Текст книги "Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова"
Автор книги: Борис Кипнис
Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 37 (всего у книги 42 страниц)
Французская Республика переживала тяжелые времена. Власть стремительно деградировала, воровство и коррупция членов Директории, ее министров, политических комиссаров, генералов и чиновников были притчей во языцех. И не только среди якобинцев и роялистов, но и среди простых французов как в Париже, так и в провинции. Власть эту никто не уважал, а терпели по необходимости, ибо трудно было решить, чем ее заменить. В такой обстановке началось в апреле 1799 г. наступление Суворова в Северной Италии. Его победа при Адде совпала с выборами одной третьей Совета пятисот, нижней палаты депутатов парламента. К 18 апреля русско-австрийская армия уже шла к Милану. Вновь избранные депутаты, левые республиканцы, были враждебны Директории, которая с их появлением в рядах Совета пятисот теряла свое зыбкое большинство. Вскоре член Директории Ребелль, согласно жеребьевке, покинул ее ряды. Совет пятисот заменил его Э. Ж. Сиейесом. Это был один из немногих самых известных политических деятелей 1789 г., остававшихся к этому моменту во Франции. Он уцелел, потому что начиная с 1792 г. замолк, стушевался и ушел в тень. И пока лезвие гильотины со свистом отсекало одну за другой выдающиеся над революционной толпой головы, он оставался жив. Он ждал своего часа, и вот этот час настал: 7 июня 1799 г. в «Мониторе»[2078]2078
Французская газета, основанная в Париже в 1789 г. Шарлем-Жозефом Панкуком.
[Закрыть] было опубликовано правительственное уведомление, что гражданин Сиейес согласился принять пост члена Директории.
Через две недели с его согласия Совет пятисот добился отставки двух других членов Директории: Мерлена (из Дуэ) и Ларевельера-Лепо, верных сотоварищей главного прежде члена Директории Барраса. Их заменили людьми, верными Республике, но политически слабыми, – генералом Муленом и Роже Дюко. Баррас оказался в изоляции, и лидером Директории стал Сиейес. Это произошло 18 июня, то есть спустя 10 дней после победы Суворова при Треббии, весть об этом уже катилась к Парижу [2079]2079
Олар А. Политическая история Французской революции. – Пг., 1918. – С. 468.
[Закрыть]. Ситуация была грозная:
«Непрекращающаяся внешняя опасность, победоносное шествие Суворова, грозившее вторжением неприятеля во Францию, в то время как лучший французский генерал оставался с избранной частью армии на востоке, все это скоро стало вызывать внутри государства возврат к формам террора. <…> ввиду приближения Суворова патриотическая экзальтация достигла тогда такой степени, что на мгновение все разногласия исчезли, чтобы дать место новому усилию, направленному на защиту отечества»[2080]2080
Там же.
[Закрыть].
Именно в этой наэлектризованной обстановке Сиейес, «относившийся явно враждебно к политике Директории и имевший в голове свой собственный план Конституционной реформы»[2081]2081
Там же. С. 467.
[Закрыть], и решил действовать. Он задумал свергнуть Директорию, упразднить старую конституцию и навязать Франции конституцию новую, возводящую его на вершину гражданской власти без угрозы ежегодной жеребьевки и полной смены Директории по истечении пяти лет, как этого требовала действующая тогда конституция. Однако для столь дерзкого покушения на правительство и на основной закон страны бывшему аббату не хватало мужества или даже просто храбрости. Он был человеком штатским в самом мещанском значении этого слова.
Ему нужна была шпага, то есть генерал, согласный таскать для него каштаны из огня, человек храбрый, но не настолько честолюбивый, чтобы его нельзя было удовлетворить после «победы» постом видным, но явно второстепенным по сравнению с тем, который Сиейес предназначал для себя. В ходе месячных поисков коварный директор нашел такого генерала: им был Бартелеми Катрин Жубер. Биография его была обычна для той эпохи:
«Жубер, уроженец Энского департамента, прежней Бресской провинции, готовился к адвокатской карьере. Революция побудила его поступить в армию. Он служил в Итальянской армии, где был произведен в бригадные генералы, а потом в дивизионные генералы. Он был высокого роста, худой и казался по природе слабого сложения, но закалил свое тело среди тягот походной жизни и в горной войне. Он был неустрашим, бдителен, энергичен. В ноябре 1796 г. он стал дивизионным генералом вместо Вобуа. Под его командованием были войска, действовавшие в Тироле. Кампанию в Германии <…> он провел с честью. Он сильно был привязан к Наполеону, поручившему ему в ноябре 1797 г. отвезти Директории знамена[2082]2082
Это был высокий знак отличия для лучших генералов либо офицеров.
