Текст книги "Дневники мотоциклиста"

«Маленькая Италия»

Весенняя суматоха с ее майской неделей выходных, когда наш город покидают все любители природы, пролетела с быстротой ночного экспресса, захватив с собой остаток месяца, и зачеркнула весну, перевернув настенные календари на первое число первого летнего месяца.

Пришло долгожданное лето, и самый чудесный месяц июнь, когда ты понимаешь, что в твоем запасе еще целых девяносто два дня приключений, отдыха на солнце, теплых вечеров и пляжа, с его загорелыми знойными девушками, на лицах которых нарисованы улыбки. Огненное солнце с каждым новым днем начинает все сильнее и сильнее, пощипывать нашу кожу, оставляя на ней смуглый глянец, а тихие теплые ночи настолько коротки, что у нас не остается времени на сон. Сочная зеленая листва, шелестя от порывов приятного ветра, радует наши глаза, призывая всех исчезнуть из этого пыльного мегаполиса в любую свободную минуту, и многокилометровые пробки по пятницам – отличное тому подтверждение. Опустевший город по субботам, обожженные подмосковным солнцем лица понедельника, будничные заторы и свободные субботние проспекты, и так продолжается из года в год со своей последовательной точностью, открывая для нас два дн, тишины.

Трагичные события начала апреля затерлись в моей памяти, и от месячного напряжения при каждом выезде из гаража не осталось и следа. С наступлением лета я окончательно отделался от мысли о том, что на месте Славы мог оказаться я сам, и теперь я наслаждался каждой поездкой, каждой новой секундой, проведенной в драйве. Нет, я ничего не забыл, и мог восстановить весь тот день буквально поминутно, просто думать об этом я больше не мог, и без сожаления я отложил всю эту историю в комод с моими воспоминаниями.

Я двигался дальше, в будущее на своем двухколесном черном друге, который, успел породниться со мной, показывая мне свои возможности, и каждый день открывая для меня что-нибудь новое. Скорость, мощь и быстрота передвижения, что по пробкам, что по пустынным трассам, говорили мне о том, что я сделал правильный выбор, отказавшись от шестисот кубиков и пересев на полноценный литр. Удобный, маневренный и податливый, он радовал мою душу, даря мне новые эмоции и впечатления. Ну и, конечно, он радовал меня своим строгим подчеркнутым видом, в своем черном цвете, что смотрелось более чем красиво. Не имея не одной наклейки и ни одного обозначения, кроме крышек и лючка бака, он становился загадкой для всех, приковывая к себе еще больше внимания любопытствующих. Из-за этого он автоматически приобретал статус «летучего голландца», и к стандартным вопросам от незнающих, добавились еще несколько, которые веселили меня и всех, кто присутствовал при таких расспросах.

Слегка дождливый апрель и май с неожиданными заморозками не давали в полной мере насладиться моей покупкой, и вот я дождался лета, и мне оставалось только высыпаться накануне, чтобы не завершать теплые вечера в самом разгаре из-за закрывающихся глаз. Нас ждали грандиозные передвижения, и я цеплялся за каждую минуту сна, просыпая до последнего звонка будильника, лишь бы запомнить эту дремотную глубину.

Всё та же команда, с теми же лицами, всё с той же, одной идеей – загрузить в свой багаж воспоминаний еще несколько красивых моментов, каждый вечер ждала меня, где обычно, и оттуда мы устремлялись в свою неизвестность, проносясь с ревом по ночному городу.

Наступило утро пятницы, еще одной обычной пятницы, когда твои планы на вечер уже готовы до твоего пробуждения. Наш город должен был опустеть, но до этого должно было пройти несколько часов, а днем наша жизнь ничем не отличалась от жизни многих, с разницей только в том, что у нас был выбор – на чем ехать на работу.

