Текст книги "Ворон"

– Еще есть любовь, Брайс, – тихо проговорила Уинн.

– Любовь? – Он вновь захохотал. – Я могу купить любовь!

– Простое совокупление с женщиной еще не любовь, Брайс, – ответила ему пораженная Уинн, не обращая внимания на грубый намек относительно Несты.

– На что еще годится женщина, belle soeur? – последовал ужасающий ответ. – Женщина существует для наслаждения мужчины, а если он того желает, то она рожает ему детей, готовит еду и шьет одежду. Не больше. То призрачное чувство, которое вы именуете любовью, не существует, ибо я не испытал его, а Бог свидетель, что я пережил полный букет чувств, доступных человеку.

– Любовь есть! – воскликнула Уинн. – Она существует между матерью и ребенком, между мужем и его женой. Между братьями, Брайс! Бесспорно, у вас есть какие-то теплые чувства к Несте и Мейдоку. Плохо, что вы так долго отделены друг от друга! Где-то к Рождеству Неста родит ребенка. Ранней весной у меня тоже появится дитя. Мое сердце не будет знать покоя, пока вы не вернетесь в лоно семьи, чтобы дети Несты и мои знали своего дядю.

– Господи, какая же вы добродетельная! – простонал он. – Удивляюсь, как Мейдок еще не умер от избытка вашей праведности! – Он швырнул кубок через весь зал. – Я услышал все, что желал. Позвольте мне теперь возобновить прерванное занятие. – Он встал и взглянул на женщину, лежавшую на козлах. – Эта особа огорчила меня и теперь понесет за это наказание.

– Брайс! Я насчитала по крайней мере пять ударов кнутом по спине девушки. Во имя Всевышнего, пощадите ее! Что могла она такого совершить, чтобы заслужить от вас такое жестокое наказание? – взмолилась Уинн.

Брайс медленно повернулся и посмотрел на нее. Она увидела все тот же помутившийся, почти сумасшедший взгляд. Что-то знакомое почудилось ей, но она не могла определить, что это было.

– Вы считаете меня жестоким? – кротко спросил он.

– Думаю, вы можете быть таким, – четко ответила она.

– Да, – медленно проговорил он. – Я могу быть очень жестоким. – Он улыбнулся ей, и она вновь была поражена его красотой. Как сказала Неста, у него лицо ангела, а сердце дьявола. Сейчас она начала понимать, что оценка Несты оказалась верной, как бы горько ей ни было это признавать.

– Отпустите девушку, мой господин, – спокойно сказала Уинн. – Если она вас на самом деле так сильно огорчила, я возьму ее с собой, и вы больше ее не увидите. Крепостная она или рабыня, вы получите за нее сполна.

Брайс захохотал:

– Ласковая Уинн! Добродетельная Уинн! Великодушная Уинн! Вы утомили меня своей добротой! Бэррис! Где ты?

– Здесь, мой господин. – Стражник появился из полумрака возле стола.

– Попридержи принцессу из Скалы Ворона, пока я не закончу то, что начал прежде. Если тварь попытается кричать, заткни ей рот!

Уинн бросилась вперед:

– Как вы смеете, Брайс!

– Госпожа, – Бэррис очутился рядом с ней, – сядьте. Я выполню приказание, но мне неприятно применять силу к женщине.

Уинн с неохотой вернулась на место. По твердой решимости в глазах Бэрриса она поняла, что он на самом деле исполнит приказ хозяина. Ей оставалось только молиться, чтобы ее вмешательство не навредило бедняжке еще больше, видя, как Брайс опять приближается к жертве, угрожающе размахивая кнутом. Он усиливал ее страх, медленно поднимая и опуская кнут – чудовищный инструмент пытки, состоящий из полудюжины тонких кожаных полосок, каждая из которых была аккуратно завязана в тугой узелок вместе с наконечником копья, чтобы причинять еще большую боль.

