Текст книги "Монархическое (учение). II том"

Наконец вырвался в конце июля в Дивеево несмотря на сон ожидать того предсказанного вставания. По дороге парень подвозил, и казавшись таким далеким от всего того, сказал что читал про Путина, готовившего в цари какого-то Романова, а тот умер от сердечного приступа в 53 года. В палаточном лагере, устроенном для приема паломников, много разных интересных людей, и под коней вдруг дорогу на Саров перекрыли военные, а по небу низко летал вертолет, как случилось что. Я договорился с начальником паломнической партии, чтобы доехать с ними до Димитровграда – идея-фикс моих предков, откуда они были высланы в годы советской власти. И меня так же этот городок за Волгой манил узнать о предках. По дороге при заезде в Санаксарский монастырь узнал от еще одного паломника, что он также приезжал ждать вставания Серафима Саровского.

В Мелекессе по-нашему (Димитровградом никто никогда не звал, узнавая это имя с удивлением) я сразу же нашел большой каменный дом, бывший дворец пионеров и школа, ныне же библиотека. Библиотекарь не знала кто был хозяином дома до революции и более того, когда собрались на встречу все краеведознавцы, то неожиданно заинтересовались: а этим домом кто владел? И ни кто не знал. Мои сведения были ей интересны. Это по всем данным был именно тот дом, потому что и стоял он в дали от всех (144 исторических здания посада), и за ним было большое с/х подворье. В историческом музее только за деньги могла разговаривать научный сотрудник, и девушки, наверное стажеры ничего не знали, но помнили что из потомков купцов кто-то вспоминал в письме, что в доме Дворца Пионеров жил очень состоятельый человек, фамилия кажется на С. И все! Что еще интересно у меня стал разрываться туфель, как разрывалась все юное время гордыня пышания от всего того, и так смешно пришлось быть потомком неведомых графов. Но отступать было некуда. Потом уже я нашел другую обувь. Возвращался на всем попутном транспорте, немного электричками, за ночь удачно срезал угол железнодорожной линии попуткой. Вернулся из последних сил. Все в доме было на месте, не грабанули. Дождался 15-летия неудачного путча ГКЧП. Ничего. Еще ездил на день рождения приехавшей с Сибири на Украину матери, до этого зайдя пешком (20 км) в Ново-Софрониевский монастырь, в котором о Царе так же не знали. Но было много интересующихся, и даже пригласили в гости. С гостей я сам получил в подарок приобретение сотни дисков для копирования, чем я и занялся вернувшись в деревеньку, в одном из пустых домов, где осталось электричество. На своем компьютере с вязким трудом плохого программного обеспечения, накопировал очередную партию для распространения на книжной московской ярмарке, духовно-философское и роман. Бараны прорвались через разобранный недавно соседний дом и съели весь огород подчистую, как саранча, но я принял это с намеком на то, что мне нет необходимости им пользоваться и торчать далее здесь не суждено. Управлялся с урожаем картофеля и фасоли, готовился к поездке в Москву, где решил зимовать в монастырях с выездами по делам. В последний полный день все дособирав, пораспихав и запрятав, по холодку вымывался в ледяной воде, и назавтра, будучи готов, ушел в новые дали, новым обходящим путем, чтобы и книги сдать можно было заодно. Подвозили, иначе бы долго выходил. Меня всегда в любой одежде, смотря наверное по не коротким волосам, определяли за религиозного, но что интересно путали и священники, принимая за своего коллегу что ли. Один из них подвозил и понес типично-апатичное что Бог Сам все сделает, а нам только молиться, ну и ни в коем случае ничего другого. Я запросто мягко предложил что это вы батенька в прелести находитесь. Порешили на том, что если я не смогу доехать до Москвы, как того назначил он, то он прав, если я доберусь, то я. Меня стремительно унесло к Москве попутками. И так же быстро заехал в Оптину пустынь к старцу Илии-всевидящему, как говорили. Его не было, и я был беспрепятственно на следующий день в Москве. Перебыл ночь в аэропорту Домодедово с навеванием воспоминаний о былых перелетах, на фоне ощущения нежелания лететь куда-либо из своего владения. Были хождения по разным политическим местам столицы, в том числе и в журнал Посев. На вечер вернулся в знаемый из каталога на близкой станции Расторгуево Свято-Екатерининский монастырь в обрамлении природной дичи и городского в черте Москвы. Питание там было конечно ресторанное, и даже икры красной пришлось отведать с киви. Потихоньку подметал листья, отсиживался в единоличной келье, бывшая камера для начальственных узников, расстрельной Сухановки. Когда я однажды попался на загрузку камаза землей, то кости попадались из земли. Ездил на ярмарку. Что-то изменилось в сем мире, издательства работали по профилям, и не очень-то охотно принимали СД, казалось бы удобные, но. Потом при обзвоне издательств: кто недобрался еще до, кто потерял, кто что, та же тщета. И так же с теми дисками в политическом отношении, люди просто не могли взяться читать. Иной раз стоишь убеждаешь. Убедил, ладно сколько говорит стоит? – Да за бесплатно раздавал! Вот действительный признак верности и правды. Тем я и подкреплялся, и шел чрез всю тщету неудач в некоем таком передвижном подорванном в связях материальных состоянии борьбы с глухой стеной неведения. Известию оставалось сработать на обратном. Многократное невосприятие, да еще и вслух, это достаточное. В некоторых новых местах о моем сведении уже похоже знали.

