Текст книги "Кровавый след"

82

Когда дело касается пропавших без вести, вариантов всего два. Либо человек стал жертвой преступления, либо скрывается намеренно. Близким людям пропавшего одинаково тяжело смириться и с тем и с другим.

Яуберт начал с легких вопросов.

Были ли в машине мобильник и бумажник?

Нет, они исчезли.

Пластиковые карты – зарплатную, кредитную – он хранил в бумажнике?

Да.

Производились ли какие-нибудь операции по этим картам после исчезновения Дани?

Нет, она заблокировала карты через три дня.

Что было в спортивной сумке?

Только спортивный костюм Дани.

Пропала ли какая-нибудь одежда из его гардероба?

Лицо ее исказилось от боли.

Нет.

Из дома пропали какие-нибудь вещи мужа?

Нет.

Из «ауди» пропало что-нибудь еще?

Нет, она ничего не заметила.

Где ключи от «ауди»?

В машине их не было; пришлось съездить домой за запасными. Запасные ключи Дани держал в шкафу.

Не было ли каких-то непонятных звонков перед его исчезновением?

Нет.

Не было ли у Дани в тот же период времени крупных ссор?

Ни о чем таком она не знает.

Может, конфликты на работе?

Нет, ничего такого, что выходило бы за рамки обычного. Работа у него напряженная, иногда в тяжелых условиях…

Какого рода бывают тяжелые условия?

В прошлом году водители устроили забастовку. Они часто выражают недовольство. Иногда водители не выходят на работу, иногда опаздывают, иногда совершают аварии. Бывали случаи, когда Дани приходилось кого-то увольнять.

Не говорил ли он о происшествиях, которые служили причиной конфликтов?

Дани почти никогда не говорил дома о работе. Он уставал, но со стрессом справлялся, всегда был бодр и весел… Нет, она не может вспомнить, чтобы он что-нибудь такое упоминал.

Яуберт заговорил негромко и мягко:

– Прошу, поймите меня правильно, мне придется задать вам вопросы, на которые вам нужно будет ответить, даже если покажется, что отвечать трудно…

Таня Флинт кивнула; судя по глазам, она догадывалась, что ее ждет.

– Вы были счастливы?

– Да! – Она впервые с начала разговора оживилась. Яуберту показалось, что она пытается в чем-то убедить саму себя. Она расправила плечи: – Конечно, и у нас случались размолвки, как в любой семье. Все как у всех, но мы как-то обо всем договаривались. Всегда! У нас было правило: никогда не ложиться спать, не помирившись.

– Все как у всех?

– Ну, знаете… мне хотелось купить мягкую мебель в гостиную, а ему – встроенный бар. Ему хотелось сыграть в крикет в Ньюландсе, а мне – пойти в кино…

– И он никогда не приходил домой поздно?

– При его работе – да, иногда приходил. Но всегда предупреждал меня заранее, звонил по два, по три раза. Он был очень деликатен.

– Вы сказали, что искали его в «Кубане» и «Спортивном пабе». Он часто там бывал?

– В прошлом году… в июле и августе мне нужно было наладить работу своей фирмы. Я часто задерживалась, звонила ему и говорила, что вернусь поздно. Он отвечал: «Не волнуйся, детка, перехвачу чего-нибудь в пабе с ребятами». Я заезжала за ним в паб; мы вместе выпивали по паре бокалов. Он никогда не ходил туда, не предупредив меня. Он был самым деликатным, тактичным мужем…

– Не начал ли он необычно вести себя за месяц-два до исчезновения?

– Нет-нет, что вы. Дани есть Дани. Он всегда одинаковый. Я… все время гадаю, не упустила ли я чего-нибудь? В первые три недели после того, как он пропал… я не могла спать, все время рылась в его вещах, в карманах куртки и брюк, просматривала его платяной шкаф, прикроватную тумбочку, его машину, все квитанции и документы, но ничего не нашла. Абсолютно ничего.

– Каким было ваше финансовое положение?

