Текст книги "Ближе, чем ты думаешь"

Глава 35

Моя первая смена началась в четверг утром и продолжалась с завтрака до конца ланча. Мадам менеджер, похоже, искренне верила в то, что лучшим мотиватором для персонала являются ругательства, так что большую часть рабочего времени я подвергалась всяческим нападкам и наказаниям за те или иные провинности, в частности за то, что неправильно разложила купюры в кассе.

За восемь часов каторжных работ и постоянных нареканий я заработала 51,74 доллара чаевых. Самые щедрые подал дальнобойщик, давший десятку и сказавший мне оставить себе сдачу с его скромного счета в 5,79 доллара. Если честно, я всерьез считала, что заслужила эти деньги: он просидел два часа, проглотив за это время девять чашек кофе, и всякий раз прилипал взглядом к моей заднице, стоило мне только повернуться спиной.

Когда я шла к своей машине, все еще облаченная в униформу «Дома вафель», – синюю рубашку на пуговицах и дешевые черные брюки – желание послать все это к черту было просто непреодолимым. Мои ноги дрожали вплоть до лодыжек. Волосы, казалось, насквозь пропитались запахом беконного жира. Остальное тело источало запах подгоревшего кофе.

Только из-за Алекса я не сдалась и не стала популярно объяснять менеджеру, куда она может засунуть себе кассу. Я подумала о судье Стоуне, надменно глядящем на меня с высоты своего кресла и спрашивающем, нашла я работу или нет. А мне просто необходимо было ответить ему утвердительно.

Я плюхнулась в машину, и поскольку до чертиков устала, то даже не включила зажигание, решив для начала проверить телефон. Оказалось, поступило два сообщения.

Первое было от мистера Ханиуэлла. В свете заведенного на меня уголовного дела он подал ходатайство о признании неправомерности выданного ордера на обыск. Он сказал, что секретарь определит дату предварительного слушания, и оно, по всей видимости, состоится весьма скоро, поскольку мое дело должно быть рассмотрено до назначенного на 9 апреля судебного разбирательства.

На этом сообщение заканчивалось. Он ни словом не упомянул, почему так странно вел себя под конец нашего разговора на скамейке. Может, он никогда этого и не сделает.

Второе сообщение написал Тедди: «Привет, есть хорошие новости, которые могут превратиться в совершенно замечательные новости. Ты где?»

Не хочу сказать, что я не вспоминала о Тедди с понедельника, когда узнала, что он вновь крутится с этой Венди. Похоже, это его опасное увлечение все же не было для него самой важной вещью на свете. Как раньше это было с Тедди, мне и без него хватало проблем.

Где я? А где ты, Тедди? И где, черт подери, ты был все это время?

Но об этом я так ничего ему и не написала. Хватит с меня драм, я так вымоталась. Меня словно выпотрошили.

«Еду домой. А ты где?»

И я в это время уже действительно двигалась в сторону Деспер Холлоу. На полдороге Тедди ответил:

«Скоро буду. Есть сюрприз. Хороший.»

Прекрасно. Жду не дождусь.

Когда я вернулась домой, мне показалось, что на сей раз молокоотсос трудился над своей задачей гораздо дольше обычного. От этого, сбрасывая с себя наряд «Дома вафлей» и переодеваясь, я еще больше помрачнела. С переодеванием я закончила как раз тогда, когда с подъездной дорожки донесся грохот грузовичка. Чтобы взглянуть, кого там принесло, я слегка раздвинула пальцами жалюзи. Конечно же, это был Тедди.

Но вовсе не его приезд заставил меня выпалить целую очередь ругательств, пока я спускалась по лестнице к входной двери. Что там, я просто кипела. Дело было в том, кто сидел у него на пассажирском месте.

Венди Матайа. Суккуб[24]24
  Дьявол похоти и разврата из средневековых европейских легенд, согласно которым суккубы посещали ночью молодых мужчин и вызывали у них сладострастные сны.


[Закрыть], как есть.

В первый раз когда я встретила Венди, ей было лет шестнадцать, и она была так прекрасна, что, казалось, сошла прямо со страниц любовных романов: темно-каштановые волосы, казавшиеся почти черными; безупречная бледная кожа; огромные зеленые глаза, напоминающие изумруды; и что парням наверняка нравилось больше всего – точеная фигурка, напоминавшая песочные часы, верх соблазнительности. Можно было поклясться, что она носит корсет.

