Текст книги "История русской социологии"

Одним из ведущих направлений развития русской социологии предреволюционной эпохи стала политическая социология. Сами условия социальной жизни и политической борьбы настоятельно требовали осмысления этой сферы деятельности. М.Я. Острогорскому принадлежит среди русских социологов особое почетное место именно потому, что он был первым, кто поставил проблемы политической социологии в качестве предмета специального научного исследования, привлек для их решения большой эмпирический материал и, наконец, сформулировал выводы, получившие характер парадигмы. М.Я. Острогорский (1854–1919) изучал политические науки не только в России, но и в ряде стран Запада, особенно во Франции. В ходе своих многочисленных поездок в Соединенные Штаты и Великобританию он изучал механизм функционирования политических систем западной демократии и особенно роль политических партий и их лидеров.

Фундаментальный труд Острогорского «Демократия и политические партии» был впервые издан в 1898 г. на французском языке. В дальнейшем он прочно вошел в классику политической науки, выдержал ряд изданий на основных европейских языках и по сей день пользуется заслуженной популярностью. В отличие от таких крупных русских социологов, как М.М. Ковалевский, он не был создателем особой научной школы, не был он и крупным политическим деятелем, как П.Н. Милюков. Его вклад в науку носит главным образом теоретический характер. Сам Острогорский, по– видимому, даже не предполагал, что совершил крупнейшее научное открытие, значение которого станет ясно лишь значительно позднее. Вернувшись в Россию, он принял участие в конституционном движении, был избран депутатом первой Думы от партии кадетов и умер вскоре после революции 1917 г. В отечественной науке труд Острогорского малоизвестен. Правда, его книга была переведена на русский язык и издана в конце двадцатых годов, однако воспринималась она не столько как труд по политической социологии, сколько как более или менее удачная критика буржуазной демократии394394
  Острогорский М.Я. Демократия и политические партии. М., 1927–1930. Т. 1–2.


[Закрыть]. На Западе, напротив, новизна и оригинальность теории Острогорского были отмечены сразу по выходе книги. Наряду с Вебером и Михельсоном он признан одним из основателей современной политической социологии, прежде всего такой ее специфической области, как учение о политических партиях. В чем же причина такого необычного успеха? Ответ заключается, вероятно, в том, что Острогорский первым увидел проблему там, где другие считали все решенным. «Он, – пишет современный исследователь и издатель его творчества П. Розанваллон, – показал, что демократия – это скорее проблема, чем решение»395395
  Rosanvallon P. Lire Ostrogorski // Ostrogorski M. La démocratie et les parties politiques. Paris, 1979. P. 7.


[Закрыть].

Демократия не есть для Острогорского статическое состояние общества, но его развитие, выражающееся в непрерывном столкновении противоположных интересов, социальных слоев, групп, наконец, партий. Эти последние представляют собой формальные организации, имеющие свои особые законы возникновения, развития и функционирования. Поэтому понять всякую демократию оказывается возможным лишь путем анализа политического поведения масс и индивидов, представляющих их формальных политических институтов, находящихся за пределами правительственной сферы, т. е. различных общественных организаций или, собственно, политических партий, борющихся за власть. Эти новые образования стали возможны лишь в условиях развития демократических процессов нового времени, всеобщего равенства, необходимости мобилизации и организации масс на решение стоящих перед обществом проблем. В этом смысле политические партии стали новой реальностью общественной жизни конца XIX – начала ХХ в., отразив выход на историческую арену широких народных масс, их неоднородность, рост социальных противоречий, раскол общества на слои с различными, а то и противоположными интересами, которые нуждались в особом представительстве. Конечно, неоднородность общества, наличие различных тенденций в том, а также партийных организаций имело место и ранее, например, в виде политических клубов, групп и т. п. В современном смысле, однако, партии как постоянные массовые организации, предназначенные для борьбы в условиях парламентской демократии, оформились лишь в XIX в. Именно поэтому в сочинениях Монтескье, Токвиля, Милля мы находим лишь весьма общее представление о данной проблематике. Острые социальные противоречия российской действительности, сопоставленные с тенденциями развития европейской демократии, дали Острогорскому возможность постановки проблемы политической социологии на научную основу. В свою очередь, несомненно, его влияние на последующие теории М. Вебера и Р. Михельса и через них на современную политическую науку. Хотя Острогорский, отмечал С.М. Липсет, не был социологом в современном смысле слова, он подошел к существу проблемы гораздо ближе, чем многие последующие политические аналитики396396
  Libset S.M. Moisei Ostrogorski and the analitical Approach to the Comparative Study of Political Parties // Revolution and Conterrevolution. Change and persistence in Social Structures. N.–Y., 1968. P. 411.


