Текст книги "Между двух войн"

9

– Ладно, парни, – пробормотала Френки. – А где же часовые?

Вокруг Сруба всегда дежурило несколько патрульных. Кто-кто, а наемники хорошо знали, что такое правила безопасности.

Девушка легко спрыгнула на землю. Однако не прошла она и пары шагов, как на стволе дерева, между широкими листьями, вспыхнул алый огонек.

– Вот значит как, – произнесла Франсуаз. – Никому дома не сидится.

Она взяла ящера под уздцы и направилась дальше, уже не таясь. В ветвях золотого гиганта находился светящийся камень. Он служил тайным сигналом, понятным только солдатам удачи.

Оставленный фонарик означал, что в Срубе никого нет. Он служил только временным пристанищем, и часто пустовал.

Впрочем, на сей раз огонек лгал.

В этот момент под деревянной крышей прятались пятеро.

Они были тех, кто привык орудовать по ночам и встречает солнце только раскачиваясь на виселице.

– Этой девице давно уже пора прийти! – шепотом произнес один из бандитов. – Что, если сюда нагрянут остальные наемники? Они порубят нас на части, и скормят виввернам.

– Хватит! – ответил ему товарищ.

Судя по властным ноткам в голосе, он был здесь за главного.

– Тот парень, что нанял нас, пообещал – никого из псов войны здесь не будет. Всех нанял какой-то толстосум, чтобы охранять свою вечеринку. Или чем эти богачи занимаются. До утра этот Сруб наш…

Он тихо засмеялся. Бандитам было приятно оказаться здесь – в месте, куда в обычные дни ход им был заказан.

– А что мы должны с ней сделать? – спросил один из разбойников. – Растолкуй-ка снова, а то я не совсем как понял.

– Парень тот сказал вот что, – объяснил предводитель. – Если, дескать, мы сможем – то приволочем ее к нему живой. Ну а коли не удастся – так и дохлая тоже сгодится.

– Ну? – спросил тот же бандит, что задал первый вопрос. – А мы как поступим?

– А я вот как кумекаю, – ответил главарь. – С мертвой-то хлопот завсегда меньше, чем с живой. Вот ужо как увидим ее, так тут же тыкву ей и снесем. Кому они, проблемы-то, нужны? В наше-то время, их и без того хватает.

Разбойники согласно закивали.

– А может, мы ее все же оглушим? – спросил другой из бандитов. – Говорят, она девка-то ничего. С такой и сами повеселимся, а потом в рабство продадим. В Каменную пустыню. Говорят, кочевники там красоток ценят.

– Этакую норовистую? – усомнился его товарищ. – Кой от нее толк, в доме-то. Она, поди, и готовить не умеет, и рубашку не зашьет. Такую только на панель, или на плаху.

– Не боись, – отвечал его собеседник. – Кочевники, говорят, только таких горячих и любят. У них там, в пустыне, бабы все бесхребетные. Вот и ищут себе, кого поноровистей.

– А сколько можно выручить за такую? – поинтересовался третий бандит.

– Молчать! – приказал главарь. – Ишь чего – деньги они начали делить. Да кто из вас потащится в эту пустыню, да еще девку с собой тащить станет? А вот поразвлекаться с ней самим – это можно.

– Главное только – ее связать покрепче, – подсказал бандит, что рассказывал про Каменную пустыню. – А то был случай, когда…

– Тише! – прошептал главный. – Слышите – ящер приближается. Приготовьтесь, братва. Сейчас она войдет в дверь, и мы ее, тут, значит…

Он не стал заканчивать фразы, поскольку не отыскал подходящего глагола в своем скудном словаре.

Бандиты прислушались. И в самом деле – снаружи раздавались размеренные шаги ездового ящера.

Двое разбойников подошли к двери, вынув из ножен короткие, кривые ятаганы. Трое других, напротив, отошли подальше. В их руках показались арбалеты. Натянув тетивы, они нацелились на дверной проем.

– Значит так, братцы, – прошептал главарь.

