Текст книги "Между двух войн"

18

Верховой дракон сделал широкий круг над строем ополченцев, и только после этого я позволил ему снизиться.

– Хорошо, – отрывисто похвалила девушка. – Ничто не ободряет пехоту так, как летящий перед ней дракон.

– Если это их дракон, – уточнил я, спешиваясь.

Колтон стоял рядом с девушкой, немного сзади и сбоку, как и положено второму офицеру.

– Что орки? – спросила Франсуаз.

– Пытались меня сбить, – я отцепил от левого рукава обломок стрелы, застрявший в материи. – Их больше, чем полторы тысячи. Я насчитал тридцать сотен, а степь позади них еще дымилась от пыли. Правда, орки не выстраиваются в ряды, как легионеры, поэтому сложно сказать точно.

– Если ты говоришь, тридцать сотен, значит так и есть. Как они движутся?

Девушке не пришлось бы задавать этого вопроса, если бы она не перебила меня.

– Так, как и было намечено.

– Отлично.

Девушка повернулась к командиру ополченцев.

– Колтон, пусть люди приготовятся.

Выполнив приказ, он обратился к демонессе:

– Ты сказала, что орки идут, как намечено. Звучит так, будто бы ты сама ими руководишь.

– Плохой полководец командует только своими войсками, – усмехнулась девушка, поднося к глазам увеличительную трубу. – Хороший командует противником.

Колтон закивал головой. Я мог не сомневаться, что каждый новобранец, который встанет под его знамена когда-либо в будущем, не раз услышит от бывшего лесничего эту мудрость.

Бедные новобранцы.

– Но почему мы не можем просто залить степь маслом, как сделали это в прошлый раз? – спросил Колтон.

– Масло – слишком сильное оружие. Мы не сможем его контролировать, если используем в большом количестве. Степной пожар не остановишь. Поверь мне – я знаю, о чем говорю.

Колтон и не собирался спорить. В уме он уже записывал еще одну мудрость – сколько он уже там их успел запомнить?

– Они идут, – произнесла Франсуаз.

* * *

Конные орки появились над линией горизонта, словно огромная грозовая туча. Мохнатые лапы их восьминогих пауков поднимали с земли облака пыли, и они клубились вокруг всадников; невозможно было различить ни отдельных кочевников, ни их пауков.

Строй ополченцев, стоящих на пути несущейся армады, выглядел жалким. Люди были пешими; они находились далеко друг от друга, и клинки, что сжимали они в руках, казались беспомощными перед лицом скачущей кавалерии.

Конница орков выглядел особенно страшно, ибо никто не мог различить в ней отдельных всадников. Лица орков, оскаленные в гримасе ярости, на миг появлялись из клубов пыли, то вновь пропадали в них.

Чудилось, что горстке людей противостоят не такие же, как они, существа, пусть даже лучше вооруженные и подготовленные. Серое облако, рождающееся на горизонте, представало в глазах видевших его чем-то чудовищным; сверхъестественным существом, что больше и сильнее, чем тысячи тысяч людей, собранных вместе.

Никто бы не удивился, если бы маленькая армия ополченцев, охваченная паникой, бросилась врассыпную перед лицом столь грозной опасности. Не раз оркские всадники одерживали победу, благодаря одному виду своей армии, даже не вступив в столкновение с защитниками города.

Но ни один человек из тех, что стоял на озаренной закатными лучами степи, не дрогнул. Все они смотрели на орков с верой, которая граничила с религиозной. Нет; это даже было нечто большее.

Люди верили, что победа останется за ними; за ними, несмотря ни на что.

Ни слова, ни боевые кличи, ни присяга знамени – ничто не смогло бы зародить в их сердцах ту веру, что была способна опровергать очевидное. Даже выступи против конницы орков легионы Самарии – тяжеловооруженная пехота, закованные в броню всадники и арбалетчики – даже тогда битва была бы долгой и упорной, и только боги войны знали бы, на чьей стороне окажется победа.

Ополченцев прикрывали лишь кожаные доспехи. Никто из них никогда раньше не держал в руках боевого меча. Но один взгляд на Френки делал их более отважными, чем самый опытный из самарийских легионеров.

Генерал Грантий, все ускоряя шаг, шел мимо строя людей. Он направлялся к девушке. Пальцы военачальника, сомкнутые на рукояти меча, были крепко сжаты. Глубокие морщины озабоченности пролегли на его лице. Из-под насупленных бровей бросал он взгляды туда, где в тумане пыли приближалась к людям конница орков.

– Где мои люди, Франсуаза? – спросил он.

