Текст книги "Шамал. В 2 томах. Том 2. Книга 3 и 4"

– Это и была третья. Ислам. Станьте мусульманином. Нельзя терять ни секунды. Отдайте себя Богу, примите, что есть только Один Бог и что Мухаммад Его Пророк, примите это и обретите жизнь вечную в раю.

Его глаза были темными и пронзительными. Старк уже чувствовал на себе их силу, и они показались ему почти гипнотическими.

– Я… я сказал вам уже, ага, может быть, я это сделаю… в Богом предопределенное время. – Он оторвал взгляд от глаз муллы и почувствовал, что их давящая сила ослабла. – Если мы возвращаемся на базу, нам лучше отправляться прямо сейчас. Я не хочу пропустить прощание с ребятами.

Впечатление было такое, будто он просто промолчал.

– Разве имам не является самым святым изо всех людей, самым непоколебимым, самым твердым пред лицом гнета? Имам именно такой, капитан. Откройте ему свои глаза и душу.

Старк услышал в этих страстных фразах подспудный акцент на слове «имам», и вновь кажущееся святотатство встревожило его.

– Я жду, терпеливо. – Он снова посмотрел в эти глаза, которые словно смотрели сквозь него, сквозь стены, в бесконечность. – Если мы полетим, нам нужно идти, – сказал он как можно мягче.

Хусейн вздохнул. Свет погас в его глазах. Он повесил автомат на плечо и пошел к выходу. У главного входа он надел сапоги и подождал, пока Старк тоже обуется. К ним присоединились еще четверо «зеленых повязок».

– Мы отправляемся на базу, – сказал им Хусейн.

– Я поставил машину совсем рядом с площадью, – сказал Старк, испытывая огромное облегчение от того, что снова оказался на открытом воздухе и чары этого человека перестали на него действовать. – Это универсал, мы можем все поехать на ней, если хотите.

– Хорошо. Где она?

Старк показал рукой и двинулся в ту сторону, петляя среди лавок. Он был почти на голову выше большинства людей в толпе, и сейчас его мозг напряженно гудел, сменяя одни мысли на противоположные, просеивая все, что говорил мулла, стараясь спланировать, что ему делать с «Шамалом».

– Черт побери! – выругался он, утопая в бесконечных опасностях и угрозах. Я надеюсь, что Руди отменит операцию, и тогда я сделаю то же самое, как бы ни поступил Скрэг. Его глаза все время сами по себе смотрели по сторонам, словно он находился в кабине пилота, и он заметил какой-то шум у фонтана. Благодаря своему огромному росту, он первым увидел юношу с винтовкой и разбегающихся во все стороны людей. Он остановился как вкопанный, не веря своим глазам; Хусейн оказался рядом с ним. Но ошибки не было, вопящий, обезумевший юноша бежал сквозь толпу прямо на них. – Убийца! – охнул он; мужчины и женщины перед ними в ужасе разбегались, спотыкались, падали, торопясь убраться с дороги нападавшего, и в следующий миг путь для него был свободен. Старк тупо смотрел, как юноша остановился и прицелился из винтовки прямо в него. – Берегись! – Но прежде чем он успел нырнуть вниз и за лавку, удар первой пули развернул его на месте, отбросив на одного из «зеленых повязок». Просвистели новые пули, кто-то рядом истошно закричал, потом заговорил еще один автомат, оглушив его.

Стрелял Хусейн. Его реакция была очень быстрой. Он сразу понял, что покушение совершается на него, и того мгновения, которое ему подарил Старк, оказалось достаточно. Одним молниеносным движением он сдернул автомат с плеча, прицелился и нажал на курок, слыша в голове свой собственный крик: «Нет божества, кроме Аллаха…»

Его очередь была холодно точной и продырявила Ибрагима Кияби, вырвав жизнь из его тела, вырвав винтовку из его мертвых рук и бросив его в грязь. Ничего не чувствуя, мулла прекратил огонь и обнаружил, что все еще стоит на ногах, отказываясь верить, что в него не попали, убийце было просто невозможно промахнуться, невозможно ему было не стать мучеником на пути в рай. Дрожа всем телом, он огляделся на суматоху, царившую вокруг: раненым помогали встать, кто-то жалобно стенал, кто-то сыпал проклятиями, один из его «зеленых повязок» раскинулся на земле мертвый, многие из прохожих были ранены. Старк, обмякнув, сидел на земле, наполовину под одной из лавок.

