Текст книги "Ворон"

Мейдок, который тоже переоделся после охоты, усмехнулся.

– Это говорит о том, что ты хорошая хозяйка замка, моя прелестная жена. – И он поцеловал ее в щеку.

– Это говорит об их отличном аппетите, – ответила она с улыбкой, когда садилась вместе с мужем за свой стол.

Уинн подготовила славное свадебное пиршество для гостей, и судя по их восторгам, когда подавалась очередная перемена блюд, ей это и впрямь удалось. С побережья доставили дюжину бочек устриц, переложенных льдом. На них с жадностью набросились и моментально уничтожили. Сейчас слуги разрезали на куски и раскладывали на блюда в меру зажаренные говяжьи туши. Был подан бык, две косули и несколько видов ветчины, гуси, жаворонки, каплуны, фаршированные сухими фруктами, несколько жирных уток, истекающих соком, огромный зажаренный кабан, несколько больших пирогов с куропатками, покрытых слоеной корочкой, из-под которой струился пар, распространяя аромат красного вина и трав, котел с кроликом, тушенным с морковью и луком. Еще была дюжина ножек молодых барашков, натертых чесноком и розмарином.

Форель, отваренная в масле, с лимоном и укропом; лососина, сваренная на пару и посыпанная петрушкой; мелко наструганная треска в соусе из сливок и сладких вин; креветки и мидии, сваренные со сладким укропом. Молодой латук, отваренный на пару с белым вином. На столах стояли миски с крошечным зеленым горошком и маленькими отварными свеколками. В изобилии был прекрасный белый хлеб, свежее масло, мягкий сыр бри из Нормандии и несколько кругов гарнокского сыра. Пиво, эль, красное и белое вино текли рекой.

Свадебный торт украшали фигурки и цветы из марципанов. Было испечено несколько больших пирогов с начинкой из сухих фруктов и пряностей. Засахаренные цветы фиалок и бутоны роз подали к столу с крошечными вафлями, обсыпанными сахарной пудрой. На столе красовались блюда с земляникой, хотя Уинн не представляла, откуда она могла взяться после щедрого угощения в лесу на поляне.

Ирландские менестрели услаждали слух гостей замечательными любовными балладами и песнями о великих подвигах. Танцоры в костюмах героев легенд о Робин Гуде и смешной сморщенный человечек с труппой дрессированных собачек, которые танцевали и прыгали сквозь обруч по команде хозяина, развлекали гостей. Гости ели, пока на столах не осталось больше еды, и пили сколько в них влезло. Мейдок и Уинн тихо покинули зал, поскольку никто не мог уйти прежде них. К тому же Уинн заметила, что ее бабушка и Heста утомились. Что же касается малышки Map, то она заснула в своем кресле, а Дьюи, несмотря на свое хвастовство, тоже клевал носом. Эйнион взял обоих детей и отнес спать.

Меган раздела хозяйку и ушла, Уинн сидела на кровати и медленными, размеренными движениями расчесывала волосы, когда в комнату вошел Мейдок. Повернувшись к нему, она улыбнулась.

– Это был прекрасный день, мой господин, но я рада, что он закончился.

Он взял у нее щетку и, встав на колени, начал расчесывать ей волосы.

– Моя жена, – нежно промолвил он. – Моя прекрасная жена. Господи, дорогая! Я не могу поверить, что ты моя! – Он зарылся лицом в ее темные волосы и вдохнул их нежный аромат.

Восхитительная дрожь пробежала вверх по ее спине, и Уинн повернулась, чтобы посмотреть на мужа. Взяв его лицо в ладони, она коснулась губами его губ.

– Да, – прошептала она. – Я твоя, Мейдок, но это значит, что ты – мой, и я люблю тебя. – Ее губы сделались мягкими, и она поцеловала его, язычок ее кружил у него во рту, поддразнивая и приглашая к битве. Она отпустила его лицо и сплела руки в густых темных волосах. Щетка выпала из его рук и со стуком упала на пол.

