Текст книги "Обречённые на бессмертие. Освобождение. Книга, которую ждали 20 лет! Романы из цикла «Великая Душа»"

– Давай, соглашайся, Красавчик, пока я не передумал, – ухмыляясь, добавил Эсварк. – Мне ничто не мешает прямо сейчас утыкать тебя стрелами, чтоб ты стал похож на хвост Нергала!

– Ладно, твоя взяла, согласен! – сквозь зубы крикнул Варгас. – Только чтоб тогда ты первый начал! Чья доля больше, тот и начинает бой!

– Это по обычаю, – согласился ванир. – Смотри и учись, как я прогоню этих шакалов! Глядишь, твоя помощь не потребуется!

Эсварк грубо загоготал, предвкушая, какова будет физиономия Красавчика, когда ему вообще ничего не достанется.

Варгас отвесил насмешливый поклон новому союзнику и приказал гребцам возвращаться на «Голубую Медузу». На кораблях Эсварка вскоре раздались лающие крики командиров, засуетились матросы – а Красавчик Варгас уносил с собой довольную ухмылку…

За тысячу лет Океан не знал такой битвы! Все дрались со всеми. Нужно было только начать – закончить уже было невозможно. Суда сшибались и расходились снова. Стрелы взмывали в небо, чтобы пролиться смертоносным ливнем на гребцов и матросов. Со свистом взвивались абордажные крючья. С гиканьем и гоготом полуобнаженные головорезы перепрыгивали на палубы врагов – со многими из которых еще вчера резались в кости и в обнимку шатались по улицам Тортажа. Сверкали сабли, мечи, кинжалы, копья, топоры и секиры. Лилась кровь. Мало кто помнил уже, из-за чего началась вся эта заваруха. Сражение шло не на жизнь, а на смерть.

Красавчик Варгас наблюдал ее с капитанского мостика «Голубой Медузы», которая дрейфовала в некотором отдалении от места основного действа. Караком «Веселый Дельфин» пришлось пожертвовать, чтобы убедить Эсварка и других капитанов в серьезности своих намерений. Сейчас паруса его белели где-то на западном фланге, и на борту карака новонабранные пираты изо всех сил защищались от нападения головорезов с галеона Черного Альваро.

Нежные руки обвили грудь Варгаса.

– Гиена и шакала дерутся, а пантера приходит и получает добыча, – сладко проворковала Ни Ляо-Минь. – Господина хитрый! Маленькая Ни Ляо-Минь счастлива служить такова господина.

Варгас расхохотался, обнял гибкий стан девушки. На ней были только небольшие нагрудные чашечки и набедренная повязка, едва заметная на мягкой коже золотисто-оливкового оттенка.

– Митра Вседержитель послал мне тебя, красотка, – молвил корсар, глотая ее влажные губы, и они с готовностью отвечали его жарким поцелуям.

Вот оно, подумал Красавчик. Не дожидаясь конца битвы, он увлек любвеобильную уттарийку в свою каюту. Там бросил ее на постель и, с жадностью собственника глядя на нее, принялся расстегивать ремень. Ни Ляо-Минь сладко потянулась, как сытая кошка, и маленький алый язычок облизнул чувственную верхнюю губу.

Она сведет меня с ума, дрожа от возбуждения, подумал Красавчик. Ремень с рапирой и кинжалом он отбросил в сторону. Варгас шагнул к постели, и его мужское достоинство вырвалось на волю. Уттарийка восхищенно всплеснула руками и промолвила:

– Господина, ой, воистину Серебряный Дракон! Ужели твой благословенный чжао-лань задумал осчастливить маленькую Ни Ляо-Минь?

– Угу, – буркнул Варгас, отчаянно борясь с желанием осчастливить маленькую Ни Ляо-Минь без многообещающих прелюдий.

Вдруг она мягко отстранилась и обидчиво проговорила:

– Господина слишком нетерпеливый. Маленькая Ни Ляо-Минь хочет большая рубина стигийца. Пока Серебряный Дракон Океана любить маленькую Ни Ляо-Минь, глупый трусливый пирата овладеет золота стигийца…

– К Нергалу золото и рубины! Стигийцы подождут, – прохрипел Красавчик, бросаясь на девушку. – К Нергалу!!