[Закрыть], взятые Итальянской армией. В 1799 г. он ввязался в парижские интриги и был назначен главнокомандующим Итальянской армией после поражения Моро. <…> По молодости Жубер еще не успел приобрести всего необходимого опыта. Он был создан для роли крупного полководца»[2083]2083
Наполеон. Избранные произведения. – М., 1941. – Т. 1. – С. 173–174.
[Закрыть].
Так вспоминал о Жубере Наполеон в ссылке на острове Святой Елены. Сиейес и Жубер достигли соглашения в начале июля 1799 г., «Монитор» опубликовал приказ о его назначении командующим Итальянской армией 6 июля. Хитроумный директор понимал, что свергнуть Директорию и разогнать палаты может только тот, кто выиграет решительную схватку со всесокрушающим Суворовым, спасет Францию и вернется в Париж в ореоле национального героя, за которым охотно и слепо пойдут народные массы и окрыленная его победами армия. Жубер рвался в Геную, навстречу битве, славе и судьбе.
Силы французов на Генуэзской Ривьере составляли теперь около 45 тысяч человек и были растянуты на 150–170 километров, при этом левое и правое крыло армии были серьезно разобщены – и левое скорее нацеливалось на Акви в долине реки Бормиды, тогда как правое генерала Сен-Сира, лучше владевшего ситуацией, следило за основной массой союзной армии, расположившейся на равнине между реками Бормидой и Скривией, на которой стояла блокированная австрийцами Тортона. Таким образом, Жубер, прибывший в армию 24 июля, застал войска разделенными на две группы, при этом левый фланг неправильно ориентированным да еще далеко отстоящим от правого. 26 июля новый командующий, поняв, что наступать пока невозможно, стал смещать левый фланг к правому, но так как делалось это в горной местности с запада на восток, а течение рек и направление отрогов Лигурийских Апеннин шло с юга на север, то для этого маневра требовалось время.
Кроме того, на военном совете 29 июля Жубер все-таки принял решение направить левое крыло только до Акви, то есть лишь сблизить фланги, вместо того чтобы соединить их в целое. Это была роковая ошибка. Решаясь на сражение с противником, о силах которого он не имел ясного представления, французский командующий начал движение, не нацеленное на соединение армии, вне возможного поля битвы. Это означало, что он рисковал натолкнуться на русско-австрийскую армию не одной массой своих войск в 34 900 человек, а двумя группами примерно по 17 тысяч человек, при этом разделенными неприятелем, который держал свои корпуса в пределах половины дневного перехода друг от друга, то есть концентрически. Тогда как французы, расположенные эксцентрически, и наступали, и соединялись бы прямо на поле битвы в виду такого опасного противника, как Суворов, который не замедлил бы воспользоваться этой грубой стратегической ошибкой.
Если что и спасало 31 июля и 1 августа французские корпуса от разгрома, то это то, что Суворов не имел в эти дни точных сведений о движении французов, пока что скрытых горными отрогами. Но зато само расположение его корпусов, по-прежнему с 20 июля по 1 августа ориентированных на наступление к Генуе[2084]2084
Суворов А. В. Документы. – М., 1953. – Т. 4. – С. 224–226, 234, 237–243.
[Закрыть], продолжало держать их на таком расстоянии, чтобы при появлении неприятеля собрать их в кулак можно было в несколько часов. Французы же так поступить со своими частями не могли. Итак, Суворов стратегически пока переигрывал Жубера. Лишь 1 августа, удостоверившись в движении французского левого фланга разными путями на Акви и далее, возможно, к Тортоне [2085]2085
Там же. С. 255–256.
