Текст книги "Обречённые на бессмертие. Освобождение. Книга, которую ждали 20 лет! Романы из цикла «Великая Душа»"

Мысленно вздохнув, Существо подавило напрасные мечтания. Тощий волк снова затрусил на своих четырех по мертвой солончаковой равнине.

Вот где-то здесь исчезли Конан, Зенобия и их мальчишка, думал Роберт, глядя сверху вниз на проносящиеся под брюхом вертолета скалы. Ни души вокруг… Куда же он мог пропасть, этот загадочный и такой нужный всем киммериец? Не испарился же, в самом деле! Вместе с тремя «жучками» новейшей конструкции…

11. Конан и Узник Вечности

– Постараюсь быть кратким, – сказал хозяин таинственной обители. – Твой недруг Тезиас, Великая Душа, дерзнул возвыситься над богами. Коварные боги Хайбории задумали отомстить ему. И отомстили – твоими руками, о Конан…

Киммериец хотел возразить, но маг воздел руку в предостерегающем жесте. Конан понял, что должен молчать, слушать, внимать.

Милиус продолжал:

– Я опускаю всю историю твоей борьбы с Тезиасом, когда он был фантомом, призрачным богом. Хъяхъя, мыслящее озеро, вручил тебе Ромб Яхкунга, темницу для Великой Души, и вскоре бог-фантом действительно угодил в эту темницу. Наша трагедия в ином, могучий Конан. Кроме Тезиаса, еще одно существо стало пленником Ромба Яхкунга! Помнишь ли ты демона, которого убил в подземелье Бельверуса, когда спешил на решающую битву с Великой Душой?

Конан напряг память. Да, что-то такое было. Давно, как давно… Адский зверь, громадный, как конь, свирепый, как тигр…

– Я помню его, – прошептал киммериец. – Ты прав, маг, я припечатал того демона Ромбом Яхкунга! Еще тогда подумал, а сумеет ли этот белый камешек пленить фантома, коли раз его уже использовали…

– Сумел, к великому несчастью, – с горечью отметил Милиус.

– Но постой! Причем тут демон? И Ромб? Не пудришь ли ты мне мозги, чародей?! Ты скажи насчет Тхутмертари! Я к тебе за этим пришел!

Скучающий Маг сурово заметил:

– Ты даже теперь не можешь понять очевидного! А ведь обязан был давно догадаться! Нет в Мире несвязанных вещей, особенно когда от вещей тех зависит судьба самого Мира!

– Не меряй меня на свой аршин, маг, – угрюмо заметил Конан. – Я всего лишь человек. Откуда мне знать ваши чародейские хитрости? Говори толком, что случилось!

– Ты всего лишь человек… – задумчиво протянул Милиус. – В этом твое счастье и в этом твоя драма!.. Что ж, слушай, постарайся понять. В неведомых безднах Ромба Яхкунга души Тезиаса и того демона, убитого тобой, слились в единое целое. Иначе говоря, демон Сур стал Великой Душой, а Великая Душа стал демоном по имени Сур. Понимаешь, Конан? Одна душа, но два разных сознания! Сознание Тезиаса, разумеется, оказалось сильнее примитивного сознания демона. Когда магистр Брахо оживил своего хозяина, Сур вынужден был отступить. И Великая Душа ничего не знал о своем втором «Я». Демон спал в забытом закоулке его души… Тхутмертари пробудила Сура и сделала своим рабом.

– Кром! – волна ледяного ужаса пронеслась по телу киммерийца. – Я понял! Теперь я понял, маг! Всё понял…

– Слишком поздно, Конан, слишком поздно! – немилосердно подметил Милиус. – Загубленные души не вернешь.

– Я всё понял, – сжав лицо руками, шептал Конан. – Всё! Ясно теперь, что выпытывала у меня ведьма там, в Стране Небесного Народа, и после, у озера в Преисподнем Мире… Она хотела выудить из меня правду о Тезиасе, чтобы подобраться к нему! Я знал уязвимое место карлика. И выдал ей его, не подозревая об этом. Я рассказал про того демона и про Ромб… В этом моя вина, маг?

– Да. Именно ты вручил злой волшебнице Тайну, которой та сумела распорядиться сполна. Как видишь!

