Текст книги "Ворон"

Пауел стряхнул с себя руку Бронуин.

– Оставь меня! – сердито бросил он. – Твоя сварливая болтовня мешает мне.

– Оставить тебя? – завизжала она с искаженным от гнева лицом. – Оставить тебя? Что ты такое говоришь, Пауел? А как насчет прошлой ночи? И многих других ночей, когда мы возлежали вместе, двое возлюбленных? Как насчет твоего обещания, которое ты мне давал каждый день, что наконец разведешься с этой тварью и уберешь ее с глаз долой, чтобы жениться на мне? Дифиду нужен наследник! Законный наследник Кимри! – Кровь бросилась ей в лицо, и ярость от рухнувших планов почти обезобразила ее.

На мгновение появился прежний Пауел.

– Дифид уже имеет наследника, госпожа, – сурово промолвил он. – Он сейчас перед нами! – Стремительно схватив Бронуин за толстую каштановую косу, он с силой повернул ее голову в сторону Рианон и ребенка, которого она по-прежнему держала в своих объятиях. – Взгляни на моего сына, Бронуин! Он светлый, как его мать, но лицом он похож на меня. У него лицо Дифида! Я в этом не сомневаюсь! – Пауел перевел взор на совет и придворных. – Есть ли у кого сомнения в происхождении этого мальчика? – свирепо спросил он. – У тебя, Синбел? – угрожающе прорычал он.

– Ребенок, без сомнения, принц Анвил, мой добрый господин, – вкрадчиво ответил Синбел из Тейфи. – Наследник Дифида возвращен нам, но я сомневаюсь в разумности его возвращения в Гвент.

– Почему же, мой лорд Синбел? – ледяным тоном спросила Рианон. – Не думаете ли вы, что мой сын будет в большей безопасности на нежном попечении вашей доброй дочери, чем у леди Илейн и лорда Тейрниона? – Среди собравшихся послышались смешки, несколько ироничных взглядов были брошены в сторону Бронуин, когда Рианон продолжила свою речь: – Ваша дочь может взять Пауела в мужья, если они оба хотят этого, но мой сын никогда не окажется в ее руках. Он вернется в Гвент!

– Где, – продолжил Тейрнион, – его будут усердно охранять и держать в безопасности от всяких напастей до того дня, когда он унаследует от своего отца Дифид. – Лорд Гвента широко улыбнулся Синбелу и его дочери.

– У моего народа есть обычай: если мужчина и женщина несчастливы в браке, они могут расторгнуть этот союз, просто освободив одного из супругов от клятв. Поэтому я освобождаю тебя, Пауел Дифида, от клятв, данных мне при дворе моего отца шесть лет назад. Я больше тебе не жена. Ты мне больше не муж.

Пауел безмолвно кивнул, от последнего крушения надежд плечи его опустились.

– Наш сын Анвил тем не менее останется моим наследником, Рианон, – пообещал он ей.

– А как же мои дети? – в ярости зашипела Бронуин. – Неужели им ничего не достанется, тогда как этот полукровка будет иметь все?

Чудовищный удар грома потряс Большой зал. Облако фиолетово-голубой дымки возникло прямо в центре зала, и, задохнувшись от страха, большинство придворных отпрянуло назад. Облако рассеялось так же таинственно, как и появилось, и перед ними возникла юная женщина в мерцающем наряде с королевскими регалиями, ее золотые волосы были заплетены в семь кос, каждую из которых украшали сверкающие драгоценности.

Рианон не смогла сдержать легкой улыбки, которая коснулась ее губ при экстравагантном появлении ее младшей сестры Анхарид, теперь уже королевы Справедливого народа. Ее сердце радостно забилось, когда она вновь увидела сестру, с которой не надеялась когда-нибудь свидеться.

– Я Анхарид, королева Справедливого народа Леса и Озера, – объявила Анхарид властным голосом. Ее ледяной взор скользнул по залу, смягчившись, когда остановился на племяннике и его опекунах, потом вновь стал суровым, натолкнувшись на Бронуин Белую Грудь, у которой хватило смелости попытаться занять место сестры. – Ты говоришь о своих детях, Бронуин Белая Грудь, но у тебя их не будет ни от одного мужчины – Пауела Дифида или кого-то другого. Уже сейчас твое чрево ссыхается. Ты будешь бесплодна. Позволить, чтобы такая злобная кровь передавалась и дальше, было бы преступлением против природы. Таков приговор, вынесенный тебе Справедливым народом за твое гнусное участие в судьбе моего племянника.