Улыбаясь от наслаждения, Брайс несколько раз взмахнул кнутом в воздухе, а потом с ухмылкой злобно стеганул беспомощную жертву. Крик агонии наполнил маленький зал, за ним раздались другие после каждого удара кнутом по нежной плоти, пока спина девушки не превратилась в кровоточащую массу липких рубцов. Однако рука Брайса беспрерывно поднималась и опускалась. Он начал хохотать, когда девушка отчаянно попыталась перевернуться, моля о пощаде.

Не в силах больше переносить это и не беспокоясь о своей безопасности, Уинн вскочила. Бэррис сделал неуклюжую попытку остановить ее, но она ускользнула от него, обежав вокруг стола, и схватила Брайса за руку.

– Во имя Всевышнего прекратите! – молила она. – Девушка при смерти!

Его рука с хлыстом на мгновение опустилась, он ненавидящими глазами посмотрел на нее. Затем в них зажглась дикая ненависть, и, подняв руку, он ударил Уинн с такой силой, что она рухнула на пол. Когда она падала, одна мысль мелькнула в ее мозгу. Бронуин! Больше она ничего не помнила.

Очнулась Уинн в сыром, темном месте. Она тихо лежала, приводя мысли в порядок. Она была в темнице на куче мягкой соломы. Хотя в камере не было света, за решеткой двери виднелось трепетание факела. Оно позволило ей оглядеться вокруг. Руки сразу же потянулись к животу – инстинктивно она поняла, что ребенок цел. Раздался слабый стон. Уинн с трудом поднялась на ноги, страдая от головокружения. Потом, когда голова ее прояснилась, она стала искать, кто стонет.

Она обнаружила бедную девушку, жестоко избитую Брайсом, которая лежала лицом вниз на другой куче соломы. Чтобы причинить ей еще большие страдания, в бесчисленные раны была втерта соль. Уинн понимала, что ничем уже не сможет помочь бедняжке, только своим присутствием. Опустившись на колени, она взяла холодную, как лед, руку девушки и начала кротко молиться. С величайшим трудом умирающая повернула голову, чтобы увидеть лицо Уинн. В глазах отразилась вся ее сильная боль.

– Благодарю! – смогла она прошептать. Потом с неимоверным усилием она проговорила: – Вы в… большей… опасности… чем… я… госпожа! – И, вздрогнув еще раз, она умерла.

Уинн чувствовала, как слезы катятся по щекам. Бедное создание, подумала она, когда до нее дошел смысл ее слов. Что она делает в этом месте? Как смел Брайс так ужасно обращаться с ней? Затем память начала медленно возвращаться. Он ударил ее! Не считаясь с ее высоким положением и состоянием, он ударил ее. Охваченная яростью, она вскочила на ноги и рванулась к дверям.

– Эй, стража! – гневно закричала она. И продолжала кричать до тех пор, пока из-за угла не появился Бэррис.

– Госпожа, потише, – умолял он ее.

– Выпустите меня отсюда немедленно! – приказала взбешенная Уинн.

– Не могу, – беспокойно ответил он, оглядываясь через плечо, будто ожидая увидеть что-то неприятное.

– Почему? – потребовала ответа Уинн.

– Приказ его милости, госпожа.

– Ты знаешь, кто я? – спросила она у Бэрриса. – Я жена принца Мейдока.

– Госпожа, я не могу помочь вам, – в отчаянии ответил он. Потом, понизив голос и подойдя поближе, чтобы она смогла услышать его, продолжил: – Я бы помог, если б это было в моих силах, но я не могу. Зачем вы вообще приехали сюда? Это безумие!

Уинн разочарованно рассмеялась.

– Я приехала, чтобы восстановить мир между моим мужем и его братом, – ответила она Бэррису.

Стражник покачал головой:

– Вам не надо было сюда приезжать, госпожа. Только Господь наш и Пресвятая Дева могут сейчас помочь вам, но Бог – нечастый гость замка Кей. – Он повернулся, чтобы уйти.

– Подожди! – закричала ему вслед Уинн. – Девушка, которая была здесь вместе со мной, умерла, бедняжка.