[Закрыть], фельдмаршал отдает приказания своим корпусам, начинает подтягивать к Акви войска генерала Края, приказывает усилить поиски авангардами и занять горные проходы частям генерала Алькаини, прикрывающего осаду Тортоны, то есть приводит армию в боевую готовность и четко определяет ее стратегическую задачу:
Этой четкой установкой Суворов достигает нового стратегического успеха: на равнине он сильнее французов, у него 37 800 человек, способных уже сейчас принять бой, и ожидается, что Край приведет 26 900 в ближайшие два дня[2087]2087
Милютин Д. А. Указ. соч. Т. 2. С. 36.
[Закрыть]. Силы Жубера по-прежнему разобщены и никак не возрастают. Наш герой настолько уверен в грядущей победе, что шлет Краю приказ в стихах на немецком [2088]2088
Там же. С. 37.
[Закрыть], мы же приводим их перевод:
Редко в военной истории встречается такая уверенность в будущем успехе, основанная на верных расчетах и отданных распоряжениях.
Из предписания, посланного Суворовым 3 августа (старый стиль) Краю, становится ясен оперативный замысел сражения:
«Я согласен с предложением вашего превосходительства напасть на неприятеля завтра 4/15 числа на рассвете со всеми вашими силами; особенно поручаю вам обратить величайшее внимание на левое крыло противника. Должно ударить на него с величайшей стремительностью и стараться прогнать его чрез Нови к Серавале, то-есть от равнины Лемы до равнины Скривии, и с возможною стремительностью отрезать от Гави. За этой атакою в равнине я буду следовать с войсками, находящимися у Поцоло-Формига-ро и дам знать об этом армии, стоящей у Ривальты. Совершенно полагаюсь на моего друга, одушевленного геройскими подвигами»[2090]2090
Суворов А. В. Документы. – Т. 4. – С. 256–257.
[Закрыть].
В этом коротком послании весь план сражения, основанный на том, что противник допустил ошибку 3 августа: Жубер дал своим войскам выйти из горных отрогов Лигурийских Апеннин через долину реки Орбы и реки Леммы на левом фланге, в центре занять Нови, оттесняя авангард Багратиона, а на правом фланге выйти на равнину через долину реки Скривии. Вот теперь-то фельдмаршал хотел атаковать в долине Леммы корпус генерала Периньяна, то есть левый фланг, сбить его и теснить через Нови, то есть центр, где сковывает французов Багратион, подкрепляемый Милорадовичем, стоящим у Поццоло-Формигаро, и давить далее в долину Скривии, то есть на правый фланг французов. При этом надо было стремиться отрезать их от местечка Гави в долине реки Скривии, через которое лежал кратчайший путь отступления назад в Лигурийские Апеннины. Если же будет нужно, притянуть из Ривальты корпус Дерфельдена в 14 900 человек, составляющий резерв армии. Таким образом, как и при Треббии, Суворов планирует подобие «косой» атаки, насколько это возможно на всхолмленной равнине. Как видно, он снова творчески развивает идею Эпаминонда и Фридриха II, но при этом не стремится выстраивать идеальные, педантичные, линейные боевые порядки, исходя из рельефа местности, диктующего скорее комбинирование линий и колонн в зависимости от того, на какую местность передвигаются войска в ходе сражения.
Однако жизнь внесла существенные коррективы в этот замысел. Едва 3 августа французы стали показываться из отрогов Апеннин, как Жубер, шедший с левым крылом, дойдя до Пастурано на высотах левее Нови, остановил свои части и поспешил на правое крыло к Сен-Сиру и Моро, остававшемуся при армии и шедшему с Сен-Сиром. Вместе эти генералы выехали на высоты у Нови, и только тут Жубер увидел истинное положение дел: превосходящая его силы армия союзников была видна на равнине от подошвы возвышенностей, на краю которых и стояло Нови, до самой По, извивавшейся почти на линии горизонта. Войска союзников были так хорошо видны в подзорную трубу, что становилось понятно, как он ошибался, думая, что осадный корпус, покоривший Мантую, еще не прибыл к главной армии. Положение было угрожающее, ни о каком спуске на равнину и движении к Тортоне не могло быть и речи. Что же тогда делать? Жубер был в замешательстве.