[Закрыть]. Его вклад в политологию объясняется во многом тем обстоятельством, что он подошел к изучению партий в сравнительной перспективе. Он не спрашивал, что собой представляют американские партии или как работает английская политическая система. Его интересовал скорее вопрос о том, каковы общие характеристики политических партий в условиях демократии и политического равенства. Он стремился сформулировать систематическую теорию партийной организации. В этом состоял основной вклад Острогорского в политическую социологию, и этим объясняется современный интерес к его идеям.

В новое время происходит качественное изменение в обществе, связанное с переходом от традиционной (феодальной) его организации к новой, более рациональной. Проявлением этого процесса является выход на историческую арену широких масс населения, создание институтов демократии и утверждение политических свобод. В обществе формируется, а в передовых странах уже функционирует, проявляет себя новый механизм управления и власти. Смысл исследования Острогорского состоял в том, что он сделал этот механизм власти и управления обществом предметом своего анализа с целью открыть общие тенденции и перспективы его развития.

Увидев негативные тенденции политического процесса, таившие большую опасность для общества, Острогорский поставил своей задачей дать их анализ, сделать их доступными для наблюдения и выработать пути их преодоления. В соответствии с этим Острогорский начинает свой анализ политической системы современного ему общества с выяснения вопроса о том, каким образом единое и достаточно стабильное ранее общество традиционного типа теряет в новых условиях свою устойчивость и начинает претерпевать процесс разложения. Подчеркнем, что ученого интересует вопрос не столько о причинах изменений (столь основательно обсуждавшийся наукой предшествующего времени), а о том, как они происходят и каков способ их познания. Данный подход, открывавший возможность изучения механизма политического процесса, означал новый шаг в развитии самой социологии. В применении к анализу такой особой сферы общественной жизни, как политика, этот подход сделал возможным появление особой дисциплины – политической социологии.

Распад традиционного общества в новое время шел по многим направлениям, охватывая последовательно духовную, социальную и экономическую жизнь. Острогорский, характеризуя этот процесс, видит его важнейшее следствие в нивелировании общества, разрушении традиционных сословных перегородок в нем, изменении положения групп и индивидов по отношению к власти. Это социальное движение проявлялось в двух направлениях – разрушая прежние рамки, оно освобождало индивида; освобождая, оно его изолировало. Данное противоречие служит отправной точкой последующих изменений. Острогорский констатирует расширение общественного горизонта, выражавшееся в более абстрактном восприятии общества, деконкретизации институтов, лиц и правил поведения. Мы, вслед за М. Вебером, могли бы определить данную тенденцию более точно – как рационализацию, с ростом капитализма, социальных отношений, институтов и процедур, выражающуюся в отчуждении, дегуманизации и деперсонификации общества. Процесс этот сопровождался формализацией, как самих элементов общества, так и психологии индивидов. Трансформация социальной системы, имевшая своим основным результатом наступления эпохи политического равенства и избирательного права, не могла не повлиять на организацию всей политической системы общества и ее основных компонентов. Острогорский показал. Как с расширением избирательного корпуса в ходе парламентских реформ в Великобритании 1832, 1867 и 1884 гг. происходила эволюция всей политической системы. Важнейшим результатом данного процесса было появление и быстрое развитие особых политических ассоциаций – партий, которым суждено было приобрести решающую роль в политической системе. В отличие от Великобритании, где расширение избирательных прав населения шло постепенно, путем ряда реформ, в Соединенных Штатах всеобщее равенство представляло собой исходное условие американской политической системы, своего рода ее конституирующий элемент. Однако, несмотря на специфику национальных условий, формирование политических партий проходило сходным образом. Возникнув как временные организации, имеющие целью мобилизацию масс для проведения выборов, партии приобрели затем устойчивый характер, став постоянным и неотъемлемым компонентом политической системы.