Бэррис остановился, потом вновь повернулся к ней.

– Вы уверены, госпожа? – спросил он, не в силах сдержать слезы, бегущие по его обветренному лицу.

– Да, – мягко ответила она. – Я держала ее руку и молилась о ней, когда она умерла.

– Бедная Глэдис! – печально произнес он. – Ей было только пятнадцать.

– Ты знал ее? – тихо спросила Уинн. – Кто она и почему Брайс избил ее до смерти?

– Она была моей младшей сестрой, госпожа, – ответил он. – Глэдис приглянулась его светлости. Он велел ей явиться к нему и овладел ею. Она сопротивлялась, глупая девчонка, потому что скоро должна была выйти замуж. Но это не помогло. Его светлость поступил с ней по-своему. Она рассказала мне, что он заставлял ее делать чудовищные вещи, и она в конце концов не выдержала. Глэдис попыталась убежать, но ее схватили. Его светлость сказал, что ее участь послужит предостережением всем, кому вздумается ослушаться его. Упокой Господь ее душу. – Он вновь отвернулся, проговорив тихо: – Мне надо получить разрешение похоронить ее, но не сейчас. Его светлость еще гневается. Он повесит ее тело на зубцы замка на съедение воронам.

Бэррис исчез за углом. Уинн простояла у двери несколько долгих минут, потом опустилась обратно на солому. Она огляделась, но, кроме тела несчастной Глэдис, в камере ничего не было. Ни ведра для нужды, ни кувшина с водой. Она была в подземелье, поэтому не было даже маленького окошечка. Уинн не представляла себе, сколько она пролежала без чувств и который сейчас час. Конечно, недолго. Что она собирается предпринять? Брайс, вероятно, сумасшедший, если решил держать ее в темнице. Да, Брайс на самом деле сумасшедший.

Бронуин. Это имя еще раз вспыхнуло в ее сознании. Уинн начала размышлять. Что-то знакомое промелькнуло во взгляде Брайса, но она не смогла тогда определить. Сейчас ей стало ясно. Это был тот самый взгляд, который зло бросала Бронуин Белая Грудь на Рианон. Но этого не может быть! А почему, собственно, не может быть? Если душа, обитающая в ее теле, раньше принадлежала Рианон, душа Мейдока – Пауелу, а душа Несты – Анхарид, почему душа Брайса не могла принадлежать Бронуин? В таком случае это объясняет ряд вещей, включая и необъяснимую ненависть к ним Брайса и его явное желание разрушить их счастье. Она думала, что с прошлым покончено. Какая она была глупая! Что ей теперь делать? Из-за своей глупости и гордости она подвергла себя и еще не родившегося ребенка опасности. Вконец обессиленная, она погрузилась в беспокойный сон.

Проснулась она от звука ключа, поворачивающегося в за ржавленном замке двери камеры. Она постаралась быстро подняться на ноги, не желая оказаться в еще более невыгодном положении, чем была. Дверь распахнулась, и появилась женщина грубоватого вида.

– Я возьму вашу верхнюю тунику и рубашку, – проговорила она. – Его светлость сказал, что вы можете остаться в нижней тунике, и дайте мне ваши туфли.

– Зачем? – надменно спросила Уинн.

– Потому что так велел его светлость, женщина! Я не задаю вопросов и делаю, что мне велят. Если не хотите неприятностей, поступайте как я, – последовал резкий ответ. – Поторопитесь!

Уинн сняла мягкие кожаные туфельки с узких ножек и швырнула их в женщину, отвлекая таким образом ее внимание, чтобы за это время успеть спрятать золотую цепь под нижнюю тунику. Потом быстро скинула платье и запустила им в том же направлении. В гневе повернувшись к женщине спиной, она сняла нижнюю тунику и рубашку, которую поддала ногой, чтобы она отлетела в другой конец камеры. Она услышала, как со скрипом закрылась дверь в тот момент, когда она вновь надевала на себя нижнюю тунику, и ключ повернулся в замке. Только тогда до нее дошло, что у нее по-прежнему нет воды, но гордость не позволила ей окликнуть старую каргу. Брайс не станет морить ее голодом… а впрочем, вполне возможно.