Принять тут же решение он не осмеливался и провел совещание с Сен-Сиром, Периньоном, возможно, с Моро и Сюше, своим начальником штаба. Мнение старшего генералитета было почти одинаково: немедленно отступить и ждать, когда будет сформирована и введена в действие Альпийская армия Шампионе. Жубер стыдился такого проявления малодушия после того, как он, начиная наступление, обратился к войскам с пламенными прокламациями, призывая идти вперед и победить. Потому заявлял, что отступать в виду столь сильного противника смертельно опасно. Но и решиться атаковать он не смел. Лишь к вечеру он смирился с очевидной необходимостью и, отпуская генералов к их корпусам, обещал вскоре прислать диспозицию к отступлению.
Однако, оставшись лишь со своим штабом, Жубер снова стал колебаться и за диспозицию не засел. Поздно вечером какой-то шум в лагере русско-австрийской армии был воспринят как звуки снимающихся с позиций пушек, а значит, отступления под покровом ночи. Жубер принял роковое решение ждать утра, ничего не предпринимая, в надежде на слепое счастье завтрашнего дня.
Между тем Суворов никуда отступать не собирался. Еще ночью началось движение правого, атакующего, фланга. Вот как писал об этом в реляции от 14 августа сам фельдмаршал:
Рассвет еще не наступил, а гусары полка эрцгерцога Иосифа на левом французском фланге опрокинули передовые дозоры французской кавалерии. В центре ее усиленные разъезды на дороге к Поццоло-Формигаро попали под огонь русских егерей и стали отступать. Эти выстрелы окончательно вывели Жубера из заблуждения: противник не отступал, а сам первым открыл огонь. Французский главнокомандующий поскакал со своим штабом на левый фланг, чтобы, произведя рекогносцировку, наметить атаку: отступать было уже поздно. Поднявшись на высоту он и без зрительной трубы увидел развернутые линии Края, идущие в атаку на возвышенности. Хладнокровие оставило генерала: вместо того чтобы отдавать приказы, столь необходимые в этот первый час сражения, он со своими адъютантами устремился вперед, крича войскам перед атакой: «Вперед, вперед!» – и тут же был сражен пулей наповал. Так пал Жубер в самом начале несчастного для французов сражения при Нови, виновником которого он и явился. Смерть его удалось скрыть от войск.
Генерал Моро, еще не зная о произошедшем, вскоре прискакал на левый фланг и вынужден был принять снова команду над Итальянской армией. Между тем австрийцы уже были у подножия холмов. Склоны были так круты и покрыты столь густыми виноградниками, что атаковать можно было только по узким лощинам или извилистым дорожкам, с трудом протискиваясь между ними. Австрийская пехота свернулась в атакующие колонны и практически стала карабкаться вверх по склону. Бельгард с австрийским полком Гуффа атаковал в первых рядах «с такой храброй отважностию, что, невзирая на отчаяннейшее сопротивление, овладел первым возвышением выгодной неприятельской позиции…»[2092]2092
Там же. С. 272–273.
[Закрыть]. Это был крайний левый фланг французов, где дивизия Груши еще не успела из-за ночного бездействия Жубера полностью занять высоты. Левее Отт и Край сцепились с дивизией Лемуана, сбили 2-ю легкую полубригаду, их части поднялись уже на высоты. Но Моро, уже приняв командование, вызвал подкрепление от Сен-Сира и, встав в ряды войск Лемуана, призывал их держаться на позиции до подхода резервов, которые не замедлили прибыть в лице бригады Колли. Также Периньон наконец ввел свои войска на левом фланге. В результате войска Края были сбиты с только что занятых высот, но Периньон для этого ввел в дело резервы левого фланга, а это было нехорошо для начала сражения.
Между тем рассвело, и, согласно реляции Суворова:
«В 6 часов пополуночи генерал-майор князь Багратион с вверенными ему передовыми войсками атаковал неприятеля, расположившегося на горе за городом Нови[2093]2093
Суворов хочет сказать, что они стояли перед Нови, так как французы зашли накануне за город.