Дождавшись последних звонков будильника, я раскрыл глаза и с ужасом осознал, что совсем забыл про очень важную встречу в центре Москвы, на которой должен был быть в полном параде. Еще накануне вечером я держал в руках важную папку и как обычно смотрел в окно, пропуская мимо ушей последние напутствия своего босса.

– Даниил, отнеситесь к этой встрече с должным уважением, – монотонно твердил он, сидя в своем темно-коричневом банкирском кресле и разглядывая меня сквозь прямоугольные линзы своих очков. – Это очень важный для нас контракт, и наше последующее слияние принесет нам всем очень много пользы.

– Хорошо, Дмитрий Сергеевич, я все понял, – кивнул я, растворяясь в мыслях о том, что уже через час я покину этот душный офис.

– Даниил, еще раз повторюсь, я хочу, чтобы вы на этой встрече были на высоте, – окидывая мой не офисный вид и покачивая головой как маятником, продолжал он. – Я понимаю, что здесь все уже привыкли к вашему ежедневному цоканью по кафелю в ваших космических башмаках, рваным джинсам, из-под которых торчит пластмасса, и кожаному обмундированию, но завтрашняя встреча обязывает вас прибыть на нее как минимум в рубашке.

– Я понимаю, – зевал я в душе и, добавив так любимую стариком фразу: – Все будет в лучшем виде, – я продолжал разглядывать улицу за окном.

– Даниил, – вновь вернув меня и мои мысли в свой кабинет, не успокаивался он. – Я понимаю, что все уже решено и договорено, и осталось дело за малым, но это малое вы должны завтра получить, я имею в виду подпись той стороны, – и словно в оправдание, будто опасаясь, что встреча будет происходить без его прямого контроля, он добавил: – Я и сам не сторонник встреч в непринужденной обстановке, но так захотел наш партнер, ссылаясь на свою занятость, так что лицом нашей компании завтра будете вы.

– Я не подведу, – все также думая о предстоящем вечере и скорых выходных, кивнул я в ответ.

– Я знаю, Даниил, я это знаю… поэтому и выбрал вас, – наконец закончил он свои напутствия, от которых не осталось и следа, стоило мне выйти за порог офиса и натянуть шлем.

Несмотря на то, что пять месяцев в году, каждый раз, когда он встречал меня на проходной и окидывал взглядом, полным негодования, он мне нравился, ведь благодаря моей работе, я мог сжигать сотни литров бензина ради удовольствия.

Ложась спать далеко заполночь и выставив цифры будильника на автомате, я совсем не думал о предстоящем дне, и, как обычно, заложив пятнадцать минут на дорогу, я учел все пробки, но никак не учел элегантный костюм на своем мотоцикле. Выбора не оставалось, и вскоре я стоял рядом с ревущем монстром в полном мото обмундировании, наплевав на все напутствия.

Я без труда пробрался через плотно набитые ряды машин, и ровно в двенадцать ноль-ноль я проходил через раздвижные двери уютного итальянского ресторанчика.

Понимая, что в моем распоряжении есть несколько минут, я занял столик напротив выхода и стянул с себя хоккейную майку, под которой скрывалась мотоциклетная черепаха. Уложив все свои доспехи на соседний стул, я уселся и заказал себе двойной кофе со сливками. В небольшом помещении прямоугольного типа всё было заставлено столами и стульями с узкими проходами, и владельцы данного заведения хорошо постарались над оформлением интерьера своего детища. Недаром они назвали его «Маленькая Италия», ведь всё здесь создавало впечатление, что я очутился не в центре Москвы, а в совершенно другой стране, в столице модников и модниц, горячих нравов и вкусных багетов, в маленьком и таком далеком Милане. Стены были усыпаны черно-белыми фотографиями пятидесятых годов, на которых люди были одеты по моде того времени, колонны, разделяющие зал на сектора, были выполнены в стиле древнего Рима, а улыбчивый персонал был одет в белые рубашки и черные, походящие на длинные юбки, фартуки. Мелодии, доносящиеся из развешенных под потолком и совсем не заметных колонок, придавали еще больший колорит этому заведению, заполняя все пространство духовыми и итальянскими голосами.

