Текст книги "Обречённые на бессмертие. Освобождение. Книга, которую ждали 20 лет! Романы из цикла «Великая Душа»"

11. Прощание с кэпом

Пурпурные стяги с золотым аквилонским львом гордо реяли на шпилях крепостных башен острова Норд. Рядом с ними плескались на ветру пёстрые полотнища, испещрённые красными и белыми полосами; кроме полос, на каждом флаге в левом верхнем углу можно было увидеть синий прямоугольник и насчитать пять десятков белых звёздочек. В отличие от аквилонских знамён, звёздно-полосатые флаги были приспущены.

Джейк Митчелл, облачённый в защитный комбинезон рейнджера, лежал в простом деревянном гробу. Пришельцы из Будущего прощались со своим вожаком. Собрались все, кто выжил, ровно семьдесят человек, почти три четверти первоначального состава отряда. Итальянец Джуно Мастарци, бывший в юности католическим священником и оставивший служение Господу ради острых ощущений, снова облачился в сутану и произвёл все полагающиеся по случаю обряды. Жрецов Митры решили не приглашать: к чему лицемерить – светлый бог хайборийцев ничего не значил для главаря наемников из Будущего, волею случая ставшего владыкой Аквилонии.

Не пригласили и местных вельмож, не было здесь даже стражников и слуг из Тарантии – здесь собрались лишь пришельцы. В некотором роде это было семейное дело: большая семья прощалась с человеком, который собрал и долгое время возглавлял её. Отныне ей, этой большой семье, предстояло жить в чужом мире без него.

Новый король Аквилонии и новый капитан пришельцев Роберт Рэнквист завершал церемонию. Он был немногословен:

– Прощай, Джейк Митчелл! Ты был хорошим парнем, ты собрал нас вместе. Ты вёл всех за собой, пока шальная корона не вскружила тебе голову. Не помню, кто это сказал, но сказал чертовски верно: «Власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно». Ты был дерьмовым королём для Аквилонии, но для нас ты всегда был нашим любимым кэпом. Мы запомним тебя как нашего кэпа, Джейк, а не как короля. Прощай, и пусть чужая земля будет тебе пухом. Помянем его, парни.

По сигналу Роберта все выстрелили в воздух из пистолетов и винтовок. Прощальный салют прогремел, спугнув голубей, обитающих в башнях островной цитадели. Рэнквист, Зинг, Лестер и Мастарци закрыли крышку гроба и опустили его в могилу.

Шестерых рейнджеров, погибших в Зале Военных Трофеев королевского дворца, уже похоронили здесь же, на острове Норд. Новый король запретил своим аквилонским подданным расследовать странные смерти пришельцев, мол, это дело сугубо семейное, забота их отряда. А своим товарищам Роберт сказал, что все шестеро погибли «по вине приспешников варварского короля». Чтобы рейнджеры не волновались и не задавали лишние вопросы, таковыми приспешниками объявили двоих Чёрных Драконов, чьи тела той же ночью нашли у входа во дворец. Вибий Латро со своей тайной канцелярией сумел уладить это дело максимально убедительным для всех образом. Старый царедворец, сохранивший благодаря королю Роберту титул герцога Тарантии и пост наместника Аквилонии, сам прекрасно понимал, что невозможно совершить переворот совсем без трупов. На сей раз трупов было мало, и этот факт, по мнению Вибия, обещал счастливое царствование.

– Прощай, любимый кэп, – вздохнул Роберт и бросил первую горсть чужой земли. – Закапывайте этого урода, парни.

Существо отдохнуло и чувствовало себя превосходно. Ещё в момент умерщвления первой жертвы оно впитало в себя всю её энергию. Прошедшее с того радостного момента время Существо потратило на гармонизацию этой энергии и на изучение содержимого мозга первой жертвы. И то, и другое удалось ему вполне.

Мыслительные способности этого туземного разума оказались крайне скудными. Существо и не ожидало иного. Однако, анализируя хранящуюся в мозге первой жертвы информацию, Существо пришло к парадоксальному выводу. Вывод этот заключался в следующем: первая жертва практически идеально приспособлена для охоты за второй жертвой.

