Текст книги "Центр принятия решений. Мемуары из Белого дома"

Было мало возможностей ошибиться в сообщении Патрушева, но я спросил, сколько времени может занять разбирательство против украинских экипажей. Он сказал, что не может дать мне ответа, но выяснит и даст мне знать. Я сказал, что поговорю с Трампом и посмотрю, состоится ли еще двусторонняя встреча. Оказалось, что Трамп опаздывал (как обычно), так что я дозвонился до него только в 11:20 по вашингтонскому времени, когда он был уже в воздухе. Я пересказал послание Путина, и добавил, что я воспринял его как “очень твердое ”нет»».

– Что бы вы сделали? – спросил Трамп. Я сказал, что я бы отменил встречу. Трамп немедленно согласился, сказав, что мы больше ничего не можем отдать. Твит на этот счет появился вскоре после этого, прежде чем я смог перезвонить Патрушеву. Он сбросил мой звонок, чтобы показать, насколько они раздражены.

В Буэнос-Айресе мы с помощником Путина по внешнеполитическим вопросам Юрием Ушаковым встречались несколько раз, чтобы выяснить, есть ли какой-либо способ провести встречу двух президентов, но пришли к выводу, что, учитывая высказанные публично позиции обеих сторон по инциденту в Керченском проливе, это невозможно. Однако им удалось переговорить на ужине лидеров G20, когда вокруг не было других американцев, кроме Первой леди. Они воспользовались переводчиком Путина, и американский агент, следовавший за президентом, не мог подслушать разговор. Русские ничего не сообщали об этой встрече в своей прессе, а Трамп рассказал мне, что он просто сказал Путину, что не видит возможностей для встречи до тех пор, пока инцидент в Керченском проливе не будет урегулирован и корабли и экипажи не вернут Украине – что в ближайшее время не представлялось возможным. В более позднем двустороннем разговоре Трампа и Меркель Трамп намекнул, что если бы новым украинским президентом стал некто, симпатизирующий России, это помогло бы избежать третьей мировой войны. Русским бы это понравилось.

Украина оставалась в основном спокойной, пока мы ожидали первого тура президентских выборов 31 марта, но на первый план начали выходить другие вопросы. Трамп был недоволен нашим послом Йованович – 21 марта он сказал мне по телефону, что она “ругала нас как сумасшедшая”, что «поливала дерьмом и меня и вас» и что ее похоже вообще не волновало ничего, кроме темы LGBTQ. Трамп потребовал, чтоб ее уволили сегодня же. Я пообещал передать это Помпео, но он был на Ближнем Востоке и не брал трубку – то ли был занят, то ли из-за разницы в часовых поясах. Позже в тот же день после заседания СНБ я отозвал заместителя госсекретаря Джона Салливана в сторонку и передал указание Трампа. Салливан и так знал, что Трамп хотел уволить Йованович, поэтому очень серьезно воспринял то, что президенту пришлось это повторять.

Несколько дней спустя, 25 марта, Трамп вызвал меня в Овальный кабинет. Я застал его в маленькой столовой с Руди Джулиани и Джеем Секулоу (еще одним его частным адвокатом), которые явно наслаждались обсуждением реакции на доклад Мюллера о его расследовании в России. Оказалось, что именно Джулиани распространял истории о Йованович, которую, по его словам, протежировал заместитель помощника госсекретаря в европейском бюро Джордж Кент (с должностью Кента Джулиани, кстати, напутал). Трамп снова заявил, что Йованович должна быть немедленно уволена.

Ближе к вечеру я все же смог дозвониться до Помпео и передать указание уволить Йованович, добавив, что президент требует этого явно с подачи Джулиани. Помпео сказал, что уже говорил с Джулиани раньше, и не было никаких фактов, подтверждающих какие-либо из его утверждений. Да, конечно, она, как и 90 процентов сотрудников дипломатической службы, скорее всего, голосовала за Клинтон. Но дело в том, что она пыталась бороться с коррупцией на Украине и, вполне возможно, преследовала некоторых клиентов Джулиани. Помпео попросил еще раз поговорить с президентом, а он пока попробует уломать Джулиани.