– Моя фирма… Мы понимали, что нам придется трудно, но верили, что когда-нибудь дела пойдут на лад. Последний год нам пришлось туговато, но мы всегда все обсуждали и никогда, никогда не ссорились из-за денег, он всегда говорил одно и то же: «Детка, мы все преодолеем, вот увидишь». Но теперь… Не знаю, долго ли фирма ААК будет продолжать выплачивать ему зарплату…

– У него есть компьютер?

– Есть – на работе. Дома у нас общий ноутбук, даже личные письма мы получаем на один общий адрес.

– У вас есть распечатка его звонков?

– Да, есть, но она ничего не дает. В последний раз он звонил по своему телефону двадцать пятого, в начале четвертого. Звонил своему другу Хенни Марксу. Хенни сказал, что Дани перезванивал ему – они обсуждали планы на выходные. Мы собирались вместе с ним и его женой сходить в японский ресторан, поесть суши…

– Вы подали заявление на его мобильник?

– Что, простите?

– Вы заявили о краже или пропаже его телефона?

– Нет, я… мне хотелось узнать, что произошло.

– Ничего, ничего, – утешил Яуберт. – Пожалуйста, продиктуйте мне его номер телефона и номер IMEI…

– Что такое ай-ми-ай?

– Международный идентификатор телефонного аппарата. У каждого телефона свой номер; обычно он указан на упаковке и в гарантийном талоне. Он обязательно передается в эфир при авторизации в сети. Так легче всего проверить, не попал ли телефон в серый или черный список.

Он встретил ее непонимающий взгляд.

– Когда телефон крадут, владелец может заявить о краже, и тогда трубку вносят в серый или черный список. Телефоном, который находится в сером списке, теоретически еще могут воспользоваться, поэтому его можно засечь. Черный список означает, что номер аннулирован и позвонить с такого телефона невозможно.

– А-а-а… Что значит засечь?

– Можно выяснить, где находится телефон в радиусе плюс-минус восемьдесят метров.

– Как? – с надеждой спросила она.

– Через провайдера мобильной связи. Если телефон ваш собственный, вы можете подать запрос. Если он зарегистрирован на другого человека, вам потребуется разрешение на основании двести пятой статьи… Есть и другие варианты, например прибегнуть к помощи независимых специалистов.

– Значит, его еще можно найти?

– Когда вы в последний раз звонили на телефон Дани?

– Я звоню ему каждый день.

– И что?

– Автомат отвечает: «Вызываемый абонент недоступен».

За стандартной формулой кроются самые разные варианты.

Яуберт сказал:

– Если в телефоне по-прежнему сим-карта Дани… Поймите, пожалуйста. Если телефон выключен, мы не сумеем его засечь. Но можно выяснить, звонят по нему или нет.

– Так давайте попробуем!

– Для этого понадобится номер IMEI.

Она встала:

– Я его поищу.

– Таня… Должен вас предупредить, что поиск телефона повлечет за собой дополнительные расходы… Судебное разрешение… Привлечение независимых специалистов…

Она медленно села.

– Сколько?

– Точно не знаю. В полиции нам не приходилось ни за что платить. Придется посмотреть расценки.

Плечи у нее снова опустились.

– А как же тридцать тысяч? – в отчаянии спросила она. – Мистер Яуберт, больше у меня нет. Я сняла с карты все, что было, превысила свой лимит, больше мне не дадут…

– Матт, – поправил он. – Все называют меня Матт.

Она кивнула.

– Таня, – произнес он, вложив в слова всю нежность, которую он к ней испытывал, – понимаете, прошло уже три месяца…

– Я понимаю, – прошептала она. – Мне просто… нужна… уверенность.

83

– Мистер Белл, сколько для вас стоит справедливость? Вы способны назвать цену? – Джек Фишер говорил по-английски с сильным акцентом. Не прекращая телефонного разговора, он махнул Яуберту рукой, приглашая заходить и садиться.

Яуберт разглядывал картины, висящие на стенах его кабинета. Писанные маслом пейзажи, виды Босвелда и Боланда. Всю стену напротив входа занимал стеллаж, тесно заставленный толстыми книгами по юриспруденции. Сам Джек признавал, что книги нужны лишь для того, чтобы создавать нужное впечатление.

