Текст книги "Ворон"

Часть III
Жена Тана из Элфдина

И было так всегда – любовь не знала собственной глубины, пока не приходил час разлуки.

Кахлил Джибран, пророк

11

Уинн быстро поняла, что убежать от Рори Бэна, ирландского работорговца, не так просто. Они доехали до места стоянки каравана, и ее привязали длинной цепью к дереву, так что она могла ходить вокруг него, но это было все.

Ее хорошо накормили, и вообще она не могла пожаловаться на плохое обращение. Маленький ирландец берег свой товар, потому что прежде всего он был хитрым торговцем. Они переночевали, а наутро караван Рори Бэна, состоящий приблизительно из тридцати рабов и по крайней мере пяти человек, которые помогали ему присматривать за товаром, двинулся в путь через горы из Уэльса в Вустер, город в Мерсии.

Несмотря на угрозу заставить Уинн идти пешком, Рори Бэн пожалел ее. Каждый день он сажал ее на свою лошадь, что не располагало к Уинн остальных рабов, но ей это было безразлично. Все ее мысли были поглощены одним: как спастись от рабства. Рори Бэн, однако, болтал в дороге, рассказывая ей про те места, по которым они проезжали.

Когда они переехали Ров Оффы и очутились в Мерсии, он объяснил ей, что по указу короля Мерсии, Оффы, были воздвигнуты эти земляные сооружения, чтобы четко провести границу между его владениями и владениями Пауиса.

– Но он построил их на земле Пауиса, – заметила Уинн.

Рори Бэн ухмыльнулся:

– Да, это так, женщина. Именно так он и поступил. Однако лорды Пауиса дали ему на это свое согласие. Приграничным городам повезло. И Херефорд и Вустер процветают.

– Зачем вы везете меня в Вустер?

– У меня на примете есть на тебя покупатель, женщина, старший сын богатого тана, которого зовут Эдвин Этельхард. Его сыновья – Кэдерик Этельмар и Болдер Армстронг.

– Мне непонятны эти англосаксонские прозвища, – сказала Уинн.

– Это не так трудно. Здесь, в Англии, мужчина должен заслужить свое прозвище. Этельхард означает благородный и храбрый. Вот и получается, Эдвин Благородный и Храбрый. Он происходит из рода Оффы и славится своей отвагой. Что касается его сыновей, то Кэдерик Этельмар знаменит своей смелостью, отсюда и прозвище – Благородный и Знаменитый. Его младший брат Болдер одинаково хорошо владеет копьем и мечом, поэтому он носит имя Сильная Рука.

Сыновья год живут врозь, но всю жизнь их не покидает дух соперничества. В этом соперничестве до женитьбы старший, Кэдерик, одерживал верх. Его жена, Эдит Крукбэк, за восемь лет супружества не родила ему ни одного ребенка. Как и ни одна из его младших жен. У Болдера, однако, от жены, Элдры Свэннек, три дочери и сын, и две маленькие дочки от одной из двух его младших жен, а его другая младшая жена, как мне сообщили, ожидает первого ребенка.

Кэдерик получит наследство от отца только в том случае, если у него будут дети. Иначе все достанется сыну Болдера. Кэдерик, сама понимаешь, зол на свою жену и других женщин, которые не могут подарить ему детей. К его несчастью, он вступил в брачные союзы с несколькими бесплодными женщинами. Ты, моя прелестная девочка, явно плодовита. Я собираюсь продать тебя Кэдерику, чтобы ты принесла ему детей, после того как родишь ребенка, который у тебя в чреве сейчас. Я получу за тебя большие деньги, женщина!

– А никому не приходило в голову, что бесплоден сам Кэдерик? – поинтересовалась Уинн. – Сколько у него младших жен, Рори Бэн?

– Четыре, и все прехорошенькие.

– Этот жеребец из Мерсии забавляется с пятью кобылами и не может ни от одной из них получить приплод? Мне кажется, вы ожидаете чуда от меня или любой другой женщины, Рори Бэн.

Работорговец хихикнул:

– У Эдвина Этельхарда было несколько жен, прежде чем он добился двух сыновей. У Кэдерика сходная судьба. Неудачное начало, но прекрасный конец с такой дикой валлийской девочкой, как ты, у которой горячая кровь.

