Текст книги "Между двух войн"

3

Я прислушался.

Неширокая поляна Каледонского леса дремала в свете трех лун. Где-то, возле излучины реки, раздавались приглушенные голоса. Прозрачная тишина вздрагивала над кипарисами, и стук копыт по столбовой дороге слышен был так же хорошо, как шелестение крыльев ночной бабочки, пролетевшей мимо лица.

– Королевские лучники прочесывают лес, – сообщил я.

– Еще бы, – подтвердила Франсуаз, выворачивая на одеяло седельную сумку. – А ты чего ожидал. У нас не осталось индейки с грибами?

– Чего я ожидал? – окрысился я. – Я ожидал, что мы проведем эту ночь в лучшей таверне города. Я ожидал, что мы вернем купцу его ожерелье, и уедем, не привлекая внимания. А теперь я ожидаю, что с минуты на минуту здесь появятся королевские лучники.

– А, вот она.

Франсуаз выхватила из кучи предметов, выросшей на одеяле, плоский пятигранный сосуд. Девушка подцепила вдавленное в крышку кольцо, и откупорила ее.

– Что ты там говорил про лучников? – переспросила она.

Шесть секунд в сосуде кипел и пузырился соус. Продукты закатываются в него сырыми, и приготавливаются после того, как открывается крышка.

Это не только сохраняет их свежими, но и создает аромат свежего блюда.

– Я говорю, что ты убила пятерых солдат во дворце.

Френки выловила пальцами очередной кусочек индейки, и облизала с них соус.

– Семерых, – поправила она. – Но это были плохие ребята.

– Да хоть кардиналы вселенной Церкви, – взорвался я. – Нас чуть не прикончили из-за этого – этого.

Я поднял кожаный ошейник, стараясь держать его подальше от себя, словно что-то очень грязное.

– Зачем тебе этот хлам? – спросил я.

Франсуаз выпрямилась и скрестила под собой ноги.

– Это астральный ошейник демона, – серьезно сказала она.

– Прекрасно. Надеть его на тебя?

Короткая гримаса исказила лицо девушки. Она досадовала, что я не осознаю важность случившегося.

– Нет, Майкл. Это не ошейник для демона. Демон надевает его человеку, когда забирает его душу.

– Вот как?

Я вновь рассмотрел кожаный предмет. Он не мог похвалиться дорогими украшениями или тонкостью отделки.

Я не волшебник и не порождение Мрака, но я не сомневался, что между кусочками металла и кожи не таится ничего ни астрального, ни магического.

Франсуаз произнесла тоном, каким разговаривают с подростками – то есть детьми, которые считают себя взрослыми.

– Я понимаю, это для тебя сложно.

Обычно Френки, а не я, решает проблемы ударом меча, или иными, столь же нехитрыми приемами. Поэтому упрек в недалекости мог лишь усугубить мое негодование.

Психолог из Френки еще тот.

– У демонов есть свои правила, – продолжала девушка. – Я не хотела тебе говорить этого раньше, но…

Она запнулась.

Я без одобрения взглянул на нее. Франсуаз ощутила себя знаменитым пианистом, которого зал встретил молчанием вместо аплодисментов.

– Давай уж, – проговорил я. – Я не потребую свою душу обратно. Может быть.

– Ну, – произнесла девушка.

Тема, которую ей пришлось затронуть, чрезвычайно ее взволновала. Демонесса даже перестала есть, что значит очень многое.

– Союз человека и демона, – сказала она.

Слово «союз» мне не понравилось – оно вызвало у меня пугающие ассоциации с венчанием и парнем по имени Мендельсон.

– Это нечто наподобие брака.

Франсуаз – демон, поэтому в минуты волнения ее глаза загораются алым огнем. Но в данный момент, не сомневаюсь, глаза зажглись у меня.

– Значит, ты заставила меня жениться? – воскликнул я. – А я даже не знал об этом?

Френки выглядела так, словно налила мне простокваши в шляпу, а теперь смотрела на результаты своего подвига.

– Я не хотела тебе говорить, – призналась она. – В общем, тебе же все равно.