Действительно, содержимое мозга первой жертвы свидетельствовало об её умении управлять быстрыми летающими тварями, аналогичными той, на которой Существо прибыло в это поселение. Следовательно, уже умерщвленная первая жертва способна быстро доставить Существо ко второй жертве, которую ещё предстояло умертвить.

Далее, поскольку этот туземный разум был мёртв, Существо не обременяло себя заботой о поддержании его жизнеспособности. Существо также могло не тратить энергию на подчинение себе его сознания; сознание первой жертвы было умерщвлено, а мозг ее, напротив, жил и всецело контролировался Существом. Единственное, на что придется расходовать энергию, так это на кинетические импульсы, то есть на обеспечение двигательной активности носителя. Право же, мысленно усмехнулось Существо, это такая малость!

Существо всесторонне исследовало проблему и приняло окончательное решение. Отдых был завершён – предстояла работа. Миллионы разноцветных и разновеликих глаз отыскали вторую жертву, а затем Существо послало мозгу носителя первый кинетический импульс.

Скрестив руки на груди, Роберт стоял на пристани острова Норд и наблюдал, как отходит ладья, увозящая гномов в Тарантию. Сзади к нему подошел Альфред, новоиспечённый барон Зинг.

– Что ты собираешься делать с ними, кэп?

Рэнквист пожал плечами.

– Пусть герцог Латро сам разбирается с гномами. Как решит, так и будет.

– Не слишком ли ты доверяешь этому старому прохвосту? Сам знаешь, парни его не любят.

– Парням придётся полюбить его. Я не повторю ошибок Джейка. Мы обязаны жить в мире с аквилонцами, если вообще хотим здесь жить.

– И поэтому ты посадил в тюрьму соратников Конана? – хмыкнул Зинг.

– Мне пришлось это сделать, хотел я того или нет. Правила игры есть правила игры. Надеюсь, мне удастся их усвоить. Аквилония – не Америка, Фредди. Для нас это глубокое средневековье. Здесь нет понятия оппозиции. Есть власть и есть бунтовщики. Если я теперь король, а они имеют что-то против этого – значит, они не оппозиция, они бунтовщики.

– Ты собираешься казнить их?

– Казнить их никогда не поздно. Я не хочу прослыть Робертом Свирепым или Робертом Громовержцем.

– Ты Роберт Благочестивый, – улыбнулся новоявленный барон.

– Именно. Хватит нам войн и ссор. Ты погляди, какая славная страна, – новый король Аквилонии обвёл рукой противоположный берег, на котором раскинулась Тарантия. – Наша дорогая Аманда, мир её праху, как-то сказала: «Вы попали в сказку, ребята». Ради памяти Аманды и ради своей мечты я хочу сберечь эту сказку. И я также хочу, чтобы мои подданные не страшились меня, а уважали и любили.

Альфред Зинг вздохнул.

– Я обеими руками «за», Боб. Но парни… Парни, Боб! Они тебя не поймут. Они наёмники, ты помнишь? Они привыкли воевать! Им не нравится, когда какой-то старикашка из туземных феодалов раздаёт им указания…

– Договаривай, барон, договаривай. Ещё скажи, что некоторым парням не нравится новый кэп и король.

Немец молчал развёл руками.

– Я не забуду о них, Фредди, – добавил король Роберт. – Парням будет неплохо, лучше, чем жилось при Джейке. Но воевать с туземцами я не позволю!

– Можешь рассчитывать на меня, государь, – кивнул барон Зинг. – Я думаю, у тебя получится. Ты у нас голова!

Роберт усмехнулся и дружески похлопал Альфреда по плечу. Они помолчали, затем англичанин негромко проговорил:

– Три гнома… А ведь было их четыре, помнишь, Фредди?

– Ну да. Четвёртого вез ты.

– Он помер, – сообщил Рэнквист. – А прежде выбрался из моего вертолёта…

– Так он же связан был!

– То-то и оно… От его верёвок не осталось и следа. Мёртвого гнома нашли в королевском саду, а отчего он помер, толком никто объяснить не может. Но даже это не самое странное, Фредди. Знаешь, как эта рыжая мартышка выбралась из машины? Гном выломал дверь!

– Но это невозможно! Чтобы такая крошка… Кто-то помог ему?

