Текст книги "Ворон"

18

И снова пришла осень. В один из дней появилась повозка торговца, которая прогромыхала по второй, едва различимой тропе к Элфдину. День уже клонился к вечеру. С полей и из домов сбежались любопытные крепостные и фермеры, для которых каждый новый человек вносил разнообразие в их скучную однообразную жизнь. Повозку тащила запыленная, усталого вида лошадь, которая вошла в господский двор, словно к себе домой, и резко остановилась.

На повозке сидело двое мужчин. Один был крупный, с седыми волосами до плеч. Спустившись с повозки, он объявил грубым голосом:

– Я – Бода, торговец. Я приехал продать свой товар и ищу место для ночлега. – Бода прихрамывал.

Кэдерик Этельмар выступил вперед:

– Я тан Элфдина. Добро пожаловать в мой зал. Дайте мне посмотреть ваш товар, и мы поговорим.

– Очень хорошо, мой господин, – сказал Бода и повернулся к своему спутнику – исхудалому неуклюжему малому с бессмысленным взглядом. – Ты, дурак, покажи товар!

– Кто это? – спросил Кэдерик.

– Мой сын Тови. Он от рождения недоумок.

– Зачем ты возишь его с собой?

– А почему бы и нет? Платить ему не нужно, и он слишком глуп, чтобы обворовывать меня, верно, Тови? – Торговец хихикнул.

Тови одарил собравшихся ухмылкой и кивнул. Он определенно выглядел полудурком.

– Раб стоил бы мне денег, мой господин. А Тови я лишь регулярно кормлю да изредка бью. Или кормлю изредка, а бью регулярно? – Торговец посмеялся над собственной шуткой. Потом он сказал: – Если у вас есть женщины, которым вы хотите оказать внимание и проявить щедрость, пригласите их сюда. У меня есть много украшений и разных безделушек, которые приглянутся дамам.

Кэдерик растерялся: он не решил для себя, насколько он сегодня готов быть щедрым, но Эдит и младшие жены в последнее время были особенно услужливы.

– Приведи свою госпожу и других, – приказал он слуге, стоявшему недалеко от него.

Торговец и его сын начали показывать свой товар. Кэдерик был поражен разнообразием вещей, извлекаемых из маленькой повозки, которая, казалось, едва могла вместить и половину всего. Тут были и железные горшки, и стеклянные сосуды, а также обычный запас соли и специй, но Кэдерика сразила необыкновенная роскошь новых товаров, которые стал показывать торговец. Он не смог удержаться от одобрительного возгласа.

Бода кивнул, словно порадовался проницательности молодого тана.

– У нас большая семья торговцев, – словоохотливо пояснил он. – У меня девять братьев, и мы торгуем от Англии до Византии. Старший брат делает для нас закупки, потому что покупать в Константинополе дешевле, чем здесь, в Англии, или через посредников. Товары потом направляются на корабле к нам туда, где мы находимся. Зимой я живу в Лондоне, а когда дороги делаются проезжими, Тови и я отправляемся по стране в нашей повозке, обменивая и продавая наш товар.

– Твоя повозка вмещает очень много, – заметил Кэдерик.

– Все дело в упаковке, мой господин, – заверил его Бода, легкомысленно взмахнув руками.

Из дома пришли женщины и разохались над товаром. Ткани, выложенные на деревянных козлах, привели их в восторг. Там было восхитительное полотно из Генуи; алый шелк из Лукки; голубые и белые шелка, а также прекрасное сукно из Флоренции. Прекрасной работы тисненые кожаные пояса, простые и с золотым тиснением в виде листьев. Серебряные и бронзовые брошки из Византии и оттуда же красивый серебряный кубок, который особенно приглянулся Кэдерику. Он долго вертел его в руках, не в силах расстаться.

Выбор украшений был отменным. Бусы из синего и белого стекла, хрусталя и граната. Золотые круглые броши с гранатом и серебряные броши с лунным камнем. Золотые и серебряные браслеты, а также декоративные булавки. Кулон из горного хрусталя в серебре привлек внимание Бирангари, а Эдит приглянулась бронзовая шкатулка с гравировкой для работы. Другие обсуждали более простые сокровища вроде шкатулок из слоновой кости и игольников с иголками.

А Уинн понравился прекрасно расписанный сундук для приданого.