Уинн в отчаянии покачала головой. Этого ей только не хватало. Попасть в дом к завистливым женщинам, большинство из которых бесплодны, а одна ожидает, что единственному сыну достанется большое богатое поместье, если у шурина не будет сыновей. «Мейдок! – Всем своим существом она потянулась к нему. – Мейдок! Я жива! Помоги мне! Найди меня!» Но все оставалось по-прежнему. Удастся ли ей когда-нибудь мысленно связаться с ним? Она должна до него добраться! Уинн не знала, что еще предпринять.

Рори Бэн решил отложить поездку в Вустер, потому что не хотел выставлять Уинн на публичные торги. Если она на самом деле та, за которую себя выдает, слух о ее продаже легко может дойти до Мейдока Пауиса. И тогда Рори Бэн очутится между двух огней – Мейдоком, поскольку он фактически похитил его жену, и Брайсом, поскольку не выполнил его поручения. Вместо этого он отправил своих людей и товар вперед, в торговый город Херефорд, где он их в конце концов нагонит. А Уинн он повез прямо в Элфдин – поместье, принадлежащее Эдвину Этельхарду.

Они добрались до Элфдина почти затемно. Ворота во двор усадьбы как раз закрывали на ночь. Рори Бэна и Уинн проводили в зал, где в очагах весело горел огонь, унося прохладу осеннего вечера. Работорговец был предусмотрителен и переодел Уинн в чистое шелковое платье цвета лаванды, перехваченное в талии темно-фиолетовым плетеным пояском. Он дал ей время вымыть в ручье волосы и заплести их в аккуратную косу. Уинн обрадовалась такой возможности и, не обращая внимания на Рори Бэна, бесстыдно наблюдавшего за ней, вымылась вся целиком. Золотую цепь и обруч она благополучно спрятала в кармане нового платья.

Уинн с любопытством смотрела на высокий стол, к которому они направлялись. Могучего телосложения саксонец, воин по обличью, восседал на почетном месте. У него была большая голова, напоминавшая львиную, которую украшали прекрасные темно-каштановые волосы. Хорошо подстриженная борода была того же цвета. В голубых глазах сквозило откровенное любопытство. По обеим сторонам от него сидели двое молодых мужчин, по виду его сыновья. «Кто из них кто?» – заинтересовалась Уинн. Потом она заметила рядом с темно-русым мужчиной угрюмой наружности молодую женщину со страдальческим выражением лица, у которой одно плечо было чуть выше другого. Значит, это Кэдерик и его жена Эдит Крукбэк. По левую сторону от Эдвина сидел другой сын, более темноволосый, чем его брат, со своей женой, молодой женщиной гордого вида с надутыми губами и густой косой цвета соломы. Болдер и Элдра Свэннек, определила Уинн.

– Добро пожаловать в Элфдин, Рори Бэн! – раздался глубокий гулкий голос Эдвина Этельхарда. – Мы не виделись уже много месяцев. Мне сказали, что вы прибыли только с этой юной девушкой.

– Я привез ее для вашего сына Кэдерика, мой господин. Эта красивая валлийская женщина – ответ на все его проблемы.

– Каждый раз, когда мой сын вводит в дом новую женщину, он требует от нее ответа на свое затруднительное положение, Рори Бэн. Почему вы думаете, что этой девушке удастся сделать то, в чем не преуспели другие? – Эдвин Этельхард с интересом посмотрел на Уинн.

– У меня есть доказательство ее плодовитости, мой господин. Она носит ребенка своего бывшего хозяина. Странный тип решил, что ему не нужна ни она, ни ребенок. – Рори Бэн понизил голос и доверительно заговорил: – Это довольно известный церковник, мой господин. Вы понимаете, в чем трудность?

Тан кивнул и произнес:

– Что ж, давайте посмотрим ее, мой друг. Мне трудно сказать что-либо, пока она одета. – Он поднялся и спустился с помоста.

Рори Бэн быстро распустил шнурок, которым была завязана на шее туника Уинн, и она соскользнула с нее на пол. Уинн казалось, что у нее замерло дыхание. Это было ужасно! Стоять обнаженной перед незнакомым человеком – отвратительно, но быть выставленной напоказ перед всеми в этом зале казалось ей непереносимым. Никогда раньше она не задумывалась о судьбе рабов, поскольку ее семья была добра к ним. Но одной доброты мало, если человеком распоряжаются против его воли. «Когда я вернусь домой, – подумала она, – я обязательно поговорю об этом с Мейдоком. У нас не будет больше рабов!»