Говорил он так тихо, что услышать его можно было только внутри Сруба.

– Если девка оружие-то бросит, наваливаемся сверху и вяжем. А там, хоть в пустыню – ежели и вправду платят хорошо. А коли за меч хватится – стреляй в нее и руби, пусть хоть на мелкие кусочки.

Безобразные физиономии бандитов осветились в довольных гримасах. Обе перспективы равно пришлись им по душе.

Шаги ящера стихли.

– Готовься, – прошептал главарь.

Про себя он уже начинал прикидывать – как потом половчее отделаться от четырех товарищей. Не сильно преуспев в арифметике, когда учился у монахов, он, тем не менее, смог вытвердить одну важную премудрость. Делить всегда проще на одного.

Глаза разбойников были прикованы к двери. Пальцы замерли на спусковых крючках арбалетов.

В это время, прямо за их спинами, раздался громкий, пугающий клич.

Если бы тот из лесных бандитов, что так живописно рассказывал о нравах народов Каменной пустыни, на самом деле бывал в этих местах – то наверняка узнал бы боевой крик кочевников.

В Золотом Лесу, кроме опытных наемников, никто никогда не слышал ничего подобного.

Двое из разбойников, державшие арбалеты, машинально спустили курки. Тяжелые болты, заостренные не хуже гвоздей, вонзились в дверь.

Остальные бандиты вообразили, что неведомый противник – числом никак не менее двух десятков – каким-то образом пробрался им в тыл, и теперь открыл огонь.

– Помогите! Спасите! – заверещали они.

Однако лесные боги оказались милостивы к ним. Путь к отступлению – деревянная дверь – как раз находился у них перед носом.

Отталкивая друг друга, они ринулись к двери. Схватившись за ручку, принялись тянуть и дергать. При этом один мешал другому, и выйти они никак не могли.

Главарь замер.

– А ты почему не бежишь? – раздался позади него наслешливый голос. – Понимаю. Дверь занята, а окна далеко. Под пол бы мог провалился.

Знаток арифметики повернулся – так быстро, как только мог. В то же мгновение ему показалось, что на него обрушилось золотое дерево.

Он шагнул вперед, потом передумал, отступил назад, и только после этого растянулся на дощатом полу.

Оружие выстрелило в ослабевших руках, и болт глубоко погрузился в пол.

Двое арбалетчиков остались на поле боя одни. Франсуаз стояла позади них и широко улыбалась. В правой руке девушка держала веревку, с широкой скользящей петлей.

– Вешать будут! – испуганно заверещал один из бандитов, и ринулся к двери, полностью забыв про оружие в своих руках.

Девушка накинула веревку на шею его приятеля. Не успел тот опомниться, как Франсуаз внула его ногой в грудь.

Разбойник отшатнулся. Петля на его горле затянулась. Сознание бандита помутилось, перед глазами поплыло столько красных кругов, словно на него вылетела целая стая божьих коровок.

Его подельник тем временем устремился к выходу – быстрее, чем взбешенная вивверна успевает выплюнуть струю ядовитой жидкости.

Франсуаз, с насмешливой улыбкой, наблюдала за убегающим врагом.

– Беги, бедняжка, – бросила она. – Это полезно для здоровья.

Красавица бросила взгляд на двух бандитов, распростершихся на полу.

– Займемся упаковкой, – пробормотала она.

Не прошло и минуты, как оба разбойника оказались крепно скручены, спина к спине.

– Вы хотели побывать в Каменной пустыне, – заметила девушка. – Туда вы и отправитесь. Правда, не увидите ничего, кроме рудников – но ведь надо довольствоваться тем, что можешь получить.

Откинув назад волосы, она неторопливо направилась к выходу.

Шум шагов стих, и вместо него раздавались злобные, недовольные крики.

– Проклятье! – кричал один из разбойников. – Я не могу пошевелиться.

– Сворк тебя задери! – отвечал его товарищ. – Зачем повел меня сюда? Глаз у тебя, что ли, нет?