– Он пригодился бы Аверел, – задумчиво произнесла она. – Никогда не рано заполнять девочке сундук приданым. – Если бы Эдвин был жив, он тотчас же купил бы его для дочери. От Кэдерика она этого не ждала. Поэтому, повернувшись, она незамеченной ушла обратно в дом.

Торговец и его сын заночуют у них в зале. Эдит знала, что Кэдерик предложил Уинн им для развлечения. Его желание сломить ее дух не ослабевало, а двое незнакомцев были первыми гостями в Элфдине за долгое время. Когда Кэдерик наконец удалился в дом, Эдит и другие женщины обступили торговцев.

Издалека казалось, что они болтают, спрашивая его о чем-то и стараясь поторговаться с ним.

– Сегодня вечером, сэр, мой муж предложит вам услуги наложницы зала. Не принимайте это предложение, если вам дорога ваша жизнь, – сказала Эдит.

– Почему? – грубым голосом спросил Бода, с любопытством всматриваясь в них своими налитыми кровью глазами.

– Она колдунья, – опередила Эдит Дагиан.

– Да, – быстро подтвердила Эдит и понизила голос. – Она лишила нашего мужа мужской силы, когда он пытался овладеть ею. Теперь он не способен ничего сделать ни с одной из нас, хотя хвастается и делает вид, что все в порядке.

– Здесь нет детей, – мрачно добавила Хейзел, – кроме детей самой валлийской колдуньи. Ее проклятие сделало нас всех бесплодными.

– Почему он от нее не избавится? – подозрительно поинтересовался Бода.

– Ее купил еще старый хозяин, чтобы она служила целительницей дома, – ответила Эдит. – У нас нет другой целительницы или кого-то другого, кто мог бы лечить людей. Поэтому наш господин и не отпускает ее, хотя мы молили его об этом.

– Если она целительница, то почему она еще и наложница зала? – сделал осторожную попытку Бода.

– Она была любимой женщиной старого хозяина и родила ему ребенка, – сказала Эдит. – После его смерти наш муж пытался овладеть ею, поскольку он большой любитель женского тела. Когда он не стал слушать ее увещеваний, она наложила на него проклятие. В отместку наш муж сделал ее наложницей зала. Но мы предупреждаем всех, кому он предлагает ее, потому что, как добрые христианки, мы не можем допустить, чтобы она прокляла еще какого-нибудь мужчину. Она поклялась, что проклянет любого, кто осмелится овладеть ею. И поверьте мне, сэр, она сдержит свое обещание!

Торговец понимающе кивнул.

– Благодарю вас, госпожа, что предупредили меня. Я не хочу быть искалеченным. У меня молодая вторая жена.

Сидя в безопасности на скамье в большой спальне, женщины хихикали над тем, как они напугали торговца.

– От него воняет луком, – сказала маленькая Элф. – Я это чувствовала даже стоя за Бирангари.

– По крайней мере он не потревожит Уинн, – с облегчением произнесла Эдит.

– Он неуклюж и страшен как грех, – заметила Бирангари. – Но меня пугает его сын. Вы видели, как он следил за нами краем глаза? – Она вздрогнула. – Не хотела бы я повстречаться с ним на узкой тропе лунной ночью.

– Он просто полудурок, – заметила Элф. – Ты думаешь, что придурковатые мужчины хотят женщин? Да они наверняка и не знают, как это делается, – заметила она.

– Как ужасно! – завопила Хейзел. – Как ты можешь думать об этом?

– А очень просто. Кэдерик предложит Уинн торговцу, тот откажется, – сказала Элф. – А что, если потом он предложит ее полудурку? Мы ведь не говорили с ним, и он не знает всего, чтобы отказаться. Что, если он сможет взять ее, несмотря на недостаток ума? Кто-нибудь из вас подумал об этом? – закончила Элф, довольная собой, что все так тщательно обдумала.

– Торговец и близко не подпустит сына к Уинн, – уверенно сказала Эдит. – Даже если это создание и может взять женщину, торговец захочет защитить своего сына от проклятия. Вспомните, бедняга – бесплатная рабочая сила для отца.

Когда они пришли в час обеда в зал, то застали Кэдерика улыбающимся и в особенно хорошем настроении. Бода и его сын сидели с ним. На столе перед каждой, кроме Уинн, был подарок. Для Эдит Кэдерик купил ту самую бронзовую шкатулку, которой она восхищалась.