Эдвин Этельхард медленно ходил вокруг обнаженной девушки, внимательно разглядывая ее. Он поднял ее руку, провел по ней своей рукой, осмотрел ладонь. Встав на колени, он ощупал сзади ее ноги. Поднявшись, посмотрел ей в лицо. Оно было прекрасно, но глаза нарочно избегали его, словно она отстранилась от неприятной процедуры осмотра.

– Открой рот, – приказал он.

Глаза девушки расширились от удивления, но она повиновалась. Он заметил, что дыхание у нее чистое, а зубы здоровые. Тан не дурак. Девушку явно похитили, она не рабыня от рождения. С пленницами иметь дело труднее. Он взял в ладонь ее грудь, и удивленный взгляд девушки моментально встретился с его взглядом. Уинн вспыхнула, краска залила ее молочно-белую кожу, но она не проронила ни слова и ее зеленые глаза опять стали непроницаемыми. Он отошел от нее и увидел едва округлившийся живот, но не удивился. Рори Бэн – честный человек и не соврал о положении девушки.

– Я желаю ее! – Кэдерик подался вперед, наклонившись над столом и с вожделением глядя на Уинн. Жена, сидящая рядом с ним, как всегда, выглядела удрученной. Эдвин Этельхард не удивлялся, что у его сына нет от нее детей. Эдит – болезненное создание, но она принесла им в качестве приданого два с половиной надела[4]4
  Надел – 120 акров.


[Закрыть] земли. Умрет ли она или останется жить, земля эта теперь принадлежала им. У Кэдерика к тому же было еще четыре женщины, которых он использовал энергично и регулярно. Тан недавно подслушал, как они жаловались на постоянное внимание своего господина. Если б его сын был в состоянии стать отцом, в чем Эдвин стал уже сомневаться, одна из этих женщин, конечно, родила бы ему сына либо дочь.

– Я хочу ее, отец, – вновь раздался хриплый голос Кэдерика. – Купи ее мне!

– У тебя уже много женщин, и ни с одной из них ты, похоже, ничего не можешь сделать, – пошутил Болдер. – У меня только две младшие жены, думаю, что отец купит мне эту.

– Я не собираюсь покупать ее ни для кого из вас. Я сам возьму ее, для себя!

– Что? – воскликнули хором Кэдерик и Болдер, и обе снохи моментально оживились, глядя на него как на сумасшедшего.

– Отец, – возбужденно начала Элдра Свэннек, – не кажется ли вам, что вы стары для женщины?

– Элдра, мне сорок три, – ответил позабавленный ее словами Эдвин. – Я регулярно пользуюсь рабынями и крепостными женщинами поместья.

– Вы? – поразилась Элдра. – А я и не знала.

– Что ж, дочь, теперь ты знаешь. У меня не было постоянной женщины с тех пор, как три года назад умерла добрая Милдред. Я хочу иметь женщину, и эта прекрасно мне подходит, – закончил он. Потом повернулся к Рори Бэну. – Сколько?

– Пять серебряных пенни, мой господин. Она редкая красавица и позаботится о вас в старости.

– Два серебряных пенни. Я не так еще стар, ты, ирландский разбойник, чтобы не смог произвести на свет еще одного сына от этой женщины.

– Мой лорд Эдвин, вы грабите меня после всех неприятностей, сквозь которые я прошел, чтобы доставить ее вам!

– Ты привез ее мне, потому что боялся продавать открыто на рынке. Это не рабыня от рождения. Меня не проведешь. У нее руки и ноги женщины хорошего происхождения. Я не задаю тебе вопросов, поскольку хочу ее. Не шути со мной. Два серебряных пенни! – объявил тан.

– Три, мой господин, прошу вас. Три! Вы получите двух рабов за одну цену, – обхаживал его Рори Бэн.

– Девушка может умереть во время родов, и я потеряю их обоих. Три серебряных пенни много. Два и ни пенни больше, или вы можете забрать ее в Херефорд.

– Я заплачу вам три! – закричал Кэдерик из-за стола.

Отец испепелил его взглядом.