– Кром!.. Выходит, Тезиас стал рабом Тхутмертари?! Вот так заворот! Это объясняет внезапное исчезновение карлика…

– …А также все последующие события. Тхутмертари закляла демона – и таким образом вся могучая сила Тезиаса, Великой Души, всецело покорилась ей. Умело используя эту силу, она захватила власть над Стигией, затем освободила из подземного заточения народ змеядов и начала кровавый поход против всего Мира. Дальнейшее тебе известно.

– А если бы я не сказал ведьме Тайну, ничего бы этого не было?

– Все остальные – боги, демон Люф и я – были связаны определенными ограничениями. Можешь называть их нерушимыми правилами игры…

– Ничего себе, игра! – взорвался Конан. – К Нергалу! Миллионы гибнут, а вам всё игра!

– Не придирайся к словам, – холодно заметил Милиус. – Когда я отправлял тебя в Страну Небесного Народа, я был как никогда серьезен.

– Ты послал меня и Пелиаса на верную смерть, – хмуро молвил киммериец. – Ты надеялся так заткнуть мне глотку?

Скучающий Маг кивнул.

– Я сделал то единственное, что мог позволить себе сделать. Если бы ты исчез в раю Митры, Тхутмертари не узнала бы Тайну и, следовательно, Тезиас не стал бы ее рабом. Ну, и так далее… Однако даже мне не удалось перехитрить Судьбу. Ее, знаешь ли, перехитрить никому не удается… Увы! Своей отчаянной попыткой отвратить неизбежное я лишь его приблизил. Тхутмертари вытащила тебя из Страны Небесного Народа, и ты в качестве благодарности всё ей выложил. Ей осталось только свести концы воедино – чего не сделал ты – и произнести несколько приходящихся по случаю заклинаний.

Конан ударил кулаком о ладонь, едва сдерживая гнев.

– Я нахожу, что ты виновен еще больше моего, лживый маг! Какой Нергал помешал тебе рассказать всё это в прошлый раз, когда мы здесь сидели с Пелиасом?! К слову, он был бы жив, мой друг Пелиас, скажи ты правду тогда! Заместо этого ты пудрил нам мозги байками о всемогущем амулете Небесного Народа! Или скажешь, ты не знал правду тогда?

– Знал, не отрицаю. Но сказать ее тебе не был вправе. Я сделал всё, что мог, дабы предотвратить худшее. Пойми же, наконец: чем могущественнее человек, волшебник или бог, тем больше ограничений накладывает на него Судьба! Иначе невозможна сама жизнь! Представь себе, какой хаос воцарился бы в Мире, если бы властительные боги делали всё, что им заблагорассудится!

– Стало быть, Судьба позволила тебе послать меня и Пелиаса на верную смерть, а сказать два слова правды не позволила? – недобро спросил варвар.

Милиус горестно покачал головой.

– Неужели ты думаешь, я бы не сделал этого, если бы мог?

Конан сплюнул прямо на светящийся серебристый пол.

– Я уж не знаю, что и думать, маг! А почему открываешь мне правду теперь? Теперь можно?

– Да, теперь можно.

– Значит, нужно было пролить реки крови, чтобы Судьба позволила тебе развязать язык! Твоей Судьбе понадобились миллионы невинных жертв! Выходит так, Милиус?!

Невзрачный старик устало махнул рукой.

– Именно так, к сожалению… Ты до сих пор не понимаешь, варвар. Нити Судьбы складываются в сложную паутину игры живых душ, которая спиралью восходит в Грядущее…

– Я знаю лишь одно, – с ненавистью глядя на старика, молвил Конан, – что кому-то там наверху, – он воздел указательный палец, – вдруг захотелось поразвлечься. Кому-то очень нравится, когда страдают невинные и льется человеческая кровь. Может быть, это какой бог развлекается, а может, и твоя проклятая Судьба. А может, и ты сам!

– Страж Земли, – мысленно взмолился джан, – прошу тебя, вразуми этого упрямого варвара! Неужели он не видит, как я страдаю?!

Ответа не было. Конечно, ты молчишь, проклятая инопланетная машина, с горечью подумал джан. Ты беспристрастен, как глоток вакуума. Ты лезешь, куда тебя не просят, когда сам сочтешь это нужным. А отсюда, с грешной земли, к тебе не докричишься… Даже джану.

– Если кто и имеет меньше всех прав на грешную землю, так это ты, джан, – внезапно услышал он размашистый ментальный глас. – Так что неси свою ношу сам, раз уж Повелевающие Судьбой оставили тебе такую возможность. Меня не впутывай. Довольно! Однажды я ввязался в это дело – видишь, куда нас это привело.

