить какого-либо одного, решающего или главного фактора, а следует изучать меняющуюся роль каждого из действующих факторов. Наиболее развернутое обоснование данный подход нашел как раз в «Очерках по истории русской культуры», найдя отражение уже в структуре книги. В отличие от всех предшествующих обобщающих трудов такого рода труд Милюкова был построен не по хронологическому, а по логическому (проблемно-тематическому) принципу: после характеристики своего общего подхода автор предлагает ряд «очерков», характеризующих последовательно «население», «экономический быт», «государственный строй (войско, финансы, учреждения)», «сословный строй», развитие церкви и веры, школы и образования, литературы и искусства. Сущность культурологической теории Милюкова, выразившаяся в его труде, состоит, следовательно, в отыскании основных параметров социальной эволюции, стадий роста отечественной цивилизации.

Ключевую роль при этом играет общая западническая ориентация Милюкова, исходившего из принципиального сходства основных тенденций развития западноевропейской и русской истории. Такой подход, несомненно, открывал перспективную возможность установления типологически сходных черт эволюции России со странами Запада и в то же время давал возможность показать ее специфику, подчас весьма ощутимую и наводящую на мысль о значении азиатского компонента культуры, отсталости, необходимости ее преодоления. В этом отношении очень важна впервые сформулированная здесь Милюковым идея о связи науки и политики, положенная им затем в основу своей политической деятельности и позволяющая во многом объяснить ее. Как член данного общества, «социолог необходимо чувствует потребность или обязанность прилагать свое знание к оценке окружающей его общественной деятельности. В большей или меньшей степени, следовательно, – своей деятельностью или даже просто своими мнениями – он поневоле призван играть роль общественного деятеля»428428
  Милюков П.Н. Очерки… Ч 1. С. 5.


[Закрыть].

Наконец, третьей существенной особенностью подхода Милюкова к изучению исторического процесса является несомненное влияние на него исторического материализма или, скорее, экономического материализма в той его постановке, которую можно найти в трудах П.Б. Струве, М.И. Туган-Барановского и других, так называемых легальных марксистов429429
  Струве П.Б. Критические заметки к вопросу об экономическом развитии России. СПб., 1894; Туган-Барановский М.И. Русская фабрика в прошлом и настоящем. М., 1938.


[Закрыть]. Практическое воплощение это нашло, как мы видели, уже в книге о государственном хозяйстве при Петре, но особенно в «Очерках», где экономический фактор выступает как один из главных при изучении социальной эволюции.

Если проанализировать взгляды Милюкова в сравнении с основными компонентами учения государственной школы, то мы обнаружим их фундаментальную общность. Подобно типичным представителям государственной школы, Милюков большое внимание уделяет географическому фактору русского исторического процесса, роли колонизации населением новых пространств, вызванной этими обстоятельствами стадиальной смещённости основных социальных процессов, наконец, связанной с этим особой роли государства в России. Действительно, как типичный государственник, Милюков считает государство главным деятелем русской истории и в этом смысле противопоставляет ей историю западную. Основными доводами при обосновании этой позиции оказываются, как ни странно, аргументы исторического материализма. «Дело в том, – объясняет он, – что в России государство имело огромное влияние на общественную организацию, тогда как на Западе общественная организация обусловила государственный строй. Этот тезис кажется на первый взгляд парадоксом. Он как будто противоречит той очень распространенной теории, что политический строй всякого государства должен быть «надстройкой» над экономическим «фундаментом». Мы, однако, нисколько не отрицаем зависимости политической надстройки от экономического фундамента. Напротив, мы предполагаем лишний раз иллюстрировать эту зависимость на примере России. Именно элементарное состояние экономического «фундамента» вызвало у нас в России гипертрофию государственной «надстройки» и обусловило сильное обратное воздействие этой надстройки на самый «фундамент»430430
  Милюков П.Н. Очерки… Ч. 1. С. 138.


[Закрыть].