– А сам ты куда смотрел, броненосец тупой? – отвечал третий.

Френки вышла из Сруба и, сложив руки на груди, с удовлетворением принялась рассматривать результаты своего труда.

Трое разбойников, которым, вроде бы, удалось вовремя унести ноги, смогли убежать не так уж далеко.

Каждый из бандитов судорожно бился, пытаясь сдвинуться с места. Однако все их усилия оставались напрасными.

Один из разбойников, самый низкорослый, словно парил над землей. Между его ногами и изумрудной травой оставалось добрых два фута.

– Говорил же я, не надо было сюда идти! – горевал тот. – Лучше бы убили и ограбили старую вдову, как я предлагал.

– С вами было очень весело, ребята, – сказала Франсуаз. – Но мне пора.

С этими словами она вынула меч и перерубила нити, крепившие к деревьям паутинную ловушку.

Разбойники повалились на траву. Издавая неразборчивые возгласы, они пытались освободиться.

– Нет, – покачала головой Френки. – Сегодня я не пущу вас гулять. Разве мама вас не учила, что ночью нельзя ходить по лесу?

10

В городе Беркене страсти только разгорались. Погибли пять женщин и четверо крепких мужчин. В мирное время, явление неслыханное.

По городу поползли тяжелые слухи. Сворки в отместку за своих отравленных сородичей натравили на город бешеных вивверн.

Двоих из них убили смелые гвардейцы, а оставшиеся спрятались по подвалам и чердакам, в ожидании ночи и удобного момента, чтобы завершить черное дело, начатое утром.

К тому же в лесу, совсем рядом с городскими стенами были найдены тела двух зверски убитых охотников. Это были мастера своего дела. Им обычно поручали выслеживать и уничтожать хищников.

Все еще помнили историю, когда они вдвоем смогли спасти отдаленную ферму от нашествия василисков.

И вот теперь кто-то расправился с ними. Некоторые утверждали, что это тоже дело рук мстительных коронетов или сворков.

Тревожные вести быстро распространились по Золотому Лесу. Дошли они и до Карайа Дархма. Он с озабоченным лицом выслушал донесение своей охраны.

– Не верю я, что благородные сворки способны на такое черное преступление, – огорченно произнес он. – Здесь еще надо во всем внимательно разбираться, нельзя судить сгоряча. Хотя, – задумчиво добавил он, – если учесть их нечеловеческую природу…

Старик за долгие годы своей жизни научился играть словами и смыслами. Он точно знал, что говорит и как его поймет честный, храбрый, но недалекий и ограниченный начальник личной охраны.

– Наш господин человек справедливый, – вещал потом служака в таверне.

Его дежурство недавно закончилось, и он отправился в город послушать новости и высказаться самому.

– Так вот я и говорю, что мой господин Карайа Дархм – человек почтенный и благородный. Но даже он считает сворков нечеловеческим отродьем. Так и сказал мне в личной беседе, нечеловеческие твари.

Охранник степенно огляделся по сторонам и принялся с важным видом пить пиво.

Большую, богато обставленную комнату неярко освещали три светильника. Старик выглядел немного утомленным. Он кивнул Райлину на удобное кресло, предлагая сесть. Разговор предстоял долгий и нелегкий.

Два хитреца – молодой и старый – встретились, чтобы наметить план дальнейших действий.

Было одно весьма неприятное обстоятельство. Юноша проявил недозволенную самостоятельность. Он сам спланировал происшествие в Беркене, не получив одобрения Дархма. И от того, как отреагирует на подобное самовольство старик, зависело многое.

Неделю назад Райлин нанял охотников, чтобы те выследили и поймали четырех вивверн. Несколько дней добычу продержали голодной. Потом один из сообщников очистителей, служивший стражником, открыл ворота, и разъяренные твари ринулись в город.

Затея удалась, но Райлин опередил старика и действовал без приказа.

Молчание затянулось.