– У тебя нет ничего, кроме того, что я тебе даю, Кэдерик. Не выставляй себя большим дураком, чем ты есть на самом деле, сын мой. – Он взглянул на Рори Бэна. – Ну что, работорговец? Каково будет твое решение?

Рори Бэн трагически вздохнул.

– Вы, мой господин, вынуждаете меня заключить невыгодную сделку, – пожаловался он, – но я уступаю вам. Вижу, что вы уже понравились женщине и она останется в Элфдине.

Глубокий раскатистый смех Эдвина Этельхарда заполнил Большой зал.

– Девушка с радостью оказалась бы не здесь, а где-нибудь в другом месте, старый ты разбойник! – Ухмыляясь, он полез в кошелек, висевший у него на широком кожаном поясе, и вынул две серебряные монеты. – Вот, держи, и можешь переночевать у меня, Рори Бэн. Скажи мне, моя новая рабыня говорит на моем языке?

– Да, мой господин, – ответил работорговец, взвешивая в ладони монеты, чтобы убедиться в их весе.

– Вес правильный, – усмехнулся Эдвин Этельхард и, повернувшись к Уинн, нежно сказал: – Оденься, девушка, и скажи, как тебя зовут.

– Уинн, мой господин. – Она наклонилась и натянула на себя платье, аккуратно завязав его у шеи и перехватив вокруг талии пояском.

– Ты голодна?

– Да, мой господин. Я ничего не ела с утра, – тихо ответила Уинн и посмотрела ему прямо в лицо.

– Здесь ты не будешь голодать, Уинн. – Потом, обведя глазами зал и найдя то, что искал, он позвал: – Элдред, ко мне.

Через весь зал шла, прихрамывая, старая женщина.

– Да, мой господин?

– Это Уинн. Возьми ее и накорми. Потом приведи в большую спальню, – приказал Эдвин.

Старуха кивнула и, улыбаясь Уинн беззубой улыбкой, сказала:

– Пойдем, девочка. Я вижу, тебя надо хорошенько накормить.

Рори Бэн сел за нижний конец стола, приняв от слуги тарелку горячей еды и кубок с элем. Эдвин Этельхард – гостеприимный хозяин, и он проведет эту ночь в тепле в Большом зале. Эдвин занял свое место за высоким столом, и начался возбужденный разговор. Меньше всего Рори Бэн ожидал, что сам тан захочет купить женщину. Он пожал плечами и похлопал по своему кошельку с двумя новыми монетами. Прекрасный барыш! Брайс из Кей оказал ему хорошую услугу.

Кэдерик впал в ярость. Он так хотел получить валлийскую рабыню, а поскольку ему редко в чем отказывали в жизни, он никак не мог согласиться с решением отца оставить девушку для себя.

– Ты берешь ее только потому, что я хочу ее, – ворчал он.

– Я беру ее потому, что она первая женщина после твоей матери, которая взволновала мои чресла. Я еще не так стар, чтобы женщина не смогла возбудить меня. Этой удалось одним лишь взглядом. Я редко хочу что-нибудь для себя, Кэдерик. Чего не могу сказать ни о тебе, ни о твоих женщинах. Мне нет нужды объяснять тебе и твоему брату, что в Элфдине мое желание – закон. И так будет до моей смерти. А я, мои сыновья, собираюсь жить долго, особенно теперь, когда у меня для забавы появилась такая приятная партнерша.

Болдер расхохотался:

– Ты удивляешь меня, отец. Никогда не думал, что ты такой непредсказуемый.

Эдвин ухмыльнулся:

– Ты умнее брата.

– Я знаю.

– Можешь смеяться, если хочешь, – огрызнулся Кэдерик, – а если у отца будет от нее ребенок? Что тогда, Болдер Мудрый?

– Что ж, мой дорогой, нас будет забавлять сестричка или братик. Я отношусь к этому с восторгом, – подтрунивал над ним Болдер.

Кэдерик поднялся из-за стола и в гневе вышел из зала, за ним поспешила его жена, Эдит Крукбэк.

– Бедняжка Эдит! Сегодня ночью ей достанется, – сказал Болдер.

– Только не ей, – тоном превосходства промолвила Элдра Свэннек. – Он будет поносить других вместо нее. Непонятно, почему он уважает Эдит. Я тем не менее рада, отец, что вы выделили нам отдельные небольшие залы. Хейзел так кричит, когда он бьет ее. Теперь по крайней мере дети не будут просыпаться от шума.

