Текст книги "Ворон"

13

Мейдок вернулся домой из долины и застал слуг трепещущими от страха и скорби.

– Вчера рано утром она одна отправилась верхом на лошади, – смело сообщил ему Эйнион.

– Почему ты не поехал с ней? – грозно спросил принц, стараясь сдержать неистовое биение сердца. – Где моя жена?

– Меня с ней не было, потому что я не знал о ее желании совершить прогулку верхом, мой господин. Если б я знал, то, конечно, был бы неотлучно при ней. Разве не я оберегал ее от несчастий всю жизнь? Она сказала конюхам и стражникам, что дальше моста не поедет. Они отпустили ее, надеясь, что с ней ничего не случится. Потом все занялись домашними делами, и никому в голову не пришло поинтересоваться, вернулась ли моя леди Уинн домой, до тех пор, пока не пришла ее лошадь.

– Ты отправил людей на поиски? – спросил Мейдок, заранее зная ответ. – Уинн! – раздался крик его сердца. – Где ты, дорогая?

– Я сам повел людей искать мою госпожу, но было уже темно. Утром, как только рассвело, мы опять отправились на поиски. Мы не нашли леди Уинн, а только ее тунику и рубашку. Они были порваны и окровавлены, словно какая-то дикая тварь… – Эйнион не смог договорить.

– Она жива! – гневно закричал Мейдок. – Как это могло случиться? Как?

– Мы не нашли тела, – придя в себя, согласился Эйнион. – Ни единой части. Ни туфель, ни драгоценностей, ничего, кроме этих двух вещей. Словно кто-то…

– …хотел заставить нас поверить, что Уинн мертва, – закончил Мейдок мысль Эйниона. Его голову уже переполняли разные предположения и тревожные мысли.

– Но у вас нет врагов, мой господин. Кто же мог совершить столь ужасное преступление?

Мейдок покачал головой:

– Не знаю, мой друг, но собираюсь выяснить.

В течение нескольких дней лес тщательно прочесывали в надежде отыскать хоть малейший след Уинн, но все напрасно. Ни тела, ни костей не нашли. Не осталось вообще никаких следов леди из замка Скала Ворона. Земля словно разверзлась и поглотила ее. Мейдок приказал объявить во всем Пауисе об исчезновении его беременной жены, опасаясь, что ее похитили. Сходство между прежней их жизнью и теперешней не ускользнуло от Мейдока. Было назначено вознаграждение тому, кто сообщит принцу сведения о его жене.

Его следующим шагом было посещение Кей, поскольку он все еще слышал в ушах голос Уинн, уговаривающий помириться с братом. Неужели она пренебрегла его мнением и отправилась повидаться с Брайсом? Мейдок не мог допустить, чтобы она оказалась так неразумна, хотя во многом Уинн все еще оставалась ребенком.

– Почему ты являешься ко мне с таким многочисленным отрядом воинов за спиной? – вместо приветствия спросил его Брайс. – Ты не доверяешь мне?

– Нет, не доверяю. Моя жена пропала, Брайс. Ты не знаешь, где она?

– Присядь, Мейдок. Не хочешь ли вина? – спросил Брайс. – Твоя варварская настойчивость переходить сразу к делу лишает меня присутствия духа, дорогой брат.

– А твоя уклончивость, Брайс, очень для тебя характерна. Ты знаешь, где Уинн? – грозно спросил Мейдок. От его пронизывающего взгляда Брайс почувствовал себя неуютно.

– Почему я должен знать, где Уинн, Мейдок? Мне жаль, что ты не смог уберечь свою жену, особенно когда она носит твоего наследника. Мне говорили, что беременные женщины с причудами. Может, она поехала в Гарнок? Ты отправил гонцов к ее брату? Может быть, она там? – Епископ Кей томно поднес к губам серебряный кубок, украшенный ониксами, и пригубил вино. Затем, поставив кубок, он улыбнулся Мейдоку и произнес: – Если б я знал, где твоя жена, дорогой брат, я бы тебе все равно не сказал. Твое страдание восхитительно. Никогда не подумал бы, что твоя слабость будет заключена в женщине, Мейдок. Каким заурядным и простым ты стал.

Темно-синие глаза Мейдока угрожающе сузились.

– Не вызывай меня на опрометчивый поступок, Брайс, – предостерег он.