На следующее утро я позвонил Трампу по нескольким вопросам и спросил, говорил ли он с Помпео о Йованович. Нет, не говорил и он устал от того, что она позволяет себе поносить нас. Она смаковала новость о том, что ему будет объявлен импичмент и тому подобное.

Я снова позвонил Помпео и он снова ответил, что это происки Джулиани на пустом месте и снова пообещал позвонить Трампу. Я упомянул об этом Трампу позже в тот же день, просто чтобы он знал, что его не игнорируют.

Независимо от того, была ли назойливость Джулиани связана с предстоящими выборами в Украине или нет, в воскресенье, 31 марта, когда результаты были полностью подсчитаны, Зеленский занял первое место, Порошенко – второе, что позволило им выйти во второй тур выборов 21 апреля. Вскоре после этого я обсудил с Этьеном из Франции и Хекером из Германии, как мы все будем действовать дальше. Хотя ранее мы договорились полностью воздержаться от участия, Хекер сказал, что Германия приглашает Порошенко в Берлин, несмотря на риск негативной реакции со стороны Украины, если Зеленский выиграет второй тур выборов. Этьен сказал мне об этом еще до того, как во втором туре Франция пригласила и Порошенко, и Зеленского в Париж, что, по крайней мере, было более беспристрастным. Никто не знал, насколько Зеленский годится на пост президента, и были опасения по поводу того, насколько он был близок к олигарху Коломойскому, что могло вызвать проблемы с коррупцией. Вокруг циркулировали тревожные обвинения, и благоразумно было бы соблюдать нейтралитет. Изменение взглядов немцев и французов – их стремление влезть в свару – показалось мне ошибочным. Не было никаких разногласий с тем, что Зеленский вышел во второй тур выборов с большим отрывом в опросах, основанных в основном на его неприятии серьезной проблемы коррупции в Украине.

Зеленский смог удержать свой высокий рейтинг до второго тура и в Пасхальное воскресенье, 21 апреля, он победил Порошенко, набрав 73 % голосов. У нас был готов “пакет звонков” для Трампа, если он решит немедленно поздравить Зеленского – что он и сделал около половины пятого вечера по вашингтонскому времени. Перед звонком я проинформировал Трампа о том, что Зеленский может пригласить его на свою инаугурацию (дата которой еще не была официально назначена), и Трамп сказал, что вместо этого пошлет Пенса. Звонок был коротким, менее пяти минут, но очень теплым, и Трамп начал его словами:

– Я хочу поздравить вас с хорошо проделанной работой.

– Большое вам спасибо, – ответил Зеленский и сказал, что ценит поздравления, добавив: – Вы были для нас отличным примером.

Трамп сказал, что у него много друзей, которые знали Зеленского и любили его, добавив, что он будет фантастическим президентом.

Зеленский действительно пригласил Трампа на свою инаугурацию, и Трамп ответил, что посмотрит на дату, и сказал, что мы найдем ему отличного представителя от Соединенных Штатов в этот великий день. Трамп также пригласил Зеленского в Белый дом, пообещав, что мы останемся с ними до последнего. Зеленский настаивал на визите Трампа, говоря, что Украина – великая страна с хорошими людьми, хорошей едой и так далее. Трамп сказал, что, как бывший владелец конкурса «Мисс Вселенная», он знал, что Украина всегда была у него хорошо представлена. Зеленский завершил разговор фразой по-английски, пообещав много практиковаться в английском. Трамп ответил, что очень впечатлен – он не смог бы сказать это по-украински.