– Вы дали сыновьям отдельные залы? – поинтересовался удивленный работорговец. – Очень щедро с вашей стороны, мой господин.

– Будь проклята щедрость, мой друг, – сказал, смеясь, тан. – У Кэдерика жена и еще четыре младших жены. У Болдера жена и две младших жены и шестеро шумных ребятишек, из которых только один мальчик. Одна из его женщин ожидает ребенка. Я рад видеть их в моем доме днем, но ночью, Рори Бэн, я хочу в своем возрасте покоя. Внуки бегают с криком по залу. Они еще маленькие, часто падают, а потом садятся и начинают реветь так, что разбудят и мертвого. Они бьют собак, таскают их за уши и хвосты. Когда же те их кусают, ко мне приходят хнычущие мамаши и жалуются на моих собак. Я дал своим сыновьям по небольшому залу, потому что мне так удобно. Некоторые считают это глупостью, другие заявляют, что я не люблю свою семью, но я люблю ее. Мне просто хочется мира и тишины по вечерам.

– Мне такая проблема не грозит, мой господин, поскольку у меня нет настоящего дома и семьи. Не могу сказать, завидую я вам или нет, – ответил работорговец.

– Построй себе дом и обзаведись доброй молодой женщиной, которая согревала бы тебя в старости. Это не такая уж плохая жизнь. А теперь я пожелаю тебе спокойной ночи. – Он встал из-за стола и, пройдя через весь зал, поднялся по лестнице в большую спальню дома.

Большая спальня была местом, где семья могла уединиться. Дом Эдвина Этельхарда был несколько богаче, чем у многих его соседей. За исключением соломенной крыши, он весь был выложен из камня. Большая спальня располагалась лишь над половиной зала, который был на первом этаже. Когда-то в ней спал сам тан, его покойная жена Милдред, их сыновья, а позже и их жены. Спальные места размещались в нишах стен, оставляя место для стола, сундуков и скамеек.

Милдред держала в ней даже свой ткацкий станок. Тан отдал его Эдит Крукбэк после смерти жены. К тому времени он переселил сыновей в их собственные отдельные помещения. Его желание уединиться большинство соседей сочло странным.

Элдред ждала его в комнате.

– Я положила девушку на вашу постель, мой господин. Вы не дали мне никаких указаний.

Он кивнул, и она начала раздевать его.

– Я хочу, чтобы ты позаботилась об Уинн. Думаю, она не рабыня. Пусть она днем выполняет легкую работу.

– Да, мой господин.

– Она хорошо поела?

– Да, мой господин. Бедная девушка была так голодна, и вместе с ней ее дитя. Несмотря на голод, она вела себя как госпожа. Изящно ела, не то что женщины ваших сыновей.

– Да, длинноносая старая ведьма, – сказал он ей в ответ на молчаливый вопрос. – Она будет моей женщиной. Ты это хотела узнать? – Он усмехнулся.

– Пора, мой господин, – дерзко ответила она Эдвину, а потом смело оглядела его обнаженную фигуру. – Вы еще молоды, мой господин. У вас должна быть собственная женщина, негоже кувыркаться с рабынями.

– Есть что-нибудь в Элфдине, чего ты не знаешь? – в притворной ярости спросил он.

Старуха весело захихикала:

– Не думаю, мой господин. Что еще остается делать женщине в моем возрасте, как не совать везде свой нос. – Она собрала его одежду и начала складывать ее. – Вода в лохани, мой господин.

Он быстро вымыл руки и побрызгал водой себе на лицо, стряхивая капли с бороды.

– Спокойной ночи, Элдред, – бросил он ей вслед, когда она, прихрамывая, спускалась с лестницы. Потом повернулся и пошел через всю комнату к своей постели.

Уинн лежала далеко от него, у самой стены, повернувшись к нему спиной. По ее дыханию Эдвин понял, что она не спит, хотя притворяется спящей. Он снял с нее покрывало, восхищаясь грациозной линией ее спины, переходящей в прелестные округлые ягодицы. Она внезапно вздрогнула, и он, упрекнув себя, натянул покрывало на них обоих.

– Ты не спишь?

– Нет.

Он пододвинулся поближе к ней и, повернувшись на бок, привлек ее к себе, нежно взяв в руки ее груди.