Бронуин вызывающе смотрела на Анхарид, но королева уже покончила с ней и перевела взгляд на Синбела из Тейфи.

– Ты, лорд Тейфи, проклят за твое тайное преступление, и прокляты все твои потомки на тысячу поколений вперед.

Синбел из Тейфи, казалось, растворился у всех на глазах. А Рианон сочла своим долгом пообщаться с сестрой. Ей не надо было обращаться к ней вслух.

«Будь милосердна, сестра!»

«Сомневаюсь, что они проявили к тебе хоть каплю сострадания».

«Некоторые из них заботились обо мне».

«Я знаю, и мой гнев не коснется их», – пообещала сестре Анхарид.

Она посмотрела на придворных Дифида:

– Тех из вас, знакомых и неизвестных, кто мыслью или делом помогал моей сестре, ждет счастливая судьба. Богатство и счастье будут сопутствовать не только вам, но и вашим потомкам на тысячу поколений вперед. Мы, Справедливый народ, на самом деле не столь отличны от вас, Кимри. Мы, как и вы, живем и умираем. Мы любим, но иногда, хоть и стараемся сдерживаться, ненавидим.

Теперь Анхарид повернулась к Пауелу. «Бедный Пауел!» – на мгновение подумала она про себя, но потом вспомнила о всех несчастьях, которые он принес ее сестре.

«Ты не можешь покарать его, он и так уничтожен», – молча сказала сестре Рианон.

«Могу», – последовал суровый ответ.

«Разве ты не обещала не вмешиваться?» – мягко побранила сестру Рианон.

«Нет, – ответила Анхарид своей сестре. – Вспомни, сестра, ты просила меня дать тебе такое обещание, но я этого не сделала. Тем не менее я держалась в стороне, пока не нашелся Анвил и не была доказана твоя невиновность. Я позволила перенести тебе все эти ужасные страдания, чтобы имя нашего народа не было больше запятнано».

Пауел сидел на своем месте, опустив плечи и обхватив голову руками. Он знал, какую бы участь ни уготовила ему Анхарид Справедливого народа, он сполна заслужил ее. Он почувствовал ее взгляд и поднял голову.

Сейчас в голосе Анхарид не было больше гнева, осталась только глубокая печаль, когда она строго промолвила:

– Пауел Дифида, когда ты приехал ко двору моего отца, чтобы взять Рианон в жены, она поставила тебе два условия. Она просила любить только ее и верить ей. От тебя требовалось так мало взамен тех жертв, на которые она пошла, чтобы стать твоей женой. Но ты, Пауел, не смог сохранить веру в мою сестру. Ты предал ее. Ты перестал доверять ей, когда твои люди осуждали ее только за то, что она не была из народа Кимри. Но даже это Справедливый народ мог бы простить тебе, если б ты остался верен ей сердцем, но ты изменил ей. Ты согрешил с Бронуин Белая Грудь, и твоя любовь к Рианон стала угасать, как и твоя вера в нее. Вспомнил ли ты хоть раз за эти годы о великих жертвах моей сестры ради тебя, Пауел Дифида? Ты оставил ее слабой и неспособной защитить себя. Ты оставил ее страдающей между двумя мирами, и за это, Пауел Дифида, ты понесешь наказание! Наш народ в муках смотрел, как Рианон вынуждена была страдать из-за тебя и твоих людей. Даже ты, о глупый Кимри, не можешь постичь всей глубины ее страдания! Ты погряз в жалости к самому себе. Высший совет Справедливого народа принял решение вернуть Рианон к нам. Как бы она ни старалась, она никогда не смогла бы стать одной из вас. Безжалостно поступил ты, но мы по природе своей нежестоки. Вернуть Рианон можно было только при восстановлении естественного равновесия вещей. С возвращением моего племянника Анвила на его законное место это совершилось. Рианон вновь среди нас, я пришла за брать ее домой.

– Моя волшебная сила? – тихо прошептала Рианон.