После одной прекрасной ночи с цветным пророческим сном, что я с пассажирами неудачно приземлился на фанерном самолете на каких-то экзотических островах, и от нас на русской конной подводе русские же крестьяне увозили мертвого. На следующий день видел церемонию отпевания большого авторитетного деятеля, а после когда меня послали мыть посуду, послал их самих… к матушкам, столько же их кругом. В общем поговорили почему я не могу мыть… узнали что всему есть мера, и за ими холопьями, их объедки смывать не гоже представителю такого рода, от которого монастырь получил в свое время столько дач, судя по имени Екатернинскому… Расплевавшись с помощником епископа, я ему пообещал расстричь его, как он прогнал меня. В тот вечер я опять болтался в подвешенном состоянии, ощущая отсутствие точки опоры, да и с девкой из вещего сна сбылось в виртуале: отводил нетрезво державшуюся на ногах. Первая часть того сна: что я за подмышки пьяного деда сквозь узкую протоку толкаю, уже сбылась. И такое грустное настроение надоумило же меня забраться на проживание в Серпуховский монастырь с невыпиваемой чашей. Там к поломникам как к забулдыгам относились, которых надо лечить трудом. Монастырь готовился к своему юбилею, и нас с утра до ночи утруждали. Сколотил-таки я и там бригаду-ух, один Вовочка-энерджайзер чего стоил, но и он раскис, и не делал потом еще больше чем мы. Все-ж-таки что дал мне тот монастырь, это Сашку с пьяным ёжиком на голове из бригады, и сведения что вот есть такая шарашка Амтел по укладке соковых ящиков, и я съездил. Приняли. Начав работать сразу почувствовал уверенность; каждая суточная смена приносила по тысяче, и перспективы открывались разные. Жил то в Странноприимном доме лавры по той же ветке электрички, то в частном доме, и в гостях на дому. Последнее все связано со знакомством с женщиной, которая тоже искала подходящее жилье. В большом частном доме дед-священник ездил далеко на службу, и я оставался сторожить на выходные и праздники один. В промежутках рабочих дней между сменами ездил по делам в Москву, бывал в лавре, особенно на всенощных, смотрел в актовом зале кино о детстве так нелюбимого националистами патриарха, чуждого им, что когда Союз Православных Хоругвеносцев и прочие монархисты и казаки собрались на демонстрацию на площади перед лаврой, то из нее не было ни одного священника, или монаха. Да и то сказать 100% немецкий граф, поставленный на русское патриаршество после агрессивного вмешательства КГБ, или еще каких спецслужб.