Мейдок уткнулся головой во впадинку между ее прелестными юными грудками. Он ощутил ровное биение ее сердца, когда осыпал поцелуями ее нежную кожу. Руки, скользнув под шлейф ее волос, обхватили тонкую талию. Уинн изогнулась, и губы Мейдока нашли чувствительный крошечный сосок. Неторопливо он посасывал нежную плоть, извлекая сладость наслаждения сначала из одного, потом из другого соска, пока она тихо не застонала в его объятиях. Его язык ласкал чувствительные соски, быстро скользя взад и вперед, а она с нарастающей настойчивостью массировала пальцами его голову. Губы отпустили распухшие соски и двинулись вниз по упругому телу. Уинн снова охватила дрожь, ее гладкая кожа тотчас же украсилась крошечными пупырышками. Она изогнулась, и легкий смешок сорвался с ее губ.

– Щекотно, Мейдок! – воспротивилась она. Она ощущала, как в ней нарастает желание.

– Мы оба знаем, какая ты смешливая, – ответил он, глядя на нее обманчиво спокойным взглядом.

Он потянулся к ней, но она оказалась проворнее и переползла через их огромную кровать.

– Ага, мой господин! – поддразнивала она его. – Надо быть расторопней, чтобы поймать меня!

Он бросился на нее, и Уинн завизжала от притворного ужаса, когда он схватил ее, чтобы взять в полон. Они катались, сцепившись, по брачному ложу, как два щенка, щекоча друг друга.

В конце концов, обессилев от смеха, Мейдок и Уинн рухнули рядом, тяжело дыша. Когда наконец она почувствовала, что силы возвращаются к ней, Уинн проявила инициативу, удивив Мейдока. Одарив его соблазнительной улыбкой, она крепко обхватила бедрами его тело и начала ласкать его грудь. Уинн взглянула на него глазами, похожими на ягоды терновника.

– Хочешь ли ты меня, как я этого желаю? – спросила она.

– Да, – протянул он нежно и медленно и, подняв палец, коснулся долины между ее грудями и стал спускаться вниз, к животу, потом еще ниже, прокладывая путь между нижними губами. На мгновение палец замер на ее крошечном любовном сокровище, которое он безошибочно отыскал. Он стал гладить его с нежной настойчивостью.

– Я тебя очень, очень хочу, моя красивая жена.

Дрожь прошла по ее телу от первого наслаждения, которое он доставил ей, и слабость потекла по жилам, словно горячее вино. Ей так хотелось управлять ситуацией, но она еще не умела делать этого. Она сейчас желала только одного – чтобы он овладел ею.

Он улыбнулся ей, а затем нарочито слабыми движениями стал гладить ее тело от живота к груди. Его руки двигались спокойными маленькими кругами, слегка лаская ее и разжигая огонь желания.

– Ты так прекрасна, – сказал он ей, нежно сжимая ее грудь, когда она с полузакрытыми глазами начала издавать всхлипывающие звуки; ее бедра слегка вздрагивали.

– Я хочу тебя, – начала она, а он предостерегающе приложил пальцы к ее губам.

– Не сейчас, дорогая, – ответил он тихо.

– Я хочу тебя! – настаивала она и, подавшись вперед, страстно поцеловала его.

– Я хочу тебя, – ответил он и перекатил ее на спину, – но сейчас слишком рано, Уинн. Наслаждайся любовью до полного слияния.

Уинн повернулась на бок и, протянув руку, погладила его, упиваясь ощущением его тела. Он был высок, но в отличие от Риза не был ширококостным. Его нельзя было назвать и хрупким. В нем была сила, которая не соответствовала его сложению. А кожа! Слишком мягкая и нежная для мужчины, но она прекрасно сочеталась с внешностью древнего кельтского воина. Она чувствовала мускулы на его плечах, руках и, не в состоянии сдержаться, склонилась над ним и начала лизать его кожу, опрокинув его на спину. Он застонал от удовольствия, когда ее маленький острый язычок поднялся вверх от живота и обежал вокруг сосков. Кожа Мейдока имела слегка соленый вкус, но это не отталкивало.

Длинные черные волосы Уинн, словно мантия, струились по плечам, спине и ягодицам. Он погладил ее по голове, дрожа от ее ласк. Она игриво укусила его за плечо и шею; ее легкие любящие покусывания сопровождались быстрым поцелуем, а потом теплым прикосновением языка. Уинн вновь начала опускаться по его телу ниже, кружа язычком по чувствительной коже, отчего он опять застонал.

