Текст книги "Шамал. В 2 томах. Том 2. Книга 3 и 4"

– Извините, что мне тогда пришлось уклониться от ответов на ваши вопросы, но теперь вы понимаете.

– Когда до меня дошли слухи, сразу все понял, разумеется. Ваше здоровье! – Касиги жадно припал к минеральной воде. – Теперь, когда «Шамал» благополучно закончился и нам не мешает, мистер Гаваллан, возможно, вы поможете мне решить мои проблемы с «Иран-Тода»?

– Я очень бы хотел, конечно, но не могу. Мне искренне жаль, но у нас никак не получится. Это невозможно. Просто невозможно, это должно быть сейчас очевидно.

– Может быть, у нас получится сделать это возможным. – Глаза Касиги смотрели не мигая. – Я слышал, что закат солнца сегодня – это жесткий крайний срок для вывоза ваших вертолетов из страны, иначе они будут арестованы.

Гаваллан сделал неопределенный жест рукой.

– Будем надеяться, что просто еще один слух.

– Один из сотрудников вашего посольства проинформировал нашего посла, что это именно так. Было бы трагедией потерять все ваши вертолеты после такого успеха.

– Это действительно так? Вы уверены? – Гаваллан ощутил внутри себя пустоту.

– Мой посол был уверен. – Касиги приятно улыбнулся. – Предположим, что мне удалось бы продлить этот крайний срок с заката сегодняшнего дня до заката завтрашнего, тогда вы могли бы решить мои проблемы с «Иран-Тода»?

Оба собеседника непонимающе уставились на него.

– Вы можете продлить наш срок, мистер Касиги?

– Я – нет, но нашему послу, возможно, это удалось бы. У меня назначена встреча с ним через час. Я попрошу его. Возможно, он мог бы повлиять на иранского посла, или на шейха, или на них обоих. – Касиги увидел в глазах Гаваллана мгновенный интерес и сделал паузу, будучи слишком опытным рыбаком в западных водах, чтобы не понимать, что рыба клюнула. – Я в долгу перед капитаном Скраггером. Я не забыл, что он спас мне жизнь и бросил все дела, чтобы свозить меня в Бендер-Делам. Друзья не должны забывать о друзьях, не правда ли? На уровне посла… возможно, этого удастся достичь.

Японский посол? Бог мой, это возможно? Сердце Гаваллана забилось быстрее, подстегнутое надеждой, возникшей с совершенно неожиданной стороны.

– Наше посольство ничем не может помочь, человек, с которым я беседовал, абсолютно ясно высказался на этот счет. Я был бы благодарен за любую помощь в этом деле, это несомненно. Вы думаете, он поможет?

– Если бы он захотел, думаю, он бы смог. – Касиги пригубил бренди. – Как и вы можете помочь нам. Мой председатель просил передать вам приветы и упомянул вашего общего друга Иэна Данросса. – Он увидел, что глаза Гаваллана отреагировали на это имя, и добавил: – Они ужинали вместе два дня назад.

– Если я могу помочь… а в чем именно заключаются ваши проблемы? – И в чем подвох, и во что мне это встанет? – думал Гаваллан. И где Иэн? Три раза я пытался связаться с ним и все время неудачно.

– Мне как можно быстрее нужны на заводе «Иран-Тода» три 212-х и два 206-х по контракту на один год. Совершенно необходимо, чтобы завод был достроен, и местный комитет обещал мне полную поддержку – если мы возобновим работы немедленно. Если немедленно не получится, это будет катастрофа.

Вчера вечером главный инженер «Иран-Тода» Ватанабэ прислал ему зашифрованный телекс. «Глава комитета Затаки словно обезумевшая акула из-за побега S-G. Его ультиматум: либо мы немедленно возобновляем строительство – для чего нам необходимы вертолеты, – или будет поднят вопрос о немедленной экспроприации и национализации всего завода, и „все иностранцы здесь понесут наказание за измену“. Час „Ч“ назначен после молитвы на закате в воскресенье, четвертого числа, когда я должен предстать перед комитетом. Прошу указаний».