– Восприятие, Матт, главное – восприятие, – говорил он, когда Яуберт впервые оказался в его кабинете. – Пойми, клиенты приходят к нам из полицейского участка в Грин-Пойнте, где царит полный хаос. Они ищут порядка, ищут утешения, ищут успеха. Именно это мы им и даем.

Он совсем не изменился – прежний старина Джек, который был начальником Яуберта в отделе убийств и ограблений – до того, как их переименовали в «особо тяжкие преступления». Уже тогда о Джеке ходили легенды, рассказывали о его ярких успехах. Теперь костюмы ему шились на заказ, складки на длинном лице стали глубже, но самоуверенность, экстравагантное многословие, подчеркнутое внимание к внешнему виду остались прежними.

– Конечно, полиция бесполезна. На том мы и зарабатываем себе на хлеб с маслом, – говорил Джек в трубку. – Кстати, вы помните, что говорил Джек Уэллс?

Его собеседник на том конце линии явно понятия не имел, кто такой Джек Уэллс, потому что Фишер тут же добавил:

– Ну как же, Джек Уэллс из «Дженерал электрик»… – и потом: – Ну да, я так и сказал: Джек Уэлч. В общем, он сказал: «Принимайте действительность такой, какая она есть, а не такой, какой вы хотите ее видеть». ЮАПС – наша печальная действительность. Но частью этой действительности являются «Джек Фишер и партнеры». Вы, мистер Белл, получили шанс добиться справедливости…

Собеседник что-то отвечал; Фишер повернулся к Яуберту и выразительно закатил глаза.

– Еще раз прошу вас, мистер Белл, назначить цену справедливости. Сколько она стоит? Ладно. Что ж, подумайте… Спасибо, да, надеюсь на скорую встречу…

Он нажал отбой.

– Вот пристал, гад! Нигерийцы требуют с него миллион четыреста тысяч, а он уверяет, что сорок тысяч за наши услуги – слишком большая сумма.

– Четыреста девятнадцатая? – уточнил Яуберт, имея в виду электронных спамеров, иронически названных в честь четыреста девятнадцатой статьи нигерийского закона о мошенничестве.

– Его развели по-умному. Позвонили и сказали, что он – наследник первой очереди одного человека с такой же фамилией из Англии… Ну, а как дела с нашей миссис Флок?

– Флинт.

– Фанус говорит, она внесла задаток.

– Да, внесла. Я поэтому и пришел. Джек, она уверяет, что больше у нее нет. Придется покрывать наши издержки, исходя из этой суммы.

– Вот как… – разочарованно протянул Джек. – Не идеально… Ты уже прикинул план работ?

– Надо найти его мобильник.

– У нее есть номер IMEI?

– Она думает, что да.

– Йа… Можешь попросить скидку у Дейва Фидлера, но, честно говоря, я сомневаюсь…

– Это тот тип, которого ты… мы привлекаем?

Фишер кивнул.

– Он здесь, в Си-Пойнте. Обычно берет полторы тысячи за один телефон, если дать ему номер IMEI, но мы относимся к числу его крупнейших клиентов, поэтому попробуй, вдруг получится. Будешь проверять банковские счета Флока?

– Вечером заеду к ней домой за всеми документами. И заодно осмотрюсь на месте.

– Слушай, спроси, может ли она получить данные о состоянии его счета через Интернет? И тащи все Фанусу. Он сразу разберется, если там что-то не так. Он вмиг соорудит тебе и таблицы, и графики… Нам это ничего не будет стоить, а рабочее время удвоится – и у тебя, и у Фануса. Кстати, сегодня тебе привезут ноутбук, хотя должны были еще вчера. У нас есть собственная база данных со всеми нужными телефонами, адресами и прочим. И еще напомни Милдред позвонить дизайнеру по интерьерам, пусть посмотрит твой кабинет. Его не мешает немного оживить. Ты, дружище, перешел в высшую лигу!

– Я думал попросить Маргарет…

– Нет, нет, старина, вызывай дизайнера, у нас будет налоговый вычет.