«И вправду, маленькая Италия…» – подумал я, умиляясь этой немноголюдностью и непринужденностью. Отличное место для отличного ужина при свечах…

Единственное, что возвращало меня в Москву, это был вид из окон с огромными раздвинутыми шторами темно зеленого цвета, за которыми была видна суета и вся прелесть пятничной столицы. Машины приостанавливались и продвигались дальше, люди появлялись и исчезали в стеклянном промежутке раздвижных дверей, и всё там говорило, о живости этого гиганта, о его деловой и суетливой жизни, которой мог позавидовать любой уездный городок.

На встречу должны были явиться двое: лысоватый мужчина с круглым лицом и мышиными глазками и его непосредственный начальник, который для меня оставался неизвестным, имея лишь имя, фамилию и отчество женского рода, прописанные в листах договора. Именно с этим неприятным лысоватым объектом я встречался накануне, и после обсуждения всех за и против, у меня осталось не очень приятное впечатление от этой встречи. Хитрый, медленно говорящий, смакующий каждое свое слово сорокалетний доцент, в затасканном дорогом, помятом костюме, он создавал впечатление доктора наук, преподающего в каком-нибудь столичном вузе. Подчеркнуто указывая на свой ум превосходным словарным запасом, делая акцент на ударения, он обсудил со мной все интересующие его вопросы, и слово оставалось за его хозяйкой, которая любила присутствовать лично на всех окончательных встречах. В моей голове представал её образ, исходящий из очень скудных данных, и я представлял перед собой взрослую женщину лет сорока, немного полную, с множеством дорогих украшений и ежедневной укладкой, смотрящей на всех окружающих с пренебрежением, под стать своему неприятному подчиненному. Но я очень сильно заблуждался, сделав такие выводы лишь из фамилии и имени.

Я немного отвлекся от папки, лежащей перед моими глазами, пролистнув все ее страницы за несколько секунд, и полностью углубился в мысли о предстоящем вечере, как в дверях появился мой знакомый всё в том же затасканном костюме в компании невысокой девушки. Беглым взглядом по всему залу он быстро нашел меня, и представительно указывая рукой, пропустил свою спутницу вперед. Симпатичная, задумчивая и немного растерянная, она прошла через весь зал по тонкому коридору из столов и остановилась прямо напротив меня, ожидая предложения присесть.

Моему удивлению не было придела, и я не мог вымолвить и слова. Между нами повисла молчаливая пауза, в которой я смог разглядеть все её черты лица, фигуры, черных волнистых локонов, спускающихся на её хрупкие плечи, ее огромные глаза цвета синего моря, тонкие линии черных бровей, аккуратный нос и пухлые губы. Они, словно вылепленные скульптором, сочетались на её лице и придавали ему безумную привлекательность. Ни одной лишней черты, ни одной лишней морщинки на её загорелой коже, ни одного минуса, что я бы смог подчеркнуть. Она была похожа скорее на девушку с тропического острова, из рекламы очередного лосьона, нежели на босса этого неряхи, но в нашей жизни достаточно исключений.

«Да, её родители постарались на славу…» – все также молча продолжал думать я, растягивая эту паузу в вечность… – «и смесь их кровей получило красивое продолжение в её лице…»

Черные пряди волос спускались на серое строгое, немного прозрачное шелковое платье с толстым черным поясом, который подчеркивал ее талию. Из-под этого платья, которое заканчивалось чуть выше колен, выглядывали стройные ноги в туфлях на высоких каблуках, что прибавляли ей роста, а тонкие красивые пальцы держали перед собой аккуратную сумочку.

Я смотрел на все это, и вокруг меня все замерло, я никак не мог оторваться от этой строгой прелести в таком красивом исполнении.