Она ловко выскользнула из его объятий и указала на открытое окно.

– Стигийца ждать не будет, – застенчиво улыбнулась она. – Стигийца уже приплыла!

Красавчик Варгас невольно бросил взгляд туда, куда указывала Ни Ляо-Минь. И увидел множество парусов, на глазах вырастающих из туманной дымки. Впереди двигался корабль с черно-золотыми парусами. Опытным взглядом оценив расстояние и размер корабля, корсар понял, что это военный фрегат и что он поистине огромен, такого видеть до сих пор Красавчику не доводилось. Волосы встали дыбом на его голове, и он в ужасе прошептал те единственные слова, какие принято вспоминать в такие мгновения:

– О, Митра, Податель Жизни, спаси и помилуй!

– Навряд ли Солнцеликий подаёт таким глупцам! Очень осторожно поверни голову, Красавчик, если желаешь уберечь свой чжао-лань.

Варгас похолодел. Что-то холодное и острое соприкоснулось с его причинным местом. Осторожно повернув голову, он узрел следующую картину. Ни Ляо-Минь держала в своей руке его рапиру, а кончик рапиры угрожал его… Варгас не осмеливался посмотреть вниз. Он глядел вперед себя и ужасался перемене, произошедшей с девушкой. Большие черные глаза смотрели высокомерно и жестоко, а тонко очерченные губы змеились в сардонической ухмылке. Даже лицо стало другим, мягкие восточные черты обрели остроту, оно приобрело резкое и хищное выражение. Совершенно раздавленный этой внезапной переменой, корсар не мог вымолвить ни слова.

– Ты до сих пор не узнаёшь меня, светильник храбрости?

Воспоминание, коварно хоронившееся до этой секунды в забытых трущобах его души, внезапно выплыло наружу.

– О, боги! Атлайская пантера… – с ужасом выдохнул Варгас.

– Вспомнил, наконец-то, – усмехнулась та. – Ну, и прощай, Красавчик!

Рапира молнией взвилась вверх и сделала свое дело.

Покончив с Варгасом, Камия вновь облачилась в свою черную тунику и выбежала из капитанской каюты. В дверях она столкнулась с боцманом Панчесом, который спешил доложить капитану о появлении стигийского флота. Пират погиб, даже не узнав, чья сталь вонзилась в его сердце. Порывшись в одежде боцмана, Камия нашла ключи от трюма. С отчаянным воплем «Боцман заколол капитана!!!» она промчалась по палубе корабля.

На «Голубой Медузе» началась паника. И до того обстановка на каравелле была взрывоопасной, теперь же, оказавшись лицом к лицу с вражеской армадой, без капитана и без боцмана, пираты потеряли контроль над собой. Камии потребовалась вся ее кошачья ловкость, чтобы миновать шального удара топором или саблей.

– Держите девку!! Это она во всём виновата! – завопил чей-то одинокий здравомыслящий голос.

На счастье принцессы, прежде чем этот призыв был услышан, ей удалось отпереть трюмовый люк, и она скользнула вниз, в темноту. Ее тотчас окружили десятки пар горящих глаз.

– Все быстро наверх, – приказала Камия. – Оружие возьмете у мертвецов. Пиратов – за борт. Живо!

С восторженным ревом стигийцы выплеснулись на палубу. Появление пленников, о которых все уже успели позабыть, не прибавило боевого духа корсарам. Безоружные бронзовокожие фигуры в рваных туниках, выросшие как будто из-под земли, напоминали сконфуженным разбойникам настоящих демонов Преисподней. Некоторое время потребовалось пиратам, чтобы распознать в них обыкновенных людей. Стигийцы успели за это время вооружиться. Бой закипел с новой силой.