Вудстокское депо Атлантической автобусной компании находилось на Бромвелл-стрит, напротив промзоны, рядом со станцией пригородных поездов. Въезд перегораживал шлагбаум, рядом стояла будка охранника. Яуберту пришлось расписаться в книге посещений. Низкая контора стояла посередине большой огороженной территории. Ее окружали ряды синих автобусов. Сбоку виднелись мастерские, за ними – огромные цистерны с горючим. Когда Яуберт вышел из машины, мимо прогрохотал поезд на Мёйзенберг. От асфальта поднимался жар, воняло соляркой и машинным маслом.

Приемной в конторе не оказалось. Он дошел до конца коридора и увидел кабинет с табличкой на двери: «Невилл Филандер, начальник депо». Он постучал.

– Войдите! – ответил голос из-за двери.

Яуберт открыл дверь. Филандер прикрыл рукой микрофон телефонной трубки и попросил:

– Пожалуйста, подождите минуточку, – и потом, в трубку: – Джимми, ремонтная бригада уже едет, никуда не уходи… Нет, меня ждут, мне пора. Ладно, пока… – Он отключился, встал, протянул руку и спросил: – Вы и есть тот самый частный детектив?

Пора бы уже привыкнуть. Яуберт вошел в прохладный кабинет, радуясь, что здесь работает кондиционер, и пожал руку высокому цветному мужчине.

– Да. Матт Яуберт.

– Невилл Филандер. Садитесь, пожалуйста. У нас сейчас запарка…

Снова зазвонил телефон. Филандер встал, подошел к двери и крикнул, высунувшись в коридор:

– Санташа, принимай вызовы, у меня посетитель!

– Ладно, милый, – отозвался женский голос.

Филандер снова сел.

– Сами видите, у нас настоящая психушка. Так, на чем мы остановились? Вы, наверное, хотите расспросить меня о Дани…

– Будьте добры, расскажите, что вам известно.

– Начальство разрешило… Таня принесла официальный запрос.

– Не хочу напрасно тратить ваше драгоценное время. На самом деле меня интересуют всего две вещи. Были ли у Дани Флинта неприятности на работе, и не замечали ли вы, что примерно за месяц до исчезновения… он начал вести себя как-то странно или необычно.

– У нас на работе всегда неприятности. Вы раньше служили в ЮАПС?

– Да.

– Я так и подумал. Взгляд у вас такой… сразу видно. Йа, так вот, Дани был региональным менеджером, у нас в депо их четверо, адова работа…

Снова зазвонил телефон, стоящий на письменном столе.

– Боже, – сказал Филандер, вскакивая и снова подбегая к двери. – Санташа, я же просил!

– Извини, Невилл, милый, это я виновата…

Он вернулся на место.

– Итак, региональный менеджер – он, как диспетчер, занимается маршрутами и водителями. У Дани было северное направление. Он занимался автобусами, которые ходят в Атлантис, в том числе с заходом в Милнертон, Монтэгю-Гарденз, Килларни, Дю Нун, Ричвуд, Тейбл-Вью, Блуберг, Мелкбос. Район не самый большой, но, учитывая движение на трассе N1, здесь всегда пробки. Труднее всего бывает иметь дело с водителями. От половины вечные неприятности, а вторая половина вечно жалуется. Региональному менеджеру приходится каждый месяц увольнять по три-четыре человека. Вы спрашиваете, были ли у него конфликты на работе? Да, конечно, были. Но Дани как-то справлялся. Он умел ладить с людьми, водителям не хамил, не задирал нос перед черными или цветными, не давил авторитетом – вы понимаете, о чем я? Между нами, из всех четверых региональных менеджеров его водители любили больше всех, поэтому я не думаю, что…

Снова зазвонил телефон. Филандер посмотрел на него, потом на открытую дверь. Телефон умолк.

– Извини, Невилл, извини, милый…

– Так вот, – продолжал Филандер, – наша компания называется ААК, а мы в шутку расшифровываем ее Абсолютно абсурдная компания. Уверяю вас, у нас настоящая психушка. Те, кто у нас остаются, очень любят свою работу. Вот сейчас мне очень не хватает одного регионального менеджера, но начальство запрещает брать кого-то на место Дани – вдруг он найдется. Что еще я могу вам сказать?

– По словам его жены, в прошлом году у вас была забастовка?