– Хвала Аллаху, ваше превосходительство Хусейн, вы не ранены, – крикнул один из «зеленых повязок».

– На все воля Аллаха… Аллах велик… – Хусейн подошел к Старку и опустился рядом с ним на колени. Он увидел кровь, вытекавшую из левого рукава, лицо пилота было белым. – Куда вас ранило?

– Я… Я не уверен. Мое… кажется, мне попали в плечо или в грудь. – Старк был ранен впервые в жизни. Когда пуля швырнула его назад и на землю, боли не было, но его мозг вопил: «Я убит, этот ублюдок убил меня, я никогда не увижу Мануэлу, никогда не вернусь домой, никогда не увижу детей, я убит…» Потом он ощутил ослепляющее стремление бежать – убежать от собственной смерти. Он хотел вскочить на ноги, но боль вырвала из него все силы, и вот уже Хусейн стоит рядом с ним на коленях.

– Давайте я помогу вам, – сказал Хусейн и, обернувшись, бросил «зеленой повязке»: – Бери его за другую руку.

Старк вскрикнул, когда они повернули его и попробовали помочь ему встать.

– Погодите… черт… – Когда боль немного утихла, он обнаружил, что не может даже пошевелить левой рукой, но правая работала нормально. Этой правой рукой он и ощупал себя, пошевелил ногами. Там боли не было. Все как будто работало, кроме его левой руки и плеча, и перед глазами все плыло. Стиснув зубы, он расстегнул парку и оттянул рубашку. Кровь сочилась из дырки в самом центре плеча, но она не выплескивалась толчками, и не было никакой невыносимой боли при дыхании, просто резкая боль, когда он неудачно шевелился. – Это… я не думаю, что… что она задела легкое…

– Клянусь всем пламенем ада, пилот, – сказал «зеленая повязка» со смехом. – Смотрите, вон еще одна дырка в спине вашей куртки, и кровь тоже течет. Должно быть, пуля прошла насквозь. – Он начал было исследовать рану грязным пальцем, но Старк в бешенстве обругал его. – Ругай себя, неверный, – сказал иранец. – Похоже, Аллах в своей милости вернул тебе твою жизнь, хотя зачем Аллаху это делать… – Он пожал плечами и поднялся на ноги, посмотрел на своего мертвого товарища и на другого, который был ранен, опять пожал плечами, неторопливо подошел к Ибрагиму Кияби, который лежал в грязи как куча старого тряпья, и принялся осматривать его карманы.

Толпа на площади напирала, надвигаясь на них двоих, поэтому Хусейн поднялся и взмахом руки отослал их назад.

– Бог велик, Бог велик, – прокричал он. – Не напирайте, помогите тем, кто ранен! – Когда пространство вокруг них снова расчистилось, он опустился на колени рядом со Старком. – Разве я не предупреждал вас, что времени у вас мало? Аллах защитил вас в этот раз, чтобы дать вам еще один шанс.

Но Старк едва слышал его. Он нашел платок и прижал его к ране, пытаясь остановить кровь, ощущая теплый ручеек, сбегавший по спине, бормоча и ругаясь под нос; слепой ужас миновал, но оставался страх, что он был готов опозорить себя, пустившись наутек.

– Дьявольщина, какого черта этот ублюдок пытался меня убить? – бормотал он. – Сукин сын, чертов полудурок!

– Он пытался убить меня, а не вас.

Старк уставился на него.

– Федаин? Моджахед?

– Или Туде. Какая разница, он был врагом Аллаха. Аллах покарал его.

Новый приступ боли ножом пронзил Старку грудь. Он приглушенно чертыхнулся, ему до смерти надоели все эти разговоры про Аллаха, совсем не хотелось думать о Боге, а только о детишках и Мануэле, о нормальной жизни, о том, чтобы выбраться отсюда ко всем чертям: я по горло сыт всем этим безумием, убийствами во имя их собственного узкого представления о Боге. «Сукины дети!» – пробормотал он; его слова потонули в шуме толпы. Боль пульсировала в плече, распространяясь дальше. Он сложил платок в несколько слоев, использовав его как повязку, и застегнул куртку, бормоча под нос грязные ругательства.