Брайс презрительно расхохотался.

– Ты ничего со мной не сделаешь, Мейдок. Это противоречит твоей доброй натуре. Ты всегда употреблял свою силу лишь на добрые дела. Кроме того, я твой брат.

Мейдок покачал головой:

– Ты прав, Брайс. Я не могу уничтожить тебя. Я не стану рисковать своей бессмертной душой даже ради мгновения высочайшего наслаждения, которое я получу, убив тебя. Не сейчас. Не в этот миг времени. Но наступит день, Брайс, когда поднимется во мне кельтский воин и я наконец убью тебя, даже если буду за это проклят.

– Вот в этом мы с тобой отличаемся, дорогой брат, потому что я могу убить тебя прямо сейчас, – ответил Брайс, улыбаясь.

– Где Уинн? – повторил вопрос Мейдок.

– Не знаю, – ответил Брайс и снова улыбнулся, но Мейдок знал, что он скорее примет смерть, чем откроет тайну.

Принц Пауиса повернулся и вышел из зала. Во дворе его нетерпеливо ждал вооруженный отряд.

– Ну что? – спросил Эйнион.

– Думаю, он знает, где Уинн, но ни за что не скажет мне.

– Дайте мне несколько минут, мой господин, – попросил Эйнион. – Мне он скажет!

– Нет. Он скорее умрет. – И принц утомленно прислонился к коню. – Она была здесь, Эйнион. Я чувствую это!

– Вы думаете, она еще здесь, мой господин? Возможно, он ее где-нибудь прячет? Мы обыщем замок Кей!

– Нет, ее увезли отсюда! – сказал Мейдок. – Я это чувствую. Мы тоже должны ехать, мой друг. – Он вскочил на коня и дал команду воинам следовать за ним.

Они выехали из замка и двинулись по дороге, ведущей к Скале Ворона. Оставив позади не больше одной-двух миль, отряд уже было начал втягиваться в лес, как вдруг они услышали из зарослей чей-то голос:

– Пусть принц Пауиса сойдет с коня и один войдет в лес. Я расскажу ему о его жене.

– Это хитрость вашего брата, – мрачно сказал Эйнион.

– Нет, – ответил Мейдок, соскочив с коня. – Думаю, это голос удачи. – И он углубился в лес, пока голос не велел ему остановиться.

– Кто ты? – спросил Мейдок.

– Кто я, не важно, мой господин, – ответил мужской голос. – Мне известна судьба вашей жены, и я вам расскажу.

– Почему? Как я могу верить тебе? Если ты знаешь, что случилось с Уинн и нашим нерожденным ребенком, тогда ты, конечно, связан с моим братом, который замыслил этот заговор и желает мне только зла, – сказал Мейдок.

– Это так, мой господин, – согласился голос, – хоть я и служу вашему брату, он принес мне и моей семье большое горе. Я не смею открыто бросить ему вызов, потому что бессилен перед ним, но я могу отомстить, и он даже не будет об этом знать. Ваш брат убил мою младшую сестру, он забил ее до смерти, потому что она попыталась убежать от него после того, как он принудил ее удовлетворять его похоть такими дьявольскими способами, что я не могу описать вам, мой господин. Ваша добрая жена попыталась спасти мою сестру, а когда ей это не удалось, она держала Глэдис за руку и молилась о ней, пока бедняжка не умерла. Если б не она, моя сестра умерла бы в одиночестве и страхе. За эту доброту я в долгу перед вашей женой, а я всегда плачу долги.

– Где моя госпожа? – мягко спросил Мейдок. Как похоже на Уинн – попытаться помочь одной из жертв Брайса даже в ущерб себе.

– Ваш брат послал за человеком по имени Рори Бэн, ирландским работорговцем. Он продал вашу жену этому человеку, который, как я знаю, отправился с ней в Англию. К сожалению, я не знаю, куда именно, мой господин.

– Ты уверен в том, что мне рассказал?

– Да, мой господин. Я был в зале, когда совершалась эта дьявольская сделка. Ваш брат угрозами заставил леди Уинн молчать. Он и раньше имел дела с Рори Бэном. Странно, но этот работорговец – честный человек. Если вы поищете его по дорогам, ведущим в Англию, кто-нибудь да расскажет, где его можно отыскать, мой господин.