– Восстановлена, дражайшая сестра, – ответила Анхарид. – Она так же сильна, как и прежде. Ты больше никогда не окажешься беспомощной ни перед кем.

Сердце Рианон радостно забилось, и она улыбнулась первой радостной улыбкой истинного счастья за несколько прошедших лет. Целуя сына, она сказала ему:

– А теперь поезжай вместе с Тейрнионом и Илейн. Мы скоро увидимся.

Анвил крепко обнял мать за шею и еще раз поцеловал в щеку. Он не возражал, когда Рианон передала его в ласковые руки Илейн.

– Я буду беречь его, – пообещала Илейн, встретившись глазами с Рианон.

– Отправимся домой, Анхарид, – просто сказала Рианон.

– Рианон! – закричал Пауел, раздираемый душевными муками. Его голос разорвал тишину зала. – Рианон, ты должна простить меня! Я люблю тебя! Я люблю!

Анхарид протянула руку и приложила палец к губам старшей сестры.

– Это, Пауел, – сказала она удовлетворенно холодным тоном, – твое наказание! Ваши души и ваши судьбы – твоя и Рианон – будут встречаться и перекрещиваться. Но ты запомнишь этот миг, эту боль, а Рианон нет. Ты не будешь знать покоя, вина твоя веками будет терзать тебя. Одна твоя жизнь будет сменяться другой, но душа твоя онемеет. Однако придет другой миг вечности, где-то в будущем, когда душа, обитающая в теле моей сестры, вспомнит это время и это место, и если она сможет по-настоящему простить тебя, тогда, Пауел, и только тогда тебе будет даровано избавление от вины за твои преступления против Рианон. Пауел, она должна вспомнить все сама. Ты не сможешь рассказать ей. До тех пор, Пауел Дифида, твоя печальная душа будет страдать от боли так же, как страдала моя сестра эти четыре года. А теперь прощай!

И пред изумленными взорами собравшихся придворных Дифида Анхарид, королева Справедливого народа, и ее старшая сестра Рианон исчезли в дуновении серебряной дымки и под раскаты грома. Бронуин скулила, охваченная страхом, с жалобным видом вцепившись в руку Пауела, но он яростно сбросил ее.

– Рианон! – закричал он вслед своей жене. – Ри-а-нон! Ри-а-нон!

Розовато-лиловая дымка. Ее опять окутала розовато-лиловая дымка, бешено кружась вокруг нее. Она вновь ощутила невесомость и почувствовала, что плывет. Плывет. Плывет. Нет! Не плывет. Она падает. Падает сквозь время и пространство с такой скоростью, что боится разбиться вдребезги. Со вздохом удивления Уинн Гарнока открыла глаза и села на кровати, сердце бешено колотилось в груди, а перед ней было прекрасное лицо Мейдока.

9

– Теперь ты знаешь, – промолвил он печально.

Она медленно кивнула:

– Сколько я проспала, мой господин?

– Два полных дня и три ночи, дорогая. Это третье утро.

– А как долго ты пробыл около меня, Мейдок? – тихо спросила она.

– С того момента, когда Меган передала мне твои слова. Ты видела сон?

– Я знала легенду о Пауеле и Рианон с детства, но она имела счастливый конец. Рианон простила Пауела, и они счастливо зажили, – задумчиво ответила Уинн.

– Христианский конец кельтской сказки, – с горечью проговорил он. – Наш народ не отличался всепрощением в те стародавние времена, Уинн, как сейчас, после прихода священников.

– Что случилось с Анвилом? – громко спросила она. – Я не помню.

– Справедливый народ осчастливил Илейн и Тейрниона, даровав им дочь. Анвил вырос и стал замечательным человеком. После смерти Пауела он много лет правил Дифидом, а также Гвентом, поскольку женился на Моргане, дочери его приемных родителей.

Она задумчиво кивнула:

– Хорошо.

– Уинн? – Она услышала в его голосе отчаянный вопрос.