Юноша уже начал нервничать. Кто знает, не прячутся ли наемные убийцы за занавесками. Карайа Дархм, выдержав хорошую паузу, с улыбкой повернулся к гостю.

– Плохой из меня хозяин, – сказал он. – Ты ведь сегодня слишком хорошо потрудился, да и путь неблизкий проделал. Возьми, освежись.

Он протянул высокий бокал с только что выжатым соком.

Райлин с благодарностью взял предложенный напиток и отхлебнул большой глоток.

Жидкость обожгла рот, сразу перехватило дыхание, юноша выпучил глаза и принялся отчаянно кашлять. Он решил, что старик решил избавиться от нежелательного свидетеля и отравил его.

Дархм с любопытством смотрел, как визитер, вскочив с кресла, пытается восстановить дыхание. Постепенно действие сока прошло и Райлин смог нормально дышать.

– Что за шутки? – злобно завизжал парень, угрожающе нависая над хозяином поместья. – Уж не задумал ли ты отравить меня, мерзкий старикашка?

«Отвратительный, вонючий, безмозглый клоп, – думал Карайа, глядя на беснующегося гостя. – Но я сумею обломать тебя. Будешь ходить по струнке, лично об этом позабочусь. Станешь ручным».

Эта мысль развеселила старика и привела в хорошее настроение. Он достал из кармана кружевной, издающий благоухание платок и вытер им лицо.

– Мальчик мой, ты должен научиться не распускать сопли и не брызгать слюной при разговоре. Ты знаешь, что я отношусь к тебе как к родному сыну и желаю только добра. Я угостил тебя соком незрелой сиреневой тыквы. Нельзя срывать плод, если он еще не созрел. Запомни мой маленький урок…

«Ничего, – злобно думал Райлин, – твое дело помочь мне, а уж потом…»

Он еще не знал, что сделает потом, но, судя по тому, кто был его учителем, ничего хорошего Карайа Дархма ожидать не следовало.

– У меня две новости. Хорошая и плохая. Первая – скоро с эльфийским посланником будет покончено. Он сидит в темнице и не доживет до суда. Вторая – его подельщица Франсуаза скрылась. Впрочем, найти ее – лишь вопрос времени.

Чтобы исчезло чувство неловкости и неприязни, возникшее после преподанного юнцу урока, старик надолго замолчал.

Райлин потягивал изумительно вкусное вино, которое Карайа хранил для особо торжественных случаев и предлагал только самым важным гостям.

Подобный знак внимания смягчил дерзкого юношу. Не то чтобы он простил старца, просто затаил на время обиду, отложив месть на более поздний срок.

Парень не знал, что рубиновое вино не относится к числу напитков, которые становятся крепче и лучше со временем. Его следовало пить только в течение года после выделки. Спустя двенадцать месяцев напиток терял свой букет и особый нежный вкус.

Но все это могли заметить лишь знатоки, а Райлин к ним не относился. Потому подобный жест он расценил как капитуляцию со стороны Дархма.

Сквозь полузакрытые веки старец наблюдал за гостем. Сочтя, что тот уже достаточно успокоился, Карайа заговорил.

– Мой юный друг! Мы оба пришли к мысли, что мерзким тварям не следует больше осквернять землю наших предков. Но люди глупы, ленивы и готовы прощать своим врагам.

Райлин наполовину верил словам своего наставника. Молодой человек искренне полагал, что если одно существо сильнее другого, то оно будет стремиться уничтожить слабого.

Сам Дархм по праву считался одним из самых влиятельных людей Золотого Леса. Жена умерла, не вынеся жестокого холодного нрава. Детьми он так и не обзавелся.

На склоне лет Карайа оглянулся назад и не увидел ни одного лица, которое бы с искренней любовью смотрело на него, думало о нем и переживало за него. У него было много знакомых, но не было друзей.

Он никогда не бывал в Своркмиддле, ибо, как и его молодой гость боялся, что сворки смогут увидеть его черные мысли. И расскажут всем-всем, что у справедливого великодушного Карайа Дархма душа чернее самой глубокой бездны самой глухой ночью.