Не получив ответа немедленно, он продолжал:

– У меня было пять десятков человек. Где они?

– Твои люди под замком, – ответила девушка. – Гиберийцам решать, что с ними будет.

Генерал Грантий обернулся, и увидел, что все ополченцы смотрят на него. Правая рука военачальника дрогнула, готовая выхватить меч из поясных ножен.

Франсуаз ударила Грантия в лицо, сбив его с ног. Полководцу даже не представилось возможности защититься. Его затылок только коснулся земли, а к его горлу уже были приставлены несколько наконечников пик.

– Что это значит? – в гневе закричал Грантий.

Этот человек пытался выглядеть так, как пристало старшему офицеру самарийской армии. Но, развернутый на девяносто градусов относительно обычного своего положения, он уже не мог выглядеть столь же внушительно, как обычно.

– Это значит, что одного врага мы уже победили, – ответила Франсуаз. – Тебя.

Грантий заревел, как ревет бычок, заваленный набок руками мясника и чувствующий, что ему вот-вот перережут горло.

– Надо было давно избавиться от вас! – закричал он. – Впрочем, это и так произойдет.

Он обратился к ополченцам.

– Глупые люди! – говорил он. – Разве вы не видите, что происходит? Только взгляните на север. Конница орков приближается, и ничто вас не спасет.

– Нам нет нужды спасаться, – спокойно ответила Франсуаз.

Сквозь увеличительную трубу, девушка следила за тем, как подходит вражеская армия.

– Об этом стоит подумать тебе.

19

Грантий проследил за ее взглядом, и его тело вздрогнуло. Внезапно он осознал – в тот момент, когда оркские всадники налетят на нестройные ряды ополченцев и сомнут их, он, Грантий, окажется на самом пути несущейся лавины.

Он уже не успел бы сбежать, как намеревался вначале. Генерал закричал, на этот раз еще громче:

– Это же безумие! Вы – всего лишь жалкие лесники. Друиды, крестьяне и ремесленники. Как вы сможете остановить конницу орков? Бегите, пока не поздно. Может быть, кому-нибудь из вас удастся спастись.

– Давайте! – громко воскликнула Франсуаз.

Оркские конники находились от строя людей еще на три полета стрелы. Но их лучники уже откидывались назад в седлах, натягивая двойную тетиву своих луков. Туловища восьминогих тварей, широкие и плоские, почти не вздрагивающие при самой высокой скорости бега, – позволяли всаднику вести точный, прицельный огонь.

Но в этот раз им не суждено было сделать ни одного выстрела.

Десятки людей наклонились, и десятки лезвий сверкнули в их руках. Недоумение отразилось на оскаленных мордах орков. Люди находились так далеко от них, что даже лучшим из лучников приходилось терпеливо выжидать своего часа. Зачем же люди начинают наносить удары по воздуху?

Долгие часы ополченцы Франсуаз оттачивали это движение. Острые мечи скользнули высокой траве, разрубая туго натянутые веревки.

Степь вздыбилась под копытами оркских всадников. Сотни деревянных заслонов, созданных друидами, выворачивались из-под слоя травы и почвы, внезапной стеной вырастая на пути кочевников.

Первый ряд всадников был смят и размазан по толстым остриям кольев. Несущиеся во весь опор, восьминогие твари напарывались грудью на прочные деревянные шипы. Их всадники, следуя силе инерции, вылетали из седел и падали в хищные объятия ловушки.

Крики торжества вырвались из уст сотен людей. Следующие ряды всадников пытались остановиться, но уже не могли сделать этого вовремя. Пауки натыкались друг на друга, на полном скаку ломая друг другу хребты и ноги. Кочевники падали, только затем, чтобы их безжалостно затоптали.

За несколько секунд первые отряды орков, только что бешено несущиеся вперед неостановимой лавиной, превратились в огромную мясорубку. Степные воины и их восьминогие твари сами калечили друг друга, не в состоянии навести порядок в своем строю.

– Сейчас! – закричала демонесса.

Новые ополченцы выступили вперед, и вновь лезвия мечей сверкнули в воздухе. Почва разверзлась под ногами всадников, и второй ряд деревянных кольев вырос из-под степной травы.

Он пропорол строй кочевников в том месте, где первым рядам наступающих удалось остановиться и не попасть в губительное столпотворение перед первым рядом кольев. Деревянные шипы не вырастали теперь впереди всадников, но поднялись под ними, как поднимается восход. Многие из кочевников умерли сразу же.