– Ох, Мейдок! – сказала она, глядя на него. Разум и сердце ее были ясны, и внезапно их переполнило понимание. – Конечно, я прощаю тебя! Каждой каплей своего существа я прощаю тебя. В том, что произошло между Пауелом и Рианон, виноваты они оба. Разве ты этого не понимаешь? Справедливый народ, очевидно, стоял на более высокой ступени развития, чем Кимри. Несправедливо поступила Рианон, прося Пауела любить только ее и полностью доверять ей взамен обещания стать его женой. Еще глупее было со стороны Пауела в дурмане давать подобное обещание, поскольку он не смог сдержать его. Но как часто признаем мы собственные слабости? Однако, Мейдок, более жестоко поступила Анхарид, наложив на Пауела такое наказание. Только у самого Творца есть такое право, но коль скоро проклятие произнесено, Творец не отменит его. Скорее он обратит свой взор на того, кто его произнес. Анхарид отстранили от управления Справедливым народом, поскольку хоть она очень любила свою сестру и проявила сдержанность, но в своих решениях обнаружила незрелость.

– Кто занял ее место? – спросил он. Чувство облегчения, казалось, окутывало все его существо.

– Рианон. Такова была ее судьба, хотя она старалась избегнуть ее. Она не вышла больше замуж, после нее правил Рен, ее племянник. – Уинн улыбнулась ему. – Не спрашивай, откуда я все это знаю, потому что я не могу ответить тебе, мой господин. Я это просто знаю. – Она села и вытянула ноги. – Я умираю от голода, Мейдок!

Он рассмеялся.

– Тогда мы должны накормить тебя, дорогая. Я не могу допустить, чтобы ты умерла от голода, моя жена, нет, невеста. – Внезапно его лицо стало серьезным. – Ты по-прежнему моя невеста, моя прекрасная Уинн, правда?

– Да, мой господин, отныне и навеки. С прошлым покончено, Мейдок. Для нас существует только сегодня и замечательное будущее, – сказала ему Уинн. – Освободимся от прошлого в это яркое, сверкающее весеннее утро, чтобы вместе заново начать нашу жизнь.

Он взял ее руки в свои и, поднеся к губам, нежно поцеловал их.

– Как Пауел боялся, что не достоин Рианон, так и я опасаюсь, что не достоин тебя, дорогая. Как может невинная деревенская девушка быть такой мудрой?

Уинн прижала его к себе и поцеловала в губы.

– Боюсь, я уже больше не невинна, любовь моя, – прошептала она и засмеялась. – Что же касается мудрости, которую ты мне приписываешь, то это скорее здравый смысл. – Она свесила ноги с края кровати. – Пришли мне Меган, мой господин. Я должна умыться и одеться. Апрель на дворе, нам нужно приготовиться к свадьбе – осталось меньше месяца!

Мейдока поражали ее энергия и воодушевление, с которыми она готовилась к свадьбе в последующие недели после ее путешествия в прошлое. Он сомневался, что Уинн простила его, и ждал бури, которая так и не разразилась. Наконец он осознал, что она действительно простила его и что с прошлым для нее покончено. Тогда он понял, что, пронеся в веках преступление Пауела, он стал его заложником. Обретенное прощение наконец-то принесло ему окончательное избавление от чувства вины, избавление, которое он так долго искал.

Воодушевление Уинн оказалось заразительным. В Скале Ворона царило волнение от приготовлений к свадебному торжеству. Из Гарнока приехало семейство Уинн, которое она радостно встретила. Дьюи подрос за прошедшие месяцы. И малышка Map стала более уверенной, чем прежде.

– Дорогое дитя! – Энид обняла свою старшую внучку, потом, чуть отступив назад и держа Уинн за плечи, она мгновение изучала ее лицо и улыбнулась. – Ты счастлива! – Это была констатация факта, и эти слова Энид произнесла с удовлетворением.

– Да, – ответила Уинн. – Я счастлива.

– Ты с радостью выходишь замуж? Нет ли сомнений в тайниках твоей души? – спросила ее Энид.

– Никаких сомнений, бабушка. Я люблю Мейдока, и он любит меня. У нас будет долгая и счастливая жизнь и, если Богу угодно, много детей.

Энид кивнула:

– Тогда все хорошо. Я счастлива за вас обоих.

– Расскажи мне о сестрах, – попросила Уинн. – Они здоровы?

Энид фыркнула, смеясь.

– Они – живое доказательство того, что дьявол заботится о себе подобных, – ответила она. – Обе цветут и скоро должны родить. Они расстроены, что не смогут приехать на твою свадьбу, но даже им понятно, что в их положении небезопасно пускаться в длинное путешествие. Кейтлин просила передать тебе, что она надеется, ты пригласишь их навестить тебя этим летом.