– Йа, это совсем другая история, забастовка продолжалась две недели, во всей компании…

– Чего хотели забастовщики? Повышения зарплаты?

– Нет, они высказывали недовольство нашей программой по управлению водительскими рисками. Но Дани там был ни при чем, программу ввели мистер Экхардт и его команда.

– Кто такой мистер Экхардт?

– Мистер Франсуа Экхардт – наш директор-распорядитель. Естественно, забастовка плохо сказалась на прибылях, но никакого конфликта не было, мы просто сидели и ждали – день за днем.

– Как вел себя Дани перед тем, как пропал? Вы не заметили ничего… ненормального?

– Сначала объясните, что значит «нормальное», здесь такого не увидишь, вы и сами видите, какая тут у нас обстановочка. А вообще – трудно сказать. Региональные менеджеры почти весь рабочий день проводят на трассе, особенно по утрам и во второй половине дня: они инспектируют маршруты. Остальное время они сидят здесь, работают с документами, времени пообщаться нет, поэтому я бы так и так ничего не заметил. И не замечал. Старина Дани всегда улыбался, работал старательно, очень энергичный. Я всегда говорил ему: не успею оглянуться, как ты уже сядешь в мое кресло.

– Значит, у региональных менеджеров рабочий график всегда примерно одинаковый?

– Да, точный, определенный. С утра выезжают на маршрут, возвращаются к одиннадцати, проверяют электронную почту, заполняют журнал регистрации УВР, ведомости рабочего времени, решают вопросы с персоналом, и вот пора снова ехать на маршрут…

– Такой же график был у него в октябре и ноябре?

– Да, насколько мне известно…

– Невилл! – позвал женский голос из коридора.

– Что?

– Головной офис на линии!

– Ясно. Соединяй! – И, повернувшись к Яуберту: – Когда вызывает головной офис, обычно ничего хорошего не жди. Вы уж меня извините.

Яуберт встал.

– Его семейная жизнь?..

Зазвонил телефон.

– Откуда мне знать? – Филандер пожал Яуберту руку.

– Невилл, ты подойдешь или как?

– Вот видите… – вздохнул Невилл, хватая трубку.

– А если неофициально?

Филандер кивнул.

– Его Таня… она такая… немножко ниссен…

– Невилл!

Яуберт не успел спросить, что такое «ниссен». Филандер схватил трубку.

84

Он поплелся по расплавленному асфальту к машине, открыл дверцы «хонды», чтобы немного проветрить салон. Единственный недостаток черной машины – в ней жарче, чем в машинах других цветов. Зато у его «хонды» много других преимуществ. Как-то больше года назад Маргарет оторвала голову от своих счетов и сказала:

– Пора тебе купить новую машину.

Его «опелю-корса» тогда исполнилось уже шесть лет, на счетчике было больше двухсот тысяч километров. На полу гаража после его машины оставалось зловещее масляное пятно. Яуберта не пришлось долго убеждать. Тогда их финансовое положение выглядело достаточно неплохо. Маргарет очень удачно продала очередной дом, а Джереми, ее старший, как раз закончил учиться и собирался провести «год передышки» в Америке. Поэтому Яуберт приступил к поискам новой машины – как всегда, не спеша. Он навел справки, набрал разных каталогов, сравнивал цены – и вот как-то раз он случайно забрел в автосалон в Бёйтенграхте, где продавалась «Хонда-Сивик-Тайп-Р». Стоило ему увидеть логотип на красном фоне и черный обтекаемый кузов, и он влюбился. Вернувшись домой, он сказал Маргарет по-английски со своим неистребимым акцентом:

– Должно быть, во мне заговорил Гудвуд.

Она улыбнулась, когда он в шутку упомянул предместье Кейптауна, в котором родился и вырос, и, крепко обняв его, прошептала:

– Ну, и еще немножко сказывается кризис среднего возраста…

Возможно, ее предположение оказалось ближе к истине, потому что за последние несколько лет он начал страстно мечтать о «Датсуне-SSS», модном в те годы, когда ему было чуть за двадцать. Потом Маргарет сказала:

– Иди и купи ту машину. Ты ее заслужил.