– Все равно? – взвился я. – Все равно. Конечно – мне все равно.

Я приподнялся, раздумывая – задушить девушку сразу, или сначала оттаскать ее за волосы.

– Я не думала, что ты так отреагируешь, – произнесла Френки.

Осознания вины в ее голосе я не услышал. Она выглядела как дрянная девочка, которая твердо знает, что ее не станут наказывать.

Ох, как она ошибалась.

– Френки, – проговорил я, приближаясь к ней. – В казематах дворца тебе было бы гораздо безопаснее.

Она постаралась отползти подальше.

– Майкл, – сказала она. – Не будь глупым.

На всякий случай девушка оставила подальше сосуд с индейкой – она еще собиралась доесть.

Я завалил Франсуаз на спину и уселся ей на живот.

– Значит, – угрожающе проговорил я. – Теперь мы женаты? Милая.

– Майкл, – заволновалась девушка. – Все не так. Это просто сравнение, чтобы ты понял.

– Я понял, – уверил ее я.

Девушка положила мне руки на бедра. Ее ладони начали скользить все выше, пока не встретились.

Франсуаз тихо засмеялась.

– Ты всегда на меня так реагируешь, – произнесла она и заложила руки за голову. – Видишь ли, человек может оттрахать девочку, и не жениться на ней. С демоном все иначе. Ты слышал выражение «отдать девушке сердце»? Со мной это не просто выражение. Я не забирала твою душу. Ты сам отдал ее мне.

Дочь Тьмы счастливо улыбнулась.

– У тебя и выхода-то не было, Майкл.

Я посмотрел на нее, предупреждая, что на этом следует остановиться.

Но Франсуаз не могла упустить случая добить меня.

– Все дело в том, что ты влюбился в меня, по уши.

Я снял с одеяла сосуд с тушеной индейкой, и аккуратно надел его девушке на лицо.

Потом я встал и вернулся на свое место.

Франсуаз билась несколько секунд, прежде чем ей удалось сбросить с себя соусницу. Прекрасное лицо демонессы покрылось подливкой и маринованными грибами.

Она широко раскрывала рот, пытаясь отдышаться, и протирала глаза.

– Ты, кажется, собиралась доесть? – участливо спросил я. – Не подавилась? Нельзя есть так неопрятно, Френки.

– Ты низкий, бессовестный мерзавец, – прорычала красавица. – Пользуешься беспомощностью девушки.

Она подняла края одеяла и принялась вытираться.

Я посмотрел на ошейник в своих руках.

– Не останавливайся, клубничка, – подтолкнул ее я. – А это, значит, обручальное кольцо?

Франсуаз посмотрела на меня в тихом бешенстве. Несмотря на попытки вытереться, красавица выглядела так, словно ела из свиного корыта.

Девушке очень хотелось сбить меня с ног и покатать по траве, но в глубине души она понимала, что провинилась.

Я не мог бы сказать с уверенностью, но мне показалось – демонесса боится, что я обижусь на нее и уйду.

– Ладно, – произнес я, позволяя ей почувствовать себя прощенной. – Говори.

Франсуаз вальяжно закинула ноги мне на колени. С одной стороны, она хотела продемонстрировать свою независимость, а с другой – убедиться, что я не смогу уйти.

– Когда человек отдает демону душу, – произнесла она. – То получает взамен астральный ошейник.

– Вот как, – произнес я.

Демонесса поспешила объяснить.

– Это может показаться странным. Но птиц же тоже кольцуют. Жениться на девушке – это не то же самое, что окольцевать ее, как свою утку.

– Верно, – подтвердил я. – Это девушки окольцовывают парней, а не наоборот.

– И еще люди носят ожерелья. Они же не считают их ошейниками.

– Да, – подтвердил я. – Но это – ошейник.

Франсуаз покачала головой. Она уже поняла, что я не собираюсь требовать душу обратно.

– Если чувства глубокие, то символы не нужны. Сам ошейник ничего не значит. Он только напоминает человеку и другим, что тот принадлежит демону.

Красавица переложила ноги, устроив их между моими бедрами и животом.