– Я вознагражу тебя, мой друг, – сказал Мейдок.

– Не надо, мой господин. Я уже вознагражден, надеюсь, отплатив добром за доброту вашей жены к моей сестре.

– Я, наверное, могу что-нибудь сделать для тебя, – продолжал настаивать Мейдок, но голос не отозвался, и он понял, что человек ушел.

Спешно вернувшись к своему отряду, Мейдок вскочил на коня и крикнул:

– В Скалу Ворона!

По дороге он поведал Эйниону все, что рассказал ему голос.

– Вы верите ему? – спросил Эйнион. – Уверены ли вы, что это не обман?

– Уверен! – мрачно ответил Мейдок. – Это как раз то, что злодей Брайс сделал с Уинн.

– Что вы собираетесь сейчас предпринять, мой господин?

– Я должен все хорошенько обдумать, Эйнион. От моих решений зависит судьба Уинн и нашего ребенка.

Когда они возвратились в замок, Мейдок закрылся в своей комнате в башне, решая, какой избрать путь поисков Уинн. В одном он был уверен: ему необходимо поговорить с Нестой, поскольку она тоже была частью этого. Распахнув настежь окно в башне, он произнес: «Кодам из айнм дом. Кодам из айнм дом. Ти си Кодам!»

Он мысленно представил ворона, старину Дью. Потом почувствовал плавные взмахи крыльев, когда они поднимали его вверх, и он вылетел через окно, попав в воздушный поток, и устремился на юго-запад, в Сант-Брайд.

День быстро угасал. Мейдок знал, что должен долететь до Сант-Брайда до захода солнца или ему придется провести ночь без крова. Он пролетал над Гарноком и обрадовался, что имение процветает. Стада тучных коров паслись на поросших сочной травой лугах, мирно соседствуя с оленями. Он почувствовал запах соленой морской воды прежде, чем увидел само море. Но когда он долетел до него, солнце быстро спряталось за ярко-алый горизонт. Потом появились башни и башенки Сант-Брайда, и черный ворон опустился на причудливый каменный балкон, выходящий на море.

«Мейдок из айнм дом. Мейдок из айнм дом. Ти си Мейдок!» – произнес он заклинание и снова стал человеком. Принц внимательно посмотрел в сторону моря, которое в тот момент было спокойно. Он сосредоточился и мысленно позвал Несту.

Она пришла, внезапно появившись на балконе. Ее просторное платье мягко обвевало ее уже довольно большой живот.

– Мейдок! Что случилось? Ты не прилетел бы, если б не что-то серьезное. С Уинн все в порядке? – Она поцеловала его в щеку.

– Уинн похитили и продали в рабство.

– Брайс! – сказала Неста. – Это дело рук Брайса, правда?

– Да. Приближается то время, когда я должен буду убить его. Другого пути нет.

– Господь найдет выход, Мейдок, а что известно об Уинн? Ты знаешь, где она? – Неста выглядела очень обеспокоенной. – Бедная девочка!

– Последние недели мы спорили с ней о Брайсе, – сказал Мейдок. – Она не верила, что он настолько зол, что его нельзя исправить. Она хотела, чтобы мы простили его и семья вновь соединилась. Она хотела этого ради нашего ребенка и твоего тоже, сестpa. Все, что мне удалось узнать, это то, что ирландский работорговец по имени Рори Бэн повез ее в Англию. Я должен выследить его, чтобы найти свою жену. Я хотел предупредить тебя, Неста, потому что должен немедленно начать поиски. Когда родится твой ребенок, меня скорее всего не будет в замке.

– Семья Уинн знает о ее похищении, брат? Ты не можешь скрыть это от них. Через несколько дней приезжает ее бабушка, леди Энид, в Сант-Брайд, чтобы помочь мне при родах. Мне, Мейдок, будет неудобно скрывать от нее такую новость.

– Ты можешь сказать ей, Неста, и попроси не волноваться, потому что я отыщу Уинн и привезу домой целой и невредимой.

– Ты звал ее?

– Да, но безответно. Я кричу словно в пустое дерево. Ответа нет, но я знаю, что она жива. В случае смерти возникает совершенно другое ощущение.

– Может, это из-за ребенка, Мейдок. Вероятно, ребенок закрывает твой путь к Уинн, – предположила Неста.