[Закрыть], с неустрашимой храбростию» [2094]2094
Суворов А. В. Документы. – М., 1950. – Т. 4. – С. 273.
[Закрыть].
Атака русских велась прямо на Нови от Поццоло-Формигаро, как и было сказано в предписании Краю от 3 августа[2095]2095
Там же. С. 255.
[Закрыть]. Сам фельдмаршал отдал приказ об этом ударе, одновременно Милорадович получил приказ поддержать Багратиона, и Край возобновил атаку. Моро, видя этот соединенный натиск, стал вводить новые части своего правого крыла, чтобы поразить левый фланг русских. Это означало, что он использует его как свой резерв, что было крайне опасно, ибо дивизии Розенберга и Дерфельдена еще даже не приблизились к полю битвы и, значит, у Суворова оставался резерв в 28 тысяч человек, то есть 45 % армии. Ничем подобным Моро уже не располагал.
Багратион, отделив от своих сил один егерский полк и два гренадерских батальона племяннику Суворова генерал-майору А. И. Горчакову для удара по правому флангу атакующих, сам со своим шефским егерским полком и двумя батальонами гренадер ударил в середину атакующих французов[2096]2096
Там же. С. 273.
[Закрыть]. Загорелся ожесточенный рукопашный бой, и французы стали поспешно отступать. Суворов надеялся, что схватка развернется на открытом пространстве, ибо:
«На расстояние пяти верст было открытое поле, где неприятеля ожидали. Напротив того, он[2097]2097
Неприятель.
[Закрыть] бросился с отчаянною отважностию в Нови, занял сей город и овладел всеми окрестными возвышениями, составляющими подошву Генуэзских гор»[2098]2098
Суворов А. В. Документы. – М., 1953. – Т. 4. – С. 273.
[Закрыть].
Французская артиллерия и стрелки вели сильнейший огонь из-за крестьянских каменных домов и старинных усадеб. Русские колонны, невзирая на огонь, развернули свой фронт вправо и стали заходить к Нови справа[2099]2099
Там же.
[Закрыть]. Французы усилили огонь, но атака русских продолжалась столь стройно и мужественно, что Сен-Сир особо отметил это в своих мемуарах[2100]2100
Милютин Д. А. Указ. соч. – Т. 2. – С. 47.
[Закрыть].
Однако стрельба нашей артиллерии с равнины по высотам резко снизила точность огня: колонны русской пехоты, не получая поддержки своей артиллерии, должны были карабкаться вверх по узким тропинкам между виноградниками, из которых, отлично укрытые густыми лозами, вели свой меткий огонь многочисленные французские стрелки. Потери нашей пехоты росли очень быстро, а гребни высот по-прежнему оставались недоступны. Багратион был вынужден на время прекратить атаки. В этот момент:
«Генерал-майор князь Горчаков во время своего на неприятеля нападения увидел вдруг целую неприятельскую колонну, тогда подкрепили его полки Молодо-Баденский и Милорадовича[2101]2101
Апшеронский мушкетерский полк, шефом его был М. А. Милорадович.
[Закрыть] с генерал-лейтенантом Ферстером…»[2102]2102
Суворов А. В. Документы. – М., 1953. – Т. 4. – С. 273.
[Закрыть]
Это были две бригады из дивизии генерала Ватрена, действовавшего по своей инициативе и случайно оказавшегося на левом фланге русских. Хотя появление их и было неожиданным, но Суворов, будучи начеку, парировал внезапное появление противника названными в реляции полками под началом Ферстера. Бой на этом участке снова усилился. А меж тем к полю сражения уже двигались вызванные ранее русские части под общим командованием Дерфельдена, но нужно было время, чтобы они прибыли.
Пока вновь лилась кровь на левом фланге, Багратион возобновил атаку высот перед Нови и… снова с потерями был отбит. Теперь уже генерал Гардан отправил из городка бригаду пехоты на правый фланг Багратиона, угрожая таким образом обоим флангам русского центра. Однако к этому времени французские резервы уже окончательно иссякли. Конечно, выгодные позиции и высокие боевые качества оказывали Итальянской армии большую услугу, но отсутствие свежих сил должно было со временем дать о себе знать.