Срочные телефонные звонки в Осаку и Токио только взбесили Касиги еще больше.

– Ёси, мой дорогой друг, – с уничтожающей вежливостью сказал его родственник и повелитель Хиро Тода, – я провел консультации с синдикатом. Мы все согласились, что нам очень повезло, что ты находишься там, непосредственно на месте. Тебе и карты в руки. Мы совершенно уверены, что ты разрешишь эти проблемы – до того, как уедешь оттуда.

Смысл был кристально прозрачен: решай или можешь не возвращаться.

Остаток ночи он провел, пытаясь отыскать выход из сложившегося положения. Потом, на рассвете, он вспомнил случайно оброненное японским послом замечание о новом иранском после, которое давало ему в руки возможное средство решения проблемы крайнего срока для Гаваллана и своей собственной дилеммы.

– Если говорить совершенно прямо и откровенно, – произнес он и едва не рассмеялся вслух от невозможной глупости этой фразы, столь тем не менее необходимой во всех западных переговорах, – мне нужен план к закату завтрашнего дня и ответы к закату завтрашнего дня.

– Почему именно к этому сроку, позвольте вас спросить?

– Потому что я принял обязательства перед другом, которые я должен соблюсти, что вы, разумеется, поймете, – ответил Касиги. – Поэтому над нами обоими висит крайний срок, один и тот же. – Тут он счел, что нужный момент наступил, и резко подсек, чтобы крючок надежно зацепился. – Если вы поможете мне, я бы всегда был за это благодарен. Разумеется, я сделаю все, что смогу, чтобы убедить нашего посла помочь вам в любом случае.

– Нет никакого смысла предлагать какие-либо из наших машин, их тут же конфискуют. Так же нет смысла предлагать вам 206-е, которые мы оставили в Иране; их, разумеется, тоже можно списать как потери военного времени. S-G полностью ушла из страны, то же самое сделали «Белл», «Герни» и все остальные компании. Вы не могли бы найти японцев, которые умели бы водить вертолеты?

– Нет. У нас нет обученных пилотов. – Пока нет, подумал Касиги, снова приходя в ярость оттого, что у синдиката не хватило прозорливости подготовить для этой работы своих собственных, надежных людей. – Персонал должен быть иностранным. Мой посол мог бы помочь с визами и так далее; вы, разумеется, знаете, что «Иран-Тода» – наш национальный проект, – добавил он, не боясь преувеличить. Он скоро станет им, когда вся информация, которой я располагаю, попадет в нужные руки. – Как насчет французов и немцев?

Гаваллан с усилием оторвался мыслями от того, как уровень посла мог бы привести к безопасности его собственных людей и вертолетов, как он тогда вырвался бы из капкана Линбара и как у него были бы развязаны руки, чтобы разобраться с «Импириал» в Северном море; от гонконгского кризиса, досрочного ухода Линбара с поста тайпэна и внедрения и подготовки Скота, который в будущем этот пост займет.

– Столько удивительных возможностей, – невольно произнес он вслух, потом быстро поправился и целиком сосредоточился на решении проблемы «Иран-Тода». – У этой проблемы две стороны. Во-первых, вертолеты и запчасти: если бы вы смогли открыть аккредитив по нашей обычной месячной ставке, возобновляемый на всем протяжении срока, в течение которого вы будете пользоваться вертолетами – где бы я их ни раздобыл, – с гарантией, что, если иранские власти их конфискуют, вы возьмете на себя все арендные платежи в долларах США за пределами Ирана и возместите владельцам понесенные ими суммарные убытки, я мог бы доставить их на «Иран-Тода» в течение… в течение недели.

Касиги тут же сказал:

– Мы работаем с банком Сумитомо. Я мог бы договориться о встрече с ними здесь сегодня вечером. Это не проблема. Где вы возьмете вертолеты?

– В Германии или Франции. Британские или американские использовать нельзя. То же самое – с пилотами. Франция, вероятно, лучше, потому что она помогла Хомейни. Возможно, мне удастся раздобыть их через моих друзей в «Аэроспасьяль». Как быть со страховкой? Мне будет невозможно получить для вас страховку в Иране. Возможно, я смог бы сделать это из Японии.