Теперь уже засмеялась Уинн.

– О нет! Даже мое терпение имеет границы, бабушка. Но мы с Мейдоком будем рады, если ты и Map погостите у нас.

Энид расчувствовалась и, сдерживая слезы, сказала:

– Мое дорогое дитя, любезно с твоей стороны пригласить нас, но думаю, лучше будет, если мы останемся в Гарноке еще на несколько лет. Дьюи не такой самостоятельный, как сам думает, и я ему еще нужна. Надеюсь, что в будущем ты нас опять пригласишь.

– Конечно, – ответила разочарованная Уинн, но улыбнулась, чтобы не поставить бабушку в неловкое положение.

Из Сант-Брайда прибыла Неста, сопровождаемая обожающим ее мужем.

– Ax, – воскликнула она, сверкая от удовольствия глазами, – вы с Мейдоком поладили! Я так рада! – Она обняла брата и поцеловала в щеку Уинн.

– А ты, дорогая сестра, – ласково обратилась Уинн к Несте, – будешь ли впредь думать, прежде чем произнести резкие слова, которые нельзя взять назад?

– Значит, ты знаешь, – сказала Неста, нимало не смущаясь.

– Что душа, вселившаяся в твое тело, когда-то принадлежала Анхарид? Да! Вспомнив все, нетрудно узнать тебя. Но скажи мне, Неста, как случилось, что ты знала, а я нет?

– Только несколько лет назад я начала видеть эти сны, – начала Неста. – Сначала они пугали меня, и я старалась не обращать на них внимания. Когда же я наконец поняла, что не могу отбросить их, я все рассказала Мейдоку. Не успела я поговорить с ним, как все прояснилось у меня в голове. Можешь себе представить, как ужасно я себя чувствовала, зная, что натворила, и не имея возможности помочь моему брату, которого любила больше всех мужчин на свете. Он успокоил меня, сказав, что не держит зла и что после вашей свадьбы все образуется. Так оно и вышло!

– Да, теперь с прошлым покончено, – ответила Уинн.

– Хвала Всевышнему, что все позади, – облегченно сказала Неста, а потом радостно воскликнула: – У меня будет ребенок, дорогая Уинн! Как раз перед Рождеством.

– Стоило ли тебе тогда пускаться в путь? – забеспокоилась Уинн. – Мои сестры побоялись приехать к нам, так как скоро должны родить.

– Мои подозрения только что подтвердились, – ответила Неста. – Мы оба, Риз и я, решили, что не можем пропустить вашу свадьбу! Я не какая-нибудь болезненная особа, чтобы сидеть у камина несколько месяцев, усердно работая иглой.

Принцы Венвинвина были старинного рода, поэтому замок наполнился гостями по мере приближения дня бракосочетания. Большинство гостей Уинн никогда раньше не видела. Мейдок успокоил ее, что, по всей вероятности, она их больше и не увидит. Тем не менее их надо было пригласить, чтобы не обидеть какую-нибудь важную персону. Дальний родственник Уинн, король Граффидд ап Льюилин, прислал сожаление, что не сможет присутствовать на свадьбе, вместе с двумя большими серебряными подсвечниками. Ночью перед брачной церемонией Большой зал был набит веселящимися гостями, которые ели, пили и наслаждались искусством ирландских менестрелей, которых специально привезли в замок.

Уинн сидела рядом с Мейдоком на почетном месте за главным столом. Алая с золотом туника оттеняла ее светлую кожу и темные волосы. Всем собравшимся было ясно из взглядов, которыми обменивались Уинн и Мейдок, что между ними расцвела любовь.

– Дамы и господа, – раздался в зале голос мажордома, – лорд и епископ Кей.

– Мой Бог! – Рука Несты прикрыла рот. – Это Брайс!

– Его не звали сюда, – зарычал Мейдок, – и он, дьявол, это хорошо знает!

– Мой господин, ты не можешь выгнать его, чтобы не возник скандал. Что бы ни было между вами, ты все должен отбросить в сторону, хотя бы на некоторое время.

– Он сделал это специально, – простонала Неста. – Он заявился публично и тогда, когда мы не осмелимся изгнать его! Мейдок, мой дорогой брат, ты должен быть осмотрительным.