В труде М. Острогорского «Демократия и политические партии» находим очень четкую и ясную концепцию образования партий, построенную им главным образом на материале Великобритании, Соединенных Штатов Америки и отчасти, возможно, Франции. Процесс образования партий, согласно этой концепции, проходит три основных этапа. Первоначально партии возникли, и длительное время существовали только в парламенте, независимо от их избирателей, которые были скорее вассалами партийных лидеров. Автор имел в виду использование феодальными магнатами – лендлордами традиционных связей с зависимыми от него людьми с целью обеспечить себе их голоса на выборах. Следующим важным этапом на этом пути стал выход партий за пределы парламента с целью мобилизации и активизации деятельности своих сторонников. Дело в том, что после реформы 1832 г. борьба за потенциальных избирателей приобрела для партий особенно большое значение, став решающим условием их представительства и влияния в парламенте. Процесс регистрации избирателей, наблюдение и контроль над ним оказались в этих новых условиях важным средством распространения влияния партий в более или менее широких слоях населения. С этой целью создается специфический тип внепарламентских политических ассоциаций – обществ по регистрации, основная цель которых состояла в проверке избирательных списков и записи избирателей. Фактически, однако, задача этих новых институтов состояла в стимулировании инертной массы избирателей и вербовке новых приверженцев партийной программы. Раз допущенная публичной властью регистрация стала для партий средством распространения своей организации на всю страну. Этот механизм оказался на руку главным образом либералам, поскольку в условиях расширения равенства избирателей позволял им потеснить традиционную консервативную аристократию и увеличить влияние новых элит на политическую жизнь. Не случайно первая группировка этих регистрационных обществ имела либеральный характер. Основанная в 1861 г. Либеральная ассоциация по регистрации составила поэтому эмбрион современной политической партии. Третий этап формирования партии ознаменовался новыми шагами в ее организационной структуре. Избирательная реформа 1867 г., несмотря на все её ограничения, значительно увеличила число избирателей. Предвыборная агитация или вербовка голосов делали необходимой постановку более методичной организации. Таковы были условия, в которых появились так называемые кокусы – местные избирательные комитеты, предназначенные для организации избирателей. Наиболее известным среди них был либеральный кокус в Бирмингеме во главе с Дж. Чемберленом. Из него выросла затем, в 1877 г., Национальная либеральная ассоциация. Именно этот момент Острогорский считает принципиально важным в организации партии современного типа. Наконец, избирательная реформа 1884 г. закрепляет эту форму организации политических сил.

Местные избирательные комитеты либералов из чисто вспомогательных, технических органов партии стали превращаться в политические институты, а их лидеры стали претендовать на самостоятельную роль. С помощью апелляции к воле народа и использования демагогических популистских лозунгов они атаковали традиционных лидеров партии, представлявших ее в парламенте. Общая тенденция состояла при этом в отстранении традиционных правящих групп новыми, имеющими большую связь с массами, лучше организованными и настроенными более радикально. Рассматривая с этой точки зрения известный прецедент бирмингемского радикализма, атаковавший старый либерализм вигов по всей линии, Острогорский выделяет в нем характерную черту – провозглашение несостоятельности «каких бы то ни было традиционных лидеров и требование для народа права, в качестве первой и последней инстанции, определять и устанавливать линию политического поведения»397397
  Острогорский М.Я. Демократия и политические партии. М., 1927. Т. 1. С. 70.


[Закрыть].

Сходные наблюдения сделаны были ученым и при анализе партии консерваторов, которая после ряда неудач также была вынуждена перестроиться и стать ближе к народу. Молодые тори, во главе с лордом Р. Черчиллем, выступили против традиционной аристократической элиты в партии консерваторов и парламенте. Они опирались при этом на народные ассоциации на местах. «Последние, таким образом, – подчеркнул Острогорский, – были для неотори машиной, которой должна была проломить брешь в крепости официальных лидеров, т. е. выполнить ту же роль, которую для неорадикалов сыграл кокус в Бирмингеме. Это была та же игра, те же средства и те же приемы»398398
  Там же. С. 101.