– Хорошо. Я бы очень не хотел летать на незастрахованных птичках. Дальше, Скрэг, допустим, мы найдем вертолеты, сколько пилотов и механиков тебе понадобится?

– Ну, Энди, если ты сумеешь их найти, то лучше будет иметь восемь – десять пилотов, с работой по графику, и от десяти до четырнадцати механиков, которые будут базироваться за пределами Ирана, но недалеко.

– Кто будет платить им зарплату, мистер Касиги? В какой валюте и где?

– В любой валюте, какую они пожелают, где угодно и как угодно. Стандартные ставки?

– Думаю, вам придется предложить «премию с учетом проживания в опасной обстановке», принимая во внимание, что творится в Иране.

– Не согласились бы вы организовать все это для меня, мистер Гаваллан, вертолеты и людей, скажем, за десять процентов комиссионных?

– Забудьте про проценты и помните, что наше участие должно держаться в очень большом секрете. Я бы предложил следующее: вся работа на вашем заводе должна управляться – логистика, запчасти, ремонт – из Кувейта или Бахрейна.

– Бахрейн лучше, Энди, – вставил Скраггер.

– Кувейт гораздо ближе, – заметил Касиги.

– Да, – кивнул Скраггер, – и поэтому больше подвержен влиянию из Ирана или риску поддержанных Ираном беспорядков. Эта сторона залива скоро взорвется, я думаю. Слишком много шиитов, которые обычно бедны, слишком много шейхов, являющихся суннитами. В ближайшей ли, в долгосрочной ли перспективе в Бахрейне вы будете в большей безопасности.

– Значит, Бахрейн, – сказал Касиги. – Мистер Гаваллан, могу я воспользоваться услугами капитана Скраггера в течение года для руководства этим предприятием – если оно осуществится – с выплатой вдвое большего оклада, чем его нынешний? – Он увидел, как сузились глаза Скраггера, и спросил себя, не скакнул ли он слишком далеко и слишком быстро, поэтому добавил небрежно: – Если я прошу вас отказаться от своей первой любви, мой друг, будет только справедливо компенсировать вам эту утрату.

– Это очень щедрое предложение, но… ну, я не знаю. Энди?

Гаваллан колебался.

– Это означало бы, что тебе придется уйти из S-G, Скрэг, и перестать летать. Ты не сможешь руководить пятью вертолетами и летать сам. Да и в любом случае тебе нельзя будет возвращаться в Иран ни при каких обстоятельствах, никогда.

Это верно. Бросить летать. Вот и я тоже оказался на перепутье, думал Скраггер. Не пытайся притвориться, что случившееся с Маком несчастье не долбануло тебя по мозгам сильнее, чем всё до этого. И почему я вчера потерял сознание? Док Натт сказал, что это просто переутомление. Чушь собачья, я раньше в жизни не терял сознания, да и вообще, что эти доктора знают? Год в Бахрейне? Это лучше, чем несколько месяцев в Северном море, где придется вечно дрожать перед очередной медкомиссией. Оставить небо? Бог ты мой! Погодите минутку, я мог бы поддерживать себя в форме, летая здесь туда-сюда для развлечения.

– Мне нужно будет подумать, но за предложение спасибо, мистер Касиги.

– А тем временем, мистер Гаваллан, вы могли бы наладить здесь работу в течение первого месяца или около того?

– Да. При некотором везении, в течение недели я смог бы раздобыть достаточно птичек и людей, чтобы вы могли начать, остальное – через неделю-две по возобновляемому трехмесячному контракту. – Гаваллан добавил как мог тактичнее: – Нам бы только в срок уложиться.

Касиги спрятал свое удовлетворение.

– Хорошо. Встретимся здесь в девять? Я приведу господина Умуру, он президент отделения Сумитомо в Персидском заливе, чтобы подготовить аккредитивы в любой удобной для вас форме, мистер Гаваллан.

