Текст книги "Между двух войн"

12

Старец только что вошел. Он говорил с народом, чего терпеть не мог. Эти глупцы воображают, что потеря нескольких человек имеет хоть какое-то значение для великого города. Вопли и стенания простолюдинов раздражали его.

Только он поднес ко рту бокал с восхитительным чуть тепловатым рубиновым вином, как дверь с грохотом распахнулась, и в комнату влетел констебль. Золотой шлем, одетый задом наперед, постоянно съезжал на лоб, мешая Клиффу смотреть. Выпученные глаза свидетельствовали о событии крайней важности.

«Этот идиот всю ночь гонялся за Майклом Амбрустером и не сумел его поймать», – подумал старик.

Действительность оказалась еще хуже.

– Я сильно извиняюсь, – выдохнул вошедший, обдав Дархма волной перегара, – но, осмелюсь доложить, что узник исчез.

«Что за скотская привычка не чистить зубы, задохнуться можно», – подумал Карайа.

– Вы хотите сказать, что он убежал из камеры, в которую вы его засадили? – уточнил старец.

– Как всегда в точку, – радостно захихикал констебль.

Он понимал, что смех сейчас не просто неуместен, но неприличен. Однако, факт, что Дархм сам сформулировал проблему, привела его в восторг.

Он был избавлен от необходимости долгого и мучительного повествования о том, что сам не мог ни понять, ни объяснить.

Происходящие события несколько вышли из-под контроля. Но все пошло как нельзя лучше.

Карайа не хотел признаться даже себе, насколько удачной была придумка запустить вивверн в город. Его даже не особенно взволновал побег Амбрустера. Он объявлен вне закона и не сможет присутствовать в городе, а, следовательно, помешать осуществить задуманное.

Выдержав паузу, Дархм усмехнулся и обратился к дрожащему констеблю.

– Все это досадно, друг мой, но нет существа, способного уйти от рук справедливого и беспощадного закона. Сейчас перед нами стоит более важная задача.

Констебль ожидал чего угодно, но только не этого. Напряжение спало, и слезы благодарности навернулись на глаза туповатого констебля.

«Великие боги, он, никак, прослезился. Надеюсь, у него хватит ума не броситься мне на шею с объятиями», – с досадой подумал Карайа.

Он ошибся, Клифф Уотертаун все-таки бросился выражать свою признательность, но вовремя остановился, за что старец возблагодарил всех своих небесных покровителей. Не хватало ему еще отбиваться от этого вонючего солдафона.

– Друг мой, – обратился он к констеблю, – отправляйтесь в зал, там уже собрался Совет сословий. У меня будет для вас особое поручение. И кстати, приведите себя в порядок.

Клифф покраснел как малина и, выйдя из комнаты, в первую очередь проверил пуговицы штанов. Его бросило в дрожь при мысли, что он бегал все утро на глазах всего города с расстегнутой ширинкой. Но все беспокойства ограничились лишь перевернутым шлемом. Вот на это никто и внимания не обратил.

Быстро наведя порядок в своем костюме, констебль торжественным шагом вошел в зал заседания Совета сословий и замер в ожидании.

При его входе наступила тишина, здесь должны были присутствовать лишь члены Совета. И появление Уотертауна расценивалось как нарушение раз и навсегда заведенного порядка.

Неловкую паузу прервало появление всеми уважаемого Карайа Дархма:

– Я приношу вам свои извинения за то, что вам пришлось ждать. Но душа моя переполнена горем. Я скорблю вместе с вами.

Речь старика была долгой и весьма убедительной. Он настаивал, что сворки здесь не при чем. В последнее время уж слишком накалились страсти. Нельзя нарушать вековые традиции, убеждал он сограждан.

Чтобы у соседей-сворков не оставалось и тени сомнения в искренности людей, было решено отправить в Своркмиддл подарки в знак нерушимой дружбы между людьми и сворками.

Праздничный кортеж готовились сопровождать двенадцать самых красивых девушек из Беркена, дочери богатых землевладельцев.

Правда, Дархм не очень сильно, но выражал определенные сомнения в целесообразности того, чтобы в город сворков посылать столь юных созданий. Но желание сохранить мир в Золотом Лесу оказалось очень сильным. Слабые возражения старика потонули в общем гуле одобрения.

Никто не знал, что все те, кто особенно рьяно призывали крепить дружбу между сворками, людьми и коронетами ради сохранения мира и благоденствия Золотого леса получили от незнакомых доброжелателей по увесистому кошелю с золотом. Считай, просто так.