Он хотел уничтожить сворков и коронетов, ибо боялся разоблачения. Их телепатические способности пугали и злили.

И еще, долгими ночами старика охватывало чувства искренней зависти и негодования, что все имущество достанется после его смерти людям, которые этого не заслужили. Карайа не мог все уничтожить, ибо не собирался в одночасье умирать.

Но и смириться с тем, что чужаки станут распоряжаться деньгами, имением, землями скупердяй не мог.

Он хотел взорвать сложившийся мир, пусть лучше все потонет в крови и огне. За себе старик не боялся. В случае провала он мог взять саквояж с драгоценными камнями, и уехать, бросив все на произвол судьбы. Пусть не достанется никому.

– Мой юный друг, – высокопарно обратился он к юноше, – можешь ли ты по-прежнему рассчитывать на поддержку своих друзей после той трепки, которую устроила вам эта женщина?

За долгие годы жизни Карайа Дархм научился больно ранить собеседника, прикрываясь маской доброжелательности.

Райлина всего перекосило, когда он услышал вопрос. Не надо было сомневаться, что и это он сложил в своей памяти. Список обид, нанесенных ему учителем, рос день ото дня.

Стараясь не показать свою досаду, он сделал большой глоток, чуть при этом не поперхнувшись, и неискренне рассмеялся.

– Девчонка, действительно умеет драться. Во время битвы погибает слабейший. Сильных бои только закаляют. Я – живое тому свидетельство.

Он не стал уточнять, что во время схватки проявил похвальную осторожность. Иные, правда, дали бы ей название – трусость. Но это было не нужно ни молодому, ни старому собеседнику.

– Я всегда верил в тебя, мой мальчик.

При этих словах Райлина чуть не стошнило. Но он понял одно, старец не станет больше вспоминать о происшествии с виввернами.

Данный факт молодой лицемер расценил, как свою очень важную победу и значительный шаг вперед к лидерству.

– Давайте ближе к делу, – несколько грубовато прервал он Карайа Дархма. – А то скоро уже светать начнет, а мы все ходим вокруг да около.

– Вот это я люблю в тебе, – неискренне рассмеялся старик. – Что ж, давай обсудим наши предстоящие дела. Как давно ты был в Своркмиддле?

Услышав о городе сворков, Райлин насторожился.

– Я никогда там не был и не стремлюсь познакомиться со сворками, – ответил он.

– Неужели даже ты их побаиваешься? – в притворном изумлении всплеснул руками Карайа. – Ну, хорошо. Поступим следующим образом.

11

В Беркене жизнь потихоньку входила в прежнее русло. Погибшие были простыми жителями, потому городские власти предоставили семьям оплакивать горькую потерю в одиночку.

Приехавший в город Карайа Дархм выразил свои соболезнования. На чем все дело и закончилось.

Никто не стал углубляться в причины происшедшего, что еще больше укрепило Джоэла Линдена в правильности своего решения освободить Амбрустера. Проведенное им лично расследование выявило весьма неприглядную картину.

– Итак, – комендант выстроил весь личный состав на плацу.

Открытые вновь ворота охраняли шестеро самых доверенных людей Линдена.

– Кто может объяснить, по чьему приказу без меня, коменданта города, были распахнуты врата?

Стражники стояли, опустив головы и растерянно потупив глаза. Наконец решился высказаться пожилой сержант, в честности и тупости которого Джоэлу не приходилось сомневаться.

– Говори, – сурово бросил комендант.

– Мы солдаты, наше дело подчиняться приказу. Если, к примеру, вы заболели, то мы должны подчиняться следующему по званию? Разве не так? – он даже укоризненно посмотрел на коменданта. – Вы лежали, так сказать, больной. Один из ваших помощников велел приступить к открытию ворот. Приказ надо исполнять, а-то как же иначе? Если солдаты не станут исполнять приказ, то, что тогда будет со всеми нами?