– Нет. Дверь моего вертолёта была взломана изнутри. Странная история…

– Точно, странная, – согласился Зинг.

– Ты знаешь, Фредди, меня мучает ещё одна загадка. Отчего умер Джейк?

– Конан прикончил его. Аманда нам сама сказала.

Рэнквист задумчиво покачал головой.

– Нет, Фредди. Я внимательно осмотрел тело кэпа. И мэтра Антонио пригласил, и других здешних медиков. Все в один голос клянутся, что от ран, полученных Джейком, не умирают – особенно такие крепкие парни, как он. Я уже жалею, что не настоял на вскрытии…

– У тебя есть подозрения?

– Возможно… И ещё заметь. Двое суток прошло, как кэп отдал концы, а где трупное окоченение? Нет его!

Зинг помрачнел.

– Почему ты раньше этого не сказал, Боб? К чему ты клонишь? По-твоему, Джейк не мертв? Жив?!

– Не знаю, Фредди, не знаю. Я такой же чужак в этом чародейском времени, как и ты.

Внезапно из крепости послышались крики. Изменившись в лице, Роберт бросился туда. Альфред побежал за ним, на ходу доставая бластер.

Во внутреннем дворе, где стояли вертолёты, царил переполох. Навстречу Рэнквисту и Зингу попался Мастарци, который не успел снять с себя сутану. «Отец Джуно» промчался мимо них; лицо его было перекошено от страха, и он при каждом прыжке поминал Спасителя и Деву Марию. Другие пришельцы, числом не менее трёх десятков человек, залегли у своих машин и стреляли из пистолетов, бластеров и винтовок в одну точку у входа во внутренний двор крепости, через слово поминали Господа и безбожно бранились.

– Что происходит? – прокричал Роберт. – Кто отдал приказ стрелять?!

Чернокожий наёмник Филипп Фрезер по прозвищу Чёрный Фил подскочил к нему.

– Мертвец ожил, Боб!! Этот хренов Джейк, мать его, вылез из могилы и пошёл на нас!..

Новый кэп побледнел, а барон Зинг накинулся на негра.

– Что ты несёшь, Фил? Как это – вылез из могилы?!

– А вот так! – передразнил его Чёрный Фил. – Разрыл землю и вылез! Я сам видел! Да все видели…

– Ладно, Фил, – сурово оборвал его Рэнквист. – Где он теперь?

Фрезер махнул рукой.

– Там он! Хочет войти сюда, но мы его не пускаем. Он, гнида, разрывных пуль боится. А лучи на него не действуют.

– Ясно, – сказал Роберт и прокричал: – Отставить стрельбу, парни! Пусть покажется!

Не сразу, но приказ нового кэпа был выполнен. В проходе показалась фигура только что захороненного Джейка. Глаза его были закрыты, а в комбинезоне виднелись отверстия от пуль и лазерных лучей. И тем не менее, Джейк шёл вперёд. Рэнквист почувствовал, как на его голове шевелятся волосы. Раздались новые выстрелы, но мертвец ловко увёртывался от разрывных пуль и как будто нарочно подставлялся под лазерные лучи.

– Отставить бластеры! – крикнул новый кэп. – Фил, тащи базуку!

Выстрелы следовали один за другим. Однако Джейк с неестественным для человека проворством уворачивался и от гранат. Он продвигался к вертолётам. Базука выпала из рук Фрезера. Роберт заглянул в глаза негра и увидел, что они готовы выпрыгнуть из орбит.

– Нужно сжечь его из огнемёта, – предложил Зинг.

– Нет, – решил Рэнквист. – Парни, отставить стрельбу! Поглядим, что нужно этой твари!

– Он убьёт нас! – раздался крик Во Чунга. – Айда по вертолётам, парни, ударим по нему сверху!

– Отставить!! Здесь приказы отдаю я! Паникёров буду стрелять! – рявкнул Роберт со всею силой, на какую был способен его голос.

Он сам удивился, но все послушались. Тем временем Джейк с закрытыми глазами, не обращая внимания на людей, подошёл к ближайшему «Черному коршуну», открыл дверцу и запрыгнул внутрь. Чуть помедлив, он закрыл дверь за собой.