Незнакомка, с которой мне только предстояло познакомиться, так и стояла в неловкой растерянности от такого нескрываемого изучения мною, что легко можно было прочитать по моим глазам, но в следующую секунду из-за ее спины вырос провожатый, вернувший меня в реальность.

Секунду помедлив и хитро улыбнувшись моей завороженной реакции, он отодвинул придвинутый вплотную к столу стул с высокой спинкой и предложил ей сесть.

– Знакомьтесь, – растянул он, усаживаясь рядом с ней. – Это Даниил, а это Виктория, – переводя свой взгляд от меня к ней, представил он нас.

– Очень приятно, – вымолвил я, понимая, что растерял все свои мысли и нужно собраться.

– Взаимно, – произнесла она в ответ, резко изменившись в лице.

Секундная слабость, что отражалась в её глазах легкой неловкостью, мигом исчезла, и на меня теперь смотрела целеустремленная стерва, но и этого секундного смущения мне было достаточно, чтобы понять, что под этой маской живет простая, обычная девушка.

– Перейдем сразу к делу, – достав из своего портфеля белую папку с документами и посмотрев на часы, произнес ее провожатый.

– Конечно, – ответил я, ловя себя на мысли, что я бы с удовольствием сейчас обсудил всё, что угодно, кроме наших совместных дел.

Я бы с удовольствием рассказал ей про свой последний поход в кино, про музыку, которая запала в душу своей мелодией или, на крайний случай, последний анекдот – я готов был говорить о чем угодно, кроме графиков и цифр.

– Да, – согласилась она, достав из своей сумочки, которую аккуратно положила рядом с собой, ежедневник. – У меня через час еще одна встреча, так что быстро и по делу, – произнесла она, словно приказывая.

– Согласен, – немного забавляясь такому тону, ответил я, не сдержав улыбки.

«Пытается указать на свою значимость… – промелькнуло в моей голове… – но со мной вряд ли это пройдет…» Я, конечно, слышал, что женщины с недавних пор стали командовать и любят подчинять себе мужчин во всех смыслах и аспектах, но это, точно, не про меня. «Пускай дальше практикуется на этом…

– продолжал размышлять я… – приспешнике, опущенная голова которого говорила о том, что ему такой тон – вполне привычное дело… – Со мной так не получится… Будь ты хоть английская королева…»

Как только она добавила очередную запись в свой ежедневник, она подняла свои глаза на меня и, увидев мою издевательскую улыбку, вновь смутилась.

«Неужели её настолько легко смутить… – бегущей строкой пронеслась еще одна мысль, которая еще больше раздвинула мои губы… – Ее приятный голос точно не для командования, может, он на кого-то и действует… Но мне терять нечего. Загублю контракт, максимум, что со мной смогут сделать, это уволить… А это совсем не страшно… Ведь впереди столько солнечных дней…»

Посмотрев еще раз в свой ежедневник, она закрыла его и отодвинула на край стола.

– Приступим, – сложив руки перед собой и вглядываясь в меня, вымолвила она уже не так диктаторски.

Что-то в этом взгляде было мне очень знакомо, но я никак не мог понять, что именно.

«Где я мог её видеть… – молча, спрашивал я сам себя… – Ведь точно, эти глаза я уже видел раньше, но где и когда?»

– Да, конечно, но можно задать вам вопрос не по теме? – всё так же перебирая в своей голове все возможные и невозможные места, спросил я.

Доцент даже оторвался от разложенных на столе бумаг и вопросительно посмотрел сначала на меня, а потом на неё.

– Спрашивайте, – сказала она с видом хорошо подготовленной студентки.

– Я мог вас где-нибудь видеть? – спросил я, понимая, как это звучит со стороны только после того как произнес.

Этот вопрос снова обезоружил мою собеседницу, и она даже слегка растерялась, но после еле слышного хмыка доцента тут же собралась.