– Открой ее! Открой! – ликовал он.

Внутри она обнаружила игольницу с иголками и восхитительную золотую с гранатами брошь.

– Мой дорогой муж, – произнесла она, и глаза ее увлажнились. Никогда со дня свадьбы, когда он приехал с подарками, она не получала от него такого обилия даров. «Почему сейчас?» – думала она, будучи тем не менее довольной.

Улыбающаяся Бирангари застегивала серебряный кулон с горным хрусталем на изящной шее. Она и не мечтала, что получит его. Схватив руку Кэдерика, она благодарно поцеловала ее, и тан ухмыльнулся.

Для Дагиан был приготовлен гребень из слоновой кости в таком же футляре, украшенном синим стеклом и лунными камнями. Хейзел получила гранатовое ожерелье, все бусинки которого были надеты на золотую цепочку. Элф пришла в восторг от серебряной брошки с лунным камнем. Они отталкивали друг друга от Кэдерика, стараясь выразить ему свою благодарность, что было ему весьма приятно, и он похлопывал и пощипывал их ниже талии.

– Ты, конечно, тоже сделал себе подарок, мой муж, – сказала Эдит, когда волнение улеглось.

– После трапезы я скажу тебе, – он загадочно ухмыльнулся.

Это был простой семейный ужин. Жаркое из кролика, хлеб, сыр, сладкий пирог с яблоками. Свежесваренный эль, достоинства которого Кэдерик оценил сполна. «Как хорошо видеть его таким счастливым», – подумала Эдит. Она не могла припомнить, когда она видела его таким радостным, как в этот вечер. Когда со стола убрали посуду, Кэдерик широко улыбнулся. Было видно, что он вполне доволен собой.

– Перед ужином Эдит спросила, купил ли я что-нибудь себе у Боды, – начал Кэдерик. – Да, я купил! – Опустив руку под стул, он достал серебряный кубок, который ему так хотелось иметь, и поставил его на стол. – У моего отца в этом зале никогда не было такой ценной вещи, – хвалился он. – Бода говорит, что кубок из мастерской Симона из Константинополя, одного из лучших серебряных дел мастера во всей Византии. Взгляни на гравировку, Эдит! Это большой бык сражается со львом. Бода говорит, что это лев. Как бы мне хотелось поохотиться на льва! – Лицо Кэдерика выражало удовольствие, и его переполняло мальчишеское возбуждение. – Да, у меня есть еще кое-что, моя жена. – Он вытащил из кармана маленький пузырек с каким-то красноватым порошком, шепча ей при этом: – Бода говорит, что это вернет мне мою мужскую силу, Эдит. Это волшебный порошок. Его нужно добавлять в вино и пить семь дней, а после этого я дам моим женщинам сыновей! Разве это не замечательно?

– Кэдерик, это все редкие и дорогие вещи. Что можешь ты дать взамен такой же ценности? – с беспокойством спросила Эдит.

– Бода хочет жену для своего сына Тови, – хитро ответил Кэдерик. – У полудурка недавно появилась охота к женской плоти, и Боде уже пришлось возместить урон двум мужчинам, чьих женщин он взял без разрешения. Ничего лучше дурак не знает. – Он захохотал. – Поэтому Бода решил взять ему жену. Взамен за все ваши подарки, серебряный кубок и волшебный порошок я согласился предоставить ему невесту.

– А что, если полудурок даст своей жене детей, Кэдерик? Подумай об этом, прошу тебя, мой господин, – сказала Эдит. – Разве это не жестоко?

– Не бойтесь, дорогая госпожа, – вмешался Бода, очевидно, опасаясь, что Кэдерик откажется от их уговора, если жена убедит его в этом. – И у моей жены, и у меня с головой все в порядке. У нас есть еще три дочери, все разумные. Бедняга Тови, наш младший и единственный сын, был таким образом проклят. Моя молодая вторая жена подарила мне двух сыновей. Все мои внуки в добром разуме. Я уверен, что дети, которые могут родиться у Тови от здоровой женщины, будут в полном рассудке. Девушка, которую дает нам ваш супруг, не пострадает. О ней будут заботиться, обещаю вам.

– Сделка уже заключена, Эдит, – твердо сказал Кэдерик. – Я хочу серебряный кубок, а еще больше порошок, который, как уверяет меня Бода, снимет проклятие валлийской колдуньи. Неужели ты не хочешь, чтобы я снова был здоров?