Пираты дрались отчаянно. Им некогда было разбираться, что, почему и как произошло. Они сражались уже не за обещанное золото, а за свои шкуры. Стигийцев было мало, и вскоре им пришлось отступать. В последний раз вонзив кинжал в глотку наступавшего на нее разбойника, а другого прикончив рапирой, Камия прыгнула за борт. Вслед ей раздались отчаянные крики стигийцев, оставшихся без предводительницы. Но эти обреченные ее теперь не интересовали.

Основная схватка затухала. Пираты с разных кораблей, что еще недавно с яростью берсерков дрались меж собой, все вместе с трепетом взирали на подступающий огромный флот. Низкобортные боевые галеры щетинились остриями напряженных стрел. Громадный черный фрегат держал под прицелами своих катапульт пятерку самых крупных пиратских кораблей. Кольцо вокруг барахцев сжималось. Оставшиеся в живых после братоубийственной схватки бесстрашные головорезы, точно затравленные звери, озирались по сторонам и готовились подороже продать свою жизнь.

А четыре сотни стигийцев, столпившиеся на палубах фрегата, восторженными криками встретили возвращение принцессы Камии. Струйки воды стрекали по ее ногам, прилипшая к телу черная туника подчеркивала изящество фигуры, тонкие косички, похожие на извивающихся змей, разметались по ее плечам. Огромные глаза цвета безлунной ночи сияли торжеством, и в этот момент Камия казалась прекрасной, как никогда прежде.

Адмирал Ксептах преклонил колено и припал к ее руке. Его голос дрожал от волнения, когда он говорил:

– Вы совершили невозможное, Ваше Высочество! Я не могу поверить собственным глазам… Позвольте мне проводить вас в вашу каюту, чтобы вы могли переодеться.

Принцесса отжала воду из волос и улыбнулась.

– После, адмирал, после. Победа еще не одержана.

Ксептах в изумлении воскликнул:

– Нет?.. Тогда что вы называете победой? Наши катапульты в любой момент готовы разнести в щепки корабли корсаров! А стрелки с галер довершат остальное. Клянусь Сетом, тысячелетней вольнице Бараха сегодня наступил конец!

– Нет, Ксептах. Мне нужны эти корабли. У Стигии никогда не было флота, достойного ее величия и ее амбиций. А у Атлаи были корабли, но не осталось ни величия, ни амбиций. Когда к нашей эскадре прибавятся уцелевшие суда корсаров, мы получим флот, способный представлять угрозу хайборийцам, – пояснила Камия.

Адмирал прищурился и оглядел стигийский флот – вернее, флот, возникший словно бы из ниоткуда, дарованный могущественной магией Змеиной Королевы.

– Вы полагаете, всей этой мощи мало, чтобы угрожать им? Здесь сотни грозных кораблей!

Камия измерила его взглядом, полным достоинства и внутреннего превосходства.

– «Затерянные корабли атлантов», адмирал, на деле лишь мираж для трусов, слабаков и легковерных. Делать расчёты исключительно на магии – всё равно что строить замки на песке! Сегодня эти корабли мои, а завтра, может быть, они развеются, как морок. Или пойдут против меня по воле своих истинных хозяев!.. Я не привыкла полагаться на чужую силу – только на свою! Мне не нужны суда-фантомы с командами из призраков, которые проспали сотни лет, не понимают, кто они, где оказались, кому служат. Мне нужны настоящие корабли с командами живых людей, мне нужны сильные воины, которые будут достойны меня, которые пойдут за мной повсюду, куда б я их ни повела!

– Клянусь Сетом! Вы таких воинов нашли в моём лице и каждого стигийца, кто служит под моим началом, – горячо сказал Ксептах. – После всего, что мы о вас узнали, для истинных стигийцев нет и не может быть большего счастья, чем повиноваться вам!

– Красивые слова! Что ж, я проверю, сколько они стоят, – усмехнулась Камия.

– Разбойники так просто не сдадутся, – напомнил ей адмирал. – Они готовы драться до конца. Если мы атакуем их, немного кораблей уцелеет.