Покупка доставила ему чистую, беспримесную радость.

Допустим, у его «хонды» подвеска жестковата, да и сиденья не самые удобные на свете, зато какая она послушная! А мощная…

Он достал мобильник и позвонил суперинтенденту Джонни Октябрю, бывшему сослуживцу, теперь возглавляющему уголовный розыск в районе Митчеллз-Плейн.

– Начальник! – обрадовался Октябрь. – Какой приятный сюрприз!

– Джонни, я тебе больше не начальник.

– Вы всегда будете для меня начальником. Ну, как делишки в частном секторе?

– Пока рано судить. А у тебя?

– Хуже некуда. Птичку-Невеличку упустили, он теперь за границей… В самом разгаре борьба за власть.

– Могу себе представить. – Четыре месяца назад главарь «Неугомонных воронов» по кличке Птичка-Невеличка покинул страну после того, как был выписан ордер на его арест. Теперь его территория и сфера влияния стали предметом грызни как внутри самих «Воронов», так и между другими криминальными группировками в Кейп-Флэтс.

– На прошлой неделе четыре убийства, причем три из них совершены гастролерами… Не хочу жалеть о добром старом времени, начальник, но времена изменились.

– Верно, Джонни. Ну, не буду тебе докучать, только кое о чем быстренько спрошу. Когда кто-то называет женщину «ниссен», что это значит?

Октябрь хихикнул:

– Йа, начальник, на самом деле всех женщин можно сравнить с «ниссанами»…

– Ах, с «ниссанами»?!

– Ну, понимаете, они как машины «ниссан». Помните их старый слоган: «Сама безупречность»? Если женщину называют «ниссаном», значит, она любит доводить все до совершенства…

– А-а-а…

– Говорят, лучше уж жениться на «тойоте».

– «Управляй мечтой»?

– Вот именно, начальник. Вот именно!

Попав в Вудсток, на Альберт-стрит, Яуберт очутился в настоящем муравейнике: большие грузовики, пикапы, микроавтобусы, легковушки, люди… Передвигаться пришлось с черепашьей скоростью.

Стоя в пробке, Яуберт вспоминал свой разговор с Джонни Октябрем. Они оба идут не в ногу со временем. Живые анахронизмы. Ведь слоган у компании «Ниссан» давно другой, не «сама безупречность», да и в «Тойоте» придумывают другие рекламные формулы, более… безличные, что ли. Как будто заранее предвидели, что придется отзывать миллионы машин из-за брака.

А что можно сказать о них с Джонни? Одной ногой они по-прежнему в прошлом. Похоже, в определенном возрасте мир начинает одерживать верх… Марки машин и одежды, рекламные слоганы, моды, новинки техники – почти обязательные темы для разговоров, из телевизоров и радиоприемников тебя наперебой убеждают: «Ведь ты этого достоин». И все сливается в общем монотонном гуле, о существовании которого ты раньше и не подозревал… Ему пятьдесят. Октябрь на десять лет старше. Когда же все вдруг изменилось? Лет в сорок восемь – сорок девять? Когда ты вдруг понимаешь, что уже слышал раньше все дневные новости. Все рекламные побрякушки. И все рассказы о борьбе и выживании, о победах и скандалах, о том, как группировки, страны, регионы и континенты снова и снова проходят тот же циклический процесс. Все меняется, все остается прежним, только ты теряешь способность искренне удивляться. Вот чего жальче больше всего.

Яуберт снова вернулся в действительность, увидел поток машин, здания. В нем клубились воспоминания; Вудсток напомнил ему Гудвуд дней его молодости. Те же полуразрушенные одно– и двухэтажные дома с крышами из рифленого железа, фронтонами и колоннами, магазинчики «на углу», в которых предприимчивые владельцы торговали всем понемножку, от халяльного мяса до дешевых сигарет, газонокосилок, рыбы с жареной картошкой, подержанной мебели, где можно было заказать обивку кресел и диванов или переезд. Люди на тротуарах – бегают трусцой, идут, стоят, болтают, обделывают дела, торгуются. Мусульмане с фесками на головах, рыбаки в фетровых шляпах, представители народа коса в платках, белые с непокрытой головой. Сейчас все перепуталось, перемешалось, как на Фортреккер-стрит в шестидесятых, до того, как начались все беды.