Что еще она может ему ответить, кроме «да», подумала Эдит. Ее муж приобрел им всем прекрасные подарки в обмен на рабыню. Эдвин Этельхард никогда бы так не поступил, но она быстро отбросила эту мысль. Кэдерик был тяжелым человеком, но он всегда хорошо относился к ней. Что может изменить одна девушка? Зная повадки мужа, Эдит была уверена, что девушка, должно быть, в чем-то провинилась. Крепостные всегда плодили детей. Казалось, кроме этого, им нечего было делать. Она улыбнулась мужу и спросила:

– Какая девушка отправится с Бодой и его сыном, мой господин?

Раздался ужасающий ответ:

– Уинн.

– Ты не можешь! – закричала Эдит, в то время как у остальных перехватило дыхание, как от удара, но Уинн, побелевшая от ярости, поднялась на ноги.

– Я не крепостная, чтобы мной можно было распоряжаться, Кэдерик Этельмар! – закричала она ему. – Я вдова твоего отца! Так ты чтишь память Эдвина Этельхарда? Отдавая его вдову полудурку низкого происхождения?

– Сейчас я хозяин Элфдина, а не мой отец! Ты сделаешь то, что я скажу, и отправишься туда, куда я тебя пошлю!

– После смерти Эдвина я хотела вместе с детьми вернуться домой в Гарнок, но ты не помог мне. Это ты настоял, чтобы я осталась здесь и ты мог свободно овладеть мной. Когда же у тебя ничего не вышло, ты искал способ унизить меня, сделав наложницей зала. И в этом ты не преуспел, Кэдерик Этельмар! Тебе не удастся и эта позорная попытка. – Спустившись с помоста, она окликнула Элдред: – Приведи мне детей. Я сегодня ухожу из Элфдина!

Кэдерик встал, жилы на шее потемнели и вздулись от ярости.

– Да, валлийская ведьма, ты ускользала от меня на каждом шагу, но сейчас тебе это не удастся! Я поклялся себе, что первый, кто согласится взять тебя на этом столе у меня на глазах, будет твоим хозяином! Торговец сказал, что его сын возьмет тебя в жены и примет мои условия. Да будет так! – Потом, посмотрев на Боду и Тови, сказал им: – Она ваша.

Даже не оглянувшись, Уинн отвернулась от своего мучителя и быстро пошла по залу. Неожиданно полудурок оказался перед ней, глупо припрыгивая и хихикая. Он вызывал в ней полное отвращение, и она отпрянула назад, когда он попытался схватить ее.

– Хорошая леди, – радостно смеялся он. – Отец говорит, ты теперь моя жена.

Уинн ударила Тови.

– Убирайся от меня! – сказала она тихим, жестким голосом, словно отмахиваясь от назойливого насекомого.

Тови проворно отскочил в сторону, и его на удивление сильные пальцы обхватили ее тонкое запястье. Дернув ее к себе, он схватил одну из грудей Уинн и сжал, приговаривая:

– Хорошая леди. – У него слегка текла слюна. Уинн опять ударила его, но он вновь увернулся от нее и стал тащить обратно к помосту. Она яростно сопротивлялась, безуспешно колотя его.

– Отпусти меня, ты, дурак! Немедленно отпусти меня! Кэдерик, я убью тебя за это! Не сомневайся, что я отомщу тебе так ужасно, что ты будешь всю жизнь сожалеть о сегодняшнем вечере! – Остановившись как вкопанная, она на мгновение задержалась и сильно ударила Тови по его костлявой голени. Он заворчал, но потом довольно легко дотянул ее до стола.

– Моя жена плохая, – жаловался Тови отцу. – Не любит Тови, отец.

– Ну, ну, сынок, не огорчайся. Сделай приятное леди, как я тебя учил. Ты должен взять ее. Добрый господин, который дал тебе ее, хочет посмотреть, как ты это сделаешь.

– Кэдерик, во имя Иисуса Христа и Пресвятой Богородицы, молю тебя, не допусти этого, – плакала Эдит и, упав рядом с ним на колени, взяла его руку. – Возьми назад шкатулку и все остальное, мой господин. Я не хочу их, если ты не заменишь Уинн другой девушкой. Отдай любую, но не Уинн! Что мы будем делать без целительницы, мой муж? – пыталась она урезонить его.