Черт подери, что же мне теперь делать? Проклятый спятивший ублюдок, как, черт подери, я теперь буду летать? Он слегка шевельнулся. Боль исторгла из него еще один невольный стон, и он снова выругался, испытывая к себе отвращение, ему хотелось переносить боль стоически.

Хусейн вышел из своей задумчивости, ему было мучительно больно, что Аллах решил оставить его в живых, когда, в который раз, он должен был стать мучеником. Почему? Чем я заслужил такое проклятье? А этот американец, невозможно, чтобы эта очередь не убила и его тоже – почему он остался жить?

– Мы поедем на вашу базу. Вы можете встать?

– Я… конечно, погодите минутку. – Старк приготовился. – О’кей, осторожно… о Господь Милосердный… – Он все равно встал, слегка покачиваясь, боль вызывала у него тошноту. – Из ваших людей кто-нибудь может вести машину?

– Да. – Хусейн окликнул «зеленую повязку», стоявшего на коленях рядом с Ибрагимом. – Фируз, давай живей! – Иранец послушно встал и подошел к ним.

– В карманах толька эта мелочь, ваше превосходительство, и еще вот это. Что тут говорится?

– Это действительный студенческий билет Тегеранского университета.

С фотографии им улыбался красивый юноша. ИБРАГИМ КИЯБИ. 3 КУРС, ИНЖЕНЕРНО-ТЕХНИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ. ДАТА РОЖДЕНИЯ 12 МАРТА 1955 ГОДА. Хусейн повернул карточку другой стороной.

– Тут есть его тегеранский адрес.

– Вонючие университеты, – выругался другой молодой страж революции. – Рассадники сатанизма и западного зла.

– Когда имам снова откроет их, да дарует Аллах ему мир и покой, руководить ими будут муллы. Мы навсегда искореним все западные антиисламские идеи. Передай карточку в комитет, Фируз. Они смогут переправить ее в Тегеран. Комитет в Тегеране допросит его семью и друзей и разберется с ними. – Хусейн увидел, что Старк смотрит на него. – Да, капитан?

Старк видел фотографию.

– Я тут просто подумал, через несколько дней ему исполнилось бы двадцать четыре. Как-то зря он погиб, мне кажется.

– Аллах наказал его за его зло. Теперь он горит в аду.

К северу от Ковисса. 16.10. 206-й уверенно шел на крейсерской скорости над предгорьями Загроса, Мак-Айвер сидел за рычагами управления, Киа дремал на сиденье рядом с ним. Мак-Айвер чувствовал себя очень хорошо. С того самого момента, когда он решил, что повезет Киа сам, он находился в приподнятом настроении. Это было идеальное решение, единственное решение. Ну, просрочено мое медицинское разрешение и что с того? У нас военная операция, мы вынуждены рисковать, а я до сих пор лучший пилот компании, черт меня подери.

Он бросил взгляд на Киа. Если бы ты не был такой грязной задницей, я бы тебя обнял за повод, который ты мне подарил. Он просиял и включил рацию на передачу.

– Ковисс, говорит Хоутел-Танго-Эксрэй, высота триста, подхожу со стороны Тегерана направлением сто восемьдесят пять градусов с министром Али Киа на борту.

– НТХ. Следуйте данным направлением, выход на связь у дальнего маркерного радиомаяка.

Перелет и дозаправка в международном аэропорту Исфахана прошли без приключений, кроме пары минут после посадки, когда возбужденные, кричащие «зеленые повязки» окружили вертолет, угрожающе размахивая автоматами, даже несмотря на то что у него было разрешение на посадку и заправку.

– Выйдите на связь и потребуйте немедленного разговора с начальником смены, – сказал Киа Мак-Айверу, кипя от возмущения. – Я представляю правительство!

Мак-Айвер сделал, как было сказано.

– Э-э… диспетчерская вышка говорит, что если мы не заправимся и не улетим через час, комитет конфискует вертолет. – Он любезно добавил, радуясь возможности передать эти слова: – Они… э-э… сказали: «Иностранные пилоты и иностранные вертолеты не нужны нам в Исфахане, как не нужны и прихлебатели управляемого иностранцами правительства Базаргана!»

– Варвары, безграмотные крестьяне, – с отвращением произнес Киа, но лишь когда они благополучно поднялись в воздух. Мак-Айвер испытал огромное облегчение, когда ему разрешили сесть на гражданском аэродроме, и ему не пришлось пользоваться базой ВВС, где заправлялся Локарт.