Сама мысль о том, что можно не исполнить распоряжений вышестоящих офицеров показалась старому вояке столь занятной, что он даже позволил себе улыбнуться в усы.

– Иное дело, – продолжал свое рассудительное повествование сержант, – если кто по глупости шагнул широко, да штаны при этом порвал.

– Если бы он только штаны порвал, то ходил бы сейчас с голым задом. Он же не только сам погиб, из-за него убиты горожане. Да что там горожане, – досадливо махнул рукой Линден, – под сомнение поставлен мой авторитет.

Комендант распустил подчиненных. Ему было неприятно сознавать, что он не сумел разобраться в одном из своих заместителей, который считался человеком верным и честным.

Черное предательство расценивалось как подлость по отношению лично к нему, Джоэлу Линдену. Это не только огорчало и расстраивало коменданта, но заставляло усомниться, в своем поведении. Не слишком ли мягко и либерально он относится к неблагодарным подчиненным.

Единственным утешением были потерянная, багровая физиономия Клиффа Уотертауна, спешащего в городскую ратушу. Его горящие выпученные глаза свидетельствовали о состоянии крайнего душевного расстройства.

Линден понял, что констебль узнал о побеге заключенного. И порадовался еще больше. Если бы не собственный промах, толстяк бы давно вертелся возле коменданта, выражая притворные соболезнования и лез бы со своими дурацкими рекомендациями и советами по наведению порядка.

«Покрутись, толстый клоп, – злорадно думал Линден, – подумай своими мозгами жужелицы, как узник смог сбежать. А потом попробуй оправдаться перед хозяевами».

Несчастье другого привело коменданта в хорошее расположение духа. Он постарался вычеркнуть досадное происшествие из памяти, решив, однако, впредь внимательнее следить за своими доверенными помощниками. Ибо верить нельзя никому.

Накануне вечером, крепко заперев камеру с Майклом Амбрустером, констебль хорошо отметил радостное событие. Потому заснул поздно, предварительно повелев не будить ни в коем случае.

Однако нападение вивверн вынудило его проснуться. Голова раскалывалась после вчерашних излияний.

Первым делом констебль отправился полюбоваться на жалкое состояние заключенного. Пусть тоже просыпается, если вообще смог уснуть.

Весело насвистывая и гремя связкой с ключами, Клифф в сопровождении двоих охранников спустился в подземелье.

Констебль отпер замок и громко постучал в дверь.

– Мы люди тоже воспитанные, обращение вежливое понимаем, – подмигнул он своим сопровождающим. – Разрешите войти в ваши апартаменты, ваша светлость великий аристократ, богатый лендлорд, завтрашний корм для червей, – с этими словами Уотертаун с силой ударил ногой по двери и распахнул ее.

Три факела ярко осветили помещение. Констебль не поверил своим глазам. Камера была пуста. В растерянности он приказал обыскать помещение.

Приказ довольно глупый и бессмысленный, и Клифф это прекрасно понимал. Но он также не мог допустить, что человек взял и бесследно испарился.

Тут его озарила счастливая мысль. Он перепутал камеры. Уотертаун выскочил в коридор и стал отпирать соседние клетушки. Но все-таки приходилось признать, что узник сбежал.

«Лучше бы он умер от горя, или удавился. Что же мне сказать Карайе Дархму?».

Так и не найдя ответ на вопрос, толстяк поспешил в ратушу сообщить неприятные новости.

По дороге он даже не заметил коменданта. В другое время, конечно, он бы не упустил момента выразить ему свои искренние соболезнования по поводу неумения подбирать подчиненных.

Но сейчас, он молил всех богов Золотого Леса, чтобы величественный старец отнесся к случившемуся с пониманием и не лишил его звания констебля.

Все не без изумления смотрели на бегущего мелкой рысью Клиффа Уотертауна. Обычно он шествовал с присущей его званию важностью и степенностью. Не обращая внимания на расспросы стражи, он ворвался в комнату, где расположился Карайа Дархм.