Итак, части Гардана и Ватрена теснили наши фланги, вторая атака Багратиона не удалась. Что же дальше? Вот тут-то и стали подходить колонны, которые вел Дерфельден. Старый боевой товарищ Суворова успел вовремя:
Началась общая атака на русском левом фланге. Войска Ватрена, опрокинутые этим ударом, ушли с равнины на все те же высоты перед Нови. Тогда Дерфельден несколько раз посылал свои батальоны на приступ, склоны холмов и виноградники уже побурели от русской крови, как писал сам Суворов в реляции Францу II:
«…солдаты, как бы ослепленные огнем орудий, казалось не замечали преимуществ позиции неприятельской, они презирали неминуемую смерть и не было возможности удержать их…» [2104]2104
Милютин Д. А. Указ. соч. – Т. 2. – С. 49.
[Закрыть]«Неприятель, маневрируя беспрестанно то влево, то вправо, принуждал наши войски три раза переменять построение нашего фронта…»[2105]2105
Суворов А. В. Документы. – М., 1953. – Т. 4. – С. 273–274.
[Закрыть]
Было уже невозможно беспрестанно атаковать, время приблизилось к часу дня, солнце палило немилосердно, люди падали на землю без сил от жажды и жары. Фельдмаршал приказал приостановить атаки, дать войскам передышку. Французы поступили так же, ибо и они нуждались в передышке. Бой утих повсеместно, лишь изредка давала несколько выстрелов артиллерия, и снова все затихало.
Вполне возможно, что Моро следовало бы воспользоваться затишьем и начать отвод войск. Он не мог не заметить колонн против пика, тянувшихся от деревни Ривальти по левому и правому берегам реки Скривии к французскому правому флангу. С их приближением можно было ожидать последнего и решительного удара. Теперь уже не только во фронт, но и во фланг, что привело бы к опасности быть окруженным и отрезанным от кратчайшего пути отступления. Но, критикуя Моро, не надо забывать, что у него не было уже резервов, чтобы прикрыть отступление, на глазах неприятеля подобный маневр был крайне опасен. Кроме того, и французские войска были крайне истомлены и без отдыха не были способны на сложное движение, каковым являлся выход из генерального сражения. Потому понятно: главнокомандующий Итальянской армией надеялся, что верно служившие до сего часа высоты помогут французским полкам продержаться до наступления темноты даже при появлении у Суворова резервов. Мог он надеяться и на то, что войска Республики из чувства патриотизма и воинской чести будут стоять насмерть, пока темнота не прекратит сражение. А уж тогда под ее благодетельным покровом можно будет начать отход и уйти в Лигурийские Апеннины.
Между тем граф Рымникский еще до перерыва в сражении стал слать адъютантов к Меласу с приказом выступить из Ривальты к полю битвы и Розенбергу с приказом двинуться от Тортоны к Ривальте. Однако Мелас руководствовался предписанием нашего героя от 3 августа, то есть данным накануне сражения:
«Если счастие нам будет благоприятствовать, то неприятельская колонна, наступающая от Серавалле вдоль Скривии к Тортоне[2106]2106
В это время Суворов думал, что главная цель французов – деблокировать Тортону, поэтому хотел нанести им удар войсками Края, почему тот и начал сражение на следующее утро первым.
[Закрыть], должна быть отрезана и отброшена на главную армию или на корпус, расположенный у Тортоны и Вигицолло[2107]2107
Имеются в виду войска Розенберга и австрийца Алкаини.
[Закрыть]; а потому прошу ваше превосходительство быть внимательным, забирать все, что будет обращено в бегство или рассеяно, и послать за ними команды в самые горы»[2108]2108
Суворов А. В. Документы. – М., 1953. – Т. 4. – С. 256.
[Закрыть].
Потому австрийский генерал наступал, уже выделив часть войск на оба берега Скривии для сбора бегущих неприятелей. Каково должно было быть его удивление, когда он стал получать приказы Суворова переводить большую часть войск на правый берег и примыкать к русским на равнине. Это прямо противоречило тексту предписания, отданного накануне. Быстро перестраиваться 70-летний австрийский полководец не умел. Отсюда и последовало промедление, отмеченное русскими офицерами квартирмейстерской части, составлявшими план сражения при Нови, тогда же в 1799 г.:
Последнее замечание относится к атакам, ведшимся до приостановки сражения.