– Значит, ровно в девять. Возможно, вы могли бы помянуть вашему послу, что, даже если сегодняшний срок на закате пройдет благополучно, мои грузовые самолеты прибудут не раньше полудня завтрашнего дня и я не смогу загрузить их и вылететь отсюда до заката завтрашнего дня.

– Вы сохраните «уровень посла» между нами?

– Разумеется. Даю вам слово. Скрэг?

Касиги слышал, как Скрэг повторил то же самое, и, как всегда, поразился тому, что эти западники могли быть настолько наивны, чтобы полагаться на чье-то «слово» – слово чести, чьей чести, какой чести? Разве не всегда было так, что рассказанный секрет переставал быть секретом и никогда не мог стать им снова? Взять хоть тот же «Шамал», так легко было вывести эту тайну на свет.

– Вероятно, мы могли бы спланировать все таким образом: вопросы финансов и аккредитивов мы урегулируем сегодня вечером; вы займетесь поиском и доставкой вертолетов, запчастей, людей, налаживанием их работы из Бахрейна, организацией складов и всего прочего – все при условии подтверждения продления срока до заката завтрашнего дня. Если вам к тому времени удастся благополучно вывезти свои вертолеты, вы гарантируете, что «Иран-Тода» получит свои вертолеты в течение недели?

– Вы, похоже, очень уверены, что вам удастся устранить сегодняшний крайний срок.

– Моему послу удастся, возможно. Я позвоню и сообщу вам, что он мне скажет, как только выйду от него. Капитан Скраггер, а вы могли бы провести программу подготовки японских пилотов?

– Легко, при условии, что они говорят по-английски и налетают в вертолетах не меньше ста часов. Мне понадобится капитан для тренировочных полетов и… – Скраггер вдруг замолчал. Он неожиданно осознал, что это было бы идеальным решением. – Это отличная идея. Я мог бы быть экзаменатором, принимать у них итоговый экзамен по полетам и, таким образом, при нормальных обстоятельствах сам смог бы летать достаточно. Чудно! – Он просиял. – Вот что я вам скажу, приятель, если Энди сможет все наладить, я согласен. – Он протянул японцу руку. И Касиги пожал ее.

– Спасибо. Отлично! Итак, мистер Гаваллан, рискнем попробовать?

– Почему бы нет? – Гаваллан протянул руку, ощутил стальное пожатие Касиги и в первый раз по-настоящему поверил, что у них, возможно, есть шанс. Касиги умен. Очень. Теперь он запустил стандартную рабочую процедуру современной японской компании: привлечь иностранных спецов, чтобы они обучали японский персонал на месте, или создать рынок в их собственных странах, а потом привезти туда своих людей для обучения. Мы получаем прибыль в краткосрочной перспективе, они получают долгосрочный рынок. Они делают с нами в бизнесе то, что не смогли сделать на войне. Полным ходом. Ну и что? Обмен получается справедливый. И если Касиги и его послу удастся спасти меня от катастрофы, от меня не убудет помочь ему спастись от своей. – Мы рискнем попробовать.

Касиги в первый раз улыбнулся по-настоящему.

– Спасибо. Я позвоню сразу же, как у меня будут новости. – Он встал, сделал полупоклон и ушел.

– Думаешь, у него получится, Энди? – с надеждой спросил Скраггер.

– Если как на духу, то не знаю. – Гаваллан махнул официанту, требуя счет.

– Как ты собираешься решать его проблему со временем?

Гаваллан начал было отвечать, но замолчал. Он заметил Петтикина и Паулу за столиком у бассейна, сидящих голова к голове.

– А я-то думал, что Паула сегодня утром собиралась лететь в Тегеран.

– Так оно и было. Может, рейс отменили или она взяла больняшку, – рассеянно произнес Скраггер, опасаясь остаться без неба.

– Что?

– Это австралийское выражение такое. Если на дворе хороший денек и девчонка вдруг хочет днем поплавать, или заняться любовью, или просто повалять дурака, она звонит в свою контору в обеденный перерыв и говорит, что чувствует себя ужасно. Болеет. Больняшка. – Брови Скраггера взлетели на лоб. – Девчонки там у нас иногда бывают очень покладистые. Эта Паула – другое дело. Чарли, считай, готов, спекся.