– Как же этот ремешок оказался без хозяина?

– Это меня и беспокоит, Майкл. Если ошейник снят, значит, человек потребовал вернуть душу. Это может высвободить разрушительную энергию, и открыть ворота астральных сфер. Надо узнать, кому он принадлежал.

– Ладно, – согласился я. – Милая. Как только лучники покинут лес. А теперь – надеюсь, ты не перепортила все запасы.

– Ну уж нет, – проворковала красавица. – Ты завалил меня на спину. Я поняла это, как обещание.

– Считай, что я солгал, – произнес я и принялся ужинать.

4

Гельминт Шестнадцатый, король Берберы, стоял на террасе своего дворца и наблюдал за тем, как стражники уносят тела убитых товарищей.

Королю шел уже шестой десяток; возраст, который обычно называют почтенным. Но он сам не видел в старости ничего, что заслуживало бы почтения.

За долгую жизнь он не приобрел мудрости, которая помогает без содрогания смотреть вперед, куда бы ни вел жизненный путь. Гельминт не создал ничего, что мог бы совершенствовать на закате своей жизни и оставить потомкам.

Он не верил ни в бога, ни в загробную жизнь; если бы они и существовали, то король не мог ждать от них милостей.

Даже его завоевания, которыми он гордился в годы молодости и зрелости, остались в прошлом. Обширная империя разрушалась, и у стареющего монарха больше не оставалось сил, чтобы поддержать ее.

Капитан дворцовой стражи остановился перед Гельминтом.

– Тела сейчас унесут, сир, – произнес он. – Сожженный дрок вырубят, на его место пересадят новый.

Даже он относится ко мне, как к выжившему из ума старику, подумал Гельминт. Беспокоится о том, чтобы мертвецы да следы пожарища не попадались мне на глаза. Думает, что ни на что большее я не способен.

– Как это могло произойти? – спросил король.

– Грабители оказались ловкими, сир, – проговорил капитан стражи. – Они перелезли через стену и прошли через сад, пока караульные совершали обход на других аллеях.

– Сколько их было?

– Мы не знаем, сир. Но судя по тому, как много стражников убиты – не менее пяти или шести. Мои люди буквально нарублены в капусту.

Одно из мертвых тел, которое стражники поднимали с земли, перевернулось. Кровавое месиво высыпалось из вскрытого панцыря.

– Я вижу это, – подтвердил король.

– Нам повезло, что они не успели ничего взять, – проговорил капитан стражи.

Его взгляд стал пытливым.

– Сир, вы уверены, что все на месте? Грабители могли орудовать в ваших покоях несколько часов.

Король Гельминт коротко опустил голову.

– Да, – отвечал он. – Я уверен. Но знаешь, что. Ты объявишь награду за головы тех, кто побывал здесь. Неважно, успели они взять что-то или нет.

– Да, сир.

– И еще; ты скажешь, что они украли из казны много ценностей. Сам выдумай, каких. Главное, чтобы люди поверили. Они станут охотиться не только за грабителями, но и за их воображаемой добычей… Когда же увидят, что никаких сокровищ нет, то принесут нам головы, чтобы получить хотя бы награду… Теперь иди.

Капитан стражи был готов выполнить это приказание; однакоже он топтался на месте, желая, и не решаясь задать еще одного вопроса.

– В чем дело? – спросил Гельминт.

– Ваше Величество, – стражник не был уверен, что ему следует задавать вопрос, который он собирался. – Если бы вы не подняли вовремя тревоги, грабителям удалось бы уйти… Но как вы узнали, что они в саду?

Садовник посыпал аллею свежим песком, чтобы скрыть кровавые следы.

– Я старый человек, – произнес король. – Почти не сплю по ночам. Я стоял на этой террасе, когда увидел их.

Плохо быть стариком, подумал Гельминт. Еще хуже, когда другие видят в тебе старика. Его унижала жалость, которую он видел в глазах тех, кто его окружал.

Но иногда даже из этого можно извлечь небольшую пользу. Невинно солгать.

– Да, сир.

Капитан стражи развернулся и начал сбегать по лестнице. Он знал, что короля не было на террасе в ту ночь.