Работал я так 2 дня в сентябре, полностью октябрь, и на 5-м дне в ноябре вдруг раз и плохо начало становиться, на работе вообще невмоготу, тошнит и пожелтел весь. На следующий день меня прямо с работы в больницу обследоваться, и с наскоро сделанным полисом положили в инфекционное. Оказалось гепатит А, а не Б, как я думал, вспоминая прошлый рецидив в Красноярске. Помнится еще там в ментовке заметили что я желтый; на лавке, где разводили вшей, подцепил, и получилось нечаянно (намеренно интуитивно?) проглотить вшу, что по народному поверью оказалось лечит. Гепатит А излечим, и через месяц меня выписали. На работе отказали в дальнейшей трудовой деятельности, что я и так подозревал, болезнь та случилась чтобы не задерживаться на работе, по закону не гоже лилиям прясть. Как раз они упоминались выбранным символом царства Израильского. Завершив все дела, уехал на новогодние праздники на Украину в Красное Село. Разговоры с братом о духе времени с его бизнес-видением ситуации, его контрастностью монархической впечатлили, также и аргументацией необходимости старого прошлого. И он вовсю резался в игру феодальных захватов: «Я Кайзэр!». На кризис в отношении России и Белоруссии ездил в Минск, в середине января, теплого и весеннего. В приемной президента оставлял СД. Монархический выход из всей неладности ситуации с невозможностью соединения самый гармоничный. Ездил в гости в деревню Гвинтове к сестре с племянницей. Через неделю, как маленькая Лиза побыла в гостях в Красном, уехал с ней и до своего дня рождения, погостил у них пол месяца. После начинались Авелевы между мартом и апрелем, когда тот Царь воцариться и я поехал наверное в самую живую (пассионарную) частицу Руси надоумливать, уже сейчас начинать приводить население к присяге; для этого нужен только священник, и подходящее селение. Особенно среди казачьих станиц. И я уже более направленно, чем прежде, разговаривал с генералами и прочими по должностям. Кое-где нашел понимание и хотя бы на собрании станичников обещали подумать над идеей присягнуть Тому, Предъизбранному Государю – как его называют пророки, и в молитвах о нем. Жил в Кицканском монастыре больше декады, узнал о большом кружке ожидателей того Царя. Там тоже был ресторан-трапезная, кою бойкотировал один инок, который бойкотировал и трудовое послушание. Собственно говоря и мое паломничество осталось им незагруженное, даже наоборот я дал настоятелю на будущее наказ: если начнется конфликт с Молдовой, то началом приведения населения к присяге нивелировать положение. И тому тайному кружку русских оставил пожелание чтобы они хоть тайно приняли присягу, и может быть тогда в этой инертной массе атмосферы случиться чудо – будет тот говоримый духовный взрыв. Уехал с небольшими криками к тому по новому пути по югу Украины в Ростов-на-Дону. И там в библиотеке бывшего Парамоновского дворца не знали ни о какой Александре Парамоновой конечно же, но вот что интересно старшая дочь была именно 95 года рождения, как я и допускал, и также запомнилось среди выражений своего неудовольствия у вопрошаемых специалистов, была жената какая-то на предпринимателе Резанове. Уж не из командоров Рязановых ли? А те значит Рюриковичи были, и вот значит откуда царская кровь могла быть у бабы Сони. Но галочка поставлена, был в Ростове по этому поводу и даже диск один оставил для монархистов. Вернулся в Красное-Червоне, так сильно уже заговорила Украина по-своему. С/х работы, лечение зубов. Сорвался опять с криков, побывал на Майдане. Но там как не туда попал. Странные случайные лица попавшие на отбываловку. И там все равно нашел черноморских казаков, верных ожиданию того Царя. Так же еще был в палаточном храме, трапезничал с паломниками и слушал песни о том Царе. Вернулся долечил зуб и уехал в Москву сделать Шенгенскую визу. Задумал съездить в Европу по старым монархическим кругам, побывать на могиле прадеда Александра Искандера, посмотреть где он жил на вилле на Лазурном Берегу. Состоятельных причендалов не хватало в виде домашнего телефона, или сотового; и я в Люксембургском посольстве оставил анкету с письмом о том, что как представителю разрушенного дома Романовых, поклялся пока его не восстановит, никаких домов и домашних телефонов, потребованных во французском посольстве, не будет иметь, кроме как возвращенных своих. Виза нужна была по срокам на полную, так как собирал армию из нового рыцарства… короче с планами покасипорить у растянутой границы с Приднестровьем.