– Ты мог мне отказать, проклятый мозг!

– Давай не будем начинать очередную дискуссию. У Конана нет времени.

– Это ты говоришь мне? Пока он здесь, у меня, я волен распорядиться его временем, как захочу.

– Прекрасно, джан. Вот и вразумляй его сам, как хочешь. Но помни о Границе Дозволенного!

– Чтоб ты удавился этой Границей, Страж! Забудешь с тобой…

– Ну, ты что, колдун, заснул, что ли? – Конан постучал кулаком по рукояти меча.

Милиус вздрогнул.

– Прости, прости, киммериец… Я задумался. Как сделать так, чтобы ты мне поверил?

– Только одним способом, – пожал плечами Конан. – Расскажи, как я могу покончить со всем этим безобразием. Как убить Тхутмертари?

Скучающий Маг покачал седой головой.

– Сие весьма непросто сделать! Тхутмертари уже не та, какой ты ее знал. Она набрала много силы. Теперь она не просто могучая волшебница и королева. Тхутмертари объявила себя богиней…

Конан презрительно присвистнул.

– Мало ли кто как называется? Объявить себя богиней и быть богиней – совсем не одно и то же!

– Увы, – вздохнул маг, – увы! Через своего раба она сумела приобщиться к могущественной звездной магии. Не всякая настоящая богиня настолько же сильна, как Тхутмертари.

– Ее сила проистекает из мощи Тезиаса? Или, как его, Сура?

– Опять-таки, увы, киммериец! Если бы всё было так просто! Покойный князь Ца Ю поведал тебе о страшной гибели Эрука. Но Тхутмертари не прибегала к мощи Тезиаса, истребляя великий шемитский город. Она не желает во всем зависеть от своего раба. Собственно говоря, она уже почти не нуждается в нем. Но и не отпускает.

«Покойный князь Ца Ю», – машинально отметил Конан. Странно, когда это он успел умереть? Только несколько часов тому назад встречались, вроде как был жив. С ковра волшебного свалился? А жаль. Так спешил в свой далекий Кусан…

– Мне приходилось убивать богов, – заметил киммериец. – Мечом их не всегда возьмешь, это точно. Но своя смерть у всякого бога найдется! Ты только скажи, где искать ее, смерть Тхутмертари? Может быть, амулет какой особый нужен?

– Никакой амулет не поможет. Ты пойми простую истину, могучий Конан. Чтобы покончить с Тхутмертари, нужно сначала одолеть ее раба. Потому что раб всегда приходит к ней на выручку. Она закляла его подобным образом. Такова уж его рабская участь.

– Давно нергалово брюхо по этому рабу тоскует, – проворчал Конан. – Был карлик самозваным богом, и были от него всем одни лишь пакости. Стал рабом – еще хуже стало!

– Именно, – кивнул Милиус. – Поэтому, чтобы победить Тхутмертари, нужно сперва одолеть Сура и лишь затем – ее. С ними вместе сразу никак не справиться!

Конан подозрительно мотнул головой.

– Темнишь, волшебник! Неужто Тезиас слабее Тхутмертари? Разве его проще будет одолеть? Если мне не изменяет память, проклятого карлика ни меч, ни амулет не берет!

– В рабстве у Тхутмертари твой старый знакомый растерял часть своей силы. Это уже не тот Тезиас, Великая Душа, которого ты знал. Собственно говоря, это уже вообще не Тезиас. Это демон по имени Сур, завладевший силой Великой Души. Понимаешь, киммериец? Он не сам по себе. Он – раб. Сур – раб Змеиной Королевы!

Варвар с шумом выдохнул воздух.

– Уфф! Совсем запутал ты меня, чародей. Ты по-простому говори, что делать-то нужно.

– Демона нужно убить, – отрезал Скучающий Маг. – А когда раб Змеиной Королевы будет мертв, разделаться с ней самой. Понятно?

– Понятно. Еще бы было не понятно. Демона нужно убить. Может быть, скажешь, как мне его убить, проклятый старикан?! – заорал Конан, потерявший всякое терпение. – Мечом в брюхо пырнуть или как?