5

Луна провернула в небе голубоватый глазок, и сквозь него смотрела на Каледонский лес.

Две ее подруги уже скрылись, закатившись за занавес горизонта, чтобы еще на несколько часов вернуться перед самым рассветом.

Франсуаза проснулась от того, что услышала шорох. Перевернувшись по земле, она вскочила на ноги, и меч в ее руках тянулся в звездам.

Девушка осмотрелась; ни одна тень не смогла бы укрыться от ее взгляда. Но вокруг никого не было; только ее спутник, завернувшись в толстое одеяло шерсти муфлона, спал глубоко и безмятежно, словно слышал шороха между кипарисов.

Демонесса засмеялась и, провернув меч перед своим лицом, произнесла:

– Выходи, ублюдок.

Ткань мироздания дрогнула, когда красная фигура начала материализовываться перед девушкой.

– Ты пришел ко мне в стране снов, – произнесла девушка. – Ты знаешь, что в этом астральном сколе я не смогу тебя убить.

– Я не знал, как ты меня встретишь, – ответил иблис.

Воздух мерцал вокруг него, как тревожится вода, из которой появляются очертания всплывающего крокодила. Волны астрала скатывались с тела демона, а его очертания становились более резкими.

Он вышел из пространства между астральными планами, представ перед Франсуазой.

Иблис имел почти человеческий облик; единственное, что отличало его от сына Света – это глаза. Узкие, горящие желтым пламенем, они проваливались черными зрачками в те бездны, из которых сложно вернуться даже самой чистой из душ.

Франсуаза пружинисто шагнула вперед, и насквозь проткнула иблиса мечом.

Прямое лезвие не носило следов заговора; но, выкованное из крыла хафронийского дракона, было столь же смертельно для нечисти, как священное серебро.

Иблис почувствовал, что тысячи факелов Преисподней зажглись в его теле. Боль растаскивала его на маленькие кусочки плоти. Астральные планы всколыхнулись, обдавая кричащего демона хрустальными волнами.

Франсуаза вытащила его меч; она сделала это не спеша, чтобы иблис не потерял ни капельки боли.

Голубое пламя вспыхнуло на теле демона. Он упал на колени, прижимая к нему руки.

– Я не могу убить тебя, – произнесла Франсуаза. – И в этом есть свои плюсы.

Страдания, которые испытывал иблис, были ужасны. Во всех тринадцати сферах мироздания он любил только себя, и ценил только свои удовольствия.

Но в те мгновения демон жаждал милосердной смерти.

– За что… – хрипло прошептал он. – Я хочу только поговорить.

– Ты пришел, как вор, – отрезала девушка. – Через страну снов.

Она взглянула на поверженного иблиса, размышляя, не нанести ли ему второго удара. Но новая боль только помешала бы нечисти насладиться старой.

– Говори, – приказала девушка.

– Только поговорить, – простонал демон, выставляя вперед руку. – Больше ничего. Я не собирался причинить вред. Я только не хотел, чтобы нас услышал твой спутник. Вот почему я пришел через страну снов.

Заглянув в прекрасное лицо Франсуазы, демон понял, что не дождется от нее ни жалости, ни снисхождения.

– У тебя есть то, что мне нужно, – произнес он.

– Так многие говорили, – мрачно отрезала девушка.

– Астральный ошейник, – проговорил демон. – Он принадлежит мне. Отдай его. Зачем он тебе?

– Это приманка, – сказала красавица. – Когда ты придешь за ним, я тебя убью.

– Франсуаза, – взмолился демон.

Боль начала отпускать его; она по-прежнему заставляла его рассыпаться в агонизирующие клочки, но теперь иблис мог собраться с мыслями.

– Ты такое же порождение Тьмы, как и я, – прошептал он. – Тебе известно чувство, когда ты впиваешься в человеческую душу – сочную и беспомощную. Ты должна понять меня.

Девушка засмеялась.

– Я не могу понять такое ничтожество, – сказала она. – Тысячи людей отдают души демонам добровольно. Но ты так мерзок, что тебе приходится отбирать их силой. Ты – вонючий паразит, и я прикончу тебя, как только найду.