Ответ ждать. Ждать уехал в гости к сестре с племянницей на недельку и далее по весям внутренней части той же Сумской области в дом в Николаевке, находящейся прямо у границы с Украиной. Мне очень нравятся такие символически жизненные переходы на перекладных подвозах, подъездах, пешком. Новое пристанище в жизни в вымирающей деревне, заростающей быльем, разваливающейся, но тем и соответствующей настрою временного провождения. В пустом доме с полуразрушенной печью, среди голых белых стен, одинаково с таким же прошлогодним летним отдыхом втягивался провести время так же протяжно! Но такие двойственности одного и того же у меня цепью тянуться по жизни. А мне нужна буря действий, пусть даже в хмари застоя, к духу ведущей. Я все-таки пытался перекрыть монотонность жизни ярчайшей поездкой в Европу на спортивном велосипеде с большим круговым охватом стран и мест, но звонки в уснувшее посольство никакого ответа вообще не приносили. И все-таки разница была помимо нового внутреннего состояния и во внешнем положении, подкрепленного некоторым материальным скоплением, даже со счетом 10% в банке; со связями на счет жилья. Даже оставшийся с прошлого года кое-какой урожай – мелочь, ерунда, но материально скрашивает пустоту, даже технически духу помогает. Хоть небольшое разнообразие некоторой подкрепленности в том состоянии чистой аскезы в условиях предопределенной тщеты, что была прежде. Чем люди и спасались от скуки во все времена, изменениями внутреннего состояния. Было намерение подключить электричество и компьютер, но внутренне не дало решиться на то чтобы самовольно протянуть провод. Опять включалось четвертое ухо с ангельскими песнопениями, впрочем и хоровые баритоны, но нисколько не надоедающие, не мешающие. И снова сны похожие на вещие. По ним я судил что кажется в издательстве книги какие-то подвижки. Преображение части тела, был сон как раз перед приоткрыванием внутреннего уха. Прежде был сон что подошла длинная военная машина, но чтобы дойти до кабины мне еще предстоит пройти всю улицу в Гвинтове. Сон смены положения в больнице, но не понятно, я ли заступаю лежать. С принцами крови: одной индианкой и 4 бургундца в компании как находился. Опять поездки из под Львова и СПБ. Там в нем прохожу под недостроенным красным зданием, как будто московским, вижу что неладно построено, ухожу чтобы не рухнуло и говорю выходящим из-под него людям уходить скорее, сейчас будет пыль такая! Здание начинает сыпаться кирпичами. Впереди меня оказывается оборачивающийся неназойливо милиционер. И зафигурировала какая-то девушка. В одном сне она меня знакомит с друзьями. В другой желтовласая женщина указывает адрес для работы с подробностями, и видно как-то неравнодушна. То хочет отделаться от нойного молодчика и хочет чтобы я при этом остался, не уходил. У меня сны прямого сбывания с боковой обратностью, выраженной в символах-деталях как-то проходил в зажатом зеленью коридоре и на следующий день пришлось здороваться с ним же, но проходя по широкой улице с другой стороны. Военный переворот. Падение кажется Российской государственности, но медленное. Появлявшаяся девушка, возможно царского происхождения. Знакомства с принцами. Впрочем были у меня и не сбывшиеся видимо, но явно пророческие сны в апокалиптических красках: медведь оторвал льву голову и воздел в когтях над собой с брызгами крови. Вроде ни в одном аспекте толерантных и политкорректных отношений никому на западе даже пасть не порвали. Нонешнюю Россию саму собрались разделать на 8 частей по II масонскому этапу раздать как колонии по метрополиям. Нереальное? Зло не такое уж и плохое? Живу в нереальных представлениях? И с принцами при такой-то жизни нет никакого шанса иметь хоть какое-то случайное отношение, как прежде приходилось близко сталкиваться с известными людьми. Со сном просто ерундистика какая-то, причем даже нельзя сказать что думал вообще о том, что потом увидел. Однако же в этой жизни тщет (под слова Библии) еду я в сторону Москвы (когда за визой) и слышу по радио о знаменитой русской певице в Америке – Любови Успенской, о которой другой известный певец Вилли Токарев пел: – «Ах, Люба Любочка, целую тебя в губочки, за то что ты поешь как соловей, за то что ты на Брайтоне сияешь, а завтра может выйдешь на Бродвей». Было у меня знакомство с одной очаровательной блондинкой, когда я переезжал в Нью-Йорк, и что самое важное слышал я впоследствии, после того как не удалось нам договориться жить вместе и потерялись друг от друга, у одной известной девушки брали интервью: есть ли у нее любимый? – Есть, он пишет роман, но он куда-то исчез… То ли это самое, как и в случае с Наоми Кемпбэлл, как и со своим дедом? Почерк жизни по касательной, чиркающий пока, но это только пока. И все равно выявляющийся что как-то… притягиваются ко мне звезды, что в иерархии переводя из психологической в знатно-аристократический соответствует маркизам, среди которых и прописывались соответственно знаменитые классические французские фаворитки. Так же символично-соответствующе что бабушки – графини, другие соответствия и аналогии, оставляющие иерархию в силе даже несмотря на революционный разгром. Но вот о главной приходится сказать о самом прекрасном на звучание нижнем невольничьем уровне слабых и всего зависимых женщин, зависимы ли они от закона надо мной о равнородности, или же закваска революционной спеси от черни в них была? У нынешней массовой культуры, надо заметить образовалась своя иерархия в понимании своего высшего, и надо сказать она вырабатывалась некими дельцами по низким низшим во многом инстинктам и моторностям простолюдинов и черни. Правда она нелицеприятна неправде и вызывает отчаянную агрессию. То и есть борьба в отбивании этой агрессии, и настоянии на правде. Хорошо что мир более хорош, чем плох, и добрые течения неминуемо пробиваются сквозь ползучую опускающуюся вслед за материальным притяжением обратную течею от духа.