– Никак ты его не убьешь, – хладнокровно заметил Милиус, не обращая внимания на вспышку гнева варвара. – Я разве сказал, что его должен убить ты? Пожалуйста, не обижайся, но против раба Тхутмертари ты слабоват будешь. Он тебя одним взглядом сожжет. Тебе нужна помощь великого и могущественного волшебника. А еще лучше, нескольких могущественных волшебников. Таких, которые смогли бы разобраться с Суром и Тхутмертари на равных. Или почти на равных.

– Ясно, – молвил Конан, прилагая неимоверные усилия, чтобы не раскричаться. – Я должен был сразу догадаться, к чему ты клонишь. И кто эти «великие и могущественные волшебники»? Хотя бы одного назови. Уж не ты ли, Милиус?

– Ввязываться в драку с Суром и Тхутмертари я не могу, – глядя в глаза киммерийцу, серьезно заявил тот.

– Боишься, что они надерут тебе бороду? А как же слова о спасении мира?

Теперь уже Милиус как будто потерял терпение.

– Ну, сколько можно повторять тебе, упрямый варвар: чем могущественнее суще… – он осекся. – Нет, я не себя имел в виду.

– А кого?! Нергала и его присных? – рявкнул Конан. – Похоже, я теряю с тобой время даром.

Милиус внимательно посмотрел на гостя, как бы размышляя, в какую форму следует облечь свои слова, но затем махнул рукой на всякие словесные изыски и просто сказал:

– Я имел в виду Синих Монахов.

Если бы Конана сейчас огрели обухом топора по голове, он, наверное, почувствовал бы себя лучше, чем после этих слов. Воцарилась зловещая тишина.

– Я имел в виду Синих Монахов, – повторил маг. – Помнишь таких?

Конан медленно поднял руку с мечом и указал им на Милиуса.

– Еще раз повтори, чтобы я хорошо услышал, – сипло вымолвил варвар.

Скучающий Маг улыбнулся и повторил. В следующее мгновение Конан вскочил на ноги и вонзил свой клинок в грудь Милиусу.

Вернее, ему показалось, что вонзил. Потому что на самом деле тяжелый клинок, посланный к цели с медвежьей силой и с яростью берсерка, вовсе не вонзился в грудь старика. И, что было еще более удивительно, не отскочил обратно. Острие меча застыло, лишь коснувшись серо-серебристого халата.

– Кром! – ахнул Конан.

Он не ощущал никакого сопротивления. Никакой враждебной магии. Никаких защитных чар. Вокруг Милиуса не было ни сияющей волшебной сферы, которая была бы способна оттолкнуть меч, ни стального панциря, ни огненной завесы. Самое поразительно заключалось именно в том, что никто и ничто клинок не отталкивало…

Конан взревел и молниеносно ударил Милиуса еще – со всей силой, на какую только был способен. Меч должен был разлететься на куски от такого удара.

Но этого не произошло. Невозможное повторилось. Меч застыл у груди мага, как будто это не грозный разящий клинок из закаленной стали, а крохотную травинку медленно-медленно подносили к телу… И Конан не отлетел на десяток шагов, как должен был. Потому что отдачи не было совсем!

У него закружилась голова. За долгую, полную приключений, жизнь свою он узнал, какой коварной и диковинной бывает магия. Бывает, такая дьявольщина творится, что даже демонам Сета и Нергала страшно становится. Однако у всякой магии есть законы и свои пределы: чего можно, а чего попросту быть не должно. И не бывает. И Конан знал, что в любой схватке – неважно, магической или обычной, с применением оружия, – действие равно противодействию. То есть если в тебя вонзают меч, тебе полагается быть проткнутым этим самым мечом. Ну, на худой конец, если ты неуязвим, твой противник должен отлететь от тебя, как мячик, вместе со своим мечом. Или без меча – но отлететь должен. Должен почувствовать силу отдачи!

В случае с Милиусом отдачи не было. И Конан ничего не почувствовал. Ни меч, ни он сам, ни объект нападения ничуть не пострадали.

Невзрачный старик с растрепанной белой бородкой задумчиво смотрел на Конана.

Я схожу с ума, внезапно понял киммериец. Этого не может быть. И этого нет. Проклятый маг околдовал меня… Эх, Кром, вытащи в последний раз, а?..

– Отнюдь, – грустно вздохнул Милиус. – Я тебя не околдовывал. И Крома не зови. Отсюда он тебя не слышит.

– Ты читаешь мысли, ты… – простонал Конан.

Скучающий Маг передернул плечами.