– Ты ведь услышала меня.

– Да, – она кивнула, улыбаясь, – но мы были с тобой вместе всю нашу жизнь, брат. Кроме того, ты звал меня в моем собственном замке. А к Уинн ты стремишься через многие мили. Она, безусловно, напугана и беспокоится о судьбе вашего ребенка. Поверь мне, что страх за него поглотил ее всю, и она не может услышать тебя, поскольку думает только о том, как бы уберечь и сохранить вашего малыша. Вся ее сила обращена именно на это, я знаю по себе, Мейдок.

– Конечно, ты права, сестра, ни о какой другой причине, по которой я не могу с ней связаться, думать и не приходится, – согласился Мейдок. – Так тяжело, Неста! Я хочу добраться до нее, успокоить мою бесценную и не могу!

– А что Брайс? Что ты собираешься предпринять?

– Пока ничего, сестра. Все мои усилия должны быть направлены на поиски Уинн. На поиски Рори Бэна. Я не могу сейчас отвлекаться на Брайса.

– Ты не должен недооценивать Брайса, Мейдок, – предупредила Неста. – Хотя ты знаешь, какой это дьявол, ты всегда позволяешь ему перехитрить себя. Почему ты не приставил к Уинн охрану, когда узнал, что ее доброе сердце решило примирить всех нас?

Мейдок покачал головой и глубоко вздохнул.

– Ни на один миг, сестра, я не мог поверить, что Уинн будет искать встречи с Брайсом. Как я мог предвидеть такую доброту в ее сердце?

– Ты никогда по-настоящему не знал ее, верно, Мейдок? Небеса помогают вам обоим! В том, другом времени и в другом месте у нее была такая же доброта, что и сейчас, в этом времени и этом месте. Тебе надо было распознать в ней это, но ты не смог, – упрекнула его Неста.

– Нет, не смог, – согласился Мейдок, – и еще раз моя слепота дорого нам стоит, но у меня сейчас есть по крайней мере моя сила, и я использую ее до конца, чтобы разыскать Уинн. Я верну ее домой, чтобы мы могли наконец прожить наши жизни вместе, как и собирались.

Неста обняла его.

– Ты должен войти в замок и переночевать, Мейдок.

– Что ты скажешь Ризу? – спросил он с улыбкой.

– Что мой брат приехал неожиданно, – ответила Неста, слегка подмигнув ему. – Риз все еще в благоговейном трепете перед нашей семьей, Мейдок, и не потребует подробных объяснений.

Неста оказалась права. Риз был более чем в восторге, что этот вечер он проведет в обществе своего шурина, и предложил любую помощь, какая потребуется Мейдоку в поисках Уинн. Если ему и было интересно узнать, каким образом его шурин приехал к ним столь неожиданно, без лошади и свиты, то он держал свое любопытство при себе. И даже проснувшись утром и не обнаружив в замке Мейдока, он не удивился. Его это не касалось, а его отношения с братом жены основывались на взаимном доверии.

Мейдок возвратился в свой замок, в уединенную комнату в башне, и начал вызывать чары, которые дали бы ему возможность взглянуть на Уинн либо дать намек на то, где ее искать, но, к его великому удивлению, колдовство в этом случае оказалось бессильно. Он отправил в Англию своих людей на поиски работорговца, известного под именем Рори Бэн. Они проследили его путь сначала до Херефорда, а потом до Вустера, где след его терялся. Никто не знал, в какие края направился маленький ирландец. Хотя хозяин гостиницы, в которой он останавливался, слышал, как постоялец упоминал Бретань, или это была Византия, он не был уверен. Одно было вне сомнений. Среди рабов, принадлежавших Рори Бэну, никто не помнит рабыню, внешностью напоминающую Уинн.

– У него мог быть на примете покупатель на нее, и это затруднит наши поиски, мой господин, – сказал Эйнион. – От Кей нет прямой дороги в Англию. Сначала Рори Бэну пришлось идти на юг, потом опять на север, в Херефорд и Вустер. Мы вынуждены будем проделать тот же путь, но только медленно, чтобы по дороге выспрашивать о состоятельном тане, который купил дорогую рабыню.