Теперь Мак-Айверу была видна вся ковисская база ВВС. На дальнем краю летного поля, рядом с комплексом зданий их компании ИВК он увидел 125-й, и его сердце тревожно стукнуло. Я же сказал Старку, чтобы он отправил ребят пораньше, раздраженно подумал он.

– Диспетчерский пункт ИВК, говорит НТХ рейсом из Тегерана с министром Киа на борту.

– Диспетчер ИВК. НТХ, садитесь на вертолетную площадку номер два. Ветер от тридцати до тридцати пяти узлов направлением сто тридцать пять градусов.

Мак-Айвер видел «зеленых повязок» у главных ворот, еще нескольких из них возле вертолетной площадки вместе с Эсвандиари и его иранскими сотрудниками. Группа механиков и пилотов тоже собиралась неподалеку. Мой комитет по организации торжественной встречи, подумал он, узнав Джона Хогга, Локарта, Жан-Люка и Эйра. Старка пока нет. Ну и что, что мне запрещено летать. Что они могут сделать? Я старше их всех по должности, но вот если Иранское управление гражданской авиации узнает об этом, они там изрядно взбеленятся. Он уже приготовил свою речь на всякий случай: «Я приношу свои извинения, но крайняя срочность распоряжений министра Киа сделала необходимым принятие решения на месте. Разумеется, больше это никогда не повторится». Этого бы вообще не произошло, если бы не был спланирован «Шамал». Он протянул руку и легонько потряс Киа за плечо.

– Мы садимся через пару минут, ага.

Киа провел руками по лицу, прогоняя усталость, посмотрел на часы, поправил галстук, причесал волосы и аккуратно надел на голову свою каракулевую шапку. Он изучающе рассмотрел людей, собравшихся внизу, аккуратные ангары и все вертолеты, выстроившиеся ровно в ряд – два 212-х, три 206-х, два «Алуэтта» – мои вертолеты, радостно подумал он.

– Почему перелет был таким медленным? – сердито спросил он.

– Мы прибыли точно по расписанию, министр. Ветер был встречным. – Мак-Айвер был сосредоточен на посадке; ему требовалось, чтобы она прошла очень хорошо. Это у него получилось.

Эсвандиари распахнул дверцу со стороны Киа.

– Ваше превосходительство министр, я Карам Эсвандиари, руководитель «Иран-Ойл» в этом районе, добро пожаловать в Ковисс. Управляющий директор Сиамаки позвонил, чтобы убедиться, что мы готовы вас встретить. Добро пожаловать!

– Благодарю вас. – Киа подчеркнуто обратился к Мак-Айверу. – Пилот, будьте готовы вылететь завтра в десять часов утра. Я, возможно, захочу посетить некоторые из нефтяных предприятий в округе вместе с его превосходительством Эсвандиари, прежде чем вернуться назад. Не забывайте, я должен быть в Тегеране вовремя для моей встречи с премьер-министром в семь часов вечера. – Он выбрался из кабины и с большой помпой отправился осматривать вертолеты. Эйр, Локарт и остальные тут же пригнулись от лопастей и быстро подбежали к окну кабины со стороны Мак-Айвера. Он проигнорировал их лица и широко им улыбнулся.

– Привет, как дела?

– Давай-ка я закончу выключение двигателей вместо тебя, Мак, – сказал Эйр, – у нас тут обра…

– Спасибо, но я и сам прекрасно управлюсь, – сухо ответил Мак-Айвер и сказал в микрофон: – НТХ выключает двигатели. – Он увидел выражение лица Локарта и снова вздохнул. – Ну да, я слегка свихнулся, Том. Ну и что?

– Не в этом дело, Мак, – торопливо заговорил Локарт. – Дюка подстрелили. – Мак-Айвер потрясенно выслушал рассказ Локарта о том, что произошло. – Он сейчас в лазарете. Док Натт говорит, что, возможно, у него пробито легкое.

– Господь Всемогущий! Тогда переносите его в 125-й, давай, Джонни, пошеве…

– Не получится, Мак, – прервал его Локарт с той же настойчивостью. – Мастак задержал вылет самолета до его инспектирования министром Киа. Старина Дюк вчера чего только не пробовал, пытаясь добиться, чтобы самолет прилетел и улетел до вашего появления, но Мастак – настоящий сукин сын. И это еще не все. Мне кажется, Тегеран нас застукал.

– Что?