– А мы не станем их атаковать…

По мере того, как он слушал принцессу, его лицо вытягивалось, а когда она закончила, Ксептах в сердцах воскликнул:

– Где вы были раньше, Ваше Высочество? При вас Стигия давно бы правила морями!

– Еще не поздно всё исправить. Наша владычица, ты знаешь, претендует на весь мир, с сушей и океаном. Там добудем для нее океан!

По приказу адмирала стигийцы разомкнули кольцо вокруг пиратских кораблей. Больше того, каждому, кто решит покинуть поле боя без сопротивления, был обещан в качестве отступного полновесный золотой денарий. Корсары, не ожидавшие от проклятых змеепоклонников ничего, кроме обмана и подвоха, сначала заартачились, а самые отчаянные даже попытались первыми напасть на врага. Однако когда и в самом деле увесистые золотые кругляшки засверкали на солнце, перетекая в карманы первых сговорчивых, и остальные пираты также поспешили воспользоваться заманчивым предложением.

Была, правда, одна загвоздка. Покинуть поле боя можно было лишь на небольших и сильно поврежденных кораблях. В конце концов, решив своими практическими умами, что гораздо лучше отдать посудины змеепоклонникам в качестве трофеев, чем остаться на них со стрелой в глотке или клинком в груди, корсары смирились. Поскольку новую посудину можно заказать на верфях Мессантии, либо купить у тех же ловких шемитских купцов, либо просто захватить в бою – а душу свою с Серых Равнин обратно никак не получишь. Бормоча проклятия торжествующим змеепоклонникам, корсары получали из их рук обещанные золотые и, кто на чем, отправлялись обратно на Барах.

Никто из них не знал еще, вообразить даже не мог, что цитадель, оставшаяся без защиты основных пиратских сил, уже находится в руках стигийцев.

Принцесса Камия стояла на капитанском мостике фрегата и наблюдала за отходом пиратских кораблей. Из той флотилии, что вышла утром с Барахских островов, обратно возвращались меньше четверти судов. Еще четверть или затонули, или оказались непригодными для плавания. Оставшаяся же половина составила военный трофей стигийцев – которым даже не пришлось вступать в морскую битву, чтобы одержать победу в ней. Воистину, гиена и шакала дерутся, а пантера приходит и получает добыча, в душе рассмеялась принцесса.

На мостик взобрался кусанский маг. Округлое лицо его багровело от гнева.

– Вы провели меня, Ваше Высочество! Вы всё заранее подстроили! Я произвёл для вас туман, поверив, что он нужен вам для самозащиты. Вы поклялись мне в этом именем самого Сета! И что же?! Едва я сотворил для вас туман, ваши люди схватили меня, повязали и заперли в моей каюте – с кляпом во рту, равно какого-то разбойника!

– Я только защитила вас от необдуманных поступков, князь. Кто знает, вдруг бы вам пришло в голову развеять чары раньше срока?

– Но вы прикрылись Сетом, поклявшись именем своего владыки! – гневно повторил Ца Ю.

– Отец Сет благоволит военной хитрости. Вам, записному мудрецу, следовало это знать, – огромные кошачьи глаза под длинными ресницами откровенно смеялись над ним, и Ца Ю стало горько и больно оттого, что он опять поверил этой женщине, хотя не понаслышке знал, с кем имеет дело.

– Как вам не стыдно! – в сердцах воскликнул он.

– А мне не бывает стыдно, – тотчас парировала Камия. – Стыд это отговорка лицемеров, мелких и суетливых человечков, не знающих иного способа оправдать свое ничтожество.

– Вы гнусное, циничное, исполненное пакости и бессердечия создание, – не сдержавшись, вымолвил Ца Ю. – Вы скользкая и подлая змея, нет, даже не змея – пиявка, что паразитирует на слабостях людей, их недостатках и пороках. Для вас нет ничего святого. Подозреваю, никакому Сету вы не поклоняетесь, а лишь самой себе! Сколько я вас знаю, вы всегда манипулируете окружающими ради собственного удовольствия. Вы омерзительны мне много более, чем даже ваша злобная королева. У той хотя бы идеалы есть, и она держит собственное слово! А что у вас есть, кроме собственных капризов? Как только Небо терпит вас, таких, как вы?!