Пару дней спустя, 23 апреля, меня вызвали в Овальный кабинет. Трамп и Мик Малвани, ставший к этому времени директором административно-бюджетного отдела Белого дома снова обсуждали по телефону Йованович с Джулиани. Тот все еще настаивал на ее отстранении. Он раззадорил Трампа “новостью” о том, что она разговаривала с избранным президентом Зеленским, чтобы сказать ему, что сам Трамп хочет, чтобы некоторые расследования украинских прокуроров были прекращены. По мнению Джулиани, Йованович защищала Хиллари Клинтон, чья кампания якобы была предметом уголовных расследований в Украине, причем дело было как-то связано с сыном Джо Байдена Хантером. Джулиани пересказывал слухи, дошедшие до него через третьи или четвертые руки, он не представил никаких доказательств в подтверждение своих слов. Я сказал, что говорил с Помпео о Йованович и еще раз свяжусь с ним. Трамп не мог поверить, что Помпео еще не уволил Йованович – это был его прямой приказ, никаких «если», «и» или «но». Трамп сказал, что я должен немедленно выяснить у Помпео, что происходит, и я должен позвонить Зеленскому и объяснить, что Йованович не говорила от имени Администрации. Конечно, поскольку мы на самом деле не знали, что она сказала, было неясно, что именно я должен приказать Зеленскому проигнорировать.

Я вернулся в свой офис и позвонил Помпео около четырех часов дня. Он сказал, что уже сократил срок пребывания Йованович, который раньше должен был закончиться то ли в конце ноября, то ли в начале декабря до 1 июня и недавно сообщил об этом Трампу. По его словам, президент не возражал. Помпео хотел оставить все как есть. Я сказал ему, что вулкан по имени Трамп бурлит и готов взорваться из-за того, что она все еще не ушла. Помпео только застонал. Он снова упомянул о своих предыдущих беседах с Джулиани, который не мог подробно описать, что предположительно произошло, но который постоянно обсуждал это с Трампом в течение последних нескольких месяцев. Зато Госдепартамент подверг ревизии дела посольства на Украине и передал в Министерство юстиции кучу материалов, которые обвиняли Йованович и ее предшественника в какой-то неназванной и неописуемой деятельности, которая вполне могла быть сочтена преступной. В заключение Помпео сказал, что прикажет ей вернуться в Вашингтон этой же ночью. Я не стал звонить Зеленскому насчет отзыва Йованович – не видел смысла, да и не испытывал желания. Вместо этого я просто проинформировал о расследовании в отношении Йованович адвоката Белого дома Айзенберга.

Чуть позже ко мне заявился Малвани вместе с командой адвокатов: Патом Чиполлоне и Эмметом Фладом. Последний вел дела, связанные с расследованием Мюллера. Я попытался выяснить, были ли у Джулиани этические проблемы в соответствии с Кодексом профессиональной ответственности адвокатов за использование отношений между адвокатом и клиентом для продвижения интересов другого клиента. Не нарушают ли его действия от имени Трампа этические нормы? По-моему, нарушают.

Но я был в меньшинстве. Юристы покивали и сказали, что ситуация скользкая. Вот вам и юридическая этика.

Ранее в тот же день я обедал в Минюсте с Биллом Барром, которого я знал с середины 1980-х годов, еще до прихода к власти администрации Буша-старшего. Барр вернулся на пост генерального прокурора в середине февраля, и с тех пор мы пытались пересечься и поболтать о жизни в администрации Трампа. Я хотел обсудить вопросы улучшения координации в случае конфликта интересов национальной безопасности с прокурорскими нормами. Нам нужны были сознательные решения о приоритетах США в таких мероприятиях, а не случайные решения. Как человек, ратовавший за интересы ведомств, обеспечивавших безопасность, Барр был полностью согласен на улучшение рабочих отношений между вовлеченными департаментами и агентствами. В частности я проинформировал его о склонности Трампа оказывать личные услуги диктаторам, которые ему нравились – в связи с уголовными делами в отношении турецкого «Халкбанк», китайских телекоммуникационных гигантов ZTE и потенциально «Хуавей» и Бог знает, кого еще. Барр был очень обеспокоен словами Трампа Эрдогану в Буэнос-Айресе на встрече G20 о «Халкбанке», тем, что он сказал Си Цзиньпину о ZTE, и другими сообщениями.