Теперь у тех, кто оказался зажатым между двух рядов заслонов, не оставалось ни одного шанса остаться в живых. Опьяненные запахом крови, восьминогие бились и брыкались, нанося оркской армии больше вреда, чем смогли бы отборные легионы Самарии.

Даже меня захватило это ужасное зрелище; что же до ополченцев, выстроившихся в ряд в трех полетах стрелы от места гибели орков, то они пришли в неистовое возбуждение. Только строгая дисциплина, которую Франсуаз удалось привить им путем безжалостных тренировок, помешала солдатам броситься вперед, чтобы добивать орков собственными руками.

Сотни степных кочевников бились в предсмертных судорогах, обагренные кровью. Их товарищи растерянно гарцевали перед рядом выросших из земли шипов. Они не знали, как помочь умирающим, и не могли перескочить через двойной ряд заслонов.

Оркская армия пришла в растерянность. Никогда еще им не приходилось сталкиваться с подобным сопротивлением. Несясь вперед, они умели сметать со своего пути любую преграду, состоящую из людей и боевых животных. Но теперь они натолкнулись на стену, пробить которую не могли.

Звериная ярость орков разлетелась на тысячи осколков. Они пришли в смятение. Их привычный мир, в котором они были победителями, рухнул в одно мгновение.

Степные воины не мыслили себя, иначе как несущимися по открытой степи и на полном скаку вламывающимися в ряды неприятельских войск. Но теперь им пришлось остановиться; и не было поблизости никого, в чей живот кочевник мог вонзить свою кривую саблю.

Облака пыли зависли над погибающей конницей. Кочевники не видели друг друга. И подобно тому, как глаза их могли рассмотреть лишь колеблющиеся серые клубы, так и их разум и чувства оказались ослепленными, не знающими, что делать и куда направиться.

Улыбка превосходства появилась на губах демонессы. С торжеством люди слышали резкий голос трубы, приказывающий оркам отступать.

Всадники, котором не довелось попасть в тиски между двумя рядами деревянных кольев, развернули своих тварей, и начали стремительно удаляться. Победный клич пронесся над рядами ополченцев. Те кочевники, что остались запертыми в ловушку, все еще пытались выбраться из нее, но только предсмертные хрипы поднимались над заревом пыли.

– Видишь, – усмехнулась Франсуаз, обращаясь к поверженному Грантию. – Все, как ты говорил. Друиды создали ловушки, ремесленники установили их, а крестьяне засыпали землей.

Девушка воздела к небесам меч, который так и не обагрился кровью.

– Возвращаемся! – приказала она.

Двое дюжих ополченцев подняли Грантия и повели его за собой, лишив его последней надежды на бегство.

– Вы не понимаете, что делаете! – закричал Грантий.

Он упирался и пытался вырваться из рук, что удерживали его.

– Орков так просто не остановить. Думаете, вы перебили их армию? Глупцы! Это всего лишь пара передовых отрядов. Тысячи остались в степи – видите, видите?

Дрожащий палец генерала указывал на серые точки, появляющиеся из-за горизонта.

– Думаете, их напугало то, что вы сделали? Думаете, они вернутся в свои степи? Нет! Они обойдут ваши смехотворные ловушки и ударят с другой стороны. Вот, вот – они уже разворачиваются!

20

Слова генерала оказались верными. Тысячи серых точек выныривали из тонкой грани, что отделяла степь от голубого неба.

Оркские всадники, рассеянные было ловушкой, в которую попали их первые ряды, теперь вновь собирались в стремительно катящуюся по степи лавину.

– Что ты теперь скажешь, демонесса пламени? – кричал Грантий. – Или ты выстроила ловушки по всей степи? От побережья до топей гарпий? Орки обойдут вас с запада, и сотрут с лица земли и вашу жалкую армию, и ваши города. Все мы умрем! Дайте мне хотя бы умереть, сражаясь. Верните мне меч.

– Ты умрешь на виселице, – ответила Франсуаз.

Ни тени тревоги не появилось на ее прекрасном лице. Казалось, слова Грантия не имели для нее никакого значения, как и тысячи серых точек, что рассыпались по степи к востоку от нас.

– Или на плахе.

– Ты сумасшедшая, Франсуаза! – закричал генерал. – Люди! Хотя бы вы послушайте меня. Что это, по-вашему, вши ползут? Это оркские конники, и через пару часов они настигнут нас, если мы не убежим.

Но ополченцы не слушали его; построившись в неровные ряды и вернув мечи в ножны, они возвращались к городу на окраине степи. Грантий в ужасе смотрел на них.