– Неста, – обратилась Уинн, обеспокоенная страданием подруги, – он на самом деле такой дурной? – Она бросила взгляд в зал и увидела Брайса, прокладывающего себе дорогу к ним. Он был необычайно красивым молодым человеком. Нет, слово «красивый» не годилось для него. Он был прекрасен. – Несомненно, он изменился с тех пор, как вы виделись последний раз.

– Он – перевоплотившийся дьявол, – тихо сказал Мейдок. – Не позволяй его ангельской внешности обмануть себя, моя дорогая. Он будет с тобой само очарование, но он злобен больше любого смертного. Говорят, он самый молодой епископ в христианском мире. Он купил себе должность у продажного духовенства. Он не заработал его, не заслужил. – Мейдок поднялся, ожидая приближения сводного брата к их столу.

– Приветствую тебя, мой брат, да благословит тебя Господь, – произнес Брайс из Кей.

Уинн никогда не видела такого прекрасного лица. Она подумала, что в древности он мог быть одним из Справедливого народа. Его светлые волосы отливали чистым золотом, а голубые глаза напоминали летнее небо. На его белой шелковой тунике был вышит золотой кельтский крест, украшенный драгоценными камнями.

– Зачем ты вторгся в мой замок? – тихо спросил Мейдок.

– В чем дело, брат? Почему ты так неучтиво встречаешь меня? – Молодой человек усмехнулся. – Я подумал, что отсутствие моего имени в списке гостей просто случайная оплошность. Разве не так?

– Нет, и ты прекрасно знаешь это, Брайс, – ледяным тоном ответил Мейдок. – Тебя никто больше сюда не пригласит.

– Но я здесь, дорогой брат, и здесь намерен остаться. Я приехал, чтобы лично обвенчать тебя с твоей восхитительной невестой. – Он милостиво взглянул на Уинн и улыбнулся. – Ты не посмеешь выставить меня из замка, Мейдок. На этот раз я расстроил твои планы.

– Не будь жестоким, Брайс! Мейдок никогда не причинял тебе вреда, – вступилась Неста.

Брайс из Кей перевел взгляд на младшую сестру.

– Я приезжал прошлой зимой посмотреть на твою свадьбу, но он не пустил меня, Неста. Ты знала, что он не дал мне возможности присутствовать на свадебной церемонии?

– Да, я знала! – с яростью сказала она. – И благодарна ему за это! Ты всегда приносишь с собой зло, Брайс. Оно липнет к твоей одежде, словно зловоние хлева. Ты пришел не для того, чтобы оказать уважение Мейдоку и Уинн. Ты появился с дурными намерениями. Если ты честен, как заявляешь, тогда пожелай им счастья и возвращайся в Кей! Ты здесь не нужен.

– Какая страсть! – мягко произнес Брайс. – Я всегда знал, что у тебя страстная натура, моя сестра. Однако я вернусь в Кей только после свадьбы. Если тебе не нравится, Мейдок, я не буду венчать вас. Но я останусь.

Лицо Мейдока почернело, но Уинн предостерегающе сжала его руку, и он с отчаянием во взоре посмотрел на нее.

– Какая хитрая эта застенчивая невеста, – заметил Брайс. – Значит, вы миротворец, госпожа?

– Нет, мой господин епископ, я реалист. Насколько я вижу, вы пришли сюда сеять раздор, как упрекает вас Неста. Что бы между вами тремя ни было в прошлом, я к этому отношения не имею. Я не позволю вам испортить мне свадьбу. Поклянитесь мне крестом, который вы так хвастливо носите на груди, что не разрушите этот счастливый миг в нашей жизни.

– А если я этого не сделаю? – поддразнил он ее. – Что вы сделаете, Уинн из Гарнока?

– Я прикажу вывести вас вон из замка, невзирая на скандал, – твердо ответила ему Уинн.

Брайс из Кей захохотал.

– Думаю, у вас не хватит смелости, госпожа. Что ж, очень хорошо. Я клянусь святым крестом, на котором скончался наш Христос, что не нарушу мира во время торжеств, но ни минутой дольше. – Он усмехнулся. – Женитьба брата – это нечто такое, что я никогда не думал увидеть. Мне бы не хотелось пропустить ее.