Я недавно уже целый час высказывал все это Чиполлоне и Айзенбергу 22 января (вскоре после того, как Чиполлоне заменил Макгана 10 декабря 2018 года). Тогда мы обсуждали «Халкбанк», ZTE, арестованного Израилем турецкого агента, которого освободили после разговора Трампа с Нетаньяху, вопрос об отмене санкций США против российского олигарха Олега Дерипаски (что было сделано в начале апреля), «Хуавей», последствия для торговых переговоров с Китаем, личные юридические трудности Трампа и прочее. Нет, конечно же я не пытался оспаривать данные Президенту по Конституции полномочия расставлять приоритеты среди конфликтующих обязанностей исполнительной власти, таких как обеспечение правопорядка и национальная безопасность, но… Но, в лихорадочной атмосфере Вашингтона, вызванной обвинениями в сговоре с Россией, было нетрудно увидеть, как все это будет характеризоваться с политической точки зрения. Скрывалось ли под поверхностью что-то еще более тревожное, никто из нас не знал. Чиполлоне ранее не проводил брифингов по этим вопросам, и он был явно ошеломлен подходом Трампа к правоохранительным органам – вернее отсутствием подхода.

Еще раньше, 10 декабря, после высказываний Трампа на рождественской вечеринке о «Хуавей» и уйгурах, я поговорил с Помпео об этих проблемах, а также по вопросам урегулирования некоторых личных юридических вопросов Трампа. Его образ действий выглядел как препятствование правосудию – что было образом жизни, который мы не могли принять. Более того, снисхождение к китайским фирмам, нарушающим санкции США, обманывающим наши компании или ставящим под угрозу нашу телекоммуникационную инфраструктуру, можно охарактеризовать только как умиротворение наших противников, что полностью противоречит нашим интересам. Мы блуждали рядом с территорией страны под названием «отставка», говорил я и Помпео соглашался. Писать заявление «по собственному желанию» было может и рановато, но уже горели тревожные лампочки.

3 мая Трамп позвонил Путину. Почему-то он решил, что Путин “умирал” от желания поговорить с ним. На самом деле “умирал” от желания поговорить Трамп – у него не было реального разговора с Путиным с тех пор, как инцидент в Керченском проливе вынудил отменить их двустороннюю встречу в Буэнос-Айресе на саммите G20. Тогда Трамп объявил, что предметные встречи отменяются пока не будут освобождены украинские корабли и экипажи, но его звонок бесцеремонно отменил этот мораторий. Они кратко обсудили Украину, но без особого эффекта. Путин поинтересовался, вернет ли Игорь Коломойский свои украинские активы, учитывая его финансовую поддержку успешной кампании Зеленского. Зеленский, по словам Путина, был довольно хорошо известен в России благодаря своей телевизионной карьере, и у него там было много знакомств. Однако, как добавил Путин, ему еще предстоит проявить себя. Он сказал, что еще не разговаривал с Зеленским, потому что он еще не был президентом, и потому что окончательного результата еще не было. Имел ли Путин в виду судьбу существующей Рады или Зеленский назначит досрочные парламентские выборы, было неясно.