– Откуда ты знаешь, что он не продал ее кому попало, Эйнион? – спросил принц слугу своей жены. Эйнион обнажил зубы в свирепой улыбке.

– Я еще помню свое пребывание в руках работорговцев, мой господин. В любой стране такие женщины дорого стоят. И не только это. Она с ребенком – вот доказательство ее плодовитости и дополнительная прибыль ее покупателю. Кто бы он ни был, это должен быть богатый человек, и нам нужно сначала найти его, прежде чем мы сможем отыскать леди Уинн.

– Мы выезжаем утром, – порывисто сказал Мейдок.

Эйнион покачал головой:

– Нет, мой господин. Ни вы, ни я ничего не сможем разузнать. Я – слишком внушительный, а вы, мой господин, – слишком царственны. Простые люди таких боятся. Отправьте тех, которые растворятся в толпе, и об их наружности быстро забудут, если кого-то насторожат их вопросы. Вы должны разделить территорию на участки, где будут вестись поиски, и туда пошлите по человеку.

– Который, – сказал Мейдок, быстро оценив мудрость идеи Эйниона, – отправится в путь как бродячий торговец, но не один, а с помощником. Они прочешут отведенный им участок вдоль и поперек, выспрашивая, кто на этой территории имеет средства, чтобы купить себе дорогую рабыню. А когда выяснится, где находится моя жена, Эйнион, тогда один из них может быстро доскакать до замка Скала Ворона и сообщить эту новость.

– А уж потом, мой господин, – закончил Эйнион, – мы можем пускаться в путь сами и благополучно вернуть мою госпожу и вашего ребенка домой.

– Карту! – закричал Мейдок. – Нам нужна карта! Отправляйся в долину в монастырь, у них есть карты, которые нам нужны, передай старшему пастуху, чтобы он дал монахам шесть овец от лорда из замка Скала Ворона.

– Мне сказать монахам, зачем нам потребовалась карта, мой господин?

– Нет, я не хочу, чтобы мой брат знал, что мы делаем. Неста считает, что я недооцениваю Брайса, и она права. Нам нужны глаза и уши в замке Кей. Незнакомец, сообщивший мне о судьбе Уинн, воин, чью юную сестру Брайс забил до смерти, после того как изнасиловал ее. Найди мне этого человека и убеди его помочь нам, Эйнион.

– Что предложить ему, мой господин? Золото мы ему не можем дать – у него могут его обнаружить, – мудро заметил Эйнион.

– Скажи этому воину, что я дам ему службу здесь, на Скале Ворона, и приют для его семьи, – ответил Мейдок. – Если он почувствует, что ему угрожает опасность даже до окончания поисков, Эйнион, передай ему, чтобы он, не мешкая, приходил ко мне вместе со своими близкими. Я не хочу запятнать руки кровью невинного человека, но я желаю знать, что делает Брайс, еще до того, как он сам об этом узнает.

– Очень хорошо, мой господин, – сказал Эйнион и, отвесив поклон, удалился.

Мейдок поднялся в башню в свою уединенную комнату и устремил взгляд в сумерки. Начал падать снег. Он почувствовал, как разрушительная волна накатила на него. Зима. Зима уже на пороге. В плохую погоду трудно будет начать поиски. Где-то за горами, на английской стороне Рва Оффы, была его жена. Страшно ли ей? В безопасности ли она? Чувствует ли она своим сердцем, что он стремится к ней и уже сейчас ищет ее? Его терзала мысль, что Уинн родит без него их ребенка, если только не произойдет чуда. Что, если она умрет при родах? Что будет с их сыном? Он гневно отбросил мрачные мысли. Терпение. Добродетель, которую он не особенно любил, но которую развил в себе из-за необходимости и пронес сквозь многие века. Он знал, что еще раз должен проявить терпение. Когда у него будут карты, он поделит огромную территорию, разделяющую его и Уинн, на маленькие участочки. Каждый из них будет тщательно прочесан в поисках хоть малейшего следа Уинн. На это нужно время и счастливый случай.

Уинн храбрая, она должна знать, что он не бросит ее одну, что он не поверил пустой уловке Брайса. Он ищет ее и обязательно найдет и возвратит на принадлежащее ей по праву место рядом с ним. Уинн тоже должна быть терпеливой. Она должна понять, сколько трудностей предстоит ему преодолеть, чтобы отыскать ее.