– Невелика заслуга – поймать выброшенную мысль. Ты прямо-таки бросаешься ими, киммериец. Мысли требуют более бережного к себе отношения…

– Кр-р-ром!!! – взревел Конан, отбросил меч, выхватил из-за пояса бластер и пустил в Милиуса один за другим несколько лазерных лучей.

Малиновые лучи обрывались в пространстве у тела Милиуса. Ни один из них не причинил магу вреда. Тогда Конан размахнулся и – снова изо всех сил – ударил здоровенным кулаком по голове старика.

История с мечом повторилась. Кулак застыл, едва коснувшись плешивой залысины, и Конан опять не почувствовал никакой отдачи. Словно он не пытался размозжить голову магу, а осторожно-осторожно дотрагивался до нее, проверяя, есть ли этот человек на самом дела… Человек был. Если это был человек!

Милиус задумчиво молчал, не меняя позы. Перебарывая тошноту и головокружение, Конан поднял меч, подобрал бластер, вернулся в кресло. Маг оказался неуязвим. С этим приходилось мириться.

– Я имею свойство диссоциировать энергию, – вдруг пояснил тот. – Весьма полезное свойство, нужно сказать. И совершенно безобидное, как ты успел убедиться.

– Чего, чего? – ошалело переспросил киммериец.

– Рассеиваю я ее, понятно, и поглощаю! Потому и нет отдачи. И лазерные лучи я тоже поглотил, и силу удара, и энергию твоего голоса…

– Какого еще голоса?! – Конан всё-таки не был вполне уверен, что находится в своем уме.

Милиус усмехнулся.

– А ты разве сам не слышал, как орал? Да если бы я не превратил звуки твоего рева в безвредные атомы, у твоих жены и сына просто лопнули бы барабанные перепонки.

Киммериец покосился на соседние кресла. Зенобия и Конн мирно спали, как и несколько минут тому назад.

– Что ты за тварь такая, хотел бы я знать? Из какой проклятой бездны появился ты? – пробормотал он, исподлобья глядя на Милиуса.

– Еще узнаешь, – пообещал тот. – Не торопись.

– Одно скажи, – попросил Конан. – Как тебя можно убить?

– Зачем тебе знать?

– А потому что таким тварям, как ты, полагается быть мертвыми! Не должны такие твари гадить воздух Земли. Здесь люди живут!

– Видишь, джан, – прозвучал в ментальном эфире глас Стража Земли. – Даже смертный понимает, что к чему.

На этот раз джан решил ему не отвечать. Пусть на сей раз изгаляется в одиночестве. Когда его здесь водружали, Повелевающие Судьбой не позаботились оставить ему собеседника. Значит, так тому и быть.

– Я на воздух Земли не претендую, – ответил Милиус Конану. – А на вопрос твой могу ответить, чтобы не было у тебя напрасных иллюзий, искушений и предубеждений. Никак меня не убьешь.

– Многие так говорили. Где-то теперь их косточки?

Скучающий Маг поморщился.

– У нас пошел пустой разговор, киммериец. Может быть, ты забыл, зачем явился ко мне?

– Я помню, – кивнул Конан. – Вот только не пришлось бы потом спасать Мир от тебя, как там тебя зовут по-настоящему!

– Мне твой Мир не нужен, – раздельно проговорил Милиус, на что Конан лишь недоверчиво хмыкнул.

– Он говорит правду, человек, – услышал вдруг киммериец неугасающее эхо, звучавшее как будто изнутри его души. – Успокойся: он более не представляет никакой опасности ни для тебя, ни для кого-либо другого на твоей планете.

Конан замер. Но подобный эху глас исчез столь же внезапно, сколь и появился. Конан не мог не опознать его. С ним говорил сам Страж Земли, хранитель жизни на планете! Тот самый, который когда-то предрек ему победу над Тезиасом, Великой Душой… Где же она, эта победа? Может быть, еще предстоит?..

– …И всё-таки ты влез!

– От этого смертного слишком многое зависит, джан.

– Ты точно говоришь со мной, машина? Разве не я всегда твердил тебе об этом?

– Я лишь напоминаю, чтобы ты не смущал Конана всякими непонятными ему фокусами. И не вздумай даже намекать, кто ты есть на самом деле.

– Какой мне смысл? Ты всё равно сотрешь эту информацию из его памяти.

– Именно, джан, именно. Говори по делу, и позаботься, чтобы он тебя понял.