Уинн села. Что, черт побери, они собираются делать с ее вещами? В коридоре вновь послышались шаги, и она опять встала. Дверь открылась. В камеру вошел Бэррис и еще какой-то человек. Минуту или две они глядели на тело бедной Глэдис, потом Бэррис сказал:

– Это, госпожа, суженый Глэдис, Тэм. Мы оба благодарим вас за вашу попытку помочь нашей бедной девочке.

Уинн кивнула и, когда они стали выносить тело из камеры, обратилась к Бэррису:

– У меня нет воды и ведра для нужды.

Он молча кивнул. Дверь заскрипела и вновь закрылась. Уинн размышляла, не забудет ли он о ней, но вскоре Бэррис вернулся, неся с собой небольшое деревянное ведро, кувшин воды и деревянную миску, которые протянул ей.

– Спасибо тебе, Бэррис, – нежно сказала она, но он так же быстро ушел, как и появился.

Уинн поставила ведро в дальний угол, почувствовав, что оно ей скоро потребуется. Кувшин с водой – в другой, чтобы случайно не опрокинуть его. В миске было нечто, напоминавшее густой горячий суп, неаппетитно пахнущий, и ломоть черствого хлеба. Гримаса отвращения появилась на ее лице, но тем не менее она съела эту бурду, потому что не знала, когда ей доведется увидеть еду в следующий раз. К тому же надо подумать и о ребенке. Хлеб был черствый, но она запихнула его в карман нижней туники про запас. Подумав, она сняла золотую цепь и свадебный обруч и также убрала их в карман. Затем, попив из кувшина воды и облегчившись, она легла спать.

– Госпожа! Госпожа!

Уинн проснулась, сразу не поняв, где находится. Но голос Бэрриса вернул ее к реальности. Он осторожно тряс ее, пытаясь разбудить.

– Сколько я проспала? – спросила она.

– Всю ночь, госпожа. Его светлость требует вас в зал. Вы должны пойти со мной.

– Не оставишь ли ты меня на минутку одну, мне надо привести себя в порядок, Бэррис, и я пойду с тобой.

Он кивнул, вышел из камеры и прикрыл за собой дверь, не запирая ее. Сквозь решетку двери ей был виден его затылок. Уинн быстро облегчилась в ведро в углу камеры. Затем прополоскала рот, оставшейся водой умылась. Пригладив волосы мокрыми руками, она, как смогла, привела их в порядок.

– Бэррис, я готова, – сказала она, распахнув перед собой дверь. Она шла за ним по тускло освещенному коридору, потом по ступенькам в Большой зал замка Кей.

– Хорошо ли вам спалось, belle soeur? – любезно поинтересовался Брайс, когда она направлялась к подножию почетного стола.

– Насколько позволили скверные удобства. Приведите мою кобылу, думаю, мне давно пора вернуться домой. – Это было дерзким блефом с ее стороны.

– Полагаю, ваша кобыла давно уже дома, belle soeur, – услышала она в ответ. Он обворожительно улыбнулся ей. – Боюсь, что вы не вернетесь в Скалу Ворона. Видите ли, моя дорогая Уинн, своим простодушием вы дали мне отличное оружие, чтобы уничтожить моего брата Мейдока. Я всю жизнь ждал такой возможности. Возможности, о которой никогда даже не смел мечтать, и все же я ее дождался! Вы, драгоценная жена Мейдока, невольно дали мне нож, который я собираюсь глубоко вонзить в его грудь!

– Не понимаю вас, Брайс! – сказала Уинн. Его восторги заставили бешено биться ее сердце.

«Господи! Да он дьявол! Мейдок! – прокричала она в душе. – Мейдок!»