Время. Почему оно бежит так быстро, когда жизнь приятна, и так медленно, когда вы хотите, чтоб оно ускорило свой бег? Уинн смотрела сквозь узкое окно в большой спальне на сильный серый ливень. Прошло лишь пять месяцев после ее похищения, а казалось, что она покинула Скалу Ворона много лет назад. Зима была холодной, а сейчас, в этот долгожданный день весеннего равноденствия, дождь лил нагоняющими тоску потоками. Она отвернулась от окна, слеза скатилась по ее щеке. Где Мейдок? Почему он ее еще не нашел? Конечно, он не поверил, что она мертва. Он не поверил бы ни за что! Как мог он оставить ее одну рожать их ребенка? Она уже была в родах с раннего утра, но никому ничего не сказала. Если рядом с ней нет мужа, она не хотела никого другого видеть подле себя. С того дня, когда Эдвин Этельхард надел ей на шею ошейник раба, Уинн почувствовала, что какие-то чары не пускают к ней Мейдока. Не было никакой возможности избавиться от ненавистного ошейника. Эдвин закрыл его на ключ, который носил при себе. Сначала Уинн потребовалось все ее мужество, чтобы не сойти с ума, потому что ошейник не только открыто заклеймил ее, но он оказался отличным сдерживающим средством, как и предполагал тан. Теперь, куда бы она ни пошла, все заметят ее рабский ошейник, а это означало крушение ее надежд на побег.

Вначале она злилась на свою судьбу, но потом по здравом размышлении поняла, что Эдвин – единственный, кто сможет освободить ее. Поэтому Уинн решила убедить его, что она довольна своей участью. Она знала, как сильно он хочет сделать ее своей женой. После рождения ребенка она примет его предложение. В Элфдине нет священника, поэтому они не могут официально считаться мужем и женой, пока не привезут святого отца. Ее положение изменится только в одном – она вновь станет свободной. Когда она расскажет священнику о своем затруднительном положении, он, конечно, запретит этот брак. У Эдвина не будет другого выхода, как отпустить ее домой. В своем отчаянном положении и по наивности Уинн была убеждена в успехе ее замысла, поскольку хотя Эдвин и отличался упрямством, но он был благородным человеком. Поэтому все прошедшие месяцы она со всеми была приветлива; несмотря на свой золотой ошейник, она никогда не забывала, что она – Уинн Гарнока, жена Мейдока, принца Пауиса. «Мейдок!» – полушепотом позвала она. Сильная боль схватила ее, она шумно вздохнула, потом еще раз. Когда боль прошла, Уинн разогнулась и медленно побрела через всю спальню к стулу с отверстием в центре, предназначенному для родов, который уже был установлен для нее. Уинн сняла верхнюю желтую и нижнюю сиреневую туники, аккуратно сложила их и убрала в большой резной сундук, который дал ей Эдвин для ее вещей.

В сундуке хранились вещи, необходимые ей для родов. Она вынула несколько плотных кусков ткани и расстелила их под стулом, затем выложила крошечную детскую распашонку, чепчик и пеленку, полотенце и, наконец, склянку с растопленным салом ягненка, чтобы протереть младенца. Еще одна резкая схватка согнула ее, и Уинн громко застонала. Она уселась на стул, раздвинув ноги и подняв к талии рубашки. И как только она это сделала, из нее хлынул поток воды. Раздраженно бормоча, Уинн медленно поднялась со стула, опустилась на колени, убрала мокрые тряпки и постелила свежую ткань. Мокрые она отложила в сторону для стирки. Выбросить что-то на ветер было для нее проклятием; как большинство женщин ее времени, она отличалась бережливостью. Затем Уинн вернулась к своему стулу.

Боль. Еще один приступ боли охватил ее. Она уцепилась за ножки стула, стараясь не кричать слишком громко. Она знала, что Эдвин осматривает залитые водой ячменные поля, которые были засеяны на этой неделе. Его сыновья и их семьи днем обычно находились в своих помещениях. Элдред Уинн сознательно отправила на кухню обсудить с Хилом, что надо сажать в огороде в этом году. Повар попросил ее взять на свое попечение эту небольшую часть его владений. «Чтобы вы могли иметь все, что вам необходимо для аптеки, госпожа», – сказал он.