Впрочем, давайте внесем ясность: я ненавидела ее не за то, что она была потрясающе красива и обладала великолепным телом. Моя ненависть была вызвана тем, что она, похоже, ничем больше не занималась, кроме как лгала мне, воровала опять же у меня, – словом, водила моего младшего брата взад-вперед перед вратами ада.

Я уже стояла на переднем крыльце, когда они выбирались из грузовичка.

– Что она здесь делает? – требовательно спросила я.

– Она помогает мне, – сказал Тедди невинным и даже каким-то глуповатым тоном – впрочем, он всегда так говорил, когда Венди была с ним рядом. Похоже, он пару дней не брился. Венди всегда нравились неряхи.

– Ты не под кайфом?

– Трезв как стеклышко, – произнес он твердо. – Прекрати изображать из себя испанского инквизитора. Мы оба трезвые.

Он обошел свой пикап со стороны капота, и теперь они шли по дорожке, взявшись за руки. На Венди были обтягивающие джинсы, футболка, прикрывавшая едва заметную грудь, и толстовка с капюшоном, молния которой была расстегнута достаточно, чтобы можно было наблюдать все прелести ее лица.

– Она сюда не войдет, – сказала я. Я всегда замечала, когда Тедди возвращался с видом побитой собаки, а вот насчет Венди… Со своей яркой внешностью она могла скрыть что угодно.

– Может, ты все-таки успокоишься? Она, в конце концов, пытается исправиться.

– Да ну? И сколько времени ты провела сухой, Венди?

– Три недели, – сказала она.

– Господи, да ладно тебе, – сказала я, закатывая глаза. Сколько же мне приходилось слышать клятв, что тот и тот-то начнет жизнь с чистого листа, но не проходило и недели – ну, в крайнем случае двух или трех – как все возвращалось на круги своя. Нарику, который по прошествии трех недель утверждает, что навсегда завязал, никогда нельзя полностью доверять.

Теперь Венди стояла прямо передо мной, по-прежнему сжимая руку Тедди, и сверлила меня своими колдовскими изумрудными глазами.

– Мелани, я знаю, что… Я наделала тебе много пакостей. Да кому я только их не делала. Но когда я думаю о тебе, то… Я ведь действительно причинила тебе много неприятностей. Тот браслет… и кредитка… а потом еще машина… в общем, много я гадостей совершила, но пожалуйста, прости меня, ладно? Мне очень жаль. И я постараюсь сделать все, что только в моих силах, чтобы помочь тебе.

– Неплохо сказано, – выплюнула я. – Таких фразочек ты нахваталась на сайте анонимных наркоманов, что ли?

– Да ладно, сестренка. Она ведь хотя бы пытается. Может, дашь ей шанс?

– Уже давала. Семь лет назад. А потом еще один – шесть лет назад. Вы что, хотите, чтобы я перечислила все эти ваши шансы? Да запросто, если угодно.

Тедди смело шагнул вперед.

– Хорошо, хорошо, я понял. Ты по-прежнему злишься. Но сейчас у нас нет на это времени.

И затем, он полез в задний карман, развернул фотографию, которую достал оттуда, и протянул мне, чтобы я могла ее как следует рассмотреть. Снимок был восемь на десять, и на нем был тот самый загадочный фургон «Сантехника А1».

– Она знает, кто этот парень, – сказал Тедди. – Он может встретиться с нами чуть позже. Дальше будешь слушать или нет?

Они прошли за мной и неподвижно сидели на диване, словно впервые пришли знакомиться с родителями.

Я по-прежнему стояла перед ними со скрещенными на груди руками, все еще не доверяя Венди – мало ли что еще она собиралась выкинуть.

– Ну, выкладывайте, – наконец сказала я.

– Как только я увидел фотографию, я узнал этого парня, – сказал Тедди. – Я не в курсе, как его зовут, ничего такого, зато знаю, что он вроде как частенько зависает в центре, возле «Миссии».

«Миссия долины» была приютом для бездомных – склад магазина на Уэст-Беверли-стрит, по ту сторону кладбища Торнроуз. Как-то я решила переночевать там, после того как лишилась квартиры, но быстро решила, что лучше ночевать в своей машине. Впрочем, в здании «Миссии» было чисто, а ее сотрудники знали свое дело. Другой вопрос – клиентура, не приведи Господь.