– Вы что, со мной заигрываете? – улыбнувшись и демонстрируя мне свои ямочки, произнесла она, тем самым переведя свою растерянность и смущенность на меня.

Если бы я в тот момент ответил: «Да», – я бы нисколько не соврал, но помня о причине нашей встречи и о том, что рядом с нами присутствует еще один невольный слушатель, я лишь улыбнулся ей в ответ и продолжил настаивать на своем вопросе.

– А всё же? – сменив улыбку на наигранную озадаченность, спросил я.

– Вряд ли, – засмеявшись над моим неудачным перевоплощением из растерянного в задумчивого, ответила она и, форсировав мою настойчивость, тут же добавила: – Даниил, что-то еще? Спрашивайте, не стесняйтесь.

– Нет, – процедил я, понимая, насколько нелепо это звучало, и что это один из способов знакомств на улице или баре, но я имел в виду совершенно другое. Я и вправду уже видел эти глаза, хотя на тот момент я уже начинал сомневаться.

– Так, может, всё-таки приступим? – сохраняя свою серьёзность, вмешался доцент.

– Приступим, – согласилась Виктория, и вскоре мы забыли об этой нелепой ситуации, но меня все равно не покидала мысль о том, что я ее где-то видел.

Следующие полчаса мы трое были полностью поглощены многочисленными листами бумаг, черкая на их полях сноски и вычеркивая целые абзацы. Периодически встречаясь с ней взглядами, мы, как понравившиеся друг другу школьники, тут же отводили свои глаза обратно, делая вид, что нам интересней смотреть на эти исписанные листы, чем друг на друга. Последняя корректировка – и всё было готово для подписания, и нам оставалось лишь, улыбнувшись друг другу, распрощаться, но вдруг раздался мелодичный звонок, доносящийся из сумки Виктории.

– Я слушаю, – поддерживая плечом свой телефон и пытаясь застегнуть свой саквояж, ответила она.

Я хотел, было, привстать со стула, но меня опередил доцент, уже стоявший рядом с Викторией с портфелем в руках.

Ее последующая фраза не дала мне этого сделать, оставив меня на месте.

– Хорошо, переносим на завтра, – произнесла она и, нажав кнопку отбоя, положила телефон рядом с собой, посмотрев на меня и загадочно улыбнувшись. – А вы, Даниил, очень заняты?

Такого вопроса я не ожидал, впрочем, как и она вопроса про то, что я мог её где-то видеть.

– Нет, совсем не занят, – искренне ответил я, ожидая, что последует дальше.

– Тогда пообедаете со мной, – всё так же соблюдая некую тактичность, произнесла Виктория и, поймав мой растерянный взгляд, добавила. – Просто, одной кушать скучно, – произнесла она, улыбнувшись как-то по-детски и вскинув руку вверх для официанта.

– С удовольствием, – ответил я, никак не ожидая такого предложения.

– Я могу быть свободен? – снова вмешался переминающийся с ноги на ногу доцент.

– Да, да, конечно, – поняв, что совсем про него забыла, ответила Виктория.

Кивнув на это разрешение, он быстро с нами попрощался и так же быстро удалился, оставив нас наедине.

Вот мы и остались одни, и, наверно, это можно было бы назвать свиданием, пускай и с большим натягом.

– Может, перейдем на ты? – спросил я, прокручивая в своей голове ролик из рекламы пива.

Видимо, она тоже видела эту рекламу, и она произвела на неё такое же впечатление, так что в следующую секунду она залилась смехом, не отрываясь от принесенного меню. Оставив этот смех, она заглянула в мои глаза и с томной ноткой в голосе спросила в ответ:

– А, думаешь, надо?

– Уверен, что надо, – сказал я, на самом деле не понимая, с чем связана моя уверенность, ведь кроме возраста и заключенного только что договора у нас не было ничего общего.

– Ну, раз уверен, – не отрывая от меня своих синих глаз, произнесла Вика. – Тогда переходим.