Вскоре перед ней восстало его «копье», твердое и прямое. Уинн обхватила его пальцами, чувствуя, как пульсирует в нем жизнь и течет по трепещущей плоти. Он ласкал ее языком. Осмелится ли она сделать то же самое? Она решительно подалась вперед и коснулась кончиком языка его детородного органа. У Мейдока перехватило дыхание. Она соблазнительно водила теплым язычком по его красной головке. Отпустив Мейдока, она поддерживала рукой только его «копье», когда, пододвинувшись поближе к нему, начала не спеша и размеренно лизать его. Он задрожал, потом все тело его сильно дернулось от удивления, когда Уинн взяла его в рот и стала посасывать до тех пор, пока он не перепугался, что его соки могут исторгнуться.

Мейдок опустил руку и, взяв легонько за волосы, нежно отстранил ее.

– Дорогая, – наконец он смог перевести дух, – ты лишишь меня мужской силы и прольешь зря мое семя.

Отодвинувшись от него, она мягко проговорила:

– Когда ты отведал меня, я ощутила такое блаженство! Разве ты не получаешь такое же наслаждение, когда я вкушаю тебя? – Ее лицо было над его лицом, а длинные волосы, переброшенные на одну сторону, струились вниз водопадом.

Он протянул руку и погладил ей щеку.

– Уинн, моя восхитительная жена, когда твой ротик и язычок ласкают меня, я умираю сладкой смертью, но, любовь моя, я хочу обладать тобой более полно, чем ты можешь представить себе. – Он быстро поцеловал ее в губы и стал играть с одной из прелестных грудок, которая соблазнительно покачивалась около него.

– Мой господин, ты думаешь, что только мужчины ощущают такую страсть? – спросила Уинн. – Женщины чувствуют то же. – Крошечная стрела первобытного желания прошла сквозь нее, когда он пощипывал сосок, но потом, приподняв голову, он облизал его, и боль прошла. Он мягко повалил ее на спину и навис над ней. Его пальцы, лаская, прокладывали себе путь через нижнюю плоть между бедер. Он ни на минуту не отводил темно-синих глаз от ее загадочно-зеленых, пока неторопливо входил в нее, потом он остановился.

– Я никогда прежде так страстно не желал женщины, как хочу тебя.

– Не надо мне только рассказывать о своих женщинах, – подтрунивала она над ним. – Скажи лучше, как ты меня любишь, Мейдок, мой супруг! – И она обвила руками его шею. «Какое большое копье внутри меня», – подумала она. Оно заполнило ее целиком, и она едва не кричала от наслаждения, чувствуя, как бьется в нем жизнь и любовь.

– Сквозь все времена и все пространства я люблю тебя. С того времени, которого не помнишь ни ты, ни я, и до этого мгновения я люблю тебя, Уинн. Я не перестану любить тебя, хотя мы живем, умираем и рождаемся вновь в другое время и в других местах. Ты моя другая половина. Без тебя мне нет жизни.

– Ох, Мейдок, – прошептала она, и глаза ее увлажнились, – неужели я достойна такой любви?

– Всегда, дорогая! – с чувством сказал он, надвигаясь на нее.

– Я всегда буду любить тебя, – нежно пообещала она, отдаваясь целиком сладостному моменту, позволив ему омывать ее, как вода омывает скалу. Этот миг охватил ее всю, пока она парила, как жаворонок в небе, а наслаждение схватило ее в свои объятия и продолжало расти, расти, расти до тех пор, пока она не умерла сладостной смертью, чтобы родиться вновь новой и полной желания.

Потом они лежали, нежно обнявшись, лаская и целуя друг друга, пока не погрузились в блаженную дремоту, чтобы через несколько часов пробудиться освеженными, обновленными и готовыми разделить страсть еще раз. Когда же разгорелась заря, Мейдок и Уинн поднялись счастливые, оделись и, как подобает хорошим хозяевам, пошли проводить гостей. Они тайком обменивались взглядами и улыбками, исполняя свои обязанности, и отъезжающие гости находили их очаровательными. Все, кроме Брайса, епископа из Кей, который скрывал ненависть за обворожительной внешностью и весело отбыл к себе домой, словно был самым желанным гостем на свадьбе.