[Закрыть]. В Соединенных Штатах, где выборы с самого начала представляли собой решающее условие занятия основных административных постов, партийная организация была максимально приспособлена к участию в выборах, ведению избирательных кампаний. Такая организация была призвана упростить для населения осуществление выбора, сведя до минимума ответственность избирателей и позволяя им осуществлять свои функции почти автоматически. Такая система, весьма удобная для быстрого включения в избирательную кампанию и вообще политическую жизнь больших групп новых эмигрантов, сформировалась постепенно, вырастая из кокуса и других подобных органов, предназначенных для манипуляции избирателями и служащих организационными центрами.

Прослеживая вместе с Острогорским основные этапы формирования современных партий, мы видим, что основное его внимание было приковано к проблеме политических сил и их постепенной институционализации в новое и новейшее время. Так, рост социальной дифференциации, сопровождающийся усилением противоречий и конфликтов между социальными силами, находил выражение в стремлении различных групп к усилению своего влияния в обществе. Средством для этого становилась мобилизация сторонников путем целенаправленных усилий. С расширением избирательных прав населения и включением в политическую жизнь новых слоев эта практика приобретает систематический характер, становится постоянной. Отсюда вытекает необходимость ее рационализации, унификации и институционализации, т. е. сознания специальных центров по проведению предвыборной кампании в интересах той или иной партии. Так возникает кокус – первоначальная организационная ячейка партии нового типа, обеспечивающая связь центра (или политического руководства) с массами. Сам факт образования такого центра, именуемого главным кокусом, выступает в концепции Острогорского, как решающая стадии консолидации партии, начало ее бюрократизации и централизации власти в ней.

Большую роль играет в концепции Острогорского сравнение партии современного типа с машиной. Представляя собой сложный механизм, предназначенный для трансформации рассредоточенной политической энергии выборов в организованную парламентскую работу, партия может функционировать лишь при условии постоянства состава и профессионализма политиков. Однако парадокс состоит в том, что чем более четко, бесперебойно и гладко функционирует данная машина, тем более явно дают себя знать признаки дисфункции, негативные явления. Прежде всего – это эффект унификации мышления, превращения его в более стереотипное, когда в обращение идут обобщенные категории, в которых растворяются конкретное содержание, индивидуальные черты. Логика партийной борьбы ведет к упрощению, схематизации общественного мнения, поглощая или маскируя разнообразие, нивелируя различные мнения в рамках общей партийной идеологии. В результате машина порождает политический конформизм в той мере, в какой партийная ортодоксия выступает условием бесперебойного функционирования машины.

Хорошо показан Острогорским процесс этого превращения традиционной партии в консолидированную организацию, не имеющую никакой другой цели, кроме собственного роста. Лидеры сами оказываются пленниками организации, которую они создали, они превращаются в рупор партийной машины или, по терминологии Острогорского, в ее фонограф. «Кокус, группировавший вокруг себя всех передовых и горячих членов партии, – писал Острогорский, – скоро становился фракционной крепостью для группы, полной сектантского духа, и кокс был тем более нетерпим и притязателен, что народная форма его организации давала ему повод выдавать себя за единственного и законодательного представителя либеральной партии. Этот дух кокуса не замедлил сказаться в осуществлении им своей первой задачи: в назначении кандидатов для парламентских выборов»399399
  Там же. С. 71.


[Закрыть].

Анализ Острогорского, основанный на английском и американском политическом опыте, создал в то же время основу для формирования социологии организаций. На конкретном материале в самом начале ХХ в. ему удалось сформулировать ряд положений, нашедших впоследствии полное и неоднократное подтверждение в политической практике современности, нарисовать образ партийной машины. «Жизнь партии, – писал он, – была сведена к хорошо разыгранным представлениям. Никакой гибкости, эластичности в движениях, по всей линии строгая игра, причем все заранее срепетировано, исключаются всякие проявления самопроизвольности. Распространение идеи, конфликты мнений, демонстрации политического чувства, возбуждаемого ими у публики, даже взрывы негодования и гнева – все является предметом производства, как на какой-нибудь Манчестерской фабрике или на Бирмингемском заводе»400400
  Там же. С. 245.


[Закрыть].