Район вокруг «Миссии» был для Стонтона своего рода центром наркокультуры. Когда Тедди еще куролесил по-черному, его мать по меньшей мере дюжину раз звонила мне в полной панике и говорила, что он снова исчез. И как минимум в половине таких случаев я находила его, совершенно обдолбанного, на тропинке, пролегавшей между барами в центре города и этой самой «Миссией».

Тедди продолжил:

– В общем, я понял, что ты хотела сказать насчет того, что если, мол, никого не узнаю, то и черт с ним. Но мне показалось, что ты не совсем это имеешь в виду: ты же была в тюрьме и ничего не могла сделать. Короче, я отправился к «Миссии», просто для того, чтобы разобраться, что к чему.

– О, Тедди, – сказала я, закрывая лицо руками. То, что он рассказывал – поход в подобные места и разговоры с подобными людьми – было равносильно рецидиву.

– Да успокойся ты, расслабься, я же действительно просто наблюдал и ни во что такое не ввязывался. Но именно там я и встретил Венди.

Ну, разумеется.

– Те, из «Миссии», хотели напрячь меня на работу, – вставила она. – Вот я и волонтерствовала, подавала обеды и прочее такое.

Ну, еще бы. Похоже, Венди вбила себе в голову, что, пробыв трезвой три недели, теперь смело может записываться в святые.

– Вообще-то поначалу я не хотел с ней говорить, – сказал Тедди. – Ну, ты знаешь: она все равно что спусковой крючок, не меньше.

– А я всегда думала, что это ты был для меня спусковым крючком, – поддразнила она, похлопывая его по колену.

То, как они общались, было для меня настолько отвратительно, что даже не приходилось спрашивать, спят ли они снова. Моя ситуация для них превратилось в эдакий романтический квест. Хотя да, начиналось все, похоже, с исключительно благородных намерений. Но я всерьез опасалась того, чем все это может кончиться. Ведь, положа руку на сердце, мой брат не так уж зависел от алкоголя, марихуаны или даже героина. Его настоящей зависимостью была Венди Матайя.

– В общем, я тусил в тех краях и не испытывал особого желания тереть ни с ней, ни вообще с кем угодно, – сказал Тедди. – Я надеялся найти там парня с твоей фотки. Вот тут она и появилась.

Венди подхватила:

– Ага, и я такая: «Привет, дурилка здоровенная». Знаете, как сильно иногда можно соскучиться по парню ростом под два метра, да к тому же еще и красавцу.

Тедди продолжил:

– Ну и, значит, начали мы толковать, и она давай рассказывать, как все у нее теперь изменилось.

Венди опять вставила:

– Да со мной вообще такое случилось – не пересказать. Как-то я проснулась в машине неотложки, а три последних дня из памяти – как корова языком. Мне сказали, что, когда меня нашли, у меня сердце не билось. Пришлось им вколоть мне «Наркан», ну и прочее дерьмо.

Тут она вздрогнула.

– Короче, теперь я пас, – продолжила Венди. – Шутки в сторону. Больше никакой наркоты. Никакой выпивки. Даже траву курить не буду. Я ведь не дура и понимаю, что если сорвусь, то привет – стану еще одной записью в списке скончавшихся.

Тедди продолжил.

– Значит, поговорили мы, и я показал ей тот твой снимок.

– А я сразу же: «Да ведь это Слэш!» – воскликнула Венди.

– Слэш? – переспросила я.

– Ага, – ответила Венди. – Его так называют из-за шрама и прочего. Он, типа, бродяга – ты, наверное, так бы его назвала. Говорит, что художник, дома́ рисует, чтобы на жизнь заработать, но я никогда не видела, чтобы у него в машине были мольберты, кисти или что-то в этом духе. Обычный парень, в общем, таких полно. Когда он не тусуется около «Миссии», то зависает в «Харди» или на автобусной остановке возле «Говард Джонсон». Вот я и спросила Тедди, смотрел ли он там.

– А я не смотрел, – сказал Тедди. – И мы, значит, начали действовать. Расспрашивали, как бы невзначай… В смысле, мне кажется, те, к кому мы обращались, думали, что мы хотим купить у него наркоту, но какая разница. А совсем интересно стало, когда на автобусной остановке мы услышали, что Слэш, дескать, недавно взялся за крупное дело. И даже в автобусах больше не ездит.