Гаваллан читал под зонтом удовольствие, написанное на лицах этой парочки, забывшей обо всем на свете. Помимо тревоги за Дюбуа, Эрикки и остальных, он прочел в утренних газетах о внезапном обвале на фондовом рынке Гонконга: «Многие из крупных компаний, во главе со „Струанз“, „Ротвелл-Горнт“, китайской „Паркон“, потеряли за день тридцать процентов и больше своей стоимости; весь рынок обрушился, и прогнозы пока неутешительные. Заявление, опубликованное тайпэном Линбаром Струаном, в котором говорится, что это всего лишь временное, сезонное явление, вызвало резкую критику со стороны правительства и конкурентов компании. Более сенсационно ориентированная пресса изобилует широко распространившимися слухами о торговле акциями на основе конфиденциальной информации внутри Большой четверки и манипуляциях с „короткими“ продажами с целью обрушить цены на акции с их рекордно высокого уровня». Наверное, поэтому и я не могу дозвониться до Иэна. Он улетел в Гонконг? Чертов Линбар! Его баланс за этот год будет весь красным сверху донизу.

С усилием он включил внутренний тормоз. Он видел, как Петтикин протянул руку и накрыл руку Паулы. Она не отняла ее.

– Думаешь, он решится задать главный вопрос?

– Если не решится, значит, он болван.

– Согласен. – Гаваллан вздохнул и поднялся. – Скрэг, я не буду ждать. Подпиши счет, потом подойди к Чарли и скажи, что мне очень жаль, но он должен встретиться со мной в управлении на часок, потом может отдыхать до конца дня. И разыщи потом Руди и Вилли. Я позвоню Жан-Люку, и мы вместе покумекаем, где и как нам раздобыть все, что нужно Касиги, если он нас не подведет. Ничего им не говори пока, просто скажи, что дело срочное и чтобы держали язык за зубами, никому ни полслова. – Он отошел. Громкое «Эй, мистер Гаваллан!» остановило его. Это был американец Вессон, радостно поднявшийся из-за своего столика и протянувший руку.

– Есть время пропустить бокальчик и посидеть со мной недолго?

– О, здравствуйте, мистер Вессон, спасибо, но… э-э… давайте отложим на попозже, если не возражаете? Я немного тороплюсь.

– Черт, конечно, в любое время. – Вессон ухмыльнулся ему, подался вперед, понизив голос до добродушного заговорщицкого шепота, и Гаваллан впервые заметил у него в левом ухе миниатюрный слуховой аппарат. – Просто хотел сказать, поздравляю, вы, черт подери, показали этим шутникам, как нужно удирать!

– Нам… э-э… нам просто повезло. Извините, нужно бежать. Всего доброго.

– Конечно, до встречи. – Вессон с задумчивым видом взял авторучку со стола и положил в карман. Значит, Касиги собирается попробовать вытащить Гаваллана из петли, подумал он, неторопливо шагая к холлу отеля. Я бы до такого в жизни не додумался. Черт, новый режим ни при каких обстоятельствах не пойдет здесь навстречу. У Касиги голова в облаках, словно он опиума накурился. Бедняга, наверное, совсем с ума сходит. «Иран-Тода» в заднице, и, черт, даже если они смогут начать достраивать его сейчас, потребуются годы, чтобы ввести завод в эксплуатацию, а все знают, что иранский нефтяной вентиль останется закрытым, из-за чего Япония потеряет семьдесят процентов своего импорта энергоносителей; неизбежен еще один скачок мировых цен, новый виток инфляции… Япония – наш единственный союзник на Тихом океане, и этим бедолагам придется ох как несладко.

Господи, теперь, когда база Гаваллана в Ленге закрылась, получается, что все месторождение Сирри под угрозой? Как де Плесси будет работать на Сирри без вертолетной поддержки? Посол, стало быть, вон как? Интересно. И как все это должно сработать? Кто, что и с кем будет делать? И какую часть всего этого мне передать старине Аарону? Все целиком, уж если кто и способен разобраться, как все это увязывается вместе, так это он, старый мошенник.