Смачно выругался Педро Гарсиа: это в его вертолёт забрался свежезахороненный мертвец. Минуты две или три ничего не происходило. Этого времени хватило Роберту, чтобы запрыгнуть в свою машину. Подключиться к бортовому компьютеру Гарсиа ему не удалось: что-то блокировало допуск, система выдавала сообщение о неизвестной ошибке. Снова выстрелила базука, и Рэнквист покинул «Чёрный коршун», чтобы вернуть себе контроль над обстановкой.

Когда он присоединился к остальным, вертолёт Гарсиа, захваченный ожившим мертвецом, уже взлетал. Тревожные крики доносились со всех сторон. У всех на уме была единственная мысль: он взлетает, чтобы сверху разбомбить людей и крепость. Во Чунг тащил «Стингер», всем было ясно, для чего.

– ОТСТАВИТЬ!!! – не своим голосом завопил Рэнквист.

Он опоздал – или кореец попросту проигнорировал его приказ. Ракета взвилась вслед за вертолётом.

А потом произошло такое, что никто из них не мог себе вообразить.

«Стингер» отклонился от своей траектории, – словно какая-то невидимая сила отодвинула его, – пролетел под брюхом вертолёта и упал в Хорот недалеко от берега.

В крепости зависла тишина. После всего, что они увидели, в сердцах бесстрашных наемников из Будущего не осталось места для паники. Они просто затаили дыхание, задрали головы и глядели, что произойдёт дальше. Роберт заметил, как некоторые шепчут молитвы.

Но «Чёрный коршун», захваченный ожившим мертвецом, не стал атаковать крепость. Он поднялся над островом Норд и направился к Тарантии. Сердце Рэнквиста тревожно сжалось. Однако машина всего лишь пролетела над городом и унеслась куда-то на юго-восток.

Роберт утёр холодный пот со лба и понял вдруг, что у него прибавилось седых волос. Эти минуты стали для него самыми тяжкими в жизни. Не только потому, что он увидел наяву восставшего из мертвых Джейка. И даже не потому, что мертвец, управляющий военным вертолётом, вполне мог уничтожить сразу и его, и остальных пришельцев, вместе взятых, ибо все они собрались здесь.

А потому, что загадки и странности, о которых он поведал Зингу, внезапно обрели логичное решение. Оно возникло в мозгу Роберта и заставило возблагодарить Судьбу и Митру. С этого мгновения он поверил в Митру совершенно искренне, бесповоротно и всерьёз.

Альфред Зинг тронул его за руку.

– С тобой всё в порядке, Боб?

– Да, – кивнул Роберт. – Теперь я знаю, кто улетел на этом вертолёте. Чёрная гусеница…

– Какая ещё гусеница? С тобой точно всё в порядке, кэп?

– Она правила грифом. Ну, помнишь стервятника, которого я сжёг в небе над Коринфией? Эта чёрная гусеница управляла им. Потом она убила гнома, а последним прикончила Джейка. Она теперь в Джейке, она управляет им. Ты понимаешь, Фредди?

– Нет.

– На месте того гнома легко мог оказаться я, – промолвил Роберт Благочестивый и прошептал слова благодарения для солнечного бога хайборийцев.

12. Вместе против богини – I

Брахо в облике огромной синей птицы приземлился на склоне горы Монтесан у стен монашеской обители. Конан и Аманда, прилетевшие на спине этой птицы, также были невидимы: их скрывали волшебные накидки, прежде принадлежавшие той, что носила имя Тхутмертари.

Киммериец, воительница из Будущего и магистр Синих Монахов теперь наблюдали её в облике пылающего золотого шара, окутанного кроваво-чёрными протуберанцами. В глубине пылающего шара угадывались очертания женской фигуры. Тхутмертари парила над несчастной землей Хорайи, руки богини были воздеты к небу ладонями вверх. С земли по направлению к огненной сфере ползли тонкие алые нити. Ненасытные кроваво-чёрные протуберанцы алчно тянулись навстречу этим нитям и с жадностью поглощали их.