– Нам не придется его больше видеть, – мрачно проговорил Мейдок, наблюдая, как его сводный брат и его немногочисленная свита спускаются по крутой тропе от Скалы Ворона.

– Нехорошо, что братья такие враги, – ответила Уинн. – Его отец вылепил ему характер, но разве мы не можем изменить его, моя любовь? Я понимаю, его попытка овладеть Нестой порочна, но тогда он был просто мальчишкой. Ты спас Несту. Серьезного зла он не причинил. Неужели мы не можем по крайней мере залатать брешь между вами?

– Ты так добра и невинна, – ответил Мейдок. – Ты не понимаешь, Уинн. В этой жизни не может быть дружбы между мной и Брайсом.

– Он безнадежен, Уинн, – подтвердила Неста, которая вместе с Ризом осталась еще на несколько дней. – Мы оба старались, Мейдок и я, установить мир с Брайсом, вернуть его в лоно семьи. Боюсь, он погряз в своей злобе и не может из нее выбраться.

– Наверное, вы оба не можете беспристрастно обсуждать этот вопрос, – проговорила Уинн. – Между вами встало убийство. Думаю, только кто-нибудь вроде меня, не связанный с вашей семьей в прошлом, может помочь вашему примирению. Плохо, когда вражда разделяет семьи. Хотя я считаю своих сестриц Кейтлин и Дилис пренеприятнейшими особами, но не порываю с ними.

– Я ни в чем не могу тебе отказать, дорогая, – сказал Мейдок, – но мы только что поженились, и у меня на уме лишь пиршества, веселье и проказы, а не обсуждение моего брата. Со временем, обещаю тебе, мы решим эту проблему.

Уинн одарила Мейдока счастливой улыбкой и, взяв его за руку, пошла в замок, не обратив внимания на многозначительный взгляд, которым обменялись Мейдок и Неста. Они были единодушны в своем мнении о Брайсе. Он всегда был и всегда будет отдален от них.

10

Хотя Дьюи вернулся с отцом Дрю в Гарнок спустя несколько дней после свадьбы, Энид и Map согласились остаться на лето в Скале Ворона. Неста и Риз тоже проведут в замке несколько недель. Пришло известие, что Кейтлин и Дилис в один день и час родили сыновей. Обеих переполняла материнская гордость.

Энид рассмеялась:

– Хотя Кейтлин должна была родить лишь в следующем месяце, она не позволила Дилис опередить ее. Как похоже на мою внучку, но по крайней мере малыши здоровы.

В честь своего замужества Уинн освободила Эйниона из рабства.

– Ты волен остаться со мной либо возвратиться на родину, – сказала она ему.

– Я останусь, – кратко бросил он.

На лице Уинн появилась озорная улыбка.

– Думаю, тебе следует обзавестись женой, мой добрый друг. Жена прикрепляет мужа к месту.

– Возможно, – согласился Эйнион, слека улыбнувшись.

– А не подойдет ли тебе моя служанка Меган? – ласково спросила Уинн.

– Если она захочет, захочу и я, – снова кратко ответил Эйнион.

– Выйти замуж за тебя? – воскликнула Меган, когда ее привели к хозяйке. Она зло посмотрела на Эйниона. – Значит, ты захочешь, если хочу я? Верно? Откуда ты взял, что я хочу взять в мужья огромного, неуклюжего, хромоногого урода, как ты?

– Потому что ты любишь меня, – ласково ответил он.

– Люблю тебя? – Голос Меган зазвучал громче, и вся она залилась краской.

– Да, ты любишь меня, – повторил Эйнион, – к тому же кто, кроме меня, женится на такой мегере с веснушчатым носом? Ты распугала всех парней на пять миль вокруг, Мэгги, моя служаночка. Я все, что у тебя осталось. Я, или оставайся старой девой, – закончил он с озорной ухмылкой.

– Ну и? – потребовала она, с яростью глядя на него, уперев руки в бока.

– Что «ну и»? – притворился он озадаченным.

– Ну и? – повторила она так же твердо и настойчиво.

– Ну, я люблю тебя, – ответил он наконец, пожав плечами.

– Что ж, думаю, я смогу привыкнуть к рыжим ребятишкам.