Он прошел через холл и вышел из отеля к своей машине, не заметив Касиги в одной из телефонных будочек сбоку.

– …я совершенно согласен, Исии-сан, – почтительно говорил Касиги по-японски; его лоб покрывали капельки пота. – Пожалуйста, проинформируйте его превосходительство, мы получим наши вертолеты, пилотов и механиков, я в этом уверен… если вы сумеете устроить все остальное. – Он старался, чтобы его голос звучал ровно, не выдавая его нервного напряжения.

– Ах, в самом деле? Отлично, – сказал Исии из посольства. – Я немедленно доложу его превосходительству. Теперь, что там с иранским послом? Он с вами связался?

Касиги почувствовал, что летит в бездонную пропасть.

– Он разве не принял приглашения?

– Нет, сожалею, пока еще нет, а сейчас уже почти три часа. Очень печально. Пожалуйста, будьте на встрече, как мы договорились. Благодарю вас, Касиги-сан.

– Благодарю вас, Исии-сан, – ответил Касиги, подавляя острое желание завопить во все горло. Он без нажима опустил трубку на место.

В холле с кондиционером он почувствовал себя немного лучше и прошел к стойке портье. Там он забрал оставленные для него послания – два от Хиро Тоды с просьбой позвонить, – поднялся наверх к себе в номер и запер дверь. Там он скомкал записки в руке, швырнул их в унитаз и начал мочиться на них.

– Дорогой тупой кузен Хиро, – сказал он вслух по-японски, – если я спасу твою глупую шею, что мне придется сделать, чтобы спасти свою собственную, – он добавил длинную цепочку грязных ругательств на английском, потому что в японском таковых не было, – твоя семья будет у меня в долгу до восьмого колена за все те проблемы, которые ты мне причиняешь.

Он смыл записки, разделся, принял душ и голым лег на кровать, подставив тело прохладному ветру, желая набраться энергии и восстановить душевное равновесие перед предстоящей встречей.

Случайно оброненное японским послом замечание, с которого началась вся эта схема, было адресовано Роджеру Ньюбери на приеме в британском посольстве пару дней назад. Посол упомянул, что новый иранский посол постоянно стенает по поводу закрытия проекта «Иран-Тода», который обеспечил бы новому исламскому правительству беспрецедентное экономическое влияние во всем регионе залива. «Его зовут Абадани, он имеет университетское образование, степень по экономике, разумеется фундаменталист, но не с пеной у рта. Он довольно молод и не слишком опытен, но профессиональный чиновник, хорошо говорит по-английски и работал в посольстве в Кабуле…»

В тот момент эта информация имела для Касиги очень мало значения. Потом случился «Шамал». Телексы из Тегерана разлетелись по всему заливу, а затем слухи о требовании Абадани провести инспекцию вертолетов Гаваллана, назначенную на сегодняшний вечер, – инспекцию, которая, вне всякого сомнения, установит, что они имели иранскую регистрацию. «…а это, Касиги-сан, создаст международный инцидент, – сказал ему Исии вчера поздно вечером, – поскольку теперь в этом окажутся замешаны и Кувейт, и Саудовская Аравия, и Бахрейн. А этого, уверяю вас, все и каждый постарается избежать, и больше всех – наш шейх».

На рассвете он отправился к Абадани и объяснил ему про Затаки и возобновление строительства, добавив под большим секретом, что японское правительство перестраивает «Иран-Тода» как национальный проект – гарантируя, таким образом, все дальнейшее финансирование, – и что с помощью его превосходительства Абадани он мог бы также начать работы в Бендер-Деламе немедленно.

– Национальный проект? Хвала Аллаху! Если ваше правительство официально поддержит это начинание, это навсегда решит все проблемы с финансами. Хвала Аллаху. Что я могу сделать? Чем помочь? Все что угодно.

– Чтобы немедленно возобновить работы, мне нужны вертолеты и иностранные пилоты и механики. Единственный способ получить все это быстро – это обратиться за помощью к «S-G Хеликоптерз» и мистеру Гавалл…

Абадани взорвался.