– И когда это случилось? – спросила я.

– Ну, в этом-то и дело. Базарили, что он пропал что-то около двух недель назад. Короче, куда-то делся наш старый добрый Слэш, который на работу ездил на автобусе, а когда появлялись кое-какие деньжата – ночевал в «Миссии» или в пансионате. Смылся наш Слэш.

– Потому что кто-то заплатил ему кучу денег, чтобы подбросить наркоту ко мне в дом, – сказала я.

– Вот и мы так думаем, – ответила Венди.

– Но вы же говорите, что собираетесь увидеться с ним? – спросила я. – Как вам это удалось?

– Ну мы, типа, говорили, что хотим с ним поболтать, – сказал Тедди. – Нашли кое-кого, с кем он шлялся, и втираем: «У нас тут дело наклевывается, так что, если захочет нас найти, мы будем болтаться около “Харди” где-нибудь в обед».

– И что, сработало? – спросила я.

– Не сразу, – сказал Тедди. – И в понедельник, и во вторник мы там околачивались… и ничего.

Я вспомнила, что случилось в понедельник. К Тедди я приехала в 5:15 или 5:20. Так вот, значит, как я их упустила. Они уехали, надеясь на рандеву с этим Флэшем.

– Так вот, вчера, – сказала Венди, – один из его приятелей подошел и говорит: «Вы, значит, Слэша ищете?» А мы: «Да». И он такой: «А вам че от него надо?» Ну, мы такие крутых состроили и говорим: «Пусть-ка сам явится, а там разберемся». В общем, тот тип отбил ему эсэмэску, а Слэш ему в ответ говорит, мол, давай, встречусь с ними завтра, часов в пять.

Я взглянула на висящие на стене часы. Было без пятнадцати пять.

Глава 36

Кое-как мы поместились в пикапе Тедди, усевшись все втроем на переднем сиденье.

По дороге мы решили, что, поскольку Слэш ждал только двух человек, а не трех, мне лучше было держаться на расстоянии. Кроме того, по сравнению с Тедди и Венди – с этими их татуировками и пирсингом – я выглядела как окончательно одомашненная клуша: не опороченные ни одной потертостью джинсы и кожа без единой наколки. Да он только посмотрит на меня – тут же сделает ноги.

Итак, задачей Тедди и Венди было узнать настоящее имя Слэша. И они сказали, что есть пара идей, как это можно сделать.

Мистер Ханиуэлл, вооруженный полученным именем, призовет этого человека к суду. Может, он и не появится в одном зале со мной, но к присяге его приведут, так или иначе. Главное, что нужно было сделать – так это показать присяжным: вот он, парень со шрамом, реальный человек, у которого наверняка обширная криминальная история.

Но даже если этот Слэш заартачится и не станет называть своего имени, что было очень даже возможно, я, по крайней мере, могла сделать несколько его фотографий, причем хорошего качества. Я исходила из предположения, что Слэш был известен местным правоохранительным органам. Может быть, какой-нибудь добродушный коп поможет нам узнать его имя?

Таков в общих чертах был наш план. Добравшись до нужного места, машина остановилась, и я, повернувшись к Венди, сказала:

– Знаешь что? Спасибо. Я правда благодарна за то, что вы пытаетесь мне помочь.

– Не за что, – сказала она.

На том мы и порешили. В двух кварталах от ресторана я попросила Тедди высадить меня, чтобы никакой посторонний взгляд не заметил, что я выходила из его машины. Когда я, наконец, своим ходом добралась до «Харди», Венди и Тедди уже сидели в кабинке напротив стойки.

Заведение, в общем, пустовало, если не считать пожилой пары, молча жевавшей поданные блюда. Я заказала «жирбургер», хотя все еще слишком нервничала, чтобы испытывать голод. Затем присела в двух кабинках от брата и вперила взгляд в телефон.

Бургер мне принесли через пять минут. Я откусила от него. Настало пять часов; время шло. В ресторан никто не заходил.

Прошло десять минут. Пятнадцать. Тедди от нетерпения так и ерзал ногами под столом. Потом вошла пара детей в сопровождении отца, который только и делал, что глазел на Венди, даже в то время, когда пытался делать вид, что очень интересуется, что бы ему заказать для своих малышей. Потом усадил их за столиком, откуда открывался прекрасный вид на Венди.