– Да, мой господин, – сказала Бирангари, и к ней присоединились другие и с легким вздохом положили обратно на стол свои подарки. – Пожалуйста, освободи Уинн.

– Элфдин обходился без целительницы много лет, прежде чем появилась валлийская женщина, – холодно ответил Кэдерик. – Проживем и без нее. Таково мое желание – отдать ее сыну торговца. Бода, твой сын может выполнить мое условие? Если так, пусть начинает! Здесь! На моем столе перед всеми нами, потому что ты, моя дорогая жена Эдит, и мои младшие жены останетесь, чтобы посмотреть, что происходит с теми, кто не повинуется мне и огорчает меня.

Кэдерик щелкнул пальцами, подав условленный сигнал, и несколько слуг выбежали вперед и начали срывать с Уинн одежду. Они крепко держали ее, сдирая подряд платье, нижнюю тунику и, наконец, изящную рубашку. Уинн отчаянно боролась с ними, потом ее обуял безумный страх, и она начала кричать. Ноги замерли и не могли двинуться. Они понесли ее на помост, все еще сопротивляющуюся, но уже слабо, и положили на большой стол. Полудурок, увидя ее обнаженной, начал радостно хихикать и похотливо ласкать себя. Слуги держали ее руки и широко раздвинули ноги, когда Тови залез на жертву, гогоча от сладострастного возбуждения.

Эдит и другие женщины пронзительно закричали, придя в ужас, когда полудурок показал свое большое и налитое кровью естество.

Уинн безуспешно боролась со своими мучителями. Ее сердце отчаянно колотилось в груди, она отпрянула назад, когда Тови прикрыл ее всем своим телом, у нее кружилась голова от того, что она не могла как следует дышать, но она полностью понимала, что с ней происходит. Тови начал ворчать, как зверь, устраиваясь на ней. Она почувствовала, как он входит в нее, рукой направляя огромный «жезл», неторопливо погружаясь в ее плоть. Уинн начала беспомощно стонать под его натиском, слабо пытаясь сбросить его. Рот Тови влажно коснулся ее, но она с отвращением быстро отвернула голову. Потом услышала, как знакомый голос настойчиво зашептал ей на ухо:

– Продолжай бороться со мной, дорогая, иначе я не смогу успешно довершить свой обман!

Этого не может быть! После трех лет? Не может быть! Страх куда-то ушел, хотя она выла, как ошпаренная кошка, под этим человеком. Уинн направила на него свой взгляд и увидела перед собой темно-синие глаза Мейдока Пауиса! Она сходит с ума! Так оно и есть! Она сходит с ума. Голова ее моталась из стороны в сторону, и перед ней промелькнуло лицо Кэдерика Этельмара. Его переполняли похоть и садистское наслаждение. От возбуждения он буквально пускал слюни, надеясь, что Уинн наконец-то сломлена.

– Так ее, полудурок! – подбадривал он Тови. – Бери ее! Задай ей жару! – И он захохотал, завидуя дураку и его победе, которой он так страстно желал.

Голова Уинн повернулась лицом к ее насильнику.

– Мейдок? – прошептали губы.

– Да, дорогая, – услышала она и, к своему удивлению, с полной уверенностью узнала человека, овладевшего ею.

– Нет! Нет! Нет! – застонала Уинн, ужаснувшись своей внезапной реакции. Это было непереносимо.

– Сделай вид, что потеряла сознание, – учил он ее, но Уинн и так уже лишилась чувств. Мейдок заставил себя поскорее закончить свое дело. Потом, продолжая изображать слюнявого Тови, он слез с бесчувственной Уинн, смеясь и вытирая о тунику свое ставшее мягким оружие. – Леди хорошая сейчас, отец. Тови хорошо взял ее.

Эдит и другие женщины горько плакали. Маленькую Элф вырвало на пол. Женщины поднялись и шатаясь побрели из зала, поддерживая друг друга в своем позоре и печали. Их всхлипывание продолжало раздаваться сверху из большой спальни.

– Вина! – крикнул Кэдерик слугам. – Я выпью за невесту! – И он буйно захохотал.

Принесли вино и разлили по кубкам. Трое мужчин быстро выпили его. Уинн медленно стала приходить в сознание, вспоминая, что с ней произошло, и задавая себе вопрос, действительно ли ей послышался голос Мейдока, исходящий из уст идиота.