Конан оставался невидим, но сам мог видеть всё. Он встречал немало чудес, ему доводилось лицезреть лики всевозможного Зла, в отличие от Добра, оно было очень разным, это Зло, – но никогда ещё Конану не случалось видеть Абсолютное Зло столь нестерпимо прекрасным, манящим и завораживающим. Парящий в ночи золотой шар с кроваво-чёрными протуберанцами дышал такой могучей и несокрушимой силой, что его жаркое прикосновение ощущалось повсюду. Конану даже почудилось, что флюиды Зла, источаемые Тхутмертари, можно потрогать руками и разрезать мечом…

О, если бы так! Очаровывающее Зло было незримо, нематериально, оно ощущалось не телом, но душой, и воздействовало не на тело, не на сталь клинка, а на саму душу… Конан понял, что в предстоящей схватке сила духа потребуется ему больше, чем сила тела и сила клинка.

Глядя на слепящую золотую сферу, Конан поневоле содрогнулся: нужно обладать поистине безумной самоуверенностью, чтобы всерьёз полагать, будто они трое – Брахо, Аманда и он – способны победить средоточие Абсолютного Зла… Или столь же безумной верой в удачу!

Прищурив глаза, Конан вглядывался в ту, что носила имя Тхутмертари. Казалось, они расстались лишь вчера. Только вчера они сражались друг подле друга в Преисподних Мирах. Только вчера она, стигийская принцесса-жрица Тхутмертари, спасала его, а он, король-воитель Конан, спасал от гибели её. Сражаясь с Тезиасом, они шли по дороге Судьбы рука об руку – пока стигийка не предала его в Великой Пирамиде Кеми. Да, как будто это было только вчера! Но Конан понимал: на самом деле он и Тхутмертари виделись в последний раз давным-давно, настолько давно, что это время не состояло из дней и недель; оно измерялось сменяющими друг друга поражениями и победами, бессчётными жизнями людей и реками пролитой крови… Горькие мысли проскальзывали в разум Конана, когда он вспоминал, как по-разному использовали это время он и Тхутмертари.

Он гонялся за карликом – она выслеживала сокровенную тайну Великой Души. Он хоронил от Тезиаса Книгу Судеб – она подбиралась к таинственной силе карлика. Он защищал от наёмников Джейка своё королевство – она превращала новоявленного бога в своего покорного раба. Он скрывался в Тарантии в тайном храме Асуры – она прибирала к рукам власть в тёмной Стигии. Он прятался от шпионов Вибия Латро – она открыто уничтожала собственный народ на алтарях Великого Змея. Он вёл партизанскую войну против узурпатора – она объявила войну всей Хайбории. Он жаждал вернуть себе корону – она готовилась утопить весь мир в крови… И когда он только-только понял, какая миссия в действительности ждёт его – она уже приступила к исполнению своей Миссии.

За это время она превратилась из волшебницы в богиню – а он остался тем, кем был всегда: человеком, варваром, воителем.

И, готовясь к решающей схватке, он пока не ведал, что в этом заключалось его главное преимущество перед богиней Звёздного Бессмертия.

– Приветствую тебя, бывший хозяин… Я знаю, ты слышишь и видишь меня. Я знаю также, что тебе воспрещено вступать в контакты с кем бы то ни было, кроме твоей владычицы… Мне очень жаль, бывший хозяин. Мне больно видеть тебя таким. Ты больше не тот, кому я служу. Я должен убить тебя, демон Сур.

И мне очень жаль, Брахо, подумала незримая сущность, раб Змеиной Королевы, но я вынужден защищаться. Согласно Заклятию моей владычицы, мне надлежит оберегать себя – для неё.

Прогремели первые выстрелы. Они случились неожиданно для Тхутмертари; стремительные снаряды возникли словно бы из ниоткуда и впились в ослепительно сияющую золотую сферу. Конан и Аманда стреляли в спину своей врагине. В другой раз киммериец счёл бы такое нападение постыдным и бесчестным. Но то – с людьми. Ещё Джейку можно было позволить умереть в честной схватке; не Конана вина, что узурпатору не удалось воспользоваться этой возможностью. Но, воюя с богами, демонами и волшебниками, приходилось откладывать в сторону кодексы воинской чести и действовать по правилам жестокой целесообразности. И Конан не стыдился этих правил, ибо познал мудрую истину: с магическим врагом нужно биться не тем оружием, к какому ты привык, а тем, каким его, врага, можно уничтожить.