Едва кусанец произнёс эти слова, гибкие пальцы Камии коснулись его шеи, он ощутил внезапное головокружение, палуба ушла у него из-под ног, и в следующее мгновение он уже лежал на ней, все его члены словно одеревенели. Она присела к нему, беззлобно улыбнулась, одну руку положила ему на грудь, а другую воздела к небесам.

– Не ради собственного удовольствия, князь. Ради их удовольствия! Нет никакого мудрого и благостного Неба. Это театр властительных богов! Здесь выживает тот, кто лучше развлечёт их. Не можете развлечь, а можете лишь хныкать? Ну, и кому вы такой нужен? Только не богам!

– Вы… не посмеете… меня… убить… Я гость… великой королевы, – с трудом ворочая языком, выдавил из себя кусанец. – Я… буду… жаловаться… ей… на вас…

– Надутый пустотой, никчёмный человечек, – со снисходительным сочувствием произнесла она, – вы думаете, вас это спасет, меня погубит? Что вы способны предложить ей, кроме скучных жалоб? А я способна предложить ей то, чего всегда недостаёт богам! Вы думаете, что она меня заставила сломить хребет Бараху? Я этого сама хотела, я всё продумала давно – и сделала, едва представилась удобная возможность.

Камия убрала руку с его груди. Дышать стало немного легче. Он повернул голову и понял, что лежит на самом краю мостика. Далеко внизу плескались волны, а рядом не было ни души – только эта женщина, и она говорила:

– Когда не станет вас – что потеряет мир? Пустышку! Поверьте, я бы оказала вам неоценимую услугу, отправив на корм рыбам. Так вы бы умерли легко и быстро, вы бы исчезли без следа и без последствий, и даже Тхутмертари не смогла б вас оживить… Но раз вы ее гость, гость нашей обожаемой королевы, тогда… хотите, я верну вам то, чего недостаёт у вас? Верну вам вашу молодость, которой вы пожертвовали как-то, помогая Конану против меня! Верну её, раз вы желаете помучиться подольше!

Глядя на её прекрасное, живое, страстное лицо, Ца Ю не мог поверить собственным ушам. А можно ли теперь представить, что когда-то он, мальчишка, готов был рискнуть жизнью только за одну её улыбку?..

– Вы… снова… лжёте… лжёте… я не верю… вам!

Она опять коснулась некой точки на его шее. Кусанец ощутил внезапный прилив сил. Кровь возвращалась в его члены. Не без труда, но всё же он поднялся на ноги.

– Я попрошу у Паксимена средство, что обратит процесс старения. Сколько вам лет теперь? Если считать с рождения?

Вопрос застал Ца Ю врасплох, но он ответил:

– Не помню… Теперь мне далеко за девяносто, я к этому почти привык. На самом деле, тридцать пять… возможно. Ведь я был младше вас… в то время.

– Пусть так. Вы их себе вернёте, свои годы, обещаю. И вы увидите, что я хозяйка собственному слову: когда оно мне нужно, я его держу, когда не нужно – отпускаю!

Сумрачно глядя на принцессу, он спросил:

– Теперь вам нужно? Почему? Из желания услужить великой королеве?

Камия презрительно повела плечами.

– О, вы воистину мудрец, старик, так и не выросший из детства! Все ваши объяснения моих мотивов и поступков достойны вашего ума. Которым движет давняя обида, лишь она одна.

Кусанец против воли покраснел.

– А что потребуете от меня взамен?

– Исчезнуть с моих глаз! Сидите в гостевой каюте и больше мне не попадайтесь. Я средство Паксимена к вам сама пришлю. Надеюсь, с вас довольно впечатлений от барахского похода!

Ца Ю бросил Камии мрачный ненавидящий взгляд и поторопился оставить мостик.

Навстречу ему попался внушительный старик с седой гривой волос на большой голове, густыми белыми усами и пронзительными лисьими глазами.