– Скажи мне, ты ведь не рабыня от рождения? Мне хотелось бы знать, кто ты и как попала ко мне.

Уинн поведала свою историю. Что ей оставалось еще делать, хоть она и чувствовала себя неловко в ее теперешнем положении. Эдвин Этельхард производил впечатление доброго человека. Закончив рассказ, она спросила:

– Вы возвратите меня домой, мужу, мой господин?

– Нет. – Когда она напряглась в его руках, он продолжил: – Так устроен мир, Уинн. Всегда есть пленники, которых продают в рабство. Возможно, история, рассказанная тобой, истинная правда, а возможно, и нет. Я не могу везти тебя через всю страну, чтобы убедиться в правоте твоих слов. Тебя продали мне как рабыню, и я заплатил за тебя. Со мной ты будешь в безопасности, Уинн, и твой ребенок тоже. У меня не было постоянной женщины с самой смерти жены. Ты займешь почетное место в моем доме. И если, родив своего ребенка, ты понесешь от меня, тем лучше. Я только буду рад еще одному малышу.

– Вы не можете овладеть мной, – произнесла пораженная Уинн.

– Тебе не нравится сам акт? – мягко спросил он.

– Нет, нравится, но я замужняя женщина!

– Уже нет. Кем бы ты раньше ни была, с твоим прошлым покончено. Ты моя дикая валлийская девочка, и я хочу любить тебя. Что за прелестные у тебя груди, – заметил он и начал ласкать их.

С проворством, которое удивило ее самое, Уинн повернулась к нему лицом.

– Эдвин Этельхард, если мне суждено быть вашей рабыней, я ею буду. Я буду выполнять все ваши приказания, но заклинаю вас, не заставляйте меня спать с вами. Наверняка найдутся другие рабыни, которые будут только рады вашему вниманию, но я замужняя женщина.

– Рабыни не выходят замуж, – терпеливо объяснял он, – а ты моя рабыня, Уинн, и должна смириться с этим. Женщине, ожидающей ребенка, не стоит так волноваться.

– Я убегу.

– У тебя не будет такой возможности, – сказал он со смешком.

– Я улучу момент, – упорствовала Уинн.

– Обретя тебя, моя дикая валлийская девочка, я никогда тебя не отпущу. – Он потянулся к ней и поцеловал.

Она не успела вовремя разгадать его намерение. Он крепко закрыл своим теплым ртом ее губы, ласково прося ответить ему. Уинн изо всех сил старалась оставаться бесстрастной. Как она могла испытывать к нему какие-то чувства, когда она любит Мейдока? Мейдок. Почему ее мысленный призыв никак не достигнет его? За те недели, что она провела в пути из своего дома через горы и холмы в Англию, она ни разу не видела ворона, не говоря уже о Дью. Неужели он и вправду подумал, что ее нет в живых?

Эдвин Этельхард почувствовал, что она витает где-то далеко. Он прижал ее к матрасу и дал волю чувствам. Эта девочка заставила кипеть его кровь, что не удавалось прежде ни одной женщине. Даже его покойной жене, виновато подумал он. Когда Эдвин целовал ее, он понял, что хочет получить от нее больше, чем она в состоянии сейчас ему дать. Но в конце концов она ему даст все, что он пожелает. Ну а сейчас он должен внушить ей необходимость измениться, потому что, какая бы у нее ни была жизнь раньше, с ней теперь покончено. Чтобы быть счастливой, надо приспособиться к этой перемене. А он хотел, чтобы она была счастлива.

«Я не каменная», – подумала, к своему стыду, Уинн, когда он осыпал поцелуями ее лицо и напряженную шею.

– Не надо, – попросила она и задрожала. – Пожалуйста, не надо.

– У тебя такая восхитительная кожа, – пробормотал он, касаясь ее пульсирующей шеи. – Словно шелк. – Он коснулся языком и губами плоти, которую восхвалял. – Ты пахнешь свежим воздухом и солнцем, моя дикая валлийская девочка.