Более всего он опасался, что чары новоявленной богини отразят снаряды Будущего. Однако этого не случилось. Завороженно смотрел он, как гранаты, выпущенные одновременно из двух базук, беспрепятственно пронзают кроваво-чёрный ореол богини и взрываются в самом центре золотого шара. В то же мгновение божественное сияние померкло; Конан увидел прекрасную женскую фигурку, раздираемую на части чудовищной силой взрывов. Ещё спустя мгновение золотая фигура исчезла. Пылающий шар больше не парил в ночи; а то, что называлось Тхутмертари, кроваво-огненными струями стекало вниз, на землю…

И в те же мгновения начался магический поединок между демоном Суром, завладевшим силой и сознанием бога Великой Души, и волшебником Брахо, главным слугой этого бога. В задачу магистра входило обезоружить раба Змеиной Королевы, отрезать его от владычицы и, если получится, то убить. Велика была мощь бога-раба; в мире обитали всего только два существа, которые знали об этой мощи больше, чем знал о ней Брахо. Но оба эти существа не имели прав вступать в такие схватки. Магистру предстояло сражаться со своим бывшим хозяином в одиночку. На помощь Конана и Аманды он рассчитывать не мог, ибо они даже не видели ту незримую сущность, которая звалась рабом Змеиной Королевы. Брахо также превратился в незримую сущность; только тот, кто читал ментальный эфир равно открытую книгу, мог наблюдать эту удивительную схватку.

Оружием в ней служили не мечи, не огненные снаряды и даже не магические молнии. Две сущности сражались мыслями. Они черпали незримую энергию из окружающих пространств, из Космоса, из иных измерений – отовсюду, куда могли дотянуться – и превращали эту энергию в силу мысли. А уже мысль обретала различные формы. Мысль могла быть и разящим клинком, и ментальным щитом, и даже потоком невидимых частиц, убивающих медленно, но верно. Мысль могла быть каким угодно оружием – и в силу этого поединок Брахо и Тезиаса-Сура был воистину неповторимым зрелищем. Зрелищем для одного болельщика – ибо второму, кто наблюдал его, всё здесь происходящее было глубоко и бесконечно безразлично…

Силы оказались равны. Магистр Синих Монахов был сначала удивлён этим, но вскоре осознал причину. Бог-раб растерял изрядную часть своей прежней мощи. Ибо, как бы ни был силён бог, раб всегда слабее свободного. Воля Тезиаса подавлялась волей Тхутмертари, а возможна ли великая сила без воли? То были лишь остатки прежней божественной мощи. К тому же, уничтожение Хорайи, в котором бог-раб играл утомительную роль ретранслятора космической энергии для богини-владычицы, истощило и эти скудные запасы былого могущества. Когда через тебя – и мимо тебя! – проходят квинтиллионы единиц космической энергии, совсем непросто разобраться, где кончается чужая сила и начинается твоя собственная… Иными словами, бог-раб устал, очень устал – устал от рабства, рабского унижения и рабского труда – а магистр, напротив, был бодр и полон сил; как будто даже стояние в Замке стальным истуканом пошло ему на пользу и сделало Брахо ещё сильнее, чем он был прежде.

Итак, магистр Синих Монахов неумолимо побеждал своего бывшего хозяина.

– Конан, Конан, мы победили! Её больше нет! Мы убили её!..

Аманда Линн радовалась как ребёнок, вертелась вокруг огромного киммерийца и подпрыгивала, чтобы причмокнуть его в щеку. А Конан стоял как скала и вглядывался в расползающиеся по земле останки Тхутмертари. Он видел сам: она погибла. Они с Амандой выстрелили из базук ей в спину и легко убили самозваную богиню.

Конан помотал головой.

– Мне не хочется разочаровывать тебя, подруга, но, по-моему, ты рано радуешься. Перезаряди-ка лучше своё оружие.

Аманда остановилась и недоумённо уставилась на него.

– Всё кончено, киммериец! Она погибла!

Конан молчал и смотрел мимо неё. Она тоже посмотрела в ту сторону и увидела нечто, что ожидал увидеть он: это или что-либо подобное.