Ничего другого, пусть даже самого незначительного, не произошло. Я перепроверила одно и то же письмо, которое уже прочитала три раза, а затем просмотрела заголовки, слова которых даже не смогла разобрать.

5:25 сменилось на 5:35. Я, конечно, особо не надеялась, что человек, носящий кличку Слэш, будет отличаться пунктуальностью, но потихоньку начинала думать, что нам тут ничего не светит.

Затем, в 5:37, я почувствовала что-то вроде легкого ветерка, когда дверь позади меня открылась. Я не стала оборачиваться: женщине, уткнувшейся в свой телефон, оглядываться на входящих не подобает. А вот Тедди не сводил глаз с этого самого входящего.

А потом мимо меня проследовал какой-то человек. Не двигая головой, чтобы казалось, что я полностью поглощена экраном телефона, я кое-как скосила глаза влево. В реальности Слэш был еще более угловатым, чем на снимках. Казалось, что ни в его лице, ни в руках нет ни капли лишнего жира.

Так или иначе, он был белым, если всерьез говорить о расовой принадлежности. Но его кожа имела такой оттенок, словно он львиную долю своего времени проводил на открытом воздухе.

В общем, единственным по-настоящему белым в его облике был шрам, тянувшийся через макушку от одного уха к другому, чем несколько напоминал сильно сдвинутую вперед гарнитуру тонких наушников. Он остановился перед столом, за которым сидели Тедди и Венди.

– Меня ищете? – сказал он с сильным южным акцентом.

– Чо как? – небрежно ответил мой брат.

– А ты Венди, верно? – сказал Слэш.

– Ага.

– Помнишь заварушку в «Куч»?

Я понятия не имела, что означало слово – «Куч». Но, похоже, именно благодаря ему Слэш вспомнил, где видел Венди раньше.

– Да уж, – ответила она. – Эпичненько получилось.

– Садись, – сказал Тедди, ловко пересаживаясь поближе к Венди. Слэшу оставалось сесть так, что он оказался лицом ко мне.

Слэш скользнул в кабинку. Когда в телефоне наконец заработала камера, я подняла трубку, по-прежнему пытаясь делать вид, что изучаю заголовки новостей, и изо всех сил старалась поймать его в кадр.

Но это оказалось невозможным. Слэш, похоже, был весь на нервах. Он двигался быстро, почти по-птичьи. Через несколько секунд он вытер нос тыльной стороной ладони, изогнул шею и поставил локти на стол. Из-за последнего жеста его корпус сильно подался вперед, поэтому лицо его оказалось скрытым от меня спиной Тедди. Я опустила телефон, чтобы лишний раз не привлекать к себе внимание.

– В общем, есть одно дельце, – сказал мой брат, причем голос его зазвучал глуховато, так, словно ему было не двадцать три, а гораздо больше.

– Да ну? И что за дельце? – спросил Слэш, одновременно оглядываясь вокруг и в то же время не сводя взгляда с Тедди.

– Мне говорили, ты мастак устраивать людям серьезные неприятности.

Голова Слэша быстро дернулась влево, затем вправо.

– Не знаю, о чем ты говоришь. Я дома́ рисую.

– А помнишь телку из новостей? Слыхал я, что это ты все устроил в ее доме.

Вместо того чтобы просто сказать «нет», Слэш разразился потоком ругательств.

– Да знаю, знаю, – продолжал Тедди разыгрывать крутого перца. – Скажем так: мне нужно, чтобы ты сделал что-то в том же духе еще кое с кем.

Похоже, эти слова заставили Слэша оживиться. Он снова вытер нос. Я пока не предпринимала новых попыток сфотографировать его. Слишком большой риск, а шансы на успех – ниже некуда.

– Ты что, коп под прикрытием или типа того? – требовательно спросил он. – Стукачок, да?

– Да ты соображаешь, что несешь? – отбрил Тедди.

– Слушай, Слэш, ты что, реально подумал, что я буду якшаться с копами? – вставила Венди.

– По-моему, он вылитый коп, а ты, детка, и не сечешь, – ухмыльнулся Слэш. – Ты что, не в курсе, что они своих слухачей повсюду распихивают?

– Никакой я не коп и на копов не работаю, – настаивал Тедди. – Просто есть кое-кто, кому срочно нужно сильно подгадить.