Она подумала было сопротивляться, но испугалась. Ей надо думать о своем ребенке. Ей доводилось слышать рассказы о воинах, подобных этому, которые впадали в неистовство в пылу битвы, а между ними была действительно битва. По мере того как его жаркие поцелуи и чувственные ласки становились все более страстными, Уинн вдруг почувствовала, как его большое обнаженное тело теснее прижимается к ней. Она все время была занята мыслью, как бы ей отвлечь Эдвина от его намерений, что даже не подумала об их общем состоянии. Теперь она осознала, что происходит, чувствуя, как в ней поднимается страсть.

Ей никогда не приходило в голову, что она может испытывать влечение к кому-нибудь, кроме Мейдока. В детстве ей, правда, приходилось слышать от бабушки и из невольно подслушанных разговоров женщин Гарнока, что такое возможно. Тело женщины – нежный и хрупкий инструмент. На нем можно играть, как на лютне, которая отзовется в умелых руках влюбленного. Она не сомневалась, что Эдвин Этельхард был как раз таким искусным любовником. И если ее сердце и душа еще оставались холодны, то тело ответило ему.

– Мой ребенок, – кротко запротестовала она, надеясь на невозможное – что ей удастся уклониться от его домогательств.

Его большая рука осторожно ласкала нежный, слегка вы ступающий живот, который только начал расти.

– Я не сделаю плохо ни тебе, ни твоему сыну. – Рука скользнула ниже и протиснулась между плотно сжатых бедер.

– Откуда вы знаете, что я ношу сына? – спросила она, чувствуя, как его пальцы изучают ее влагу. Жар смущения бросился ей в лицо.

– Потому что у таких женщин, как ты, первым всегда бывает сын, – ответил он и еще раз поцеловал ее.

Ее губы слегка раскрылись. Она просто ничего не могла поделать с собой. Он умело возбуждал ее. Она почувствовала, как его язык скользнул ей в рот, и ощутила его свежее дыхание. Найдя ее язычок, он искусно начал ласкать его, и Уинн не сумела сдержать легкий стон, вырвавшийся из глубины ее горла. Упругие соски болезненно покалывало. Его пальцы тем временем продолжали играть с ее чувствительной плотью между бедер. Она буквально задыхалась от прилива желания, и, отстранив от него голову, перевела дух.

– Посмотри на меня, – приказал он.

Уинн подняла на него глаза, пораженная, что в такой напряженной ситуации, когда ей следовало бы робеть перед ним, этим человеком, она готова ответить на его ласки. Ее розовые щечки привели его в восторг.

– Многие мужчины соединяются с женщинами, не заботясь, чтобы они тоже получали удовольствие. Мне же доставляет еще большее наслаждение сознание того, что моя возлюбленная удовлетворена так же, как и я. Я знаю, ты боишься за ребенка. Я крупный мужчина и могу раздавить такое хрупкое создание, как ты, если мы не примем меры предосторожности. Я не хочу, чтобы ты боялась меня. – Потом, к ее большому удивлению, он повернул ее на живот. – Подтяни ноги, Уинн, и поверь мне, я не причиню тебе вреда.

Она повиновалась ему, потрясенная тем, что тоже хочет его. Своими умелыми ласками он пробудил в ней страсть. Уинн вздрогнула, когда почувствовала, как его руки плотно обхватили ее бедра. Она сдержала крик, когда он осторожно проскользнул между бедрами. Ее спина слегка изогнулась, когда он, найдя ее проход, устремил свой детородный орган, погружая его в темную теплоту ее плоти. Она была поглощена им, чувствуя, как он входит в ее тайные глубины. Лицо пылало от стыда, она ощущала трепет его мужского органа, который пришел в движение, пальцы оставляли следы на ее белой коже, когда он крепко схватил ее за бедра, его большое «копье» бросалось вперед-назад, вперед-назад, вперед-назад до тех пор, пока она уже не могла больше сдерживать крики и ее собственное тело не начало подниматься и опускаться с неистовой силой навстречу ему. Ее голова кружилась от смущения при таком натиске на ее самые уязвимые чувства. Она отчаянно старалась не дать ему возможности одержать над ней окончательную победу, но не могла прервать наслаждения, которое начало обволакивать ее.

Он стонал от напряжения. Это были стоны мужчины, близкого к кульминации и удовлетворенного своими усилиями, и все же он сдерживался. Она чувствовала это и поняла, что ему необходимо знать, что она тоже получает удовольствие, чтобы дать выход своей собственной удовлетворенной страсти.

– Нет! Нет! – всхлипывала она.