Вежливо и внешне благожелательно выслушав длинную тираду о воздушном пиратстве и врагах Ирана, Касиги возобновил свое наступление с другого фланга.

– Вы совершенно правы, ваше превосходительство, но мне пришлось выбирать между риском вызвать ваше неудовольствие, заговорив об этом, и неспособностью исполнить мой долг по отношению к вашей великой стране. Выбор у нас простой: если у меня не будет вертолетов, я не смогу начать работы. Я провел переговоры с «Герни» и остальными, но совершенно безуспешно, и теперь я знаю, что смогу получить их быстро только через этого ужасного человека – разумеется, только на несколько месяцев, чтобы заткнуть дыру, так сказать, пока я со своей стороны не организую подготовку японского персонала. Если я не начну работы немедленно, это подтолкнет Затаки – а я уверяю вас, он и его комитет в Абадане – сами себе закон, – к тому, чтобы выполнить свою угрозу. Это вызовет шок у моего правительства, поставит его в неловкое положение и заставит отложить осуществление общего финансирования национального проекта, и тогда… – Он пожал плечами. – Мое правительство даст распоряжение отказаться от проекта «Иран-Тода» и начнет строительство нефтеперерабатывающего завода где-нибудь в безопасном месте, например в Саудовской Аравии, Кувейте или Ираке.

– Безопасном? Это в Ираке-то? У этих воров? В Саудовской Аравии или Кувейте? Клянусь Аллахом, это всё загнивающие княжества, которые давно созрели для того, чтобы народ сбросил их иго. Опасно пытаться осуществлять долгосрочные проекты с шейхами, очень опасно. Они не соблюдают закон Бога. Иран теперь соблюдает. Иран теперь обрел равновесие. Имам, да ниспошлет ему Аллах мир и покой, спас нас. Он приказал, чтобы нефть текла. Должен быть какой-нибудь другой способ раздобыть вертолеты и пилотов с механиками! Гаваллан и его банда пиратов захватили нашу собственность. Я не могу помочь пиратам бежать. Вы что, хотите, чтобы пираты могли бежать?

– Избави Бог, этого я бы никогда не предложил. Мы, правда, не знаем наверняка, что они пираты, ваше превосходительство. Я слышал, что это просто гнусные слухи, распространяемые врагами Ирана, которые хотят нанести ему еще больший вред. Да и даже если бы это было правдой, сравнили бы вы девять изношенных вертолетов с тремя с лишним миллиардами долларов, которые уже были потрачены, и еще с одним миллиардом долларов, который мое правительство можно будет убедить выделить дополнительно?

– Да. Пиратство есть пиратство, закон есть закон. Шейх согласился на инспекцию, и истина есть истина. Иншаллах.

– Совершенно согласен, ваше превосходительство, но вы знаете, что истина всегда относительна, и перенесение инспекции на завтрашний день послужило бы национальным инте… – Он прикусил губу, чтобы не выругаться, и быстро исправил свой промах: – Интересам имама и вашего исламского государства.

– Истина Аллаха абсолютна.

– Да-да, разумеется, – кивнул Касиги, внешне спокойный, но внутри скрежеща зубами. Как можно вообще иметь дело с этими лунатиками, которые используют свою веру как комбинезон и Бога – всякий раз, когда хотят оборвать очевидную логическую цепочку. Они все безумны, зашорены! Они не понимают, как это понимаем мы, японцы, что нужно быть терпимым к верованиям других народов, и что жизнь есть переход «из ничего в ничто», и рай, ад и Бог – всего лишь опиумное облако, возникшее из свихнувшегося мозга, пока не будет доказано обратное! – Разумеется, вы правы, ваше превосходительство. Но это будут уже не его вертолеты или люди. Мне просто временно нужны его связи. – Он осторожно выжидал, уговаривал, слушал, потом выложил свой главный козырь: – Я уверен, шейх и его министр иностранных дел сочтут огромной услугой, если бы вы отложили инспекцию до завтра, чтобы они могли посетить специальный прием, устраиваемый моим послом сегодня в восемь часов вечера.