Если уставать от ожидания (например середины лета, как говорил Серафим Саровский), переносить скуку плохого настроения и есть те мучения, которым только-то и подвергается моя жизнь, как и всякая в ведении её к совершенству, одинаково с жизнью Иисуса (Библ. Евреям 5:8,9), то это наилегчайшее, что только можно себе представить при моей материалистической спокойности, но ни в коем случае не пожелать, так как выбирается самое слабое место, которое и давало во мне слабины иногда. Тем оно и укреплялось. В сей жизни мой дух желал себе бури, в которой живее себя чувствую. Вот и занимаюсь разбирательством в себе на чистом фоне пустоты, получая недоуменный вопрос как можно столько времени проводить одному от всего. Помимо различных вариантов возможностей из будущего пустить жизнь с какого-то момента по иному пути (в любом бы случае завязший бы, но!), однотипно занимаюсь переделкой токов исторических событий на картах, зная исход, как бы можно было его изменить в лучшую, обычно восточную сторону, понимая что это погрешность для запада, могшего развиваться только в ту сторону. Может во мне сказываются гены государствовавших предков. Все следующие мои размышления по этому поводу можно бы лучше вынести за их обособленностью в отдельную статью, дабы выделить сей блок:

& Функциональная причина I мировой войны заключалась в развитии, в том числе и военном на восток. Для Сербии с Черногорией чтобы не оказаться в окружении меж 2—3 фронтов, нужно было после 2-й Балканской войны, когда разделали Болгарию, каждый из соседей отщипнув кусочек, предложить союз и втянуть её в войну с Турцией, так же как и Грецию за Константинополь, да и Албанию оставить за собой, опираясь на православную её часть, чтобы потом не держать против нее войска. Конечно! Конечно! Австрия и Венгрия ни за что не дала бы, но только под угрозой вторжения, а так если неким образом подводя под ответ, знать что чему быть того не миновать, то и начать бы ту войну лучше бы было на год раньше. Меньше военных оборотов набрала милитаризация стран оси, и вид боеприпасов без (экспортной) селитры тот русский ученый изобрел бы тогда позже. Но всему было свое время. Война это конечно зло, зло накопившееся и получившее материальную разрядку. И воевать приходится, причем не забывая что это нужно избежать. Но это совсем не то как тлумачат многие духовники, вплоть до избегания брать оружие в руки просто чтобы быть защищенным. Зло определив о такой твоей анемистичности, тут же на тебя с оружием в руках накинется. В любой войне есть более правая сторона, хоть ненамного, хоть такая, которая не первая напала, или менее злая в намерениях. И вовсе есть правые стороны, такие как Белая в гражданской войне с красными. Пусть хоть и пытаются о них выбить подставками, что по политике они были тоже восставшие как революционеры, да и вообще революционерами были, розовыми только. В Апокалипсисе читал что малодушие названо большим грехом. Колчаковцы потерпели поражение после того как на них обрушились тысячи челябинских рабочих, конечно же в бешенстве восставшей черни, на вакууме Богопопущенности злому была возможность сойти с победным духом, а уж то как непрофессионалы это обыграли можно представить по историческим заметкам и фактам о людях оторванных на дело убивать. И факты проигрышного, как белые казаки не желая в отступлении отрываться от своих теплых хат, сдавались и расходились как… Невероятное воздействие сходящей деструкции. Не оказали никакого сопротивления при переправе, без боя оставили свою столицу Омск, не попытавшись даже закрепиться за великой рекой, не менее Дуная, столько влиявшего на планы полководческих компаний. Не сыграло роль и то, что в столице белых оставалось столько раненых и больных. Хотя тифовал весь город, и бежали больше из него, чем от красных. Конечно все невероятное связано с духовными ветрами сверху. Хорошо судить глядя на это сверху на карту. Но все-таки какой сильный пример удара маленькой Северо-Западной армии в полусоттысячную интернациональную, оборонявшую Петроград, как продирались и дорывались последние 7 тысяч до большого города, и взяли-таки Пулковские высоты в предместье, откуда невооруженным взглядом видели яркий злотоглавый купол Исаакиевского собора… И не хватило офицерской командности и взаимодействия, как не было почти и самих офицеров. Неудержались перед превосходящим натиском, дрогнули и стали отступать, медленно, но недалеко в Эстонию. Не хватило светлой тактической мысли о танках – 2 десятках, которые так и не задействовали. Не про будущие танковые клинья говорю, но хотя бы об одном крюке, монотонно протяпывающем во фронте бреши и провалы. Стратегия – линия ладности, совершенство мысли увеличивает плоды.