Локарт рассказал ему о телексах и вызовах по ВЧ.

– Сиамаки Мастаку все уши прожужжал, взвинтил его по полной. Я принял последний вызов Сиамаки – Дюк как раз уехал к мулле, – и он был взбешен как я не знаю кто. Я сказал ему то же, что и Дюк, и отделался от него, посулив ему, что ты позвонишь, когда вы прибудете сюда, но, господи, Мак, он знает, что ты и Чарли выехали из квартиры с вещами.

– Али Баба! Должно быть, его специально к нам подсадили. – У Мак-Айвера голова шла кругом. Потом его взгляд упал на маленькую золотую фигурку святого Христофора, которую он всегда вешал на магнитный компас перед полетом. Это был подарок от Дженни, ее первый подарок, военный подарок, сразу после того, как они познакомились, он тогда служил в Королевских ВВС, она – в женской вспомогательной службе ВВС. «Это просто чтобы ты не заблудился, мой милый, – сказала она тогда. – Нос у тебя не особенно чутко находит север».

Мак-Айвер улыбнулся и мысленно благословил ее.

– Сначала я повидаю Дюка. – Он видел, как Эсвандиари и Киа прогуливаются вдоль выстроенных на площадке вертолетов. – Том, бери Жан-Люка и попробуйте поторопить Киа с самолетом, умаслите этого сукина сына, вылейте на него столько лести, чтобы у него яйца отвалились. Я присоединюсь к вам сразу же, как только смогу. – Они тут же направились к министру. – Фредди, предупреди всех, что как только мы получим добро на взлет 125-го, все должны просочиться на борт, быстро и без шума. Багаж уже там?

– Да, но как быть с Сиамаки?

– Я возьму этого ублюдка на себя. Двигай! – Мак-Айвер заторопился прочь.

Джон Хогг крикнул ему вслед:

– Мак, словечко на ухо, как только представится возможность!

Мак-Айвер уловил в его голосе подспудную настойчивость и остановился.

– В чем дело, Джонни?

– Срочно и конфиденциально от Энди. Если погода ухудшится, ему, возможно, придется перенести «Шамал» с завтрашнего дня на субботу. Ветер поменялся. Теперь вместо попутного он будет встреч…

– Ты хочешь сказать, что я юго-восток не отличаю от северо-запада?

– Извини. Энди еще сказал, что, раз ты здесь, он не может предоставить тебе права конечного «да» или «нет», которое он тебе обещал.

– Это правильно. Скажи ему, пусть передаст его Чарли. Что еще?

– Остальное может подождать. Другим я ничего не говорил.

Док Натт был в лазарете со Старком. Старк лежал на койке, рука на перевязи, плечо плотно укутано бинтами.

– Привет, Мак, хорошо прокатился? – сказал он, глядя на Мак-Айвера испепеляющим взглядом.

– Только не начинай! Привет, док! Дюк, мы вывозим тебя на 125-м.

– Нет. У нас висит завтрашний день.

– Завтрашний день сам о себе позаботится, а ты тем временем летишь на 124… 125-м! И ради бога, – раздраженно произнес Мак-Айвер, теряя самообладание, слоями сползавшее с него от облегчения, которое он испытал, благополучно завершив перелет и увидев Старка живым, – перестань изображать из себя Дика Бью-Без-Промаха при Аламо!

– Не был он никогда в этом чертовом Аламо, – сердито парировал Старк, – и кто ты такой вообще, чтобы вести себя как Чак Йегер?

Док Натт мягко заметил:

– Если вы оба сейчас же не прекратите, я пропишу вам каждому по хорошей клизме.

Оба пилота разом расхохотались, и Старк охнул от резкой боли.

– Ради всего святого, док, не заставляйте меня смеяться…

А Мак-Айвер сказал:

– Дюк, Киа настоял, чтобы я сопровождал его. Я не мог послать его куда подальше.

– Понятно. – Старк хмыкнул. – Ну и как оно?

– Великолепно.

– А что ветер?

– Для завтрашнего дня это не плюс, – осторожно заметил Мак-Айвер. – Но он может опять поменяться, и так же быстро.

– Если останется таким же, то в лоб нам будут дуть тридцать узлов[19]19
  Около 55 км/ч, или 15 м/с.


[Закрыть], а то и больше, и до той стороны залива мы не дотянем. Нам никак не взять с собой достаточно то…

– Да. Док, как у него дела?