– В таком случае садитесь за наш стол, мой господин епископ, и расскажите мне, отчего это так, – предложила Уинн, а затем повернулась к Дьюи: – Брат, не уступишь ли ты свое место епископу из Кей? – Мальчик кивнул, а Уинн отдала приказание слуге: – Принеси стул для лорда Гарнока.

Брайс занял место рядом с Уинн и, взяв у другого слуги кубок, сказал:

– Разве вам неизвестна репутация принцев Венвинвина, госпожа? Мне казалось, что добродетельная христианская девушка побоится войти в такую семью.

– Я не верю в чепуху, которую болтают невежественные дураки о Мейдоке и его семье. Я видела от него только добро. К тому же люди Гарнока считают меня целительницей, а целители тоже предмет сплетен.

– Вы говорите о волшебстве, госпожа? – промурлыкал Брайс медоточивым голосом, и его голубые глаза засверкали.

– Я говорю о травах и врачевании, мой господин епископ. Я говорю о медицине.

– Госпожа, женщинам не следует заниматься врачеванием, – последовал резкий ответ.

– Почему? – едва сдерживая гнев, спросила Уинн.

– Это не христианское занятие, госпожа. Долг женщины – рожать детей и заботиться о своих семьях. Вот их единственный интерес.

– Разве забота о семье могущественного лорда не включает в себя уход за больным и его лечение? – кротко спросила Уинн.

– Вы умны для женщины, Уинн Гарнока. Возможно, вы слишком умны. Неразумно быть чересчур умной.

– Не угрожайте мне, мой господин епископ, – ответила Уинн тихим ровным голосом. – Вам меня не запугать. Я знаю о вас все. Больше, чем вы знаете обо мне, держу пари.

– Знание может оказаться опасным предметом, госпожа, особенно если у вас нет способности умело использовать его, а этого у вас нет.

– Пока, – парировала она и с удовольствием заметила, как удивление отразилось на его лице.

Быстро овладев собой, он рассмеялся.

– Вы самый достойный противник, Уинн из Гарнока.

– Но как печально, что мы в ссоре, мой господин епископ, – ответила она.

– А нам и не нужно быть врагами, госпожа.

– Пока вы враг Мейдока, вы также и мой враг. Я связана с ним многими узами, некоторые вы даже не можете себе вообразить. Он мой господин, моя жизнь и моя любовь. Я никогда не предам его, – с уверенностью сказала Уинн.

На миг в синих глазах Брайса зажглась необузданная ненависть. Потом она так же быстро исчезла. Уинн поразило, что ненависть была направлена против нее. Как мог брат Мейдока так ее ненавидеть? Он даже не знал ее.

– Рад, что ваша преданность так непоколебима, Уинн Гарнока. Это говорит о христианской добродетели, и, может быть, такая добродетель изменит его дурные привычки.

– Я буду ему хорошей женой во всем, мой господин епископ, – пробормотала Уинн таким же благочестивым тоном. – Не отведаете ли жареного поросенка? – внезапно спросила она, возвращаясь к обязанностям хорошей хозяйки.

Слуга, стоящий рядом с Брайсом, протянул ему деревянное блюдо. С усмешкой епископ схватил с блюда хорошо зажаренный кусок и вонзил в него зубы. Уинн заметила, что зубы у Брайса были отвратительны: чуть желтоватые, с хищными резцами. К ее облегчению, он отвернулся от нее и заговорил с другим соседом. С ее стороны это была попытка отразить его зло. Неста оказалась права. В Брайсе было нечто зловещее, пугающее, в чем Уинн никому не призналась бы.

Свадьба Мейдока и Уинн состоялась на следующее утро. Венчал их отец Дрю, приехавший из Гарнока вместе с семьей. Единственными свидетелями были ближайшие родственники, поскольку размеры домовой церкви на Скале Ворона не позволяли вместить всех желающих. Солнце струилось сквозь небольшие окна, образуя на каменном полу светлое пятно. Свечи на алтаре мерцали золотыми огоньками.