Знал о князе Федоре Черном, с негативных московских характеристик, почему и прозванном так. Но все-таки татарская неволя, и все-таки святой, переведший в Православие и жену, дочь хана Золотой Орды Менгу-Тимура и живший совершенно удивительно в большом дворце на половине Сарая по-княжески по-русски. При нем укрепилась Сарская епархия и по всей Орде наполнилась церквями и передвижными на колесах, не давая потерявшимся русским пленникам захиревать. Освобождая их на волю. Будучи вначале мелким удельным князьком Можайским, затем оженившись – как бы Ярославским, в приданное за монгольскую принцессу получил 36 городов таких как Чернигов, Казань, Булгары, весь север Орды, который сам и возвращал у мятежного пастуха-царя прежде. Тут у каждого стратегически мыслящего русского сознания мелькает и вырисовывается мысль об охристианивании Орды и русификации в часть ли Руси, или Артанию, с ханом даже русским, или фетишными монгольскими. Все идентично к скрытным еврейским планам покорения чего-либо. Потом получил Ярославское княжество, помогаючи мятежному Андрею – Переяславское. По смерти братьев – свое родовое Смоленское, являясь сюзереном и Брянского. Пути торговые шли через цепочками раскинувшиеся владения Федора Черного из Литвы, Прибалтики по срединной Руси в Степь и Орду. То время, соотносимое обычно с соперничеством братьев Дмитрия и Андрея за Великокняжеский ярлык и Владимирский стол, было скрытым временем действительного великого князя Федора Черного, объединявшего своими владениями обе страны. Но царь Золотой Орды умер, царицу зарезали, и все как когда власть сменяется. Новой России не суждено возникнуть по этому пути изнутри, но напрямую устанавливаясь. На Руси сначало ради мира и правды сам князь отдал второе по значимости среди всех русских княжество Переяславльское, перемычку между единостью всех остальных.. Племянничек отнял Смоленское с Брянским. Доживать осталось в Ярославском, но прямой духовной жизнью книгочея, строителя церквей и праведного правителя, иконой имени которого совершают обряд с императрицами и дают им отчество Федоровна. Известный как святой, то есть духовный деятель, он совсем не известен исторически. Чтобы создать государство нужно способствоваться другими, чем простыми прямыми волеизъявлениями, присущими русской жизни. Невелика жертва законному князю побыть без княжества, но гнетла предержащего. Потом пришли к выводу о уничтожении удельной системы.

Незаметно как-то исчезла Великоморавская держава, потеряв княжество Чехию, затем Блатенское, неизвестно и когда растаяла под набегами Угров, где-то до 920-го года. Воевавшие с венграми немцы из Восточной (Австрийской) марки оставили историческое недоумение почему Блатенский князь не стал бить Венгров. Потом исчезло и это княжество. Что если б стал? Совместно бы с немцами разбили бы часть племен. Немцам бы все предметное, что можно увезти, а пленный венгерский народ славянами селился бы оседло у Обуды и Пусты (Пешта) по Дунаю, заниматься ткачеством и оборонительными сооружениями. Стратегические вкладывания в фундаментальные государственные основы.