Единственное, что требовали неизвестные доброхоты, так это выразить общее желание сохранить мир. Нельзя обидеть сворков беспочвенными подозрениями. Они будут рады получить подарки и не станут готовиться к войне.

Обыватели и даже богатые горожане ни одну секунду не сомневались, что делают доброе дело. Тихие слова Карайа потонул в общем гуле одобрительных голосов.

Был сделан самый важный шаг на пути осуществления коварного плана заговорщиков.

13

Коронеты передали в Своркмиддл, что несколько тяжело нагруженных телег направляются в их сторону. Двенадцать самых красивых девушек, наряженных в специально для этого случая сшитые наряды, ехали в четырех экипажах.

Девиц распирало чувство гордости и важности. Они никогда не бывали в городе сворков и немного побаивались. Но, в общем, настроение у всех было радостным и праздничным.

Мнение едущих было единым – объясним неразумным своркам, что никто обижать их подозрениями не собирался. Случай с виввернами был всего лишь трагической случайностью. Пятеро пожилых мужчин вели караван.

Даже самое подозрительное существо не заподозрило бы, что эти немолодые, растолстевшие и неповоротливые городские обыватели могут представлять для кого-то серьезную угрозу.

А уж про девиц и говорить не стоило. Их заботило лишь одно – не измялись ли ленты на шляпках, не испачкались ли белоснежные перчатки. Самый мирный из всех возможных караванов ехал в город сворков.

Коронеты уже даже наскучили проверять мысли едущих. Старики пережевывали свои скучные размышления о торговле, урожае, ценах на товар, ленивых толстых женах.

Многих занимало, угостят ли их сворки чем-нибудь прохладным, а если да, то смогут ли они это пить. Вот и все нехитрые мысли, которые мирно перемалывали неповоротливыми мозгами сопровождающие.

Старейшина сворков долго размышлял, как встретить людей? Многие не советовали даже показываться на глаза визитеров. Но старый сворк считал это неприличным.

Он задолго узнал о приближающихся и вышел вместе с охранниками встретить гостей.

– Ну, стало быть, кто старое помянет, тому глаз вон, – весело сказал самый главный в караване. – Эк, какие мы все-таки разные с тобой, хвостатый приятель.

Человек даже хотел, было хлопнуть старейшину по плечу, но, не зная, где оно у сворка, сдержался.

Девицы, прячась друг за друга, нервно хихикая, вылезли из колесниц.

– Это вам, – сказала одна из них, протягивая старейшине сворков ларец с драгоценными камнями, – от славного города Беркена.

– С наилучшими пожеланиями, – встряла в торжественную церемонию хорошенькая блондинка маленького роста. – Ты забыла сказать «с наилучшими пожеланиями», – добавила она.

Наступила неловкая пауза. Ни одна из сторон не знала, что делать дальше.

Только старейшина сворков решил предложить гостям освежиться, ибо по их мыслям он понял, что те немного испуганы, голодны и очень хотят пить, как всех телепатов пронзило чувство нестерпимой боли. Невыносимое страдание, которое испытали люди, передалось своркам. Все длилось лишь долю секунды.

Девушки неловко осели на землю и застыли. Мужчины еще пытались сделать несколько шагов. Но неизвестный недуг сразил и их. Семнадцать гостей лежали бездыханными на главной площади Своркмиддла.

Хозяева в растерянности смотрели на это ужасное зрелище. Теперь стало понятно, что не сворки должны были стать жертвами, а безвинные горожане. А обвинят в их гибели хозяев города.

Карайа Дархм посмотрел на песочные часы.

«Все кончено. Посланцы мертвы, а сворки, наверное, глупо таращат свои злобные глазки. Война неизбежна. Как прекрасно вновь ощутить себя молодым, энергичным».

Давая наставления, как вести себя в городе сворков, злобный старик напоил посланцев отравленным напитком.

Действовал яд не сразу. Не один раз зелье выручало Карайа, который мог в точности рассчитать и дозу, и время, через которое она подействует.

Сладкие мечты охватили Дархма. Но что бы ни случилось, назад дороги уже не было. Теперь нужна была победа, любой ценой.

Старейшина почувствовал присутствие чужого. Он быстро удалялся от Своркмиддла в сторону Беркена.

«Лазутчик, спешит, видно, рассказать хозяевам, что их черные замыслы осуществились. Экие все-таки коварные эти людишки», – с высокомерием подумал сворк.