8 мая темпы событий на Украине начали ускоряться. Примерно в 13:45 Трамп вызвал меня в Овальный кабинет. Там уже была «сицилийская мафия» в полном составе – Джулиани, Малвани, Чиполлоне и, как я помню, кто-то еще. Говорили об Украине. Джулиани собирался встретиться с Зеленским, чтобы обсудить проводимое его страной расследование – его интересовали попытки Хиллари Клинтон повлиять на кампанию 2016 года, что-нибудь, связанное с Хантером Байденом и выборами 2020 года, а лучше, и то, и другое. Раньше я не обращал внимания на эти слухи – они всегда казались мне слишком неконкретными и запутанными. Даже после того, как они стали достоянием общественности, я с трудом мог отделить реальные ниточки от множества конспирологических теорий. Трамп ясно дал понять, что я должен позвонить Зеленскому и добиться чтобы он принял Джулиани в Киеве на следующей неделе. Джулиани клялся, что он не был вовлечен ни в какой конфликт интересов между клиентами, во что мне было трудно поверить, но я все еще надеялся избежать неразберихи. Увольнение Йованович уже попало в прессу, и визит Джулиани в Украину, несомненно, найдет свое отражение и там. А Джулиани продолжал – он сказал, что охотился за чиновником Госдепартамента по фамилии Кент, который, якобы, был в сговоре с Джорджем Соросом и очень враждебно относился к Трампу. Я уже слышал от него это имя, но не знал таких подробностей.

Меня отпустили минут через десять. Я был счастлив сбежать и вернуться в свой офис. Нет, я не стал звонить Зеленскому, надеясь, что все это окажется нелепым сном. Едва я устроился за столом, как ворвались Джон Салливан и Марк Шорт, заявив, что Трамп отправил их с еженедельного торгового совещания в комнате Рузвельта, чтобы поговорить о Кенте. (Я нашел эти еженедельные торговые собрания настолько хаотичными, что обычно отправлял вместо себя Купперману. Нет, он не заслуживал такого наказания, но жизнь тяжела). Салливан не лучше моего знал, кто такой Кент. Шорт, который просто показывал ему, где находится мой кабинет, сразу ушел, а я рассказал Салливану о последнем разговоре по Украине и попросил его поговорить с Помпео как можно скорее. Помпео должен был вернуться в Вашингтон к девяти утра следующего дня, и Салливан сказал, что сразу по прибытии он ему все передаст.

Вопрос о поездке Джулиани на Украину просачивался в течение нескольких дней без четкого решения. Чиполлоне и Айзенберг пришли ко мне 10 мая, когда увольнение Йованович получило больше освещения в средствах массовой информации (хотя основные издания проявили мало интереса), а сам Джулиани привлек к себе изрядное внимание. В интервью «Нью-Йорк таймс», опубликованном в печати в то утро, цитировались его слова:

“Мы не вмешиваемся в выборы, мы вмешиваемся в расследование, на которое у нас есть право… В этом нет ничего противозаконного… Кто-то может сказать, что это неприлично. И это не внешняя политика – я прошу их провести расследование, которое они уже проводят и которое другие люди советуют им прекратить. И я собираюсь объяснить им причины, по которым они не должны останавливать это, потому что эта информация будет очень, очень полезна моему клиенту и может оказаться полезной моему правительству.”

Мы трое согласились, что Джулиани нельзя пускать на Украину, но шумиха также сделала неясным, кто из администрации Трампа может присутствовать на инаугурации Зеленского, учитывая негативную огласку, которую она может получить.

Таким образом, участие Пенса выглядело сомнительным и сложным, поскольку точная дата инаугурации все еще не была установлена. Посольство в Киеве было весьма удивлено 16 мая, узнав, что Рада Украины выбрала 20 мая, что не оставило нам много времени, чтобы проверить расписание и выбрать делегацию США. К тому времени Трамп забраковал кандидатуру Пенса, а Помпео отказался от этой честии сам. К концу дня 16 мая решили отправить министра энергетики Рика Перри – это можно было объяснить значительными энергетическими проблемами Украина и важностью сотрудничества с Киевым перед лицом эксплуатации Москвой энергетических ресурсов по всей Центральной и Восточной Европе. Посол США в ЕС Гордон Сондленд настойчиво добивался, чтобы его включили в состав делегации США, но поскольку у него не было законных оснований присутствовать, я неоднократно вычеркивал его из списков делегации. Тем не менее, в конце концов, его все же включили – как мы узнали по настоянию Малвани. Нам было непонятно, почему Рада выбрала столь раннюю инаугурацию. Наши наблюдатели на местах полагали, что партия Порошенко решила, что готова рискнуть досрочными парламентскими выборами, в расчете на то, что Зеленский вряд ли сможет оправдать растущие вокруг него ожидания. Это оказалось просчетом советников Порошенко и огромным стимулом для Зеленского.