Однако надо отметить, что замедление в исполнении приказа фельдмаршала привело к тому, что сражение возобновилось лишь в четвертом часу дня. Бой закипел по всей линии фронта. Сначала французы держались стойко, но их левый фланг уже атаковали войска Края и Бельгарда, в центре – Дерфельдена, на правом фланге появился Мелас. Вот как описал сам Суворов эту фазу сражения:
«Тогда неприятель, собрав войски, усилил свой центр, который уже стенал от жестоких ударов Дерфельдена; подкрепление не пособило. Когда в центр войски его были собраны, то правый фланг его обессилился; и тогда генерал от кавалерии Мелас, воспользовавшись сим, взял путь свой на высоту горы от стороны Сераваля[2110]2110
Это момент перелома сражения в пользу союзников.
[Закрыть] и, пришед во-время, поражал неприятеля в левый фланг с решительным успехом. Нападение от каждого и всех вообще началось с беспримерною решимостию и мужеством; неприятель был повсюду опрокинут; замешательство его в центре и на левом фланге было свыше всякого выражения; он выгнан был из выгоднейшей своей позиции, потерял свою артиллерию и обращен в бегство. С центром и левым его крылом сражавшиеся войски могли тогда с тем большею удобностию возобновлять и усугублять свое нападение. Все соединенные войски, равно и генерал-фельдцейхмейстер Край с своею колонною, гнали его, брали в плен, разили за восемь верст и далее от Нови. Таким образом продолжалось 16 часов сражение упорнейшее, кровопролитнейшее и в летописях мира, по выгодному положению неприятеля, единственное. Мрак ночи покрыл позор врагов, но слава победы, дарованная Всевышним оружию твоему, Великий Государь! озарится навеки лучезарным немерцаемым светом»[2111]2111
Суворов А. В. Документы. – М., 1950. – Т. 4. – С. 274.
[Закрыть].
Силы армии, сражавшейся при Нови, Суворов определил в реляции в 38 тысяч человек[2112]2112
Там же.
[Закрыть]. Из расчетов Д. А. Милютина получается 51 239 человек[2113]2113
Милютин Д. А. Указ. соч. – Т. 3. – С. 353.
[Закрыть]. Столь серьезное расхождение в количестве войск можно попытаться объяснить тем, что фельдмаршал мог приводить данные о корпусах Края, Багратиона, Милорадовича и Дерфельдена, то есть тех, с которыми атаки велись до перерыва в сражении. По строевой ведомости за июль от 20 августа, поданной Павлу I, русских всего 15 552 человека[2114]2114
Там же. С. 352.
[Закрыть], а корпус Края составил 18 945 человек[2115]2115
Суворов А. В. Документы. – М., 1950. – Т. 4. – С. 241.
[Закрыть], Бельгарда – 8084[2116]2116
Там же. С. 240.
[Закрыть]. Всего это 42 581 человек. Расхождение с 38 тысячами из реляции от Нови составляет 4581 человек, однако из контекста реляции понятно, что цифра, приводимая полководцем, скорее эмпирическая. Расчеты же, приводимые Д. А. Милютиным, несомненно, основаны на архивных данных, и у нас нет оснований им не верить.
Почему Суворов так ошибся? Вероятно, потому, что войска Края и Бельгарда, Милорадовича и Багратиона, корпус Дерфельдена так или иначе находились постоянно у него «на глазах». Барон Мелас же прибыл на поле сражения в конце, действовал на фланге, и хотя его появление наконец-то переломило ход сражения, но для Рымникского поздний приход делал эти части как бы «отсутствующими».
Если придерживаться этой точки зрения, то расхождение в четыре с половиной тысячи при зрительной оценке количества войск не такая уж и большая погрешность. Не утверждая ничего категорически, признавая точность подсчетов Д. А. Милютина, я пытаюсь объяснить возможные причины расхождения в оценке численности войск.