Скоро здесь тоже все переменится. Между старыми, полуразрушенными фасадами, где красивая, пастельных тонов краска местами облупилась, проступает современность: свежий ремонт, яркие краски, новые бутики. Последние моды, манекены. Дальше – старая Бискит-Милл, недавно покрашенная в два цвета, белый и грязно-коричневый, цвет детской неожиданности. На фасаде многочисленные вывески: «Керамика Имисо», «Выставочная галерея», «Лайм-Гроув», «Интерьеры третьего мира»… Красивое старое здание утратило все свое обаяние.

Горечь утраты.

С самого утра, когда Таня Флинт рассказала ему свою печальную историю, он ощущал горечь. И разговор с Джонни не помог. «Джонни, я тебе больше не начальник». Конечно, он уже давно знал об этом, но впервые произнес страшную фразу вслух. Он больше не в полиции. Тридцать один год он прослужил в ЮАПС, как бы они ни назывались, был членом большой семьи, братства, закрытого клуба. И вот связь прервалась. Он вне замкнутого круга. В «частном секторе», как выразился Джонни.

И даже когда он еще служил, в последние годы, его постепенно охватывало чувство иной утраты – утраты иллюзий. Он все больше разочаровывался в своих возможностях, сознавал свое бессилие, понимал, что его власть утекает, возможности утрачены. Он, который всегда был таким оптимистом, кто верил, что можно реформировать полицию, приспособиться к новым непростым условиям, новым задачам… Он от всего сердца, воодушевленно встретил преобразования в ЮАПС, которые должны были отразить демографическую ситуацию в стране. Он поддерживал «политику позитивных действий», призванную исправить прежние перекосы. Он надеялся, что новая полиция станет мощным, всесильным, современным орудием государственной власти. Но у него на глазах в полицию все больше проникали политика, дилетантизм, халтура и глупость. Ее все больше одолевали жадность и коррупция. А когда он подал голос, попытался предупредить, подать совет… Его отодвинули в сторону, выгнали из стаи, дали ясно понять, что он им больше не нужен.

Дело всей жизни. И все впустую!

Нет, нет, не надо так думать. Если он поделится своими сомнениями с Маргарет, она улыбнется ему и вздохнет: «Мой грустный полицейский»… Она прекрасно знала о его склонности к меланхолии. Надо думать о хорошем, начать все сначала, быть благодарным за то, что ему предоставили возможность показать себя, проявить свой опыт. Он еще может приносить пользу! По словам Джека Фишера, такой процесс идет сейчас во всем мире, такова общая тенденция: на волне сейчас частные правоохранительные организации.

– И мы должны оседлать эту волну, Матт, как сказал Томас Л. Фримен.

Фанус Делпорт поправил Джека:

– Томас Л. Фридмен.

Правда, Матт все равно не знал, кто это такой. Возможно, ему сейчас не по себе потому, что он снова стал сыщиком, больше не был управленцем, руководителем, который последние несколько лет занимался одной писаниной. А если ты работаешь «в поле», занимаешься сыском, тебе рано или поздно приходится иметь дело с утратами. В лучшем случае ты утрачиваешь некоторые собственные черты и достоинства. В худшем ты сталкиваешься с утратой в буквальном, самом страшном смысле.

Таня Флинт сказала: «Мне нужна уверенность».

Он угадывал ее чувства по глазам, по плечам, по рукам, по голосу. Она не сдавалась, она еще надеялась, но надежда все время отступала…

Невилл Филандер считает ее перфекционисткой. Яуберт тоже заметил волевой подбородок, решительные складки в углах рта. Она открыла собственную фирму, готова была идти на жертвы, страдать. «Мы понимали, что нам придется трудно».

Интересно, насколько трудно им пришлось? На фотографии Дани Флинт выглядел веселым парнем, которому на все наплевать, которому хочется только радоваться и наслаждаться жизнью. Общаться с приятелями в «Спортивном пабе»… Таня назвала его «бодрым». Может, заботы о деньгах ему надоели?