На обожжённой земле Хорайи огненные потоки собирались в высокую женскую фигуру. Обвенчанная со смертью возрождалась к жизни. Сначала возникло лицо, божественно прекрасное лицо с правильными чертами; с очами, подобными бездонным сапфировым безднам, где пылали отражения далёких звезд; полными губами цвета свежепролитой крови и ослепительно сверкающими, равно жемчужины, зубами; и со змеиным языком между зубов. Следом оформились пряди золотистых волос; эти чудные волосы вырастали на глазах сверху вниз, до самой талии, а венчала их отчего-то обычная корона стигийских властителей. Появилась шея, возникли две точёные золотые руки, оформились высокие полные груди, похожие на два гигантских яблока, и дерзкие соски – но не розовые, а такие же золотые. Далее возникли живот, большие упругие бедра и, наконец, сильные, длинные ноги…

Варвар смотрел на возрождение Тхутмертари. Точно, так и должна выглядеть истинная богиня, невольно подумалось Конану. Аманда смотрела тоже, киммериец почувствовал её изумление, страх и отчаяние. Он встряхнул Аманду и, подавая ей пример, дал новый выстрел из базуки. Следом выстрелила Аманда, и они увидели, что получилось.

На сей раз им не удалось застичь Тхутмертари врасплох. Чудовищное пламя рванулось навстречу снарядам и уничтожило их. Богиня была невредима. Конан понял, что лишь стремительность атаки спасёт их – а если не спасёт, то хотя бы отсрочит неминуемый конец неравной схватки… Он стрелял и стрелял, и Аманда стреляла тоже, пока не кончились гранаты, и пока эти грозные боевые трубки Будущего не превратилась в бесполезные куски металла.

А Тхутмертари тем временем отражала возникающие точно из ниоткуда диковинные снаряды и пыталась распознать, кто запускает их в неё.

Она до сих пор не видела своего противника – даже боги не видят сквозь накидки-невидимки. О том, что невидимый враг потому и невидим, что его защищают её, Тхутмертари, волшебные накидки, она догадалась сразу. Когда атака прекратилась, она поняла также, что у невидимок закончились их диковинные снаряды. Рубиновые губы искривила победительная усмешка…

В следующее мгновение ей пришлось отражать стремительный налёт железных ос, которые вереницей устремились к её голове. В мире Будущего таких ос называли разрывными пулями. Они летели быстрее тех снарядов, хотя были меньше их. Тхутмертари замешкалась на долю мгновения, и одна из пуль разорвалась у её лица. А следом разорвались остальные.

– Быстрее, подруга, мы должны уйти отсюда, пока она не возродилась сызнова! Давай-ка взберемся на башню; мне кажется, я знаю вон того стигийца, который стоит рядом с чешуйчатой тварью… Хотел бы я знать, что сейчас поделывает магистр!

Конан подтолкнул Аманду, и они вместе полезли по железным скобам на центральную башню монастыря Монтесан. Им немного не хватило времени, чтобы очутиться на смотровой площадке, где стояли стигийский принц Джосер и акках народа змеядов Танатос.

Два события произошли почти одновременно: богиня Тхутмертари возродилась и волшебная накидка-невидимка Аманды соскользнула с плеч её.

Однако белокурая воительница не растерялась. Она выпустила в Тхутмертари последнюю очередь разрывных пуль. Золотая богиня сожгла пули в полёте. Конан, взбиравшийся первым, схватил Аманду за плечо и перекинул через себя. Она упала к ногам Танатоса, ударилась о камень и лишилась чувств. Огромный акках отпрянул: ему почудилось, что это не человеческая женщина, а демон явился по душу его. Принц Джосер также оторвал свой взгляд от созерцания возродившейся сестры и увидел незнакомую женщину, лежащую без чувств.

Сразу после Аманды на смотровую площадку влетел Конан. Недолго думая, не разбирая, что это за чудище, он дёрнул змеядского царя за лапу и перебросил через ограждение. Со стороны могло показаться, что Танатоса увлекли и сбросили с башни невидимые руки.