Уинн рассмеялась:

– Вы самая необычная пара возлюбленных, которую я когда-либо встречала. Но могу ли я считать, что вы окончательно договорились? Вы можете пожениться когда хотите.

– Завтра, – ответил Эйнион.

– Я не смогу подготовиться к завтрашнему дню, – разозлилась Меган.

– Сможешь, – парировал он. – Служанки готовы выскочить замуж немедленно, так мне говорили.

– Завтра подойдет, – сказала Уинн, предотвращая волну протеста, которая готова была сорваться с губ Меган. – У меня есть очаровательное платье, которое мне, похоже, стало тесно. Тебе оно будет почти впору.

Итак, на следующий день Меган вышла замуж за Эйниона. Хозяин и хозяйка с радостью наблюдали за венчанием.

– Он так подходит ей, – сказала позже Неста. – У него такая же сильная воля, как и у нее, и он ровня ей во всех отношениях.

– Я так счастлива! – сказала Уинн, мечтательно кружась по залу. – Мне хочется, чтобы все вокруг меня тоже были счастливы. Эйнион заслужил свободу, без нее он бы никогда не попросил Меган выйти за него замуж. Она уже начала чахнуть по нему. Мне надо было что-то сделать. – Она приподняла юбки и протанцевала несколько па. – Разве любовь не восхитительна, сестра?

На следующей неделе Неста и Риз уехали в Сант-Брайд.

– Ты приедешь к нам в декабре, договорились? – просила Неста. – Я хочу, чтобы ты была со мной, когда у меня родится ребенок.

– Постараюсь, – пообещала Уинн, – но боюсь, что не смогу сама отправиться в дорогу в то время.

Глаза Несты расширились.

– Ты… – начала она.

– Еще нет, – ответила Уинн, – но я каждый день молю о ребенке. Я рожу Мейдоку сына как можно скорее.

Неста улыбнулась ей.

– Мне понятны твои чувства, – призналась она, – но я все же надеюсь, что ты приедешь.

– Если я не смогу, пошли за моей бабушкой. Она незаменима при родах и с радостью приедет, чтобы побыть с тобой, – ответила Уинн.

– Приедете, моя леди Энид? – робко спросила Неста.

– Конечно, мое дитя, – ответила Энид. – Я с удовольствием навещу вас в Сант-Брайде, особенно на Рождество, и прихвачу с собой Дьюи и Map.

Прошло лето. С приходом осени Энид и Map вернулись домой в Гарнок. Они уехали счастливые, зная, что Уинн должна родить весной. Пока они были с ней, бабушка и сестричка отвлекали ее от мысли о вражде между Мейдоком и Брайсом. Теперь, когда ее единственной заботой стало приглядывать за домашним хозяйством, Уинн начала обдумывать, как бы ей примирить братьев. Это будет нелегко, так как Мейдок отказывался даже обсуждать с ней этот вопрос, хотя она несколько раз делала попытки.

– Мой брат сам давно решил отдалиться от сестры и меня, – пытался объяснить Мейдок. – Все его действия по отношению к нам с того самого дня, как он покинул Скалу Ворона, нет, даже раньше, были постоянно враждебными.

– Он пытался совершить чудовищное преступление, когда был мальчиком, я согласна с тобой и Нестой. Но после стольких лет вы можете простить его, – сказала Уинн. – Я не могу поверить, что существуют такие злые люди, каким вы считаете Брайса.

– Уинн, моя дорогая жена, – терпеливо втолковывал ей Мейдок. – Знаю, тебе трудно поверить, но поведение моего брата находится за пределами порядочности. Ты всю жизнь прожила под защитой, но даже твоя духовная зрелость не может подготовить тебя для общения с таким человеком, как Брайс. Он просто дьявол во плоти человеческой и наслаждается, причиняя людям зло. Это не просто братское соперничество, Уинн. Это борьба добра и зла. Тьмы и света. Ты еще не готова к такой битве, а я – да.