Улыбнувшись этой перемене, мы оба углубились в изучения меню, не зная, о чем заговорить дальше.

– Ты что будешь, холодное или горячее? – не отрываясь от этой кожаной папки, заговорила она.

– Я буду грибной крем-суп с гренками, – ткнув в первое, что было перед глазами, ответил я, осознав, что последний раз ел первое месяц назад.

– О!.. – найдя его в меню, восторженно произнесла она. – И я тоже буду грибной суп, – обрадовшись этому выбору как ребенок, она захлопнула перед собой папку и, уже совсем не скрывая своих ямочек, добавила. – Как у бабушки.

Официант, появившейся будто бы из-под земли, быстро записал наш заказ и так же быстро удалился в сторону кухни.

У меня появился пятиминутный шанс узнать ее поближе. Конечно, у многих на это уходит целая жизнь, а многие живут вместе полвека в неведении и в нежелании узнать, что друг у друга внутри, но я хотел узнавать ее, я хотел заглянуть за самую дальнюю дверь ее души. На секунду мне показалось, что я вижу ее, и мне осталось только подобрать правильный шифр, но на это у меня было всего пять минут.

Совсем не зная с чего начать и понимая, что передо мной не какая-то очередная студентка, которой хватить вопроса: «Что делаешь вечером?» или «Хочешь позавтракать вместе?», я перебирал в своей голове весь список вопросов, весь опыт и всю свою коллекцию обольщения. Какой бы вопрос я ни задавал в своих мыслях, я уже видел её ответ, кроме одного, того вопроса, который я никогда и никому не задавал.

– А ты любишь стихи? – немного помедлив и еще раз проговорив этот вопрос про себя, спросил я.

Этим вопросом я попал в самую точку, обычным, казалось бы таким забытым в нашей ежедневной суете вопросом, я поставил её в тупик, и в её глазах появилось изумление вперемешку с удивлением.

– Да, – опять в растерянности от своего собеседника, то есть от меня, ответила она и, помедлив, спросила: – А ты?

– Очень любил в своем юношестве, – сказал я, заглядывая в её глаза и наблюдая там ещё больше изумления. – Сейчас на это просто не хватает времени.

– Да, со временем сейчас и вправду беда, – взглянув на часы, ответила моя изумленная Виктория, и снова переведя свой поменявшийся взгляд, добавила: – Может, ты и музыку классическую слушаешь?

– Нет, – понимая, что если я сейчас соглашусь, я сильно перегну палку, произнес я. – Я люблю разную музыку, главное, это ритм и слова, а в каком это стиле – это для меня неважно.

– Значит, слушаешь все подряд? – словно пытаясь найти во мне изъян, прищурилась она.

– Не совсем все подряд, мешает ездить, – указывая рукой на укрытый хоккейной майкой шлем и черепаху, произнес я, ожидая ее реакции.

Только сейчас она обратила свой взгляд на угол стола, за которым я спрятал свои доспехи.

– Так ты еще и на мотоцикле ездишь? – с удивлением произнесла она, не отрываясь от угла.

– Как видишь, – гордо подметил я.

– Около входа, значит, твой черный Фаер стоит? – состроив вид строгой учительницы, которая только что раскрыла заговор, продолжила Вика, сделав акцент на слове «Фаер».

– Разбираешься? – не скрывая своего изумления от того, что она знает, как называется мой мотоцикл, уточнил я.

– Немножко, – снова улыбнувшись и приняв слегка нашкодивший вид, ответила она.

Наш обед уже давно стоял на нашем столе, а мы от стихов перемахнули на мотоциклы, и чтобы не дать ему остыть, продолжили наш разговор с ложками в руках.

«Она даже когда ест – великолепна…» – всматриваясь в её черты, подмечал я и уже не замечал, как понемногу растворяюсь в её взгляде.