Но потом, вспомнив речи своих соплеменников, которые ничем не отличались от призывов очистителей и им подобных, решил не углубляться в эту проблему. Нужно было действовать.

14

Мирную жизнь обывателей Беркена прервал тревожный колокольный звон. Он был не похож на чистые звуки золотых колоколов Великой Колокольни.

Люди в плащах сновали по улицам, стучали в двери и ворота и громкими криками призывали беркенцев на площадь.

У ратуши собралась толпа насмерть перепуганных жителей. Никто ничего не знал, ни один из представителей власти не вышел, чтобы объяснить, что произошло на сей раз.

Когда страсти накалились до предела, Карайа Дархм в простом черном плаще, с непокрытой головой, опираясь на монашеский посох, вышел из дверей ратуши.

Обычно старика сопровождали телохранители. Но сейчас председатель стоял один. Необычный вид Дархма свидетельствовал, что случилось нечто ужасное.

– Граждане Беркена, – голос старика был громким, но звучал как-то глухо и надтреснуто. – Ужасная весть как громом поразила меня. В этом есть доля моей вины. Я не сумел убедить вас принять правильное решение.

– Что случилось? Чего он говорит, – волновалась быстро собравшаяся толпа.

– Да вы посмотрите на благородного Дархма, видно беда стучит в двери нашего города. А может она уже вошла в ворота, – негромко, но уверенно произнес какой-то мужчина, надвинувший шляпу на глаза.

Очень немногие смогли бы признать в нем одного из самых доверенных слуг Карайа.

Слова незнакомца чуть было не вызвали панику. Услышаны были последние слова – «ворота» и «вошли». Горожане только-только оправились после трагических событий на площади. Многие решили, что хищники вновь атаковали город.

– Предательство! – плыл над площадью красивый голос Карайа. – Предательство сворков обрушилось на наши головы. Мстительные твари не посмотрели на невинные лица наших дочерей. Они не пожалели ваших отцов, которые принесли им богатые дары. Все-все мертвы. Подлые сворки погубили их.

Толпа замерла. Но когда до слушавших дошло, что сворки убили все посольство, они разом заговорили.

Вид убитого горем почтенного старца вызывал ужас.

Карайа дрожащей рукой поднял меч и возопил, что близится час мщения. Он сам пойдет и убьет мерзких тварей. Пусть они с ним и расправятся. Но перед смертью он сумеет утащить с собой хотя бы одного убийцу.

То там, то здесь слышались призывы покарать не-людей.

Какие-то люди, с лицами, затененными шляпами, будорожили и без того негодующую толпу душераздирающими подробностями. Девицам отрубили головы, и выставили их на шестах вдоль дороги. А самих съели.

Другие утверждали, что головы порубили купцам, а девиц продали в рабство в Каменную пустыню.

Известие дошло до родителей девушек. Они бросились на площадь, жаждя услышать, что все это неправда.

– Смерть за смерть, – послышались призывы.

Мужчины разошлись по домам, чтобы переодеться и взять оружие.

В этот момент из толпы, грубо расталкивая почтенных жителей, вышел Клиф Уотертаун.

Он был взбешен, что в его городе стали происходить такие безобразные вещи.

В колокол нельзя было звонить без достаточных на то оснований.

Что бы там ни случилось, Карайа Дархм не должен появляться на глаза горожан в таком непотребном виде. Будто бы он простой монах.

– Что происходит, господин Дархм, – выпучился на председателя Клифф. – Кто звонил и по какому поводу. А с вами что случилось…

Страшная мысль промелькнула в голове Уотертауна. Грабители унесли или уничтожили имущество Карайа, потому то он так нелепо нарядился. Теперь он пришел к горожанам, чтобы покарать виновного.

Меж тем страсти накалялись.

– Вот славный наш констебль Уотертаун, – старец широким жестом показал на Клиффа. Что было ни к селу и ни к городу. Потому, что кто ж мог не знать констебля. – Он поведет вас, сразить врага, который прокрался в наши дома и похитил лучших из лучших.

Дархм чувствовал, что пора закругляться. Но он боялся, что кто-нибудь перехватит у него инициативу и все пойдет не так, как задумывалось.

– Констебль, – печально произнес он. И в который уж раз поведал о предательстве хищных сворков.

Вооруженная толпа в сопровождении Клифа и его людей, отчаянно гомоня, вышла из города и направилась к Совркмиддлу.

На этот раз никто не прятался за спинами друг друга. Все твердо решили разобраться с грязными сворками.