– Тогда почему бы тебе не заняться этим самому? – спросил Слэш.

– Потому что мне рассказывали, какой ты спец по подобным штукам. Ты откуда, например, надыбал тот липовый фургон сантехника?

Слэш слегка улыбнулся и впервые перестал дергаться. Я быстро подняла телефон, притворяясь, что делаю селфи, и одним духом отщелкала пять снимков.

Затем опустила трубку, чтобы взглянуть на результаты. Все впустую. На одном снимке – широкие плечи Тедди, на другом – затылок Венди. Лица Слэша я так и не схватила.

– Как ты узнал об этом? – спросил Слэш.

– Неважно. Просто знаком кое с кем.

– Подними рубашку, – сказал Слэш.

– Чего? – в замешательстве спросил Тедди.

– Хочу посмотреть, вдруг ты обвешан проводами.

– Да ради бога, чувак, – сказал Тедди и, не вставая, на секунду задрал подол своей футболки к подбородку.

– А теперь давай-ка посмотрим на твою мобилу. Ты же мог все записывать.

Тедди вытащил телефон из кармана, отстучал код разблокировки и передал его Слэшу – пусть проверяет. И пока тот на это отвлекся, я еще раз подняла свою трубку, уже почти внаглую, и сделала еще несколько его снимков. Вот черт: все, что мне удавалось поймать в кадр – его макушка. Вроде бы так просто сфотографировать кого-то, кто не знает о том, что его снимают, но я уже запаниковала: нормального кадра так и не получалось.

– Слэш, никакой он не коп, – сказала Венди.

Слэш проигнорировал ее слова. Потом громко фыркнул.

– Ладно, но я все равно не понимаю, о чем ты толкуешь. В любом случае тебе это не по карману.

– Тебе-то откуда знать? – спросил Тедди.

– Потому что если я занимался бы такими делами – а мне это нахрен не надо – то запросил бы минимум пять.

– Пять? – спросил Тедди. – Пять кусков, что ли?

– Это ты сказал, не я. Плюс сам товар. Но я сказал бы вам спасибочки за десять процентов.

– Ладно, черт, я тебя понял. Понял я тебя. Блин, – сказал Тедди, глядя на Венди. – Как думаешь, способен наш приятель на такое?

– Да вроде, – ответила Венди, подыгрывая. – Товар-то мы ему дадим, а вот насчет бабла, похоже, придется идти в «Вестерн Юнион». Он же ни в жизнь нам не поверит, решит, что мы его кинем.

«Вестерн Юнион»? О чем это Венди? Я никуда не собиралась переводить деньги, их у меня просто не было. А тем временем обзор для снимка стал еще хуже. Тедди снова загородил все своей спиной.

– Похоже, ты права, – сказал Тедди.

– «Вестерн Юнион»? – повторил Слэш. – Не знаю, не знаю, чувак. Я…

– Да ладно, это проще пареной репы, – возразил Тедди. – Тот тип, который с нами вяжется, постоянно нам так платит. Берет и переводит деньжата через «Вестерн Юнион». Этот перевод можно обналичить в любой забегаловке. Просто говоришь свое имя и предъявляешь документ, и они отдают тебе всю сумму. А тебя, кстати, как в натуре зовут? Нужное бабло я мог бы получить хоть завтра, пока буду тебя ждать.

Ага. Теперь я поняла. Гениальный ход.

А вот Слэш опять подпрыгивал на своем месте.

– Не-а, чувак. Наличка или досвидос.

– Наличка для нашего парня не тема, – сказал Тедди.

– Говно собачье, – отрубил Слэш. – Вы просто хотите меня запутать. Я рисую дома́. И баста.

Он выскользнул из кабинки и встал. В отчаянии я еще раз подняла мобильник, поймала его в рамку кадра и стала яростно жать на кнопку спуска. Оставалось надеяться только на то, что мне удастся сделать как можно больше снимков, и хоть один из них окажется приличным.

– Да ладно, чувак, – сказал Тедди. – Не буксуй.

Слэш, казалось, даже не услышал этих слов. Он снова заругался на Тедди, а затем направился к двери.

Ему пришлось пройти как раз мимо моей кабинки. Это был мой шанс, причем единственный. Вот он сделал шаг в мою сторону, потом еще один.

Я уже даже перестала притворяться. Мой палец со всей возможной скоростью давил на спуск фотокамеры.

Когда он проходил мимо меня, то на мгновение опустил взгляд, и я почти могла видеть, как любопытство начинает завладевать его затуманенным наркотиками мозгом.

Что она делает? Почему она нацеливает эту штуку на меня?

Но в конечном итоге он, похоже, так и не придумал сколько-нибудь убедительной причины для того, что какая-то встречная мадам наставила на него телефон. Его нейроны были забиты другим: злостью пополам с подозрениями в адрес моего брата, кокаином, который он только что принял, и кокаином, с которым имел дело раньше.

Поэтому он просто прошел мимо.

Как только он вышел за дверь, подошли Тедди и Венди.

– Это вы неплохо придумали с «Вестерн Юнион», – сказала я.

– Дело того стоило, – ответил Тедди. – Ты снимки сделала?

Я открыла фотогалерею и стала просматривать все отснятое.

И – да. Оказывается, мне это все-таки удалось. Когда он встал и выходил из ресторана, я отлично поймала его в кадр: он был прямо по центру экрана.

Я передала телефон Тедди. Он улыбнулся.

– Клево, – сказал он, а затем протянул телефон Венди.

– Бинго, – сказала та.

– Я собираюсь отправить это по электронной почте моему адвокату прямо сейчас, – сказала я.

Я выбрала лучшую фотографию, присовокупив к ней короткое сообщение о нашем визите в «Харди». Если кто-то из копов не даст мистеру Ханиуэллу никакой информации об этом субъекте, это сделает кто-то другой. Может быть, другой адвокат, который защищал Слэша в прошлом. Может быть, тот, кто вносил за него залог. Кто-то ведь должен был знать настоящее имя Слэша.

Как только я отправила самую лучшую фотографию, мы снова втиснулись в грузовичок Тедди.

По дороге домой мы обсуждали то, что только что услышали. Тот, кто поручил Слэшу все обстряпать, передал ему полкило кокаина (плюс пятьдесят грамм сверху – такой вот наркоманский бонус), откуда-то добыл поддельную наклейку на фургон, а затем заплатил Слэшу 5000 долларов, чтобы тот вломился в мой дом и подбросил туда наркоту.

Так что этот Слэшев работодатель, человек, желавший отнять у меня Алекса, наверняка потратил уйму времени на то, чтобы все спланировать. Вдобавок напрашивался вывод, что у него водились солидные деньги.

Первый вопрос: кто это был?

Очевидно, он желал заполучить ребенка. Но ведь должны быть и более простые способы усыновления. Что и приводило меня к новому вопросу, который окончательно сбивал с толку: почему именно Алекс?

Кто-то случайно выбрал здорового белого мальчика и начал добиваться его отчуждения? А может, причиной было приличное образование его матери (поэтому, как он, возможно, думал, ребенок унаследует хороший интеллект) и ее бедность (так что, если ее подставят, она не сможет ничего предпринять)? А может, в Алексе была какая-то особенная черта, которую этот человек ценил превыше всего?

Ни у меня, ни у Тедди или Венди не находилось ответов на все эти вопросы.

К тому времени, когда мы выехали на дорожку, ведущую к моему дому, уже темнело. И как же я была удивлена, заметив, как фары пикапа Тедди выхватили припаркованный там седан, который мне был совершенно не знаком.

– Кто это? – спросил Тедди.

– Без понятия, – ответила я.

Мы остановились. Я выпрыгнула из грузовичка.

Почти одновременно со мной из той машины вышли двое: мужчина со стороны водителя, женщина со стороны пассажира. И направились к нам.

Как только их лица стали видны отчетливо, у меня подкосились ноги. Пришлось прислониться к борту пикапа, чтобы не упасть.

Они выглядели как постаревшие двойники тех, кого я знала когда-то очень давно, в другой жизни. Черты их лиц истончились и сморщились, а каждое движение, похоже, давалось им с трудом.

Но, конечно, я их узнала. Бывают такие лица, которые не забываешь, как бы тебе этого ни хотелось.

На мгновение они замерли, неловко улыбаясь. А я даже не знала, броситься ли мне с криком «прочь», потребовать, чтобы они немедленно уехали, или даже попросить Тедди задавить их своим пикапом.

И тогда моя мама сказала:

– Привет, тыковка. Мы так по тебе скучали.