– Каков смутьян! – проворчал он, походя к принцессе. – Вот что бывает, когда варвары, не одолев присущей их породе лени, воображают себя цивилизованными людьми.

– Он убежден, что я украла его молодость! – фыркнула она. – Этот напыщенный писака, подобно многим нытикам и пустозвонам, мнит себя знатоком человеческих душ. Он, видите ли, будет жаловаться королеве! И – что с того? Она может изнасиловать мое тело – но не мой разум и не душу! Я только потому жива и молода, что никогда не унывала, никому не плакалась, у сильных, у великих не просила ничего, а всё брала сама, всегда рассчитывала только на себя… Как всё же жаль, что я теперь не королева, – чуть слышно выдохнула Камия.

– Терпение, моя блистательная госпожа, терпение… – заговорщически прошептал седой старик ей на ухо. – Я понимаю, это не вполне в вашем духе, но иногда полезно представлять событиям идти своим чередом. И они сами выведут к искомой цели. Властительные боги любят вас и вашего могучего супруга!

– Ах, после всех наших страданий моя вера в это угасает. Так примем с благодарностью свою судьбу…

Он понял её полунамёк и тут же переменил тему.

– Пираты все ушли. Как вы предусмотрели. Клюнули, купились!

– Чуть погодя Ксептах пошлёт галеры им вдогонку. Чтобы ни один побитый пес не добрался живым до нашего Бараха! Теперь задание для вас, посол Ронтакис. Найдите, подготовьте и отправьте на материк десятка полтора, а лучше два, преданных нам людей, которые способны выдавать себя за спасшихся пиратов. Им надлежит стать нашими лазутчиками в Мессантии, Кордаве и Тарантии. Особенно, в Тарантии!

– Будет исполнено, – поклонился ей Ронтакис. – Но из Тарантии приходят странные известия! Есть многочисленные подтверждения тому, что киммериец Конан свергнут и бежал…

– Бежал? Скорее, я поверю, что его ведёт Судьба! А что без Конана, кто там теперь у власти?

– Я проверяю слухи, госпожа; но если верить им, то коронованного варвара низвергло неизвестное доселе племя чародеев, в чьем подчинении находятся могучие драконы, покрытые непробиваемой броней. Сии драконы будто бы умеют жечь огнём, бросать на землю камни, наполненные смертоносным газом, и испускать лучи, несущие погибель. Вся Аквилония трепещет перед ними. Вот донесение, которое я получил с посольским голубем, когда вы были на Барахе.

Он передал принцессе небольшой листок, весь испещренный крохотными письменами.

– Когда невежи ведут речь о непонятных чудесах, делите их рассказы надвое, посол. Магов не может быть так много, они не собираются в отряды, и маги, способные повелевать неуязвимыми драконами, навряд ли стали бы себя вести как пьяный сброд. Я посоветуюсь с учёным Паксименом, но здесь, по-моему, ничуть не пахнет колдовством. Похоже, это не драконы, а машины, механизмы. Для подчинения таких машин нужны не заклинания, а знания.

– Машины? – изумился Ронтакис. – Летающие механизмы? Но откуда?!

И Камия ответила, с загадочной улыбкой:

– Побольше разузнайте о пришельцах: кто и чем богат, к чему стремится и чего боится. Аквилония без Конана – как спелый плод: я прикоснусь к нему, и он сам упадёт мне в руку! Только представьте, как наш черный стяг с золотым змеем взвивается над гордой Тарантией – а аквилонский лев корчится в дорожной пыли под сапогами наших воинов! Вы бывали в Тарантии, посол?

– Не довелось. Князей из Стигии в столице Аквилонии не жалуют, насколько мне известно. Боги, увы, не даровали вашему покорному слуге таких удивительных талантов мимикрии, как вам, моя госпожа. Но граф Троцеро Пуантенский много мне рассказывал о ней!