Никто не обратил внимания, что Карайа, который несколько мгновений назад рвался в бой, стушевался, отошел в сторону, а потом и вовсе исчез.

Навстречу негодующе кричащей толпе по дороге кто-то двигался.

Судя по звукам, везли что-то тяжелое.

Кое-кто из вояк сразу струхнул. Можно было предположить, что это двигались сворки, везя за собой одно из своих смертоносных орудий. Ну что им стоит расстрелять толпу, а потом без боя захватить Беркен.

Констебль быстро перестроил свое небольшое войско. Времени, правда, было маловато, но он сумел достойно подготовиться к сражению с врагом.

Однако, доносившие до них звуки несколько озадачивали. Вот всем хорошо знакомый надтреснутый голос старосты виноделов взял слишком высокую ноту и сорвался на петушиный крик. Раздался громкий смех, компании людей, которые не плохо повеселились.

Войско Клифа замерло в озадаченном ожидании.

Из-за поворота дороги показался караван. Только телег в нем стало раза в два больше. Чего там только не было – тюки с шелком, аккуратные бревнышки светящегося дерева, которое росло только на территории сворков и многое другое.

Но главное, милые девицы в сбившихся шляпках и с розовыми щечками, совсем не были похожи на обезглавленных покойниц.

– Какая встреча, констебль со своим войском, нас встречают, какой сюрприз, – послышались нестройные голоса.

– Что здесь происходит? – грозно насупился Клиф Уотертаун. – Почему вас не убили?

– Типун вам на язык, – рассердился предводитель каравана, – белены объелись? Кто нас смог убить? Вооруженный отряд сворков проводил нас до самой развилки. А тут до города рукой подать. Да что происходит?

«Их околдовали сворки, – подозрительно подумал Клиф, – опоили, а сами спрятались в телеги. В город войдут не замеченными, а потом всех и убьют».

Недолго думая, смелый констебль подскочил к одной из телег и проткнул огромную корзину, в которой, по его мнению, вполне свободно мог поместиться сворк.

Раздался звон разбитого хрусталя и фарфора.

Уотертаун открыл корзину и увидел там среди многочисленных осколков карточку с витиеватой надписью – «Констеблю славного города Беркена – Клифу Уотертауну от жителей Своркмиддла».

15

Отряд сворков удостоверился, что караван благополучно достиг города, и незаметно скрылся.

Френки и старейшина недолго препирались, кто первым понял, какой использовался яд. Оба решили проявить благородство, однако, в глубине души каждый был уверен, что сделал открытие раньше.

Мудрому сворку было несложно стереть воспоминание из головы гостей. Те так и не узнали, что были на волосок от гибели.

Самолюбие констебля жестоко пострадало. Неудачи буквально следовали за ним по пятам.

Последней каплей стало настойчивое требование предводителя каравана забрать подарок любезных сворков.

«Жаль только, что смелый воин проявил неосторожность», – пряча улыбку в усы, прокомментировал один из горожан.

Под веселый смех окружающих Уотертауну пришлось взвалить огромную корзину с осколками себе на плечи и тащить ее к себе домой.

16

Спускался вечер. Золотой лес кутался в темное покрывало сумерек. Высоко в небе, в просветах резного орнамента ветвей и листьев, начинали загораться первые звезды.

Райлин сидел за деревянным столом, перед дверями таверны. Он держал в руках кубок, и медленно потягивал медовый эль. Молодой человек выглядел безучастным. Но его уши внимательно ловили каждое слово, произнесенное поблизости.

Вокруг стояло еще с полдюжины столов. Все они были заняты. Время от времени, из плетеной двери таверны выходил хозяин, чтобы принести своим гостям еще чарку эля или тыквенного вина.

Жители Беркена любили эти предзакатные часы, когда на улицах зажигаются первые фонари, а высоко в небе, словно их далекое отражение, загорались робкие еще звезды.

Легкий ветерок набегал из Леса, принося с собой ароматы цветущих растений и сладких плодов. Горожане усаживались на деревянные лавки, угощаясь некрепким вином да элем, обсуждали события прошедшего дня.

А на сей раз у них имелось множество тем для обсуждения. Перебивая друг друга, обыватели судачили по поводу посольства в Своркмиддл, которое закончилось так неожиданно.

Люди замолкали только затем, чтобы сделать добрый глоток из своей кружки. Создавалось впечатление, что чуть ли не весь Беркен присутствовал тогда на лесной дороге, и каждый мнил себя главным свидетелем произошедшего.