– Мейдок всегда был для меня крепким орешком, – рассуждал Брайс. – Он был неуязвим, потому что у него не было слабостей, которые позволили бы мне нанести ему удар. А вот теперь он уязвим. Вы, Уинн, и ребенок, которого вы носите, – его ахиллесова пята. С вашей помощью я его уничтожу! Вчера вечером вашу лошадь отвели к тому месту, откуда она сможет самостоятельно найти дорогу домой. Как мне передали, ей это удалось. Лес уже прочесывают. Скоро найдут вашу разорванную и окровавленную тунику. Возможно, ваши туфли и рубашку. Всем станет ясно, что вас загрызли волки. Потеря любимой жены и ребенка убьет моего брата. Сознание того, что он не уберег вас и что вы, несомненно, умерли в страхе и ужасе, сломит его! Он никогда не оправится от этого удара. Я отомщу вам обоим!

– Почему, Брайс? Почему вы так нас ненавидите?

– Почему? – Смятение отразилось на его лице, потом он сказал: – Потому что я вас ненавижу! Какая разница почему? Ненавижу, и все!

Он не знает, подумала Уинн. Один инстинкт движет им.

– Вам не одержать верх, Брайс. Что вы со мной сделаете? Убьете? – В душе она была не столь храбра, как старалась казаться.

– Убить вас? Разумеется, я не сделаю этого. Если б я вас убил, тогда мучения ваши закончились бы, belle soeur. Нет, нет! Я не собираюсь вас убивать. Я хочу, чтобы вы страдали от отчаяния так же, как и Мейдок. Поверженный, он будет убиваться по вас и неродившемуся ребенку так же, как и вы, проживя жизнь где-нибудь в рабстве с его ребенком. Ребенок, который родится рабом, не будет знать другой жизни. – Брайс захохотал как безумный, а Уинн, словно пронзенная стрелой, не сводила с него глаз.

– Вы не сделаете этого! – закричала она. – Я молю не за себя или Мейдока, но сжальтесь над моим ребенком. Я выполню любое ваше желание, но снимите с моего ребенка бремя вины за грехи, которые, по вашему мнению, мы с Мейдоком совершили против вас! – Она упала на колени, умоляя его.

Смех внезапно оборвался.

– Бесполезно просить меня о сострадании. У меня его нет, Уинн. Нисколько! А теперь выслушайте меня внимательно, ибо повторять я не намерен. Если хотите сохранить жизнь ребенку, держите рот на замке, пока я буду вести дела с моим другом, Рори Бэном. Видите ли, belle soeur, всегда остается маленький шанс, если у вас есть ум, а я думаю, что он у вас есть, что вы сможете избежать участи, уготованной для вас мной столь тщательно. Если же вы попытаетесь помешать моим планам прямо сейчас, я сам лично вырежу из вашего чрева это отродье! Надеюсь, вы поняли меня? – От небесно-голубых глаз Брайса веяло ледяным холодом, а в голосе звучала не свойственная ему резкость.

Уинн поднялась и, вызывающе посмотрев на него, кивнула.

– Я поняла вас, Брайс, и проклинаю за то, что вы сегодня совершили! Однажды Неста сказала мне, что вы сам сатана. Как бы мне хотелось, чтобы я в тот момент поверила ей, но, к моему стыду, я не смогла.

– А теперь помолчите, – бесстрастно сказал он и, повернувшись к Бэррису, приказал: – Приведи Рори Бэна.

Уинн следила, как крошечный человечек входил в Большой зал. На макушке его росли ярко-рыжие волосы. Танцующей походкой он приближался к столу на своих коротких ножках. Его простая одежда имела унылый вид, но во всем облике было нечто властное. Вопрошающие глаза быстро скользнули по Уинн, потом сразу же посмотрели на Брайса.

– Рад снова видеть ваше преосвященство. Я уже собрался совершить переход через горы в Мерсию, когда меня настигло ваше послание. Надеюсь, оно оправдает задержку моего путешествия, ибо я не собирался останавливаться здесь. – Он слегка поклонился Брайсу.

– Когда же это визиты ко мне не оправдывали твоих надежд, Рори Бэн? – спросил Брайс, весело смеясь. – Присоединяйся ко мне. Вина для моего гостя!