Свадебный наряд невесты из кремового атласа был украшен мелким жемчугом, разбросанным по всему платью. Нижняя туника того же цвета была расшита золотыми звездочками. На шее покоилось жемчужное ожерелье ее матери. Ножки были обуты в изящные туфельки. Косу переплетали ленты, тоже украшенные жемчугом, а на голове был венок из роз с куста, который прошлым летом Мейдок привез из Гарнока, чтобы в день их свадьбы он мог подарить Уинн розы.

Длинный кафтан жениха из сине-фиолетовой с золотом парчи был перехвачен позолоченным кожаным поясом. На ногах были надеты алые чулки с золотыми подвязками накрест и остроконечные туфли из красной кожи. Темные волосы, собранные сзади, перевязывала лента, украшенная драгоценными камнями. Вокруг шеи лежала тяжелая цепь червонного ирландского золота, которая гармонировала с золотой диадемой, богато выложенной драгоценными камнями, венчавшей его голову.

Счастливые Неста и Энид наблюдали за венчанием. Map смотрела во все глаза на прекрасную сестру и мечтала о собственном замужестве. Дьюи откровенно скучал. Свадебные церемонии такие занудные, он предпочел бы убежать на охоту. Риз обнял одной рукой свою шмыгающую носом жену и подумал, что Мейдок никогда, возможно, не будет так счастлив, как он с Нестой. Эйнион смахнул набежавшую слезу и бросил незаметный взгляд на окружающих, чтобы убедиться, что никто не заметил у него проявления чувствительности. Брайс из Кей сердито смотрел на своего сводного брата сквозь узкие щелочки глаз и решил, что ненависть к Мейдоку никогда не была столь велика, как в эту минуту. Почему Мейдоку досталось все, о чем всегда мечтал он? Замок, красивая любящая жена. Почему Мейдок избранник судьбы, а не он? Это кончится только тогда, когда один из них будет мертв, подумал Брайс. Мертв и глубоко похоронен.

Свадебное торжество тянулось весь день и вечер. После венчания молодые вошли в зал, где их приветствовали дружеские возгласы всех гостей. Огонь в каминах Большого зала горел ярко и высоко, унося с собой прохладу майского утра. Цветущие ветки боярышника украшали зал. Цветы были повсюду. Слуги сновали по залу, разнося блюда с яствами, не давая им остынуть. Вареные яйца, поданные в соусе из сливок и сладких вин, яйца, нарезанные ломтиками и смешанные с сыром и молодым горошком, яйца с морской солью; ветчина, мясо косули, лососина, блюда с горячей ячменной кашей, караваи деревенского хлеба только что из печи, медовые соты и свежее мясо, круги гарнокского сыра из дома невесты. Все ели усердно, так как гости собирались участвовать в охоте в лесах, окружающих Скалу Ворона.

Уинн быстро поела и поспешила в свои покои, где ее ждала Меган, чтобы помочь переодеться в подходящее для охоты платье. В своем зеленом с золотом наряде невеста в этот день была избрана майской королевой. Утро они провели на охоте в ближайших лесах, однако фортуна не была щедра к ним. В полдень новобрачные и их гости расположились на поляне, где слуги из замка расстелили скатерти и разложили простую еду: каплуны и маленькие пирожки с мясом, хлеб и несколько сортов сыра, небольшие пироги с начинкой из сухих фруктов, миски с нежной земляникой и кувшины густых свежих сливок, эль и вино для утоления жажды гостей. Отдохнув и подкрепившись, все вернулись в замок, где в садах уже были установлены мишени для стрельбы из лука. Слуги поставили также традиционное майское дерево[3]3
  Майское дерево – столб, украшенный цветами, разноцветными флажками, лентами, вокруг которого танцуют 1 мая.


[Закрыть], и Уинн повела дам в традиционном майском танце. Они весело двигались под звуки свирели вокруг дерева, обвивая его яркими красными, зелеными, синими и желтыми лентами. Некоторые мужчины разделись и померились силой в борьбе.

После этих развлечений гости вернулись на час в свои комнаты, чтобы передохнуть и переодеться к вечерней трапезе. Как только оранжево-золотой закат осветил Большой зал, отдохнувшие и проголодавшиеся гости стали заполнять его.

– Сколько прошло времени с тех пор, как они ели, Мейдок? – проворчала Уинн. – Хорошо, что они возвращаются завтра к себе домой, а то они опустошили бы наши кладовые. – На ней опять было свадебное платье.