– Что с ними? – вскричал он. – Ты заразила их своим сумасшествием?

Франсуаз положила руки на талию и, прищурившись, посмотрела на запад, где оркские полчища собирались в огромную стаю.

– Тише, Грантий, – произнесла она. – Или тебя хватит удар, прежде чем ты предстанешь перед гиберийским судом за предательство.

– Но орки?

Девушка усмехнулась.

– Этим малышам некогда будет скучать.

Ведомый двумя ополченцами, генерал Грантий шел почти что спиной вперед. Поминутно оглядываясь, он смотрел туда, где скакали орки.

Но внезапно он остановился; рот Грантия распахнулся, и шепот удивления вырвался из него. Степь изменилась; теперь на ней появились новые цвета.

Тысячи и тысячи голубых фигур, сверкающих в свете заходящего солнца, появлялись на широких просторах долины. Они следовали строгим боевым порядком, и огромные птицы феникс, взмахивая крыльями, парили над головами конных рыцарей.

– Что это? – спросил Грантий, в ужасе, почти суеверном. – Откуда?

– Это самарийские легионы, – отвечала девушка.

Она толкнула Грантий в спину, заставляя его идти быстрее.

– Как и обещал твой император.

– Но как? – генерал Грантий не мог подобрать слов. – Откуда они здесь?

– Откуда же еще, – хмыкнула девушка. – Ты сам их и вызвал.

– Мой генерал, – вестовой подскакал к боевому дракону, на котором восседал Кириллий. – Орки; они повсюду. Их тысячи, и они катятся прямо на нас.

– Не может быть! – воскликнул самарийский полководец. – Грантий ясно сказал, что орки нападут с другой стороны.

Но шум сражения, доносящийся со стороны передовых отрядов, заставил Кириллия смолкнуть.

– К оружию! – закричал он. – Перестроиться в боевой порядок. Копьеносцы!

Самарийские легионы разворачивались, и сверкающие щиты ощеривались рядами пик. Птицы феникс, парящие над армией, снижались, и толстые струи огня обрушивались на скачущих орков.

– А если орки не захотят сражаться с легионами? – спросил Колтон. – Вдруг они отступят?

– Не отступят, – ответила Франсуаз. – Они уже это сделали, и во второй раз станут сражаться до последнего.

Уже третья птица феникс падала вниз, сложив крылья и запрокинув оперенную голову. Боевой дракон вился под Кириллием, отказываясь слушать приказы всадника.

Звон мечей доносил полководцу о том, что первые из его отрядов уже вступили в рукопашную с всадниками орков.

– Конные рыцари! – приказывал Кириллий. – Пусть первый и второй отряды возьмут орков в клещи. Где лучники?

– Лучники еще только подходят, мой генерал.

Легионеры действовали со слаженностью огромного механизма. Закованные в латы конники выдвигались вперед, держа наперевес длинные пики. Пешие солдаты становились между ними, прикрывая коней щитами, и готовые наносить удары по гигантским паукам, пока сидящие на них кочевники вступят в борьбу с рыцарями.

Но несущаяся на них орда обладала силой, которую имеют только стихийные природные силы. Она была подобна торнадо; и ни один механизм, созданный человеческим умом, не смог бы против нее устоять.

– Кто победит в этом сражении? – спросил Колтон.

– Орки, – произнесла Франсуаз. – Кириллий их не знает. Он пытается вести бой, как с цивилизованной армией. Орки понимают только грубую силу.

На лице командира ополченцев появилась озабоченность.

– Но тогда орки придут к нам?

– Не придут. Самарийские легионы обескровят их. Обоз армии Кириллия очень богат. Орки не оставят на убитых ни доспехов, ни щитов – они увезут все. Они не захотят нового сражения, когда вдоволь награбят. К тому времени, как орки соберутся вновь напасть на вашу страну, вы пригласите армию наемников, и построите несколько колец волхвов. Так армии смогут попадать в Гиберию, минуя самарийские земли.

– Это был последний феникс! – воскликнул второй офицер.

– Проклятие, – пробормотал Кириллий. – Они не успели сделать и двух залпов.

Первый ряд легионеров был сломлен. Конные рыцари лежали на земле, и те из них, кто еще оставался в живых, не могли встать из-за тяжести доспехов. Гора мертвых тел длинным валом возвышалась там, где в ожесточенной схватке встретились кочевники и легионеры.

Люди, орки, лошади в сверкающей броне, степные пауки, что умирали, перевернувшись на спину и сцепив ноги на лишенном шерсти брюхе, боевые драконы и обугленные останки птиц феникс – все слилось в огромное полотно смерти, величественное и пугающее одновременно.