Рори Бэн вскарабкался в кресло рядом с Брайсом и с жадностью осушил кубок вина. Его быстро наполнили вновь.

– Дороги такие пыльные, – сказал он, а потом приступил к делу. – Чем могу служить вашему преосвященству?

– Эта женщина… – Голос Брайса внезапно стал раздраженным. – Я хочу продать ее тебе, Рори Бэн. Она родилась здесь, в Кей, но с ней всю жизнь была морока. Нет ни одного воина, приглянувшегося ей, которого она не уложила бы в свою постель, а теперь нагуляла себе еще и ребенка. И похотливая тварь не знает даже, кто его отец! К несчастью, она красива, как вы, наверное, заметили, и мужчины постоянно дерутся из-за нее. Домашние рабыни не любят ее за высокомерие. Она причиняет мне больше беспокойства, чем стоит сама.

– Почему бы вам не выдать ее замуж за одного из ее ухажеров? – спросил Рори Бэн.

– И позволить ей наставить рога бедному малому и сделать его несчастным прежде, чем она успеет родить? Нет! Я хочу, чтобы ноги ее не было в Кей. Предложи мне разумную цену – и она твоя. Несомненно, у тебя отыщется состоятельный покупатель где-нибудь в Мерсии или Бретани, кто польстится на нее.

– Ну что ж, посмотрим товар, ваше преосвященство, а потом я решу.

– Уинн! Сними тунику! – приказал Брайс.

Она в ярости смотрела на него, но ответный взгляд Брайса был страшен. «Ребенок! – подумала она. – Мне надо смирить свой гнев и помнить о ребенке». Уинн подняла руки, развязала горловину длинной нижней туники, и она упала на пол. Рори Бэн рассматривал ее обнаженную фигуру. Наконец он произнес:

– Я могу купить ее. Что вы за нее хотите?

– Медяк, – сказал Брайс.

– Вы сумасшедший! – рассмеялся работорговец. – Продано! Оденься, женщина. Твоя судьба решена. – Потом он повернулся к Брайсу. – Почему так дешево, ваше преосвященство?

– Потому что я хочу, чтобы она немедленно убралась из моего замка, и еще потому, что мне приятно оказать тебе такую любезность. Ты хорошо заработаешь на этом товаре. А когда-нибудь ты, может, окажешь услугу мне. Когда такой час придет, Рори Бэн, вспомни сегодняшний день, – сказал Брайс работорговцу.

– Конечно, ваше преосвященство, конечно, – уверял Рори Бэн своего хозяина. Затем он опять осушил кубок вина и, вставая, произнес: – Нам лучше пуститься в путь. Хотя день только начался, время летит быстро. – Он полез в кошелек, висевший у него на поясе, и извлек одну медную монету, которую вручил Брайсу. – Вашему преосвященству уплачено сполна. – Затем, опустив руку в другой мешок, висевший на поясе, извлек тонкую цепь и, подойдя к Уинн, свободно укрепил ее на талии. – Мы не причиним вреда твоему ребенку, – сказал он ей. – Ты не носила ошейника рабыни, женщина?

– Мне не хотелось портить ее хорошенькую шейку, – вмешался Брайс, – но у тебя, Рори Бэн, нет другого выбора.

– Посмотрим, – произнес работорговец, потом, обернув другой конец цепи вокруг руки, кивнул Брайсу и сказал: – Ну что ж, мы отправляемся в Мерсию, ваше преосвященство!

– Да хранит вас Бог, – благочестиво ответил Брайс.

Рори Бэн бросил на него насмешливый взгляд, потом, слегка дернув за цепь, потащил за собой Уинн.

– Господь и близко не подойдет к этому месту! – тихо пробормотал он. – Думаю, ты рада выбраться отсюда, эй, девушка? Как тебя зовут? Я слышал, как он говорил, но не помню.

– Уинн.

– Уинн, – повторил он. – Это означает «прекрасная» на валлийском языке, верно? Да. Оно подходит тебе.