– Как ты утомил меня, Страж! Кто звал тебя на эту планету?

– Некому было звать, и ты это прекрасно знаешь. А теперь планета живет!

– Без тебя она жила бы лучше! С чего они взяли, что местной жизни обязательно нужен хранитель?

– А с чего они взяли, что ей нужен джан? Совершенно бесполезное…

– Убирайся в свою пирамиду, ты, жалкая отрыжка Судьбы, плод неудачного эксперимента!

– Я уже миллиард лет в ней сижу. Следовательно, эксперимент оказался удачным.

– Раз уж мы вновь общаемся, последний вопрос: могу ли я предостеречь его…

– Нет! Это выходит за Границу Дозволенного.

– Будь ты проклят! А гибель Конана не выходит за Границу?!

– Ты уже задал свой последний вопрос, джан.

– Тебе не нужен мир, – приглушенно повторил Конан. – Тогда почему ты помогаешь мне? Я хочу понять.

– Известно ли тебе, что такое грех? – вопросом на вопрос ответил Милиус. – Иные грехи можно отмолить в храме, иные исправить добрым поступком, а за иные приходится отдавать жизнь… А если жизнь бесконечна, значит, бесконечно искупление грехов… И прощение неощутимо. Выпадет ли оно и когда?..

Конан невольно поежился – столько горечи и затаенной боли было скрыто в словах таинственного мага.

– Видать, ты согрешил порядочно, чародей.

Милиус сгорбился в своем кресле, и огромному варвару вдруг стало по-человечески жаль этого чудного, ни на кого не похожего, старика. Хотя Конан понимал, что в этом старике мало осталось человеческого: возможно, только видимость. Но была какая-то старая боль, был груз каких-то прошлых грехов, и этот груз давил и требовал постоянного – человеческого! – искупления. Судя по всему, Милиус был могуществен, невероятно могуществен, однако Конан не завидовал этому странному могуществу. Ведь великое могущество может быть не только великой наградой, но и великим наказанием… Конан вспомнил, какое впечатление произвел на него Милиус при их первой встрече. Суетливый, растрепанный, изможденный старикашка походил скорее не на выдающегося мага, а на завсегдатая богоугодных заведений. Теперь Конан понимал, что внешность Милиуса нисколько не является случайной. Так и должен выглядеть глубоко несчастный человек… насколько он еще человек.

– Не нужно меня жалеть, киммериец, – проговорил Скучающий Маг. – Мне твоя жалость не поможет, а тебя – только смутит. Вернемся к Синим Монахам. Тебе надлежит вернуть их к жизни, чтобы все вместе вы дали решающий бой Суру и Тхутмертари.

– Послушай, маг… или кто ты там на самом деле: я не люблю, когда меня загоняют в угол, – недобро промолвил Конан. – Может быть, твоя смерть и вправду очень глубоко запрятана, но, клянусь Кромом, Митрой и всеми древними богами, я сумею отыскать ее, коли в том возникнет острая нужда! Пускай у них нет над тобою власти, но ведь у кого-то – есть!

Милиус печально заметил:

– Сам был бы не прочь отыскать ее, свою смерть. Надоело всё… Ну а пока до этого дело не дошло, придется нам с тобой сотрудничать, киммериец. Как, не будешь больше кидаться на меня?

Конан пожал плечами. Какой смысл растрачивать силы на неуязвимого мага?

– Вот и ладно, – кивнул Милиус. – Только Синие Монахи…

Терпения Конана хватило ненадолго.

– К Нергалу! Ты сбрендил, маг?! Да ты хотя бы знаешь, чего мне стоило одолеть этих самых монахов?! Тысячи верных мне людей погибли, лишь чтобы эти проклятые колдуны превратились в стальных истуканов! И вот теперь ты предлагаешь мне – мне! – снова оживить их? Да ты шутишь, наверное?

– У нас нет иного выхода, Конан. Я не имею права вступать в схватку с Суром и Тхутмертари, тебе не одолеть их чар, и в Мире нет иной силы, кроме этих монахов, которые сумели бы спасти его от уничтожения. Только Синие Монахи достаточно сильны, чтобы одолеть бога-раба и богиню-владычицу.

Конан замотал головой и натянуто рассмеялся.

– Это бессмыслица какая-то! Чтобы я своими руками вернул к жизни этих демонов? Которых лишь чудом убил! Уволь меня, маг. Я на это не пойду.