Фактически, инаугурация Зеленского 20 мая принесла еще один сюрприз: он разоблачил блеф Порошенко и назначил досрочные парламентские выборы. Точная дата не была установлена, но ожидалось, что голосование состоится где-то в июле. Также становилось все более очевидным – не только для меня, но и для других, включая Фиону Хилл, старшего директора СНБ по Европе и России – что Трамп полностью принял линию Джулиани о том, что нарратив о “сговоре с Россией”, придуманный внутренними политическими противниками США, был запущен через Украину. Другими словами, Трамп купился на идею о том, что Украина на самом деле несет ответственность за осуществление попыток Москвы взломать выборы в США. Это явно означало, что в ближайшее время мы не сделаем ничего хорошего для Украины, независимо от того, насколько это может помочь нам предотвратить дальнейшее продвижение России.

22 мая, после выступления на церемонии вручения дипломов Академии береговой охраны в Нью-Лондоне, штат Коннектикут, я вылетел в Японию для окончательной подготовки к государственному визиту Трампа, первому при новом императоре Нарухито. Два дня спустя, из Токио, я разговаривал с Купперманом, который присутствовал на брифинге Трампа ранее в тот же день (когда мы разговаривали, в Вашингтоне все еще было 23 мая). Окончательно в нашу делегацию на инаугурации Зеленского вошли Перри, Сондленд, Волкер и сенатор Рон Джонсон.

– Я, б…ь, не хочу иметь никакого отношения к Украине, – орал на брифинге Трамп, – Они, б…ь, напали на меня. Я не могу понять почему. Спросите Джо ди Дженова, он все об этом знает. Они пытались нае…ть меня. Они коррумпированы. Я, б…ь, не собираюсь иметь с ними дел.

Все это, по его словам, было одним сплошным планом семейства Клинтон и примкнувшего к ним Хантера Байдена нанести ущерб Трампу в 2016 и 2020 годах. Волкер попытался вмешаться, чтобы перевести разговор на саму Украину, но Трамп ответил, что ему насрать. Перри сказал, что мы не можем допустить, чтобы Украина стала «фейлд-стейтом»[27]27
  Несостоявшееся государство (прим. перев.)


[Закрыть] где пало эффективное правительство. Трамп просто отослал его поговорить с Руди и Джо.

– Дайте мне девяносто дней, – снова попытался Перри, но Трамп оборвал его:

– Украина пыталась свергнуть меня. Мне, б…ь, нет ни малейшей выгоды, чтобы помогать им.

Впрочем, смягчившись он сказал, что Зеленский может посетить его в Белом доме, но пусть ему сперва точно разъяснят, что б…ь о нем и его стране думает Трамп.

– И я хочу от него этот е…й сервер DNS, – сказал Трамп, возвращаясь к драке. Потом добавил: – Хорошо, у вас есть эти девяносто дней. Но мне б…ь он не интересен.

После этого Перри и Купперман согласились, что Зеленского не следует приглашать до окончания июльских выборов в Раду, чтобы посмотреть, есть ли у него хоть какие-то шансы эффективно управлять страной. (Несколько ближайших лидеров, таких как венгерский лидер Виктор Орбан, считали перспективы Зеленского мрачными, что не противоречило сдержанным взглядам Путина). Ходили также слухи, что Перри покидает администрацию в ближайшем будущем, так что цифра “девяносто дней” соответствовала тому, что ему нужно время, чтобы чего-то добиться в Украине. Сенатор Джонсон сказал мне несколько недель спустя, что он был очень шокирован реакцией президента. Ну, для меня это был просто еще один день в офисе.