– Дюку нужно как можно скорее сделать рентген. Лопаточная кость разбита, повреждены кое-какие сухожилия и мышцы, рана чистая. В левом легком, возможно, засела пара осколков кости, он потерял с пол-литра крови, но в общем и целом ему чертовски повезло.

– Я чувствую себя нормально, док. Я могу двигаться, – сказал Старк. – Один день большой роли не сыграет. Я все еще могу улететь со всеми завтра.

– Извини, старина, но ты просто в шоке. Пули такое вытворяют с людьми. Сейчас ты этого, может быть, и не чувствуешь, но через час-другой тебе мало не покажется, это я гарантирую. – Док Натт был очень рад, что улетал сегодня со 125-м. Не хочу больше со всем этим бороться, сказал он себе. Не хочу больше видеть крепкие молодые тела, продырявленные пулями или покалеченные. С меня хватит. Да, но мне придется поболтаться тут еще несколько дней: мне еще кого-то латать придется, потому что ни черта из этого «Шамала» не выйдет, вот и все. Не выйдет, я нутром это чую. – Извини, но ты будешь только помехой при любой операции, даже самой маленькой.

– Дюк, – сказал Мак-Айвер, – будет лучше, если ты полетишь немедленно. Том, ты возьмешь один на себя, Жан-Люку нет нужды тут оставаться.

– А сам ты чем, черт побери, рассчитываешь заняться?

Мак-Айвер просиял.

– Я-то? Я буду пассажиром. А пока что, я просто очень личный, черт меня возьми, пилот этого проклятого Киа.

Диспетчерская вышка. 16.50.

– Повторяю, мистер Сиамаки, – сдержанно проговорил Мак-Айвер в микрофон, – в Эль-Шаргазе проходит специальная конфере…

– А я повторяю, почему меня немедленно об этом не известили? – Голос в динамиках был пронзительным и раздраженным.

Костяшки пальцев Мак-Айвера, сжимавшие микрофон, побелели; за ним пристально наблюдали «зеленая повязка» и Вазари, чье лицо все еще было опухшим от побоев, полученных от Затаки.

– Повторяю, ага Сиамаки, – сказал он, аккуратно выговаривая слова, – капитаны Петтикин и Лейн потребовались для участия в срочно созванной конференции в Эль-Шаргазе, и известить вас просто не было времени.

– Почему? Я здесь, в Тегеране. Почему не было проинформировано управление компании, где их выездные визы? Где?

Мак-Айвер притворился, что начинает раздражаться.

– Я уже сказал вам, ага, времени не было, телефоны в Тегеране не работают, и я получил разрешение на их выезд у комитета аэропорта, лично у его превосходительства муллы, который его возглавляет. – «Зеленая повязка» зевнул, скучая – он не говорил по-английски, – и шумно высморкался. – А теперь, если вы меня изви…

– Но вы и капитан Петтикин забрали из квартиры все ценное. Не так ли?

– Простая предосторожность, чтобы не искушать злобных моджахедов и грабителей и бандитов из федаин в наше отсутствие, – небрежно бросил Мак-Айвер, остро ощущая сосредоточенное внимание Вазари и будучи уверенным, что диспетчерская вышка базы ВВС тоже прослушивает этот разговор. – А теперь, если вы извините меня, министр Киа требует моего присутствия.

– А, министр Киа, ах да! – Раздражительность Сиамаки несколько поубавилась. – Когда… э-э… в какое время вы оба прибываете завтра в Тегеран?

– Зависит от ветра… – Глаза Мак-Айвера почти сошлись у переносицы, когда он испытал внезапное, почти непреодолимое желание выплеснуть в микрофон все про «Вихрь». У меня, наверное, крыша поехала, подумал он. С усилием он сосредоточился. – В зависимости от планов министра Киа, ветра и дозаправки, где-то после полудня.

– Я буду ждать вас; возможно, даже встречу вас в аэропорту, если мы будем знать ожидаемое время вашего прибытия. Необходимо подписать чеки и обсудить множество вопросов по реорганизации. Пожалуйста, передайте министру Киа мои наилучшие пожелания приятно провести время в Ковиссе. Салам. – Послышался щелчок, и динамики замолчали. Мак-Айвер вздохнул, положил микрофон. – Сержант, пока я здесь, я бы хотел связаться с Бендер-Деламом и Ленге.