Самостоятельной проблемой в труде Острогорского является механизм власти. Констатировав наступление эпохи партийной демократии, и указав на опасность, которая таится в рационализации и бюрократизации всякой партии, Острогорский большое внимание уделял анализу ее административной организации, прежде всего её ядра – кокуса. Само это слово, прочно вошедшее в западный политический лексикон, имеет неопределенное происхождение. По мнению одних, термин происходит из языка индейцев Северной Америки и означает у них нечто вроде «совета». Согласно другой гипотезе, оно происходит от измененного английского слова «митинг» или «клуб». Есть и другие толкования. Однако в политическом языке значение данного термина достаточно определенно.

Возникнув первоначально как специализированный орган, обеспечивающий связь парламентских партий с массами избирателей, кокус со временем стал институтом, ведающим мобилизацией масс в поддержку той или иной программы, координацией всей партийной работы в массах, подбором и назначением функционеров на руководящие должности в местном и центральном аппарате, наконец, осуществлением пропаганды партийной идеологии. С самого начала своего существования кокус заявил о себе (например, в либеральной партии Англии) как о грозной силе, которая для укрепления своей власти и престижа не считается с традициями и может устранять даже весьма уважаемых политических деятелей. Примером может служить описанная Острогорским борьба кока с известным либеральным деятелем В.Е. Форстером. С большой проницательностью раскрывает Острогорский специфику власти кокуса, делающую его совершенно непохожим на других носителей власти. Суть этой специфики состоит в том, что в отличие от традиционных носителей власти, кокус (по крайней мере, в развитом своем виде) не только не стремится афишировать свое влияние в обществе и партии, но, напротив, тщательно камуфлирует его. Сам характер власти кокуса состоит в манипулировании материальными ресурсами, кадрами, информацией, не поддается точному определению и может быть раскрыт лишь путем тщательного анализа инфраструктуры партийно– административной машины.

Кокус представляет собой механизм, позволяющий небольшому числу людей контролировать и направлять поведение масс. Как говорит Острогорский, достаточно горсточки людей, чтобы создать могучую организацию, охватывающую тысячи избирателей. Данную тенденцию можно проследить уже на уровне квартала, где местный партийный комитет во главе с секретарем осуществляет функции проведения партийной политики. Эти функционеры занимаются реализацией партийных установок. Острогорский убедительно показывает, что сила партийной организации значительно меньше зависит от числа ее членов, чем от числа работников. Кокус оказывается тем неформальным центром, который на деле определяет исход многочисленных собраний, дебатов, выборных кампаний. «Ввиду того, что он включает всех коноводов местных секций, влияние которых испытывают на себе делегаты «сотен», он фатально увлекает за собой все собрание, впрочем, чересчур многочисленное, чтоб поискать своего собственного пути»401401
  Там же. С. 144.


[Закрыть]. Ученый совершенно точно поэтому констатирует появление при наличии кокуса на арене политической жизни формальной силы, противополагающей себя силам реальным, живым. Создавая иллюзию реальности, условные силы воздействуют на сознание и волю людей. За ними, пишет он, соглашаются признать самостоятельное существование, их учитывают, с ними считаются, сообразуют свое поведение. Они подобны пущенным в оборот на финансовом рынке бумагам без реальной стоимости, которые осуществляют все функции средства обмена, по крайней мере до того момента, когда выяснится их несостоятельность. Кокус руководит организацией различных политических кампаний в обществе, прессе и парламенте, позволяющих повернуть общественное мнение сразу в направлении, диаметрально противоположном предшествующему. Это свидетельство могущества кокуса демонстрируется ученым на примере многочисленных избирательных кампаний, приводивших к власти попеременно либералов и консерваторов. Особенно показательным было влияние кокуса при обсуждении внутрипартийных дел. Весьма характерен в этом отношении пример борьбы кокуса с независимо державшимся депутатом парламента Дж.Коуэном, который стремился сохранить особую позицию в борьбе двух могущественных партий – Гладстона и Дизраэли, позволяя себе солидаризироваться то с либералами, то с консерваторами. Обосновывая такую позицию, депутат говорил: «Кокусу нужны политические машины. Я не машина, а человек». Подводя итоги этого столкновения, Острогорский отмечает, что оно закончилось победой кокуса и отстранением свободомыслящего парламентария. Кокус победил.