21

– Ты была права, Франсуаза, – произнес Колтон, передавая девушке увеличительную трубу. – Орки уходят.

– Расставь часовых на границе со степью, – произнесла девушка. – Пусть не спускают глаз с горизонта. Но орки еще долго не появятся.

– Да, – в голосе Колтона звучали радость и возбуждение. – Мы победили их; благодаря тебе.

– Не торжествуй слишком рано, – усмехнулась девушка. – Вам еще многое предстоит сделать. Пригласить армию наемников. Разорвать договор с самарийским императором. После того, как его отборные легионы погибли на северной границе, он не захочет с вами войны, но все равно будьте осторожны.

– Мы будем, Франсуаза, – обещал Колтон. – Мы больше не станем прятаться в лес; мы научились побеждать!

Он поспешил вперед.

Демонесса остановилась на вершине холма, и сложила руки на груди. Ее лицо вновь стало хмурым.

– Да, – произнес я. – Они больше не станут прятаться в лесу.

Кедрового леса более не существовало. Только голые стволы торчали из посеревшей земли, протыкая небо сухими вершинами. Большинство веток высохло и обломилось под своей тяжестью. Они лежали у подножия погибших великанов, прикрывая собой сморщенную листву.

Тела мертвых друидов давно уже занесло листами, что ссыпались со стволов обреченных кедров. Только редкие пятна ярко-зеленого цвета, видневшиеся из-под отломанных ветвей, напоминали о том, каким было это место раньше.

– Что произошло? – тихо спросила Франсуаз.

– Кедровый лес жил только потому, что друиды поддерживали в нем силу, – сказал я. – Когда они умерли, погиб и он.

Все здесь покрылось серыми оттенками пепла. Храм друидов, бывший когда-то живым, теперь казался огромной, холодной клеткой, и порывы ветра, подхватывая палые листы, завывали между оголенными стволами.

Мириэль ходила по серому мертвому ковру, что устилал собою могилу кедрового леса. Она была боса; ее тонкие руки, скрещенные на груди, казалось, пытались защитить девушку от холодного ветра.

Колтон шел все медленнее и медленнее, пока не остановился. В правой руке он по-прежнему сжимал меч; воздев его над головой, он хотел рассказать друиде радостную весть.

Сверкающий клинок опустился в руке Колтона, и счастливая улыбка застывала на его лице, словно порывы ветра заставляли ее замерзнуть, подернувшись тонкой корочкой льда.

– Мы победили, – прошептал он, говоря слова, которые хотел произнести совсем иначе. – Мириэль. Мы победили.

Девушка вышла ему навстречу. Ее ноги кровоточили, голова была опущена. Русые волосы растрепались и безвольно свисали на опущенные плечи.

– Ты убил нас, Колтон, – тихо произнесла она. – Ты убил нас всех.

– Нет, – неуверенно отвечал бывший лесничий. – Это не так, Мириэль. Мы спасли нас. Орков больше нет, и Самария тоже перестанет нападать на нас. Все будет хорошо.

– Колтон, – сказала друида. – Больше уже ничего не будет.

Ее слабые пальцы обхватили руку лесничего. Кожа на них была тонкой, и кровеносные сосуды просвечивали сквозь нее. Колтон был неподвижен, как и ряды мертвых деревьев; вряд ли он понимал, что происходит вокруг него.

Мириэль подняла его руку с клинком и упала на него. Лезвие пронзило тело друиды насквозь, и, обагренное кровью, вышло из ее спины.

В последнем усилии Мириэль обхватила плечи Колтона. Глаза жрицы леса широко распахнулись, и порыв ветра разбросал по плечам ее русые волосы. Я не слышал, что кричал Колтон; ветер относил его слова и прятал между умерших кедров.

Колтон опустился на колени, обнимая Мириэль. Тело друиды коротко вздрагивало; она пыталась что-то сказать, но не могла.

Колтон положил ее голову себе на плечо и что-то шептал, перебирая русые волосы. Она уже не слышала его.

Люди подходили к ним и обступали молчаливым кольцом. Колтон покачивал тело Мириэль и что-то тихо напевал ей.

В оформлении обложки использованы работа фотографа Masakazu Matsumoto «Sunset», распространяемая согласно лицензии Attribution 2.0 Generic (CC BY 2.0), а также фон, разработанный дизайнером Marcel Vijfwinkel (CGTextures) и распространяемый согласно CGTextures License, которая разрешает, в том числе, бесплатное royalty free использование фона при оформлении книг.