Настроение толпы переменчиво, как симпатии ветреницы. Те, кто еще несколько часов назад призывал к жестокой расправе над сворками, теперь от всей души подсмеивались над стариком Дархмом.

– Совсем выжил из ума, бедняга, – говорил толстый купец, устроившийся за соседним столиком. – Эвон – выдумал сворков в чем-то обвинять. А я вот как уже одиннадцать лет с ними дела веду. И ничего со мной не случалось.

Сказав это, толстяк разразился тем снисходительным смехом.

«Старый, глупый дурак», – думал Райлин.

Молодой человек с рождения привык лицемерить. Поэтому никто из присутствовавших не мог бы догадаться о его истинных чувствах.

«Позволил посадить себя в такую калошу. И кому дал себя перехитрить? Кучке тупых сворков».

– А вот я видел, – волновался седой человек с мозолистыми руками ремесленника. – Как старикан-то этот так руками махал, когда говорить пытался… Бульк…

Последний звук был вызван обильного глотком эля.

– … Так махал, что, как есть, и упал с экипажа. Да прямо в тину. Тот-то, я вам доложу, было зрелище…

Новая придумка, не имевшая ничего общего с действительностью, воодушевила собравшихся. Каждый спешил поучаствовать в разговоре. И всяк выдумывал все новые, более яркие подробности – якобы виденными «собственными глазами».

«Старый, безмозглый болтун, – думал Райлин. – Что он теперь станет делать? Ведь опозорился перед всем городом. Никто его теперь и слушать не станет, после такого афронта».

Райлин ошибался. Он привык мерять жизнь эмоциями и разумом. Но старость живет по иным законам.

Уважение, которое испытывали фермеры к Карайе Дархму, было слишком велико. Человек его возраста, его положения может позволить себе и ошибки, и промахи.

И хотя коварные планы не увенчались успехом, он не был ни повержен, ни даже поколеблен, как казалось сейчас Райлину.

«И я тоже хорош, – негодовал молодой человек. – Знал же, что нельзя связываться со стариками. У него там, глядишь, и мозги давно в голове высохли. Как чернослив. А он все думать пытается».

Он мрачно смотрел на людей, окружавших его. Мало-помалу, маска безразличия все же сползала с его лица.

«А ведь когда-то я был лидером, принимал решения. Все подчинялись мне. Мы делали то, что считали нужным. А теперь? Стал лакеем у старого сумасшедшего».

Мысли Райлина сильно отличались от тех, что охватывали его днем раньше. Он по-прежнему оставался в центре событий, которые обещали изменить историю Золотого Леса.

Но предводитель очистителей более не был героем. Ему казалось, что он попал в центр разрушительного урагана, какие иногда налетали на Лес в период дождей. Райлина бросало из стороны в сторону, хлестало по лицу, он падал – и был совершенно бессилен что-то предпринять.

После неудачи с городом сворков Карайа Дархм еще сильнее нуждался в своем юном помощнике.

Но молодость слишком горяча. Она чрезмерно радуется успехам, а через мгновение так же опустошенно горюет над поражением. К счастью, этот возраст скоро проходит. Жизнь тогда становится серой, и мало что способно по-настоящему взволновать.

Райлина сейчас мог вывести из себя любой пустяк. И когда кто-то в серой, неприметной одежде подошел к нему и тронул за руку, молодой человек едва не закричал от ужаса.

На мгновение ему почудилось, что их планы раскрыты. Собрание Лендлордов вынесло приговор, и сейчас Райлина отволокут в темницу.

Обернувшись, молодой человек узнал подошедшего. Это был один из слуг Карайи Дархма.

Он передал Райлину маленький свиток. Затем, поклонившись, направился прочь и вскоре исчез из вида. Пальцы юноши плохо слушались, когда тот разворачивал послание.

«Встретимся у городских ворот», – было написано там.

Райлин был слишком взволнован, чтобы обратить внимание – старик не подписался. Не нашлось на свитке и фамильной печати Дархмов, да и почерк был изменен.

Председатель не хотел, чтобы, попав в чьи-либо чужие руки, этот документ мог обернуться против него.

Наскоро допив эль и бросив на стол несколько монет, он встал, и направился в сторону ворот.

«Вот ведь старый, трухлявый пень», – думал Райлин. – Мозгов не хватило, чтобы время рассчитать. А если я не успею к закрытию ворот? Что мне, сквозь петельную щель пролазить?»

Но в глубине души молодой человек радовался. Старик не забыл его, да и, похоже, от планов своих тоже не отказался.