– Ах, граф Троцеро! Еще один напыщенный идеалист, которым движет старая обида. Подробно разузнайте, где Троцеро и чем занят. Троцеро дал присягу Конану и неизменно оставался верен ей. Теперь, когда в Тарантии другие власти, мне нужно знать, не собирается ли пуантенский граф отторгнуть свой удел от Аквилонии. Пусть ваши люди также подготовят для меня отчет о положении в Зингаре и Аргосе. Распространите слух, что здесь, на островах Бараха, освободив их от проклятых гнёзд пиратского разбоя, нашли убежище отважные изгнанники из Стигии, противники бессмысленной войны и сторонники мира с хайборийцами, те, кто не разделяет кровавых замыслов Змеиной Королевы.

– Говорить людям правду легко и приятно, – лисьей улыбкой улыбнулся в густые усы князь Ронтакис. – Особенно, когда перед тобою варвары, не заслужившие высокой чести знать её всю! Исполню с превеликой радостью, моя блистательная госпожа…

Переговорив с Ронтакисом, Камия приказала Ратмесу, капитану флагманского фрегата, держать курс на Барах. А сама спустилась с мостика вниз, в самые глубины огромного корабля. Там, в просторной каюте, лишенной окон и более похожей на лабораторию алхимика, она нашла человека, которого считала отцом, наставником и преданнейшим другом своей жизни.

Эта каюта была единственной на корабле, куда живой мертвец, недавно бывший её сыном, не мог проследовать за ней. Какая магия ему мешала и магия ли это вообще, и если всё же магия, то как ей удаётся быть сильнее могущественных чар Змеиной Королевы, сама принцесса до конца не понимала. Факт оставался фактом: в каюте Паксимена чары Тхутмертари не работали – равно и любые чары в любой каюте Паксимена на любом корабле, где бы он ни путешествовал вместе с со своей наречённой дочерью.

В тот миг, когда она вошла, учёный медикус сидел за письменным столом и рассматривал какую-то тягучую субстанцию сквозь окуляры ручного микроскопа. Похоже, дочь не ждал теперь и вздрогнул, когда она открыла дверь.

– В «поддельной» инкунабуле Скучающего Мага содержалась правда, – с порога заявила ему Камия. – Эти незваные пришельцы здесь, у нас, в Тарантии!

Паксимен охнул, резко побледнел, задрожал, выпустил из рук микроскоп. Тот упал на пол и разбился. Тягучая субстанция медленно, с шипением, расползалась по столу, выжигая крепкое дерево.

– Отец, ты знаешь сам, что до сих пор никто не мог перехитрить меня. Так почему ты вдруг решил, что сможешь? Что за гордыня, недостойная тебя!

– Я не… – смущённо молвил Паксимен. – Ты не была готова к такой правде, дочка. Будь же теперь благоразумна, вспомни главное, чему я научил тебя. Ты смертная, а смертным будущее знать воспрещено! Его огни слепят рассудок и означают хаос в мире, и вызывают гнев властительных богов. Ты говоришь, пришельцы здесь – и вот, смотри, к чему нас это привело. Мир погружается в кровавый хаос, безумие и разрушение царят вокруг! Разве ты бы этого хотела? Ты слишком любишь этот дивный мир, чтобы желать ему такого страшного финала!

– Но миру очень повезло, что есть великие герои, способные его для нас спасти, – с улыбкой заявила Камия; и тут же выражение её лица переменилось. – Ах, только б выжил Джосси! Я каждый час молю о том богов. А если это невозможно, пускай возьмут от моей жизни и передадут ему – но только б вместе мы прошли весь путь до нашего триумфа! Зачем мне нужен целый мир без моего любимого супруга?

Паксимен опустил глаза и тихо произнёс:

– Я защищал тебя и Джосера, скрывая правду, а не пытался обхитрить.

Камия кивнула.

– Что ж, ты прощён! Мне так не хочется сердиться в этот день! Ах, сколь же долго я ждала его, отец… Ну, мы теперь повеселимся!

Медикус с болью и ужасом смотрел на неё. Но не в лицо, которое светилось предвкушением триумфа, а ниже – на её живот.

– Коварны боги, восхищенные твоей игрой, – прошептал старик, – их благодарность хуже смерти и страшнее пытки…