Схватки участились, начались потуги. Она не могла удержаться и с сильным стоном потужилась раз, второй, третий. На короткий миг боль отступила. Потом вновь охватила ее. Уинн не в силах была уже остановить ее, поскольку ребенок вот-вот должен был родиться. Не сумев сдержаться, Уинн громко закричала, тужась при этом. Боль раздирала ее. Она чувствовала, что ребенок появляется на свет, но в этот миг ей вдруг пришло в голову, сможет ли она действительно без помощи родить сына Мейдока. У нее вновь вырвался пронзительный крик, потом, к ее облегчению, она услышала на лестнице знакомые шаги.

Эдвин Этельхард ворвался в большую спальню и бросился на колени подле нее. Руки его скользнули под стул.

– Ребенок наполовину родился, моя дикая валлийская девочка.

– Я не хочу, чтобы вы были здесь, – с трудом выдохнула она, в то время как очередной спазм сжал ее и она еще раз потужилась. – Я… я хочу Мейдока! – Тем не менее она была рада ему, хотя и не признавалась в этом.

– Потужься еще, еще, – спокойно говорил он ей, не обращая внимания на ее показной гнев.

– Я ненавижу вас! – выкрикивала она ему в лицо, но подчинялась. Внезапно Уинн поняла, что ее труды почти закончены. Из-под стула она услышала какой-то слабый звук, за которым почти сразу раздался крик младенца. Тяжело дыша и превозмогая не такие сильные, как раньше, боли, она освободилась от последа и с удовольствием наблюдала, как Эдвин нежно протирал ребенка. Он умело надел на младенца крошечную распашонку и чепчик, со знанием дела запеленал его и вручил Уинн.

– У тебя сын, моя дикая валлийская девочка! – одобрительно сказал он. – Как ты назовешь его?

Уинн посмотрела на сына, и слезы навернулись ей на глаза. Как он похож на Мейдока, печально подумала она. Они собирались назвать его Анвилом, как и того ребенка из другого времени, но она знала, что обстоятельства рождения ее сына не позволяют ей дать ему это имя. Когда-нибудь они станут свободными, но Уинн не хотела забыть зло, причиненное им Брайсом. Взглянув на Эдвина Этельхарда, она кротко ответила:

– Его зовут Арвел ап Мейдок. Арвел – значит оплакиваемый, потому что сын Мейдока, принца Пауиса, находится далеко от своего дома, оплакиваемый всеми: его матерью, проданной в рабство, отцом, который так ждал его и потерял еще до рождения. – Она передала младенца обратно тану. – Возьмите его, мой господин, и положите осторожно в колыбель, пока я займусь собой.

– Если вы выйдете за меня замуж, я выращу вашего сына как своего собственного, – сказал Эдвин, укладывая малютку в колыбель.

– И он не будет считаться рабом? – спросила Уинн, приводя себя в порядок после родов. – Наследник Пауиса Венвинвина не должен быть рабом!

– Нет! С момента его рождения он свободен, и я это объявлю всем, моя дикая валлийская девочка! – прочувствованно объявил Эдвин Этельхард.

Уинн вытащила чистую рубашку из сундука и надела, бросив прежнюю в кучу грязного белья. Потом медленно забралась в постель. У нее все болело, и она чувствовала ужасную усталость.

– Не уверена, что поступаю правильно, но я буду вашей женой, – пообещала она, – если священник, узнав мою историю, обвенчает нас.

Он кивнул.

– Сейчас у нас в Элфдине нет священника: хотя я обращался с просьбой в епархию в Вустер, они пока не дали нам своего благословения. Пока не пришлют священника, ты, Уинн, будешь жить со мной открыто, как моя жена. Я объявлю всем, что собираюсь обвенчаться с тобой, чтобы к тебе относились с почтением, как к хозяйке дома. Все твои дети – это мои дети. Нет ничего необычного в таком соглашении перед вторым браком у нашего народа. А теперь отдыхай, моя дикая валлийская девочка. Ты хорошо потрудилась сегодня. Я отправлю Элдред приглядеть за Арвелом, не бойся за него. – Он наклонился и нежно поцеловал ее, его вьющаяся борода пощекотала ей щеку. Потом он ушел.