– Теперь забирайте эту тварь, – сказал Кэдерик и швырнул кубок на стол рядом с ее ухом. – Она ваша, тем лучше!

Уинн приподнялась и с горечью сказала ему:

– Я хочу своих детей! Я не поеду без них, Кэдерик! Если ты попытаешься спрятать их, я найду способ вернуться в Элфдин и убью тебя! Верни мне моих детей!

– Я избавился от мальчишки несколько дней назад, – сказал он с жестокой ухмылкой и, схватив ее за грудь, сильно стиснул. – Хорошо придурок обслужил тебя? – Он с вожделением пожирал ее глазами.

– Арвел! – пронзительно закричала Уинн. – Ты убил Арвела! – С трудом поднявшись на колени, она бросилась на него, собираясь ногтями выцарапать ему глаза, дико оскалив зубы.

– Я не убиваю детей, – ответил он презрительно, отталкивая ее от себя. – Рори Бэн, работорговец, проходил мимо несколько дней назад. Тебя в тот момент, как всегда, не было: ты где-то собирала свои проклятые корни и ягоды. Он сказал, что человек, который продал тебя, хочет получить твоего сына. Я и продал ему твое отродье! – Кэдерик опять загоготал. – И хорошо на этом заработал! Рори Бэн очень хотел купить мальчишку и не скрывал этого.

– Арвел, сын мой! – заплакала Уинн, а потом прорычала: – Я найду моего сына, но ты, дьявол, не получишь мою дочь!

– Забирай девчонку, – бросил он ей. – Мне не придется кормить ее или давать ей приданое. Я ничего не должен отцу. Если бы он сначала не украл тебя у меня, ты бы мне принесла детей, и я был бы счастливейшим человеком. Отправляйся ко всем чертям!

– Пойдем, жена, – сказал Тови, поднял ее со стола и, сопротивляющуюся, понес из зала.

– Где ребенок? – спросил Бода. – Я не хочу, чтобы валлийская женщина была несчастна.

– В большой спальне с няней. Уилла принесет ее вам на заре перед вашим отъездом. Не хотите ли маленькую женщину на ночь, а? Не сомневаюсь, что ваш сынок будет счастлив разделить с вами невесту. – И Кэдерик вновь мерзко рассмеялся. Потом он резко бросил: – Убирайтесь! Дело сделано! Я не приглашаю вас вновь посетить Элфдин. Не возвращайтесь сюда.

– Не бойтесь, мой господин, – спокойно сказал Бода. – У нас нет нужды еще раз проезжать мимо вас. – Он учтиво поклонился и покинул зал, оставив Кэдерика Этельмара наедине с вином.

Во дворе стояла повозка торговца. Бода взобрался в нее, стянув с себя грязный серо-белый парик. Уинн лежала, одетая в чистую рубашку, на узкой скамье, которая служила спальным местом. При его появлении глаза ее широко раскрылись; парик в руке, рыжие волосы горят огнем при свете фонаря.

– Эйнион! – всхлипнула она. – Ой, Эйнион! – Она села, облегчение разлилось по ее измученному телу.

Великан заключил ее в свои медвежьи объятия и крепко обнял.

– Леди! Моя леди Уинн. Хвала Всевышнему, мы вас наконец нашли!

– Но ты не похож на себя, – произнесла Уинн, пристально всматриваясь в него, – и все же я узнала твою буйную голову и твой дорогой голос.

Эйнион засмеялся:

– Мой лорд Мейдок – мастер перевоплощений, моя леди Уинн. Ты ведь не узнала его в отвратительном облике Тови, правда?

– Нет.

– Моя кожа выкрашена смесью коры и ягод, чтобы напоминала кожу пожилого человека, – пояснил Эйнион. – Глина изменила мне форму носа. Я горблюсь и научился изменять походку. У меня даже голос другой. Замечательная маскировка, моя леди Уинн, верно?

– Очень хорошая, Эйнион, – согласилась Уинн, а потом взглянула на другого человека в повозке. – Это на самом деле ты, Мейдок? Я не могу узнать тебя в таком виде. Там, в зале, мне вдруг показалось, что я увидела твои глаза. – Ее начало трясти.

Мейдок протянул руку и укутал ей плечи небольшим куском мягкой шерсти.