Анализируя подобные ситуации, Острогорский видит за ними одну из кардинальных проблем демократии. Она состоит, по его мнению, в том психологическом воздействии, которое мнение большинства оказывает на поведение отдельной личности. Авторитет понятия партии только усиливает и развивает эту тенденцию. «Ритуальный культ, которым это условное понятие окружает “большинство”, “партию”, придает квазиконкретную форму тому неопределенному могуществу множества, которое потрясает воображение индивидуума и овладевает его волей. Оно устанавливает внешний критерий его политического поведения… Все взоры устремлены на него, чтобы следить за тем, идет ли он в указанном направлении: ну как же ему не идти по указанному пути? Партийная жизнь, следовательно, представляет собой лишь длительную школу рабского подчинения»402402
  Острогорский М.Я. Демократия и политические партии. М., 1930. Т. 2. С. 295.


[Закрыть].

Прослеживая далее анатомию политических партий, ученый обращает внимание на то, что с образованием кокуса процесс концентрации власти и бюрократизации не останавливается, но идет значительно дальше. Появляется своего рода кокус в кокусе. «Обычно, – говорит он, – исполнительный комитет и сам чересчур многочислен, чтобы действовать. Поэтому в его среде образуется «интимный кружок», который концентрирует всю власть. В кокусе есть два лица, которые являются столпами храма: генеральный секретарь и президент ассоциации»403403
  Острогорский М.Я. Демократия и политические партии. Т. 1. С. 144.


[Закрыть]. Особенно важной оказывается роль секретаря: он направляет секретарей кварталов, контролирует их деятельность, организует демонстрации, собрания и митинги, получает информацию и дает инструкции, регулирует повседневную работу партийных комитетов. В отличие от секретаря, президент является скорее декоративной фигурой, осуществляющей представительство.

Инструментом влияния кокуса на избирателей и средством их мобилизации является регистрация избирателей, представляющая собой весьма запутанную с юридической точки зрения процедуру, открывающую простор для манипуляций. Это, далее, митинги, доклады, распространение партийной литературы. В условиях парламентской демократии кокус контролирует поведение депутата на всем протяжении его деятельности, от подготовки и проведения избирательной кампании до участия в деятельности парламента. Депутат должен доказать свою ортодоксальность и преданность интересам партии, что фактически означает отказ от собственного мнения. Средствами давления на депутата являются финансирование его избирательной кампании, организационная помощь, наконец, прямой нажим со стороны партийных лидеров в случае неповиновения или проведения независимой политики. В результате член парламента от какой-либо партии, по словам Острогорского, видит, как он все более и более из представителя превращается в простого делегата, агента для поручений.

Механизм воздействия на депутатскую деятельность в парламенте стал предметом специального рассмотрения ученого. Он обратил внимание на тот факт, что в составе любой партийной элиты выделяется лицо, имеющее специфическую роль, так называемый «кнут». Эти лица представляли собой подлинных режиссеров парламентской комедии, обосновывая проведение воли вождей в партийной организации. Кнуты назначаются лидерами, работают в тени и неизвестны широкой публике. Посвященные лидерами во все тайные планы намеченной деятельности, они обеспечивают ее выполнение и неотступно следят за исполнителями главных ролей, чтобы каждый был на своем месте и своевременно выполнял выпавшую ему роль. В круг обязанностей кнута входит также наблюдение за настроениями умов и информирование об этом лидеров для принятия соответствующих мер. Роль подобных доверенных лиц весьма велика, через них регламентируются многие стороны политической жизни, вплоть до санкционированных аплодисментов на митингах. В результате лидеры оказываются в плену иллюзий, созданных в соответствии с их же указаниями. «Им уже слышатся не аплодисменты клакеров, но биение сердец, которые свободно, непосредственно вибрируют в унисон с их сердцами», – иронизирует Острогорский.

Кокус создает для лидеров определенную харизму, организует, пользуясь выражением Острогорского, «партийную религию», окружает власть ореолом священности. Он устанавливает обязанность для «верующих партии следовать за директивами большинства со всеми их колебаниями, под страхом осуждения за моральное нарушение»404404
  Там же. С. 249.