– Я должен буду спросить разрешения у базы, – ответил Вазари.

– Спрашивайте. – Мак-Айвер выглянул в окно. Погода портилась, юго-восточный ветер трещал «колдуном» и натягивал растяжки радиомачты. Пятнадцать метров в секунду, порывами до восемнадцати. Слишком много, подумал он. Перевернутый бак для бурового раствора, проломивший крышу, лежал от него всего в нескольких шагах. Он видел Хогга и Джоунза, терпеливо ждавших в кабине 125-го; дверь салона была приветливо раскрыта. В другое окно он увидел Эсвандиари и Киа, они закончили свой осмотр и направлялись в его сторону, к зданию конторы прямо под ним. Его бесцельный взгляд случайно остановился на штекерном соединителе на главной антенне на крыше, тот был плохо закреплен, приглядевшись, Мак-Айвер увидел, что провод почти совсем отошел. – Сержант, вам лучше срочно заняться этим, а то вообще потеряете всякую связь.

– Господи, конечно, спасибо. – Вазари поднялся, замер. В динамике раздался голос: – Говорит диспетчерская вышка Ковисса. Просьба об установке связи с Бендер-Деламом и Ленге удовлетворена. – Вазари подтвердил получение, переключил частоты и сделал вызов.

– Говорит Бендер-Делам, слушаю вас, Ковисс. – Сердце Мак-Айвера забилось быстрее, он узнал голос Руди Лутца.

Вазари протянул микрофон Мак-Айверу, кося глазом в окно на незакрепленное соединение. – Черт подери, – пробормотал он, собрал кое-какие инструменты, открыл дверь на крышу и вышел. Он по-прежнему мог слышать разговор с Бендер-Деламом. «Зеленая повязка» опять зевнул, глядя на происходящее безо всякого интереса.

– Здравствуйте, капитан Лутц, говорит Мак-Айвер. Я сегодня ночую здесь, – словно между делом сообщил ему Мак-Айвер, тщательно выбирая слова. – Пришлось сопроводить очень важную персону, министра Киа, из Тегерана. Как дела в Бендер-Деламе?

– Да все пять на пять, но если… – Голос замолчал. Мак-Айвер услышал короткий встревоженный вздох, быстро прервавшийся. Он посмотрел на Вазари, который сидел на корточках рядом с соединителем. – Как долго… как долго ты там пробудешь, Мак? – спросил Руди.

– Завтра вылетаю по маршруту, как запланировано. Если погода не испортится, – осторожно добавил он.

– Понятно. Нет проблем.

– Нет проблем. Все системы работают нормально, обещая долгий и счастливый год. Как у вас?

Еще одна пауза.

– Все пять на пять. Все системы работают нормально, обещая долгий и счастливый год и да здравствует имам!

– Очень правильно. Причина, по которой я звоню, заключается в том, что штаб-квартире в Абердине нужна информация о вашей папке с обновленными оттисками. – Это был код, обозначавший подготовку к «Шамалу». – Она готова?

– Да-да, готова. Куда мне ее отправить? – Еще один код: мы по-прежнему направляемся в Эль-Шаргаз?

– Гаваллан сейчас в Эль-Шаргазе с инспекционной поездкой, так что отправляйте ее туда. Очень важно, чтобы вы особо постарались переправить ее туда побыстрее. Я слышал в Тегеране, что назавтра планируется рейс «Британских авиалиний» в Абадан. Передайте ее завтра с этим рейсом в Эль-Шаргаз, хорошо?

– Понял, сделаем. Я весь день проторчал, дорабатывая детали.

– Отлично. Как обстановка с заменой людей?

– Все хорошо. Отпускники улетели, их замена прибывает в субботу, в крайнем случае, в воскресенье. Все готовы к их прибытию. Я лечу со следующей сменой отпускников.

– Хорошо. Я буду здесь, если понадоблюсь. Как там у вас с погодой?

– Ветрено. Сейчас идет дождь. Дует зюйд-ост.

– Тут то же самое. Нет проблем.

– Кстати, Сиамаки звонил Нумиру, нашему местному менеджеру «Иран Ойл», пару раз звонил.

– А по какому поводу? – спросил Мак-Айвер.

– Нумир говорит, просто проверял, как дела на базе.

– Хорошо, – осторожно проговорил Мак-Айвер. – Я рад, что он интересуется, как у нас идут дела. Я позвоню завтра, все как обычно. Мягких посадок.