Очень интересна завязывавшийся было исторический узел с Романом Даниловичем, бывшем год Австрийским герцогом, хоть как бы удержаться от ударов Чешского короля Пржемысла, хоть в вассальной зависимости от Венгерского короля Белы, отдавшего свою дочь в их семейство. Хотя бы на том вначале уговорить, чтобы защищать Венгрию с запада, и одновременно помогать Галицко-Волынским княжеством с востока, а то и угрожать. В таком случае зондируются все каналы, и теперь уже самого Папу подключать со своим униатством.

Чешский король предлагал осажденному в Кремсе Роману, терпевшему голод, союз и деление владений пополам. Жена Романа Гертруда, недовольная тем что Бела держит буквально в заложниках ее сына от первого брака с маркграфом Баденским, ведя свою игру, уговаривала пойти на предложение, но тот был верен долгу чести какому-то. Потом же Бела при первой же воможности освободился от всех моральных обязательств перед их стороной и они с Пржемыслом поделили Австрийские владения. Но можно бы было ответить на предложение в таком свете, что в союзе оказывался бы и Бела, со всеми своими замыслами и недовольствиями. По крайней мере был бы заключен тройственный союз между Галичско-Владимирским князем, королем Чехии и полу-Австрийско-Штирийским герцогом, хоть так бы закрепившимся на этой перспективнейшей политической арене. Потом Даниилу Галичскому пришлось понять, что сунулся в авантюру с сыном без особых шансов на успех. Никто не заметил честного поступка русского во герцогстве, так поступившего с единственным шансом. Да и был ли он, тот поступок ладным, продолжать честно воевать, чем сомнительно пойти на мировую? Не следует ли в высшем положении государствования преломлять значение верности от досужих договоренностей в личных встречах, допустим на счет воевать до конца, становящихся убийственными цели самого дела. Раз цель достигнута, то необходимо остановиться когда-то. На деле же вышло что Бела перерулил дела Австрийкого наследства, к которым не имел ни какого отношения на себя, посредством их участия, вытеснил вообще и поделил не свое, хотя и не надолго. А можно было превратить союз в некое объединение славянских государей в совместное взаимодействие и взаимопомощь, против той же Венгрии. Разработать смысл союза вплоть до династических и наследственных связей над славянскими землями перед лицом Германского мира. Кстати, обоим династиям предстояло вскоре угаснуть и земли отдать в руки иноземцев.

Государственные формирования образуются вокруг какой-то необходимости или родовой принадлежности. Вторая такая причина в те времена была связана с двумя крупными потоками переселения славян с подверженного набегам юга Руси, один на север, другой на запад, который приняла в себя Польша, покрывшись на юге особенно, православными церквями и насельниками. Перерулить этот поток на себя в Австрийские владения, и если бы места не хватило, то в Словакию и Венгрию, бывшую еще тогда даже в языке славянской. Тогда бы и Австрия не онемечилась, и разросшаяся Вена не была бы Виен. Огромный возросший город за стенами – вот незыблимости государствования. Третий вид государствообразования – использование удачных исторических случаев приращивания земель. И следующий тот конкретный случай заключался в том, что в империи через два десятка лет междуцарствия выбрали наконец императора Габсбурга… И в соперничестве с Пржемыслом одолел, даже погубив его. От слабого его сына Арнульфа Хорутанского все уплыло из рук. И в этой исторической заварухе, что называется выловить хотя бы свою половину и более того попытаться. Следующая возможность возникала на разломе Венгрии, имеючи давление с двух сторон, хотя бы поделить её с Анжуйцами. Себе Словакию, Блатенско-Паннонскую, Мишковскую, Дебрятинскую, Закарпатскую. Так же что-либо в районе Славонии и Хорватии. Следующее в 1325 году после последнего Галичского князя не осталось наследников и оно досталось полякам. Но присоединение его и освоение Подольской земли укрепленными перевалочными городищами, позволило бы провести беспрерывный отлаженный торговый путь из Степи до самой Венеции и в империю. При определенных условиях, которые государства создают друг другу, в этот торговый путь Венеция вливалась бы, особенно при угрозе торговопотока мимо, через другой отстроенный порт, ту же Риеку рядом, и без того своими силами соперничавшую до разгрома. Обустроенный торговый путь – это еще одна важная составляющая государствообразования. Но главное духовная идея защиты славянства. Во время или после Гуситских войн присовокупить Чехию со владениями. Не одной этой маленькой стране одиноко явиться факелом славянского импульса, с трудом подавленного в многократных натисках имперского рыцарства, но союзно, на Полабию даже пойти.