– Это действительно я, дорогая. Я не смею принимать свой прежний вид, пока мы не покинем это место. Этот саксонский тан не обрадуется, узнав, что он вернул тебя мужу. Он, кажется, получил огромное удовольствие, опозорив тебя.

– Это место называется Элфдин, мой господин. Оно три года было моим домом, – произнесла Уинн, и он мгновенно почувствовал укор в ее голосе. – Я прожила здесь дольше, чем в Скале Ворона. – Потом она взглянула на Эйниона. – Где моя дочь?

– С няней в большой спальне. Он сказал, что даст ее мне утром.

– Я не уеду отсюда без Аверел, – твердо сказала Уинн.

– Аверел! – сказал Мейдок. – Я думал, что мы договорились назвать дочь Анхарид.

– Аверел не твоя дочь, мой господин, – ответила Уинн и заинтересовалась, почему, говоря ему это, она почувствовала какое-то горькое удовлетворение. Его приезд сюда, конечно, был счастливым случаем, но это произошло так поздно, и ее мучила обида.

Глаза Мейдока потемнели.

– Это дочь того скота, который называет себя хозяином этого места?

– Нет, – презрительно ответила Уинн. – Ее отец – Эдвин Этельхард, прежний владелец Элфдина. Он умер десять месяцев назад на охоте, пожертвовав собой, чтобы спасти жизнь старшего сына, той свиньи, которая сейчас пьет в этом зале.

– А мой ребенок? Ты благополучно родила его?

– Да. У тебя сын, мой господин. Прекрасный здоровый мальчик. Я назвала его Арвелом, а не Анвилом, поскольку этот ребенок родился в неволе и был оплакиваем всеми. – «Неволя, – горько подумала Уинн, – которая могла кончиться гораздо раньше, если б ты поторопился вызволить меня из нее».

– Где мой сын? – спросил Мейдок. Она, казалось, проявляла больше беспокойства о дочери, чем о сыне.

– Разве ты не слышал, что сказал Кэдерик Этельмар в зале, мой господин? Он продал его Рори Бэну, который, пока мы сейчас разговариваем, везет его к твоему брату в Кей! – Глаза ее налились слезами. – Почему ты не приезжал все это время за нами, мой господин? Почему? Я ждала и ждала, молилась и молилась, чтобы ты освободил нас, но ты не приходил. Словно мы никогда не существовали для тебя, Мейдок.

– Это несправедливо, Уинн, – сказал он, и гнев начал постепенно подниматься в нем. У нее ребенок от другого человека, и по тону, когда она начала говорить о нем, было видно, что Уинн глубоко любила его. Любит ли она еще своего саксонца? И любила ли она его когда-нибудь?

– Ты не приходил! – повторила Уинн.

– Мы искали тебя с самого начала, дорогая, – начал он. Потом терпеливо, как только мог, Мейдок стал объяснять свои отчаянные поиски ее и их ребенка. – Сначала мы должны были убедиться, что ты осталась в стране. Последние восемь месяцев мы с Эйнионом разъезжали по Мерсии. Вустер был центром, от которого мы отправлялись в разные концы страны, останавливаясь в каждом поместье в поисках тебя, Уинн.

– Прошло три года, – тихо произнесла Уинн. – Три года день в день, Мейдок.

– Три года, за которые ты успела устроить себе новую жизнь и принести другому человеку ребенка, – резко ответил он, не сдержав переполнявший его гнев. – Как произошло, что Кэдерик смог завладеть моим сыном и продать его, а ты, Уинн, даже не знала об этом? Проявляла ли ты к моему сыну столько же заботы, сколько к дочери этого человека, саксонца?

Ее рука быстро поднялась, и тяжелая пощечина обожгла его лицо.

– Не смей ругать меня как мать, мой господин. Где ты был, когда родился Арвел? Я была здесь, в Элфдине, и жизнь твоему сыну спас именно этот саксонец, кому я позже родила дочь. Арвел появился на свет с пуповиной, обмотавшей ему шею. Я пыталась родить его одна, без помощи, потому что боялась и была горда и вместе с тем зла на тебя, что ты не нашел нас. Эдвин услышал мои крики и помог мне родить Арвела. Твоего сына! Он появился из твоего семени, но отцом ему был Эдвин Этельхард! Именно Эдвин усыновил его, следил, как он делает первые шаги, сидел со мной, когда у малыша был жар, и именно его Арвел называл «па».