Тем не менее, в последующие недели Сондленд, которому, по-видимому, было недостаточно работы с Европейским союзом в его штаб-квартире в Брюсселе, продолжал настаивать на скорейшем визите Зеленского в Вашингтон. Помпео было плевать на Зеленского, но было ясно, что он не хочет связываться с Сондлендом, несмотря на то, что он не терпел, когда послы обращаются к президенту через его голову. Это было в порядке вещей в руководстве Помпео Госдепартаментом: избегать конфликтов. Трамп решил вопрос с визитом непосредственно перед отъездом в Англию в июне – не раньше осени. По мне, правильное решение. Ключевые европейцы также проявили осторожность в отношении перспектив Зеленского. И министр иностранных дел Германии Хайко Маас, и министр иностранных дел Франции Жан-Ив Ле Дриан посетили Зеленского в Киеве в конце мая, но не пришли к определенным выводам. Позже Макрон и Меркель, казалось, потеплели к Зеленскому. Однако, судя по недавнему разговору с Путиным, русские к нему серьезно не относились, и уж точно не перед выборами в Раду.

Следующая дискуссия с Трампом по Украине, насколько я помню, состоялась только 25 июня. Я был в Израиле для встречи с Нетаньяху и для трехсторонней встречи с Патрушевым и Бен-Шаббатом, но я присутствовал на заседании СНБ по видеоконференцсвязи из нашего бывшего иерусалимского консульства. Встреча, состоявшаяся в Вашингтоне в зале заседаний с участием обычной команды, должна была обсудить другие вопросы, но в какой-то момент Трамп высказался по поводу “Северного потока-2”, пожаловавшись на “наших великих европейских союзников» и низкие расходы Германии на оборону:

– Ангела [Меркель] сказала, что она достигнет [двух процента ВВП] к 2030 году, помни об этом, Джон. Я прислушиваюсь к своим советникам, несмотря на то, что думают люди. – он хохотнул, я тоже, а затем он снова заорал: – Все обманывают нас в торговле. Это будет лучший июнь за последние годы. Из-за тарифов вливается много денег.

Затем он перешел к Украине и программе помощи в размере 250 миллионов долларов на закупку оружия.

– Вы одобряете это, Джон?

Я сказал, что это было указание Конгресса, которым занималось Министерство обороны.

– Насколько это глупо? – спросил Трамп. – Германия не тратит деньги на соседние страны. Ангела говорит: «Мы не тратим деньги, потому что это соседняя страна». Джон, вы согласны с помощью Украине?

Я не ответил прямо. Меня беспокоило, что вдруг заставило Трампа обратить внимание на эту конкретную военную помощь. Вместо этого я предложил, чтобы Эспер поднял вопросы о распределении бремени между НАТО и Украиной на встрече министров обороны НАТО, запланированной на ближайшие дни. Пожалуй, это был первый раз, когда я услышал, что помощь в области безопасности Украине ставится под сомнение, но реальная проблема заключалась в том, как Трамп узнал об этом и кому пришла в голову идея использовать это в качестве рычага давления на Зеленского и его новое правительство. Я так и не узнал ответов на эти вопросы, но Малвани, в его нынешнем качестве директора административно-бюджетного отдела, безусловно, был одним из возможных источников. Ключевой момент, который я вынес из этого разговора, заключался в том, что помощь Украине в обеспечении безопасности рискует быть поглощенной фантастическими конспирологическими теориями.