Они вышли из замка во двор. Она раздумывала, сказать ли ему правду сейчас или немного погодя, но решила повременить и убраться подальше от замка.

– Ты будешь сидеть за мной, женщина, – услышала Уинн Рори Бэна, когда они подошли к толстой лошади. – Когда мы догоним караван, ты пойдешь вместе со всеми, но до конца дня поедешь верхом.

Обхватив Рори Бэна за талию, Уинн оглянулась, чтобы посмотреть на замок, когда они выезжали со двора и спускались в туманную голубую долину. Она не надеялась, что ей удастся живой выбраться от Брайса, но вот чудо свершилось. Немного времени потребуется, чтобы все объяснить Рори Бэну, особенно принимая во внимание, что Брайс продал ее за медяк. К тому же золотая цепь в кармане легко добудет ей свободу.

– Сэр, – учтиво обратилась она. – Я хочу поговорить с вами.

– В чем дело, женщина?

– Все не так, как вам рассказал Брайс, – начала она.

– Я подозревал это, – последовал ответ. – Это его ребенка ты носишь, я не сомневаюсь, что дьявол не захотел тебя или его. Он странный, жестокий человек. Что ж, тебе лучше быть подальше от него, а я найду тебе хороший дом, женщина.

– Мне не надо искать хороший дом, сэр. Он у меня уже есть. В замке Скала Ворона. Я жена принца Мейдока, Уинн Пауиса. Брат моего мужа вчера днем бросил меня в темницу, когда я приехала, чтобы поговорить с ним. Если вы вернете меня моему мужу, вы будете щедро вознаграждены.

– Почему же брат твоего мужа так поступил с тобой, женщина? – Короткое объяснение Уинн не убедило работорговца.

Уинн изо всех сил старалась, чтобы он поверил ей.

– Брайс из Кей и его старший сводный брат, мой муж, Мейдок Пауиса, заклятые враги. Я жду ребенка, и мне хотелось, чтобы в семье воцарился мир. Я дождалась, когда мой муж уехал по делам, и вчера утром ускользнула из замка. Когда добралась до Кей, то застала Брайса избивающим девушку. Я попыталась вступиться за бедняжку, но он ударил меня, и я потеряла сознание. Придя в себя, я обнаружила, что нахожусь в подземелье вместе с умирающей девушкой. Сегодня утром Брайс сообщил мне, что собирается продать меня в рабство. Он сказал, что отправил мою кобылу назад, в замок Скала Ворона, чтобы наши люди увидели, что она прискакала одна. Он отобрал большую часть моей одежды, порвал ее, испачкал кровью и оставил в лесу для моего мужа как свидетельство моей гибели. Таким образом он решил отомстить моему мужу Мейдоку. Брайс угрожал разделаться с ребенком в моем чреве, если я задумаю помешать его чудовищному плану, поэтому я ждала, пока мы не выберемся из Кей. Если вы вернете меня домой, мой муж щедро вознаградит вас, Рори Бэн. Мейдок очень любит меня, и я ношу его первого ребенка, – закончила свой рассказ Уинн.

Рори Бэн глубоко вздохнул и сказал в ответ:

– Может, ты говоришь правду, женщина, но я не могу быть полностью уверен. За долгие годы я наслушался множества историй, менее правдоподобных, чем твоя, которые оказывались правдой, и более правдоподобных, которые были ложью. В одном я уверен, епископ из Кей – злобный человек и враг, который не прощает ошибок. Я мало знаю Мейдока Пауиса, но мне известно, что он отличается от своего брата как день от ночи. Брайс продал тебя за один медяк. Он явно хотел от тебя избавиться. Он возложил на меня обязанность выполнить его желание. Если я предам его, он не успокоится, пока не отомстит мне. Я знавал некоторых, которые пытались вести дела с его преосвященством не совсем честно. Все они умерли, причем мучительной смертью. Брайсу из Кей доставляют наслаждение страдания других. Вся округа живет в страхе попасться ему на глаза или навлечь на себя его гнев. Если я не оправдаю его надежд, то в этом мире для меня не останется угла, где бы я был в безопасности от его убийц.