– И вам тоже, спасибо за звонок.

Мак-Айвер отключился, проклиная про себя Сиамаки. Чертов ублюдок с длинным носом! Он выглянул наружу. Вазари все еще сидел на корточках спиной к нему у основания антенны, рядом с окошком в крыше кабинета под ним, с головой уйдя в работу, поэтому Мак-Айвер не стал его отвлекать и вызвал Ленге.

Скраггер быстро откликнулся на том конце.

– Привет, дружище. Да, мы слышали, что ты выполняешь обычный чартерный рейс, сопровождая какого-то большого чиновника. Энди позвонил из Эль-Шаргаза. Каков расклад?

– Обычные дела. Все по плану. Абердин интересуется, как там дела с вашей папкой с обновленными оттисками. Она готова?

– Готова, лучше уже не будет. Куда мне ее отправить?

– В Эль-Шаргаз, для вас это будет самый простой вариант. Сможете сделать это завтра?

– Понял, старина, так и спланирую. Как у вас погода?

– Дует юго-восточный, пятнадцать-восемнадцать метров в секунду. Джонни сказал, к завтрашнему дню ветер, возможно, спадет немного.

– У нас примерно то же самое. Будем надеяться, что он поутихнет. Для нашей работы здесь это и так не проблема.

– Хорошо. Я позвоню завтра. Мягких посадок.

– И вам того же. Кстати, как там «Лулу»?

Мак-Айвер чертыхнулся себе под нос, потому что в возбуждении от изменения плана и необходимости сопровождать Киа он напрочь забыл о данном своей машине обещании избавить ее от самой страшной участи. Он просто оставил ее в одном из ангаров как дополнительное свидетельство для иранских сотрудников, что он намерен вернуться завтра же.

– В порядке, – сказал он. – Как прошел медосмотр?

– Прекрасно. А как твой, старина?

– До скорой встречи, Скрэг. – Скривившись, Мак-Айвер щелкнул выключателем. Теперь он чувствовал себя очень усталым. Он потянулся и поднялся со стула, заметив, что «зеленая повязка» куда-то исчез, а Вазари стоит в двери на крышу со странным выражением лица. – Что случилось?

– Я… ничего, капитан. – Молодой человек закрыл дверь, продрогнув на холоде, и с удивлением увидел, что на вышке, кроме них двоих, никого больше нет. – А где «зеленая повязка»?

– Не знаю.

Вазари быстро выглянул на лестницу, потом повернулся к нему и сказал, понизив голос:

– Что происходит, капитан?

Усталость Мак-Айвера как рукой сняло.

– Не понимаю, о чем вы.

– Все эти звонки от Сиамаки, телексы, люди, выезжающие из Тегерана без виз, отсюда весь народ уезжает, запчасти вывозятся, вывозятся тайком. – Он показал большим пальцем за спину в сторону окна на крыше. – Министр вдруг приехал.

– Людей давно пора сменить, запчасти становятся больше ненужными. Спасибо за вашу помощь. – Мак-Айвер двинулся вокруг него, но Вазари преградил ему дорогу.

– Что-то совсем уж невероятно безумное творится! Вы можете сказать мне… – Он замолчал, услышав шаги на лестнице. – Послушайте, капитан, – настойчиво зашептал он, – я на вашей стороне, у меня договор с капитаном Эйром, он собирается помочь мне…

«Зеленая повязка», громко топая по ступеням, поднялся в диспетчерскую и что-то сказал на фарси Вазари, глаза которого широко открылись.

– Что он сказал? – спросил Мак-Айвер.

– Эсвандиари хочет видеть вас у себя. – Вазари сардонически усмехнулся, потом опять вышел на крышу и присел на корточки у антенны, ковыряясь с соединителем.

Кабинет Эсвандиари. 17.40. Том Локарт застыл от гнева, как и Мак-Айвер.

– Но наши выездные визы действительны, и у нас есть разрешение отправить сотрудников сегодня, прямо сейчас!

– С одобрения министра Киа, действие виз приостанавливается до прибытия замены, – резко ответил Эсвандиари. Он сидел за своим столом, министр Киа – рядом с ним, Локарт и Мак-Айвер стояли перед ними. На столе лежала стопка разрешений на выезд и паспортов. Время шло к закату. – Ага Сиамаки тоже с этим согласен.