Гораздо интереснее наблюдать, как изменилось тактическое решение битвы уже в ходе сражения. Спланировав в предписании Краю от 3 августа формальное подобие «косой» атаки левого фланга, Суворов надеялся ею сбросить армию французов на Нови и гнать ее на правый фланг в Серавале[2117]2117
Там же. С. 257.
[Закрыть]. Но уже в ходе сражения он убедился, что это невозможно: французская армия находилась на высотах, а не на равнине. Тогда он предпринимает целый ряд фронтальных атак центром, составленным из войск Милорадовича и Багратиона. Взять высоты перед Нови они не могут, но их повторяющиеся удары вынуждали Моро и Сен-Симона направлять сюда все новые и новые части. Французский центр и правый фланг, игравший поневоле с самого начала сражения роль резерва, постепенно истощаются. Суворов, как мы видели, вызывает в центр корпус Дерфельдена, и атаки возобновляются. Большая часть Итальянской армии прикована к своему центру, к высотам перед Нови. Именно в этот момент, приблизительно между 12 и 13 часами дня, в битве и были задействованы те самые 38 тысяч человек, указанных Суворовым, или же 42 581, согласно подсчетам Д. А. Милютина, ибо Край также возобновил атаки.
Сражение теперь разыгрывается как фронтальное, то есть фельдмаршал переформатировал распределение сил между центром (Багратион, Милорадович и Дерфельден – 15 552 человека) и левым крылом (Край и Бельгард – 26 900 человек). Естественно, что потери в убитых и раненых сократили численность обеих группировок, но их совокупность превышала первоначальную численность Итальянской армии, когда она на рассвете подверглась атаке частями Края. Практически наш герой своими непрерывными атаками не только приковал неприятельскую армию к позиции, но и лишил способности стратегического маневра на поле боя. Его фраза: «Неприятель маневрируя беспрестанно, то влево, то вправо, принуждал наши войска три раза переменять построение нашего фронта»[2118]2118
Суворов А. В. Документы. – М., 1950. – Т. 4. – С. 273–274.
[Закрыть] – говорит о тактическом маневрировании французов и о том, что и русские с австрийцами в его руках оказались способны к быстрому парированию вражеских атак. Маневры Моро осуществлял уже не столько за счет резервов, сколько благодаря высочайшему профессионализму своих войск. Но эти маневры не достигали цели: русские не отступали, поэтому французская армия начала в этих отчаянных схватках «перемалываться», а это должно было привести рано или поздно к кризису боя и ее поражению.
Выше уже были описаны причины, по которым Моро не мог вывести армию из сражения во время перерыва. Это был еще один тактический успех Рымникского, в стратегическую удачу он должен был перерасти с подходом Меласа. Именно указание о движении на правый фланг французов, отданное генералу еще 3 августа[2119]2119
Там же. С. 256.
[Закрыть] и выполненное на следующий день (но без должной поспешности), изменило в третий раз решение битвы: теперь решающий удар свежими силами был нанесен на правом фланге противника, а не на левом, как предполагалось.
Таким образом, если профиль местности продиктовал Моро и Сен-Сиру тот образ действий, который в начале сражения оказался для них наиболее выгодным и сорвал замысел Суворова, то сам же фельдмаршал в ходе битвы, происходившей совершенно не по его замыслу, сумел использовать сложившиеся обстоятельства так, что постоянными атаками превратил сильную сторону неприятельской армии и ее позиции в слабость. А вызвав резервный корпус Меласа, сумел использовать его предуказанное направление движения в инструмент достижения победы. Моро же, сосредоточив все силы на отстаивании позиции перед Нови, сам лишил себя стратегического маневрирования, которое Суворов не выпускал из рук на протяжении всех 16 часов битвы. Хотя в каждую отдельную фазу стороннему наблюдателю могло казаться, что тактическое преимущество французских войск может привести их если не к победе, то к почетной ничьей. В конце концов гений и воля Суворова взяли верх над талантом и волей Моро. Так была выиграна битва при Нови.
Победа была совершенная, но полководец желал тут же сделать следующий шаг: преследовать французскую армию и идти до самой Генуи. Об этом, во-первых, говорит записка его сына Аркадия к Багратиону:
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