10 июля я встретился в своем офисе с моим украинским коллегой Александром Данилюком, новым секретарем их Совета национальной безопасности и обороны. Данилюк был прозападным реформатором. Бывший министр финансов при Порошенко, он ушел в отставку, потому что не верил, что правительство Порошенко привержено реальным реформам. Перри, Сондленд и Волкер попросили разрешения присутствовать (да проводил ли вообще Сондленд какое-то время на своем рабочем месте в Брюсселе?) И сразу стало ясно, что все трое пытались заставить меня пригласить Зеленского в Белый дом перед июльскими парламентскими выборами. Поскольку я знал, и они должны были понять после их встречи в Овальном кабинете с Трампом 23 мая, что он не хотел иметь ничего общего с украинцами любого толка (под влиянием, той чепухи, которой его кормил Джулиани), я не подыгрывал. Данилюк, очевидно, хотел более тесных отношений с нами, которые я всячески поддерживал и о которых было гораздо легче говорить. Данилюк был удивлен и смущен тем, что я не сразу согласился на визит Зеленского, что было вызвано непрекращающимся активизмом других участников встречи, но я не собирался объяснять иностранцам, что они втроем выезжали за пределы своей полосы. Чем больше я сопротивлялся, тем больше Сондленд давил, вторгаясь на территорию Джулиани, которую я считал недопустимой.

На более поздних слушаниях в Конгрессе Фиона Хилл точно засвидетельствовала, что после встречи и совместной фотосессии с Данилюком и толпой американских чиновников на встрече я сказал ей пойти на встречу Сондленда с украинцами. Я был ошеломлен простодушием настаивать на личной встрече Трампа и Зеленского, на которой можно было бы решить “проблемы Джулиани”, – подход, который, как оказалось, Малвани разделял из-за своих частых встреч с Сондлендом. Я сказал ей, чтобы она передала все это дело в офис юрисконсульта Белого дома. Она точно процитировала мои слова: “Я не участвую в какой-либо сделке по продаже наркотиков, которую готовят Сондленд и Малвани”. Я думал, что все это дело было плохой политикой, сомнительным юридически и неприемлемым как поведение президента. Было ли это фактором моей последующей отставки? Да, но как одна из многих “соломинок”, которые способствовали моему уходу. Ранее, по свидетельству Хилл, я назвал Джулиани “ручной гранатой, которая всех взорвет”, что звучит справедливо и по сей день. Перри и Сондленд, в частности, продолжали давить, в том числе на Данилюка, чтобы он надавил на меня, чтобы организовать хотя бы телефонный разговор Трампа с Зеленским перед выборами в Раду. Я продолжал отбиваться от них, опасаясь, что звонок может иметь неприятные последствия.

В субботу утром, 20 июля, за день до парламентских выборов, я отправился в Японию и Южную Корею, чтобы обсудить вопросы стоимости наших баз. Я позвонил Купперману из самолета. Теперь, когда было ясно, что любой звонок Трампа будет после выборов в Раду, надо было вежливо объяснить Данилюку, чтобы он перестал слушать Сондленда. Вскоре после этого Купперман сказал мне, что Данилюк был очень благодарен за эту новость, как и Билл Тейлор, наш поверенный в делах в Киеве, который, как и мы, знал, что Сондленд работает то ли на себя, то ли еще на кого-то, но точно не на првительство США. Самое интересное, что Данилюк сказал, что встреча (или звонок) Трампа и Зеленского была не его идеей, а Сондленда. Сплошной испорченный телефон. Сторонники Зеленского очень хорошо выступили на выборах, получив около 43 процентов голосов, что достаточно для того, чтобы дать его партии и независимым кандидатам-единомышленникам действующее большинство в Раде. Я надеялся, что это важный шаг на пути к возвращению дела в надлежащее русло.

Я вернулся из Азии вечером накануне ставшего знаменитым звонка Трампа Зеленскому от 25 июля. Я быстро проинформировал его перед звонком в девять утра, который, как я ожидал, будет повторением, по сути, формального поздравительного звонка Трампа, сделанного вечером в день победы Зеленского во втором туре президентских выборов. Я объяснил, что Украина только что захватила российский танкер и экипаж в отместку за российские захваты, которые привели к инциденту в Керченском проливе в 2018 году, что продемонстрировало настоящую выдержку со стороны Зеленского и его новой команды. Сондленд, которого я не пустил на брифинг (это был бы первый раз за все время моего пребывания в должности, когда любой посол принял бы участие в таком брифинге), через Малвани поговорил с Трампом в семь тридцать утра по Бог знает какой повестке дня.