– Тогда твой Мир погибнет, – ледяным голосом молвил Милиус. – Ты подписал ему смертный приговор.

Воцарилась долгая, томительная пауза, в течение которой Конан пытался заставить себя поверить в правоту загадочного мага. Пытался – и не мог.

– С чего ты взял, что Синие Монахи будут сражаться против Тезиаса? Великая Душа – их хозяин! Когда монахи были живы, они равно цепные псы служили ему. Я сам это видел, – Конан поежился, вспоминая, как служили карлику его монахи и какими страшными противниками были они для него, для Конана…

– Ты никак не поймешь, – вздохнул маг, – Синие Монахи служили Тезиасу, Великой Душе. Но Великой Души больше нет! Есть Сур, раб Змеиной Королевы. Это не их хозяин. Напротив, это осквернение памяти их хозяина. И Синие Монахи сделают всё, чтобы уничтожить демона и его владычицу. Можешь мне не верить, но я скажу: твои и их интересы совершенно совпадают!

– Я не верю тебе, Милиус, – отрезал Конан. – И своими руками я на волю синих демонов не выпущу. Если что и могут они сделать с Миром, так это только его погубить.

Милиус мысленно застонал. Воистину, чтобы вразумить упрямого варвара, оставалось последнее средство! Как не хотелось к нему прибегать, но придется…

– Прости меня, Конан, – затворив очи, молвил Скучающий Маг, – но у тебя действительно нет выбора. Если тебе не дорог твой Мир, может быть, тебе дороги твои близкие?

– Что ты хочешь этим сказать?!

– Зенобии и Конну придется остаться здесь, у меня…

У киммерийца потемнело в глазах. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, как легко плешивый старикашка выполнит свою угрозу.

– Ты собираешься взять моих жену и сына в заложники? – страшным голосом осведомился Конан.

– Прости, я пытался убедить тебя словами, – развел руками маг. – У меня это не получилось. Приходится убеждать делами. Называй это как хочешь, но Зенобия и Конн погостят у меня, покуда Сур и Тхутмертари не будут побеждены.

Конан бросил тоскливый взгляд на соседние кресла. Любимые крепко спали. Зенобия красиво улыбалась во сне, и Конн тоже…

– Когда-нибудь ты ответишь мне за это, проклятый маг, – пообещал Милиусу киммериец. – Ну, что я должен сделать?

– Ты принесешь мне Книгу Судеб. Я открою ее и переведу вторую половину Заклинания Стали – того самого, посредством которого ты превратил монахов в недвижных стальных истуканов. Затем ты проникнешь в Замок Синих Монахов и произнесешь заклинание, как я тебе покажу. Когда Синие Монахи вновь обратятся в людей, вы все вместе отправитесь на решающий бой с Суром и Тхутмертари. А когда одержите победу, я немедля отпущу твоих родных.

– Но где гарантии, что монахи не расправятся со мной, как только оживут? Где гарантии, что они захотят схлестнуться с демоном и его хозяйкой? Где гарантии, наконец, что свое слово сдержишь ты?

– Тебе придется мне поверить, киммериец. Извини…

– Засунь свои извинения к Нергалу в задницу! – рявкнул Конан. – И как, по-твоему, я должен достать тебе Книгу Судеб?

– Точно так же, как и спрятал. Вернешься в Тарантию, возьмешь Книгу и снова вернешься ко мне.

– Вернешься в Тарантию, вернешься ко мне, – из последних сил сдерживая ярость, передразнил его Конан. – Так просто! Тарантия в тысячах миль от твоей берлоги! Даже если скакать весь день и всю ночь…

– Я думаю, ты вернешься куда скорее, чем рассчитываешь, – улыбнулся Милиус.

– Ты перенесешь меня своими чарами?

– Нет. Не забывай: я могу помочь тебе только советом и только тут, в своей, как ты выразился, берлоге.

– Прекрати морочить мне голову! Как я это сделаю?

– Сам увидишь, – загадочно усмехнулся Скучающий Маг. – Не следует забегать вперед. Судьбе это может не понравиться.

Конан погрозил Милиусу пальцем.