Оставь «ауди», возьми бумажник и кошелек, уйди. К более легкой жизни.

Это лишь одна возможность. Из многих. Решать пока рано, сказал себе Яуберт.

Администратор Милдред, серьезная, сосредоточенная цветная женщина средних лет, протянула ему стопку документов.

– Вот инструкция к компьютеру, сэр. Техник сейчас подключает ваш ноутбук.

– Спасибо. Кстати, меня не обязательно называть «сэр».

Уголки ее губ дернулись в подобии улыбки – невеселой улыбки.

– А вот ваши визитные карточки.

Плотная пачечка в оберточной бумаге. Сверху – элегантные серебристые буквы: «Джек Фишер и партнеры». Ниже, черным шрифтом: «Матт Яуберт, старший консультант по вопросам безопасности». Номера рабочего и мобильного телефонов, новый адрес электронной почты.

– Спасибо.

Он пошел к себе в кабинет и увидел за своим столом техника. К удивлению Яуберта, техником оказалась женщина; она водила мышью по коврику и пытливо всматривалась в монитор. Серый комбинезон, короткие светлые волосы, очки… Она вскинула голову и вдруг засмущалась. За линзами очков – серые глаза.

– Извините, – тихо сказала она. – Я уже заканчиваю.

– Не спешите, – сказал Яуберт и представился.

– Я Белла ван Бреда. – Ее рука оказалась мягкой. На нагрудном кармане он увидел логотип фирмы: «Ботаники». – Сейчас я ввожу адрес базы данных в список ваших контактов, программа управления проектами уже загружена. Вы знакомы с «Проджектом»?

– Нет.

– У вас «Проджект-2007», так что все очень просто, почитайте инструкцию и загрузите шаблоны к базе данных вашей фирмы. Все есть в руководстве пользователя. – Она показала на документы в руках у Яуберта.

– Большое спасибо, – ответил он, но голос выдал его.

– Вы разбираетесь в компьютерах? – сочувственно спросила Белла ван Бреда.

Яуберт нерешительно кивнул:

– Я работал с полицейской базой данных.

– Полицейская база данных разрабатывалась специально для нужд полиции, обычно такие программы гораздо сложнее, чем «Проджект» от компании «Майкрософт». Если возникнут трудности при чтении руководства, позвоните нам, наш номер тоже есть в списке контактов. Кстати, ваши логин, пароль и адрес электронной почты написаны на первой странице руководства.

Она встала, посмотрела на него с таким видом, как будто хотела спросить что-то еще, потом взяла свой чемоданчик с оборудованием.

– Вы не покажете, как найти в базе данных нужный телефон?

– Конечно. Подсаживайтесь!

Белла ван Бреда встала у него за спиной, взяла мышку.

– Открываете почту, вот так… Выбираете «Контакты», они все разделены по группам для вашего удобства. Личные контакты вы введете сами, рабочие контакты уже есть в базе. Кого вы ищете?

– Дейва Фидлера.

– Кликните на «Ф» и прогоняйте список сверху вниз… Вот и он! Если хотите, поменяйте фон или оформление, тогда получится похоже на визитку или адресную книгу… вот так.

Она орудовала мышью так быстро, что он ничего не успел запомнить и все же сказал:

– Да, понятно, спасибо вам большое…

– Пожалуйста. – Белла ван Бреда взяла свой чемоданчик, зашагала к двери, но на пороге остановилась и спросила: – Вы знаете Бенни Гриссела? – Она вдруг почему-то густо покраснела.

– Да, – удивленно ответил Яуберт, услышав имя бывшего сослуживца и старого друга.

– Он… Мы с ним соседи, живем в одном доме, – сказала она, вдруг разволновавшись. – До свидания! – И она быстро вышла за дверь.

– Передавайте Бенни привет от меня! – крикнул он ей вслед, слегка озадаченный. Потом поднял взгляд на монитор, кликнул по строке адреса Дейва Фидлера, придвинул к себе телефон и набрал номер. Только услышав длинные гудки, он улыбнулся про себя. Капитан Бенни Гриссел, алкоголик в завязке, недавно разведенный, и блондинка, которая все время краснеет. Интересно, что у них получится?