Для Мейдока этот вопрос был решен, но Уинн не была удовлетворена. Прошли ранние месяцы ее беременности, и она ощущала, как ее переполняет новая сила. Ей хотелось верить всему, что говорит ее супруг. В конце концов, разве Мейдок не был умнейшим среди мужчин? Однако она не вполне доверяла ему, когда дело касалось Брайса. Мысль, что у Брайса непременно должны быть какие-то положительные качества, не давала ей покоя. Если б только она могла поговорить с ним, понять его чувства и мысли, узнать, что он думает об отчуждении между ним и семьей. Разумеется, сделать это в Скале Ворона не удастся. Ей придется отправиться в Кей.

Это не займет у нее много времени. Всего несколько часов. Она еще могла ездить верхом, и к тому же она возьмет с собой Меган. Нет. Меган брать нельзя. Если она расскажет Меган, та передаст Эйниону, а он, в свою очередь, Мейдоку. И они не пустят ее.

Чем больше Уинн размышляла, тем больше убеждалась в том, что Мейдок в этом особом случае был не прав. Брайс не мог быть таким плохим, как его представляли Мейдок и Неста. Он поступил ужасно, будучи мальчиком, но его не следует за один-единственный грех отдалять от семьи на всю остальную жизнь. Она улыбнулась про себя. Она примирит братьев, и ее дети будут расти окруженные любящими родственниками.

Но когда? Когда она сможет покинуть Скалу Ворона незамеченной? Ей не хотелось, чтобы ее замысел раскрылся и за ней послали погоню, лишив ее шанса восстановить семью. Уинн нахмурилась. Когда? Надо торопиться. С наступлением зимы она уже не сможет сесть в седло. Она чуть не закричала от счастья, когда несколькими днями позже Мейдок объявил ей, что должен отправиться на пастбище в долину и проверить отары.

– Пастухи сообщили, что стали пропадать овцы, – сказал он Уинн.

– Это волк? – беспокойно спросила она.

– Нет, думаю, что не волк, поскольку не было обнаружено никаких следов крови и останков бедных животных. Мои северные соседи не отличаются большой честностью. Думаю, это они крадут моих овец. Если это так, я должен немедленно положить этому конец. Слабость – недостаток характера, а я не хочу прослыть слабым.

– Надолго ты уезжаешь, любовь моя?

– Дня на три, самое большее на четыре, дорогая, – ответил Мейдок и нежно поцеловал ее в лоб. – Мне не хочется оставлять тебя одну, Уинн, но я ничего не могу поделать. В Скале Ворона ты будешь в безопасности. – Он протянул руку и положил ее Уинн на живот. – Ты уже чувствовала шевеление?

– Нет еще, – ответила она, улыбаясь. – Возможно, через несколько недель.

– Ребенок, – проговорил он. – Наш ребенок. Как ты его назовешь?

– Анвил, – ответила Уинн, – и Анхарид, если будет девочка.

Мейдок усмехнулся.

– Я не такой напыщенный дурак, чтобы надеяться, что у меня непременно родится сын. Мальчик или девочка – это не имеет значения. Здоровый ребенок – вот чего я хочу. Здоровый ребенок и красивая жена. – Потом их губы слились в поцелуе, и Уинн обвила его руками, вздохнув с истинным и полным удовлетворением.

На следующее утро Уинн проводила мужа, но поскольку день выдался хмурый и дождливый, она решила подождать до завтра.

Когда лучи солнца озарили утро следующего дня, она порадовалась, что поступила мудро, отложив путешествие в Кей. Накануне вечером Уинн отпустила Меган до полудня. Та была тоже беременна и особенно плохо чувствовала себя по утрам. Меган с чувством поблагодарила хозяйку.

Уинн тщательно оделась, сожалея, что для поездки верхом потребуется одежда попроще, чем та, которую она выбрала бы для этого случая. Ей так хотелось выглядеть как можно лучше, чтобы произвести на Брайса благоприятное впечатление и завоевать его благосклонное внимание. Она почувствовала после первой встречи, что он такой же упрямый, как и Мейдок. Однако Брайса, безусловно, в большей степени заинтересует, что она собирается сказать ему, а не ее одежда. Короткий словесный поединок на свадьбе убедил ее, что в лице Брайса она имеет умного противника. Темно-зеленая туника, которую она надела, сделает ее незаметной в лесу. Голову она укутала тонким белым покрывалом, укрепив его простым золотым обручем, украшенным темно-зеленым агатом.