«Я поступила правильно, – засыпая, думала Уинн. – Арвел никогда не будет рабом, что бы ни случилось». Она проследит, чтобы Эдвин выполнил все свои обещания. К ней как хозяйке Элфдина будут относиться с большим уважением, чем сейчас к целительнице Уинн. У нее кружилась голова от счастья, и облегчение переполняло ее. Она, пройдя через родовые муки невредимой, родила красивого и здорового ребенка. Сына. Несмотря на дождь, на дворе весна. Мейдок найдет их. Зима, конечно, помешала его поискам. Теперь, когда пришла весна, он их разыщет. И это произойдет до окончания ее шестинедельного выздоровления после родов, в крайнем случае вскоре после него. Даже если Эдвин заявит на нее свои супружеские права, она знала, что кормящие женщины не беременеют. Все будет хорошо. Мейдок скоро найдет ее, а тем временем ее новое положение в доме защитит ее сына.

Эдвин Этельхард на самом деле сдержал слово. Через несколько дней он привел Уинн в зал. На ней была надета кремовая туника, которую украшали вышитые золотыми нитками изящные бабочки. Под нее Уинн надела шелковую нижнюю тунику ярко-желтого цвета. Это был подарок Эдвина на следующий день после рождения Арвела. Платье было сшито по его повелению втайне от Уинн. На правом плече была приколота круглая золотая брошь, украшенная зелеными агатами, – еще один подарок нового мужа.

Эдвин собрал всю семью, слуг, свободных людей и рабов, сколько мог вместить зал. Уинн должна была признать, что он выглядел чрезвычайно привлекательным в алом кафтане, надетом для этого торжественного случая. Он даже надушил роскошную каштановую бороду, а вьющиеся волосы изящно ниспадали на широкие плечи. Да, у него была очень красивая и внушительная внешность.

Он подвел ее к креслу с высокой спинкой, установленному перед помостом в конце зала. Уинн села, а Эдвин встал подле нее.

– Сегодня я освободил эту женщину и ее сына от оков рабства, – объявил он. Он наклонился и отомкнул ключиком золотой ошейник Уинн и положил ей на колени. – Он твой, делай с ним что хочешь, моя дикая валлийская девочка.

– Я отошлю его в женский монастырь Сант-Фрайдсвайд с просьбой отслужить мессу за упокой души матери ваших сыновей, леди Милдред, – сообщила Уинн. Одобрительный шепот встретил ее слова. Лишь Кэдерик бросил на нее злобный взгляд. Она чувствовала его глубокую ненависть.

– Сегодня я освободил эту женщину и ее сына из рабства, – повторил Эдвин, – а сейчас объявляю перед всеми собравшимися, что беру ее в жены. Когда к нам пришлют священника, мы официально скрепим наш союз, но вы все знайте, что, согласно нашим старинным традициям, я вправе сделать леди Уинн своей женой, объявив об этом публично перед всеми вами. Я усыновляю ее сына Арвела. А сейчас подходите и дайте обет верности новой хозяйке Элфдина.

– Ты посадишь эту… эту валлийскую рабыню на место нашей матери? – выкрикнул Кэдерик. – Как ты можешь? – Краска ярости залила его лицо, и он стал непригляден.

– Уинн была похищена, Кэдерик. Она благородного происхождения, – ответил ему отец.

– Как ты можешь это знать? Потому что она тебе это рассказала? Я не верю ни одному ее слову! Ты старый дурак, мой отец! Эта валлийская ведьма околдовала тебя! Ты уже отведал ее. Зачем тебе жениться на ней?

– Потому что я люблю ее, – ответил Эдвин, и глаза его стали суровыми. – Потому что я здесь хозяин и желаю жениться на ней. А теперь на колени перед моей госпожой и клянись ей в верности, Кэдерик, либо я в этот день лишу тебя наследства!

На мгновение показалось, что Кэдерик открыто не повинуется отцу, но Эдит Крукбэк ласково потянула его за рукав. Даже не взглянув на свою жену, старший сын Эдвина упал перед Уинн на колени и торопливо пробормотал необходимые слова клятвы верности. Закончив, он посмотрел на нее, и Уинн поняла, что Кэдерик никогда не простит ей этот день. Когда он поднялся, его место занял Болдер Армстронг и, подмигнув ей, дал клятву верности. Поднявшись, он озорно спросил: