Текст книги "Ближе, чем ты думаешь"

Глава 55

Краем глаза Эми Кайе следила за Аароном Дэнсби. И ей не нравилось то, что она видела.

Прямо бросалось в глаза, как дрожат его руки, когда он перекладывал с места на место лежавшие перед ним бумаги. Поминутно он прикладывался к стакану с водой – похоже, в горле у него пересохло. К тому же он пристукивал ногой. А ведь Аарон Дэнсби отродясь не отбивал чечетку.

Весь он так и тянулся к задней части зала суда, осторожно окидывая ее взглядом. Внешне он выглядел нормально – или хотя бы почти нормально: ведь единственной его аудиторией были друзья и семья Мелани Баррик.

Затем в комнату вошли мужчина и женщина. Первый был репортером из – «Ньюз Лидер», хорошо знакомым Эми. Кем была женщина, ей было неизвестно, но, скорее всего, это тоже была журналистка – возможно, из «Дейли Прогресс», издававшейся в Шарлоттсвилле. А может, из филиала «Таймс» в Ричмонде. Да кто знает, может, она вообще работала в «Вашингтон Пост»?

Но в любом случае столько репортеров было для Дэнсби перебором. Как только они расселись по своим местам, он повернулся к Эми.

– Знаешь что? – произнес он. – Думаю, что позволю тебе заниматься этим всем самостоятельно.

– Ты это о чем? – спросила Эми.

– О чем, о чем… О процессе. Ты явно готова к нему лучше, чем я. Так что, мне кажется… Будет лучше, если им займешься ты. Как тебе такое предложение?

– Не вопрос, – ответила Эми.

Да куда уж там не вопрос, все складывалось просто шикарно. Единственное, что всерьез беспокоило ее насчет этого дела, – так это то, что Дэнсби снова накосячит, но если Дэнсби не будет, то у Содружества есть верный шанс на победу. Так что Мелани Баррик только что профукала свой оправдательный приговор.

– Отлично, – произнес Дэнсби. – Я собираюсь обратиться к прессе с сообщением, что дам комментарии по завершению процесса. Сейчас я скажу, что препоручаю его в руки своего заместителя. Думаю, избиратели одобрят делегирование полномочий, поскольку это подчеркивает лидерские качества.

Эми была просто поражена, хоть и ничем не выдала этого. «Лидерские качества? – так и хотелось ей сказать, – Ты поджал хвост за три минуты до начала судебного разбирательства и теперь обзываешь свой поступок лидерскими качествами?»

Вместо этого она сдержанно произнесла:

– Да. Вроде ничего план.

Он встал, прошел в заднюю часть зала и коротко перебросился фразами с журналистами. Эми мысленно занесла этот факт в список историй об Аароне Дэнсби, которыми она кое с кем поделится, когда этот тип окажется в Сенате США.

Затем она вновь посмотрела вперед. В зал входил представитель шерифа. За ним следовал судья Роббинс.

– Всем встать! – произнес уполномоченный, затем призвал судопроизводство к порядку. Закончил он обращением к Богу во имя спасения Содружества и достопочтенных судей.

– Доброе утро всем, – сказал Роббинс. – Пожалуйста, садитесь. Может быть, в последнюю минуту у кого-то возникли вопросы, которые нужно рассмотреть прежде, чем мы приступим?

– Нет, ваша честь, – ответила Эми.

Ханиуэлл только покачал головой.

Судья кивнул Эми.

– Что ж, хорошо. Готовы ли представители Содружества?

– Да, ваша честь, – сказала Эми и встала, застегнув пиджак.

Нельзя сказать, что как представитель Содружества она была действительно готова. Ну и ладно: все равно она была готова ко всему. Она столько раз писала шпаргалки для Дэнсби, что вполне могла говорить безо всяких там подручных бумажек.

– Четыреста восемьдесят семь грамм, ваша честь, – сказала она. – Просто невероятное количество кокаина. В относительно небольшом графстве, подобном нашему, это представляет серьезную угрозу. Четыреста восемьдесят семь грамм… более чем достаточно, чтобы разрушить любую семью. Чтобы резко повысить уровень преступности. Чтобы разжечь очаги бытового насилия. Чтобы просочиться в каждую щель нашей сонной маленькой долины, чтобы свести с ума и наркоманов со стажем, и учеников старшей школы, которым не терпится попробовать кокаин. И, я думаю, мы все знаем, к какой катастрофе может привести молодого человека подобное желание.

Она чуть склонила голову, словно почтив минутой молчания этих бедных молодых людей, чья жизнь больше не принадлежала им. Затем снова подняла взгляд.

– Итак, четыреста восемьдесят семь граммов: ровно столько представители шерифа округа Огаста обнаружили спрятанными в доме ответчика. Они находились в пакетах, приклеенных внутри воздуховода, прямо над детской кроваткой. Должна заметить: мы не знаем, сколько кокаина могло находиться у подсудимой до того, как шериф провел рейд в ее дом. Может, шестьсот граммов? Восемьсот? А то и килограмм? Нам это неизвестно. Но очень хорошо известно о найденном, как и о том, что она хотела с ним сделать. Она собиралась продавать это, ваша честь. По закону даже не нужно этого доказывать. И тем не менее доказательства есть, причем более чем очевидные. Было найдено все необходимое для распространения: весы, бритвенные лезвия и полиэтиленовые пакеты. Также мы нашли список телефонных номеров, принадлежащих зарегистрированным наркоманам.

– Но это еще не все, ваша честь, – продолжила Эми. – Наверняка обвиняемая станет утверждать, что найденные в ее доме наркотики ей не принадлежали. Несмотря на то, что они были спрятаны прямо над местом, где спал ее ребенок, то есть там, куда ни одна мать не позволит проникнуть незнакомым людям, она будет пытаться убедить вас в том, что найденный кокаин принадлежал кому-то другому, а сама она понятия не имеет, как это все могло случиться. Но, когда она станет рассказывать вам об этом, я хочу, чтобы вы помнили: в ходе обыска был найден и ее сотовый телефон, где хранились фотографии ее мужа и ребенка, причем лежал он там же, где и наркотики.

Эми сделала паузу, чтобы судья как следует проникся важностью сказанного ей.

– Я хочу сказать этим, что подсудимая была главным звеном в цепи и руководила ей. Наверняка защита постарается запутать дело, ваша честь. Возможно, вы уже знаете о том, что мистер Ханиуэлл вызвал в суд осужденного наркоторговца, дабы тот своими показаниями помешал ходу процесса. Может быть, на ваш стол лягут показания соседей или еще каких-нибудь людей, где будет говориться, что Мелани Баррик не имеет и не могла иметь никакого отношения к торговле наркотиками. Но все это неважно. Единственное, что имеет значение, – это четыреста восемьдесят семь граммов кокаина, найденные в доме ответчика. Принадлежности для приема и расфасовки, найденные в доме ответчика. Сотовый телефон обвиняемой, обнаруженный вместе с принадлежностями для употребления наркотиков. Вряд ли перед вами когда-либо был столь очевидный случай хранения с целью последующего распространения. Благодарю вас.

Она села, будучи вполне удовлетворена произнесенной речью.

– Спасибо, миссис Кайе, – сказал судья, затем повернулся к столу защиты. – Мистер Ханиуэлл, вы готовы ответить?

Ханиуэлл приподнялся как-то небрежно.

– Я отвечу после того, как выскажутся представители Содружества.

– Что ж, это ваше право. Очень хорошо. Миссис Кайе, не могли бы вы вызвать первого свидетеля?

Эми кивнула судебному приставу, который уже направлялся в дальний конец зала суда за Питером Кемпе. Эми следила за детективом – и за его коллегами – на протяжении всей прошлой недели. И он не совершил ничего такого, что могло бы укрепить ее подозрения.

Кемпе вошел в зал суда. На нем был симпатичный, хотя и не первой свежести костюм, поверх которого красовался небрежно завязанный галстук. Он кивнул, проходя мимо судьи, принял присягу и уселся на место свидетеля.

Держа в руке листок со списком вопросов, которые она подготовила для Дэнсби, Эми как следует допросила Кемпе, начав с его полномочий: это было ее отправной точкой. Кемпе рассказал, как к нему обратился один из его постоянных осведомителей, сообщивший кое-что такое, что всерьез заинтересовало представителей закона. В итоге это вылилось в оформление ордера, за ордером последовал рейд, а в ходе рейда были найдены доказательства.

Затем Эми рассказала следователю, что у найденного при обыске сотового телефона не было пароля, поэтому быстро удалось установить, что он принадлежит ответчику; что государственная лаборатория подтвердила, что обнаруженный порошок действительно был кокаином, запрещенным препаратом, находящимся в списке II; что найденные телефонные номера принадлежали известным криминальным элементам и так далее.

Эми знала, что Кемпе был тверже кирпичной стены. Он как нельзя лучше отвечал интересам правительства: вел дело с надежным и опытным помощником, своевременно предоставлял доказательства, не огорчал неприятными неожиданностями.

Затем Эми объявила, что вопросов к Кемпе у нее больше нет, и судья Роббинс попросил Ханиуэлла приступить к перекрестному допросу свидетеля.

Ее сценарий подходил к концу. Ханиуэлл навис над столом, готовый разметать всю стену, которую она воздвигла вокруг обвиняемой.

Именно тут, как знала Эми по многолетнему опыту, и начиналось настоящее испытание.

Ханиуэлл начал медленно, подробно останавливаясь на каждом пункте. Видел ли когда-нибудь Кемпе, что у миссис Баррик были наркотики? Нет. Видел ли он, как миссис Баррик продавала наркотики? Тоже нет. Приходилось ли ему в ходе расследования убедиться в том, что кто-то мог украсть мобильный телефон миссис Баррик и положить его в ту самую коробку, где были найдены принадлежности для употребления и расфасовки наркотиков? Оказывается, тоже нет.

Впрочем, для обвинения все это выглядело вполне безобидно, а Кемпе был мастером давать односложные ответы.

И тогда мистер Ханиуэлл зашел с другой стороны.

– А что насчет имен и номеров телефонов, найденных в той пресловутой коробке? – сказал он. – Вы говорили, что они вам знакомы?

– Да, – сказал Кемпе.

– Откуда они вам известны?

– Я же сказал: это зарегистрированные наркоманы, – ответил Кемпе.

– Да, но где конкретно вы видели эти данные раньше? – спросил Ханиуэлл.

Эми поняла, что задаваемые им вопросы в конце концов приведут прямо к Муки Майерсу. Но эта дверь должна была остаться закрытой. Она так и вскочила с места.

– Возражаю, – сказала она. – Это выходит за рамки первоначальных показаний.

– Ваша честь, детектив Кемпе уже дважды говорил, что они зарегистрированные наркоманы, – сказал Ханиуэлл. – Мы имеем право знать, откуда ему это известно.

– Согласен. Возражение отклоняется, – сказал Роббинс. – Продолжайте, адвокат.

– Благодарю, ваша честь. Итак, детектив Кемпе, повторяю еще раз: случалось ли вам в последнее время видеть те же самые имена и номера телефонов?

– Да.

– И при каких обстоятельствах это произошло?

Кемпе наклонился к микрофону и произнес то, что так старалась не допустить Эми.

– В ходе расследования дела Муки Майерса.

– Спасибо, детектив. На случай, если суд не знаком с этим именем, не могли бы вы пояснить: кто такой Муки Майерс?

– Торговец наркотиками, который был осужден за их хранение с целью последующего распространения. Теперь он находится в заключении.

– А за хранение и распространение какого именно наркотика был осужден мистер Майерс?

– Это был кокаин, – сказал Кемпе.

– Как вам известно – и суду это наверняка тоже известно – наркоторговцы часто присваивают своему товару своего рода торговые марки, чтобы покупатели знали, что приобретают. Как назывался бренд, который продавал мистер Майерс?

– Он называл его «Король-дракон».

– Благодарю вас. Еще один вопрос: вы можете сказать, где сейчас находится кокаин, изъятый у мистера Майерса?

Эми почувствовала, как у нее в животе все оборвалось, хотя таки сумела подняться на ноги. Как Ханиуэлл узнал об этом? Впрочем, она догадывалась. Шериф Пауэрс провел допрос многих своих подчиненных насчет пропажи наркотиков. Но шила, как говорится, в мешке не утаишь. А Ханиуэлл прожил здесь всю свою жизнь и был знаком почти со всеми. Так что в итоге разговоры об этом рано или поздно должны были достичь его ушей.

Вот, оказывается, какой план был у защиты: оконфузить нахрен представительство шерифа округа Огаста, запутать его вопросами и надеяться, что в итоге будет вынесен оправдательный вердикт. Эми срочно нужно было исправлять положение.

– Возражаю, – сказала она. – Перед нами два разных случая, не имеющих друг к другу никакого отношения. Неважно, принадлежали ли в свое время наркотики, найденные в доме миссис Баррик, Муки Майерсу или даже Пасхальному кролику. Единственное, что имеет значение, – это то, что она владела ими.

– Наоборот, ваша честь, это крайне важно, – ответил Ханиуэлл. – Это имеет прямую связь с нашим делом и чрезвычайно интересует меня как защитника. Конкретно: я хочу понять, как могла женщина, не имеющая судимостей и не употреблявшая наркотики, завладеть таким количеством кокаина. Вам известно, что у нас есть все возможности для изучения альтернативных теорий насчет того, как на самом деле произошло это преступление, поэтому мы будем продолжать вызывать свидетелей, которые помогут нам прояснить ситуацию. Это касается и мистера Майерса, который был вызван в суд и теперь находится здесь, ожидая предоставления ему слова для дачи показаний.

– Извините, миссис Кайе, – произнес Роббинс. – Он прав. Я должен предоставить ему такую возможность. Ваше возражение отклоняется. Продолжайте, мистер Ханиуэлл.

– Благодарю, ваша честь. Повторяю свой вопрос, мистер Кемпе: вам известно, где сейчас находится кокаин, обнаруженный в ходе расследования дела Муки Майерса?

Кемпе бросил взгляд на стол обвинителя, но Эми уже больше ничего не могла для него сделать. Его загнали в ловушку. По правде говоря, все дело оказалось под угрозой, вдобавок очерняло целый департамент, в котором он работал. Если он начнет юлить, то окажется в роли лжесвидетеля.

Наконец он сказал:

– Нет.

– Вы уничтожили их?

– Нет.

– Они по-прежнему находятся в ячейке для хранения улик?

– Нет.

– И где же они? – с нажимом спросил Ханиуэлл.

– Я не знаю, – признался Кемпе.

– Возможно, они находятся в распоряжении департамента шерифа округа Огаста?

– Я не знаю.

– Вы не знаете, – сказал Ханиуэлл язвительно. – Неужели это обычное явление для Управления шерифа округа Огаста в случае пропажи такого большого количества кокаина?

– Нет.

– Вы провели расследование, когда обнаружили, что он пропал?

– Да.

– И что вы обнаружили?

Кемпе наморщил лоб, пытаясь, по своему обыкновению, ответить односложно. Наконец выдал:

– Мы не смогли прийти к однозначному выводу.

– Получается, этот кокаин мог оказаться где угодно?

– Выходит так.

– Его даже могли подбросить в дом моей подзащитной, верно?

– Возражаю, – встряла Эми. – Термин «подбросить» широко употребляется в делах о наркотиках, но здесь он неуместен.

– Я поставлю вопрос иначе, – сказал Ханиуэлл. – Возможно ли, что кокаин, изъятый в ходе дела Майерса – тот же самый кокаин, который был найден в доме миссис Баррик?

– Не знаю.

– Так попытайтесь в этом разобраться. Вы сказали, что понятия не имеете, где сейчас находится принадлежавший Майерсу кокаин и что он может быть где угодно. Может быть, он действительно каким-то образом попал в дом миссис Баррик?

– Может быть, – ответил Кемпе.

– Мог ли кто-либо из представителей правоохранительных органов, возможно, даже один из сотрудников, помогавших вам оформить ордер на моего клиента, быть тем человеком, который изъял его из ячейки для хранения улик?

– Возражаю. Это только домыслы, – сказала Эми.

– Я лишь хочу уточнить, могла ли представиться такая возможность, – отпарировал Ханиуэлл. – Это вовсе не домыслы. Я стараюсь построить связную логическую цепь.

– Возражение отклоняется, – сказал Роббинс. – Отвечайте на вопрос.

– Я не знаю, – сказал Кемпе.

– Но, в таком случае, если вы не знаете, где сейчас находится кокаин или кто мог его забрать, вы должны признать возможность сказанного мной.

Кемпе с окончательно несчастным видом выдавил:

– Да.

– Спасибо, детектив, – сказал Ханиуэлл. – Вопросов больше нет.

– Миссис Кайе, – сказал судья. – Хотите задать вопросы свидетелю?

Безнадежно.

– Да, ваша честь, – сказала Эми, повернувшись лицом к Кемпе, который сидел с уже полностью потерянным видом.

– Детектив Кемпе, есть ли какие-либо доказательства того, что кокаин, пропавший из ячейки для хранения улик, является тем же самым кокаином, который вы нашли в доме Мелани Баррик?

– Нет, мэм, – сказал он и слегка выпрямился.

– Фактически, новые партии кокаина поступают в нашу страну постоянно, со всего мира. Это утверждение справедливо?

– Да.

– Так что, если некое количество кокаина бесследно исчезает из одного места в округе Огаста и обнаруживается в другом месте округа Огаста, это не более чем совпадение, не так ли?

– Скорее всего, так.

– И независимо от того, откуда появился этот кокаин, вы, так или иначе, обнаружили его в доме обвиняемой, верно?

– Да.

Так-то оно так, вот только все это балансировало на грани законности.

И, черт подери, дверь, которую Эми так надеялась оставить на замке, оказалась открытой. Что, в свою очередь, вело к появлению в газетах весьма неприятных для офиса шерифа округа Огаста заголовков: ведь в дальнем углу зала сидели два отчаянных писаки.

Но она все-таки смогла закруглить этот вопрос для Содружества, и была совершенно убеждена, что это будет иметь огромное значение. Закон, доказательства и, что самое важное, судья все еще были на их стороне.

Глава 56

Если бы я никогда не видела ту фотографию мистера Ханиуэлла – молодого, лихого мистера Ханиуэлла – я ни за что не поверила бы, что именно он находится рядом со мной.

Но, когда он буквально прижал к стенке детектива, казалось, что с него слетела вся шелуха прожитых лет. Откуда ни возьмись в нем пробудилась энергия и поразительная жизненная сила, хотя внешне он оставался таким же морщинистым и потрепанным.

К тому времени, когда он закончил, мои глаза, похоже, выпучились едва ли не сильнее, чем его собственные. Он уже мало походил на того адвоката, который выглядел столь разочарованным несколько недель назад, когда я впервые увидела его на видеоэкране в региональной тюрьме Мидл-Ривер. Теперь он выглядел вовсе не заштатным адвокатишкой, находившимся на содержании у суда. Теперь это был грозный защитник.

И оказалось, что сюрпризы только начались. Коротко мистер Ханиуэлл отметил, что собирается опровергнуть начавшее формироваться у судьи Роббинса мнение о моей виновности.

Затем он объявил о том, что вызывает первого свидетеля.

– Ваша честь, я хотел бы призвать к присяге Бена Баррика.

Из всех имен, которые я рассчитывала услышать из уст мистера Ханиуэлла, имя Бена было последним. В своей записке мистер Ханиуэлл упоминал, что общался с Беном, но мне даже в голову не могло прийти, что это означает возвращение Бена в Стонтон.

Бен появился в задней части зала суда в сопровождении очередного стража порядка. Почему он не был в Филадельфии или Элизабет-тауне, или где там еще он собирался начать новую жизнь? И что такого он мог сказать, чтобы суд прислушался к его словам?

Сейчас я испытывала к нему смешанные чувства. Он ведь сбежал от меня. С тех пор все, что было между нами, – это невразумительная эсэмэска и еще более невнятное голосовое сообщение. Нашему браку явно пришел конец.

И все же…

Он был здесь. Чтобы свидетельствовать в мою пользу. И это по-прежнему был мой Бен, сексуальный парень с V-образным торсом, флиртовавший со мной в «Старбаксе»; это был тот самый человек, который радовался вместе со мной в лучшие времена и поддерживал меня, когда в дверь стучалась беда. От этих воспоминаний я при всем желании не могла избавиться.

Когда он вышел вперед, чтобы дать показания, он выглядел как все тот же старый добрый Бен: на нем были даже его профессорская одежда и очки Малькольма Х. Я уж подумала, не заколдовал ли его кто, раз он решил сделать это, несмотря на то, что совсем недавно предал меня. Однако нет. Я до сих пор ужасно скучала по нему и была просто счастлива вновь увидеть его.

В его левой руке была кожаная папка. Он поднял правую руку, поклялся говорить правду и ничего, кроме правды, затем уселся на скамью для свидетелей.

– Мистер Баррик, в каких отношениях вы состоите с ответчицей?

– Мы женаты уже девять месяцев.

– Сколько времени вы были знакомы с ней, прежде чем вступили в брак?

– Четыре года.

– Вы живете вместе?

– Мы жили вместе до тех пор, пока ее не заключили в тюрьму.

– Известно ли было вам в течение того времени, что вы провели вместе, включая период брака, что ответчица употребляет или продает наркотики?

– Нет, сэр. Однозначно нет. Когда она была беременна нашим сыном, она не принимала даже аспирина.

Наш сын.

– Итак, когда представители шерифа в ходе обыска вашего дома обнаружили почти полкилограмма кокаина, вы… Расскажите суду, как вы отреагировали?

– Я был поражен, ошеломлен, выбирайте любой эпитет, который вам больше нравится. Но я знал, что те наркотики ей не принадлежали. Это же просто невозможно.

– Может быть, они принадлежали вам?

– Нет, сэр. Совершенно точно, нет.

– Привлекались ли вы ранее к суду? Употребляли ли наркотики?

– Нет, сэр.

– Итак, учитывая вашу уверенность, что наркотики не принадлежали вашей жене, каким был ваш следующий шаг?

– Я пытался рассуждать логически. Если они не принадлежали Мелани, то тогда кому? И как они попали в наш дом? Полагаю, вы могли бы сказать, что я был вынужден это выяснить.

– То есть вы решили провести, так сказать, самостоятельное расследование?

– Да, сэр.

– А необходимые навыки для этого у вас имеются?

– В некотором смысле да. До недавнего времени я был кандидатом исторических наук. Понимаете ли, когда мои интересы были главным образом сосредоточены на прошлом, это в некотором роде располагало к исследовательской работе.

– Понятно, – сказал мистер Ханиуэлл. – Не могли бы вы рассказать суду о том, что предприняли с целью понять, как в вашем доме мог оказаться кокаин?

– Я попытался сосредоточиться на том, откуда эти наркотики могли появиться. Я считал, что если мне удастся выяснить источник их появления, то я смогу узнать, каким образом они в итоге оказались в нашем воздуховоде, в пакетах, приклеенных к нему изнутри скотчем. Разумеется, сами наркотики в мои руки никогда не попадали. Но у меня была их фотография, благодаря адвокату Содружества, мистеру Дэнсби. Вместе со всей партией он позировал для газетных репортеров. Мне удалось получить в «Ньюз Лидер» цифровую копию этой фотографии и увеличить ее.

Он вытащил несколько копий фотографии из своей кожаной папки.

Судебный пристав продемонстрировал снимки судье и Эми Кайе.

– Как видите, часть кокаина была расфасована для розничной продажи, причем на каждой упаковке стояло нечто вроде фирменного знака, – сказал Бен. – Знак представляет собой дракона с короной на голове, а под этим изображением красуется надпись «Король-дракон».

– Почему вы считаете это важным?

– С этого я начал свое расследование. Мне удалось поговорить с некоторыми местными, э-э… поклонниками кокаина. Разумеется, они не сообщали мне своих имен, зато рассказали, что «Король-дракон» – тот самый бренд, которым торговал Муки Майерс. Говорили, что это был отличный товар, но теперь его нет в продаже.

– Нет в продаже? Как долго?

– Видимо, с тех пор как мистера Майерса арестовали, – сказал Бен. – Я интересовался, знают ли они, откуда мистер Майерс получал свой товар. Большинство из тех, кого я спрашивал, предпочло промолчать. Но один человек, с которым я сумел подружиться, похоже, пожалел меня, он знал, что мою жену взяли под стражу, вот и рассказал: мистер Майерс как-то намекнул, что его поставщика кокаина называли Готэм, и этот самый Готэм обитал где-то в Нью-Джерси, возможно, в городе Кэмден.

Кэмден. Первый взбесивший меня счет за отель был оформлен в Кэмдене.

– Понятно, – сказал мистер Ханиуэлл. – И как вы поступили с этой информацией?

– Я отправился в Нью-Джерси. Прикинулся начинающим наркодилером и начал расспрашивать об этом Готэме. Я провел несколько дней в Кэмдене, штат Нью-Джерси, пока не убедился, что Готэм находится в Элизабет-тауне, что в том же штате. Вот я и поехал в Элизабет-таун, чтобы найти человека, называвшего себя Готэмом.

– И вам это удалось? – спросил мистер Ханиуэлл.

– Да. Я продолжал выдавать себя за человека, заинтересованного в партнерстве с этим Готэмом. У меня на руках была приличная сумма наличными, которую я и демонстрировал при каждом удобном случае. И это в конце концов помогло.

Я подумала о Бене, о его джазовой коллекции, даже о «Витамиксе». Вот почему он продал все имеющееся у него имущество и опустошил свой банковский счет. Это была еще одна причина, по которой он пользовался кредитной картой. Ему были нужны все деньги, которые он только мог получить.

Теперь я могла понять и то, почему он оставил всю свою профессорскую одежду в Стонтоне. Он понимал, что для намеченных дел она ему не пригодится. А вот потертый хип-хоп-прикид для его целей очень даже подходил.

– Суть моего плана состояла в том, чтобы выдать себя за парня из провинции, который приехал в большой город, чтобы заняться серьезным делом, и мне это вполне удалось. Я обнаружил, что наркодилеры, с которыми я общался, по большей части были недалекими: они выглядели совсем не такими умниками, как это показывают по телевизору. Мне пришлось потратить около недели, но я сумел убедить их, что я тот самый, за которого себя выдаю.

– Понимаю. И вам удалось выйти на Готэма?

– Да, удалось, – сказал Бен, поправляя очки.

На этот момент я была полностью захвачена историей, которую рассказывал Бен. То, что мой муж, настоящий книжный червь, сумел втереться в доверие к наркодилерам, выглядело просто невероятно. В это невозможно было поверить. Но, с другой стороны, я знала: он далеко не глуп. И, похоже, воли ему было не занимать.

И эту волю он собрал в кулак, чтобы оправдать свою жену. Женщину, которую он любил.

Про себя я уже молча простила ему то, что он оставил меня. Ведь он считал, что я все это время находилась в тюрьме. Потому-то он и не оставил мне даже записки. Потому в голосовом сообщении он и сказал: «Надеюсь, что ты когда-нибудь это прослушаешь». Потому его эсэмэска и начиналась словами: «Знаю, что никогда не получу от тебя ответа».

Он не знал, что Маркус выручил меня, поэтому был уверен, что не сможет связаться со мной. Я же, разумеется, была слишком зла и обижена, чтобы самой обратиться к нему. А когда он сообщил мистеру Ханиуэллу (который мог сказать, что меня освободили под залог) о том, что ему удалось узнать, меня уже посадили за убийство Кодури.

– И что произошло, когда вы встретились с Готэмом? – продолжил мистер Ханиуэлл.

– Он подтвердил, что Муки Майерс был одним из его партнеров. Он сказал, что мистер Майерс приезжал в Элизабет, чтобы купить у него товар, и выразил сожаление по поводу того, что мистер Майерс был заключен в тюрьму. Он спросил меня, хочу ли я занять место мистера Майерса. Я спросил Готэма о – «Короле-драконе», поскольку предположил, что это снадобье было его личным изобретением. Но он сказал, что ничего такого не знает. Добавил, что если это и чье-то изобретение, то скорее именно мистера Майерса. Мне это пригодилось как предлог, чтобы расстаться с Готэмом, не покупая у него наркотиков. Я говорил, что интересуюсь только «Королем-драконом».

– Что вы делали дальше?

– Я вернулся в Вирджинию, где посетил мистера Майерса в исправительном центре Хейнсвилла. Я сказал ему, что считаю, что кто-то подставил мою жену за хранение наркотиков. Он сказал, что ему жаль слышать подобное, но его больше волнуют собственные проблемы. Затем я сказал ему, что она, если верить тому, что пишут, продавала «Короля-дракона».

– Как мистер Майерс отреагировал на это?

– Он сильно расстроился. Мне кажется, он гордился этим самым «Королем». Он сказал мне, что сам придумал состав и что, кроме него, его секрета больше никто не знает. Он знал, что его клиенты оценили бренд и что другие дилеры начнут пытаться подражать ему. Я показал ему фотографию, которую мы сейчас называем «Экспонат защиты № 1». Он был очень взволнован тем, что кто-то другой, по сути, взял на себя ответственность за его деятельность.

– Мистер Майерс сказал вам что-нибудь еще?

– Не то чтобы сказал. Он был слишком зол, так что нашу дискуссию вскоре пришлось прекратить. Потом я вернулся домой; затем состоялся разговор с вами, и вы рассказали мне о том, как были обнаружены наркотики Муки Майерса, которые, как выяснилось, исчезли из ячейки для хранения вещдоков.

– И какой вывод мы можем сделать из всего этого?

– Ну, на мой взгляд, совершенно очевидно, что пропавшие наркотики, снабженные той же торговой маркой, и были обнаружены в моем доме. Наверняка кто-то похитил их оттуда, где они хранились.

– И кто, по-вашему, мог это сделать?

Тон Бена – откровенный и ровный – не изменился.

– Я не знаю.