Уинн удачно выбрала время для поездки, отправившись на конюшню с первым лучом солнца. Конюхи еще были полусонные, хотя один, постарше остальных, уже бодрствующий в этот ранний час, заметил ей, что хозяин не одобрил бы ее поездки без охраны. Уинн с легкостью поборола его опасения.

– Я поеду недалеко, – сказала она с улыбкой, – только до подножия горы, на которой стоит замок, и, может быть, через мост. День слишком хорош, чтобы сидеть дома, не успеем мы оглянуться, как зима обрушится на нас. Кроме того, – она с улыбкой погладила себя по животу, – я скоро не смогу ездить верхом.

Конюхи ухмыльнулись, и один из них помог ей взобраться на маленькую кобылу.

– Помните, моя леди Уинн, не дальше моста, – предупредил он, широко улыбаясь.

Уинн спокойно направила лошадь к воротам замка и медленно стала спускаться с горы. Она знала дорогу в Кей, хотя никогда прежде не проезжала по этой тропе. Во время одной из бесед с Нестой, когда та с Ризом еще гостила в Скале Ворона, Уинн узнала от нее путь в Кей. У подножия горы бурлила река. Уинн, взглянув вверх, убедилась, что за ней никто не следит.

Она пустила лошадь рысью по каменному мосту, переброшенному через реку. Потом свернула вправо – на узкую тропу, огибающую гору в направлении, противоположном тому, откуда она год назад приехала из Гарнока. Неста сказала ей, что замок Кей расположен по другую сторону горы. Он построен на выступе, обращенном к другой долине. По крайней мере ей не придется взбираться на лошади еще по одному крутому склону, с облегчением подумала Уинн.

Лес был густой, в некоторых местах лучи солнца с трудом пробивались сквозь зеленые заросли. Иногда, казалось, тропа пропадала, но Уинн это не страшило. Высоко в ветвях бука птица выводила трели такой чистоты, что трудно себе вообразить. Когда она подъехала к маленькому ручью, который прокладывал себе дорогу сквозь темные скалы, Уинн остановилась, чтобы дать лошади отдохнуть и напиться. Она спустилась на землю, привязала кобылу к дереву, а сама села на густой и мягкий мох. Вынув из седельной сумки вино, хлеб и сыр, Уинн решила подкрепиться. Она еще с вечера подготовила себе провизию в дорогу. Слуги думали, что хозяйка из-за своего теперешнего положения захватила в покои еду, чтобы попозже перекусить.

Она улыбнулась про себя. Все в замке так добры к ней. Уинн считала себя счастливой и довольной всем в Гарноке, она никогда не предполагала, что жизнь с Мейдоком окажется таким блаженством. А теперь, когда не будет отчуждения между братьями, станет еще лучше. Она жевала хлеб с сыром, отметив, что сыр гарнокский. В лесу пели птицы, вертелись на ближайших ветках, с любопытством поглядывая на нее. С легким смешком она раскрошила остатки хлеба и сыра и разбросала их вокруг себя. Поднявшись, Уинн облегчилась за густым кустарником. Потом, отыскав поблизости большой валун, она встала на него и забралась на лошадь. Перейдя ручей, Уинн продолжила свой путь.

Через час тихой езды она оказалась по другую сторону горы. Солнце было уже высоко. Лес начал редеть, и впереди себя Уинн увидела замок Кей. Как и сказала ей Неста, он громоздился на довольно узком высоком уступе, обращенном на туманную голубую долину. Замок оказался совершенно непохож на Скалу Ворона. Это было сооружение из сероватого камня, которое, казалось, случайно прилепилось к скале, на которой стояло. Замок не был большим, однако выглядел угрожающе. Дрожь пробежала по ее телу, но Уинн отбросила дурные предчувствия и направила лошадь прямо к замку. Добравшись до опущенного подъемного моста, она минуту помедлила, потом въехала на него.

На другой стороне моста ее встретил довольно угрюмый стражник.

– Ну? – потребовал он. – Выкладывай свое дело! Его светлости сегодня больше не нужна женщина!

– Я жена брата епископа, леди Уинн из замка Скала Ворона, – резко объявила она. – Есть кто-нибудь, кто проводит меня к его светлости немедленно?