Внезапно женщина исчезла из поля зрения Джосера, а вместо неё возник недруг из былых времён, огромный варвар-киммериец. Это Конан сорвал с себя волшебную накидку и укрыл Аманду. Стигийский лев отпрянул и воскликнул:

– Ты!!

Не тратя времени на объяснения, Конан прыгнул к стигийцу, заломил его руки за спину и прикрылся им от Тхутмертари. Как раз в этот момент золотая богиня возникла перед ними. Она парила в десяти мерах от смотровой площадки и… смеялась!

– Как я могла поверить в твою смерть, могучий варвар? Разве ты из тех, кто умирает? О, нет, ты Конан, ты у нас непобедим! Ты пришёл, чтобы сразить меня! Чтобы спасти от разрушения свой дикий, жалкий, бесполезный мир! Разве не так?..

От демонического смеха злодейки кровь стыла в жилах Конана.

– Вынуждена разочаровать тебя, варвар, – хохотала золотая богиня, – меня нельзя убить! Я обвенчалась со Смертью! Я – бессмертна!!

Конан ощущал незримое проникновение её пронзительного взгляда. Этот взгляд обжигал и вместе с тем замораживал. Конан понял, что Тхутмертари ничего не стоит умертвить его. И что Джосер, её родной брат, не может послужить ему прикрытием от могучих чар богини. Чтобы убить его, Конана, Тхутмертари, не раздумывая, убьёт и своего брата – а после с той же лёгкостью и воскресит.

У него оставалась лишь одна надежда: что Тхутмертари захочет растянуть своё удовольствие и не прикончит его сразу. А за то время, пока она будет развлекаться, медленно-медленно, в своем обычном стиле, убивая его, диспозиция изменится – в его, Конана, пользу.

– Где же ты, проклятый магистр?! – мысленно воскликнул киммериец.

Голос Брахо прозвучал в его голове:

– Погоди, я приду к тебе на помощь, только уложу этого демона. Он оказался на редкость живучим… Займи её пока чем-нибудь…

Легко сказать: займи! Словно речь шла не о грозной бессмертной богине, а о шаловливом ребёнке! Но Конан порадовался за Брахо – в незримом магическом поединке магистр, похоже, одерживал победу над богом-рабом, своим прежним хозяином.

Киммериец оттолкнул Джосера, и принц свалился к его ногам. Конан остался один на один с Тхутмертари. И он был жив. А значит, ещё оставалась надежда.

Он поднял свои глаза к её лицу. Синие глаза их встретились. Конан тут же понял, что ему не вынести этот чудовищный взгляд. Сапфировые бездны засасывали его, чтобы более не отпускать. Мужество и воля потребовались ему, дабы оторвать свой взор от этих ненасытных бездн.

– А прежде ты выдерживал мой взгляд, могучий киммериец, – с усмешкой молвила богиня.

Золотое сияние вновь окутывало её, и кроваво-чёрные протуберанцы рвались к Конану, но хозяйка сама сдерживала свою алчущую ауру. Она не может так просто расправиться с этим человеком. Таких людей в мире больше нет. Она обязана доставить себе удовольствие, прежде чем выпьет его жизнь. Конан-киммериец, лучший воин Света, заслуживал торжественной, достойной его смерти. И Тхутмертари размышляла, какая из смертей более подобает для этого воина.

Неожиданно Конан улыбнулся, проронил:

– Без своего раба ты никто и ничто, богиня.

Тхутмертари опешила. Это был удар посильнее, чем взрыв тысячи невидимых снарядов. Конан ударил в её самолюбие. В самолюбие новоявленной богини. Последний раз она получала подобный удар от Парасана. «Сколько ни бросайся на Свет, он никогда не погаснет», – сказал ей у разрушенного алтаря Митры в Турхане безумный старик. Волна неудержимого бешенства разлилась тогда в чёрной душе Тхутмертари, и ей потребовалась вся её выдержка, чтобы не расправиться с Парасаном в тот же миг. Но тогда она не была ещё богиней, тогда ей удалось сдержать себя. Теперь – нет. Гордость богини превыше всего! Никто и ничто не вправе ставить под сомнение ее божественную силу. И вот сейчас, немедля, она продемонстрирует эту силу на нём, этом презренном человечишке, посмевшем в её силе усомниться!