– Да! – неистово сопротивлялся он и погружался в ее восхитительную плоть. – Да, моя дикая валлийская девочка! – закричал он торжествующе, когда ее отчаянный вопль поражения зазвучал в его ушах, и он излил свои горячие любовные соки в ее трепетную плоть.

Уинн расплакалась. Он быстро перевернул ее на спину и, взяв на руки, начал нежно баюкать.

– Ну, ну, не плачь, моя дорогая, – тихо приговаривал он. – Ну, успокойся, моя дикая валлийская девочка. Теперь ты знаешь, кому принадлежишь. Не плачь, Уинн. Не плачь!

Сначала она никак не могла остановиться.

– Я… я… я хочу домой! – всхлипывала она.

– Ты дома, моя любимая, я буду беречь тебя, чтобы ты никогда не оказалась вновь в беде. Этот Мейдок плохо берег тебя, – произнес он, и в его голосе послышалось неодобрение. – Я не допущу, чтобы тебя обижали, Уинн. Ты и твой ребенок будут со мной в безопасности. – Он посмотрел на нее своими голубыми глазами, и в них Уинн прочитала решимость сделать то, о чем он сейчас говорил. Это был сильный человек.

– Мой ребенок! – воскликнула она и быстро потрогала свой живот руками.

– С ним все в порядке. Через несколько недель мне придется больше не трогать тебя, чтобы не навредить ребенку, но у нас еще есть немного времени, чтобы насладиться друг другом. – Он гладил ее темные волосы. – У тебя волосы цвета воронова крыла. Они так отличаются от светлых волос саксонских женщин. – Он улыбнулся ей, и она заметила, что у него вполне хорошие зубы. Он был красив.

– Думаю, вы неплохой человек.

Он улыбнулся:

– Да, я неплохой человек.

– Вы к тому же еще и решительны, – добавила Уинн, и он усмехнулся. – А я решительная женщина.

– Тогда мы прекрасно подходим друг другу, не так ли, моя дикая валлийская девочка? – Он быстро и крепко поцеловал ее. – Ты заставила меня вновь почувствовать себя молодым, Уинн. Я хочу заново начать жизнь! Я до смерти устал от моей старой жизни и всего того, что сопутствовало ей. Я хочу новую жизнь и чтоб ты стала ее украшением.

– А как быть с вашей семьей? Сможете ли вы с легкостью отбросить их, поскольку именно к этому, я подозреваю, вы и стремитесь?

– Кэдерик и его женщины, – проворчал тан. – Ах! Меня тошнит от них! Мой старший сын славный воин, но дурной человек, и я не знаю, почему он такой получился, может быть, моя жена, упокой Господь ее душу, была слишком мягка с ним. И все же она была хорошая женщина, не могу винить ее за парня. Мой дед был таким же, как Кэдерик. Сильным, жестоким человеком. Возможно, именно поэтому у него нет потомства.

– А Болдер, мой господин? – поинтересовалась Уинн.

– Он унаследует поместье своего тестя, хотя Элдра также бросает взгляды на Элфдин. Она жадная женщина. Как бы мне хотелось получить от тебя сына, моя дикая валлийская девочка! – сказал ей Эдвин Этельхард. – Твой сын мог бы получить все мое состояние, если б я пожелал. Кэдерик задохнулся б от желчи, а Болдер счел бы мое решение забавным. Он по сути своей простой человек, и у него почти что нет самолюбия, хотя, как и старший брат, он хороший воин. Ему пришлось им стать, чтобы выжить в детстве, имея такого брата, как Кэдерик. – Эдвин усмехнулся.

Уинн хихикнула. Она не смогла удержаться.

– Вот теперь я слышу приятный звук, – одобрительно проговорил тан.

– Это не означает, что я простила вас за то, что вы овладели мной. Как вы могли? Мы даже не знаем друг друга.

Глаза Эдвина стали серьезными.

– Я хотел тебя. С того самого момента, как увидел тебя. Теперь я знаю, что сердцем и разумом ты сопротивляешься мне, Уинн. Однако твое прекрасное наливающееся тело не отвергает меня. Мне этого будет недостаточно, но пока я удовлетворен. Со временем мы полюбим друг друга, обещаю тебе. А после того как ты родишь своего ребенка, я возьму тебя в жены и освобожу от рабства.