– Это неправда! – воскликнул иблис. – Она сама отдала мне душу. Она этого хотела. Хочет и сейчас. Но ее запутывают. Ее отец, священники – все они против меня. Она молода, она не знает, кому верить. Отдай мне ошейник, и мы с ней вновь будем счастливы.

Девушка поднесла кончик меча к лицу иблиса.

– Если не перестанешь скулить, – сказала она. – Я пробью тебе голову. Боль будет такой, что еще сутки ты не сможешь говорить. Ты понял?

Иблис кивнул; это выглядело так, словно он поцеловал кончик меча.

– Хорошо. Теперь слушай. Ты оставишь в покое ту дурочку, к которой присосался. И я не стану убивать тебя. Но если к утру я узнаю, что ты не послушался – я отправлю тебя в самый горячий из факелов Преисподней.

Демон затряс головой, и его зубы стукнули по лезвию меча.

– Можешь говорить, – разрешила девушка.

Иблис поднялся.

– Позволь мне убедить тебя, – произнес он, осторожно делая шаг вперед. – Не считай меня чудовищем.

– Ты и есть, – отрезала девушка.

– Нет, – отвечал иблис. – Я всего лишь не понятый человек – в широком смысле этого слова, конечно… Я тоже умею любить, и хочу, чтобы меня любили…

Смех девушки окатил его ледяной насмешкой. Иблис замер, не в силах поверить в собственную неудачу.

– Вот почему ты предстал этаким красавцем? – спросила девушка. – Ты – черный демон, и можешь принимать любой облик. Неужто ты и вправду думал соблазнить меня?

Иблис попятился; слова застряли у него в горле.

– Проваливай, – приказала девушка. – И помни – я дала тебе срок до утра.

Лицо демона дрогнуло; его черты оплавились и поплыли, как тает воск на свече. Нос его расплющился и стек вниз ноздрями, потеряв всякое сходство с человеческим. Губы оттянулись в отвратительной гримасе, и обнажили черные искривленные зубы.

– Я дал тебе шанс, – проговорил иблис, и шорох астральных волн заглушал его голос. – Ни одна девка не смеет отказывать мне. Пусть даже она пришла из Преисподней.

Франсуаз наблюдала за ним с презрением и чувством превосходства. Когда вздохи астрала смолкли, смыкаясь за иблисом, девушка воткнула в землю лезвие меча и вернулась на свое одеяло.

Серебристый диск луны мерк, словно кто-то, с обратной стороны небосклона, заслонял свет от людей на земле.

6

Когда король Гельминт растворил двери, ведущие в его покои, то сразу ощутил, что в комнате кто-то есть.

Это было чувство, которому нет объяснения. Высокие створки, в два человеческих роста, оставались непотревоженными. Ни один предмет, коих множество уставляло роскошное помещение, не сдвинулся со своего места. Даже незнакомый запах не появился в благовонном воздухе опочивальни.

И все же кто-то здесь был.

Король Гельминт протянул было руку, к серебряному колокольчику, что висел на лепной стене, по правую сторону от дверей. Он собирался позвать дворцовую стражу; но внезапно в голову короля пришла новая мысль.

Если человек, пришедший к нему тайком, хотел убить монарха, то он успеет сделать это; никакой стражник не может бежать быстрее, чем удар ножом.

Но если незнакомец явился по другой причине, скорее всего, солдатам дворца лучше не знать о его приходе.

Гельминт пересек порог своей опочивальни.

Среднего роста человек сидел в мягком кресле, закинув ногу за ногу. Он был широк в плечах, и носил простые, но добротные дорожные доспехи.

Правая рука незнакомца покоилась на рукояти меча, висящего на поясе. Левой он небрежно придерживал холщовый мешок, возлежащий на его колене.

Широкое лицо воина было обветрено, а солнце щедро покрыло его краскою своего загара. Серо-каштановые волосы поднимались над его головой высокими мягкими волнами, и ниспадали на плечи. Не один придворный аристократ был готов заплатить шесть сотен динаров за такую прекрасную прическу; но было видно, что волосы незнакомца лежат так, прихотливо уложенные самой природой, а не руками цирюльника.