Он был потрясен резкостью ее тона так же, как и словами, которые она бросала ему.

– Вы не должны сейчас ругаться, – вступил Эйнион. – Не сейчас, когда наконец нашли друг друга. Если продолжите, тогда дадите Брайсу одержать над вами еще одну победу.

– Ты любила своего саксонца? – тихо спросил Мейдок.

– Да, но не так, как люблю тебя.

Люблю. Она произнесла «люблю»! Не «любила», а «люблю».

– Смею ли я надеяться, что ты меня все еще любишь?

– Думаю, что да, но люблю человека, которого знала три года назад. Я твоя жена, Мейдок, это не изменилось. Но нам придется заново узнавать друг друга. Я уже не та Уинн из Гарнока, которую ты когда-то знал. Я старше и, надеюсь, умнее. – Она повернулась, чтобы поговорить с Эйнионом. – Утром, когда мы заберем мою дочь, нам надо немедленно ехать прямо в Кей. Один Бог знает, что уготовил этот дьявол для моего сына. Мы должны спасти его!

– А как с вашими вещами? – поинтересовался Эйнион.

– У Кэдерика от вина дурная голова, – с улыбкой ответила Уинн. – Женщины отнесут его в постель, и он проспит всю ночь и все утро. Я смогу забрать вещи и Аверел.

Едва забрезжил рассвет, как Эдит прокралась к повозке и тихо позвала:

– Уинн! Уинн! Ты здесь?

Уинн вышла из повозки и обняла подругу.

– Все в порядке, Эдит.

– Но как такое может быть? – забеспокоилась Эдит. – Я не понимаю, как ты можешь быть такой радостной после того, что с тобой произошло вчера вечером. Это было ужасно! Я никогда не прощу мужу такое жестокое обращение с тобой, Уинн. Никогда!

Уинн обняла Эдит и ответила:

– Помнишь, как я всегда говорила тебе, что мой муж однажды приедет за мной? Вот он и приехал.

– Что?! – Голубые глаза Эдит расширились от удивления, потом она воскликнула: – Ох, Уинн! Моя бедная, бедная Уинн! Эта ужасная ночь совсем помутила твой рассудок!

– Нет, нет, Эдит! Я так же в своем уме, как и ты, – уверяла ее Уинн. – Бода, торговец, мой слуга Эйнион, так хорошо загримированный, что даже я не узнала его сначала. Что же касается его сына Тови, то это и есть мой муж Мейдок, тоже изменивший свою внешность. Я не буду объяснять тебе все в подробностях, Эдит, но ты должна мне поклясться, что никому не расскажешь. Никто не был мне таким другом, как ты, Эдит. Я не могу оставить тебя в неведении, чтобы ты беспокоилась обо мне. Знай, что я покидаю сегодня Элфдин и отправляюсь в свой родной Уэльс. Я еду домой, Эдит. Я всегда верила, что вернусь туда.

Слезы счастья за подругу потекли по лицу Эдит.

– Мне будет недоставать тебя, Уинн. С другими женщинами приятно поговорить, но ты была мне другом. Я буду скучать по Арвелу и Аверел. Теперь в Элфдине не останется детей.

– Почему ты не сказала мне об Арвеле?

– Я ничего не знала до вчерашнего вечера. Неужели ты думаешь, что я допустила бы это, если б в моей власти было остановить Кэдерика? Знай я о его намерении, я бы спрятала мальчика. Вчера я пошла в деревню к крепостным. Там я узнала, что Кэдерик продал Гиту Рори Бэну, чтобы она продолжала заботиться о маленьком Арвеле. Куда их повез работорговец?

– В замок брата моего мужа, в Кей. Он самый злобный человек во всем христианском мире. Одному Бoгy известно, что он замыслил для моего сына. Мы отправляемся в Кей, как только я соберу вещи и возьму Аверел.

– Пойдем теперь в дом. Бирангари и я сложили все, что могли, но, может, ты захочешь взять что-нибудь из аптеки? Там все принадлежит тебе, к тому же твой путь будет долог и труден.

– Спасибо, Эдит. Я возьму несколько самых необходимых вещей, а остальное оставлю тебе. Ты должна занять мое место целительнцы в Элфдине. Я записала в небольшую книгу все мои рецепты и их применение. Теперь это твое.