– И всё-таки ты морочишь мне голову, маг! Разве тебе неизвестно, что Книгу Судеб способен открыть лишь сам карлик Тезиас? Сдается мне, тебе Книга нужна вовсе не для благих дел! А может быть, ты желаешь передать ее карлику? Тот из кожи вон лез, чтобы возвратить ее! Даже моим Просперо прикинулся! И вот теперь он получит ее на блюдечке с голубой каемочкой! Или не на блюдечке? Что ты потребуешь с Тезиаса взамен Книги? Может, хочешь войти с ними в долю: ты, он и Тхутмертари? Выкладывай, зачем тебе на самом деле нужна эта треклятая Книга Судеб!

О, Повелевающие Судьбой, дайте мне силы выдержать эту пытку, взмолился джан. Почему все ваши нити сошлись на этом безмозглом варваре? Почему Избранник – он? Как это несправедливо…

– Я так устал от тебя, киммериец, – посетовал Скучающий Маг.

– Думаешь, мне приятна твоя рожа? – Конан брезгливо отвернулся. – Я уже тысячу раз проклял себя за то, что явился сюда. И их притащил, на свою голову…

– А куда бы ты подался за подмогой? К Крому? К Митре? Может быть, к Сету? – в голосе Милиуса отчетливо звучала горькая насмешка.

Конан молчал. Странные ощущения владели им. Разумом он понимал, что Милиус – коварный лжец, верить которому всё равно что по собственной воле голову в пасть Нергала засунуть. Или еще хуже. Разум прямо-таки вопил: не верь ему, этому скользкому и загадочному чародею, он обязательно обманет, он преследует свои цели, он скрытничает, он говорит тебе лишь часть правды – и часть далеко не решающую… А душа тем временем шептала: доверься ему, он знает, что делает, он мудр, ибо жизнь испытала его, как не испытывала никого и никогда…

– Хорошо, – сказал Конан. – Я принесу тебе Книгу Судеб. Надеюсь, твоя Судьба расквитается с тобой, коли ты меня в чем обманешь. А не расквитается, я сделаю это за нее.

– Да будет так, – с облегчением выдохнул Милиус. – Теперь отправляйся! Больше тебе тут делать нечего.

Они встали. Конан просил прощальный взгляд на Зенобию и Конна. Спят… Спят и не ведают, что здесь творится. Счастливые!

Киммериец заглянул в выцветшие глазки коварного мага и сурово проговорил:

– Гляди, чтобы с ними ничего не случилось.

– Не беспокойся, – усмехнулся тот. – Они будут спать и видеть счастливые сны. В их снах ты будешь всегда рядом. Их никто не потревожит. Благодари Судьбу за то, что она привела твоих родных ко мне. На всей планете нет более безопасного места, чем моя скромная обитель!

Конан с сомнением покачал головой. Как хотелось верить!

– Верь мне, – проникновенно молвил Милиус. – Я хочу Миру только добра! Если бы ты только знал, как хочу! Я только этим и живу, чтобы всё здесь, наконец, устроилось…

– Поглядим, – хмыкнул Конан. – Могу я задать тебе вопрос?

– Спрашивай. Ибо только советом я волен помочь тебе.

– Среди пришельцев есть один довольно странный тип…

Милиус одобрительно кивнул.

– Роберт. Всё правильно, он заслуживает того, чтобы о нем поговорить. Ты разгадал его верно. Он – шпион.

– Когда я припер его к стенке, он признался, что его хозяин ты. Я ему не поверил.

– Конечно, он не мой шпион, – улыбнулся Милиус. – Как ты верно подметил, я не нуждаюсь в шпионах. И догадка твоя совершенно правильна, хотя ты и не довел ее до логического конца. Пришелец Роберт – шпион Тезиаса.

Конан удивленно моргнул.

– Кром! Как такое могло случиться?

– А вот как. В последние мгновения перед заклятием Тхутмертари карлик Тезиас понял, что ему не миновать порабощения злой волшебницей. Но тогда он еще надеялся, что сумеет выбраться. И, пока его воля и его сила еще оставались при нем, он кое-что предпринял. В частности, он внедрил в сознание Роберта троякую задачу: оберегать тебя, оберегать пришельцев и следить за всеми.

– Зачем ему оберегать меня?

– Великая Душа уже тогда понял, что тебе рано или поздно придется вступить в схватку с Тхутмертари. Может быть, это его интуиция сработала, может быть, случилось просветление перед превращением в иное качество… В общем, он весьма рассчитывал на тебя. Мол, Конан убьет Тхутмертари, а я, Великая Душа, освобожусь тем временем. Он еще не ведал тогда, что это невозможно…