Приказ, прозвучавший в ее голосе, возымел на стражника действие. Он кликнул своего напарника:

– Эй ты, Уилл! Здесь приехала жена брата его светлости. Помоги ей сойти с лошади и проводи к господину.

– Может, кто-нибудь даст моей кобыле меру овса? Она сегодня изрядно потрудилась. И приготовьте ее к моему отъезду, приблизительно через час, – бросила она стражнику.

– Да, госпожа, – последовал недовольный ответ. Стражник по имени Уилл снял Уинн с лошади и, не говоря ни слова, повернулся и пошел через опускную решетку ворот во двор, тихий и пустой. Кругом царило неестественное безмолвие. Она поднялась за Уиллом по широкой лестнице в замок и прошла вниз по коридору в Большой зал.

– Вы можете найти его светлость здесь, – сказал Уилл, тыча пальцем, а потом спешно удалился.

Зал был небольшой и закопченный. В нем царил полумрак из-за недостатка окон. Когда Уинн присмотрелась, она была потрясена открывшейся перед ней картиной. В центре зала находились козлы, с которых свисало бедное существо. Брайс, одетый в мирскую одежду, усердно хлестал отвратительным кнутом по обнаженной спине жертвы. Уинн стояла, парализованная ужасом. Вопль разорвал тишину зала, за ним последовал еще, еще и еще. Уинн с бешено бьющимся сердцем поняла, что жертвой была женщина.

– Брайс! – закричала она. – Прошу вас, перестаньте! – Уинн сделала несколько шагов вперед, чтобы он мог лучше разглядеть ее. – Какой бы поступок ни совершила эта бедная женщина, она, безусловно, не заслуживает столь жестокого наказания. – Подойдя к нему, она попыталась обуздать его гнев, положив руку ему на плечо.

– Уинн? – Слегка замутненные глаза его быстро прояснились. Отбросив свой кнут, он сурово спросил: – Уинн Пауиса, что вы здесь делаете? Замок Кей – это последнее место, в котором я когда-либо ожидал вас увидеть. – Он взял ее руку и отвел от места страданий бедной жертвы, подведя к высокому столу. – Вина леди Уинн! – приказал он и, когда она села, вновь спросил: – Зачем вы здесь?

– Я пришла просить вас прекратить ссору, которая давно разъедает вас и вашего брата Мейдока. У меня будет ребенок, и я хочу мира в семье.

– Где мой брат? Он, конечно, не знает, что вы здесь? – сказал убежденно Брайс. Хитрый взгляд исходил от его небесно-голубых глаз.

– Да, он не знает. Наши северные соседи крадут овец на пастбищах внизу. Мейдок отправился туда уладить это дело. Я подумала, что это самое подходящее время приехать в Кей и поговорить с вами.

– Ваш визит поразил меня. Мейдок, конечно, приказал, чтобы вас тщательно охраняли. Однако вы каким-то образом ускользнули от ваших сторожей. Я удивлен вашим умом.

– Ах, Брайс, не заговаривайте мне зубы, – сказала ему раздраженная Уинн. – Что вы ребенком попытались сделать с Нестой, ужасно, но вы теперь взрослый человек. Я не могу поверить, что вы так страшны, как утверждают Мейдок и Неста. Вы принадлежите церкви, Брайс. Неужели вы не поможете мне уничтожить ту пропасть, которая разделяет вас? Разве это не христианский поступок?

– Я не служу Богу, Уинн, – ответил Брайс, которого позабавили ее слова. – Я купил сан епископа ради власти, которую он мне дает. Да, это правда, мне пришлось стать духовным лицом, но я не учился для этого и не служу священником. Это было простой формальностью, на которой настаивали те, кто жаждал моего золота. – Он усмехнулся. – Вы многого обо мне не знаете, поскольку мой брат не стал огорчать вас всей правдой обо мне.

– Так вы не хотите помириться с семьей? – спросила Уинн.

Он с горечью рассмеялся.

– Почему я должен этого хотеть, belle soeur? А Мейдок, могущественный волшебник, принц Венвинвина, и Неста, моя славная сестричка, которая, возможно, любит Мейдока больше, чем следовало бы? Что они могут предложить мне, чего у меня нет? У меня есть власть, богатство. Что еще нужно, Уинн Пауиса?