– Прием, мистер Касиги?

– Да, все это неожиданно, но ужасно важно… я случайно узнал, что вы приглашены в качестве почетного гостя. – Касиги еще больше понизил голос: – Умоляю вас, не говорите никому, откуда у вас эта информация, но, опять частным образом, я могу сообщить вам, что мое правительство хотело бы заключить долгосрочные контракты на поставку нефти, которые окажутся неимоверно прибыльными для вас, если Иран сможет и впредь снабжать нас нефтью и нефтепродуктами. Для вас это был бы идеальный момент, чтобы…

– Долгосрочные контракты? Я согласен, что контракты, заключенные шахом, никуда не годятся, они носят односторонний характер и должны быть аннулированы. Но мы ценим Японию как торгового партнера. Япония никогда не пыталась эксплуатировать нас. Я уверен, ваш посол не стал бы возражать против того, чтобы отложить прием на час и провести его после инспекции. Шейх, министр иностранных дел, Ньюбери и я могли бы прибыть туда прямо из аэропорта.

Касиги не был уверен, насколько далеко он осмелится зайти. Но, мистер Недоразумение Вместо Посла, думал он, если вы не отложите свою инспекцию, моя месть настигнет вас, потому что тогда вы заставите меня совершить единственный грех, который мы признаем как таковой: потерпеть неудачу.

– Это большое счастье, что Иран так хорошо здесь представлен.

– Я безусловно приду на прием, мистер Касиги, после инспекции.

И тут Касиги со всем требуемым изяществом выложил на стол свою последнюю карту:

– У меня есть чувство, ваше превосходительство, что вас скоро лично пригласят в мою страну для встречи с самыми высокопоставленными, самыми высокопоставленными ее руководителями – ибо вы, разумеется, понимаете, насколько жизненно важно ваше исламское государство для Японии, – и посещения предприятий, которые представляли бы ценность для Ирана.

– Нам… нам, безусловно, нужны искренние друзья, – сказал Абадани.

Касиги внимательно наблюдал за ним и не увидел никакой реакции, все те же безжалостные глаза и непреклонность.

– В эти трудные времена крайне важно проявлять заботу о друзьях, не так ли? Никогда не знаешь, когда беда может поразить тебя, кем бы ты ни был. Не правда ли?

– Это все в руках Бога. Только Его. – Последовала долгая пауза, затем Абадани произнес: – На все воля Аллаха. Я подумаю над вашими словами.

Теперь, когда он был один в своей комнате, Касиги стало очень страшно. Нужно заботиться только о себе самом. Каким бы мудрым или осторожным ты ни был, ты никогда не знаешь, когда беда нанесет свой удар. Если боги и существуют, они существуют только затем, чтобы мучить нас.

Турция. Совсем рядом с границей. 16.23. Они сели возле самой деревни, пролетев едва милю в глубь Турции. Эрикки предпочел бы пролететь дальше, но его баки были пусты. Его снова перехватили из засады, на этот раз два истребителя и два вертолета огневой поддержки «Хьюи», и ему пришлось уворачиваться от них больше четверти часа, прежде чем он сумел нырнуть от них через границу. Оба «Хьюи» не осмелились последовать за ним, но остались кружить у самой границы с иранской стороны.

– Забудь о них, Азадэ, – радостно сказал он. – Теперь мы в безопасности.

Но в безопасности они не были. Их окружили жители деревни, прибыла полиция. Четыре человека, сержант и с ним трое, все в полицейской форме – мятой и не подходящей по размеру, – с револьверами в кобурах. Сержант был в черных очках против слепящего отражения солнечных лучей от снега. Никто из них не говорил по-английски. Азадэ приветствовала их в соответствии с планом, который они с Эрикки составили, объяснив, что Эрикки, гражданин Финляндии, работал на британскую компанию по контракту с компанией «Иран Лес», что в ходе беспорядков в Восточном Азербайджане и в перестрелках под Тебризом его жизни постоянно угрожали левые элементы, что ей, его жене, тоже угрожали, поэтому они решили бежать.