Обед закончился, а вместе с ним закончились разговоры о мотоциклах и музыке, мы расплатились по счету, нам нужно было двигаться дальше, туда, куда уводили нас намеченные планы.

Мы вышли на улицу, на которой день захватил каждый уголок бетонных строений нашего города, обдувая всех своим теплым воздухом, и прошли до парковки, держась рядом друг с другом. Странную картину видели люди: сорванца в разорванных джинсах, несущего подмышкой пластмассовые латы, укутанные в хоккейную майку, и элегантную даму с подчеркнутой фигурой, в солнечных очках и с лучезарной улыбкой. Мы не заметили, как провели вместе два с лишним часа, и, проходя по улице, я не замечал никого вокруг, как и этого ушедшего времени.

Я проводил ее до огромной бежевой как слоновая кость машины, и никак не мог решиться спросить её номер.

То, что я делал сотни раз, сейчас застревало у меня в горле, не давая сказать мне слова, но все же, переборов себя, я попытался начать, ведь я знал, что еще мгновенье, и мы могли больше никогда не встретиться.

– А может, вечером… – неуверенно, расплываясь в глупой улыбке, начал я, но не успел договорить, она оборвала мой неоконченный вопрос.

– Давай, – ответила она, улыбаясь, и усаживаясь на водительское сиденье. – Я согласна.

Это вновь ввело меня в ступор.

– Согласна? – переспросил я. – Но ведь ты же даже не знаешь, что я хочу тебе предложить.

– А что тебя смущает? – рассмеялась она, запустив двигатель машины. Неужели замуж вечером позовешь? Тогда мне надо подумать, – прислонив палец ко рту и изобразив сосредоточенность, добавила она. – До одиннадцати.

– До скольких? – переспросил я, пребывая в легком ступоре.

– До одиннадцати, – продолжая веселиться и поблескивая своими глазами, еще раз уточнила она. – Заедешь за мной?

– Хорошо, но я просто хотел предложить покататься, – произнес я, осознав, что это шутка.

– Да я так и поняла, а ты что, испугался, что замуж попрошусь?

– Нет, – улыбнулся я своей доверчивости. – Не испугался. А куда именно за тобой заехать?

– На Кутузовский, адрес я тебе в сообщении пришлю, – свесив локти из открытого окна, откуда дул холодный ветерок, ответила она, уже совсем не стесняясь и открыто заигрывая.

– У тебя есть мой номер? – удивился я.

– Да, есть, – кокетливо произнесла она, и добавила. – И шлем, кстати, тоже, так что мне осталось дождаться вечера и тебя.

– Хорошо, я буду, – сказал я, и вновь повисла пауза.

Я бы назвал эту паузу: «Пауза бесконечности» – секунды, длиною в жизнь, когда ты растворяешься в другом человеке, забывая обо всем, что тебя окружает.

– Пока, – произнес я, подмигнув ей и вернув нас обратно в реальность.

– До встречи, – ответила она, улыбнувшись.

Вскоре я остался один, проводив ее взглядом до перекрестка.

Я медленно вернулся к мотоциклу и, разложив свой наряд на всю его поверхность, стал не спеша облачаться в свои пластиковые латы.

Я понимал, откуда у неё мой номер и благодарил за это хитрого доцента, но всё же я никак не мог отделаться от мысли, что где-то мы уже встречались. Но где? Этот вопрос мучил меня до самого дома. Но я был уверен, что позже я смогу на него ответить, оставалось только подождать.

Ты можешь искать своего человека всю свою жизнь и, не заметив его, пройти мимо… Ты можешь быть уверен, что ты его уже нашел, а потом ужаснуться своей ошибке… Ты можешь сравнивать, выбирать, подчеркивать плюсы, выписывать минусы… Ты можешь сколько угодно доказывать себе, что ты прав… Но лишь встретив глаза, в которых ты готов раствориться, ты понимаешь, насколько ты слаб… Ведь без них все теряет смысл…