[Закрыть]. Эти новые отношения авторитета и зависимости, которые формируются кокусом, устанавливаются по всей иерархии, начиная от квартальных организаций и до парламента. В каждом месте избиратели должны были признать в кокусе единственного носителя их политической власти, должны были следовать его указаниям на выборах, могли голосовать только за кандидата, одобренного кокусом. Таким образом, в партии уничтожалось свободное соревнование кандидатов, оно заменялось единственными ортодоксальными кандидатурами со штампом кокуса. Кандидаты, если они хотели быть избранными, не должны были более обращаться непосредственно к избирателям со своими политическими идеями, если таковые не были одобрены партийной организацией. Будучи избранными в парламент, они и там не были хозяевами своей политической совести. Избиратели, кандидаты, депутаты оказались в полной зависимости от новой власти. Партийные вожди и кабинеты той партии, которая находится у власти, являются, по выражению ученого, фонографами кокуса и, следовательно, не могут иметь независимой позиции. Но, с другой стороны, они избавлены от личной ответственности за осуществляемую политику. Если партия находится у власти, то дискуссия в парламенте представляет собой формальность, поскольку все заранее решено в кокусе. Одобренный им билль может уже считаться прошедшим через парламент.

Неизбежным следствием такого положения являются замкнутость и бюрократизация, централизация, ведущая к унификации. Внутри партии, для обеспечения своей власти, кокус стремится вовремя отсекать всякую оппозицию генеральной линии, трактуя ее как ересь. Изгоняя отколовшихся, замечает Острогорский, их каждый раз выдавали за высохшую ветку, которую необходимо отрезать, чтобы дерево продолжало расти, но всякий раз эту операцию приходилось начинать сначала. Неизбежная эволюция в направлении бюрократизации и централизации выступает, таким образом, в качестве общей закономерной тенденции. Он подчеркивает также, что эта тенденция подрывает организацию в моральном отношении. Стремление любыми средствами добиться успеха у избирательных урн выдвигает на первый план вопросы организации партии, сохранения её целостности во что бы то ни стало и, в первую очередь, оказывает разрушающее действие. «Та сила, которую на момент вдохнул кокус в партии, – констатирует ученый, – не спасла систему, а только напрягла её, натянула пружину, сколько могла. И если кокус до сих пор является ее поддержкой, то постольку, поскольку веревка поддерживает повешенного»405405
  Там же. С. 270.


[Закрыть].

Процесс образования кокуса прослеживается на материале, как Англии, так и Соединенных Штатов. В США, в частности, на примере двух основных партий – республиканской и демократической. Так, у республиканцев он возник довольно рано, практически с образованием самой партии. Интересно, что Острогорский связывает процесс ускорения консолидации власти с развитием средств сообщения и информации. В этом он является предшественником многих системных подходов в политологии, развиваемых в настоящее время структурно-функциональным направлением. Он подчеркивал, что, опираясь на необычайное развитие железнодорожной и телеграфной сети, усилившаяся централизация крепче связала между собою различные части организации и укрепила связь партии с ее членами. Неизбежным следствием этого, однако, явилось то, что жизнь организации больше, чем когда-либо, была лишена непосредственности и искренности. В политической практике Соединенных Штатов кокус как неограниченная власть маленькой группы дельцов играл особенно большую роль, и сам этот термин стал применяться в демократической системе организации партий, вошел в политический язык эпохи. Но уже тогда он стал вытесняться другим, не менее выразительным термином «машина», получившим широкое распространение. В США, в отличие от Великобритании, большое распространение в политической жизни получила коррупция всякого рода как средство регулирования отношений внутри элиты. Острогорский подробно останавливается на примерах этой коррупции, раскрытие которой явилось причиной политических скандалов. Среди них фигурируют подтасовка выборов, подкуп избирателей, разграбление государственной казны, подкуп прессы и т. д. Особенно интересно описание неформальных каналов влияния тех или иных групп, как-то: лоббизм, инфильтрация своих людей в центральные и местные органы власти, боссизм. Останавливается он и на таком явлении, как перераспределение должностей среди деятелей победившей партии, трактуя его как вознаграждение сторонникам и активным помощникам партии по мере их вклада в поддержку ее избирательной кампании.