Глаза человека казались небольшими, из-за его привычки зло прищуривать их. Крепкие зубы обнажались в неяркой улыбке. С первого взгляда было заметно, что человек этот способен и на бешеную злобу, и на нечто доброе; если не на любовь, то хотя бы на привязанность.

Король Гельминт остановился перед незнакомцем. Не было похоже, что тот собирается встать – ни для того, чтобы напасть, ни из вежливости.

Человек легко толкнул холщовый мешок, который держал на колене. Тот покатился, подобно тряпичному мячу, упал на пол и оказался у ног Гельминта.

Края мешка растворились, и глаза отрубленной головы уставились на старого короля.

– Это викинг Йыгева, – пояснил незнакомец. – Ты обещал за него награду, в пять тысяч золотых. Я – Доррос Бланко, охотник за головами.

Король Гельминт наклонился, и поднял отрубленную голову. Воин наблюдал за ним с легкой улыбкой, не без насмешки. Он полагал, что недоверчивый самодержец хочет сам убедиться, что его не обманывают.

Король Гельминт никогда не видел викинга Йыгеву; говоря всю правду, он никогда не подозревал о его существовании. Но он действительно объявил награду тому, кто покончит с наглым пиратом, орудующим у берегов Берберы.

Гельминт хотел рассмотреть другое; сколь чисто была отрублена голова. Опытный вояка, он знал в этом толк.

Старческие пальцы развернули грубую материю. Шея викинга была отрезана ровно, словно бритвой; король определил, что удар был нанесен сзади, когда жертва стояла на коленях.

Тот, кто принес ему голову пирата, не отягчал себя ни совестью, ни кодексом чести.

– Доррос Бланко, – проговорил король, вспоминая. – Не тот ли, что зарубил всю команду парусного судна, так как не знал, под чьим именем скрывался беглый каторжник?

Охотник за наградой едва заметно пожал плечами.

– Им следовало подробнее описать его приметы, – произнес он.

Король Гельминт с интересом посмотрел на своего неожиданного гостя. Бланко знал разные взгляды – он вожделеющего взора женщины до того, какой бывает в глазах взошедшего на плаху преступника.

Наемник понял, что сейчас получит новое предложение.

Король подошел к ларцу, стоявшему на столике возле его кровати. Сняв с шеи небольшой ключ, от растворил крышку и вынул горсть золотых монет.

– Как ты проник сюда? – спросил он. – Везде расставлена стража.

– Не настолько хороша стража, – произнес Бланко.

Он принял у короля награду и пересчитал ее, быстро и на первый взгляд почти небрежно, но на деле с великой тщательностью.

– Я видел, как выносили вспоротые трупы. Ночью у тебя были гости, король.

– Это так.

Гельминт заложил руки за пояс королевского одеяния.

– И ты получишь в десять раз больше, если принесешь мне их головы.

Доррос Бланко ответил:

– Опиши мне, как они выглядят, и скоро я дам тебе сравнить свое описание с их лицами.

– Это хорошо, – произнес Гельминт. – Расспроси стражников; кое-кто из них их видел. Скоро будет вывешено объявление о награде, так что у тебя будет преимущество перед другими.

Бланко встал.

– Но, – произнес король. – В свитке будет указано, что разбойники похитили ценности из казны. Это неправда. Уловка, чтобы больше людей бросилось по их следу. На самом деле они унесли один предмет – астральный ошейник демона. Ты знаешь, как они выглядят?

– Знаю, – ответил охотник.

Король не стал задавать вопросов, чтобы проверить это; он встречал таких людей, как Доррос Бланко, и те никогда не нуждались в том, чтобы преподавать им азбучные истины.

– Мне нужен только ошейник, – произнес король. – О нем я расскажу только серьезным охотникам за наградами, всякой швали не о чем знать о нем. Не будет голов разбойников – это не страшно. Но не принесешь ошейник – не получишь награды.

– Я принесу все, – ответил наемник.