– Мой муж защитит вас, Рори Бэн. Мейдок – принц Венвинвина, его семья хорошо известна своими волшебниками. Мейдок не позволит Брайсу причинить вам вред!

– Твой муж, если он на самом деле твой муж, волшебник он или нет, не смог защитить тебя от Брайса.

Уинн протянула ему свою руку.

– Посмотрите на эту руку, – сердито потребовала она. – Разве это рука рабыни? Это рука дамы! Неужели вы не слышите мою речь? Неужели тон и манера говорить не убеждают вас? Я не рабыня, рожденная в Кей. Я жена принца Мейдока и настаиваю, чтобы вы отвезли меня сейчас домой!

– Попридержи лучше свой норов, женщина, – мягко посоветовал ей Рори Бэн. – Некоторым это может не понравиться.

– Я могу заплатить вам, – в отчаянии сказала Уинн. – Золотом! Если вы просто отвезете меня домой. Что в этом плохого? Если я не та, за которую себя выдаю, вы повезете меня дальше. Но я действительно жена принца, и вам хорошо заплатят.

Он остановил лошадь и, обернувшись к ней, хитро взглянул.

– Какое золото? – спросил он.

В этот момент Уинн поняла, что неразумно будет сказать Рори Бэну, что у нее есть цепь и свадебный обруч. Этот человек охотно общается с Брайсом и ведет с ним дела. Ему нельзя доверять. Он украдет драгоценности и лишит ее всего.

– У меня есть золото в замке, – просто ответила она и улыбнулась. – Если вы только вернете меня домой, муж даст вам много золота.

Торговец раздраженно проворчал:

– Женщина, закрой рот! Я услышал все, что хотел услышать.

Уинн хотелось от ярости закричать, но она сдержалась. Рори Бэн, может быть, упрям, но не глуп. Она понимала, что его положение такое же трудное, как и ее. Черт бы побрал этого злодея Брайса! Зная, какое чудовище брат Мейдока, почему она все еще сомневается в мотивах его поступков? Ей следует беспокоиться о Мейдоке, который поверит в ее гибель. Она почувствовала, как тупая боль сковала сердце при мысли, что она причинила страдания человеку, которого любила. Слезы покатились по ее щекам, и, рассердившись на себя за такое проявление слабости, Уинн смахнула их. В животе у нее заурчало. Она вспомнила о хлебе, припрятанном в кармане. Уинн осторожно вынула его, стараясь не задеть золотую цепь и обруч, которые тоже были спрятаны там. Хлеб был черствый, но она с жадностью начала его есть.

Рори Бэн оглянулся:

– Ты ничего не ела сегодня, женщина?

Уинн кивнула:

– Меня привели из подземелья сразу в Большой зал. Я оставила хлеб от вчерашней еды, если ту отвратительную бурду можно назвать едой.

– Будь терпелива, женщина, – посоветовал он ей. – Через час мы догоним караван. Они устроили привал на день, будет горячая пища. Я не морю голодом товар. Работорговец, экономящий на еде, не получает солидного дохода. К тому же ты ешь за двоих, верно? О, ты принесешь мне большой барыш, женщина! Двойную цену за одну рабыню. И выглядишь ты хорошо, младенец еще не изуродовал твою фигуру. У меня есть на примете один человек. Состоятельный тан с туго набитыми денежными мешками, который щедро заплатит за такую плодовитую женщину, как ты, для своего бездетного сына. Будь умницей, моя дорогая, и твой новый хозяин освободит тебя из рабства! – Он захихикал, довольный собой.

Когда он отвернулся от Уинн и вновь стал смотреть вперед, она позволила себе роскошь еще немного всплакнуть, прежде чем окончательно успокоиться. У нее остались золотая цепь и обруч, и она действительно собиралась вести себя по-умному, чтобы избежать судьбы, уготованной ей Брайсом. Ему не взять над ней верх и на этот раз!